Ангелам здесь не место...

   
     5 глава

            Дневник.
 
Ватикан.
Шесть недель до событий.

        Протяжные звуки волынок доносились со всех сторон, наполняя пространство кривых улочек гнусавым тембром. Разодетые в короткие штаны и куртки, скроенных из овечьих шкур, pifferaio* без устали играли трогательные мелодии, принимая от многочисленных зевак щедрые подношения.
        Когда в трапезную внесли biscotti и torrone*, Сильвио по-настоящему испугался
за свой желудок, который, без малого, третий час продолжал растягиваться от обильной закуски.
        Облокотившись на стол руками, он с трудом поднялся, тяжко отдуваясь, попутно вытерев со лба проступивший пот.
        «Вот оно…расплата за чревоугодие. Нужно бежать, иначе я просто лопну». Направляясь к выходу, кардинал на ходу перекинулся парой фраз со старым приятелем из синода, клятвенно обещавший навестить его в ближайшие дни.
        В колонном зале по-прежнему не смолкал весёлый гомон праздничного застолья, который ещё не один час будет разноситься под высокими сводами.
        Выбравшись наружу, библиотекарь с наслаждением вдохнул свежего воздуха. Аромат поздней осени наполнил лёгкие, изгоняя прочь ненужные запахи затянувшейся пирушки. Стоя на высоком крыльце, старик поглядел по сторонам, словно решая куда ему стоит податься.
        Лавируя меж стаек туристов, непрерывно щёлкающих своими камерами, кардинал по привычке прикрывал ладонью лицо от направленных, как ему казалось, на него объективов.
        Толпы любопытных гостей анклава продолжали прибывать со всех сторон и ему ничего не оставалось, как в спешке свернуть в ближайший проулок. Здесь тоже хватало людей, но к безмерной радости слуги папского престола их оказалось значительно меньше.
        Заложив руки за спину, Сильвио наконец сбавил шаг. Глядя себе под ноги,
он не спеша прокручивал в голове хронологию ежегодного празднества, стараясь
не обращать внимание на окружающую его суету.
        Вскоре, впереди, показались пышные кроны величественного сада, чьи деревья западной стороны подступали прямо к окнам его дома.
Освежающий ветерок шелестел пожелтевшей листвой, упрямо не желавшей осыпаться на скошенный газон. На розовом гравии аккуратных дорожек поблёскивал глянец луж, оставленных после ночного дождя. Ещё секунда и он сам угодил бы в одну из них. Улыбнувшись, Сильвио перепрыгнул прозрачную преграду.
        Поглядывая на раскинувшиеся над высоким частоколом ограды ветви могучих клёнов, старик чуть было не налетел на компанию пёстро разодетой молодёжи. Молодые люди истерично хохотали над татуированным парнем, увлечённо лапавшего статую обнажённой кариатиды. Замершее у скамейки изваяние нагой девы сияло белизной мрамора, от чего происходящее походило на осквернение чистоты природы…
        Нахмурив брови, Сильвио замедлил было шаг, но в последний момент передумал осаживать юнцов. Смех и разговоры оборвались сами собой, когда одинокая фигура
в чёрном, попала в их поле зрение. Застыв на мгновение, татуированный растерянно огляделся, бормоча что-то невнятное. Пара секунд и притихшие тинейджеры поспешили ретироваться в противоположную сторону...
        На улице всё ещё было светло, хотя солнце успело спрятаться за багряными черепицами крыш.
Обогнув кованную ограду, де Конте улыбнулся. До его обособленно стоящего домика оставалось пройти не более полу сотни шагов. Но только ступив на брусчатку тротуара,
он тут же почувствовал сквозь биретту* удары тяжёлых капель дождя.
Не стесняясь посторонних взглядов, закутанный в мантию пожилой мужчина перешёл на бег.
        Вытаскивая из кармана ключи от своих апартаментов, де Конте невесело усмехнулся. Ещё не так давно, подобно пьянице, пробирающемуся к таверне
за вожделенным бокалом вина, он стремился поскорее оказаться в стена;х дома, в своём уютном кабинете. Но так было до недавнего времени…
        В последние дни, просыпаясь посреди ночи, Сильвио не сразу мог сообразить, где же он очнулся. Оставляя тщетные попытки снова заснуть, он просто лежал, пробуя сфокусировать внимание на одной, только ему видимой, точке. В кромешной тьме
и пальцев вытянутой руки было не различить, но старик точно знал
о её существовании.
        Немного погодя, превозмогая разбитость в теле, библиотекарь всё же вставал, неизменно направляясь в ванную комнату. Струи прохладной воды постепенно приводили сознание в чувство, прогоняя остатки тревожного сна.
Дальнейшее происходило по заранее известному сценарию. Стоя у окна и наблюдая
за безлюдным двором, Сильвио неспешно цедил из стакана ледяную воду. Утолив жажду, он сразу же направлялся в кабинет, дабы не соблазниться расстеленной кроватью. Только здесь архивариус окончательно приходил в себя.
        Зажигая лампу, кардинал, следуя привычке, извлекал из нижнего ящика стола толстую тетрадь. Обычная канцелярская тетрадка служила ему дневником, куда мелким подчерком, заносились, понятные только ему, пометки.
Борясь с накатывающей дремотой, старик наугад раскрывал свои рукописи. Иногда, увлёкшись чтением, он мог оставаться здесь до самого утра…
        Сбросив в прихожей промокшую накидку, де Конте направился прямиком
к камину.
Не смотря на тёплый день, в квартире ощущалась осенняя промозглость. Пришлось немного повозиться с розжигом, прежде чем пламя осторожно поползло
по отсыревшим поленьям.
        Непроизвольно задержавшись у закопчённой арки очага, Сильвио отрешённо уставился на трепещущие языки огня. Оставаясь в лёгкой прострации, кардинал вскоре почувствовал наполнившее комнату приятное тепло. Немного согревшись, де Конте поправил кочергой почерневшее полено, после чего прошествовал в кабинет.
        Усевшись за стол, старик потянулся к нижнему ящику. Осторожно листая потрёпанные страницы дневника, откинувшийся в кресле мужчина нервно покусывал нижнюю губу. С каждой перевёрнутой страницей он ощущал, как вновь погружается
в прошлое. Прошлое последних лет…

октябрь 200... г.
        …лики гигантов. Звериные морды, как и лица преклонивших колени людей, обращены в верх, в сторону парящего над ними ангела…(я просто уверен, что ткач запечатлел именно посланника Божьего).
        Вид невероятных декораций завораживает: храм, выжженная дотла пустыня
и мрачность багрового неба. Я постоянно гадаю, в какой части света это произошло? Был ли автор невольным свидетелем древнего ритуала или сошествие с небес ничто иное, как непреднамеренное событие?!
Возможно и круг, вытканный серебряной нитью, имеет определённое, сакральное значение. Какое именно, хотелось бы знать? Ведь не случайно, идеально сотканный шар застыл над распростёртыми крыльями ангела.
        Хотя могло оказаться всё намного прозаичней и здесь нет никакой загадки. Странный хамовник просто-напросто пожелал изобразить солнце, или луну… Как вариант. Жаль, что к старым вопросам добавились новые…
        Теряюсь в догадках о причинах немилосердного обращения с полотном. (Перед глазами и сейчас встаёт жуткий порез верхней части шпалеры).
        Для себя я сразу решил, что разрез произвели преднамеренно, пусть и довольно таки аккуратно.
Правда после долгих размышлений, я всё же остановился на одной версии случившегося акта вандализма.
        В силу необъяснимых причин некто попытался скрыть подлинный смысл происходящего на гобелене. Неужели недостающий кусок тряпицы нёс кому-то реальную угрозу? Но тогда возникает логичный вопрос… Не проще было бы поднести огонь к сухой ткани и уничтожить улику целиком… Хм, очередной вопрос.

