В дороге, глава 3

                Глава третья.

                Если истина вечно уходит из рук -
                Не пытайся понять непонятное, друг.
                Чашу в руки бери, оставайся невеждой,
                Нету смысла, поверь, в изученье наук!

               
                Омар Хайям


                (окончание прошлой главы)

     Однако вынужден прервать свой рассказ, нужно срочно ехать разбираться, так как у нас произошло новое «ЧП»: час назад наши военные из ПВО (противовоздушная оборона) случайно,….. совершенно случайно…… сбили соседку уборщицы Клавы по деревне, которую ласково все называли «Баба Яга».
     Сбили ее «бедолагу», когда она возвращалась домой, случайно «приняв» за «неопознанный летательный аппарат»…..
     А в деревне, с этого времени стало уютно и светло.

                (продолжение)

     На КПП воинской части нас долго не хотели пропускать к командиру части, сославшись на СВО и на приказ командира о том, что «блогеры» и представители «прессы» приравниваются к «вражеским лазутчикам», поскольку от них много «шума», «вреда» и мало «толку».
     Мы спорить с дежурным офицером не стали, и вышли из помещения КПП.
     Мой попутчик Петр выругался и произнес: «Как одену портупею, все тупею и тупею…»
     Сосед по деревне Николай покачал своей головой, не соглашаясь с
 Петром: «Порядок и дисциплина в армии – превыше всего».
     Петр в полголоса добавил: «Дисциплина, здесь, порой, превыше даже «разума».
    В это время Николай дернул меня за рукав куртки и потащил вдоль бетонного забора воинской части.
     Петр понуро поплелся за нами, продолжая ругаться в адрес дежурного офицера, командира части и «воинской» дисциплины.

     Втроем мы прошли примерно 200 метров вдоль забора, повернули за угол, затем прошли еще 200 метров и остановились у большой дыры, кем-то проделанной в бетонной плите.
     Я с Петром с удивлением стали рассматривать это «произведение» рук «человеческих», которое представляло собой прямоугольную щель шириной около полуметра и высотой чуть больше метра.
    Эта «щель» своей нижней частью доходила почти до самой земли. Края «щели» были очень аккуратно «вырезаны» и даже отшлифованы, так что казалось, что над этим «проходом» «трудился» не один «призыв» «срочников», которые по всей видимости использовали этот проход строго по «назначению», то есть – для регулярных «самоволок» из части.
     С внешней стороны «щель» была прикрыта густым кустарником. Точно такой же кустарник рос и с внутренней стороны бетонного забора. Что давало возможность длительное время скрывать от командиров такой удобный проход из части на «волю».

     Я поинтересовался у Николая, откуда он узнал о таком «чудесном», тихом и «удобном» «проходе». В ответ Николай грустно усмехнулся и сказал, что давно-давно служил в этой части. А этот «проход» «срочники» берегли пуще самой важной «военной» тайны, и смогли уберечь от посторонних глаз, тщательно ухаживая за маскировочными кустарниками, которые представляли собой густые заросшие кусты шиповника.

    Я подумал, что никто из офицеров не решался бы полезть в самую чащу колючего кустарника только для того, чтобы проверить наличие или отсутствие «нелегального» прохода, и я спросил Николая: «А сержанты, что, совсем ничего не знали о «проходе?»
     Николай, усмехнувшись, ответил: А, что, сержанты – это те же солдаты, только с «лычками» на погонах. Они тоже в «самоволки» ходят, пиво-водку пьют, девушек провожают…Так, что они (сержанты) не стали «рубить сук, на котором сидят», и не стали разглашать «святую» солдатскую «тайну» о «чудесном» проходе из части на «волю».

     Мы еще немного постояли и по очереди пролезли через «щель-проход» на территорию воинской части.
     Петр спросил Николая: А теперь, куда идти? Где Она?
     Николай, постоял, подумал и ответил: «Она, скорее всего находится на «гауптвахте» или в спортзале, где раньше мы играли в футбол.

     Я решил уточнить у Николая: «А, почему раньше играли в футбол», а сейчас там в футбол не играют?»
     Николай грустно усмехнулся и пояснил: «Сейчас там заместитель командира части устроил «сауну» для своих очаровательных «заместительниц».
     Я уточнил: «Это кто такие «очаровательные» заместительницы?»

