За линией фронта. Часть шестая -11

  Срочный вызов в Москву в самый разгар Балатонской операции обескуражил генерала Антонова. 16 марта за ним прибыл специальный борт. Вечером того же дня по личному распоряжению Штеменко он явился в кабинет начальника оперативного отдела войск НКВД при Ставке ВГК Левицкого Даниила Аркадьевича.
- Что за срочность? - спросил Кирилл Сергеевич, после взаимного приветствия. - Как на пожар спешили.
- Пожар и есть. Присядьте, разговор будет касаться ваших прямых обязанностей по спецподразделениям. В том числе, по кадровым вопросам, что не мало важно, - Левицкий расположился в кресле рядом со столом и посадил напротив себя Антонова. - Наши войска и ваш корпус сейчас находятся на территориях государств, союзников фашистской Германии. Проходя эти земли, вы так или иначе сталкиваетесь с национально-освободительными группами, действующими рука об руку с местным подпольем, где работают наши, засланные туда ещё до войны, агенты. Так вот, в последнее время там тревожная тенденция наметилась - эти подпольные группы перед нашим наступлением проваливаются одна за другой, и агенты не выходят на связь. И началось всё это с Ровенского подполья в 1944 году, но на это тогда не обратили должного внимания. Сейчас все интересы сходятся на Берлине - и наши, и наших союзников. Имеется в виду, что американцы и англичане заинтересованы в захвате главарей третьего рейха. У них есть по этому поводу свои корыстные интересы и не факт, что попав на сопредельную территорию, которую по договору будут занимать наши союзники, они не уйдут от возмездия. Западные промышленные воротилы, которые финансировали Гитлера, не смогут так просто расстаться со своими капиталами.
- Примерно такой исход, я и предполагал, - подтвердил Антонов слова Даниила Аркадьевича.
- Поэтому, наша с вами цель сейчас не допустить ухода от возмездия крупных главарей нацистов, не дать им уйти в подполье. Завтра утром в этом кабинете познакомитесь с человеком, с которым вам предстоит вылететь вместе в войска и там его незаметно легализовать в должности заместителя начальника оперативного отдела штаба корпуса, а дальше - уже его дело, он получил по этому поводу точные инструкции. Прислать его из Москвы специальным самолётом, сами понимаете в такой ситуации, как оперативные действия на фронте, это верх легкомыслия, а тут его привезёт с собой сам командующий и вопросов к его кандидатуре не возникнет. Вот его личное дело, - и Левицкий протянул Антонову папку с документами.
  Генерал раскрыл титульный лист и взглянул на Левицкого вопросительно:
- Павел Григорьев? Ваш главный специалист по вербовке вражеских агентов. Как же, помню. О таком, по ходу дела, говорили в контрразведке 5-й Ударной армии. Он, кажется, брал того самого полковника Кампински во время проведения Ясско-Кишинёвской операции?
- Да, вы правы, он и есть, - подтвердил Левицкий. - Теперь вы понимаете, как всё серьёзно?
  Антонов утвердительно кивнул головой.
- Теперь поговорим о ваших кадрах. Мы перевели по состоянию здоровья от вас полковника Деева на Западную границу, которая вновь отстраивается и восстанавливается. Не секрет, что все основные функции в организации охраны этого объекта несут на себе войска НКВД, а он отличная кандидатура на должность начальника оперотдела на одном из участков с Польской границей. Вы прислали на него отличную характеристику и у меня нет аргументов вам не доверять, - Левицкий переменил позу и нервно передёрнул плечами.
- Что нибудь случилось? - Антонов перестал листать дело Григорьева и переключился взглядом на Даниила Аркадьевича.
- У них там в ночь на новый год погиб один из наших сотрудников, которого как раз готовил Григорьев ещё в 1942 году и внедрял его в подполье Краснодара. Это Николай Климовский, подпольная кличка "Ланге" - Длинный. Павел по этому поводу очень расстроен, сотрудник был ценным, и как раз после нового года ждали выхода на него вражеской агентуры с польской стороны. Всё шло хорошо, этот человек навлёк на себя нужные подозрения у чекистов, а значит, зарекомендовал себя, как вражеский лазутчик, что уже не вызывало сомнений у той стороны... И вдруг, он нелепо погибает, причём вместе со своей сожительницей и помощницей по подполью.
- Значит, был раскрыт вражеской контрразведкой, - произнёс Антонов, высказывая своё мнение.
- Вот, об этом и речь. Как раскрыт, где и когда? Скорее всего, именно на границе, а зашевелились на той стороне, аккурат в то самое время, как прислали туда новое пополнение с фронта, в том числе и вашего Деева, - Левицкий посмотерл на Кирилла Сергеевича и ждал его реакции.
- Вам что-то конкретно известно о нём? - спросил Антонов. - Иначе, все разговоры будут голословны. Какими фактами вы располагаете, которые могут послужить недоверием с вашей стороны этому человеку?
- Прямых - нет, но вот косвенные: он был замешан в скандале, об этом доложил ваш зам Свидерский, под Таллином. Замечен в связи с польской медсестрой, родственница которой пострадала от своих неосторожных действий. А теперь служит на польской границе и на его участке погибает наш агент, который многие годы не имел ни одного провала. И что, действительно, эта полячка была его любовницей? - Левицкий заинтригованно ждал ответа.
  Антонов улыбнулся на его слова: - О его связях, лучше разговаривать с его женой, только ей доподлинно известна вся подноготная этого дела.
- Я с ней разговаривал про эту историю, вообще вёл с ней беседу о Прибалтике, о гибели Героленко, о тех событиях, в которых она принимала участие. Но, сами понимаете, жена - лицо заинтересованное, тем более такая, как Ольга... Кстати, она сейчас в Москве. Я посылал её на курсы переподготовки радистов, а теперь мама у неё больна после смерти мужа, отчима Ольги. Не может никак прийти в себя.
- Я могу её проведать? - спросил Антонов.
- Можете, а потом с собой её заберите, пока с мужем всё определиться. Нечего ей там сейчас делать, в этой кутерьме с проверкой благонадёжности тылов на заставе.
- Всё-таки проверка будет?
- А, как вы хотели? - Левицкий поднялся и прошёлся по кабинету. - У них кто-то там сливает информацию польской стороне, и видимо, уже успели внедрить своих людей...
- А вот это уже интересно для работы чекиста. Вы должны Деева поставить в известность, - произнёс Антонов.
- Раскрыть перед ним карты? А вдруг он...
- Никаких "вдруг". Алексей Григорьевич Деев и предатель - понятия несовместимые! - жёстко ответил генерал на спорные обвинения своего бывшего сотрудника. - Я знаю его с лета 1942 года, хлебнули горюшка вместе, уж можете мне поверить на слово! Если надо - ещё напишу ему характеристику и присовокуплю сюда те факты, которые вам ещё неизвестны.
  Левицкий остановился возле Антонова и неспешно негромким голосом проговорил:
- Только вам и верю в данной ситуации, Кирилл Сергеевич, только вам и никому другому так не доверяю. Спасибо! А ситуацию на польской границе мы ещё будем обсуждать, там конечно, нас ждёт много сюрпризов и после войны, с той стороны будут рваться диверсанты и лазутчики, купленные вражеской агентурой, - Левицкий взял из рук генерала документы Павла Григорьева с которым Антонову предстояло завтра утром познакомиться в этом же кабинете. - Теперь, идите отдыхайте до завтра. К девяти чесам я вас жду!
  Антонов вышел от Левицкого в расстроенных чувствах, постоял на морозном мартовском воздухе, а потом шагнул к остановке автобуса. Ольгин адрес он помнил наизусть, Алексей не раз ему называл улицу и номер дома в Москве. Возможно, что завтра уже не будет времени к ней прийти и что-то объяснить перед отъездом, если там на верху примут такое решение, нужно было пойти сейчас и с ней переговорить лично.

