de omnibus dubitandum 96. 237

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО ШЕСТАЯ (1857-1859)

Глава 96.237. НИКАКОГО ПРОЩЕНИЯ… СПЕРВА НАКАЗАНИЕ…

    В тот момент, когда я собиралась снова выйти на улицу, появилась Карина в сопровождении высокого молодого человека; и когда мы столкнулись с ней в кухне, она торопливо шепнула мне:

    – Задержись ещё ненадолго… не уходи…

    Дверь кабинета за обоими затворилась, и через некоторое время я услышала, как Карина спросила:

    – Может, мне свою подругу позвать?

    Молодой человек ответил тонким, дрожащим голосом:

    – Да, я очень прошу вас, сделайте это, пожалуйста…

    Карина выбежала из комнаты и пригласила меня:

    – Заходи к нам, – сказала она, – он берёт нас обоих, и много платит… С ним, будет одна потеха, вот увидишь… но только ты делай всё, что я тебе скажу.

    Когда мы вошли в кабинет, молодой человек поднялся с дивана. Он был очень бледным и худощавым, с иссиня-чёрной бородкой, отчего казался ещё бледнее, и с чёрными, печальными глазами.

    Он поклонился мне до земли, когда Карина меня представила:

    – Это моя подруга Жозефина…

    Я подивилась серьёзности тона, с которым она произнесла эти слова; но ещё больше я изумилась, когда молодой человек взял мою руку и поцеловал её. Я от смущения захихикала и решила, было, что он разыгрывает со мной шутку. Однако Карина подтолкнула меня локтем и прошипела:

    – Не смейся… сохраняй серьёзность…

    Поцеловав руку, молодой человек выпрямился и очень тихо, словно боясь меня, произнёс:

    – Такая юная, милостивая барышня, и такая строгая…

    Карина прикрикнула на него:

    – Закрой пасть…

    Он испугался и, запинаясь, пролепетал:

    – Простите, пожалуйста…

    – Заткни варежку! – яростно повторила Карина. – Помалкивай, пока тебя не спросят!

    Я не узнавала свою подругу. Её вечно улыбающееся лицо совершенно переменилось.

    – Раздевайся! – повелела она ему.

    – Нет, погоди, – перебил он её мягко, но не тем утрированно смиренным тоном, как прежде, а совершенно по-деловому: – Нет, погоди, до этого пока ещё не дошло…

    – Что-то не так? – Карина смущённо посмотрела на него.

    – Черёд этого наступит только после вопросов… – настоятельно прошептал он.

    – Ах, верно! – Она хлопнула себя ладонью по лбу.

    Отступив на несколько шагов в сторону, она развернулась и с мрачным выражением лица снова двинулась к нему:

    – Ты, сукин сын! – закричала она на него. – Собака ты шелудивая, ты опять посмел думать обо мне… а?

    Он пробормотал, запинаясь:

    – Милостивая графиня… я не мог не думать…

    – Цыц, скотина, – перебила она его, – признавайся, о чём именно ты думал…

    Он совершенно охрипшим голосом залепетал:

    – Для милостивой графини моё сердце открытая книга… вы ведь и сами всё знаете.

    – Мерзкая свинья! – с громовым негодованием обрушилась на него Карина. – Ты думал о моём бутончике… о моей груди… развратник… признавайся…

    – Я признаюсь… – произнёс он почти беззвучно.

    – И ты думал… сволочь… – в том же тоне продолжала она, – как будешь лежать на мне… так? Паршивец… и как я раздвину ноги, и ты вставишь в меня свой дрын… мошенник… ты представлял, будто пудришь меня… похабник… и играешь моими титьками… ты будешь признаваться… жалкий обманщик?

    Он молитвенно сложил ладони:

    – Да, милостивая графиня… я признаюсь… я, во всём признаюсь…

    – И тебе не стыдно перед принцессой?

    Карина вытянутой рукой указала на меня. Я, настолько обалдела, от всего увиденного и услышанного, что даже совершенно не обратила внимания на то, что Карина назвала меня принцессой.

    – Да, мне очень перед ней стыдно… – едва слышно воскликнул он и воздел руки ко мне.

    – На колени! – приказала Карина.

    Он тотчас же бросился на колени:

    – Прошу вас, милостивая графиня, извинить меня, – страстно взмолился он и, обернувшись в мою сторону, попросил: – И вас, высокородная принцесса, я тоже умоляю простить меня…

    – Нет! – прошипела Карина. – Никакого прощения… сперва наказание…

    Лицо его покрылось нежным румянцем.