     Николай рассмеялся и рассказал, что заместитель командира – человек веселый и общительный, а также сильно был «охоч» до «женского полу».
     Я переспросил: «Это что значит»?
     Мой вопрос рассмешил обоих моих сопровождающих.
     Николай, отдышавшись от смеха, пояснил: «Служили мы, служили, не зная особых бед и радостей. Обычная служба, как у всех. Потом, внезапно на нас Б-о-ль-ш-а-а-я-я «радость» свалилась, в виде «курсов повышения квалификации» для младшего офицерского состава женского пола. Солдаты, сержанты и офицеры, поначалу, конечно, такому обороту событий сильно обрадовались. Но, вскоре, все, как один, загрустили….

     От такого неожиданного поворота рассказа, я и Петр даже остановились, и стали внимательно слушать продолжение рассказа.
     Николай стал нас торопить, говоря, что все расскажет по ходу нашего пути.
    Мы пошли, при этом самым внимательным образом продолжая слушать этот «занимательный» рассказ.

     Николай, улыбаясь, продолжил: «Я уже говорил, что замкомандира человек был очень общительный, эрудированный, внешне весьма симпатичный и обаятельный. Одним словом, он быстро стал «очаровывать» молоденьких врачей, связисток и других женщин, которые только-только получили свои офицерские звания, и которым было очень приятно внимание «настоящего» полковника.
     При этом замкомандира части все больше стал уделять внимание курсам повышения квалификации и их «курсанткам». На все «остальное» (на саму воинскую часть) времени у него оставалось все меньше и меньше.
     Он стал пропадать и днем, и ночью в казармах, где разместились эти (будь они неладны) курсы повышения квалификации. При этом «работу» с личным составом этих «курсов» он стал проводить в большей степени по ночам.

     Он был человеком «добросовестным» и «трудился» «не покладая рук». Хотя, сложно точно утверждать, что именно он «не покладал» - «руки» или что «еще». Но, нужно отдать должное, он никогда «не отлынивал» от «работы», и «старался» изо всех своих сил.

     Прошло немного времени и «силы» («мужские силы») полковника стали «покидать». Нельзя сказать, что он стал полным «импотентом», но, как раньше, когда он только за одну ночь мог лично «проинструктировать» 5-6 «курсанток», он уже не мог.

     Для полковника это был удар по самым «тонким» струнам его «бесшабашной» души, которая не смогла «принять» такое «резкое» ухудшение его «мужского» здоровья.
    Отчего полковник стал принимать «стимуляторы» в виде коньяка. Постепенно доза «стимулятора» стала все больше и больше увеличиваться, а количество денег (на приобретение коньяка) стало катастрофически уменьшаться.

     Спустя еще несколько недель полковник был вынужден перейти на «чистый» медицинский спирт, который в большом количестве стали завозить на курсы повышения квалификации, мотивируя необходимостью проведения «практических» занятий с курсантками «по линии «оказания первой помощи» в «боевых» условиях.

     Но все равно «мужские» силы полковника были не «безграничны» - он сильно похудел, осунулся. От сильной «мужской» нагрузки, а может от регулярного приема «стимуляторов» полковника стало изрядно «штормить».
    Его походка все больше стала напоминать походку «старого» «морского волка» во время 7-ми бального шторма. То есть, он стал ходить по воинской части чуть пригнувшись в сторону направления своего движения, и «изрядно» покачиваясь от переполнявших его «эмоций».
      В военном городке полковник совсем перестал появляться, поясняя, что он «перегружен» срочной «работой», и что он не может «надолго» оставить без своего «личного» присмотра «важное» задание командования.

     До самого последнего момента полковник не мог доверить свою «работу» никому из своих подчиненных. А того, кто осмеливался (без его разрешения) «приударить» за какой-нибудь «смазливой» «курсанткой», он (полковник) наказывал самым «жестоким» образом, после чего «провинившийся» очень долгое время не мог «без содрогания» даже посмотреть в сторону женщин-курсанток, и обходил казармы «курсов» далеко стороной.

     Что же это было за такое «страшное» наказания, после которого молодые, здоровые (во всех отношениях) солдаты и офицеры на долгое время теряли всякий интерес к женскому полу, так толком никто достоверно и не узнал. А сами «провинившиеся» про это «наказание» упорно молчали, на расспросы не отвечали, понуро опуская глаза в пол и сильно краснея при этом.

     В части поговаривали, что полковник на несколько дней отправлял такого «провинившегося» на гауптвахту, где в камеру к нему «подсаживали» несколько сильно «оголодавших» по мужской ласке женщин, (мягко говоря, не «сильно красивых», но сильно «озабоченных»), после чего даже не нужно было им (этим женщинам) говорить «ФАС».  Они (эти женщины) подобно «доберманам», разрывали на части все «мужское» «достоинство» «провинившегося», оставляя после себя лишь «лохмотья», жалкие «остатки» былого «мужского величия».

