Том по прозвищу Клондайк. Глава XII. Гризли

   XII. Гризли

К утру, когда забрюзжал жиденький рассвет, наконец удалось просушиться и согреться. Одев теплую, нагретую от костра куртку и постелив под себя сухие ветки, приготовленные для костра, он лег спать, так как сил уже не оставалось совсем.

 Когда он открыл глаза, был уже далеко за полдень, солнце уже во всю по-осеннему пригревала землю, в костре еле тлели угли. Том мгновенно вспомнил все, что с ним приключилось на кануне: и потерю плота с рюкзаком, и ледяную воду, в которой он чуть не утонул, и эту ночь у костра. Сложившееся положение, в котором он оказался было не очень приятным, но и не катастрофичным, так казалось Тому. Поэтому никакой тревоги за свою жизнь или паники не испытывал.

«До автомагистрали, пешком по берегу, дня четыре, наверное, идти. И надеяться на то, что удастся что-нибудь подстрелить по дороге какую-нибудь дичь. Жаль котелок уплыл, чайку бы сейчас – согреться, но да ладно, обойдусь как-нибудь. – Рассуждал про себя Том. – Единственное что, двигаясь по реке, можно наткнуться на чью-нибудь хижину или охотника. Это было бы неплохо. Да, надо держаться реки.»

- Ничего, не маленький не пропаду, тут все-таки должно быть не так уж далеко до автострады. Раньше старатели тут вообще всё пешком исходили и ничего, и я справлюсь. – Сам себя успокаивая, говорил Том, и в душе даже не сомневался в своих силах, преодолеть все трудности предстоящего пути.

В тот день Том брел по берегу реки до наступления сумерек. Затем найдя небольшое дерево, склоненное к воде, подмытым берегом, решил устроить здесь ночевку. Набросал на ствол дерева веток и палок, устроил вроде шалаша и уже, когда на небе зажглись звезды, занялся костром.

Ночью небо стало заволакивать тучами, стал подниматься ветер. Пламя костра, разведенного Томом, металось из стороны в сторону, дрова очень быстро прогорали и ему несколько раз за ночь приходилось искать в темноте, вдоль берега реки, дрова. Ветер все громче пел свою заунывную песню севера. Гнул молодняк и ломал старые, ослабшие деревья, роняя их с треском на мерзлую уже землю и не унимался до самого рассвета.

А с рассветом пошел первый снег. Гонимые ветром, большие хлопья снега налипали на все, что попадалось на их пути.
Том подбросил в костер последние дрова, присел на корточки и протянул к огню прозябшие пальцы рук.  Продрогшее за ночь тело стало немного
согреваться. Когда костер стал угасать, Том разбросал догорающие ветки по сторонам и отправился в путь.

После полудня снег прекратился и Том укорил шаг, хоть ветер и продолжал дуть с прежней силой. Мороз все усиливался и ручьи, что впадали в реку, замерзли и только лишь угрожающе трещали под весом Тома, когда он переходил их.
Третий день пути выдался самым тяжелым, ветер и мороз забирали у Тома последнее тепло его тела и еще этот голод… Голод, пожирающий его желудок и затуманивающий разум. Том на ходу шарил глазами по сторонам ища, что бы можно было съесть? Но как назло ему ничего не попадалось, землю припорошил вчерашний снежок и следов зверя на нем тоже не было видно. Временами Том останавливался и жевал свежий снег, пытаясь хоть так утолить голод, но это не помогало.

«Скоро. Уже совсем немного осталось. Может уже вон за тем поворотом мост.» – Успокаивал сам себя Том. Но и за тем, ни за другим, поворотом моста не было.
Где-то около полудня, когда Том поднялся на вершину, преграждающего ему путь по берегу, утеса и уже намереваясь вновь спуститься к реке, он увидел медведя. Точнее будет сказать, что сначала он услышал его резкий и протяжный рев, от которого он вздрогнул, словно очнувшись ото сна, а затем уже увидел его самого.
Он стоял, приподнявшись на задних лапах, в семидесяти метрах от Тома, среди редких деревьев, росших на вершине и склоне утеса. Огромный, раза в три больше того медведя, что удалось ему подстрелить. Этот медведь был бурого цвета, с широкой мордой и покатистым лбом на котором торчком стояли уши-лопухи и смотрел на Тома.

«Гризли!» – Мелькнуло в голове у Тома, по спине пробежал неприятный холодок, а рука сама машинально вскинула и передернула затвор карабина.
 В ту же секунду медведь бросился на него и Том произвел выстрел.   Затем Том еще успел выстрелить два раза. А медведь, казалось, даже не чувство-
вал, впивающиеся в него пули – несся на него.