  Раздался резкий звонок в дверь, Ольга открыла, а потом в испуге отступила от порога назад. В квартиру прошли двое высоких мужчин в форме НКВД, один из них низким голосом спросил:
- Вы Ольга Тихонова?
- Да, а в чём дело? - она сразу подумала плохое про Алексея, поэтому душа сразу ушла в пятки. Ей хотят сообщить о нём, что-то страшное и она с ужасом в глазах посмотрела на непрошенных гостей.
- Пройдёмте в комнату, - произнёс военный в форме лейтенанта.
Она кивнула и проследовала за ними к круглому столу у окна.
- Мы уполномочены нашим руководством допросить вас и выяснить всё о времени вашего пребывания на третьей погранзаставе Западного направления, - продолжил разговор лейтенант.
  Оба сели к столу и посмотрели на изумлённую Ольгу, которая тоже опустилась рядом с ними и прислушалась к шуму из маленькой комнаты, где спала больная мама. Но Елена Матвеевна лишь перевернулась на постели, но не встала и не вышла к ним.
- В чём дело? - спросила Ольга.- Что-нибудь с Алёшей? Но, скажите же мне! - она не сдерживала больше своих эмоций, слёзы покатились по щекам и она смахнула их рукой с ресниц, снова взглянув на военных.
- Это вы про Алексея Деева спрашиваете? - вмешался в разговор уже капитан, сидевший напротив с раскрытым блокнотом в руке.
- Да, про мужа...
- Если про мужа, то вам стоит вспомнить все подробности вашего приезда на границу с ним, и попрошу, в деталях. Вопросы задавать не надо, отвечайте сами и не уклоняйтесь от точных и правильных ответов, - снова попросил её капитан, который, похоже, и вёл следствие.
  Тихонова оценила обстановку мгновенно и поняла, что у Алексея там по месту службы идёт серьёзная проверка, но чем она вызвана, ей про то было неведомо. Но она понимала, что все свои ответы на вопросы этих серьёзных людей надо построить так, чтобы ему не навредить, а капитан продолжал спрашивать:
- С кем конкретно вы вступили в контакт сразу по прибытии?
- С комендантом пограничного гарнизона, его помощником и оперативными работниками, - она ответила чётко и определённо, уже не выдавая своего волнения.
  Она знала, что с этими людьми нельзя иначе, помнила, как арестовывали при ней ночью маминого мужа и её отчима дядю Сашу ещё до войны. Ольга собралась с мыслями и выпрямилась на стуле.
- Кто посторонний мог присутствовать на территории погранзоны? Вы лично знали таких людей? Ваш муж имел с ними контакты? - задавал вопросы капитан.
- Посторонних не видела, в контакты с ними не вступала. Муж на оперативной работе и кроме гарнизона выезжал в города Яворов и Равву Русскую, а там контактировал не только с пограничниками. Это уже вопросы к нему, - невозмутимо и твёрдо отвечала она.
- Кого конкретно из местных жителей гарнизонного городка знаете, из гражданских?
Ольга назвала несколько фамилий, а так же тех, кто водил к ней в школу своих детишек на занятия. Потом вопросы коснулись Людвига Гросса:
- Мы знаем, кто он, но непонятно - почему проживает с вами в одной квартире. После госпиталя ему было предоставлено место в общежитии кирпичного завода, а он, почему-то, живёт с вами? - задал вопрос уже лейтенант.
- Потому что моя мама так решила, - Ольга пожала плечами. - Знала, что мы на фронте вместе воевали, что вместе попадали в настоящую мясорубку из которой он выбрался инвалидом, вот и пожалела. Там в общагах, сами знаете...
  Лейтенант посмотрел на неё и нехорошо улыбнулся:
- У вас с мужем разница в двадцать лет, и я хорошо вас понимаю... А тут молодой парень, и всё такое - чего теперь скрывать?
  У Ольги на лице вспыхнул румянец, но она сдержалась, ко всему это была ещё и психологическая проверка.
- Где этот ваш Людвиг, с ним можно переговорить? - снова спросил лейтенант.
- Он на работе, - ответила она, - скоро должен прийти.
  Но пришёл первым не Людвиг, а генерал Антонов и своим неожиданным визитом испортил всю картину вечернего допроса.
  Поднявшись на площадку к Ольгиной двери он был несколько удивлён, что она приоткрыта, Тихонова, впуская к себе в квартиру представителей органов НКВД побоялась оставаться с ними на едине и не закрылась на ключ, оставив небольшую щель. Кирилл Сергеевич толкнул дверь, вошёл в коридор, а оттуда в большую комнату и увидел за столом свою радистку Тихонову рядом с мрачными субъектами в формах карательных органов.
- В чём дело? Что здесь происходит? - спросил он громким и властным голосом, на который был только способен и от которого у его подчинённых всегда кровь стыла в жилах.
  Подскочили с мест и эти два товарища-следователя. Они вытянулись перед ним, разглядев знаки отличия, и по форме представились.
- Что за следственные действия вы тут проводите? - переспросил у них Антонов, после их доклада. - Кто вас уполномочил? Ваши документы?
- Вот, - и капитан протянул бумагу для ознакомления.
- Так, местный отдел НГБ? - Антонов изучал документ, предоставленный следователем. - В чём цель вашего визита? Здесь только говорится, что вы можете провести допрос свидетеля по делу. По какому? Кто свидетель?
  Оба указали на Тихонову.
- По делу о предполагаемой измене на госгранице, - отчеканил капитан. - И если тут нам не удастся разговорить свидетеля, есть постановление на её задержание на 48 часов, а так же членов семьи полковника Деева.
  Глаза генерала загорелись ярким пламенем, он снял фуражку с головы, разгладил свои непослушные волосы с сединой на висках и произнёс:
- Как старший по званию, я отменяю все распоряжения вашего руководства, так как сам являюсь представителем органов НКВД и командую спецвойсками.
- Но, мы не можем не выполнить приказа, - возразил лейтенант.
- Вы поняли, что я сейчас сказал? Заберите все ваши бумаги со стола и шагом марш отсюда!.. Ну, я долго буду ждать? Кругом! - скомандовал генерал зычным голосом.
  В тот момент, как оба следователя вылетали из квартиры, они натолкнулись на лестнице на Людвига Гросса, пришедшего с работы. Они не стали останавливаться, они даже не стали его разглядывать, а быстро постарались спуститься вниз, а потом спешно сели в свою машину.
Ольга сидела за столом, замерев от неожиданности, Людвиг вошёл и остановился в изумлении, глядя на генерала, он только губы приоткрыл, но слова не получились.
- Вот и разрешились наши споры, - произнёс Антонов, повернувшись к Ольге, - а я шёл и думал, как объяснить, чтобы ты срочно покинула Москву и уехала со мной в войска.
Она медленно поднялась из-за стола:
- Как, я не поеду к Алёше? Но он не здоров, я должна быть рядом...
- А они, как же? - генерал кивнул на стоявшего у двери Людвига. - Людвиг и мама? Им тоже достанется по полной, если их сейчас же отсюда не увести.
Он прошёл в маленькую комнату и взглянул на спящую Елену Матвеевну.
- Мама ещё не здорова, она тяжело переживает, - начала было Ольга.
- Я знаю!.. Даю вам времени до утра, чтобы собраться, а сейчас пришлю к вам свою охрану и оставлю тут, чтобы не было сюрпризов, - генерал встал у стола. - Завтра вместе выезжаем в войска - ты, Ольга, на свою же должность, мне хорошие связисты очень нужны, Людвига пристроем в канцелярию в штабе корпуса... Вторая рука у тебя работает? - спросил он у парня.
- Да, я научился ею обходиться, - ответил Гросс.
- Вот и отлично... А маму определим в санитарки при медсанбате, - он посмотрел на Ольгу и уловил её колебания.
- Она боится крови, сможет ли? - переспросила робко Тихонова.
- Ничего, привыкнет. А на войне - клин клином вышибает. Как постоит пару ночей в перевязочной, так и пройдёт всякая хандра о своём личном горе, - генерал решительно направился к двери. - Выполняйте приказ, утром за вами заеду, - уже мягче добавил он, окинув взглядом своих растерявшихся ребят.