декабрь 200… г.
        Решение принято, осуществить замысел не так уж и сложно, но мысли
о задуманном не покидают меня ни на минуту, как и ощущение неотвратимой беды. Впрочем иного выхода, увы, я так и не отыскал…
        В который раз тайком пробираюсь в трифорий, испытывая всё тот же безотчётный страх разоблачения.
        В затхлом тоннеле ничего не изменилось, будто время не властно над этим местом. Следов чужих визитов я так и не приметил, хотя странно уже то, что кто-то же принёс
и развесил эти гобелены на стенах. Да и на полотнах со старцами не такой
уж и толстый слой пыли… Ума не приложу, кто из наших ведёт тайную жизнь.
Ну да, прямо, как я…
        Внимательно вглядываясь в детали холста, неизменно примеряю к себе амплуа Пуаро, которому, наверняка, не составило бы большого труда разгадать волнующую тайну…
        Стараясь минимизировать ущерб, со всей осторожностью извлекаю пинцетом несколько фрагментов нитей полотна. Подражая великому сыщику, прячу улики
в пластиковый пакетик и тщательно устраняю следы моего вторжения.
        Вчера договорился с лабораторией папской академии наук о незамедлительном проведении анализа. Чтобы хоть, как-то избрать направление поиска нужных ответов, мне крайне важно узнать временной интервал, а если повезёт, то и место создания гобелена…

май 201… г.
        «Даже по прошествии некоторого времени, мне казалось, что моё невинное хобби достаточно завуалированно и никому до него нет особого дела.
Я никуда не прятался, вёл повседневную жизнь старого бюрократа, и совершенно
не задумывался, что кому-то могло прийти в голову заподозрить меня
в чём-то…мм…предосудительном. Но видимо я ошибался…»
        В последние месяцы мне довольно часто приходилось наведываться в запретную секцию архива. Так негласно сотрудники библиотеки издавна называли закрытую
её часть, где хранились наиболее ценные экземпляры исторических документов.
        Право посещения секции удостаивались немногие. Я лично санкционировал тому или иному просителю возможность попасть в святая святых Ватиканской библиотеки...
        Постепенно моё маленькое расследование поглотило меня целиком и я перестал обращать внимание на некоторые вещи происходящие рядом.
Именно здесь, в архиве, удалось отыскать кончики некоторых нитей, потянув
за которые таинство древнего гобелена стало приобретать реальное осмысленность.
        Требовалось больше информации, в связи с чем частота моих посещений
в охраняемый зал сильно возросла. Казалось мой статус и положение надёжно прикрывают мои цели. Я расслабился, и похоже зря…
        В среду, просматривая архивные выдержки, я случайно наткнулся на весьма занимательный документ: безымянные мемуары одного из участников давней экспедиции по странам Азии. Подобных материалов хватало с лихвой, но что-то подтолкнуло меня внимательнее приглядеться к выцветшим чернилам.
        Изучение почти полуторавековых записей, оказалось довольно-таки кропотливым занятием. Дневник неизвестного автора изобиловал устаревшими наречиями степных народов. Установленный для таких случаев в архиве компьютер, помог дешифровать часть текста, в котором преобладали ойратские слова. Постепенно я смог проникнуть
в смысл старинных записей, которые полностью увлекли меня своей нетривиальностью.
        Первый тревожный звоночек в голове прозвучал ближе к полудню, но причину его я узрел несколько позже. Один из старших архивариусов, брат Себастьян, каждый раз, при моём появлении в архивной секции, как-то странно реагировал, замирая на месте, украдкой посматривая в мою сторону.
        Сначала стороннее любопытство мне показалось плодом разыгравшегося воображения, но вскоре его взгляд можно было почувствовать кожей. Я буквально осязал исходившее от него напряжение. Копаясь в памяти, я уже и не мог
с уверенностью сказать, было ли столь пристальное внимание к моей персоне
со стороны Себастьяна ранее.
        Пробежавший по спине неприятный холодок мгновенно спровоцировал всплеск давно позабытого чувства страха. Сердце стучало в груди всё быстрее, разнося
по венам избыток адреналина. Неужто, казалось бы, проверенный архивариус приглядывает за мной по приказу со стороны? Но кому понадобилось шпионить
за мной!? Неужели…неужели кто-то прознал про моё частное расследование?
        Неимоверным усилием подавив поднимающуюся волну паники, я решил ни в коем случае не предпринимать каких-либо шагов. Сохраняя видимое спокойствие,
я старательно изображал на публику жуткую занятость, в которой мне не было дела
до окружающих…
        Весь вечер и до глубокой ночи, я беспрестанно думаю о случившемся. Хотелось верить в беспричинную паранойю, но шестым чувством я ощущал надвигающуюся опасность… Опасность из-за моих поисков.

август 201… г.
        Сегодня вспомнил про лабораторию. Точнее о результатах, любезно предоставленных Алдо Марцани, их ведущим специалистом.
        Возраст гобелена до сих пор не даёт мне покоя.
Если верить полученным данным, то создатель арраса легко мог засвидетельствовать начало потопа… Подобное в голове просто не укладывается. Тогда, надеясь получить ответы, я только получил ещё больше вопросов.
        Из всей этой научной абракадабры я мало, что понял, но биохимик, проводивший анализы, объяснил, что нити полотна подверглись обработке каким-то химическим составом, который ему так и не удалось идентифицировать до конца.
Неизвестный консервант, предотвратил не только разрушение ткани, но и сохранил полную пигментацию цвета!
        Я нисколько не сомневаюсь в искренности сеньора Марцани, когда
он торжественно сообщил, что похожие технологии в нашем мире пока что
не существует...

