Галя

Беда постучалась тихо,  вкрадчиво, и бесповоротно разрушила моё праздничное настроение.
Было Рождество. Я обзванивала своих друзей, чтобы поздравить. Позвонила и Гале. С ней мы дружили давно, у нас было много общих интересов, а главное, что нас объединяло, это вера в Бога.
На моё поздравление Галя ответила, как всегда, бодрым и радостным голосом:
- Аллочка, дорогая, и тебя тоже с Рождеством!
- Галочка, а я заказала билеты в театр. На 20-е января, - мы часто вместе выбирались на разные культурные мероприятия. – Мы же с тобой хотели на этот спектакль сходить. Вот, давай сходим.
- Ой, Аллочка, а я не смогу… Я в больницу ложусь, - объяснила она всё тем же бодрым голосом. Никакого уныния или задумчивости…
- А в какую больницу? – поинтересовалась я.
- В онкологическую. У меня опухоль.
Повисла пауза. Я не знала, что говорить дальше. А вдруг, всё-таки что-то не самое страшное? Я и сама не так давно ходила туда, делала биопсию узелка щитовидной железы. Слава Богу, всё обошлось. Может, и у неё что-нибудь подобное?
- Галочка, а ты где обследование проходила? Не хочешь ещё в другом месте обследоваться? Вдруг ошиблись? А в каком органе опухоль обнаружили? – после неловкого молчания  вдруг прорвало меня.
Оказалось, что обследовал её очень хороший доктор и в одной из лучших клиник города. Ошибка исключена. А опухоль – в поджелудочной железе.
«Боже, это же конец!» – подумала я. Я знала, что с таким диагнозом долго не живут. Но надо было как-то успокоить подругу. Да… О чём это я? Успокоить? Галя была совершенно спокойна. Успокаивать надо было меня!
- Аллочка, да всё в порядке! Я же с Богом! Ну, полежу в больнице. Подлечусь. Бог исцелит меня!
Но в больницу Галю не положили, видимо, было уже поздно. Просто назначили химиотерапию в таблетках, амбулаторно. Галя мужественно переносила все тяготы этого нелёгкого лечения. Не жаловалась на самочувствие, не роптала. Я стала навещать Галю. Ведь это важно, чтобы в такой момент рядом были близкие люди и помогали не только своим присутствием, не только молитвами, но и реальными делами. Сходить в магазин, помыть полы, вынести мусор… Почти каждый день Галю кто-нибудь навещал — родственники, коллеги с работы, сёстры из церкви. Она чувствовала поддержку и людей, и Бога.
Когда я в первый раз пришла к Гале домой, то сразу заметила, как она похудела и ослабла. Но уныния не появилось. Держалась Галя так, будто она абсолютно здорова и у неё всё очень хорошо. Мы разговаривали о разном, но только не о болезни. В конце нашей встречи она с чуть заметной улыбкой сказала, что Бог исцелит её. Но допускает и то, что Бог может её забрать. И если это случится, что ж, значит, пришло время. Но всё равно она очень хочет жить и поэтому больше верит в исцеление.
Когда я собралась уходить от Гали, мы с ней так обнялись… А её почти нет под моими руками. Только твёрдый асцитный живот выпирает как что-то инородное, словно нарочно привязанный камень. Как так? В ноябре на концерт в филармонию вместе ходили. Никаких признаков болезни не было!
После этой встречи с Галочкой я маму свою вспомнила. Она тоже не жаловалась и не роптала, ожидая своего ухода. И выражение лица было похожее – немного отстранённое. Взгляд внутрь себя. Будто она уже где-то в другом месте, совсем одна. И вопрос в глазах: «Отче, почему Ты оставил меня?» И надежда...
Помню, как пришла к Гале домой в последний раз. Она была очень слаба и почти всё время лежала.  Я подогрела принесённую для неё еду, но она почти ничего не поела. Договорились, когда навещу её в следующий раз.
Но сложилось всё по-другому. Галю увезли в хоспис. Ей тяжело было с огромным животом, который с каждым днём становился всё больше. Надо было откачивать жидкость, а в больнице ей отказали.
Я знала, что из хосписа не возвращаются. Но Галя и там была уверена, что вернётся. Мол, просто зятю надо уехать в командировку, вот и пришлось ему пока сюда её отвезти. Временно. Это она мне по телефону сказала. Правда, уже не так бодро, как раньше. Галя искренне думала, что она полежит в хосписе две недели, а потом зять заберёт её отсюда и привезёт домой. Он помогал ей всё это время, ведь дочку Галя потеряла пять лет назад. Остались два внука, которых Галочка очень любила.
