Неприятная находка

Миссис Сэйди не смогла уснуть в ту ночь. Казалось бы, причины для её бессонницы не имелось. Уже сколько лет прошло, как она отказалась от кофеина во всех его проявлениях, давно не пила на ночь чай, что её внук считал кощунством, она старалась не наедаться и прогуливаться по вечерам, чтобы, ложась в постель, она была без сил и готова ко сну. Но что-то пошло не так, ибо старый хронометр только что протрещал двенадцать раз. Полночь. А она легла в восемь вечера. Она ощущала усталость в суставах, присущую многим престарелым людям. Но спать не хотелось. Все остальные уже давно ушли по комнатам. Горничная закрыла скрипучую дверь, и улеглась на скрипучую кровать. Внук некоторое время походил по дому, а потом скрылся в своей спальне, о чём явно говорил лязг дверного замка. Повариха и дворецкий оба храпели. Благо, жили они в отдалённой части дома, и их ночные серенады были едва слышны. Дом замолк, грубо говоря.   
Миссис Сэйди раздумывала, стоит ли лезть к эклектической лампе, чтобы почитать сборник Байрона. Но стоило ей потянуться рукой, как тут же вспомнилось, что очки-то оставлены внизу, на столике в гостиной. Так что чтение отлетало. Оставалось только лежать и надеяться, что скоро Песочный человек сделает своё дело . Но тот совсем не спешил, и миссис Сэйди пришлось лежать на кровати, смотреть в потолок и думать. Говорят – когда хочешь заснуть, нужно очистить мысли, но как это сделать, если человеческий мозг настроен на постоянные размышления?   
 Она повертелась на кровати, но в итоге поняла, что сон ей так просто не дастся. Она выругалась и, схватившись за туалетный столик, поднялась на ноги. Надев тапочки, она шаг за шагом отправилась на поиски оставленных внизу очков. Искать выключатели электрических ламп она не собиралась. Их местоположения не знала, а свет включали и выключали слуги или внук. Специально для таких случаев старушка держала рядом масляную лампу. С прибором в одной руке, опираясь другой на стену, миссис Сэйди вышла из спальни и пошла в сторону лестницы. Спускаться самой не так просто, но и будить внука по такому пустяку ей не хотелось.
Один шаг. Второй. Третий. Четвёртый. Пят…-
Пятый она не сделала, так как нога наткнулась на что-то мягкое. Сколько раз она говорила Питу не пускать кошку на ночь в дом? Миссис Сэйди отставила ногу обратно и опустила лампу.
Треск лампы, разбитой об лестничную площадку, практически никто не услышал. А вот звук, с которым миссис Сэйди скатилась по ступенькам, разбудил всех в доме. Вскоре горничная прибежала узнать, что же такое прервало её сон, навеянный романтическими произведениями. Примерно тогда же пришёл и Питер Сэйди, внук старушки, а там уже и повариха с мужем были подняты с постели. Разбитая лампа подожгла ковёр, и дворецкий, быстро скатав его, побежал с ношей на улицу, даже не заметив, что именно вызвало такой ужас на лицах домочадцев.
Миссис Сэйди лежала на полу, тогда она ещё дышала, и горничная, вместе с Питером изо всех сил старались привести её в чувство. Повариха же остолбенела, смотря на пару стеклянных глаз, поблескивающих на лестничной площадке.   
Местному доктору, Мортимеру, тоже не удалось поспать. Посреди ночи ему позвонили и вызвали в “Сомертон-Корт”, сказав, что миссис Сэйди упала с лестницы и ей срочно требуется помощь. Движимый профессиональным долгом, он поднялся, завёл машину, и приехал на место буквально в тот же момент, когда прибыла и полиция. Он чуть не врезался в патрульную машину. Он и сержант Стокер обменялись вопросительными взглядами. Для доктора подобный визит был не редкостью, а вот полиция в “Сомертон-Корт” наведывалась впервые.
Старушку, едва дышавшую, аккуратно перенесли в гостиную. И пока доктор, не заметив в доме ничего необычного, побежал осматривать пострадавшую, сержант отправился в противоположную сторону, к лестнице.
С площадки на него смотрели глаза известного каждому в этой местности человека. То был мужчина, старше пятидесяти, без даже намёка на седину в волосах, но зато десятками морщин на лице. Голова мужчины лежала открытым ртом вверх на тридцатой ступеньке. Туловище, повернутое животом вверх, полностью занимало лестничную площадку. Без сомнений, мужчина был мёртв, хотя явных признаков на этого и не было. Сержант дотронулся до шеи мертвеца, на всякий случай. Убедившись в том, что мужчину не спасти, причём, уже примерно два часа, Стокер отправился на поиски телефона. Он находился в гостиной, недалеко от софы, где лежала старушка. Она перестала дышать, но на тот момент ещё была жива. Доктор отчаянно старался найти что-то в своём саквояже, и часто ругался. Сержант снял телефон и набрал номер своего отделения. Трубку на той стороне поднял его помощник.
– Баркс, – проговорил сержант, он как будто пытался говорить тише, чтобы не мешать другим в комнате перешёптываться – можете отозвать поиски Даниэля Квина. Его труп прямо сейчас лежит на лестнице в “Сомертон-Корте”. Возьмите с собой родственников Квина, чтобы они сразу же провели опознание… Нет, Баркс, сомнений быть не может. Я лично знал Квина. К тому же у меня в кармане его фотография. Одно лицо.       
Стокер положил трубку в тот же момент, как миссис Сэйди испустила предсмертный хрип.
***
Особняк “Скрюченные ивы” уже как два года подряд выступал в качестве “убежища” для своеобразной группы юношей. Каждую вторую субботу в этом двухэтажном доме из серого камня на краю Лондона, на дворе которого росли те самые скрюченные ивы, собиралась небольшая компания, занимающаяся не совсем полезным, но занятным делом – они разгадывали преступления.
Правда, слово ‘разгадывали’ является некоторым преувеличением. Случалось, по сути, следующее:
 Сначала, в четыре дня, в особняке собирались члены этого мелкого “клуба детективов-любителей”. Они время от времени менялись, а иногда приглашались особые личности. Клуб, в разных его ипостасях, существовал ещё с 1892-го года. Его основал некий бывший полицейский, не пожелавший уходить от дел даже на пенсии. Но потом он всё же ушёл, только не из клуба, а из этого мира, а дом был продан Уилбуру Пайку. Тот поначалу не знал о традиции бывшего владельца, но когда это обнаружилось – захотел продолжать встречи, считая их интересными. Члены клуба менялись, старики уходили, молодые приходили. Теперь все “детективы” были моложе тридцати.