март 201… г.
        Приходится переключить внимание на более свежие работы. Отдаю приоритет изданиям, публикующих отчёты доисторических групп археологов. Особенно интересуют сведения послевоенных экспедиций.
        …некоторые находки совершенно не вписываются в сложившееся представление
об эволюции. В частности, встречаются доклады об останках, принадлежащих
людям-великанам: огромные скелеты до сих пор находят при раскопках. Причём,
на всех континентах. Разве, что про эксгумацию костей в Арктике упоминания пока
не попадались. Трудно поверить в эти фантастические находки, но факт остаётся фактом...
        Возраст большинства известных захоронений, исчисляются тысячелетиями.
Но моё потрясение вызвало даже не это. Абсолютно все находки имели одну характерную особенность: отсутствие черепов.
Задаюсь новыми вопросами: для чего понадобилось отделять голову от туловища? Что это, вид погребального ритуала? Как вариант несомненно подходит, но с подобным культом погребения я однозначно никогда не сталкивался. Хотя нечто схожее существовало в экваториальной Африке, но уж точно не в этом случае…
        Кроме того меня очень интересует нынешнее местонахождение этих cranio*?
Ведь это же не один и не десяток черепов, а сотни, если не тысячи, гигантских улик. Где-то же они до сих пор хранятся…
        По давней привычке снова перебираю фотографии многострадальной шпалеры.
На многих снимках запечатлены исключительно звероподобные существа. Эти фотокарточки я лично напечатал ещё в прошлом году, для чего мне пришлось несколько раз возвращался в трифорий. Я постарался зафиксировать все незначительные детали, изображённые на гобелене с разных ракурсов.
        Снова гляжу на вытканных гигантов, чьи фигуры точь-в-точь повторяют очертания человеческих тел. Те же формы, те же пропорции. Зверо-люди огромны, под стать останкам безголовых великанов. Совпадение?! А кто сказал, что неизвестные могильщики желали, чтобы кто-то увидел нечеловеческие черепа…
        На днях ознакомился с докладом одного авторитетного профессора
из Мюнхенского университета. Название данного труда достаточно эпично: «Гибель Пятой расы». Так профессор окрестил, тех самых, легендарных атлантов. Спешу заметить, что сама статья оказалась весьма занимательная. Она находится в свободном доступе, поэтому пересказывать её нет особого смысла, но вот упоминание автором древнего поселения, обнаруженного в труднодоступной части перуанских гор меня несколько взбудоражило.
В состав археологической группы, входил так же и ассистент профессора, который подтвердил документально подлинность всех открытий. Немецкие учёные выложили
в сеть несколько фотоснимков найденных артефактов. Разглядывая фотографии уцелевшей домашней утвари, у которой замерли улыбающиеся археологи, я был несколько ошеломлён, понимая, что подобным скарбом мог пользоваться лишь великан. Так же к статье прилагалась пара фотографий окаменелостей, на которых отчётливо проступали отпечатки огромных ступней ног. Без сомнения, в этих руинах, когда-то проживали невероятно рослые, высокоразвитые существа.
В своей статье профессор задаётся вопросом: куда же могло исчезнуть население целой деревни?
        Продолжительные изыскания так и не принесли положительных результатов.
За несколько месяцев раскопок учёным не удалось обнаружить ни одного захоронения. Высказывались различные сторонние гипотезы, касаемо исчезновение жителей деревни, но Мюнхенский профессор категорично не соглашался с ними.
В своих выводах он винил в исчезновении гигантов оружие массового поражения.
        Поначалу я скептически отнёсся к его нетривиальному предположению,
но любопытство взяло вверх и дочитав сей труд мне пришлось оставить свой скепсис, взглянув под другим углом на представленную немцем научную парадигму.
        Я даже взял лупу, чтобы лучше разглядеть цветные снимки, которыми были подкреплены его слова. На фотографиях виднелись груды оплавленных гранитных глыб, когда-то служивших составляющими элементами стен древнего городища.
Да, да, именно оплавленных.
Тут же археолог приводит расчёты, которые объясняют случившееся. Оказывается, данная горная порода способна деформироваться при очень высоких температурах. Например, при выбросе тепловой энергии от ядерного взрыва. Кроме того, в основу косвенных подтверждений данной теории, стали сведения, полученные после тщательного анализа почвы. Во всех собранных образцах грунта обнаружились
не распавшиеся радионуклиды. Изотопы плутония. Не стоит объяснять, где используется нынче данный изотоп…
         Долгое размышление о прочитанном привело меня к мысли, что немецкий профессор не так уж далёк от истины. Что-то смутно знакомое мне показалось
во всей этой истории.
В тот же день я отыскал трактат Гелланика, описывающего жизнь и закат цивилизации атлантов. Античный историк туманно рассуждает о могучей расе, правящей половиной мира многие тысячелетия. Но однажды, эти, сверхлюди, возгордились, бросив вызов самим богам, не понимая, что обрекают себя на погибель, вызванной чудовищной катастрофой…

октябрь 201… г.
        Ответы всегда хранились рядом, стоило только руку протянуть. Здесь, в моей библиотеке.
        Секреты так и остались бы пылиться на полках, если, конечно, не знать, что именно стоит искать. Ещё совсем недавно я и под пытками отказался бы поверить
в то, что мне довелось узнать…
        Крылатые всегда находились среди нас, однако, по неведомым причинам, они
не желали раскрыться перед нами, людьми.
С рождения нам внушали одни и те же догмы, сотнями лет направлявшие нас
по, выбранному без нашего согласия, пути. Мне действительно непросто сейчас
об этом писать, находясь в страшном смятении, но ведь я же сам хотел получить ответы…
         Мифы, легенды; как часто принято у нас, у взрослых, мы снисходительно смотрим на предания из глубин прошлого, совершенно не отдавая себе отчёт, что многое
из того, что вызывает у нас улыбку, если не существует ныне, то однажды существовало. Жаль, но я убедился на своём примере, что мы ослепли, разучились замечать меж строк явные подсказки, оставленные нам более разумными предками…
Осознание того, что в ход человеческой истории вмешивались из вне, стараясь
не привлекать к себе внимания, приводит меня в исступление.
        За нами, словно мы дети, всегда присматривали взрослые. Крылатые…

декабрь 201… г.
        Новое упоминание о Сириусе. На этот раз с «чёрного континента».
В Африке, на юго-востоке Мали, и по сей день существует древнее племя дагонов. Они не однородны и делятся на многочисленные группы, каждая из которых имеет особое языковое отличие, но всех их объединяет старая легенда, о «людях со звёзд», спустившихся с небес на серебряном лунном диске. Вот уже почти девять веков, эта история передаётся из поколения в поколение.
        Как гласит предание, в одну из ночей на Землю опустилась маленькая Луна
и к прибывшим гостям из верхнего мира отправились жрецы дагонов, с особыми почестями возложив перед ними богатые дары.
        Боги приняли подношение и в ответ на щедрость людей проявили неожиданное дружелюбие. Они охотно поделились своими знаниями: обучили предков дагонов ремёслам, искусству. Раскрыли им устройство мироздания. Но однажды, по неведомой причине, Боги решили вернуться домой, к звёздам…
Очередная красивая легенда? Может быть. Но как объяснить выжженное более восьмисот лет назад на потолке храмовой пещеры огромное созвездие Большого пса, где над чёрной точкой Сириуса начертаны необычной формы знаки, смысл которых не разгадан учёными до сих пор.
Дагоны уверяют, что это зашифрованное послание, оставленное ушедшими Богами. Будто бы Высшие запечатали в этих знаках информацию о следующем визите
на Землю…
        Боги на лунном диске…на серебряной ладье.
 
