Ину-лат. Диверсия в городе. Глава 3

Напоминаю черновик доступен на литрес. Я там как Раяна Сол. ссылка на авторской странице внизу


Второй раз я очнулась в каком-то каменном мешке. Мне кажется, во всех мирах, во всех вселенных, такие места, как тюрьма, больница и дом сирот, похожи до крайности. Ну это я сейчас такая умная, а тогда-то. Страх и ужас. Первое, что бросилось в глаза, а точнее в нос. Это запах. Пахло тьмой. Да, у тьмы тоже есть запах. Боль, кровь, страх, крысиный помёт и что-то еще такое слабо уловимое. Смерть? Наверное. Так могла бы пахнуть смерть. Это сложно описать словами, только почувствовать. Понять кожей. Я тихонько заскулила, села, подтянув ноги к коленям. Эх, права была Анетт. Что я имею в итоге? Ничего. Ни компании, ни еды, только это темное место. Кому от этого лучше? Никому. Думать надо было... Но после драки кулаками не машут. Это вам в нашей деревне всякий мальчишка скажет, да и девчонка тоже. Особенно такая, как я. Надо сказать, кулаками махать я умела. Это было хорошо. Для нашей деревни. Но недостаточно для этой новой непрошенной жизни. Здесь, чтобы выжить, надо стать воином, убийцей, как этот, как его, Командор. Вот уж кого я бы прикончила с удовольствием. Но не сейчас.
Я понимала и свою слабость, и свою силу. Моя сила в покорности. В умении затаиться и ждать. А там... Как он сказал: не поворачивайся к врагу спиной. Вот пусть и не поворачивается... А то ж... Не удержусь. Он назвал меня змеюкой. Да, пожалуй, так оно и есть. Мало кто знает, что не только слонов почитают в нашей деревне. Давным-давно женщина нашего рода заключила союз со змеёй. Десять лет она поила змею своей кровью, десять лет змея жила в её доме, спала на её кровати, а по истечении срока сбросила змея свою кожу, а женщина одела, и стали доступны ей тайные знания о мире, о погоде, о старых народах, что жили до нас и ушли в неизвестность. Только развалины древних домов высятся еще в самой глуши леса, и о народах, что будут после нас, и о других мирах и больших летучих лодках, что однажды приплывут к нам с неба. Не всякое поколение и не всякое столетие, но рождались у нас иногда девы-змеи, высокие, сильные, гибкие, а главное хитрые, мудрые, холодные и расчетливые. И сейчас я внутри себя ощущала эту древнюю змею. Змея свивала кольца вокруг моего сердца. Сжимала его в своих смертоносных объятьях. Шипела:
- Терпи, жди. Молчи. Ссссссслаба. Сссссслишком. Мессссть ссссладка, кровь врага будет пролита, но не сссссейчас. Так я и заснула, но снилась мне не змея, мне снились синие глаза того, кто отдал приказ, того, кто забрал меня у отца, а отца у меня. Командора.
В этот день никто ко мне не пришел. И еды не давали, и питья. А может и не день. А больше. Здесь в темноте и тишине не понять, сколько времени прошло. Осмотревшись, я поняла, что карцер невелик. Четыре моих шага от стенки до стенки. Только что лечь или сесть. Для этих дел предлагался вонючий грязный тюфяк. Так изукрашенный пятнами мочи и крови, что я предпочла сесть на пол. Для иных естественных нужд в углу имелось небольшое приспособление. Кое-как разобравшись, я подняла крышку. Та же вонь ударила в нос так, что из глаз потекли слёзы. Но тут уж деваться было некуда. Пришлось воспользоваться. Под высоким потолком висел магический светлячок. Он не гас, не искрил и не дымил, как наши свечи, горел ровным желтоватым огнем. Дверь круглая из какого-то прочного металла, но не железо. Железо я знаю. Вверху было небольшое окошко. Я сидела и думала, таращилась на светлячка. О чём думала? А ни о чем, или обо всём сразу, это как посмотреть. Умом я понимала, что моя прошлая жизнь осталась позади, и я уже не вернусь назад. Но принять эту правду была не готова. Мне казалось, что еще вот-вот всё наладится, или, что я проснусь, и это будет просто сон. Мне никогда не снились такие сны, но, а вдруг. Нет. Чего, чего, а лгать я никогда не любила, ни себе, ни прочим. И сейчас, и потом, когда уже выросла и научилась многому из новой жизни, но не лгать. Никакой это не сон. А кошмарная реальность и с ней придётся что-то делать. Сейчас многое зависит от того, какой я себя покажу. Характерец у меня тот ещё, цивилизацией не испорченный. От того и леплю в лоб, что думаю и этого цапнула за дело, и еще бы цапнула. Но тут главное, не перестараться, а то решит, что я ни на что не годна. А это не так. Затаиться. Ждать. Я помню. По лбу себя постучала, для верности. Чтоб прям вбилось, запомнилось.