  Левицкий в кабинете был не один, рядом с ним сидел высокий брюнет с карими глазами и отточенным овалом лица.
- Познакомьтесь, - это Павел Григорьев, - обратился Левицкий к генералу Антонову. - Сегодня вам предстоит как следует познакомиться и обсудить некоторые детали...
  Когда беседа за закрытыми дверями подходила к концу, Даниил Аркадьевич вышел в коридор к своему секретарю:
- Машина готова? Что аэродром, запросили? - спросил он, стоя рядом со столиком недалеко от двери.
- Всё готово, ещё утром машину для генерала прислали из гаража Управления по вашему приказу. И на аэродром звонил, там небольшая задержка, поднялась метель, рейс часа на два отложили, - ответил секретарь.
  Левицкий снова зашёл в кабинет.
- У вас есть фора по времени, друзья. Рейс отложен из-за непогоды, но медлить не станем, выезжайте-ка вы пораньше, - и Левицкий протянул руку Антонову на прощание.
- Погоди, Даниил Аркадьевич, - попросил тот. - Машину прислали легковую с сопровождением, а у меня кроме Павла поедут ещё трое. Не хотелось бы светить на улицах города кортеж. Пусть пришлют что-нибудь другое, например крытый фургон, потому как нужно ещё и некоторые вещи заехать забрать, вместе с семьёй полковника Деева.
- А что случилось? - спросил Левицкий.
- Я объясню, - и Антонов снова сел в кресло рядом с Левицким.

  Когда все формальности были улажены и Антонову прислали из гаража невысокую крытую фуру, они вместе с полковником Григорьевым спустились вниз и вскоре Левицкий наблюдал из своего кабинета с третьего этажа, как из двора оперативного штаба спецвойск отъезжает машина генерала, сперва по московскому адресу, а потом на аэродром. И тут он спохватился, вспомнив о важном разговоре вчера в штабе у зенитчиков. Он быстро подошёл к телефону и поднял трубку:
- Мою машину ко входу, я еду в КБ на улицу Радио, - распорядился он и услышал в трубке неожиданный ответ из служебного гаража.
- Вашу машину до обеда угнали в ремонт, там какие-то неполадки. Придётся обождать...
- Нет времени, - потом сообразив что-то на ходу, Левицкий спросил:
- Машина, что для генерала Антонова была с утра приготовлена, где? Которую он не взял?
- Стоит в гараже, - ответили ему.
- Вот на ней и поеду, прислать сюда вместе с моим водителем, - приказал Даниил Аркадьевич.
  Через пол часа он уже садился в машину вместе с водителем и двумя сопровождающими охранниками у ворот оперативного штаба, а ещё через несколько минут автомобиль нёсся по улицам Москвы в сторону Земляного Вала.

  В эти дни, пока генерал Антонов гулял по Москве в наступление перешла ударная группировка 3-го Украинского фронта в составе 9-й и 4-й гвардейских армий. С учётом специфики горно-лесистой местности и построения обороны противника в 46-й армии наступление было решено начать усиленными передовыми батальонами, выделенными от каждой дивизии первого эшелона. Атаковав внезапно, батальоны 68-го стрелкового корпуса к исходу дня 16 марта сумели, преодолев сопротивление врага, вклиниться в его оборону на глубину до 3-х км. В 75-м стрелковом корпусе им удалось вклиниться только на километр по фронту, что уже было большим успехом. В ходе боя передовых батальонов командиры полков, дивизий, корпусов и армий получили возможность вскрыть систему огня, инженерных заграждений и построение обороны противника. На основе полученных данных было признано целесообразным отменить предусмотренную планом операции 65 минутную артиллерийскую и авиационную подготовку, что позволило сэкономить боеприпасы для последующей мощной огневой поддержки наступления.
  С утра 17 марта в целях развития успеха, достигнутого передовыми батальонами, от каждой стрелковой дивизии первого эшелона в бой вводятся по одному стрелковому полку. К исходу дня на направлении 68-го стрелкового корпуса главная полоса вражеской обороны прорывается на глубину до 10 км. Успешными действиями эти батальоны и полки создали благоприятные условия для ввода в бой главных сил, в том числе бронированный кулак 11-го стрелкового корпуса генерала Антонова, в целях завершения прорыва тактической зоны обороны и быстрейшего окружения эстергомо-товарошской группировки противника.