август 201… г.
        Где же стоит остановиться? Хотя вопрос стоит задать по-другому: что дальше
со всем этим делать? Может похоронить всё на дальней полке архива или лучше сжечь, чтобы не искушать судьбу.
        Безмолвно владея тайной, я заочно вынесу ей приговор: она умрёт когда-нибудь вместе со мной. Есть и другая сторона медали: мои открытия таят в себе страшную угрозу и в первую очередь для меня самого…
    В четверг, по протоколу канцелярии, мне предписано отбыть, в
Сантьяго-де-Компостела. Согласованная встреча с настоятелем собора Святого Иакова, имеет для нашей епархии особое значение.
После долгих переговоров в фонд библиотеки всё-таки решено было передать уникальные рукописи зарождавшегося ордена Монтесы*. Большая удача.
       P.S. Смена обстановки и время в дороге помогут мне ещё раз, как следует всё обдумать.
 
февраль 201… г.
        Второй день не встаю с кровати. Подозрение на крупозную пневмонию. Где мог подхватить эту гадость, ума не приложу? Вечером обещали предоставить результаты анализов. Надеюсь, не так всё плохо…
        Когда не забываюсь сном, листаю старенькую Библию. Смотрю на слова,
а в голове мысли о другом. Жизнь разделилась на до и после…
        На душе не спокойно. Я растерян. Вчерашняя ересь, нынче воспринимается позабытой историей. Страницей, вырванной из книги. Наверное, не стоило об этом писать, но что-то заставило оставить эти мысли на бумаге…
        Довольно часто вижу один и тот же сон: ко мне приходят они, Ангелы.
Не такие, как те, что смотрят на нас с рождественских открыток, а другие… Худоба
их тел ощущается даже сквозь надетые мешковатые балахоны, но это нисколько
не портит внешний вид, наоборот, в облике Божьих Посланников проступает какая-то завершённость, схожая с изначальным представлением формы...
        Проступившие из воздуха фигуры нависают надо мной, они невероятно высоки. Овалы их чёрных глаз не отрываясь смотрят на меня и от этого мне не перестаёт казаться, что они что-то шепчут, пытаясь донести нечто важное. Но какая-то другая частичка моего сознания твердит, что мрачные фигуры безмолвствуют…
        Вспышка яркого света разрывает черноту густого мрака. От неожиданности
я закрываю голову руками и к своему ужасу чувствую, что не могу пошевелиться. Глаза впиваются в надвигающуюся серую полутьму. Воздух расслаивается, дрожа туманным маревом. Хочу подойти
к расплывающимся силуэтам, но тщетно. Тело не откликается, оно парализовано. Для меня время остановилось.
        Замечаю движение. Не произнеся ни слова, крылатые берут меня под руки
и взмывают в небо. Внезапно приходит ощущение пустоты…вокруг нет ни света,
ни ночи. НИЧЕГО.
        Как ни странно неодолимый страх отступил. Ощущение близости Ангелов умиротворяет, вселяет блаженный покой. Возможно, я по настоящему узнал, что такое счастье…
Каждый раз просыпаясь, я уже знаю, что следует вытереть остатки слёз.
 
 май 201… г.
     На исходе своего правления, антипапа Григорий тайно благословил поход
на северо-восток, в дальние земли язычников. Истинная причина вторжения и по сей день остаётся глубокой тайной. Правда, судя по обнаруженным записям придворного летописца, можно было сделать не безосновательные  выводы о крепнущей, как
в низах, так и в верхах, непопулярности лже-папы. Последний с отчаянием надеялся
на эту дерзкую вылазку, словно предстоящая авантюра была ниспослана ему Божественным провидением.
        Григорий приложил немалые усилия в сокрытии военного вторжения, но основная суть в чудом сохранившемся пергаменте подразумевала другое…
        Хроника тайной компании на север не сохранилась, лишь имелось коротенькое упоминание о завершении «экспедиции».
Оказалось, что самопровозглашённый Понтифик возжелал лично присутствовать при допросах пленных варваров. О проведении самого дознания записи не нашлось,
но к немалому моему удивлению я выяснил о некоем приближённом человеке из свиты Папы, который лично присутствовал при казни варваров. Он то и рассказал летописцу, что перед сожжением безбожники беспрестанно твердили о грядущем знамении, важном для всего мира. И опять никакой конкретики. Скорее всего я не стал бы подобному документу уделять столь пристальное внимание, если бы не дочитал
до конца последние строки хрониста.
        …перед тем, как бежать в Сутри, Григорий инициировал проведение тайного обряда, связанного с культом Дажьбога.
Некоторые строки тщательно замараны чернилами. От чего-то летописец не решился предать огласке всю правду случившегося...
        Дабы освежить память, пришлось воспользоваться оцифрованными архивами.
К сожалению, о печально известном Понтифике в банке данных нашлось слишком мало стоящей информации. Обрывочные записи в основном касались его непримиримой борьбы с еретиками.
Если верить словам летописца, то некоторые действия антипапы сильно противоречили его натуре.
Неужто бес вселился в ярого инквизитора, помутив его рассудок. Ведь свершение языческого ритуала должно было разгневать Всевышнего.
        Мысль о том, что загнавший себя в угол безумец искал покровительство чужого Бога не оставляет меня…
        Память странная штука, порой преподнося нам нежданные сюрпризы.
Что-то щёлкнуло в голове, и я вспомнил, как пару месяца назад, осматривая дохристианскую секцию, мне попалась на глаза небольшая деревянная шкатулка, хранящая настоящие церы*. Любопытство не на шутку обуяло меня.
Под чудом сохранившимися табличками, отыскался довольно таки свежий отчёт лингвистического отдела, с полным переводом восковых текстов.
        Как выяснилось, замысловатые письмена относились к древней, праславянской культуре, имевшей место быть на европейском континенте более трёх тысяч лет назад.
        Но к моему разочарованию, все эти досочки не имели для моего расследованию особой ценности, так как кроме отметок о расчётах торговых предприятий, названий товаров и необычных имён их получателей в записях перевода я ничего больше так
и не сыскал. И только, когда я взял со дна ящика последнюю восковую плитку,
с прикреплённым к ней листком перевода я возблагодарил Всевышнего за моё грешное любопытство.
        От прочтения первых строк меня буквально бросило в жар. На дощечке оказался отрывок не слыханной ранее старой легенды.
        Некто Вавула, житель безымянной деревни, поведал автору древнего писания, что по исходу че;рвеня* находился среди тех немногих, кто своими глазами узрел спускающуюся с небес ладью Богов. При виде окутанной белым облаком серебристой скёдии*, многие родичи рассказчика в страхе бежали под сень подступавшего к поляне леса.
От обуявшего страха Вавула словно прирос к земле, трепеща от вида двигающихся
в густом тумане огромных теней. Вскоре размытые фигуры обрели очертания, поразив людей своим внешним видом.
        По началу деревенские жители приняли странных существ за невероятно высоких людей, закутанных с ног до головы в тёмные одеяния. Их рост составлял не менее двух посохов*, движения массивных тел казались необычайно плавными... Вытянутые лица скрывались под странными масками, и Вавула отказывался верить, что под ними скрываются люди.
        Последняя строка вызвала настоящую бурю эмоций. Если лингвист не ошибся
с переводом, то самый рослый из «небесных богов», назвался Дажьдьбогом...