Не знаю, сколько времени прошло. Живот уже бурчал. И пить хотелось нестерпимо. Но если они ждут, пока я попрошу, это зря. Терпеть нас учат с детства. Жару и голод, иногда и жажду, если вода приходит дурная и пить нельзя. Наши шаманы как-то определяют, когда можно, а когда нет. Боль опять же. Если ты работаешь со слоном, травмы неизбежны поначалу. И хоботом может прилететь, и на ногу наступит. Слонята глупые еще, неуклюжие. Бывает всякое. Мамо у меня шёлковый, а и то бывало, махнет башкой играючи, и хоботом слоновьим по башке, а это удовольствие то еще. Или вот клыком заденет. Не специально. Так-то он у меня добрейший души человек, слон, то есть. По Мамо я очень скучала и по отцу тоже. Но о нём думать было совсем уж невыносимо. Слезы душили, и я теряла остатки разума. Лучше уж не думать. Пока. Потом, как-нибудь, когда я разберусь со всем этим. В деревне смерть частая гостья. Болезни, голод, насекомые, змеи, тигры. Никто не удивляется ей, не горюет долго. Не потому, что не жалко, а потому что некогда. И неизвестно будет ли у тебя еще день, для горя или радости. Но это не означает, что я позволю каким-то Командорам убивать моего отца.
Слоны живут дольше людей. У слонов врагов не меньше, но они сильнее. Наши побратимы. Погонщик без слона, это все равно что жена без мужа. Ни то. Ни се. И своим не нужна и чужие не примут. Оттого и уходят вдовые за своими мужьями, чтобы только не позор, не изгнание. Есть и те, кто остается, живёт. Никто не судит ни тех, ни других, но и не жалеет. С жалостью у нас, как и с воспитанием, плохо.
Наконец дверь открылась. На миг я прикрыла глаза, готовясь к сиянию. Уже учёная. Но и понимаю, что за ослепительным обликом скрывается обычный человек. А костюм — это всего лишь костюм. Никакие они не Боги.
И не встала, и глаз не подняла. Но и сияния не было. А были обычные человеческие ступни. Ступни бесшумно прошли от двери ко мне, остановились напротив. Обычные мосластые щиколотки с редкими светлыми волосками, большие пальцы – большие, слегка кривые, а остальные, наоборот, какие-то вытянутые и опять же тонкие перепонки. Вот мерзость. А ногти вот аккуратные, даже до неприличия аккуратные, чистые. У нас таких ни у кого не водится. Даже в городах, во дворце. Это ж сколько воды надо, что б так отмыться. Мои пятки были черны, грубы, босиком же все время. И их я на всякий случай подтянула к себе, спрятала под одеждой. Говорят, в городах носят обувь, каждый день одевают на ноги сабо или сандалии. Вот докука. Трут же небось. И жмут. Этому вон ничего не жмет и не трет. Ишь какой ухоженный. Стоит. Молчит. Ну и я тоже. А нет. Сел напротив прям на пол. Ноги вытянул. Длинные. Ноги-то. Я взглянула на ноги, и отодвинулась. Мало ли. Бежать мне отсюда некуда, но и говорить с этим гадом, как-то не тянет.
- Так и будешь молчать? Смотрит эдак с насмешечкой. За такие вот взгляды у меня ребята быстро в нос получали. Потом бежали с кровавыми соплями, к мамкам, плакать.