  Левицкий выезжал из КБ в приподнятом настроении. Сегодня он встретился с главой этого знаменитого бюро инженером зенитно-реактивных установок Каретниковым и обсудил с ним очень нужные и важные проблемы. Разговор длился около двух часов и теперь выезжая из проходной КБ, в его планах на сегодня стоял ещё один военный завод, поле посещения которого можно было ехать на доклад к Верховному. Машина неспешно въехала на улицу Радио, а потом стала идти на спуск к Лефортовскому мосту и тут, по словам одного из охранников, сидевшего позади водителя, стало происходить что-то непонятное. Машину тряхнуло вперёд и она, потеряв управление, как бешеная понеслась вниз. Шофёр жал на педаль, сдерживая автомобиль, а потом прокричал Левицкому, сидевшему рядом с ним:
- Мы идём без тормозов!.. Я попытаюсь вырулить в конце дороги.
  Но тут прямо перед ними стал подниматься на мост пассажирский автобус и времени на принятие другого решения уже не было и чтобы избежать лишних жертв, водитель несётся вправо мимо моста на Лефортовскую набережную, он пытается вырулить и пойти вдоль по дороге, а потом по возможности свернуть в сквер, но машина не слушалась руля. Она на полной скорости пересекла проезжую часть, выскочила на тротуар, ударилась в бетонное ограждение и, пробив парапет, подлетела вверх перевернувшись в воздухе, и рухнула в тёмные воды Яузы.
  К месту происшествия сразу сбежался народ. Люди с набережной стали прыгать в воду, чтобы выловить и спасти тех, кто был в машине. Живым удалось достать лишь одного из охранников, сидевшего сзади. Когда машина тонула, он не потерял сознание от удара и ему удалось открыть заднюю дверцу. Он выплыл из кабины наверх, оттолкнулся ногами от уходящего под воду бампера, а потом его выловили из воды прохожие, столпившиеся у парапета. Именно его показания и стали основной доминантой в расследовании этого загадочного дела, этой странной тогда для многих автокатастрофы, в которой погиб начальник оперативного отдела войск НКВД при Ставке ВГК Левицкий Даниил Аркадьевич, а с ним его личный шофёр и один из охранников.
  Расследование этого дела поручили курировать Штеменко Сергею Матвеевичу, начальнику Главного Оперативного штаба при Ставке ВГК. Подключился к расследованию и глава госбезопасности Лаврентий Берия. Выводы, которые сделала следственная комиссия на докладе в Кремле, тогда многих удивили:
- Есть предположение, что покушение тщательно планировалось и готовилось но... на генерала Антонова. Его приготовленная с утра машина, вдруг не потребовалась и Антонов выехал на другой из города, а ничего не подозревающий Левицкий воспользовался этим автомобилем в результате чего, погиб. Случайность или совпадение всё это, ещё предстоит тщательно проработать, - докладывал Штеменко, - только у генерал-полковника Кирилла Сергеевича слишком много врагов и недоброжелателей и мы с вами отлично это знаем, чтобы сбрасывать со счетов такой факт. К тому же, его последний конфликт с органами НГБ, как я предполагаю, были последними каплями в чаше их терпения, - и Штеменко посмотрел вопросительно на Берию.
- Всё может быть, отрицать не стану, - ответил тот. - Антонов, слишком волевой и недисциплинированный командир. Вот, получается такая дуэль...
  После этих слов Берия замолчал под взглядами Ворошилова и Василевского.
- Не будем везде искать врагов, - заключил Верховный. - Дадим Антонову до конца исполнить свой долг на фронте, а после и будем расспрашивать его о друзьях и недругах, если это, конечно, поможет делу. А пока подумайте и решите, не стоял ли на пути у кого-нибудь сам Левицкий? И не торопитесь с выводами, делайте хорошо свою работу.
  После этих слов Сталин поднялся из-за стола и, пройдясь по кабинету, взял пепельницу, чтобы вытряхнуть свою погасшую трубку.

  Соединения 46-й армии, развивая наступление, 28 марта овладели городом Дьер. В течении восьми дней они во взаимодействии с авиацией 5-й воздушной армии и Дунайской речной военной флотилией разгромили прижатую к Дунаю эстергомо-товарошскую группировку фашистских войск и после отражения многочисленных контратак на внешнем фронте окружения продвинулись на 80 км, очистив весь южный берег Дуная от Эстергома до устья Рабы. С рубежа реки Раба войска 46-й армии перешли в преследование. 2 апреля они овладели важным узлом дорог городом Мадьяровар, вышли на австро-венгерскую границу между Дунаем и озером Нейзидлер-Зе.
  За время наступления от Ганта до западной границы Венгрии войска армии продвинулись на 155 км, преодолели ряд промежуточных оборонительных рубежей противника, горных массивов и водных преград, выбили противника из более 1000 населённых пунктов. 4 апреля 1945 года советские войска победно завершили битву за Венгрию. Были созданы благоприятные условия для разгрома нацистов в Австрии и Чехословакии.

  На совещании Александр Васильевич Петрушевский, командующий 46-й армией с 4 марта 1945 года, которое состоялось после завершения нелёгкой битвы за Венгрию в штабе армии с командирами всех звеньев и степеней, подвёл итоги, стоя рядом с картой боевых действий:
- Не будет лишним сказать, что в битве за Венгрию наша армия обогатила советское военное искусство новым опытом подготовки и ведения наступательных операций против сильного противника с преодолением таких крупных водных преград, как Тисса и Дунай, глубоко эшелонированного оборонительного рубежа "Маргарита", окружением многочисленной будапештской группировки противника, ведением боёв в таком крупном городе, как Будапешт, с одновременными действиями на внутреннем и внешнем фронте окружения противника. По объёму возложенных на неё задач, характеру действий и достигнутым результатам армия играла в Будапештской операции ведущую роль, действовала в наиболее сложных условиях обстановки.
- Да, особенно в Буде этого опыта набрались, - откликнулся на высказывания командарма генерал Антонов. - Армия одновременно действовала против окружённой в венгерской столице вражеской группировки, которая после контратак в Буде вырвалась из кольца и ударила на нас с запада, да ещё всеми силами пыталась наступать по фронту. Да, мы потом вошли в прорыв, но сразу попали на узкие улочки города в перемешку с возвышенностями и водными преградами. Редко какая другая армия из общевойсковых, оказывалась в столь своеобразной и сложной обстановке выполнения задач. Я командую здесь корпусом впервые, но и впервые попадаю в такую запутанную сеть.
- Это верное замечание, - продолжал командарм. - В сражении за Будапешт мы тут оказались как бы между молотом и наковальней, войска армии и сдерживали натиск врага, и громили его одновременно. И как итог - большая продолжительность Будапештской операции ознаменовалась большими её военно-политическими результатами. Мы, товарищи, существенно приблизили крах фашизма!
- Надо добавить, - встал со своего места начальник штаба армии генерал-майор Бирман, - что в ходе освобождения западной части Венгрии армия проводила наступательную операцию на отдалённом от главных сил 2-го Украинского фронта рекой Дунаем направлении с фактически самостоятельными действиями по окружению и уничтожению эстергомо-товарошской группировки, с повторным форсированием Дуная силами 23 и 11 стрелковых корпусов и овладении ими словацкого города Комарно на противоположном берегу. И если бы ещё коммуникации наши не были так растянуты из-за постоянных контратак и контрударов, вышли бы туда быстрее. Однако досталось нашей армии по полной программе. Здесь на территории Венгрии бои шли особенно напряжённые и кровавые, потому что руководство третьего рейха решило предпринять, надеюсь, что последнюю в своей истории наступательную операцию, которая стала предвестницей его неизбежного полного краха. И, как начальник штаба хочу сказать, здесь наши солдаты, солдаты советской страны - сына разных народов, плечом к плечу стояли на пути устремившихся на них армад вражеских танков и мотопехоты, этих диких кровожадных полчищ, стояли жертвуя собой, спасали боевых друзей, не задумываясь об их национальной принадлежности. Это я о том, что нет на Земле плохих наций, есть не очень хорошие люди в каждой нации, но я хочу, всё-таки думать, что их скоро совсем не останется...
( Историческая справка: останки павших героев погребены в многочисленных братских могилах, разбросанных на большом пространстве венгерской территории, как и в других странах, освобождённых от фашизма. Эти могилы - суровое напоминание о цене добытой нами Победы, о том, что только в единении наций путь к их свободе и счастью. - из книги генерала Михаила Белова "Армия победных операций").