июнь 201... г.
          Ещё по весне я столкнулся с таинственными «котлами», разбросанными
по безбрежным болотам далёкой Сибири.
Информация о странных сооружениях моментально заинтересовала меня, но моё одушевление совсем скоро сошло на нет, в связи с отсутствием реальных доказательств существования этих причудливых конструкций.
Да, интернет пестрел огромными заголовками о загадочных предметах, присыпанных землёй или затопленных, где-то на севере России, но как часто бывает с подобными сенсациями, все это напоминало очередные байки из жёлтой прессы.
        Я и думать забыл про эти штуки, пока вчера в моих руках не оказалась одна любопытная вещица.
Старая записная книжка отыскалась всё там же, в архивной комнате. Тонкая книжечка оказалась на столько стара, что кожаный переплёт практически истлел, представляя собой обрывки воловьей кожи, а вот страницы её, к моей радости, превосходно сохранились. Думаю, благодаря плотной веленевой бумаге.
        На титульном листе можно было разобрать имя владельца потрёпанного дневника. Им оказался некий Игнатий Кноблихер, пресвитер церкви Сан-Карло-аль-Карсо.
        Позднее мне стоит навести справки о судьбе этого миссионера, оставившего столь интригующие записи…
        «…в 1848 году, по приказу апостольского викариата, была предпринята попытка организовать католическую миссию в Египетский Судан. Папство не желало видеть
на этих землях англичан, чей Всемирный евангельский альянс продолжал набирать силу. Позже, феврале ..50-го, первые католики ступили на землю Судана».
        Поначалу с интересом перелистывая ветхую книжицу, я почти решился оставить это чтиво. На страницах позабытой хроники только встречались непрекращающиеся стоны от преподобного, приходившемуся постоянно спасаться от небывалой жары
и ненасытного гнуса, немилосердно жалящего сквозь одежду. Здесь же, на бумаге, Игнатий вымещал злобу на затуманенные головы аборигенов…
        Так вот, не заинтересовавшись дневником, я хотел было вернуть его на прежнее место, но что-то заставило меня пролистать ещё несколько страниц. И я не пожалел
об этом…
        На одной из лодочных станций, близ города Гедареф, отец Игнатий, сошёл
на берег, но назад он уже не вернулся. В этот же день измученный пресвитер примкнул к другой миссионерской экспедиции.
Что побудило священника отступить от прямых указаний престола так и осталось неясно. Отчего-то Кноблихер, умолчал о причине столь радикального решения.
        Его путь с новыми сотоварищами лежал через самое сердце болотистого края неизведанной страны…
        «Поразительно, но посреди поглотившего горизонт болота, которое аборигены называют Судд, довольно часто встречаются маленькие деревушки. Здесь обитают люди племени Нилотов. Поговаривают, что в этих гиблых краях для белого человека, их предки обосновались многие века назад…
        Неимоверно долгими днями, полных лишений и ужасного, томительного однообразия, наш скромный отряд медленно продвигался по невообразимым просторам зловонной воды.
Мне, пастору-миссионеру, всё труднее становилось сдерживать себя в молчании, ибо страстно возжелал донести слово Божье до самых удалённых уголков этой, Господом забытой, земли…
         Закрывая глаза, я представляю себя плывущим на утлой лодке, посреди страшных топей.        …проклятье, временами кажется, что вся эта затея изначально обречена на провал. Волны безысходности накатываются на попутчиков, оставляя в истерзанных душах следы тягостных сомнений… может всему виной осязаемый запах разложения, медленно, но верно разъедавший рассудок.
Я продолжаю неустанно молиться, но похоже мои молитвы навряд ли в этом крае
кто-то услышит. Куда не падает взгляд, всюду непролазный зыбун, покрытый разводами зелёной ряски. Обманчивая, беспросветная гладь»…
        На одной из страниц дневника - рисунок. Очень даже неплохое исполнение карандашом. Немного ретуши добавляет живости картинки. Мм…у Кноблихера определённо имелся талант к рисованию.
        Пригладив ладонью пожелтевшую бумагу, рассматриваю нарисованные очертания пруда или, наверное, небольшого озерца, с поросшими по краям чахлыми деревцами. Практически в центре водоёма, художник попытался изобразить нечто, какую-то чужеродную этому месту понятную штуковину, часть которой торчало из воды. Отдалённо она напоминала перевёрнутую вверх дном лодку. Очень большую лодку…
        «Впереди маячил частокол тонких деревьев, отдалённо напоминавший сгнившую  деревенскую изгородь. Такого уродливого и жуткого пролеска, я отродясь не видел.      Проплыв мимо омертвевших стволов, мы сразу же оказались в тихой заводи. Мерный плеск от ударов вёсел был единственным доступным для слуха звуком.
        Совершенно лишённая опостылевшей ряски вода, показалась нам невероятно прозрачной. Отплыв немного, мы остановились. С противоположной стороны озера ползли клочки серого тумана, медленно исчезая по мере приближения к середине нерукотворной запруды.
Осмотревшись, я с непроизвольно отметил, что эта заводь имеет форму почти идеального овала. Овал, в оправе мёртвых деревьев.
Наконец туман окончательно рассеялся и до нас долетели крики, несущиеся
с уплывшей вперёд шлюпки.
Нам отчётливо было видно, как люди тычут пальцами куда-то в сторону, по левый борт. Воздух вовсю уже пропитался лиловыми сумерками, но это не помешало рассмотреть клочок земли пустынного острова и… похоже там находился ещё один островка».
        Глянув ещё раз на чётко проведённые линии рисунка, я непроизвольно приоткрыл рот. В следующее мгновение перед глазами всплыли фотографии сибирских котлов…
        «…поддавшись любопытству, некоторые из отряда стали просить месье Жана, старшего нашей миссии, разбить бивуак, благо неподалёку от подтопленных деревьев, проступал клочок земли, с редкой порослью кустарника.
Наш сварливый отставной энсин*, к всеобщему облегчению, не стал спорить
и согласился с увещеваниями своей команды. Думается он и сам представлял
о возможных последствиях плавания в кромешной тьме. Да и усталость спутников могло спровоцировать ненужное волнение. Бог услышал их молитвы…
        Проступающий из воды край непонятной находки находилось не более, чем
в тридцати ярдах от временного прибежища. Усевшись прямо на землю, я ничего
не замечал вокруг, кроме этого…круга.
Возбуждённо переговариваясь меж собой, мои братья по тернистому странствию
не переставая обсуждали таинственный предмет, но никто из них, так и не смог припомнить чтобы подобная штука попадалась на их пути. Если бы мы знали в тот вечер, что последует после, то немедленно бежали бы прочь, от этого проклятого места…
        Ранним утром, один из наших гребцов, совсем молодой индус, рискуя утонуть или повстречаться с кишащими в этих краях мерзкими тварями, разбежавшись, нырнул, направляясь к тёмной тверди невиданного круга. Но даже солнечный свет не давал нам возможность понять с чем мы столкнулись.
        После нескольких неудачных попыток, молодой отрок всё-таки сумел взобраться на непонятный островок. Хорошо помню, когда он выпрямился, то начал весело махать нам руками, при этом, что-то громко крича. Правда, как бы мы ни напрягали слух,
ничего так и не смогли расслышать.
        Уверенно пройдя взад-вперёд, юноша осторожно присел у самого края подтопленного диска. Быстрым движением выхватив из поясных ножен узкий кинжал, он принялся усердно скрести и ковырять, как многим показалось, ржавое железо…
Время шло, но видимо успеха смельчаку не удалось достигнуть. Убрав нож, юноша растянулся ничком на гладкой поверхности. С замиранием сердца мы следили
за отчаянным мальчишкой, прижимающего ухо к бурой поверхности. Сжав ладонь
в кулак, он стал с силой стучать по ней.
        Кажется, я и сейчас слышу, разносящиеся над водой глухие удары… Видать что-то произошло и юноша, неожиданно вскочив, не глядя бросился в воду… Уже после, через два дня он умер…
Умирал несчастный долго, в страшных мучениях. Я с содроганием помню, как
в первый же день, его густые, как смоль волосы, поблекли, будто сорванная трава
на солнце и стали выпадать. Мы смотрели в широко раскрытые от непонимания
