Внешния мудрости пребывая непричастен, Божественныя же преисполнен был еси последи и Новый Богослов воистинну всеми познася, Симеоне. Сего ради твою память, отче мудре, почитающе, тебе вопием: слава тя прославльшему Христу, слава тя дивна Показавшему, слава Действующему тобою всем исцеления.
Тропарь преподобному Симеону Новому Богослову, глас 1
Божественное озарение, Симеоне отче, восприяв в души твоей, светило в мире показался еси светлейшее, разгоняя того мракобесие и всех уверяя искати, юже погубиша, благодать Духа, Егоже прилежно моли даровати нам велию милость.
Тропарь преподобному Симеону Новому Богослову, глас 3
Яко Богослов Божий Божественнейший и молитвенник наш велий ко Господу, присно, Симеоне, моли даровати нам грехов прощение и живота исправление, преподобне.
Кондак преподобному Симеону Новому Богослову, глас 2
Светом просвещен Трисолнечным, Богомудре, Богослов явился еси Пребожественныя Троицы. Свыше премудростию словес обогатився, источил еси Богомудрия Божественный струй, от нихже пиюще, вопием: радуйся, треблаженне Симеоне Богонаученне.
Кондак преподобному Симеону Новому Богослову, глас 3
Преподобный Симеон Новый Богослов – многогранная и необыкновенная личность, чье духовно-литературное наследие – это целая сокровищница нравственно-аскетических назиданий, молитвенных песнопений, догматического богословия и мистических созерцаний; он – великий аскет и молитвенник, чья почти пятидесятилетняя монашеская жизнь была проникнута молитвой, Богомыслием и храмовыми богослужениями; он – непревзойденный учитель подвижнической жизни и ярчайший представитель исихазма своей исторической эпохи, наставлявший монахов бороться со страстями и очищать сердце покаянными слезами, обращать ум к Богу и всю жизнь свою делать молитвой, по высоте духовной жизни его можно сравнить с преподобным Макарием Египетским и преподобным Исааком Сириным; он – хранитель церковного Предания и тонкий знаток Священного Писания, постигший как букву, так и дух Библии, использующий как буквально-исторический, так и аллегорический и типологический методы толкования Слова Божиего, а в догматическом, нравственном и мистическом богословии он был продолжателем своих лавных предшественников – святителя Григория Богослова и святителя Василия Великого, святого Дионисия Ареопагита и преподобного Иоанна Лествичника, преподобного Максима Исповедника и преподобного Феодора Студита, он возвещал то, чему из века в век учили святые отцы Церкви и проповедовал идеал евангельского жития, а его творения – драгоценное звено в золотой цепи святоотеческой мудрости. Преподобный Симеон Новый Богослов – великолепный защитник Священного Предания и проповедник возвышенного нравственного идеала евангельского жития, но в то же время, он – один из самых оригинальных писателей Православной Церкви, рассуждающий в полном согласии со Словом Божиим и святоотеческим наследием и в неподражаемой личной манере о покаянии и Евхаристии, борьбе со страстями и молитве, библейских сюжетах и догматах Церкви, о спасении и Боговидении. Все миросозерцание преподобного Симеона Нового Богослова – всецело христианское, его богословие – библейское, его мистика – имеет строго церковный характер, а он сам – блестящий выразитель Священного Предания, поведавший в своих гимнах и песнопениях о глубоко личном мистическом опыте Богообщения и Боговидения. По замечанию митрополита Илариона Алфеева мистицизм святого Симеона Богослова – это драгоценное наследие Православной Церкви, его богословское и мистическое учения глубоко укоренены в Священном Предание, которое Симеон пропустил через себя – через свой ум и свое сердце, поэтому традиционные мистические темы – слезы, экстаз, бесстрастие и обожение – имеют глубоко личную тональность в его писаниях, он откровенно говорит о самом сокровенном в духовной жизни – о таинстве Богообщения. Как богомудрый догматист преподобный Симеон Новый Богослов пламенно исповедовал догмат о Святой Троицы и возвещал, что единый Бог сущий в трех Лицах непостижим и неизречен в Своей сокровенной Сущности, но открывает Себя миру через Свои вечные и нетварные энергии, через действия в мире – в природе и в истории. В области нравственного богословия святой Симеон Новый Богослов провозглашал, что аскеза и жизнь по заповедям Евангелия есть основа и суть всей христианской жизни – со всей бескомпромиссностью он, как и святитель Иоанн Златоуст, говорил, что для нашего спасения необходима наша верность Иисусу Христу, а она немыслима без покаяния, соблюдения заповедей и уподобления Сыну Божиему. Всем сердцем возлюбив Иисуса Христа, святой Симеон Новый Богослов слагал молитвенные Гимны, вдохновляясь ветхозаветной поэмой – Песнью Песней: «Я искал Его, кого вожделел, кого пламенно возлюбил, прекрасной красотой Кого я был ранен, я воспламенялся, я горел весь и сожигался». В центре раздумий преподобного Симеона Нового Богослова находилась тайна спасения – во всей истории мира от сотворения до второго пришествия Иисуса Христа, всеобщего воскресения мертвых и Страшного Суда он прозревал промыслительное действие Святой Троицы, проповедуя, что без искупительной жертвы Иисуса Христа и благодати Святого Духа никто из нас не мог бы обрети спасение, но для того, чтобы усвоить плоды искупительной жертвы Сына Божиего и стяжать благодать Божию нужна напряженная духовная жизнь – вера, действующая любовью, аскетическая борьба со страстями, подвижничество, духовное делание.