  Днём 13 апреля поезд с маршалом Мерецковым прибыл в Ворошилов-Уссурийский. А на другой день было объявлено о создании Полевого управления Приморской группы войск из бывшего Полевого управления Карельского фронта, и подчинялась она Верховному Главнокомандующему. В неё вошли 1-я Краснознамённая армия генерала Саввушкина, 25-я армия генерала Максимова, 35-я армия генерала Зайцева и 9-я воздушная армия генерала Виноградова. Со всеми командармами Кирилл Афанасьевич познакомился сразу же, побывал в их войсках, а позже провёл с ними ряд учений.
  Дни в Приморье были насыщены для Мерецкова до предела: работать в пол силы он не умел. Маршал установил тесный контакт с секретарём Приморского крайкома партии Пеговым. Как-то он зашёл к нему и Николай Михайлович сообщил, что звонил Сталин и первый вопрос, который он задал, касался Мерецкова: был ли у него маршал?
- Так что у вас, Кирилл Афанасьевич, надёжная защита! - улыбнулся Пегов. - У командующего Тихоокеанским флотом адмирала Юмашева были?
- Собирался к нему, да на минуту заскочил к вам. Когда начнём боевые действия против японцев, мои армейцы будут взаимодействовать с военным флотом, и мне нужно уже теперь решить с Юмашевым узловые вопросы, провести ряд совместных учений по высадке морских десантов на берег противника.
  Адмирал Юмашев тепло принял Мерецкова, познакомил его с руководящим составом флота, маршал побывал с ним на кораблях.
- Иван Степанович, а вы знаете, что с нынешним наркомом Военно-Морского Флота адмиралом Кузнецовым я был в мятежной Испании? - спросил Кирилл Афанасьевич Юмашева, когда вернувшись с кораблей, они сидели в кабинете адмирала и пили флотский чай.
  Юмашев смутился и ответил, слегка покраснев:
- Я слышал об этом, но деталей не знаю.
- Мне нравится Николай Герасимович, есть в нём что-то такое, что притягивает к нему людей, - заметил маршал. - И улыбка, и глаза, и манера поведения - всё у него имеется.
- Главное, однако, в том, что в нём живут люди и корабли, - проговорил Юмашев. - Он эрудирован, начитан, никогда не повысит голоса. Да, я доволен, что у нас такой нарком. Но и суров он бывает порой, зато уж если накажет, то за дело, - адмирал посмотрел маршалу в лицо. - И о вас, Кирилл Афанасьевич, я слышал лестные отзывы от того же Кузнецова, когда он рассказывал мне, как вы и адмирал Головко подружились во время проведения Петсамо-Киркенесской операции.
- Верно, я бывал не раз в гостях у Головко, есть что-то общее между ним и Кузнецовым
- Люди, как и реки, разные, и бурлят они не одинаково, - произнёс Юмашев. - Ну, а если серьёзно, адмирала и наркома роднит то, что оба рождены для большого флота, для кораблей! Головко родом из казаков, но флот для него стал родной семьёй. Он сам говорил мне об этом. Я постараюсь не хуже адмирала Головко взаимодействовать с армейцами, Кирилл Афанасьевич, - заверил маршала адмирал. - Это дело чести флота, а она нам всем дорога!
  До позднего вечера пробыл Мерецков на военном флоте. Договорились с Юмашевым о том, что он пришлёт в штаб фронта группу своих офицеров, чтобы обговорить все насущные вопросы, особенно по высадке десантов в японские порты...
  (Это будет наша последняя встреча в маршалом Мерецковым на страницах этой книги, так как в День Победы 9 мая, он будет находиться на пограничной заставе, где в форме рядового пограничника начнёт изучать границу с Японией, в бинокль разглядывая японские рубежи. В это время войска западного направления, о которых и будет идти дальше речь, в своей завершающей стадии находились уже в Праге.)

  А теперь на Вену! Ставка ВГК уточнила задачу войскам, наступавшим на Вену. 46-я армия, усиленная 2-м гвардейским механизированным и 23-м танковым корпусом, должна была продолжать наступление на Брук, Вену и совместно с войсками 3-го Украинского фронта овладеть столицей Австрии.
  В ходе прорыва пограничного оборонительного рубежа напряжённый бой разгорелся за город Гаттендорф, расположенный на Венском шоссе и превращённый противником в сильный опорный пункт. На подступах к нему в лесах и застройках фашисты организовали засады, ставили различные заграждения, выставляли отдельные танки и штурмовые орудия, открывавшие огонь то с одной, то с другой позиции. Для советских войск такого рода приёмы и способы действий врага уже не были неожиданными.
  На основе данных разведки, установившей слабый участок позиций противника восточнее Гаттендорфа, Антонов принимает решение воспользоваться ситуацией, обойти этот опорный пункт с востока и вклиниться в эту слабую нишу. Вместе с бригадой 2-го мехкорпуса вслед за сильным артналётом и ударами штурмовой авиации его корпус устремился вперёд и перерезал шоссе на Братиславу. Опасаясь быть отсечёнными, гитлеровцы поспешно оставили Гаттендорф.
  Деморализованные части Вермахта всё более теряли способность к длительному сопротивлению даже в заранее подготовленных опорных пунктах. В стремлении избежать окружения, они всё чаще самовольно оставляли позиции, бросали тяжёлое вооружение и технику, откатывались от одного к другому заранее подготовленным к обороне рубежу, пункту, искали спасения от беспрерывных ударов с воздуха и на земле, от неумолимо надвигающегося возмездия.
  Пришёл час расплаты. Роли переменились. Войска 46-й армии, смело маневрируя, наносили дерзкие удары во фланг и тыл противнику, не давали ему ни часу передышки. Советские лётчики - хозяева в небе. Они добросовестно трудятся, прокладывая путь наземным войскам. Результаты их работы на виду: вдоль дорог на Вену чудовищным миражем вздымались застывшие нагромождения обгорелой, искорёженной вражеской техники - танков, штурмовых орудий, бронетранспортёров и автомашин, артиллерии всех калибров.
  Шли к концу жестокости не нами затеянного кровавого пира. Будто почувствовав такое, природа в эти весенние дни воспевала гимн жизни всеми доступными ей красками, звуками и благоуханием. Под ласковыми лучами солнца, на фоне переливающихся изумрудом полей и лесов противоестественным было продолжающееся смертельное противоборство, новые убитые и раненые. Но война ещё не осушила последнюю чашу. Нацистское руководство ещё принуждало Вермахт к сопротивлению. Поэтому советские войска не могли ослабить свой натиск.