     После нескольких дней и ночей (а продолжалось «ЭТО» «круглые сутки», без перерыва на сон и на отдых), проведенных в обществе этих «милых» женщин, «провинившийся» сильно менялся и «внутренне», и «внешне», поскольку «общение» с этими милыми «созданиями» ни для кого не проходило «бесследно». И это вполне понятно, так как женщина (в силу своего физиологического устройства) не всегда «хочет», но всегда «может», а мужчина, наоборот, всегда «хочет», но не всегда «может».

     Так, вот, после такого «веселого» и «плодотворного» «общения», «провинившийся» уже длительное время не только «НЕ МОГ», но и даже «ДУМАТЬ ОБ ЭТОМ НЕ ХОТЕЛ».

     На «финишной» прямой, «провинившийся» буквально на «карачках» выползал из помещения гауптвахты, под дружных хохот своих «сокамерниц» и под «участливые», полные «сострадания» взгляды охраны гауптвахты.
     Несколько раз доходило дело даже до того, что «наказанных» выносили из помещения на носилках, так как самостоятельно выбраться на свежий воздух они сил уже не имели.

    Но, всему верить нельзя, это были только «разговоры», а иначе говоря – «сплетни». Ну, подумайте сами, где в наше время можно найти несколько «сильно оголодавших» без мужской ласки «женщин с повадками «доберманов». Думаю, что это «сказки», «фантазии», хотя…., хотя…., у нас на Руси, все может быть…Где начинается Русь, там заканчивается «реальность», и возникает одна сплошная «сказка», где с каждым шагом – все «чудаковатее» и «страшнее»…Но об этом расскажу немного попозже.

     Хотя полковник был человеком «сильным» и «закаленным», проверенным и в военном деле, и в многочисленных застольях и в других «плотских утехах» (проще говоря, он был еще тем «дон жуаном»), но и его (полковника) мужское здоровье было не безграничным.

     Силы его истощались с каждым часом, а его многочисленные «возлюбленные» продолжали требовать к себе мужского «внимания» и ласки в том же «объеме», как это было в самом начале их знакомства (так как он «избаловал» их вконец).
     Тогда полковник решился на «отчаянный» шаг и «поделился» своим «сокровищем» со своим верным заместителем, который с присущим всем молодым офицерам азартом (и без должной осмотрительности) сразу же рванул в «атаку» на молодых «курсанток».

     Заместителя «на долго» не хватило, так как он слишком «резко» начал проводить «личные» инструктажи курсанток.
     Излишняя «ретивость» и «неопытность» заместителя скоро дали себя знать. Он быстро «ослабел», перестал проводить с курсантками «факультативы» по ночам, а затем все чаще и чаще стал брать «больничные», пропуская «основные» занятия». Благо врач санчасти была его «старой» знакомой, которая надолго сохранила в своей душе «романтические начала» старой дружбы.

     Ох, эта «бесшабашная» молодость, и «рассеянность», «невнимательность» к возможным «последствиям»!!!
     Всего через два месяца сразу три курсантки «забеременели» и были вынуждены «досрочно» закончить обучение на курсах повышения квалификации.

     Полковник устроил по этому поводу сильную выволочку своему заместителю, долго и громко орал матом, приговаривая: «Через меня «прошло» несколько десятков курсанток, и ни одна, я обращаю внимание, ни одна не забеременела, а ты – «недоносок», «разд….й», после чего следовали обороты «народного» эпоса и самобытной (часто нецензурной) лексики.

     Если вы думаете, что «нецензурная брань» всегда и во всем одинаковая, то вы самым жестоким образом ошибаетесь. Ибо всякая профессия накладывает свой неповторимый «отпечаток» и свой «колорит» на такое «устное народное творчество».
    Ну, скажите, разве можно перепутать, чисто «военные» выражения, «сравнения», или, как сейчас принято называть, «военный сленг».
    Даже, чисто гражданский человек, не ошибется в определении профессии говорящего, когда услышит, например, такую фразу: «кусок г-вна на парашюте», т. е. «очень плохо пахнет» и «будет сильно «вонять» до тех пор, пока парашют не опустится на землю».
     Помимо всего прочего, сама специфика военной службы не предполагает «долгих и длинных речевых оборотов». Все должно быть коротко и понятно – как «выстрел».