Мистическое и нравственное богословие преподобного Симеона Нового Богослова литургично и евхаристично – он был убежден, что святейшее таинство Евхаристии должно стоять в центре духовной и мистической жизни христианина, оно имеет ключевое значение в деле спасения и приближения человека к Богу. Преподобный Симеон Новый Богослов – один из самых выдающихся христианских антропологов, размышлявший над тайной предназначения человека и его двойственной природой – духовной и чувственной; он – вдохновенный поэт и одухотворенный философ Святого Духа, по своим дарованиям равный святителю Григорию Богослову, преподобному Ефрему Сирину и святому Иоанну Дамаскину, он – пламенный молитвенник и автор «Божественных Гимнов», являющихся шедевром религиозной лирики и возвышенным образцом православной поэзии и поэтического богословия. Преподобный Симеон Новый Богослов – один из величайших мистиков Православия и созерцатель Божественного Света, чье мистическое богословие – драгоценная жемчужина Священного Предания; он убежден, что сердцевина христианской жизни – непосредственный опыт Богообщения, а высшая цель аскезы – Боговидение. В основе христианской религии лежит Божественное Откровение, которое воспринимается через веру – Сам Бог открывает Себя людям, поэтому христианство – это не измышление человеческого разума и не философия, спекулирующая абстрактными понятиями, но новая жизнь во Христе – сокровенная и таинственная. Все христианство мистично, а краеугольный камень веры во Христа – это Божественное Откровение, запечатленное в Священном Писании и Священном Предании, хранимое Церковью и обращенное к человеку: к разуму – церковная догматика, к воле – заповеди, каноны и правила Церкви, к сердцу – богослужение и молитва. Религия неразрывна с мистикой, ведь религиозная жизнь проникнута всецелым устремлением к Богу и единением с Ним через веру, действующую любовью, молитву, созерцание и таинства Церкви, а Бог является величайшей и самой грандиозной Тайной всех Тайн. Мистика – это духовный и молитвенный опыт вечности, соприкосновение с Богом, Который стоит над потоком времени и текучестью чувственного бытия, являясь Зиждителем вселенной, это переживание таинственной встречи с Тем, Кто неуловим мыслью и невыразим словом, с Тем, Кто запределен всему сущему – материальному и духовному, но в то же время Он ближе нам, чем наше собственное сердце. Для преподобного Симеона Нового Богослова христианство – боговдохновенно и мистично, а подлинный мистицизм немыслим и невозможен вне Церкви, вне Церкви – лишь соприкосновение с темным миром падших Ангелов и прельщения. Мистический опыт в Православии – это опыт Боговидения и таинство Богообщения, предвосхищение жизни будущего века и опыт святых подвижников, прошедших через многолетний и многотрудный аскетический подвиг. По справедливому замечанию протоиерея Иоанна Мейендорфа, наделив преподобного Симеона именем «Новый Богослов», святая Церковь поставила его «в один ряд с апостолом Иоанном Богословом – самым мистичным из всех четырех евангелистов, и со святителем Григорием Богословом – автором созерцательной поэзии», ибо преподобный Симеон Новый Богослов – певец мистического единения с Богом, которое в восточной христианской традиции рассматривается как вершина и венец всякого богословия. Если на католическом Западе была утрачена догматическая верность Вселенской Церкви и целостная духовная жизнь расщепилась на душевно-экзальтированный мистицизм и сухую схоластическую науку, проверяющую Библию формальной логикой и силлогизмами Аристотеля – рационализирующая веру, то православный Восток – хранитель догматической верности Церкви, здесь сохранилась цельность духовной жизни, вера рассматривается как таинство, богословие мистично, а мистика – церковна, чужда душевно-эмоциональной экзальтации и проникнута духовным трезвением. Все богословие святого Симеона Нового Богослова мистично, он пламенно верует и исповедует, что в основе Богопознания лежат вера и Откровение – Бог Сам открывает Себя сердцам верующих, а чтобы воспринять Откровение нужно очищать сердце борьбой со страстями, просвещать ум Словом Божиим и святоотеческой мудростью, укреплять волю в верности Богу через аскезу. По рассудительному умозаключению преподобного Симеона Нового Богослова, аскеза – это восхождение на Фавор, а мистика – созерцание Фаворского Света; цель христианской жизни – видение Христа во свете, но чтобы взойти на вершину Богообщения нужно восхождение к Богу – отречение от всей мирской суеты и земных помышлений, всецелая устремленность к горнему, покаянные слезы, очищающие сердце, каждодневная молитва и Богомыслие, а самое главное – вера, надежда и любовь, без которых нет и не может быть христианской жизни. По характеристике архиепископа Василия Кривошеина, преподобный Симеон Новый Богослов – подвижник, достигший высоких духовных и мистических состояний – созерцания Божественного Света, но вместе с тем, он отличался смиренномудрием и трезвомыслием, а его непосредственный мистический опыт неотделим от его богословия и миросозерцания.