- Дуешься?
Ишь, умный какой!
- За тот удар? Брось. Тебе же во благо. Уроки не всегда приятны, но необходимы. Ты же хочешь жить?
Что за вопрос. А кто не хочет. Другое дело, что попросит взамен. Если полезет лапать лапами своими перепончатыми, всё одно не сдержусь, хоть режьте, все поотрываю, что есть, или у них нет…Нелюди же. Может у них по-иному как принято…Узнать бы… Позже. А то, что отрывать то буду?
- Давай договоримся. Ты прилежно учишься, делаешь всё что я скажу, радуешь моего Императора хорошими номерами, а я не убью твоего слона. Идёт? И даже разрешу навестить его. И да, я – редкостная сволочь. Я знаю. Вставай.
Гад, как есть гад. По самому больному ударил. Терпи, говорила моя мудрая змеюка, сжимая сердце, чтобы ни боль, ни гнев, не вырвались наружу.
Он поднялся сам, протянул руку. Странно. Я вроде бы её вчера прокусила, а раны нет. Ни следа. Руки не подала. Еще чего. Встала сама. И правда высокий какой. Я ему и до плеча то не достаю. Ничего, вырасту.
- Как тебя хоть зовут, диверсия?
Не хотела отвечать, вот честно. Но вспомнила, что теперь жизнь Мамо зависит от меня, нехотя буркнула:
- Ину-Лат. Ину.
- Рождённая под светом луны? Красивое имя.
- Я – Дали-Дар, командор наземной армады его величества императора Тиаманта Первого. Для друзей Далий, для врагов Командор. Идем.
И он, он оглянувшись вышел в коридор. Мне же ничего не оставалось, как только двинуться следом.
А он сегодня другой. Или тот же? Но изменился, словно вдруг павлин сбросил свой роскошный хвост и оказался вдруг обычным петухом. Сияния нет. Из одежды просторные штаны и рубаха. И маски нет. Словом, обычный и почти не страшный. Я заблуждалась...
Коридор петлял то влево, то вправо. Вверху горели магические светлячки и шли ряды каких-то прозрачных труб.  Иные были пусты, в других бежала красная или голубая вода, а кое-где и золотая, с искорками.  Мне было интересно. Хотелось спросить про все. Но не у этого человека. Пол был холодным, и ноги уже онемели, но я молчала. Шла за Командором. Широкая спина то удалялась, то становилась чуть ближе. А вот вообще остановилась. Около одного из боковых коридоров. Оттуда мне послышались странные звуки. Я остановилась. Заглянула. Два ряда дверей по обе стороны круглого тупичка. Возле каждой табличка с непонятными знаками. За дверями пыхтели, стонали, визжали, плакали, скулили, что-то шлепало, шуршало, скреблось. Запах странный, мерзкий до невыносимости, но и чужой. Даже сравнить не с чем.
- Что это? Не удержалась.
- Добро пожаловать в Большой Императорский Цирк. Позволю себе некоторые пояснения. Цирк состоит из нескольких частей. Зверинца, Арены Ловкачей и Поля Битв. У императора большая коллекция. Разумные и полуразумные существа со всех миров нашей Галактики.
- Здесь?
- Нет. Что ты. Свой зверинец император бережёт, экземпляры очень редкие, таких нет ни у кого в нашей части галактики. Это показатель, что наша раса сильна и могущественна, если даже далекие миры покорились ей. А здесь просто рабы. Из разных рас. Это да. Слишком дикие, чтобы договариваться, слишком глупые, чтобы затевать мятеж, или просто провинившиеся. Иди сюда.
Он подвел меня к первой двери.
- Смотри.
Я заглянула. Сначала ничего не увидела. Полутемная комната, навроде той, в которой я очнулась. Кажется пустая. Только какая-то куча тряпья в углу. Но вот куча шевельнулась и я поняла. Это был человек. Только без рук, до локтей. Грязные бинты скрывали уродливые культи. Даже еще не зажившие, или уже загноившиеся. Я отвернулась.