  Вену, подобно Будапешту, не считаясь с возможными разрушениями этого прекрасного города и страданиями жителей, нацисты готовили как мощный узел сопротивления с внешними оборонительными обводами, с устройством в городе опорных пунктов, заграждений, приспособлением кварталов и зданий к длительной обороне. Быстрое овладение советскими войсками австрийской столицы являлось важной предпосылкой предотвращения неминуемых в затяжных боях больших разрушений. Чтобы ускорить освобождение Вены, в сложившейся обстановке было выгодно развивать наступление на неё с юга и севера, а для этого требовалось перебросить 46-ю армию с приданными ей танковым и механизированным корпусами с правого берега Дуная на левый для действий в обход Вены с севера.
  Ставка ВГК отдала такой приказ. Первыми в районе Хайнбург реку форсировали передовые дивизии 10 и 11 стрелковых корпусов. В ночь с 5 на 6 апреля переправа шла на табельных полковых, дивизионных и корпусных переправочных средствах. При этом отважно и умело действовал личный состав инженерных подразделений. Лодки постоянно сносило быстрым течением и рядовые сапёры, нередко двигаясь по пояс в холодной воде, своевременно и точно выводили лодки с солдатами к намеченным пунктам. Быстрота форсирования позволила стрелковым частям в короткие сроки значительно расширить плацдармы. Столкнувшись на левом берегу 7 апреля с танковой дивизией "Великая Германия", пехотной дивизией салашистов и 93-й кавдивизией СС, наши подразделения загнали их упорным натиском в узкий проход для окружаемой венской группировки противника. Тем временем 46-я армия наращивала силы на северном берегу, что обеспечивалось Дунайской военной флотилией. За трое суток было переправлено 46 тысяч человек, 138 танков и САУ, 734 орудия и миномётов, 542 автомашины, 2230 лошадей, 1032 тонны боеприпасов и много другого вооружения и снаряжения. Переброшенные войска 46-й армии на левый берег Дуная развернули в соответствии с приказом наступление на Штоккерау в обход Вены с севера. Однако из-за сложности обстановки продвижение шло медленно. Враг взрывал каждый мост, каждую переправу. Горно-лесистая местность не позволяла маневрировать силами и средствами. Стрелковые и танковые части вынуждены были действовать вдоль дорог, противник всячески препятствовал их продвижению, создавая по горным склонам и на берегах рек очаги сопротивления, созданные из отступающих частей, курсантов военных школ и запасных формирований.
  Нацистская пропаганда, продлевая агонию рейха, в печати, по радио и на плакатах распространяла ужасающие небылицы о действиях советских войск, о том, что они, якобы, уничтожают всех австрийцев - членов национал-социалистической партии. Для нейтрализации этого яда, большое значение имело специальное обращение к австрийскому народу. В нём в частности говорилось, что Советские Вооружённые Силы вступили на территорию Австрии с целью разгрома немецко-фашистских войск и освобождения страны от германской зависимости, что советская армия будет способствовать восстановлению порядка, существовавшего в Австрии до 1938 года, то есть до вторжения гитлеровцев, а национал-социалистическая партия будет распущена без применения каких-либо репрессий к её рядовым членам, если они проявят лояльность по отношению к советским войскам.
  Для большинства советских воинов хорошо помнились трагические для австрийского народа мартовские дни 1938 года - дни бесцеремонного поглощения страны фашистской Германией. Тогда лишь голос Советского Союза прозвучал в защиту Австрии, с осуждением предпринятого фашистами анщлюсса. И хотя гитлеровцам удалось вовлечь значительную часть австрийцев в агрессивную войну против СССР, советские воины не питали неприязни к ним. Быть может и потому ещё, что население австрийских городов и фольварков демонстративно игнорировало призывы нацистов к сопротивлению. В ряде случаев оно даже охотно помогало нашим солдатам разобраться в сложных условиях местности, многочисленных застроек, оказывало посильные услуги. И в ответ также встречало поддержку и доброжелательность.
  Усилия войск 46-й армии направлялись на то, чтобы принудить части Вермахта отказаться от сопротивления в Вене, заставить их покинуть город, а затем уничтожить или пленить. После того, как 3-й Украинский фронт отрезал венской группировке пути отхода на запад, она могла отойти только на север, куда и пробивалась 46-я армия. И вот к исходу 9 апреля они столкнулись и фашистам пришлось перебросить на север свой резерв из глубины и самой Вены, что и решило исход сражения.
  13 апреля после семидневных боёв в городе войска 3-го Украинского фронта полностью овладели Веной. В день взятия этого города войскам 46-й армии удалось сломить сопротивление противостоящих вражеских сил. Командарм Петрушевский получил приказ, развивая наступление на Штоккерау, отрезать пути отхода остаткам разбитых частей Вермахта на север.
( Историческая справка: в эти дни завершающих сражений против агрессора в 46-й армии отличился командир стрелкового взвода 260-го гвардейского стрелкового полка 86-й гвардейской стрелковой дивизии младший лейтенант Эрнст Неизвестный, ставший в последующем всемирно знаменитым скульптором. Вот как гласит выписка из приказа по 86-й гвардейской стрелковой дивизии о совершенном им подвиге и награждении за него:
"... От имени Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий командования награждаю: орденом "Красная Звезда" гвардии младшего лейтенанта Неизвестного Эрнста Иосифовича, командира стрелкового взвода 260 гвардейского стрелкового полка...
  Товарищ Неизвестный в боях западнее Рюккендорфа 28 апреля 1945 года по захвату контрольного пленного проявил себя смелым и инициативным командиром. Он одним из первых поднялся в атаку на противника, увлекая за собой бойцов своего взвода. Ворвавшись в траншеи, он гранатами и огнём из автомата уничтожил пулемётную точку и 16 немецких солдат. Будучи ранен, он продолжал командовать взводом и благодаря этому траншеи противника и пленный были взяты.
Командир полка
Гвардии майор Величко.
2 мая 1945 года")