За эти плюс минус сорок лет в клубе побывали как малоизвестные личности, на вроде старушки по кличке ‘Ди’ и пожилого джентльмена Гвуса, которого бывший владелец поместья знал лично. Так и личности с мировыми именами. Которых, впрочем, можно по пальцам пересчитать.   
На этот раз гостей не приглашали. За столом в небольшом, но недурно обставленном обеденном зале, собралось пять человек. Уилбур Пайк, как владелец особняка восседал во главе стола, к которому прикрепили карту Лондона и пару-тройку декоративных безделушек, по типу ножа, найденного среди пыли на чердаке. Рядом сидела Маргарет Мэннинг, по прозвищу “Трипл М”. Сразу за ней восседал, словно на троне, самый младший из членов клуба. Все его звали Джек, ведь фамилия у него была просто непроизносимая. На взгляд любой дал бы ему лет четырнадцать, но на самом деле ему было без пары дней восемнадцать. Его рост, меньше пяти футов, правда, превращал его, в глазах среднестатистического прохожего, в простого мальчугана. С другой стороны свои места занимали Оливия Поттер, отличавшаяся от Маргарет Мэннинг хорошей фигурой, а после неё, не выпуская из рук записную книжку, сидел Нэйтон Клэйр, относительно популярный автор детективным рассказов, имевший к расследованию преступлений больше общего, чем все остальные присутствующие вместе взятые. 
Сегодня обошлись без трапезы, так как все, кроме Джека, пообедали у себя. Младшему же повариха быстренько изготовила пудинг с изюмом, и Джек попутно его улепётывал, пока остальные уже принялись обсуждать новейшие сводки в криминалистике. Поначалу стояла тишина, ибо все, словно по команде, одновременно взяли каждый разную газету за сегодняшний день и стали выискивать занятные моменты.
Маргарет заинтересовала небольшая драма, имевшая место быть в Бирмингеме. Дескать, некий душевнобольной сбежал из дома для умалишённых, чтобы встретится с возлюбленной, которая уже как десять лет покоилась в шести футах под землёй. В процессе безумец сражался и кричал, и как санитары не старались засунуть его обратно в смирительную рубашку, мужчина всё равно скрылся в неизвестном направлении. Кроме Маргарет эту историю интересной не нашёл никто, кроме Джека, который выразил желание, ради интереса, побывать в дурдоме.   
Далее Оливия нашла статью о серии ограблений, произошедших во Франции. Полиция Британии выразила подозрения, что знаменитая воровка, чьё настоящее имя остаётся тайной, а “сценического” пока что нет, сейчас находится где-то в Англии. Поводом подобных предположений являлось ограбление на борту судна “Каракатица”, направлявшегося из Бельгии на восток Англии. “Клуб детективов” оставил эту историю на потом.
И вот, спустя некоторое время и обсуждение двух убийств, произошедших в двух совершенно разных концах страны, не кто иной, как Джек, наконец расправившийся с закуской и принявшийся за газету, наткнулся на историю миссис Сэйди и появившегося в её доме трупа. Уилбур, как негласный глава клуба, имел честь зачитывать статью. Да и, будем честны, Джек просто-напросто плохо читал, несмотря на свой возраст.
– Двенадцатого августа – начал Уилбур – произошло событие, потрясшее весь город Чарринг, графство Кент. Миссис Лавинья Сэйди, прослывшая в Чарринге одной из самых добрейших и щедрых женщин, покинула этот мир крайне загадочным образом. В самой смерти старушки ничего необычайного не имеется. Она умерла в результате сердечного приступа, которые мучали её уже не один год. Но вот причина приступа является поистине ужасающей. Проснувшись ночью, миссис Сэйди встала с кровати и попыталась спуститься по лестнице её собственного дома, но наткнулась по пути на преграду. Предположительно, сам вид этой преграды поверг миссис Сэйди в такой шок, что та упала в обморок, и уже не пришла в себя. Единственного оставшегося родственника и всех домашних слуг разбудил грохот, с которым престарелая леди упала с лестницы. Ей мгновенно попытались оказать первую помощь и вызвали местного врача. Но вскоре жители “Сомертон-Корт” заметили на лестничном пролёте нечто страшное – мёртвое тело мужчины.
Прибывший на место сержант Стокер идентифицировал покойного как Даниэля Квина. Буквально тем же вечером мисс Квин, дочь мужчины, позвонило в полицию и сообщила, что отец семейства пропал. Что, учитывая скудное здоровье Квина, показалось ей особенно подозрительным.
Медэксперт заявил, что Квин убит, в чём невозможно сомневаться. В его шею, с помощью длинной игры, найденной в его же спальне, был введён быстродействующий змеиный яд. Полиция также отметила, что окно в мансарде “Сомертон-Корта” было взломано снаружи и на земле рядом обнаружены следы, явно указывающие, откуда притащили тело Квина.
На данный момент полиция не имеет достоверных данных, как и почему тело Квина оказалось в “Сомертон-Корте”, но они намерены это выяснить. Жители Чарринга уже окрестили этот инцидент двойным убийством и желают справедливости за приятного джентльмена мистера Квина, нередко сдававшего в своей гостинице комнаты малоимущим практически задаром, и добродушной миссис Сэйди, не раз делавшей невероятных размеров пожертвования в фонды для слепых, бездомных и сирот.   
– Вот это уже что-то интересное. – Прокомментировала Оливия. – К сожалению, слишком мало фактов, чтобы делать выводы.
Молодой писатель, Нэйтон, уже сделал свои выводы, но высказывать их вслух не решился.
– Действительно. – Сказал он. – Слишком мало деталей, хотя, очевидно, что за этим стоит нечто большее. А в таком случае, эту историю следует изучить. Полагаю, срочных дел у меня не возникнет в скорое время. Думаю, не будет лишним съездить в этот Чарринг и узнать, что к чему. Заодно, подышу свежим воздухом. А потом, когда я вернусь с фактами, можно будет и попытаться разгадать данную загадку. 
***
– Я не часто посещаю это место. – Говорил Питер Сэйди.
