Все мы родом из детства 20

http://proza.ru/2023/03/28/1703 Начало

Глава 20

     Память человеческая и всё, что с нею связано, и на сегодняшний день остаётся большой загадкой для человечества. Иначе почему, вспоминая события определённого времени,  мы снова и снова словно совершаем скачок назад, в прошлое?

        Отец.

     Отец Любы после смерти жены остаётся жить в Иваново. Любе уже давно не надо завоёвывать родительскую любовь. А ещё она знает, что отец всегда, как мог, любил её больше, чем брата Андрея.

      Люба понимает, что ждать от брата помощи или даже писем отцу не придётся. Он нисколько не обманывался в отношении сына, который уехал после похорон матери и словно исчез с радаров.

     Жил Андрей в Приморье, работал механиком по обслуживанию холодильного оборудования на Железной дороге. Жена его Ирка к тому времени уже серьёзно болела какой-то редкой и неизлечимой болезнью, так называемой красной волчанкой, поэтому часто не работала. Может от этого, а может просто по слабости характера, Андрей иногда напивался в свои выходные дни.

     Однажды Ирка, доведённая до трясучки болезнью и пьянкой благоверного, не придумала ничего лучше, как написать тогда ещё живой, но уже полу парализованной из-за инсульта, Галине Сергеевне письмо, в котором опишет, как достал её Андрей своими пьянками, как порубил на мелкие клочки в пьяной агрессии её вещи…

     Родители тогда жили ещё в Тигиле, и Галина Сергеевна очень плохо себя чувствовала.
Люба, когда приехала из города навестить маму, прочитала это письмо,  после чего готова была убить как невестку так и брата.

     Она до сих пор считает, что Андрей и его жена Ирка ускорили кончину мамы. Каково было ей, обессиленной болезнью, узнавать такие вести о своём любимчике?

     Смерть мамы могла бы, но не сблизила брата и сестру.

     Когда отец остался один, Люба прилетала к нему и одна, и с Николаем. Пару раз они забирали деда на Камчатку. Оставаться там навсегда он уже не хотел. А когда прилетал, то желал жить только на даче, ощущая там себя свободным от всяческого надзора. Потому, наверное, эти поездки всегда были в летий период.

     Однажды, в один из таких приездов, Люба с Колей нашли и привезли на дачу бывшего друга отца  по георазведке. Он тоже жил в Петропавловске-Камчатском в одном из посёлков, вошедших в городской округ.

     Дедушка тот выглядел по сравнению с отцом Любы интеллигентным «божьим одуванчиком».  При встрече с ним Николай Дмитриевич важно надувал щёки и с гордостью показывал дачное хозяйство детей. Друг хвалил грядки без травы, дорожки и обустройство. В ответ отец торопился сообщить другу:

     - Я здесь не работаю, ты не подумай! Ещё чего, работать мне здесь, чай не раб! Это всё Любка с Колей, а я так, ежели полить! Так это ж разве работа?! Зять всё так сделал, что мне только кран открыть и закрыть требуется!

     С наступлением холодов отец рвался домой, в Иваново. Люба поддерживала связь с его соседкой, врачом Ольгой, и от неё знала, что все соседи  пятого этажа, где жил отец,  очень сдружились,  и за отцом присматривают.

    Одной из соседок была одинокая бабушка, Лидия Васильевна, с которой Николай Дмитриевич тоже с удовольствием, чисто по дружески,  общался. Соседи приглашали друг-друга на чай, вместе встречали Новый год и отмечали другие праздники.

     Поскольку этаж в доме был последним, то при входе на площадку совместными усилиями было установлено решётчатое ограждение с дверью, отсекая возможность попадать к ним на этаж чужим людям. Днём двери в квартиры часто не запирались, и соседи ходили друг к другу в гости. А ещё отец помогал одной из молодых соседок, забирать ребёнка из детского сада. Поэтому одним из аргументов отца в его стремлении быстрее вернуться домой звучало:
    
     - Мне  надо Гошку из детского сада забирать!               

     - А Ваньку, внука наших друзей Петровых,  ты не хочешь позабирать из детского сада?! - сердилась Люба.