и ужаса глаза, переводя взгляд на сжатые до судорог пальцы, меж которых торчали клоки вылезших волос… Уже к вечеру белоснежные зубы трясущегося всем телом индуса, раскрошились, оставляя в дёснах кровавые осколки.
Припасённый походным лекарем морфий смог на некоторое время утихомирить нестерпимую боль, но к сожалению, это лишь отсрочило неизбежное.
Выходившей из горла крови было так много, что несчастный чуть не захлебнулся в ней. Никто в ту ночь так и не заснул, с суеверным страхом наблюдая з нечеловеческими муками индуса. Изрядно перебравший рома энсин, предложил пристрелить юнца, дабы избавить от мучений, но я сумел его отговорить от не опрометчивого шага. Это потом, я пожалел, что не позволил Жаку оборвать страдания мальчишки…
        Всю ночь ручейки крови не переставая текли из ушей и глаз. Пронзительные вскрики до сих пор звенят в моей голове, как и его слова, произнесённые перед всем этим кошмаром.
В то утро, сразу же, как только Ишвар, так звали покойного, вернулся на наш островок и уселся обсыхать подле костра, мы тут же обступили его. Я хорошо запомнил эту отчаянную гримасу на молодом лице. Без сомнений, каждый из присутствующих почувствовал исходившие от ссутулившейся фигуры волны нескрываемого страха. Растолкавший толпу Жак, заставил юнца сделать пару глотков из ополовиненной бутылки.
Наверное, бывалый моряк знал, что делает, так как поперхнувшийся крепким алкоголем Ишвар вдруг успокоился, оторвав остекленевшие глаза от слабеющего пламени. Губы мальчишки разомкнулись и в наступившей тишине послышался прерывистый шёпот. Обхвативший себя за плечи индус словно заново переживал этот злополучный рассветный час.
        «…прыжок в воду, которая отчего-то оказалось намного прохладней, чем
я ожидал. Не желая задерживаться долго в воде, быстро поплыл вперёд. Зная, чем опасны эти места, мне приходилось вглядываться сквозь толщу вод в глубину. Совсем скоро мои пальцы уже цеплялись за край стального…острова? Но, как оказалось,
не так-то просто было удержаться на весу и подняться на скользкую поверхность необычного островка.
        К своему ужасу я несколько раз срывался, уходя с головой под воду, и там, каждый раз, мне мерещились гибкие, изогнутые тела, несущиеся ко мне… Силы быстро покидали меня, но похоже Вишну* решил сжалиться на до мной и помочь вскарабкаться на плоский диск…»
        Неожиданно его стало выворачивать, опорожняя содержимое желудка. Я было подумал, что пойло энсина поспособствовало начавшейся рвоте, но юноша, отдышавшись, как ни в чём не бывало продолжил свой рассказ.
        «Пройдясь по монолитной глади перевёрнутого котла, я недолго думая извлёк свой кинжал. Любопытство ради, я принялся ковырять и скоблить шершавое дно громадной посудины, но острейшее лезвие верной бичвы* так и не оставило на бурой поверхности даже маленькой царапины».
Ишвар снова замолчал, прикрыв глаза. Прежде, чем заговорить, он стал покачиваться из стороны в сторону, будто одинокий камыш от сильного ветра.
        «Знание, что я здесь не один повергло мой атман в небывалый страх. Здесь никого не было, но на самом деле это было не так…»
Вся команда вслушивалась в срывающиеся с пересохших губ слова, от которых мне стало не по себе.
        «…сначала робко, подобно далёкому прибою, едва различимые звуки переросли
в тяжкий гул, идущий прямо снизу, из-под железной крышки».
Сказав это, индус, как-то сник, склонив к коленям голову и плечи, но уже через минуту, срывающийся голос мешал английский с хинди, от чего ним вновь стало не по себе.
        «прижавшись ухом, я вслушивался в нарастающий шум, в котором тихий скрежет не сразу стал заметен. Пол дрогнул по до мной и прямо середина стального диска пришла в движение, сдвинувшись в сторону не более одного ангула*, приоткрывая своё нутро».
        У меня волосы зашевелились на голове, когда молодой гребец прошептал, что, заглянув внутрь, он увидел нечто, схожее с вратами в саму нараку*. Там, из мрачных глубин ада, на него взирали безобразные существа… Они звали его, манили к себе.
        Не уверен, правильно ли я поступил, но перед тем, как предать тело земле, прочёл над ним заупокойную. Прими, Господь, душу грешную. Аминь».
        Сижу в полной темноте, прислушиваясь к своим мыслям. Есть о чём подумать. Аналогия этих находок поразительна: размеры, материал, напоминающее бурую сталь. Плюс ко всему, эти сооружения встречались посреди небольших озёр, в болотном крае. И даже описание частокола мёртвых деревьев как последний штрих…
        Далее Игнатий повествовал о странном недуге, поразившем многих из их отряда.
«После нашего поспешного отплытия, у многих начались головные боли. Я и сам испытывал недомогание, головокружение длилось несколько часов. Некоторые, перевесившись через борт лодок, блевали. Но, что странно, как только наша экспедиция отошла подальше от странного озера, люди почувствовали себя несказанно лучше. Бесовское место, однако…
…Добравшись до гряды островов, на которых раскинулась большая деревня нилотов, нас вышла встречать толпа абсолютно голых аборигенов! Не прикрытый срам, особенно женщин, взволновал нас всех.
        К нашему облегчению, мы довольно быстро наладили с местными взаимопонимание. По опыту прошлых экспедиций, наши голландские проводники
без видимых усилий вступили в диалог с этой грязной, лишённой истинной веры, толпой, оставив у их ног, грошовые подарки. Скрывая своё внезапно нахлынувшее презрение, я смотрел, как туземцы, оглашая окрестности радостными криками, бросились их подбирать. Хотя, если смотреть с другой стороны, тёмное невежество этих людей оказалось нам только на руку. По крайней мере ощущение враждебности
я так и не почувствовал…
        Меня, месье Жана и двоих его подручных, препроводили в жилище вождя этой деревни. Как и положено старшему вождю, он занимал самый просторный дом
на острове, если так можно сказать о хлипкой лачуге, округлой формы, верх которой покрывали листья папоротника и каких-то ещё, огромных листьев.
Я сильно изумился, когда во дворе, за кривыми прутьями загона, заметил мирно пасущихся коз. Десятка два тощих животных наверняка никогда не покидали предел болотного края.
        Глава рода находился в хорошем расположении духа, разглядывая широкий охотничий нож, который был передан ему через посредника голландца. Один
из присутствующих аборигенов, возможно советник, жестами и непонятными словами, дал понять, что нам позволено остаться и разделить с ними трапезу.
Немного растерявшись, мы уселись ближе к выходу, в знак благодарности улыбаясь
и кивая головой. Прочитав коротенькую молитву, я принял протянутую мне деревянную миску.
Слава Всевышнему, сегодня подавали запечённую рыбу, а не ту гадость, которую ели дети снаружи, у причала...
        В тот же вечер я рассказал Ниббату, так звали гостеприимного вождя, о нашей находке и о том, что случилось с юношей-индусом. Я сразу же заметил, как расслабленное тело Ниббату напряглось, сменив белозубую улыбку, на гримасу неподдельного страха.
Повернув ко мне свою большую голову, он, как-то странно посмотрел на меня, а потом
быстро-быстро заговорил, на своём лающем диалекте, ожесточённо жестикулируя правой рукой. Наш драгоман*, масай, заметно нервничал, переводя слова тучного мужчины, выделявшегося от остальных соплеменников, лишь яркими узорами, нанесёнными на всю поверхность тёмно-коричневого тела.               
        ...места, где парят в воде нетронутые временем врата духов, запретны (опасны) для его народа… Люди помнят об этом ещё с незапамятных времён и стараются подальше обходить эти затопленные «крипты» стороной. Даже случайно оказавшись поблизости, нилоты, повторяя обере;жные заклинания, спешат покинуть дурное место…
        Похоже мы здесь осели надолго. Местные говорят, что скоро начнётся сезон дождей и двигаться дальше станет невозможно. Месье Жан, со своими людьми, каждый день отправляются на охоту. В округе обитает множество рептилий, кожа которых имеет баснословную цену. Их жуткие трофеи расстелены повсюду, но люди из деревни только рады, что в их водах останется меньше кровожадных тварей.
Я же безвылазно нахожусь в деревне, проповедуя местным азы христианства. Меня несказанно радует уже то, что люди слушают меня, точнее переводчика
и не разбегаются, как в первые дни…
