Лыска-кормилица. Шла война...

              После  жестокости и череды  кровавых расправ  немецких прихвостней местных жителей вынудили покинуть родные места.
Семья Глухаревых - бабушка Маня, трое детей: Женя - 1921 года рождения с дочкой-малышкой Тамарой, Галя - семнадцатилетняя красавица, Коля - подросток, прихватив и свою единственную кормилицу  Лыску, которую с великим трудом удалось сохранить, отправилась в опасное хождение по мукам.
 Хождение по мукам, где единственному мужчине было лет двенадцать, стало великим испытанием не только для этой семьи.
             В годы оккупации в Хомутовском районе Курской области (с 6 октября 1941 по сентябрь 1943 г.) почти все коренное население, стар да мал, бросали своё нехитрое жильё и уходили вслед за партизанами.
             Семья Глухаревых долгими пешими переходами в основном  в ночное время  уходила в сторону  посёлка  Конышёвка – подальше от линии фронта.
Днём останавливались у добрых людей в попутных деревнях. Двухлетняя Тома стойко переносила все тяготы нелёгкого пути на руках у матери. Им не привыкать: еще в
 августе 1941 года Евгения получила известие от мужа: пропал без вести. С тех пор   маленькая Тамара осиротела, осталась без отца. Корова  Лыска помогла пережить все тяготы в этом непростом переходе, спасаясь от немецкой оккупации.
             И когда  Лыска однажды ночью не смогла подняться, устав от изнуряющей жары и укусов оводов, Галина* поклялась стать зоотехником после войны и помогать домашним животным: лошадям, коровам, свиньям, козам и баранам, за которыми  любила наблюдать с детства. Труженикам, кормильцам, без которых в деревне не выжить! Вместе с пастухами, братом и сестрой  Галина в довоенном детстве пасла колхозную скотину.
             А прадед Иван не посмел оставить своё родовое гнездо на разорение супостатам. Он один, старый и больной, остался в своей хате умирать… Дедушка Андрей, его сын, был минёром  на фронте с первых дней и до 1944 года. И «списан под чистую» в связи с преклонным возрастом. Возвратился  дед Андрей  на родину  в  полуразрушенную деревню в звании гвардии сержант с наградами  за боевые заслуги.
            В Конышёвке, у добрых людей, семья Глухаревых прожила в пустой избе до освобождения родных мест частями Красной Армии, вплоть до сентября 1943 года.