Еще мгновение, и он был уже почти возле Тома, в прыжке занося свою лапу для смертельного удара. А Том, поддаваясь инстинкту самосохранения, прыгнул вниз со склона, буквально перед самым носом медведя. И покатился в низ, цепляясь за стволы и корни деревьев. Где-то посередине спуска, весь подранный и поцарапанный об ветки, ему удалось встать на ноги. В верху раздавался угрожающий рев медведя.
В виду того, что у медведей передние лапы короче задних, они не могут бежать в низ под гору, так как теряют равновесие. Это анатомическая особенность и спасла Тома от рокового исхода на этот раз.

Том спустился к реке и задыхаясь, из последних сил, пустился бежать. Отбежав на приличное расстояние, пока дорогу ему не преградил очередной утес с отвесной скалой, которую подпирала река. Том остановился отдышаться, и оглянулся на зад. То, что он увидел его повергло в шок. По воде, огибая предыдущий утес, бежал за ним гризли, мотая головой и брызгая кровавой слюной.

Том огляделся по сторонам, ища спасительное убежище и успел его разглядеть.  Там, где скала граничила с берегом была узкая, горизонтальная щель, длиной два – два с половиной метра и высотой с пол метра, вероятно вымытая водой, а сейчас, когда вода спала, она обнажилась. Заглянув туда, Том увидел в её глубине небольшой грот, достаточный чтобы в нем можно было укрыться.

На раздумья времени не было, он нырнул в эту щель и откатился от его входа в глубь, прижавшись к задней стене. И как раз вовремя, так как тут же просвет проёма накрыла тень, и он увидел, как заскрежетали огромные когти по гранитному камню, едва не задели его и одновременно, раздался рев разъярённого медведя.
Том вжался в дальнею стенку грота, а медведь, рыча, пытался дотянуться до него своей здоровенной лапой с когтями не менее с полфута.

 Глаза медленно привыкали к темноте и вскоре Том разглядел, что грот хоть не глубокий, но в высоту был с человеческий рост и еще имел небольшую выемку, на уровне его груди, уходящую в глубь скалы на целых полтора метра и умеющею, примерно, такую же ширину.

Он приподнялся на ноги, все еще тяжело дыша, пошарил по своим карманам и достал огнива и стал им чиркать, пытаясь хоть при слабом свечении искр осмотреть своё убежище. Как не тускло вспыхивали искры, но Том смог все же разглядеть нанесенные водой мусор и силуэты каких-то предметов, лежащих в выемке грота.
 Из веток и пучка сухого мха, что он наощупь собрал в гроте, Том соорудил
подобие маленького факела, просто обмотав мох вокруг палки и когда он загорелся, смог получше разглядеть то место, в котором он оказался.  Странными на первый взгляд предметами, которые здесь валялись, оказались: сильно ржавое кайло с давно сгнившей ручкой, большой котелок с наполовину наполненным песком и илом, да еще что-то бесформенное. Еще Том успел разглядеть пока догорал факел, две кучки золотой россыпи, в дальнем углу полки, когда-то видно лежащие в мешочках, истлевшие со временем.

«Да здесь кто-то уже прятался!» – Осенила догадка Тома. – «То, что он оставил здесь золото, наверное, говорит о том, что он погиб и не смог сюда вернуться. А золота здесь, наверное, на тысяч сто будет, не меньше. И лежит оно здесь, наверное, со времен золотой лихорадки. Ого, уже больше ста лет! Ни фига себе».
Вновь раздался рев медведя возле самого входа в грот, затем рев повторился уже подальше, наверное, у реки.

«А может, он тоже здесь спасался, как и я, от медведя, и умер с голоду». Том представил себе эту картину, как старатель умирал с голоду, а с другой стороны его охранял медведь, не давая ему выйти. И теперь сам Том оказался в такой же ловушке и его тоже ждала голодная смерть.

«Ну уж нет! Не дождешься! Не будет по-твоему!» – Том поднял свой карабин, открыл затвор и понял, что у него всего два патрона, а остальные, остались в уплывшем рюкзаке.

- Ничего мне и этого хватит. – Зло сказал Том, досылая патрон в патронник.
Том выглянул наружу. Медведь стоял возле самой воды, в метрах десяти, боком к Тому и пошатываясь, как показалось ему, пил воду в реке. Том быстро выкатился наружу, встал, вскинул карабин и сразу выстрелил. В горбу, над лопатками, куда вошла пуля, взъерошилась шерсть. Гризли упал на брюхо от болевого шока, но тут же вскочил и бросился на Тома. Том опять не целясь, выстрелил в него, и видя, что и это не остановила медведя, отбросил в сторону, ставшее уже не нужным ружье, схватился за рукоятку ножа, висевшего на боку. Но в ту же секунду, ударом лапы, его как пушинку, бросило на скалу. От удара головой об каменную стену, в глазах потемнело и поплыли светлые круги. Затем, что-то тяжелое навалилось на него, сдавив его грудь, такое тяжелое, что Том никак не мог набрать в легкие воздух. Боли не было, было почему-то темно. Том все старался сделать глоток спасительного воздуха, но это никак не удавалось ему… вдруг наступила тишина и черная, бездонная пустота поглотила его.