Нэйтон словил внука усопшей сразу же после коронерского дознания. Сам писатель на дознании присутствовал, но ничего нового не услышал, только посмотрел вживую на актёров, участвующих в этой драме. Сэйди оказался не слишком разговорчивым типом и не стал бы даже обращать на Нэйтона внимания, если бы тот не представился начинающим Лондонским репортёром. Думая, что его слова будут напечатаны в газетах, Сэйди внезапно открыл в себе желание чесать языком. В какой-то момент он увлёкся, и уже стал общаться с Нэйтоном не как с репортёром, а как со старым знакомым. В процессе их разговора так случилось, что они забрели в гостевой дом Квина, который, к удивлению, так и назывался. Место, впрочем, неплохое. Архитектура оставляет желать лучшего, а вот мебель очень даже комфортная. Именно здесь Нэйтону придётся остановиться на следующие несколько дней.
– Цветовая гамма не в моём вкусе. – Продолжал Сэйди. – Всегда глаза выжигала.
Писатель согласился. Белоснежные стены действительно давили на глаза. Хотя проблема, как ему показалось, была в лампах. Они светились даже днём, что излишне.
– А с самим мистером Квином вы были знакомы? – Спросил Клэйр.
– Невозможно жить в Чарринге и не знать семейство Квинов. Бабуля Лавинья когда-то водила роман со стариком Даниэлем, но в итоге они пошли по своим дорогам. Бабушка уехала отсюда лет на десять, а потом вернулась и продолжила дружеские отношения. Но, если хотите знать, с дочерью Квина я знаком поверхностно, и рассказать о ней могу лишь, что она красива, как суккуб.
– Вы сравниваете её с демонической сущностью по какой-то причине, или исключительно из желания выразиться чуть более оригинальней?   
– До сатанинского отребья ей далеко, но жениться на такой никогда бы не согласился. Разве что за огромное приданное. Которое, конечно, она теперь будет иметь после смерти отца.
– Да и вы не самый бедный человек после смерти миссис Сэйди.
– Чудом. Удивлён, как она не успела всё истратить на благотворительность.
– А что вы скажете про Юджина Квина?
– Отдыхает себе в Америке. Но это ненадолго. При первой возможности прибежит как миленький, лишь бы деньги получить.
– А чем он занимается в Америке, собственно говоря?
– Добывает золото в Калифорнии. До сих пор. Все нормальные люди уже давно это дело бросили, а заработки от самородков перевели в ценные бумаги и акции, а Юджин, как обычно, опаздывает на десяток лет. Нашёл у кого-то чанк , вроде бы ещё ни разу не использованный, и стал там выискивать сами понимаете что.
– И нашёл?
– Никто не знает. Писем он присылал мало. А о состоянии своих дел писал раз в год, и то немного. Помню, последний раз был месяца два назад. Мы тогда с бабулей приходили к старому Квину на чашку чая, и он показывал ей последнюю весточку от сына, где тот описывал, как старательно он работает и как ожидает разбогатеть уже к концу года. Бабуле эти письма показались интересными. Мне даже тот стеклянный абажур и то выглядел куда интереснее, чем последние сводки из Америки. Думаю, это был последний раз, когда мы тут вообще были. Праздновали первый урожай года.   
Пока Нэйтон и Сэйди продолжали обсуждение, мимо прошла молодая леди, с длинными светлыми волосами и в платье, каких уже лет двадцать никто не носил. Она шла через холл гостиничного дома, не смотря ни на кого, но подойдя к столику, за которым Нэйтон общался с первым свидетелем, она остановилась и всмотрелась. Но не на самого писателя, а на его шляпу, старомодный цилиндр, спокойно лежавший себе в сторонке. Что-то ёкнуло у неё внутри при мысли, что есть ещё в мире люди, идущие против течения времени. Пока Нэйтон заметил этот интерес с женской стороны, дама уже успела исчезнуть ему за спину, и он посчитал, что оборачиваться будет плохим тоном. 
– Призрака увидели? – Спросил Сэйди, даже не скрывая улыбку. – Она такая. Пройдёт мимо, словно ничто и никто не существует. Её зовут Анна Крофт. Она здесь новенькая. Приехала точно в день убийства и теперь молча бродит, рассматривает окрестности. Говорит, что ждёт, когда за ней приедет родственник. А когда это произойдёт – это другой вопрос. Не успела провести тут и трёх дней, а за ней уже ходят по пятам всякие мечтатели и романтики. Оно и понятно, городок у нас маленький. Парни – неотёсанные работяги, женщины – мясистые хозяйки. Но вдруг появляется цветочек, посреди свинофермы. Последствия закономерны. 
Тем временем леди Крофт неспешно продолжала прогулку, пока не наткнулась случайным образом на Мартина Ли, малого с глупым лицом, но золотыми руками. Он с пятнадцатилетнего возраста прослыл в Чарринге одним из лучших барберов и парикмахеров. Квин старший и младшая нередко обращались к Ли за услугами, и в тот день он только-только завершил смену, приводя волосы Валентины Квин в подходящий для похорон вид. Когда Крофт подошла к нему и спросила, свободен ли он для ещё одной сессии , Ли отчаянно притворялся, будто читал газету. Он ответил леди Крофт, что готов принять её через полчаса и та ушла подготавливаться к выходу. Ли, дождавшись момента, когда Сэйди отвлёкся на проходящего мима соседа, подошёл к Нэйтону и шёпотом попросил выйти вместе с ним на улицу. 
Расставшись с Сэйди, Клэйр поспешил встретить барбера на переднем дворе, где тот стоял, опёршись об деревянный столб-указатель, и курил дешёвую папиросу.   
– Вам тоже хочется увидеть своё имя на страницах газеты? – Спросил Нэйтон, коря себя за то, что в спешке забыл взять с собой трубку и теперь придётся терпеть неясно сколько дней без табака.   
– Мне кажется, что вы не совсем… эм, того, репортёр. Я слышал вашу беседу с мистером Сэйди и… эм, вы слишком много говорили и не по делам. Послушайте, я знаю кто вы…
– Неужели?
– Да. Вы этот… как их называют… частный сыщик, во! Мисс Квин наняла вас, чтобы вы узнали, кто убил её отца. Вы ведь тут не просто так внезапно появились. Вся, эта… популярность… не, не так. Вся сенсация прошла. Газетам эта история уже не интересна. Всё что можно успели высосать, как комары, ещё за первые два дня.
– Допустим, я – действительно частный сыщик. Лично между нами, я наполовину сыщик, наполовину репортёр. Я провожу независимое расследование, но мне придётся об этом докладывать кое-кому. А теперь, давайте, ближе к делу.