            Однажды произошёл такой случай! Дети еще спали, когда в дверь постучала соседка баба Матрёна:
    - Мария, немцы... - отчаянно прошептала она, - уже в деревне! Проспали мы своих коровушек!
            Мария Трофимовна, хлопотавшая у печки-кормилицы, обхватила свою голову руками, опустилась на колени, истово молясь у иконы Николаю Угоднику в
 красном углу, и тихонько заголосила:
   - Ой, баб Моть, что ж теперь бу-удет? Умрем мы все с голоду, если отберут у нас Лыс-ку.
Все трое детей Марии, проснувшись, высунули свои головы из-за занавески на печи. Самый младший, единственный мужчина, двенадцатилетний Колька тут же спрыгнул с лежанки, на ходу обулся.
   - Мама, я сейчас... Я попробую вывести Лыску,- и, напялив фуфайку, быстро вылетел из избы...
            Шла война. Фашисты наступали, и через их село постоянно продвигались, сменяя друг друга, колонны немецкой, итальянской и венгерской армий. Мадьяры особой жестокостью не отличались. Но все они грабили сельчан, отбирая  последние продукты питания и живность. Всех поросят, овец и кур уже давно порезали, оставались только коровы - единственные кормилицы сельчан. Иногда  по ночам наведывались и партизаны из соседних брянских лесов, которым селяне - старики, женщины да дети малые помогали, чем Бог послал...
           Мальчишки постарше, играя в войну, придумали, как обмануть фашистов и уберечь от них буренок. Вдоль села пролегало русло высохшего пруда с обрывистыми берегами, где еще до войны на берегу были торфяные залежи. Зимой там наметало огромные сугробы. Мальчишки, играя, вырыли огромные траншеи и кому-то пришло в голову прятать там скотину.
           Теперь у пацанов было боевое задание - вести наблюдение по очереди на окраине Михалёвки. Заметив вражеский обоз, они тут же подавали сигнал. Женщины, подростки и старики хватали своих коровенок и прятали их в траншеях. И фрицы оставались ни с чем. Но сегодня они появились в селе внезапно, захватив всех врасплох, - ранним зимним утром, когда еще было темно, и дети спали.
           Николай примчался в сарай, обхватил рыжую, с белой звёздочкой на лбу, рогатую голову кормилицы руками, прижал к груди и, заглядывая в ее большие влажные глаза, горячо прошептал:
    - Лыска, миленькая, тебе грозит опасность, нам надо успеть спрятать тебя в овраг, понимаешь меня? Чтобы фашисты тебя не забрали... Поторапливайся скорее...
           Но едва они вышли со двора, как их тут же перехватили немецкие солдаты. Грубо, прикладом откинули паренька и погнали корову в общее стадо, чтобы угнать в Германию.
Лыска не хотела подчиняться чужакам - оглядывалась грустными глазами на хозяина, жалобно мычала и не хотела идти. Но фашисты пинками и прикладами погнали бедное животное.
           Коля крепился изо всех сил, сжав кулаки, чтобы не расплакаться от бессилия и злости.
    - Лыска! Лыска, сбеги от них, пожалуйста, сбеги, ну ты же умная,спрячься, - умолял про себя парнишка.
           Он зашел в избу и молча обнял плачущую мать, к которой испуганно прижимались старшие сёстры, спрятавшись от фрицев в подполе...
Там они просидели довольно долго, потеряв счет времени.
Пока самая маленькая двухлетняя Тамарочка, проснувшись, робко не попросила:
    - Мама, кушать хочу...
Мария Трофимовна, перекрестившись, словно пришла в себя, вытерла слезы, встала и твердо произнесла:
- Ничего, проживём, главное: вы у меня есть, живые и здоровые. Молитесь, дети, чтобы отец вернулся с фронта живым. Не пропадём!
Она разлила детям последнее молоко, которое успела утром надоить от любимицы-Лыски, достала из печи котелок горячей картошки:
    - Вот, ешьте! Больше нет ничего, - грустно выдавила из себя, утерев фартуком набежавшую слезу.
          После еды Колька вышел на улицу, и ноги его сами повели в сарай. Он зашел в загон и... остолбенел от неожиданности: на своем месте стояла Лыска и, как ни в чем не бывало, жевала свою жвачку. Увидев своего маленького хозяина протяжно замычала: дескать, ты просил вернуться, вот я и вернулась. В следующую минуту парнишка повис на шее у своей кормилицы.
    - Лыска, Лыска, миленькая, любименькая наша! Ну ты и партизанка! - парнишка уже не сдерживал счастливых слез.*

         Как потом выяснилось по следам, бурёнка завернула к знакомому оврагу, и за большим деревом спокойно и незаметно для немцев спустилась в привычную траншею. А потом, проголодавшись, пришла домой.


* После войны, в 1946 году, окончив десятилетку в Хомутовке, наша мама Галина Глухарева поступила в Харьковский зоотехнический институт. В 1951 году на руках у неё был диплом Ученого зоотехника! Мечта сбылась! А бабушка Маня прожила 91 год.

*Мой дядька Николай, будучи подростком, после отступления немцев, в 1943 году, потерял указательный и большой пальцы на правой руке.
         Когда линия фронта проходила по шляху, в полутора километрах от деревни, наши солдаты-сапёры не успевали разминировать окрестные поля и дороги. А деревенские пацаны, охочие до военных забав, нередко находили немецкие трофеи. После одного события дядя Коля на всю жизнь в тринадцать лет остался инвалидом.
         Собирая колоски на выгоревших полях, вместе с другими детьми, в сентябре 1943 года, после победы на Курской дуге, Николай, нащупав ногой мину -"лягушку", услышал, как она щёлкнула. Мальчишеское любопытство привело к непоправимому. Оглушительный взрыв вражеской мины оторвал два пальца. Одним из взрослых правая рука вовремя была перетянута ремнём. Остановив кровь, рука дядьки и жизнь были спасены.