     Когда умер муж, Люба стала летать к отцу уже одна. Старалась совмещать эти поездки с отдыхом в тёплых странах. Однажды такая встреча  получилась, когда она возвращалась из Турции. Самолёт вначале доставил туристов  в Москву, потом группа камчадалов улетела домой, а Любу встретил её двоюродный брат Лёшка, сын Антонины, сестры отца.
    
     Вместе с Лёшкой они и поехали в Иваново навестить Любиного папу.

     Квартиру отец всегда содержал в чистоте, полы были намыты, ковры пропылесосены. Каждая вещь находилась на своих местах, никакого захламления не было, как это бывает у стариков. Даже генеральной уборки не требовалось.  Вот только балкон…

     Там стоял нерабочий холодильник, в котором отец почему-то хранил картошку, которую он покупал по осени, складывал в контейнер холодильника, а весной благополучно выкидывал, потому как она всё равно промерзала. Отец даже провёл туда свет, считая, что тепла лампочки вполне хватит, чтобы обогреть картофельные клубни. Но, то ли этого было недостаточно, или же отец просто забывал про картошку хранившуюся в этом холодильном ларе, но выбросили его вместе с картошкой. Освободив пространство балкона от всякого ненужного хлама, типа газет, записок и прочего, они с Лёшей расстелили долго хранившуюся в свёрнутом состоянии в углу бытовки красную ковровую дорожку и водрузили на неё один из стульев.
 
     - Ого! - сказал Николай Дмитриевич, - так здесь теперь с комфортом курить можно!

     Было видно, что он очень доволен.

     Когда подошёл день отъезда, Люба в который раз попыталась уговорить отца улететь с ней на Камчатку. Он было соглашался, начинал даже собираться, искал паспорт, доставал из ящика стола деньги «на билет»…  Люба не спорила, потому что это было бесполезно.

     Но потом вдруг передумывал, раздевался и заявлял, что никуда не полетит!
Всё это разрывало Любе сердце.

     На прощанье вдруг заявил дочери:
     - Ты, Любка, того… честь береги!
     - Для кого её беречь, пап, в пятьдесят-то лет?! - спросила Люба, невольно вспомнив «Рыбку-паразита».

      Потом отец долго смотрел в окно, пока они с Лёшкой ждали такси в аэропорт, и махал рукой. Душу вынимал. Люба плакала.

     Уже потом, в Москве, провожая двоюродную сестру на самолёт, совершающий рейс на Камчатку, Лёшка крикнет ей в след, когда она после оформления всех формальностей пойдёт в зал ожидания для посадки в самолёт:
      
     - Любка! Ты смотри, честь-то береги!

     Она оглянется и растерянно махнёт ему рукой, сдерживая подступившие слёзы, отмечая, как  ржут услышавшие от молодого парня эту фразу пассажиры. А кто не расслышал, так переспрашивает соседа, а потом все вместе весело разглядывают эту красивую, но явно старше парня женщину, торопливо уходящую по узкому проходу в зал ожидания. Будь расстояние поменьше, она может и ответила бы Лёшке:
    
     - Честное пионерское! Ни одного поцелуя без любви!
    

     Отец умрёт в апреле две тысяча девятого года, не дожив полгода до восьмидесяти лет, которые должны были исполнится в декабре. Хоронить его Люба будет одна, Андрей не прилетит, что ещё больше увеличит пропасть в общении между родными  сестрой и братом.

     Квартиру отца Люба вначале попробует сдавать, но квартиранты окажутся недобросовестными, поэтому решено будет её продать по минимальной цене, лишь бы быстро.

      Отец написал завещание на Любу и сообщил об этом Ирине, дочке дяди Лёвы. Но сама Люба никогда с отцом на эту тему не говорила.

      Поскольку квартиры стоили в Иваново очень недорого, то сумма получилась небольшой. Люба всё же отдала брату Андрею часть денег, а на остаток купила машину для сына Сергея. 

     Андрею сумма показалась маленькой, на что Люба ему сказала:
     - А что ты сделал для отца за эти семнадцать лет после смерти мамы? Прислал за всё это время две открытки?

             (Продолжение следует)
http://proza.ru/2023/06/19/1310