– Слушайте. Я ведь работал у мистера Квина уже лет пять, а то и шесть. Каждые две недели приходил его стричь, и ещё чаще он приходил к нам бриться. И… эм, он на самом деле был очень разговорчивым человеком. Болтал обо всём, что придёт в голову. И о делах в доме он рассказывал, в деталях. О своих мелких приключениях. О покупках там всяких… В общем… Эм… Я не знаю как… Простите, наверное, не стоило мне этого говорить. Забудьте, что я тут сказал.
Ли пару раз взмахнул рукой, выбросил папиросу куда-то в камни, и ушёл. Нэйтон, в свою очередь, так и остался на прежнем месте, думая – стоит ли идти вслед за парикмахером или не тратить время на чудака, который едва составляет предложения. Окончательное решение – ну его к чёрту. Таких не переубедишь, и не заставишь раскрыться. Вместо этого Нэйтон решил вернуться в свою комнату и разобраться в планах. В дверях он разминулся с леди Крофт. Теперь они обменялись взглядами. Необычно долгими взглядами. Ещё некоторое время Нэйтон шёл по коридорам, думая о лице леди Крофт. Что-то не позволяло ему успокоиться. 
Открыв дверь своего номера, и войдя внутрь, он услышал шелест бумаги. Посмотрев под ноги, он увидел причину – самодельный конверт, на котором ничего не написано. Закрыв за собой дверь, Нэйтон открыл конверт и вытащил изнутри бумагу с сообщением, лаконичным и внятным.
“ Мне довелось услышать ваш с парикмахером обмен фразами, и, стоит признать, вы действительно не походите на репортёра.
Прошу вас, не следует размышлять, кто я. Важно то, что мне довелось увидеть. В день, когда Даниэль Квин был похищен, к дому подъехал автомобиль. Из него вышел человек, забрался в дом, после чего выбрался с чем-то большим. Без сомнений, этот человек убил Квина и переместил его тело в “Сомертон-Корт”.
Распоряжайтесь этой информацией как хотите. Я не желаю влезать в эту передрягу”
 Откуда только все такие наблюдательные? Судя по всему, никого здесь Нэйтону обмануть не удалось. Немного подумав, он подошёл к столу, где лежали предоставленные гостиницей письменные принадлежности. Чернила оказались на удивление хорошие, а вот бумага слишком тонкая, Нэйтон случайно порвал два листа. На третий раз получилось написать письмо. В нём он описал свои цели пребывания в Чарринге, а также о полученном письме. Своё и анонимное письмо он вложил в полученный конверт, после чего десять минут искал человека, который может доставить конверт в полицию Чарринга. Так или иначе, нашёлся всё-таки посыльный, пообещавший занести письмо по пути. А пока там обдумают, стоит ли данная информация хоть чего-нибудь, Нэйтон успеет собраться с мыслями.
***
Пару часов спустя в гостиницу наведался сержант Стокер, задать Нэйтону пару вопросов по поводу полученного им письма. Ответы, впрочем, ничего собой не представляли. Нэйтон мог сэкономить сержанту время, и сам прийти с письмом в участок, но раз уж выпала возможность, он решил просто передать письмо, а самому посидеть у окна и подумать. Надумал он вот что – если сержант прибудет, то можно будет задать ему пару вопросов. В первую очередь – закрыто ли дело, есть ли у полиции подозреваемые, нашли ли они что-нибудь важное. Понятно, что на последние два сержант ответил расплывчато, зато с первым врать не пришлось. Дело не было закрыто и активно расследовалось. Судя по взглядам и вздохам Нэйтон понял, что полиция если и продвигается, то очень медленно. А это обнадёживало. Ещё было время самому покопаться. От сержанта он узнал лишь одно – след от укола, которым в организм Квина был введён змеиный яд, находился сзади, на шее.
– Как быстро подействовал этот яд? – Как бы невзначай спросил Нэйтон. Хотя на самом деле от этого вопроса зависела одна из версий.
– Очень быстро, сэр. – Отчеканил сержант, который, должно быть, уже не раз отвечал на этот же самый вопрос репортёрам. – Вероятно, мистер Квин умер в течение пары минут.
– Сначала полное обездвиживание, потом медленная смерть. Сколько раз я уже об этом писал? – Последнее он прошептал. Нэйтону всегда казалось, что яды – удобный способ для убийства, но совсем неинтересное преступление для разгадывания. Читателям куда больше нравятся выстрелы из пистолетов и ножевые ранения.
Так или иначе, слова сержанта опровергли теорию, которая и так возникла из ниоткуда. Сама по себе задумка, что парикмахер, причём такой близкий к семье, мог бы в тот день услышать некую фамильную тайну, заставившую его уколоть клиента в шею, не была такой уж невероятной. Уж кто-кто, а парикмахер может сделать укол без особых проблем, просто притворившись, что неправильно направил бритву. Но, в любом случае, такого быть не могло. Разве что у Квина была привычка бриться посреди ночи, втайне от дочери.   
Сидя у окна, писатель в основном думал о причине его визита в Чарринг, а также о причине его внезапной активности, что, в принципе, было одним и тем же. Как бы Клэйр не хотел этого признавать, но по собственному желанию стал заложником собственного персонажа. В какой-то момент, после недавней истории в “Рэдкастле”, Нэйтон стал одержим идеей расследований. Он писал об этом не один год, но вживую видел редко. Что-то разрывало его изнутри и влекло к тайнам с тех пор. Сам того не замечая, он превратился в того, о ком писал. Молодого и неопытного, но активного детектива. Теперь он цеплялся за любую возможность посидеть и поразмыслить над настоящим преступлением, и именно поэтому он поехал в Чарринг, не обращая внимания ни на что иное.
Ужинал Нэйтон буквально в одиночку. Под обеденный зал в гостинице выделили целую комнату, размерами как тронный зал в Букенгеме. Это, вообще, был момент, когда Нэйтон понял, что находится в особняке. Настолько его внешне переделали, что величественное каменное здание уже давно не походило на само себя. Теперь это огромная, обделанная деревом вилла, раза в два больше обычного. Как сказал себе Нэйтон – “Странная у нас тактика – скрывать прошлое, под обличием будущего”. Но здание принадлежит людям, ему чужим, пускай делают с ним что хотят.
