de omnibus dubitandum 96. 223

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО ШЕСТАЯ (1857-1859)

Глава 96.223. ТСС… НЕРОВЕН ЧАС, РЕБАЗ ВОЙДЁТ…

    К помощнику священника я наведывалась приблизительно каждые две недели. Но теперь речь уже не шла о сожалении или о покаянии, об исповеди или об очищении. В один прекрасный день, едва только я вошла в комнату, он без лишних разговоров раздел меня, вылизал и отсношал, позволил снова полизать себя и затем исполнил мне номер на бис, произнося при этом лишь сплошную похабщину.

    С тех пор я вступала с ним в половые отношения как с всякими прочими мужчинами, и когда он лежал на мне или я на нём, я даже обращалась к нему на «ты».

    Ребаз же с тех пор неизменно обходился со мной хорошо, мой отец тоже, а о большем я и не мечтала.

    Если теперь, одеваясь поутру, отец брал меня за грудь или давал мне поиграть своим хоботом, я уже не испытывала робости, поскольку отныне знала, что Ребаз не сидит в засаде, а мирно спит. Пару раз я даже заметила ему в шутку по этому поводу:

    – Сегодня вы тоже могли бы опять нас застукать, отца и меня…

    Он осведомлялся:

    – Сношались?

    – Нет… однако… он снова играл со мной.

    Ребаз добродушно замечал:

    – Пусть себе играет, я больше не наблюдаю…

    Он повторял это столь часто, и повторял как само собой разумеющееся, пока я в это не поверила и, когда во время наших утренних развлечений отец внезапно останавливался со словами: «Тсс… неровен час, Ребаз войдёт…», сама не успокаивала его, замечая:

    – Ах, да ничего не будет… он спит как сурок.

    Так вот, однажды утром отец, как бывало, принялся заигрывать со мной и стянул мне рубашку, так что грудь у меня обнажилась. Он поцеловал её и затеял игру с сосками, что, надо признать, меня и по сей день ещё наполняет мгновенным желанием.

    Поскольку сам он тоже ещё был в рубашке и не успел надеть даже подштанников, вся его амуниция быстро оказалась в моих руках, и я обрабатывала его точильный ремень, пока тот не принял молодцеватую выправку и не начал пульсировать.

    Тогда он забрался мне под юбки и притиснул меня к кровати. Однако мне, не знаю уж почему, подумалось о Ребазе, и я воспротивилась:

    – Нет… он может что-то услышать…

    – Да ерунда какая, он же спит, – возразил мне отец моими же собственными постоянными словами и от себя добавил: – Мне, во всяком случае, наплевать.

    Я стала ещё быстрее растирать ему черенок и предложила компромисс:

    – Пусть на вас так накатит.

    Ибо я всё ещё не рисковала ложиться.

    – Но в таком случае ты ничего не получишь, – добродушно заметил он.

    – Мне не требуется, – ответила я, прикидывая в голове как позднее возместить свой убыток за счёт Ребаза.

    Но ничего не помогло.

    – Нет, нет… иди сюда… – настаивал отец.

    И поскольку я и без того уже наполовину была готова совершить сей акт, то позволила бросить себя на постель, да ещё собственноручно, лишь бы только поскорее покончить с этим делом, направила клинок в ножны.

    – А-а… а-а… – начал толочь отец.

    – А-а… сильнее… сильнее… – отвечала ему я.

    – Ах… именно сегодня так здорово… – пыхтел он.

    – У меня уже подкатывает… сейчас, – призналась я.

    – Ещё парочку ударов… так… я брызгаю… теперь я брызгаю.

    И в это мгновение волна его спермы ударила в меня, но в тот же миг распахнулась дверь, на пороге вырос Ребаз и, невозмутимо, спросил:

    – Чем это вы тут занимаетесь, хозяин?

    Мой отец настолько оторопел от неожиданности, что наскоро сделал ещё три-четыре толчка, чтобы как можно основательнее выплеснуть семя.

    – Не торопитесь, пожалуйста… – насмешливо обронил Ребаз.

    Теперь мой отец подскочил как ужаленный и, продолжая учащённо дышать, с бледным видом встал перед Ребазом. Тот пристально смотрел на него.

    Я, как была, так и осталась лежать на постели, поскольку не знала, что мне делать и как поступить.

    – Давайте для начала прикроем девчонку, – насмешливо произнёс Ребаз и опустил мне юбки. Потом, увидев мою обнажённую грудь, он кинул на неё подушку и сказал:

    – Прикройтесь, пожалуйста, этим, титьки, меня возбуждают.

    Отец был ещё не в состоянии и слова промолвить.

    Ребаз обернулся к нему:

    – Ну-с, господин сосед, что это вы тут с девчонкой делали?

    Отец смущённо пробормотал:

    – Господин Ребаз… вы же не станете навлекать несчастье на мою голову…

    Ребаз засмеялся:

    – Это почему же? Ни один человек не стал бы сквозь пальцы смотреть на то, что вы свою дочь дрючите. Вы ведь как-никак девочку использовали…

    – Господин Ребаз, – пролепетал отец, заикаясь, – я вдовец… я ещё не так стар… Денег у меня, сами знаете, кот наплакал… Не могу же я рукой себя облегчать…

    – Однако… однако… оно верно, конечно…

    – Господин Ребаз, – взмолился отец, – вы мне должны всеми святыми поклясться, что не предадите это дело огласке.

    – Не могу обещать… но вы, впрочем, накиньте на себя что-нибудь и приходите на кухню, там мы с вами малость и потолкуем.

    Отец в страшном волнении оделся. Но когда он вышел на кухню, Ребаза уже след простыл.

    Мы были крайне теперь озадачены. Отец отправился на работу, я как обычно слонялась без дела по дому, и вечером мы в подавленном настроении легли спать, не разговаривая друг с другом. Однако мы и без разговоров знали, что именно нас приводит в уныние.

    Один раз отец обронил только:

    – Если он на меня донесёт… гусь этот… я его прикончу.

    Но и я твёрдо решила на случай подобного разворота событий со своей стороны тоже посадить господина Ребаза в лужу.

    Мы задремали, внезапно проснулись, снова некоторое время дремали. Мы оба ждали Ребаза и надеялись поговорить с ним, когда он вернётся домой.
Наконец мы услышали звук открывающейся двери.

    – Вот, он уже здесь, – сказал отец. Он совершенно не сомневался, что я бодрствую, и я действительно не спала. Было, вероятно, три часа ночи.

    На кухне раздевался Ребаз, и мы слышали, как он возится.

    – Может, мне сейчас к нему выйти? – спросил отец.

    – Попробуйте, – ответила я ему.

    Однако прежде, чем он успел подняться с постели, дверь отворилась.

    Мы, услышали это, потому что в кромешной темноте ничего не могли разглядеть.
Очень тихо Ребаз сказал с порога, не заходя в комнату:

    – Вы спите, хозяин?

    – Нет, нет – живо отозвался отец, – имею честь кланяться, господин Ребаз…

    Не ответив на приветствие, Ребаз так же тихо произнес:

    – Позвольте, пожалуйста, Хелене выйти ко мне.

    – Чего вы хотите? – мой отец сел в постели.

    Ребаз невозмутимо повторил:

    – Позвольте Хелене выйти ко мне, – и добавил, – вы же ничего не имеете против, хозяин?

    В этом дополнении таилась скрытая угроза.