Миросозерцание преподобного Симеона Нового Богослова христоцентрично – для него Христе – это Все, он всем сердцем возлюбил Сына Божиему и нашел поразительные поэтические слова для описания своей пламенной, нежной и возвышенной любви ко Христу – с необычайной радостью и торжественностью он описал мистический опыт Боговидения и с невероятным драматизмом, достойным книги Иова и трагедии Эсхила, описал мучительный и страшный опыт потери Божественной благодати и разлуки с Богом. Изумляясь пламенной любви Симеона Нового Богослова ко Христу и сравнивая его духовную жизнь и опыт молитвенных созерцаний, изложенных в «Божественных Гимнах» с «Исповедью» Августина Блаженного, иеромонах Пантелеимон Успенский восторженно писал: «Душа преподобного Симеона Нового Богослова, как невеста, уязвлена любовью к своему Божественному Жениху – Христу и, не будучи в состоянии всецело узреть и удержать Его, истаивает от скорби и любви к Нему и никогда не может успокоиться в поисках Возлюбленного своего, насладиться созерцанием красоты Его и насытиться любовью к Нему, любя Его не мерой любви доступной человеку, но превысшеестественной любовью. Преподобный Симеон стоит гораздо ближе к Богу, нежели Августин Блаженный: он не только созерцает Бога, но и имеет Его в сердце и собеседует с Ним, как друг с другом, и получает от Него откровение неизреченных таинств. Августина поражает величие Творца, Его превосходство над тварями, как неизменяемого и вечного Бытия над бытием условным, временным и смертным, и это сознание неизмеримого превосходства Творца отделяет Августина от Бога почти непроходимой гранью. И преподобный Симеон сознает это превосходство Творца над тварями, но его поражает не столько неизменяемость и вечность Божества, сколько Его непостижимость, неуловимость и неизреченность. Идя в богопознании еще далее Августина, он видит, что Божество превышает представление не только человеческое, но и невещественных умов, что Оно превыше даже самой сущности, как пресущественное, и что самое уже бытие Его непостижимо для тварей, как несозданное. Однако Симеон, несмотря на это и сознавая притом гораздо глубже Августина свою греховность и испорченность, настолько глубоко, что считает себя хуже не только всех людей, но и всех животных и даже бесов, несмотря на все это, преподобный Симеон но благодати Божьей видит себя превознесенным на высоту величия, созерцает себя в непосредственной близости к Творцу, как бы другим Ангелом, сыном Божиим, другом и братом Христовым и Богом по благодати и усыновлению. Видя всего себя обоженным, украшенным и во всех своих членах блистающим Божественной славой, Симеон исполняется страхом и благоговением к себе самому и с дерзновением говорить: «Мы делаемся членами Христовыми, а Христос нашими членами. И рука у меня несчастнейшего и нога моя – Христос. Я же жалкий – и рука Христова и нога Христова. Я двигаю рукой, и рука моя весь Христос... двигаю ногой, и вот она блистает, как и Он». Августин далеко не поднялся до такой высоты, и вообще в, его «Исповеди» и речи о тех высоких созерцаниях и о том обожении, каких сподобился преподобный Симеон». С апостольским вдохновением преподобный Симеон Новый Богослов прославлял Бога в своих молитвах и песнопениях, а в его творчестве необычайная свобода духа гармонично сочеталась с верностью догматам Церкви и ее Священному Преданию. В жизни и творениях преподобного Симеона Нового Богослова раскрывается все духовное величие его личности – высота богословских умозрений и вдохновенность христианского поэта, отрешенность от всего суетного и бренного, неудовлетворенность земным, обращенность к духовному, вечному и нетленному – к горнему миру, искание Бога и любовь к Истине, благородство нрава и цельность натуры, а самое главное – несокрушимая вера во Святую Троицу и всецелая преданность Богу, пламенная любовь ко Христу – за все это Симеон и получил высокое имя «Нового Богослова», а за мистический опыт созерцания Божественного Света его можно было бы назвать «Тайнозриителем» и «Боговидцем». В истории Вселенской Церкви всего три святых угодника Божиих были возвышенно наречены «Богословами»: первый – апостол и евангелист Иоанн Богослов, один из «сыновей громовых» (Мк.3:17) и возлюбленный ученик Иисуса Христа, столп Церкви и тайнозритель, запечатлевший вечные истины догматического богословия в своем Евангелии, апостольских посланиях и Апокалипсисе; второй – святитель Григорий Богослов, любитель безмолвия и уединения, ученейший человек своего времени, исихаст и знаток Слова Божиего, блестящий философ, поэт и оратор, чьи проповеди с удивительной силой воздействовали на умы и сердца людей, а на творениях запечатлена печать возвышенных богословских умозрений и поэтической красоты; третий – преподобный Симеон Новый Богослов, великий подвижник и тайнозритель непостижимого и несказанного Божьего величия и славы, восстававший против всякого отвлеченного и книжного богословия, лишенного духовной основы и провозглашавший, что в основе богословия лежит великое и несказанное таинство Богообщения, а его вершина есть мистический опыт Боговидения, созерцание Божественного Света и обожение.