Сидя за овсянкой, которую Нэйтон запивал самым обычным чаем, он уже подумал, что день обойдётся без других происшествий, но не тут-то было. В какой-то момент на горизонте замаячила мисс Квин, с ней он познакомился ещё записываясь. Они почти не говорили друг с другом, но она точно поняла, что прибытие Нэйтона в такое время не является случайным. Сначала она просто посмотрела на писателя, но вскоре подошла к нему.
– Вам принести ещё чего-нибудь? – Последовал вопрос. Нэйтон не понимал, что Валентина Квин была крайне удивлена жалкому аппетиту молодого человека, по сравнению с тем, как ели местные парни.
– Нет, благодарю.
– Прошу извинить за атмосферу. – Произнесла она после недолгого молчания.
– Я понимаю. Когда-то мне довелось пребывать в доме, где свершилось убийство. Приёмы пищи были очень неловким времяпрепровождением. 
Мисс Квин резким движением отодвинула стул напротив Нэйтона и присела на него, а вот глядеть ему в глаза не стала.
– Можно с вами немного поговорить? – Спросила женщина, наконец, удостоив его взглядом.
– Если вы так желаете.
– Дело в том, что вы, и мисс Крофт, единственные здесь, кого я не знаю лично, и не поспешили ко мне при первой же возможности. Каждый, кого я встречаю на улице или здесь – не важно. Каждый считает своим долгом подойти ко мне и высказать свои соболезнования. Он был ещё совсем молодым! Говорят одни. Это отец-то, при его шестидесяти.
Нэйтон задался вопросом, а сколько тогда этой даме? На вид – плюс минус двадцать. Выглядит как школьница. Даже платье носила с этими по-детски выглядящими бантами. Но на самом деле ей оказалось сорок один. Чёрт возьми, вот бы всем так стареть как ей!
– Я понимаю вашу утрату! Говорят другие. – Продолжала она. – Как будто у каждого в семье случалось убийство. Так ещё и такое странное. Под конец дня возникает желание просто крикнуть на весь город – “Да хватит вы уже мне сочувствовать! Не нуждаюсь я в ваших пустых словах!”. Но не скажешь ведь. Даже если и думаешь так. А так хочется высказать об этих людях всё, что есть на уму, да и убежать далеко-далеко.   
– Если вам так не нравятся местные, то, может, стоило последовать примеру вашего брата?
– Возможно. Но с ним история совсем иная. Да и уехать я не могла. Неужели я должна была оставить отца одного? А он никуда уезжать не собирался. Врос в землю, как древо, и ни ногой отсюда. Даже в гости в другие графства ездить брезжил. А теперь его дело остановится, потому что держать гостиницу я не собираюсь. Слишком много мороки. Продам это место, да куплю себе домик. Может, переберусь к Юджину. Буду вместе с ним золото в речках искать. – Она улыбнулась и хихикнула от своей же шутки.
Грустная ситуация, на самом деле, вырисовалась в голове Клэйра. Этим утром он общался с Питером Сэйди и тот не особо и горевал о потере бабули. Теперь перед ним сидела женщина, у которой только что отец отошёл в мир иной, а создаётся ощущение, что ничего и не произошло. Неужели люди до такой меры привыкли к смертям и убийствам? Нэйтон почувствовал, что и сам внёс лепту в данный продолжающийся процесс. Когда год назад он увидел тело молодой куртизанки, лежащей в собственной крови, у него подкосились ноги, а теперь мало что может его вывести из равновесия. Всего один год, а сколько свершилось? А как человека искривит целая жизнь, проведённая в атмосфере войн, смертей, и книг с газетами, где каждую сенсационную смерть смакуют с привычным для прессы удовольствием? Да и он сам не лучше. Увидел статью, и мгновенно прибежал на место преступления, строить из себя сыщика.   
– Кстати, – сказала она – к вам сегодня заходил сержант. Вы знакомы? Или он решил и вас допросить?   
Нэйтону не пришлось долго выдумывать ответ, ибо шум, исходящий из другого помещения постепенно перешёл в обеденный зал. Это в своих ботинках на металлических подошвах шёл мужчина лет тридцати. На его голове недоставало волос, но лицо ещё сияло молодостью. К слову, мужчина очень даже походил на своего отца.
– Вэл! – Обратился он к мисс Квин. Подойдя вплотную, он обнял её. Мисс Квин понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что происходит. А возможно, поверить в это. – Я к вам, как снег на голову.
– Боже, Юджин… Ты добрался сюда за три дня? – Мисс Квин как будто не поверила собственным словам.
– Нет. Мне понадобилось пять. Но я узнал о смерти отца из газет, только прибыв в Англию. Я намеревался объявиться перед стариком, весь в золоте. И подумать только, опоздал на пару дней.
– Что ты сказал про золото?
– Я теперь – “Золотой Юджин”. Так меня окрестили в Калифорнии. Никто мне не верил, но вот он я, а вот она чековая книжка, связанная со счётом в центральном Калифорнийском банке, на котором сейчас больше трёхсот тысяч долларов. Всё-таки было на том чанке что-то. Куда больше, чем я даже мечтал. Так что, нет худа без добра. Кстати, с кем ты тут общаешься?
– Это? – Мисс Квин не могла подобрать слов. – Это мистер Нэйтон Клэйр. Он у нас гостит.
– Клэйр? Писатель?
– Он самый. – Сказал Нэйтон, подумывая, как бы ему удалиться отсюда.
– Взял одну из ваших книжек на вокзале. Неплохо пишете.
– Благодарю. А теперь, пожалуй, я оставлю вас наедине. Не вижу смысла прерывать ваше воссоединение.
– Вы нам не мешаете. – Ответил Квин, но Нэйтон уже уходил и не планировал разворачиваться.
Напоследок он заметил, что пальто Квина было каким-то грязным. Ему припомнилось, как он и сам шёл от вокзала досюда. Учитывая, что за день до этого шёл дождь, грязь была повсюду. Но даже так он не особо испачкал брюки. По пути в свой номер, Клэйр остановился у окна на перепутье. Это довольно необычное место –  ‘Т’-образный коридор, где самый вверх занимало большое окно. Поворот налево вёл в крыло здания, где располагались личные спальни Квинов. Это крыло было раза в три меньше того, что располагалась при повороте направо, он вёл к номерам гостей. У этого же окна стояла леди Крофт и курила сигарету на мундштуке. Она взглянула на Клэйра, но поспешила отвести взгляд.
– Кто тот мужчина? – Спросила дама. – Тот, что только прибыл?