Собралась я навестить Галю в хосписе. Небольшое одноэтажное здание жизнеутверждающего розового цвета. Галя лежала в палате №1. Думаю, что это палата для тех, кто в первой очереди на «выписку». Площадь палаты не больше 15 кв.м. Помещение плотно заставлено кроватями. Их пять. Между ними тумбочки, а рядом с каждой тумбочкой аппарат, качающий кислород по трубочкам, вставленным в нос пациента. Рядом с Галиной кроватью стоял ещё стул-туалет. Остальные женщины, видимо, либо могли самостоятельно дойти до санитарной комнаты, находящейся напротив палаты, либо были в памперсах. При всём этом в палате чисто, никаких запахов.
Но поразило больше всего меня не санитарное состояние, а нечто другое. Эта палата сильно отличалась от обычных больничных палат какой-то гнетущей тишиной. Палата «приговорённых к смерти». Женщины лежали на кроватях молча. Никто не разговаривал ни по телефону, ни между собой. Никто не спал, каждая лежала с открытыми глазами, но не видела перед собой ничего. Всё тот же взгляд вглубь себя, полная отстранённость от мира, безысходность и какая-то горестная покорность — в этом печать «смертного приговора».  Я не раз замечала, что во взгляде человека, находящегося на пороге Вечности, присутствует некая отрешённость, одинокость, брошенность даже… И очень часто — страх.
Не сразу я разглядела среди лежащих в палате женщин Галю. Но она ждала меня, сама  приподнялась на кровати и улыбнулась. Только как-то грустно, вымученно... Я подошла к ней, мы обнялись. За те дни, что я её не видела, она ещё больше похудела. От прежней Галочки почти ничего не осталось. Тонюсенькие ручонки заставили меня прослезиться. Дома она всегда принимала меня в толстом махровом халате. А тут я увидела её в ночнушке с короткими рукавами. Слабенькая, худенькая, как девочка-подросток. Личико осунулось. Я еле сдерживала себя, чтобы на разреветься. Но с самого начала она просила, чтобы её не жалели. Я постаралась нацепить улыбку, когда передавала ей пакет с фруктами.
Галя начала рассказывать мне, какой здесь внимательный, милосердный и заботливый медперсонал. Как она принимала тут ванну, какая удобная кровать, как всё предусмотрено. Здесь ей помогли, немного откачали жидкость из живота. Стало легче. Её постоянно чем-то кололи. Наверное, обезболивающими и снотворным. Этот вывод я сделала из слов Галочки - когда я спросила о её самочувствии, она ответила, что у неё нет никаких болей, только спать всё время хочется. 
Галя положила мою руку себе на живот, на то место, где находится поджелудочная, и попросила помолиться. Она продолжала верить в исцеление. И это дарило ей силы. После молитвы она легла и закрыла глаза. Тихо прошептала, что устала. Я погладила её по голове и перекрестила. Поняла, что мне пора уходить.
Повернувшись в сторону двери, я заметила, что всё же один человек в этой палате не выглядит обречённым узником. Это была бабушка лет 85-ти с короткими седыми волосами, худенькая, маленькая. Самая старшая в палате. Остальные пациентки были примерно возраста Гали (плюс-минус 60). Взгляд этой бабушки был осмысленным, без какой-либо унылой безысходности. Она чуть заметно двигала губами, наверное, молилась, потом трижды перекрестила себя. В её глазах не было страха. Она готовила себя к главной встрече — встрече с Богом. Мне захотелось подойти к этой бабушке и сказать что-нибудь доброе. Но я постеснялась. А жаль…
Больше я не видела Галочку. Она умерла через несколько дней.
Галя была удивительным человеком! Любила жизнь, любила Бога, любила людей. Жила без фальши, без зависти, без неприязни. Она была творцом, умела создавать красоту. Когда-то, очень давно, я занималась на курсах кройки и шитья, которые вела Галя. Оттуда началось наше знакомство. Галя была прекрасной портнихой, хорошо вязала. Она чувствовала моду, стиль. В своих нарядах выглядела всегда изысканно. Ещё она занималась валянием из шерсти. Её шляпки, шапочки и украшения, выполненные с большим вкусом и фантазией, пользовались спросом.  Несколько её изделий есть и у меня.
Но для меня особенно дорого то, что сохранилось в моей памяти - наша дружба, встречи, разговоры, её улыбка…
Галочка… Светлый, добрый человек!