     После продолжительной сильной «выволочки» своего заместителя, полковник, замолчал, присел, и в конце беседы глубокомысленно добавил: «Никому доверить ничего нельзя. Все приходится делать только «самому». Никто «помогать» ему не хочет, и что «если хочешь что-то сделать «хорошо», то делай «ЭТО» сам….»
     Затем он (полковник) тяжело вздохнул, и отправился на встречу с «прекрасной», но неугомонной и «неутомимой» в своих естественных желаниях «женской частью» военнослужащих министерства обороны, иными словами – к курсанткам.

     Высокое начальство как-то заинтересовалось этими курсами «повышения квалификации», куда помимо молодых красивых девушек-офицеров, в большом количестве стали поставлять «чистый» медицинский спирт, а после «внезапной беременности» нескольких курсанток, окончательно решило направить в эту воинскую часть нескольких проверяющих.

     Как всегда, к этой «внезапной» проверке, успели хорошо «заранее» подготовиться, ибо все «тайное» быстро среди военных становится «явным».
    Именно тогда и было принято решение о переоборудовании спортзала в «сауну» с прилегающими к ней (к сауне) «нумерами». Конечно, не все получилось, как было запланировано. От оркестра в честь комиссии пришлось отказаться, поскольку тогда вскрылось бы, что о предстоящей внезапной, тайной проверке было уже задолго известно.
    Но в остальном, все получилось на «славу», т.е. на высоком «профессиональном» уровне.

     По окончании проверки председатель комиссии отозвал в сторонку полковника и доверительно поинтересовался, в каком звании «служат» «те прелестные создания», которые целые сутки очень мило развлекали членов его комиссии.
     Полковник своим «шестым» чувством сразу же почувствовал какой-то «подвох», и на всякий случай, сказал, что «звания у курсанток» разные. Все зависит от «опыта» работы и от «стажа».

     Председатель комиссии внимательно посмотрел прямо в глаза полковнику и произнес: «Они у тебя очень «старательные» и гостеприимные», нужно повысить всех в звании до «капитанов». А он, в свою очередь, в штабе поддержит такое ходатайство.

     Потом председатель комиссии рассмеялся и произнес: «А с моим водителем «твои» дамы «перестарались». Ему в город нужно было ехать, а он после «бурной» ночи еле живой. Я даже боялся, что придется обращаться к врачам, чтобы «откачать» и привести в «чувство». Одним словом, твои «курсантки» его «затрахали».

     Сразу же после отъезда комиссии, полковник вызвал своего заместителя и стал его расспрашивать, выпытывать, кто «развлекал» членов комиссии. Заместитель стоял бледный, как снег, и слегка дрожал. Потом он объяснил, что после «пышного» застолья члены комиссии, одни пошли погулять по воинской части, и по своему незнанию случайно забрели на гауптвахту, где наткнулись на группу скучающих женщин, которые болтали с охраной.
     Увидев сильно пьяных офицеров-членов комиссии, кто-то из охранников неудачно пошутил, показывая на офицеров, что их (проверяющих) нужно «развлечь».

     На вопрос старшей из этой бригады: «Как именно развлечь?
     Охранник произнес: «Как обычно».
     После чего членов комиссии вежливо пригласили зайти внутрь помещения гауптвахты, где развели по камерам. Затем началась «обычная» «работа»…

     Услышав этот рассказ, полковник побагровел и стал опять сильно кричать, вспоминая весь свой словарный запас «нецензурной» лексики. Но заместитель, решительно его остановил, поясняя, что «председателя комиссии» он (заместитель») лично «спас», заменив его вовремя на водителя. А вот водителю сильно не повезло – так как на нем «дамы» «отвели свою душу».

     Полковник снова смачно выругался, махнул своей рукой сверху вниз, и сказал: «Это я уже знаю».
     Заместитель стоял бледный и продолжал от страха дрожать: А, что теперь нам всем будет?»

     Полковник усмехнулся и произнес с нервным смехом: «Всем дамам срочно присвоить офицерские звания, поставить на довольствие, как офицеров, и, самое главное» подготовить к завтрашнему дню ходатайства о присвоении всем этим «дамам» внеочередного воинского звания «капитанов».

     От услышанного и от удивления у заместителя отвис рот, выпучились глаза, и он стал нервно смеяться: А, как писать? За какие такие заслуги и перед кем, они (дамы) награждаются?
     Полковник немного подумал и сказал, как отрезал: «За особые заслуги перед….» и «за примерное выполнение особо важного задания». Все остальное имеет гриф – «секретно».

     С тех пор, в Министерстве обороны быстро, и в большом количестве, словно «грибы» в сосновом лесу, стали появляться «дамы-генералы». Как говорится – «дурной» пример – «заразителен».
                (продолжение следует)


13.06.2023 года, 00 часов – 25 минут