Нэйтон рассказал, а леди Крофт внимательно слушала. Юджин и Валентина Квин поднялись по лестнице, кивнули стоящим у окна и пошли дальше, завернув налево. Перед тем как дверь за ними закрылась, леди Крофт сказала мисс Квин, что рада воссоединению. Та поблагодарила женщину, но по голосу было понятно – ей совсем не интересно, чему там Крофт радуется. Её лицо, и лицо её брата исчезли за дверь, а мисс Крофт осталась стоять рядом, у окна, посматривая в вечернюю темноту.       
Теперь Нэйтон взглянул на мисс Крофт, после чего отвёл взор обратно на колеблющиеся ветви растущего рядом бука.
– Очень смело, с вашей стороны, действовать настолько открыто. Но, в любом случае, я бы не рекомендовал этого делать. – Произнёс он тихо, словно в пустоту ночи.
– Я не совсем вас понимаю.
Несмотря на слова, она прекрасно понимала, что Нэйтон заметил её, казалось бы, совсем невинное движение рукой.   
– Всё вы понимаете. – Продолжил Нэйтон. – Вы успели засунуть тоненький ножик, или какой-то другой металлический объект в дверной проём, чтобы она не закрылась изнутри. Если бы мисс Квин заметила, что дверь не закрылась до конца, то вы бы просто убрали этот ваш объект и притворились, что ничего не произошло. Но она этого не заметила, и теперь вы намереваетесь совершить нечто не богоприятное.
– Разве такое слово существует?
– Теперь существует.
– Знаете, мистер Клэйр. Вас ведь так зовут? Так вот, вы мне нравитесь. Нечасто я встречаю людей, способных раскусить мои трюки. – Она вытащила из проёма округлый металлический прут, вслед за чем щёлкнул дверной замок.
– Вас интересует чековая книжка мистера Квина? Из-за неё вы решили поторопить события? Если нет, то почему вы так долго ждали?
– Мне нужно было изменить внешность. – Призналась леди Крофт. – Слишком многие помнят ту даму, что прибыла на “Каракатице” в порт “Макфарлейн”. Многие вспомнят леди Крофт. Но никто не сможет вспомнить мадмуазель Сорель, когда та соизволит исчезнуть со сцены. Как она это делала уже не один раз.
“Есть в этой сцене нечто странное – промелькнуло у него в голове. – Нечто… романтичное, что ли. Не то, чтобы я знал много о романтике. Но, думаю, именно так необычные романы и начинаются”      
Нэйтон не полюбил Сорель с первого взгляда. Да и дни и недели спустя он не мог сказать, что вообще ощутил любовь по отношении к этой женщине. Также и Сорель не спешила в объятия нового знакомого. Тем не менее, в одном Нэйтон был прав. Это было только начало.
– Что же вы будете делать теперь? – Спросил Клэйр. – Сбежите, оставив всех недоумевать?
– Боюсь, вы не оставляете мне выбора. Оставаться в здании с человеком, которому я так открылась – наиглупейший риск. А я ненавижу азартные игры. Если вы будете добры, и дадите мне небольшую фору, то мадмуазель Сорель пропадёт этой же ночью.
– Логичнее всего было бы позвать на помощь и попытаться удержать вас…-
– Я бы выпрыгнула в окно.
– Не глупите, все ваши вещи находятся здесь.
– Вот тут вы ошибаетесь, у меня имеется небольшой схрон на…-
Мимо прошлась какая-то немолодая дородная дама. Пока её шаги не утихли вдали, ни Нэйтон, ни Сорель не стали продолжать разговор.
– Неважно где. Я смогла бы сбежать.
– А вы определённо гордитесь своими талантами, раз уж так уверены в возможности побега.
– Я являюсь воровкой с тех пор, как мне исполнилось пять. Да, тогда приходилось красть у соседей, ради тренировки, но вскоре я перешла на рыбу побольше. Я проникала и сбегала из сотни домов. Что заставляет вас считать, что я не смогу избежать наказания в этот раз?
– Мне скорее интересно, почему вы мне так легко признались?
– Потому что вы мне нравитесь. С самого начала понравились. Вы с вашим цилиндром. Мне нравятся такие чудаки, как вы. Тем более, мне по душе такие внимательные и простодушные чудаки.
– Я простодушен? Вы ещё не знаете, как я поступлю.
– Но я понимаю, что вы не поставите меня в некомфортное положение.
– Я ещё подумаю. – Он хотел закончить на этом разговор, но, в последний момент обернулся, чтобы спросить: – Это вы послали анонимное письмо?
– Да. – Кратко ответила она.
– Зачем? И почему мне?
– Говорю же, вы мне понравились.
Нэйтон пожал плечами и пообещал себе, что в последний раз в жизни совершает сделку с совестью. А ещё он ухмыльнулся. Ему показалось смешным, что Питер Сэйди назвал мисс Квин суккубом, а сам пропустил у себя под носом другого демона.
***
Проснувшись утром, в десять часов двадцать три минуты, судя по часам, Нэйтон в первую очередь заметил перед собой, на столе у постели, совсем маленькую белоснежно белую бумажку. Сев на край постели, Нэйтон нащупал на столике пенсне, надел его и взял бумажку в руки.  Это оказалось краткое сообщение, написанное на обороте чека, выданного две недели назад при покупке стеклянного абажура. На чистой стороне было начертано:
“Спасибо
Я всё же сделала кое-что, но они этого не заметят.
Надеюсь, встретимся ещё.
С.”
Конечно же, это было послание от мадмуазель Сорель. Нэйтон проверил дверь. Она заперта. Кто ещё мог проникнуть в комнату и положить сюда это доказательство проникновения. Всё-таки Сорель что-то стащила. Что же, если Квины ничего не заметят, то так уж и быть. 
Впрочем, Сорель оказалась неправа. Проникновение заметили, и в самую утреннюю рань был вызван какой-то полицейский чин, которого Нэйтон не узнал, так как он не был из свиты Стокера. Мисс Квин объяснила, что утром она зашла в спальню своего отца и недосчиталась пары старинных фотографий, которые ранее стояли на книжных полках. Вместе с этим были украдены и фотографии из нескольких альбомов, хранившихся в близстоящем шкафу. Чем эти фото были так дороги Сорель, Нэйтон мог только предположить. 