- Что скажешь? Командор стоял за моей спиной. Так близко, что я ощущала тепло его тела.
А что тут сказать. Парень не жилец. Если не остановить заражение, он не протянет и суток. В деревне случалось всякое, раны и порезы. Бытовые или от диких животных. Если не прижечь сразу, можно складывать погребальный костёр. Но это мы. Наш мир. Опасный. Здесь то чего? Неужели нельзя помочь?
Я посмотрела на Командора, и тот кивнул, подтверждая мои мысли.
- Можно. Конечно можно спасти. Но никто не станет этого делать. Таков указ Императора. Арлисс, тот парень в камере позволил себе неосторожный жест в соторону императрицы. Та расценила это, как оскорбление. Больше жестов ему не делать. Идём дальше. И мы пошли. Несколько камер пропустили, не стали загядывать, ни тем более открывать. Но у последней в этом ряду Командор остановился сам. Нажал кнопку и дверь открылась.
На кровати, спиной к нам, сидела женщина. Длинные спутанные волосы, грязная серая рубаха, худые позвонки выступают сквозь тонкую кожу так, словно одно движение, и пропорют ее, выпуская, толи плавники, толи крылья. Женщина раскачивается в такт только ей одной слышимой мелодии. Женщина поворачивается к нам и улыбается. Я невольно, спиной назад, отпрыгиваю, натыкаясь на Командора.
- Тише ты. Он подхватывает меня за локоть, держит крепко.
- Да. Она слепа и безумна к тому же. Так наш Император карает непокорных. И ты права. Он – чудовище. Мы все - чудовища. Лицо Командора бесстрастно, но я вижу, как застыли все мышцы, как вздулись вены на лбу, как дергается кадык. Он отталкивает меня и идёт прочь, не оглядываясь. Дверь закрывается сама.
Совсем забыла, что обещала молчать, догоняю. Смотрю в глаза:
- Разве так можно? Это жестоко! В чем вина бедной женщины? Неужели настолько серьезна?
- Оставь свое возмущение при себе, девочка. Мир жесток. Все миры жестоки. И твой - не исключение. У вас разве нет слуг или рабов? Разве ваши шаманы не приносят кровавые жертвы. Животных и пленников.
Он смотрит теперь с насмешкой.
- В нашем селении не приносили кровавых жертв уже очень давно…
- У вас? Возможно... И то только потому, что не было засухи или потопа, или еще чего климатического. А как ты можешь отвечать за другие деревни и тем более города. Мир чуть больше, чем твоя деревня. Я слышал, что, когда заболел ваш раджа, ему сделали ванну из крови 12 девственниц. И то не особо помогло. А вина этой женщины велика. Она предала самого Императора. Я показал тебе, как не надо делать. Урок номер 2.
Я растерялась. Сжала кулаки. Хотелось броситься на него и бить и бить кулаками по этой спине. Стереть эту равнодушную маску с лица. Вызвать что угодно, какие угодно чувства, только не это равнодушие.
- Не дури. Это жизнь. И это правда. Либо ты научишься принимать ее, либо погибнешь.  И да, животные у нас в другом месте. Там твой слон. Живой. Пока.
Коридор вывел нас в большое круглое помещение. Здесь пахло едой. Стояли длинные столы. За столами сидели, ели, пили и болтали разные люди и человекоподобные существа. Я увидела краснокожего шасса с рогами, гориллу с серьгами в ушах и ожерельем из костей, были здесь и ящерицы, но не те, что водятся у нас в джунглях, те маленькие. А эти же ходят на двух ногах, и ростом почти со взрослого человека. Они держались отдельно, сидели за одним столом не разговаривали ни с кем, кроме друг друга. Был народ и как я. Я увидела Аннет и ее брата, и с ними странного человека с синей кожей. И огромными рыбьим глазами. На шее у него был прозрачный воротник, заполненный водой. Вода переливалась и булькала, а человек улыбался. Не кому-то, а как будто сам себе. Анетт уже махала мне рукой.
Я оглянулась.
- Иди. Поешь и да, пусть Анетт покажет тебе, где тут моются…
С этими словами Командор вышел, а я пошла к бородатой женщине и карлику.