    – Конечно… – быстро пролепетал он, – сперва наказание…

    – Раздевайся! – крикнула Карина.

    Поднявшись, он тотчас же скинул с себя всю одежду и, голым встал перед нами. Тело у него было чрезвычайно белым и нежным. Он стоял, трепеща, с поникшей головой, и исподлобья глядел на Карин как побитый пёс.

    Потом по её указанию он послушно занял место между диваном и расположенным рядом с ним шкафом.

    Карина начала раздеваться, и по её сигналу я, сделала то же самое.

    – Ну, погоди же… пройдоха… – приговаривала она при этом. – Ты нас увидишь… всё увидишь… но ничего не получишь… ты имеешь право только смотреть на меня и принцессу… но не прикасаться к нам…

    Она голая подступила к нему с высоко поднятой грудью и откинутой назад головой, глаза её метали искры, губы её трепетали. Она и сама уже пришла в крайнее возбуждение.

    Она потёрлась грудями о его тело, затем потёрлась своим лоном о его член.

    Потом должна была подойти я и, сделать то же самое. Он печально взирал на нас, безвольно опустив руки, и не шевелился.

    По мне точно электрическая искра пробежала, когда я коснулась грудями его груди. Тело у него было обжигающе горячим как пламя и на ощупь нежным как бархат. И когда я тёрлась о его волосы венериным бугорком, то заметила, что копьё его уныло свисает вниз.

    «Что, собственно говоря, означает весь этот спектакль, – подумала я про себя, – когда он, наконец, закончится, чтобы молодой человек начал сношать нас?». Потому что во мне уже вовсю бушевала похоть.

    Карина оттащила меня от него:

    – Сейчас последует наказание… свинья ты эдакая… – грозно посулила она.

    Он следил за её действиями жадным взглядом. Она подошла к шкафу и достала сверху две розги.

    – Тебе известно, что это такое, дьявол проклятый? – спросила она, взмахнув в воздухе розгами.

    – Да, мне известно, милостивая графиня… – сглотнув комок в горле, воскликнул он.

    – Ты знаешь, что сейчас произойдёт… ты, выродок?

    – Сейчас последует наказание, милостивая графиня, – тяжело дыша, откликнулся он. – Пожалуйста, накажите меня, графиня… я это заслужил… и вы тоже, высокородная принцесса… – обратился он ко мне, – вы тоже накажите меня…

    Карина подала мне одну розгу:

    – Бей покрепче, – скороговоркой прошептала она. – Покрепче.

    – А ну, выползай из угла… ты, преступник!.. – набросилась она на него.

    Молодой человек приблизился к ней.

    Бац! И она мгновенно нанесла ему розгой по груди такой удар, что, видна стала широкая полоса, похожая на алую ленту. Он вздрогнул, и я увидела, как его копьё одним рывком выпрямилось.

    – Ты это чувствуешь… мерзавец, разбойник, ****олиз… негодяй… остолоп… засранец… бродяга… ты это чувствуешь?

    Карина продолжала бить, не задумываясь, и каждый удар её сопровождался новой оскорбительной кличкой, и с каждым ударом грудь и живот у него становились всё красней и красней.

    – Да… я чувствую это… милостивая графиня… – хрипел он голосом умирающего, – и благодарю… за наказание… благодарю… сильнее… пожалуйста… карайте меня сильнее… Но и, принцесса тоже… почему меня не карает принцесса?

    – Секи! – крикнула мне Карин и замахнулась на меня розгой. Я испугалась и легонько ударила его по спине. Его кожа дернулась, однако он жалобно заскулил:

    – Ах, я прошу высокородную принцессу… она не желает меня наказывать… я ничего совершенно не чувствую… я прошу, принцесса… я знаю… что я недостоин… но я прошу наказать меня… наказать суровее…

    Я приложилась сильнее и заметила, что мне это доставило удовольствие.

    – Благодарю… благодарю… благодарю… – лепетал он.

    – Заткни глотку! – скомандовала Карина. – Или я все потроха из тебя вышибу.

    Теперь мы наносили удары в такт. Карин спереди по его груди и бёдрам, а я сзади по спине и заднице, которая вскоре изрядно покраснела. И чем больше мы секли, тем возбуждённее становились сами, тем больше радости это нам доставляло, и тем старательнее мы целились.