        По вечерам, когда начинает темнеть, мы все собираемся у костра, делимся пережитым за день, трапезничаем. Но больше всего я люблю, когда к нам присоединяется сам Ниббату, чтобы рассказать очередную историю. Они никогда
не повторяются и смысл их, порой, глубже, чем по началу можно себе представить. 
        Его высокий голос завораживал настолько, что все мои мысли уносились, прочь,
в неведомые просторы, заставляя на время забыть истинную причину нашей миссии…
        Их предки пришли в эти места более четырёхсот сезонов дождей назад. Почему именно они явились в эти заболоченные края никто уже и не помнил.
Расселившись на окрестных островах, нилоты долго прибывали в полной изоляции, занимаясь рыбной ловлей, да собирательством съестных кореньев. Тот, кто обосновался на более крупных островах, к северу, сумел возделывать землю, выращивая овощи. Кое-кто стал разводить домашний скот, найдя в этом своё призвание.
Так повелось, что разобщённым племенам нилотов особо нечего было делить, отчего межплеменные стычки происходили крайне редко, оставляя предпочтение заниматься обменом излишков съестных припасов и различных орудий труда. К тому же тяжкие споры издавна разрешались советом старейшин, представлявших каждое племя, вне зависимости от его численности. Люди привыкли к сформировавшемуся укладу жизни, верно следуя древним, племенным традициям...
        Всё необычное, что происходило на этих землях, оставляет глубокий отпечаток
в памяти нилотов, неизменно передающийся из поколения поколению. Как наставление и, как...предупреждение.
        Со слов Ниббату, когда он был ещё ребёнком, и не помышлял о предначертанном Богами будущем, он с замиранием сердца слушал жуткие истории своей бабки, которые та, в свою очередь, сама услышала их в дымке далёкого прошлого.
        Живший в ту пору последний из ньянга*, иногда рассказывал собравшимся вокруг костра историю, о том, что ему доводилось заплывать в самое сердце запретных болот, где в глубокой ночи мерцали белые огни, кружащиеся над выступающими из воды гигантскими панцирями черепах. Да, бабка так и говорила, ньянга видел не мало этих затопленных панцирей, ставшими вратами в неведомые миры…
        Немного помолчав, вождь оглядел всех нас, делая странные движения руками. «Это ритуальное заклинание, изгоняющее прочь кружащихся поблизости злых духов».
Не берусь утверждать, но думаю каждый из нашей команды ощутил в прерывистых словах взволнованного масай липкий страх.
        Наконец Ниббату закончил свои чудные движения, понизил свой голос
до полушёпота.
        «Мм…несколько сезонов дождей назад, в ночь, когда Кровавая Хайнэ*взошла
на небосвод, все, кто не спал, увидели полоску света, льющуюся со стороны южных болот. Прорезая мрак, подобно острому ассегаю, ослепительный луч уносился вверх, туда, где сверкали холодные искры далёких звёзд…               
До сих пор над топями разносятся пугающие звуки, напоминающие утробный гул, будто сама земля пытается сказать что-то. В такие дни, все, кто слышит жуткое урчание, прячутся в своих хижинах, взывая к духам предков, прося их защиты.
Порой случается совсем плохое…некоторые из отлучившихся сородичей
не возвращаются домой. Их никто не пытается отыскать, ибо болотный дух, Мбола Мвунгу, забирает в своё царствование жертву целиком. Даже костей не оставляет для погребения. Никто и никогда так и находил тел пропавших, заклиная злого духа отпустить к родным несчастную кра*, для вселения в своего потомка…»
        Слушая небывалые притчи Ниббату я вспоминал о трагической гибели молодого индуса, чья душа возможно и сейчас корчилась в лапах бестелесной нечисти.
        Старухи, бабушки Ниббату, давно уже нет в живых, но по заведённой в их семье традиции, вождь бережно пересказывает все слышанные, когда-то истории, своим многочисленным отпрыскам...
        Костёр едва разгоняет подступившую тьму, наполненную едва осязаемым звоном. Все мы, белые, даже не пытаемся скрыть свои потаённые страхи, не переставая оглядываемся по сторонам, напряжённо таращась в непроглядный мрак. Я и сам ощущаю, чьё-то незримое присутствие среди нас. Может это болотные демоны, крадущиеся поблизости, сотрясают приторно влажный воздух, в надежде изгнать нас подальше с этих земель.
        Прикрывая глаза, беззвучно произношу перед сном молитву. Один Господь ведает, что может померещиться в зыбком мареве чуждого цивилизационному человеку крае».               
        Все эти истории я с большим интересом перечитывал не один раз, и самым занимательным в дневнике отца Игнатия оказались воспоминания Ниббату о легенде, услышанной им от Шиллук, соседнего островного народа.
Их племена находятся в давнем союзе. Они часто наведываются друг к другу, бойко ведя натуральный обмен, делясь новостями.
        Любознательный Кноблихер писал, что на стыке нового тысячелетия, когда прежде земли нилотов покрывали густые леса, а полноводный Итеру* не превратил этот край в непролазные топи, произошло нечто, изменившее дальнейшую судьбу
их предков…
        «Дремавший с начала времён могучий Баюда*, неожиданно проснулся, в мгновение ока исторгнув в небо огромные столбы едкого дыма.
Чёрные хлопья горячего пепла вскоре закрыли собой синеву небосвода, обрушив
на земную твердь смрадные сумерки… Казалось, горела сама земля. Сильный ветер разносил пламенеющие искры во все стороны. Раскалённые ручьи лавы непрерывным потоком стремительно расползались по склонам, неотвратимо убивая всё живое
на своём пути.
        Обезумевшие от страха люди уже не ждали спасения, они лишь просили своих Богов, даровать быструю смерть. Но похоже в тот день Баюда напугал и самих Богов…»
Сверкая белками широко раскрытых глаз и отчаянно жестикулируя, Ниббату таинственным голосом поведал, что в момент ещё большего выброса пепла, над окрестностями прокатился чудовищный грохот, заставивший дрожать не только землю, но и небеса.
        "Это Боги,- торжественно сказал тогда вождь, - они всё таки нашли в себе силы объединиться, чтобы выступить против Баюды".
«Оплавленная гора медленно успокаивалась, сменив чёрные клубы дыма, на белёсые струйки пара. Но всесильным Богам этого показалось недостаточно, и они обрушили на землю нескончаемый дождь. Время шло и дым, застилавший всё небо, стал рассеиваться».
        Над поляной повисла тишина. Каждый думал о своём, не решаясь первым нарушить покой. Ниббату тем временем насыщался бледно-зелёной мякотью продолговатого фиолетового плода, совершенно не обращая на нас никакого внимания. Обтерев испачканные пальцы о свой выпирающий живот, он обратился к нашему переводчику. Они долго, о чём-то говорили, после чего масай, недоверчиво переспросил. Ниббату не ответил, лишь кивнув головой.
Проводник повернулся к нам, в ожидании передачи их разговора.
        Как выяснилось, только род вождя, владеет знанием, что именно случилось в тот день на самом деле. Отослав за круг света своих соплеменников, глава местных нилотов тягостно вздохнул, решившись всё же рассказать, нам, чужакам, кое-что ещё. Это означало не только доверие к нашей экспедиции, но и определённую симпатию.
        Глядя на трепыхающееся пламя костра, огромный туземец продолжил излагать старинное предание, согласно которому раскалённая лава преградила дорогу
к спасению старому вождю, чьё немощное тело окружало его многочисленное семейство.
        Трепещущим людям ничего не оставалось, как упасть ниц и молить Квота*
о милости.
Нежданно обрушившаяся тишина, заставила поднять головы обречённых. То, что предстало перед изумлённым взором людей оставило в их памяти неизгладимый след.
        Гора больше не извергала багровое пламя, хотя в воздухе всё ещё висела пепельная мгла. Раскалённая лава твердела на глазах и не обжигала кожу своим нестерпимым жаром. Но спасённые не отрывали взгляд от вершины вулкана, над которой парило маленькое солнце. Несмотря на серое небо, оно переливалось серебром, направляя свои лучи внутрь чернеющего жерла.
Выжившие ещё долгие годы вспоминали, как по веленью Квота яркое знамение стало темнеть, пока не растворилось в воздухе».
        Очередное свидетельство появления серебристого шара…отчего-то
я не удивлён…          