Обыскивать гостей стали, но сквозь пальцы. Полицейский пришёл к выводу, что кражу произвёл какой-то не совсем здоровый на голову местный, воспользовавшийся смертью Квина старшего, чтобы пробраться в его спальню. Как найти этого человека полицейский не знал. Нэйтон решил действовать так же, как поступила и сама Сорель. Клэйр написал анонимное письмо, попытавшись, как ему показалось, успешно, изменить свой почерк и отправил его в полицию. Возможно, они до неё и успеют добраться. Что более вероятно: Сорель уже за много миль отсюда и ни одна, даже самая длинная рука правосудия не сумеет до неё дотянуться.
Юджин и Валентина Квин уехали на время на машине, ранее принадлежавшей их отцу. Нэйтон днём ранее узнал, что Квин старший до сих пор сам водил свой Форд, несмотря на дёргающиеся руки, так как не доверял шофёрам.
Срочные новости пришли в два часа дня, когда Нэйтон общался с человеком по имени Дон. Полное его имя – Донателло.
– Меня так отец назвал. – Рассказывал он. – Обожал архитекторов и не любил меня с самого моего рождения. Мамаша моя, боже храни её душу, покинула меня наедине с этим маньяком слишком рано. Поэтому я и отправился от него подальше на поиск приключений. Мне тогда лет двенадцать было. Слава богу, мне повезло. Учитель в воскресной школе у меня был хороший. Я пришёл к нему. Рассказал, что бродяжничаю и пояснил, почему. Он всё понял и приютил меня на чердаке. Собственного сына у него не было, как и жены, зато ему очень хотелось отправиться в Индию. Он два года сражался с судом, но всё-таки лишил моего папашу родительских прав и усыновил меня. А потом мы вместе отправились в Индию, как надо, в этих смешных пробковых шлемах. Боюсь даже представить, что случилось бы, не будь мистер Аппер ходячей добродетелью. Думаю, помер бы я в двенадцать на улицах, без гроша в кармане. Или вернулся к отцу, а тот отбил бы мне зад ремнём, да закрыл в спальне на месяц или два. Но всё сложилось иначе.
Дон отвлёкся от своей повести, чтобы поправить очки. Потом он одним движением достал из кармана внутри пиджака небольшую пачку фотографий и стал по одной показывать Нэйтону. На одной Дон и ещё какой-то мужчина, видимо тот самый мистер Аппер, держали в руках крокодила. На другой они висели вверх ногами на лианах. На третьей они вертели в руках длинные ножи, подражая местным в тюрбанах.
– Первую мы сделали в индии. Чёртов крок, чуть не откусил мне руку. Вторая имела место быть в Африке, в Конго. Полдня сквозь эти дранные лианы лезли, да так и не дошли до деревни аборигенов. Третью сделали в Арабии. Нас там так радушно приняли, накормили, и ножи эти подарили. А вот на этой мой учитель страдает после укуса индийской кобры. Противная тварь. Столько в него яда влила, что местные бедного мистера Аппера чуть откачали. У меня с тех пор и появился интерес к ядам. В Уэльсе, где находится моя резиденция, у меня целая коллекция ядов. Если захотите проконсультироваться для вашего нового романа, то я всегда свободен. Путешествовать на континент мне уже нельзя. Возраст не тот.
– Получается, именно вы продали Квину яд, которым он же и был убит?
– Получается, что да. Два месяца назад это было. У них тут проходила некоторого рода вечеринка. Праздник первого урожая, если не ошибаюсь, или что-то такое. Оказалось, что старик Квин тоже интересовался ядами. Сказал, что ещё с детства ему нравились змеи и всё с ними связанное. Я показал ему пару образцов, что, по случайности, оказались со мной, и он предложил купить один из них. Не помню какой. Странным мне подобное предложение не показалось. У него своя коллекция змеиных ядов. Не такая, конечно, как у меня, но всё-таки. А когда мне принесли пробирку, где недоставало яда, я сразу же опознал, что это та самая, что я продал ему два месяца назад.
– Необычно, что вы снова оказались здесь прямо в момент убийства.
– Соглашусь с вами. Поистине необычно. Но знаете, случайности не такие уж и случайные. Мне помнится случай. Мистер Аппер тогда ещё был жив. Мы проплыли миль двадцать от Гибралтара и направлялись…-
Продолжить историю Дон не сумел, в гостиницу влетела та самая дородная даму, которую Нэйтон пропустил прошлым вечером, и закричала, что случилось ещё одно убийство. Это Нэйтону показалось куда интереснее воспоминаний старого странника. Он пообещал Дону, что ещё поговорит с ним позже, за чашкой чая, после чего отправился на поиски человека, способного предоставить нужные сведения. Поиски занесли его чуть ли не в другой конец города.
Вот здесь сделанная Нэйтоном легенда и пригодилась. Сержант ещё не знал, что перед ним стоит совсем не новенький репортёр, а всего-навсего детектив-любитель. С Клэйром он обходился как с типичным журналистом и отвечал на вопросы сухо. Зато позволил взглянуть на тело и неслабо удивился, когда заметил, что Нэйтон даже не дёрнулся при виде трупа. 
Информация, на самом деле, была краткая и исчерпывающая. Вернувшись в свой номер, Нэйтон уселся за стол, откинул голову назад и задумался. В голове вертелась пара слов. Они преследовали его с самого места преступления. “Знатный холостяк”. Два слова, которые указали ему путь. Сам того не понимая, он чуть не выбросил главную улику этого дела.
Через час после этого Нэйтон сидел напротив сержанта Стокера и объяснял ему свою мысль. Через четыре часа убийца мистера Квина старшего был задержан.          
***
– Так кого убили? – Спросила Маргарет Мэннинг, дослушав рассказ приятеля до конца.
– Думаю, будет интересно услышать ваши предположения на этот счёт. – Предложил Нэйтон. – Просто попробуйте. Нам в любом случае спешить некуда.
– Сорель. – Высказала свою теорию Маргарет. – Может быть, её обнаружили при попытке ограбления и убили на месте? А потом отвезли подальше от дома.
– Может, мистера Сэйди? – Сказала Оливия. – Одну уже доконали. Так, может, второго тоже в могилу свели?
– А мне кажется, что это был парикмахер. – Воскликнул громче всех Джек. – Он был какой-то слишком подозрительный.
– Даже не знаю, кого мне выбрать. – Уилбур немного подумал. – Чтобы не повторяться, выберу Юджина Квина. Его появления оказалось каким-то резким. Не удивлюсь, если на следующий день после его возвращения тот попал в аварию и умер на месте. А сестрица унаследовала все денежки себе.
