de omnibus dubitandum 96. 247

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО ШЕСТАЯ (1857-1859)

    Глава 96.247. ОНА УДОВЛЕТВОРЁННО СМЕЯЛАСЬ И, ГЛАЗА У НЕЁ БЛЕСТЕЛИ…

    Я только теперь заметила маленький кружок желтого стекла, вставленного в дверь.

    – Такая вот ситуация, – с вздохом глубокого сожаления проговорила она, – мы уже два месяца так работаем… да, Барнабаш? Уже два месяца кряду я чувствую его член в руке, во рту, между грудями, во влагалище и в анальном отверстии… одним словом, повсюду… но всегда только самый кончик… всегда лишь начало… с ума можно свихнуться от этого.

    Барнабаш согласно кивнул:

    – Это неправильно… если он не хочет, чтобы я его жене что-то делал, тогда ему не следует меня и подкладывать к ней.

    – Естественно, – согласилась я, – это нелепо и подло.

    – Не правда ли, – заметил он. – Он позволяет разглядывать меня голышом. Он разрешает мне брать её за титьки… и её мохнатку я уже знаю так, будто шестьдесят раз её оттрахал, но я никогда не имел права до конца воспользоваться близостью… так дела не делаются.

    – А как тебя вообще угораздило оказаться в этой компании? – поинтересовалась я.

    Он густо покраснел и промолчал.

    – Ты, верно, сам напросился на это?

    – Ах, нет… – сконфуженно проговорил он.

    – Ну, тогда как? – продолжала я допытываться.

    – По-итальянски, – смеясь, сказала Джудит.

    – То есть как это? – с любопытством спросила я.

    – Придёт время, увидишь, – посулила она, – вероятно, мой муж ещё будет его фотографировать за этим занятием.

    Из проявочной вышел Кавалли:

    – Одна позиция оказалась испорченной, – сказал он, – её придётся повторить заново.

    – Какая же?

    – Последняя, это ты виновата, – проворчал он на жену, – потому что всё время дёргалась.

    Она ещё раз улеглась на скамейку. Барнабаш ещё раз вставил ей вершок своего хвоста. Я ещё раз взяла её грудь. После того, как Кавалли крикнул «Готово!», Барнабаш начал без стеснения трахать Джудит. Он, правда, успел нанести только три-четыре удара, но они были настолько ожесточёнными, что Джудит под ним только взвизгнула:

    – Иисус, Мария…

    Подскочив к скамье, Кавалли с такой силой отшвырнул его прочь, что тот едва удержался на ногах.

    Однако Барнабаш лишь лукаво рассмеялся на это.

    – Когда-нибудь я её всё-таки отсношаю, – пообещал он.

    – Никогда! – в бешенстве проорал Кавалли.

    Но Джудит пронзительно заверещала:

    – В таком случае хотя бы сам займись… я, этого больше не вынесу.

    Кавалли вскипел:

    – Мы здесь собрались работать… я должен кое-что подготовить… так что, не сейчас… не сейчас… наберись терпения…

    Джудит стала пальцами раздвигать себе щель:

    – Входи… входи сейчас же… или я приглашу Барнабаша…

    – Что глаза вылупили, пошли прочь отсюда, – властно приказал Кавалли нам с Барнабашом.

    Мы не заставили его повторять дважды и шмыгнули в комнату для переодевания, где, не теряя ни секунды, бросились на пол.

    – Ах… – сказал Барнабаш, – как я рад, что ты здесь… как я рад… теперь я, по крайней мере, один раз могу потрахаться по всем правилам… ах… иди-ка сюда… теперь меня не нужно для этого приглашать… как обычно… ах… у тебя такая славная маленькая плюшечка… как это здорово… только двигайся… погоди… погоди… давай титьки… так… я поцелую твои сосочки… крепко поцелую… да…

    – Я всё время с нетерпением ждала этой минуты, – воскликнула я, – это наполняет меня таким сладострастием… какие там пробы… сильнее… ах… замечательный у тебя эклер… такой длинный… и такой тёплый… крепче… да… вот так… брызгай… брызгай же… ах… как хорошо… ещё? Ах… на меня уже дважды накатило.