июль 201… г.
Меня раскрыли… Хотя рано или поздно это должно было произойти.
        Недавний визит Захария застал меня врасплох. Стыдно признаться себе, но я даже немного испугался. Уже после, оставшись наедине с собой, я уразумел, что его визит
ко мне ни что иное, как знак свыше.
        Сейчас Франческо не до меня, он в разъездах, с судьбоносной миссией. Но это
не воспрепятствует в скором времени объясниться с ним. Я действительно устал, мне одному не справиться со всем этим. Вместе, с наставником, как и раньше, найдём нужное решение.

        Прочитав последнюю запись, Сильвио отложил тетрадь на край стола. Откинувшись на спинку кресла, кардинал прикрыл глаза. Если судьбе будет угодно,
то уже через несколько часов, ему удастся нанести ответный визит Захарию.
        Как же ему хотелось, чтобы всё это закончилось поскорее.
Преследующая в последнее время апатия понемногу уступила трепетному волнению.
        «Правильно ли я поступаю? Знаю лишь одно: пути Господа неисповедимы, и мне остаётся вручить свою судьбу в его руки… Аmen.

   
Pifferaio – дудочник (итал.)
Biscotti, torrone – кондитерские изделия (итал.)
Орден Монтесы – Католический военный орден, существовавший в 14 – 19 вв.
Бичва  - кинжал, с узким, волнистым лезвием.
Нарака – ад, в индийской мифологии.
Квот – божество Нуэров, племени Южного Судана.
Скёдия – название любого судна в Древней Руси.
Ньянга – название колдуна в южной части Африки
Cranio – череп (лат.)
Цера – дощечка, покрытая воском. Использовалась в древности для письма.
Энсин – воинское звание 19 века, существовавшее в некоторых западных странах.
Итеру – название у древних египтян реки Нил.
Баюда – вулкан в Судане.
Посох – древняя мера длины, равная 160,02 см.
Драгоман - переводчик.