– Твоё предположение, Уилбур, звучит интереснее всего, но прав Джек. – Нэйтон взял со стола пару изображений, копии сделанных полицейским фотографом. – Убит был парикмахер Мартин Ли. Ему пробили череп при помощи чего-то тяжёлого. Этим тяжёлым оказалась труба, выброшенная убийцей в речку. Вернее говоря, убийца хотел выбросить её в реку. Но труба приземлилась на берег и лишь наполовину погрузилась в воду. И хоть отпечатков пальцев на ней обнаружено не было, труба всё равно очень помогла. Видите ли, труба, как видно на этой фотографии, вся ржавая. Убийца не оставил на ней следов, кроме крови жертвы, но зато труба оставила свой след на убийце. А именно, на перчатках убийцы. С помощью микроскопа на перчатках можно найти частицы ржавчины, а потом сравнить её с ржавчиной на трубе. Потом такие же частицы были обнаружены в машине убийцы. Таким образом, мы получили неопровержимое доказательство против этого человека.
– Ладно, Нэйт, давай, не тяни. – Подогнала его Маргарет. – Рассказывай уже, кто это был?
– Не спешите. Неужели вам неинтересно высказать свои предположения?
По большей части, все другие члены детективного клуба повторили имена, названные ими ранее. Один лишь Джек поменял Мартина Ли на Валентину Квин, по очевидной причине.
– А теперь, – Нэйтон уселся в кресле поудобнее – позвольте рассказать, как я сам пришёл к этому ответу. С самого утра меня преследовали два слова – “Знатный холостяк”. Кто-нибудь понимает, что это означает?
– Это название одного из рассказов о Шерлоке Холмсе. – Заметила Оливия. – В первом, кажется, сборнике.
– Именно! Это название само по себе припомнилось, и лишь позже, после того как я увидел кого убили, мой мозг почему-то заработал. Если вы помните, по сюжету этого рассказа, Холмс разгадывает тайну исчезновения дамы из-под венца благодаря чеку, выписанному отелем. Так же и в этом случае. Чек помог мне понять, в чью сторону следует смотреть. Тот самый чек, который мадмуазель Сорель по чистой случайности подложила в мой номер, пока я спал. И что же это за чек? Чек о покупке стеклянного абажура, выписанный две недели назад. Но Питер Сэйди, в нашем разговоре, уверял меня, будто в последний раз он бывал в гостинице мистера Квина два месяца назад и видел этот самый стеклянный абажур. Но он просто не мог его видеть. Он либо ошибся, либо лгал. В первом случае несложно предположить, что он просто перепутал недели и месяцы когда говорил, и тогда это просто является небольшой лингвистической ошибкой. Во втором случае – он лжёт, а значит, он был в доме и видел абажур. Абажур, стоящий в спальне мистера Квина, откуда старик был похищен. А почему бы мистер Сэйди не мог увидеть абажур, когда похищал старика? Он был в доме два месяца назад, на празднике в честь первого урожая. Именно тогда Дон продал Квину змеиный яд. Сэйди пробрался в гостиницу, взял яд и вколол его в шею Квину, пока тот спал. А потом он отнёс мёртвое тело в машину.
В таком случае, понятно, почему Мартин Ли подошёл ко мне в первый же день. Он заметил, что я говорю с Сэйди и вслушался в наш диалог. Квин активно общался с Ли и, скорее всего, рассказал о недавней покупке абажура. Вероятнее всего, Ли заметил, что Сэйди лжёт и хотел посоветоваться со мной по этому вопросу, ибо посчитал меня настоящим частным детективом. Сержант предполагает, что парикмахер попытался шантажировать Сэйди. На трупе Ли был найден билет в один конец до Лондона. Вероятно, Ли хотел сбежать из города, как только получит деньги от убийцы. Но, конечно же, эта история кончилась трагически.
Сэйди прихватил трубу с собой и вёз её в машине. В этом сомнений нет, ведь в кабине его автомобиля обнаружили частицы ржавчины. На его перчатках также оказались крохотные кусочки металла. На этом моменте копать дальше уже даже не требовалось. Наручники щёлкнули на руках Сэйди, и он отправился за решётку, ждать суда. Теперь придётся ехать на заседание недели через две, раз уж именно я высказал сержанту Стокеру мою теорию. К тому же я немало общался с самим Сэйди.   
– Это действительно неопровержимые улики. – Кивнул Уилбур. – Но почему именно он? Оливия выбрала его исключительно, потому что этот Сэйди не имел отношения к Квинам и вообще старался не привлекать к себе внимания. Что Квин сделал этому Сэйди?
– Ничего. В этом-то и загвоздка. У Сэйди не было мотива убивать Квина старшего и привозить его тело в собственный дом. Но у него был мотив для убийства своей бабушки, Лавиньи Сэйди. Её смерть была не случайностью, а заранее просчитанным ходом. Убийство и похищений Квина – это всего лишь гамбит. А вот смерть Лавиньи Сэйди от сердечного приступа – это шах и мат. Питер понимал, что его бабушка слишком активно дарит деньги благотворительным фондам и пока что не собирается на тот свет. Он также знал, что у Лавиньи было слабое сердце, и уже не раз у неё случался приступ. Потрясение, вызванное таким ужасным событием, как обнаружение в собственном доме мёртвого тела своего близкого друга и некогда возлюбленного, вполне способно убить старушку. Что и случилось. Она упала с лестницы, что, в её возрасте, само по себе способно нанести непоправимый урон. Но труп! Сердце бедной старушки не выдержало. А главное, что причин подозревать Сэйди – нет. Следов крови нет и быть не могло. Окно открыто. Тело похитил неизвестный и просто спрятал в случайном месте. А миссис Сэйди скончалась в результате сердечного приступа. Подкопаться не к чему, и даже если бы полиция и заподозрила Сэйди, а они его подозревали, о чём сержант рассказал мне в деталях, то всё равно не сумели бы подкопаться. Да уж. Этот человек был хитёр. Но он не предвидел того, что Мартин Ли окажется таким же умным и сумеет сложить два и два.
И что-то мне кажется, что если бы я не появился там, и не стал расспрашивать Сэйди по вопросам, которые ему задавали уже десятки раз, Мартин Ли ничего не заподозрил и убийцу не раскрыли. К сожалению, я не придал словам Ли должного значения. Это послужит мне уроком. А мадмуазель Сорель заслуживает приглашения в ресторан. Если бы она не украла те фотографии и не написала на чеке своё сообщение, всё моё расследование пошло бы к чёрту.