Звучание русской души. Глава 2

   Звучание русской души.
 Глава вторая «Обурьяненная»  душа»
 Не приснился мне ни враг и ни вор,
Ни погост, ни поминальный костёр,
А приснился мне мой сад – экий вздор!
Как проснулся – не пойму до сих пор.
 Сад мой, дом мой – моя кровь, моя боль,
Что же это приключилось с тобой?
Да неужто обурьянить решил?
Дед сажал тебя – да ведь наспешил.
То ли дед тебя не там поливал,
То ль отец тебя не там корчевал,
То ль неверным осеняли крестом,
То ль посажен ты на месте не том.
 Начало песни Любови Ивановны Захарченко. Какое скорбное начало! Нельзя не понять, не увидеть, что дальше беда случится.
И слово «обурьянить», которое  можно назвать авторским  неологизмом, символизирует  мерзость запустения, которое вскоре наступит...
 Чёрная смородина –
Деда сны напрасные,
Чёрная смородина,
Где сажали красную.
 Конечно, цвет здесь – только символ – потому что чёрная смородина слаще и полезнее.
Лето, моё лето! Край тепла и света,
Чёрная смородина да рожь за бугром –
для Н.М.Рубцова, как и для многих русских писателей, чёрная смородина – неотъемлемая часть  русского пейзажа, русского быта.
А у Л.И.Захарченко, конечно, всё дело в символике цвета. Красный – красивый, побеждающий, торжествующий, а чёрный – символ смерти. Одно из названий стихотворения и есть символическая «Чёрная смородина» - другое – «Сад» - тоже образ символический – о нём несколько позже…
Можно сказать, что лирический герой сон пророческий видит. О чём же? Ответов, кажется, слишком много, но главное…
 Думу думал я, на травке сидел,
Думу думал – кто же недоглядел,
Думу думал – ну а травка росла
Без печали, без забот, без числа.
 И пока я там судил да рядил,
Свою совесть до калитки водил,
Что-то пел да виноватых искал,
Сын мой тихо в крапиве подрастал.
 Рос, родимый, вместе с сорной травой,
Да накрыло всё ж его с головой.
Раз окликнул – только тихо в ответ:
Вроде был-то сын – а вроде и нет...
 По сути говорит поэт вслед за лирическим героем о мерзости запустения, которое в душе образовалась, о небрежении духовном – в том числе и в воспитании детей.
Есть знаменитые слова: «От отца к сыну». А здесь связь эта прерывается – её бурьян «забил». И сон  о том пророчествует. И о том, что сами люди  виноваты…
 Мой духовный сад, как запущен ты,
От негодных трав заросли тропы.
Спит душа моя крепким сном давно,
Не радит она о пути своём –
 услышим мы позже в исполнении упомянутой ранее Жанны Владимировны Бичевской.
Народная песня, что вне времени, мысли которой воплотились и в песне, созданной автором, в мир пришедшим в годы «гнилой оттепели».
В народной песне «негодные травы» погубили и лилии, и розы, и незабудки - а ещё  погубил их злобный ветер. И в песне Л.И.Захарченко бурьян да крапива, выросшие стеной,  всё уничтожают…
Сад – однокоренное слово ему -  «усадьба»  - словно дом, жизнь «около сада», предками посаженного. Жизнь многих поколений в родовом гнезде, в землю пущенные корни -  а в песне они на глазах погибают.               
А ещё вспоминается невольно вырубленный сад в главной, наверное, пьесе А.П.Чехова – и слова о том, что «вся Россия - наш» сад. К этому тоже ещё вернёмся…
«Вишнёвый сад – больной природы гений», - воскликнул почти век спустя Н.Н.Добронравов. 
И вот где-то «посередине» по времени между пьесой и написанной о ней песне создала свой по сути духовный кант  Л.И.Захарченко.
И хочется сказать – разумеется, это – одна из «версий», что пророчествует сон об окаянном веке двадцатом,  все ценности духовные сметающем, когда, как предсказал ещё Сам Спаситель, брат пойдёт на брата, а сын на отца. В песне не показана открытая вражда, но, как было уж сказано, показан духовный распад, душа погибающая. Оттого и напоминает песня барда двадцатого века духовный кант, о душе плачущий…
 Вспоминаются невольно и страшный по сути своей Пасхальный рассказ Н.А.Колосова «Не может быть»,  в котором видит отец Пётр сон о том, что церкви закрыты и что о душе забыли, и видение Н.Н.Рышковского «Шествие разрушителя» о том, как посылает дьявол не Россию легионы свои…
А в песне Л.И.Захарченко, очевидно, показано нечто похожее аллегорически, если сына «накрыло с головой» сорными травами. В то время невозможно было творить подобно безымянным авторам духовных кантов и двум писателям с именем Николай…
Тьма, безысходность?!
Выход всё-таки есть. О нём в завершающей главе…
(Завершение следует)