  В штабном домике на окраине Рюккендорфа вечером 29 апреля собрались сотрудники особой оперативной группы во главе с начальником армейской контрразведки Иваном Савиным в присутствии командира 11-го стрелкового корпуса генерала Антонова. Решался вопрос о переброске в Прагу отряда особого назначения во главе с разведчиком Павлом Григорьевым.
- Сегодня в ночь на 30 апреля мы начнём атаковать со всех позиций, - говорил Антонов, - форсировать Дунай западнее Корнойбурга будем совместно с 23-м корпусом. Фашисты будут перебрасывать на помощь своим все силы от Ганденбурга. И вы в это время с помощью наших товарищей, очень опытных проводников из группы Юргена Геллера, перейдёте линию фронта. Радистом вам даю Александра Глушкова, человека, прошедшего не одну тысячу километров за линией фронта, который умеет воевать в подполье, а так же группу сопровождения из немецких товарищей, одетых, как и положено им, в полевую форму с немецкими знаками отличия. Одним словом, наша задача драться и отвлекать противника от действий особой группы, а ваша - прибыть в пункт назначения во время.
- Да, - подтвердил Григорьев, - во время прибыть, связаться со всеми группами и отрядами пражского Сопротивления за сутки, объединиться и 1 мая поднять восстание в городах Чехословакии.
- Вы должны к подходу наших войск низложить гарнизон города Прага, чтобы избежать таких столкновений, как в Будапеште. Война кончается, не нужно лишней крови наших солдат и офицеров, - генерал взял в руки карту местности. - Итак, мы 30-го должны взять Корнойбург, а вы 1-го - взять в свои руки управление восстанием, а к пятому числу и Прагу!
  Григорьев улыбнулся: - Пока в переносном смысле, - произнёс он, - но это лишь "пока". Я надеюсь, что вас долго ждать под каштанами Праги не придётся, генерал. Как сложиться восстание, тоже неизвестно, но когда уже всё начнётся - не сомневайтесь, своих позиций мы не уступим.
- Я на вас надеюсь, на ваш профессионализм и смекалку... И покойный Левицкий, вам тоже очень верил, - Антонов опустил вниз глаза.
- Даже не верится, что при нашей встрече в Москве, мы с вами видели Левицкого в последний раз, - тихо произнёс Павел в ответ на слова Антонова. - Я по праву считаю Даниила Аркадьевича одним из моих учителей.
  Генерал понуро кивнул головой, а потом уже в тон своей обычной привычке, уверенно произнёс:
- Что же, пора в путь, товарищи. Не подведите! А там на месте, действуйте так, так вам было приказано в Москве, - и он первым вышел из штабного домика в вечерние сумерки к уже ожидавшим на берегу реки солдатам, сформированного отряда сопровождения.

  В ночь с 29 на 30 апреля 11 корпус при поддержке 23-стрелкового корпуса подошёл к Корнойбургу от Такеллау, где завязались жестокие бои. К концу дня этот город пал. Главные силы 46-й армии получили приказ на вступление в Чехословакию после завершения Венской операции в весьма специфических условиях обстановки, сложившейся на центральном и южной участках советско-германского фронта. В центре советские войска уже завершили Берлинскую операцию, а на юге, в основном в Чехословакии, продолжали активно действовать более полутора миллионов нацистских солдат и офицеров.
  Самая боеспособная группировка противника включала группу армий "Центр", часть сил группы армий "Австрия", а также большое количество дислоцировавшихся в Чехии резервных и запасных частей. С запада эту группировку прикрывала 7-я немецкая армия, которая 3 мая также вошла в состав группы армий "Центр". Фашистское руководство надеялось, что путём политических манёвров и проволочек ему удастся помешать вступлению советских войск в Чехию и, таким образом, передать протекторат Чехии и Моравии под контроль западных держав.
  Такой исход устраивал и руководителей этих держав. После смерти Рузвельта министр иностранных дел Великобритании Иден предложил американскому послу в Лондоне, чтобы Прагу освободили американские войска. Бенеш, возглавлявший чехословацкое правительство в эмиграции, телеграфировал Эйзенхауэру из Лондона: "Если бы Паттон двигался далее, он мог бы освободить не только Прагу, но и всю Чехию, а также значительную часть Моравии. Коммунисты утратили бы выгоды, вытекающие из активной помощи Красной Армии при её продвижении." В это же время Черчилль без обиняков писал Эйзенхауэру: "Можно не сомневаться в том, что освобождение нашими войсками Праги и как можно большей территории Западной Чехии способно полностью изменить послевоенное положение в Чехословакии и к тому же повлиять на соседние страны..."
  Исходя из обстановки, советское руководство пришло к выводу о неотложной необходимости проведения на территории Чехословакии широкомасштабной наступательной операции. Решение на такую операцию, получившую название Пражской, Ставка ВГК приняла ещё до завершения разгрома берлинской группировки немецких войск.
  Как и было условлено, проявили свою активность чехословацкие силы Сопротивления. Созданные в стране национальные комитеты готовили народное антифашистское восстание, они ждали только сигнала о начале его. 1 мая против оккупантов выступили жители города Пржеров, 2 и 3 мая - Нимбурк и Подебрад. В сёлах вокруг этих городов, власть также перешла к национальным комитетам. В ночь с 4 на 5 мая рабочие отряды в Кладно и Пльзене разоружили и арестовали гитлеровцев и их пособников. 5 мая началось восстание в Праге. Командующий нацистской группой армий "Центр" генерал-фельдмаршал Шернер отдал приказ о подавлении восстания. В городе разгорелись тяжёлые бои.
  6 мая советские войска начали Пражскую наступательную операцию с целью завершения освобождения Чехословакии и её столицы.