    Закончив, мы услышали, как снаружи Кавалли с женой всё ещё продолжают обрабатывать друг друга.

    – Нет… нет… – шептала она, – пока не брызгай… ещё не сейчас… я ещё не насытилась… ещё больше… дай мне больше…

    Он басил:

    – Ну что… ты по-прежнему хочешь своего милого Барнабаша… а?..

    – Насрать мне на него, – изрекла она довольно отчётливо, – ты мне гораздо милее… только трахай… дай мне свой рот… свой язык, ах, ах…

    Всё остальное было сплошным хрипением.

    Потом господин Кавалли снова спросил:

    – Ты позволишь мне теперь брызнуть? Ты меня, просто доконала… ах… твои груди… мне можно сейчас?

    А она:

    – Да… брызгай же… сейчас… так… а теперь Барнабаш может ёрзать и вертеться сколько ему угодно… теперь он меня больше не волнует… ах… ах… как это сладко…

    – Почему же он тебя больше не волнует? – с ревностью в голосе спросил Кавалли.

    Они оба закончили и продолжали беседовать.

    – Да он меня никогда и не волновал, – успокоила его жена, – когда он со своей макарониной здесь, или когда я беру её в рот, или когда он меня лижет, тогда ведь я думаю только о тебе… сам Барнабаш мне до жопы.

    Барнабаш рассмеялся, услышав такое:

    – Вот сучка, – сказал он, – она просто морочит ему голову… ты же собственными ушами слышала, какая похоть её, от меня разбирает… она же сама это говорила.

    – Конечно, – заверила я его. – Но почему же ты ни разу так и не отодрал её… это, наверно, уже давно можно было сделать?

    – Нет, невозможно, – возразил Барнабаш.

    – Почему?

    – Потому что этот субъект глаз с неё не спускает.

    – А когда его нет дома? – заметила я.

    – Да нет, куда там, – Барнабаш отрицательно покачал головой. – Он такой хитрющий, никогда нельзя знать, где он в данный момент находиться, и он может объявиться в любую секунду.

    – Ну и что из того, в конце-то концов, – засмеялась я.

    Барнабаш стал серьёзным:

    – Тут не всё так просто… он в два счёта прикончит меня и её… он на такое способен… этот итальяшка! У него больше силы, чем у меня.

    – Скажешь тоже, – с сомнением произнесла я.

    – Подожди, – сказал Барнабаш, – ты ещё как-нибудь голышом его увидишь.

    – Каким образом?

    – Ну, видишь ли, – объяснил он мне, – иногда он позволяет жене себя фотографировать.

    – Так? Ну, тогда сейчас он непременно должен сделать это со мной, – высказала я плохо скрываемое пожелание.

    – Ты знаешь, – спросил Барнабаш, – сколько раз в день он сношает свою жену?

    – Ну, и сколько же?

    – Приблизительно семь-восемь палок ставит, моя дорогая.

    – В таком случае она должна быть сыта по горло, – предположила я.

    – Разумеется, – согласился Барнабаш, – однако он утратил для неё всякую пикантность и уже до чёртиков ей надоел.

    В этот момент нас снова вызвали в ателье.

    – Так, теперь новая композиция… – объявил Кавалли. Он расхаживал в рубашке и подштанниках, лицо у него выглядело разгорячённым. У Джудит были красные пятна на груди, уши изрядно покраснели, однако она удовлетворённо смеялась, и глаза у неё блестели.

    – Гляди-ка, – засмеялась она, – эта парочка тоже уже успела всё провернуть.
С этими словами она схватилась за обвисшее кропило Барнабаша и продемонстрировала его мужу.