  Ведь именно Чехословакия явилась спусковым крючком к началу Второй мировой войны из-за предательства её народа западными державами.
  Осознав нарастающую угрозу с приходом к власти фашистов в Германии. Чехословакия стала сторонницей создания системы коллективной безопасности в Европе, заключения предложенного СССР оборонительного "Восточного пакта". Однако, западные державы встали на иной путь. Резко против этого предложения выступили Германия, Польша и Англия.
  Правительство Чехословакии понимало, что в условиях усиления угрозы страна оказывается в невыгодном соотношении сил с потенциальным агрессором. Оно подписало в мае 1935 года, предложенный СССР договор о взаимопомощи. Однако эффективность договора существенно снижалась тем, что руководство Чехословакии, а также Франции, чуть раньше заключившей с СССР аналогичных договор, всячески уклонялись от подписания военной конвенции с Советским Союзом. Оказании с его стороны помощи Чехословакии они ставили в прямую зависимость от помощи со стороны Франции. Властители фашистской Германии правильно оценили выдвинутое условие, как доказательство того, что Франция и другие западные государства, скорее всего, не выступят вместе с СССР в защиту Чехословакии.
  Односторонняя помощь со стороны СССР затруднялась отсутствием у него общей границы с этой страной. Её пришлось бы оказывать через территорию Польши и Румынии, при условии их согласия. Нужна была и просьба самого чехословацкого правительства на оказание прямой помощи в таких довольно сложных условиях.
  А Гитлер форсировал подготовку к широкомасштабной экспансии. 5 ноября 1937 года на секретном военном совещании он изложил основные идеи плана завоевания мирового господства, обусловленного, по его утверждению, "естественными потребностями высшей арийской расы", "извечным зовом германской крови к расширению жизненного пространства". "Надо любыми средствами добиться того, - ещё раньше провозглашал он, - чтобы мир был завоёван немцами. Если мы хотим создать нашу великую германскую империю, мы должны прежде всего вытеснить и истребить славянские народы - русских, поляков, чехов, словаков, болгар, украинцев, белорусов. Нет никаких причин не сделать этого". Замыслом предусматривалось, сначала подмять соседей по Европе. Затем, используя их потенциал, обрушиться на Советскую Россию, считавшуюся главным барьером на пути всемирного захвата, и в то же время основным источником необходимых для этого ресурсов. Потом должен был наступить черёд всего Азиатского и Африканского континентов, обеих частей Америки.
  События для Чехословакии принимали всё более драматический оборот. Вслед за безнаказанной оккупации в марте 1938 года Австрии гитлеровцы развернули открытую подготовку к вторжению в Чехословакию с целью захвата её приграничной с Германией Судецкой области. Народ и армия этой страны готовились к отражению агрессии, надеясь на поддержку и помощь со стороны Советского Союза и Франции. Но франко-английское руководство предпочло политику "умиротворения" захватчика, а фактически - потворствования ему. Гитлер обещал в обмен на предательство этой страны, что он больше не будет иметь в Европе территориальных претензий, пусть лишь Судецкая область отойдёт Германии. И Европа отдала фашистам на растерзание Чехословакию, в ультимативной форме обязало её правительство незамедлительно удовлетворить немецкие территориальные претензии и предупредила, что при невыполнении требований гитлеровцев в случае их нападения отказывает Чехословакии в любой помощи.
  Советский Союз изъявил готовность оказать прямую военную помощь и без участия Франции, о чём посланник из Чехословакии в Москве 22 сентября 1938 года был уведомлен официально. Группировки Красной Армии, предназначенные для оказания помощи, были приведены в бовую готовность, о чём было поставлено в известность французское командование. Узнав, что Польша сосредоточивает войска с целью аннексии части территории Чехословакии, правительство СССР сделало польскому правительству категорическое предупреждение.
  Однако, руководители западных держав всячески противодействовали усилиям СССР по защите этой станы. Поощряя и далее нацистов, они без ведома чехословацких представителей санкционировали отторжение Германией важнейших приграничных районов общей площадью около 30 тысяч квадратных километров. 30 сентября 1938 года лидеры Англии и Франции - Чемберлен и Даладье - подписали с фашистскими диктаторами Германии и Италии - Гитлером и Муссолини - печальной памяти соглашение в Мюнхене, положившее фактическое начало самой страшной по последствиям в истории человечества Второй мировой войны. Именно Мюнхенский сговор полностью открыл шлюзы развязывания германской агрессии, сначала поглотившей Чехословакию, за ней Польшу и ряд других соседних с Германией стран.
  Мюнхенский сговор ставил правительства Чехословакии и СССР перед сложной исторической дилеммой. Советское правительство пришло к решению выступить вооруженными силами на защиту этой страны, если она окажет сопротивление агрессору и попросит о помощи. Масштабы риска были огромны. Наша страна оказалась единственная, кто поддержал Чехословакию. Но выбор её правительства во главе с Бенешем был иным. Оно отказалось от сопротивления, отклонило советские предложения о незамедлительной военной помощи, посчитав, что в сложившейся расстановке сил в мире, нет иного разумного выхода, как принятие Мюнхенского ультиматума.
  Многие объясняли и объясняют этот выбор с узко-классовых позиций, главным образом боязнью чешской буржуазии принять советскую помощь. Вероятно, это объяснение близко к истине. Но с точки зрения тогдашней расстановке сил, оно далеко не укладывается в классовое "прокрустово ложе". Были весьма важные обстоятельства иного плана. Вот объяснение выбора правительства Бенеша сделанное в выступлении 1 октября 1938 года (через несколько часов после подписания Мюнхенского сговора)министром информации Чехословакии Вавречка по радио: "Несомненно, великая Россия готова вступить в военные действия. Но вся Европа, включая Францию и Великобританию, считала бы эту войну войной большевизма с Европой, и тогда, вероятно, вся Европа выступила бы против России и против нас."
Президент Бенеш своё решение принять ультиматум западных держав и капитулировать перед нацистами объяснил так: после "мучительных раздумий" он пришёл к выводу, что "решиться на войну в этой ситуации мы не можем и - в интересах своих и Советского Союза - не должны. Я полагаю, что это было самое важное моё решение в той критической ситуации. Единый антисоветский фронт Европы во главе с фашистской Германией!" И ещё к этому фронту Японская агрессия на Востоке неминуемо присоединиться. Не трудно представить в какой катастрофической ситуации оказалась бы тогда наша страна. Тем более, что правители США также усиленно потворствовали нацистской экспансии. После подписания Мюнхенского сговора американский дипломат Буллит откровенно заявил: "Демократические государства желают, чтобы на Востоке дело дошло до военных столкновений между Германией и Россией".
  Но надежды правительства Чехословакии на то, что фашистская Германия удовлетвориться аннексией Судецкой области оказались напрасными. В марте 1939 года гитлеровские войска вторглись вглубь страны и полностью ликвидировали её государственность. Венгерские фашисты захватили у неё Закарпатскую Украину, а войска панской Польши оккупировали Тешинскую область. Наша страна решительно осудила эти акты агрессии.
  Но народ Чехословакии не смирился с утратой государственности. В этой стране стали создаваться антифашистские вооруженные группы, особенно они активизировались после нападения фашистов и её сателлитов на СССР, С поворотом войны с Востока на Запад освободительная борьба в оккупированных фашистами странах всё более нарастала. В боевые схватки с Вермахтом включались созданные на территории СССР добровольческие национальные формирования в том числе из чехов и словаков. К концу 1944 года с Красной Армией против гитлеровцев успешно сражался 1-й Чехословацкий армейский корпус. В тылу фашистских войск действовали десятки партизанских отрядов.
  И вот 6 мая советские войска начали Пражскую наступательную операцию, а в это время в Берлине шли незабываемые события...

  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.