Существую два основных источника сведений о жизни преподобного Симеона Нового Богослова: 1) писания самого Симеона Нового Богослова, в которых он кратко рассказывает о событиях из своей жизни, а более всего ярко и проникновенно описывает свой духовный путь и мистический опыт, что дает нам возможность верно понять его духовный облик; 2) Житие преподобного Симеона Нового Богослова, написанное его учеником Никитой Стифатом спустя тридцать лет после кончины святого, это – классический образец византийского жизнеописания подвижника, икона жизни святого Симеона – по практически единогласному заверению всех исследователей жизни и творчества Симеона Нового Богослова – от архиепископа Василия Кривошеина до протоиерея Иоанна Мейендорфа и митрополита Илариона Алфеева – в жизнеописании Никиты Стифата отчасти снижается драматизм жизни преподобного Симеона и необыкновенность его личности, но здесь же – масса ценных свидетельств о том, что Симеон родился в благородной семье, с раннего детства был добродетелен и избегал детских забав, любил знание, но отвергал «языческую мудрость», отказался от наследства при поступлении в монастырь, боролся с бесовскими искушениями и совершал чудеса и исцеления. Преподобный Симеон Новый Богослов родился в знатной и состоятельной семье в 949 году в Пафлагонии (Малой Азии) – в селении Галати, а его родителями были Василий и Феофана – богатые и влиятельные провинциальные аристократы. Для того, чтобы дать своему сыну блестящее образование, отец привез Симеона в возрасте одиннадцати лет в Константинополь, где мальчик жил у своего дяди, занимающего видный пост при императорском дворе. В столичной школе Симеон изучал грамматику и тахиграфию – скоропись, выработал прекрасный почерк, овладел литературными навыками и ознакомился с произведениями Гомера, Эсхила, Софокла и Еврипида, но отказался изучать «внешнюю мудрость» – риторику и философию – здесь наблюдается разница между святым Симеоном Новым Богословом и преподобным Феодором Студитом, который освоил «всю философию, этику и догматику, диалектику и логику». По замыслу отца Симеон должен был получить всестороннее образование, чтобы, чтобы затем поступить на императорскую службу, а дядя намеривался представить своего племянника императору, но юный Симеон отказался от этой чести и пожелал остаться в тени. По своей созерцательной натуре преподобный Симеон Новый Богослов с юных лет любил безмолвие и уединение, его благородное сердце совершенно не влекла перспектива светской карьеры, а полученный ранг спафарокубикулария и членство в синклите – государственном совете – тяготили его возвышенную душу, рвущуюся к свободе и тихой духовной жизни. Преподобный Симеон Новый Богослов рос молчаливым и задумчивым юношей, чьи духовные устремления не находили понимания среди окружающий – среди блистательной и суетной столицы Византии, а о печальных днях юности своей он писал в одном из своих Гимнов: «Родители не питали ко мне естественной любви, братья и все мои друзья смеялись надо мной... Родственники, посторонние, мирские начальники тем более отвращались от меня и не выносили видеть меня, чем более стремились погубить меня своим нечестием. Часто я желал безгрешной славы – и не нашел ее в преходящей жизни… Сколько раз желал я, чтобы люди любили меня, желал иметь с ними близость и открытость, но никто не терпел меня... Добрые люди избегали меня из-за моего внешнего вида, а злых я избегал по собственному изволению». С горькой иронией преподобный Симеон Новый Богослов описывал юношеский период своей жизни, завуалировано именуя себя Георгием: «Некий молодой человек, именем Георгий, около двадцатилетнего возраста, жил в наши времена в Константинополе, красивый видом и имевший что-то показное в своем облике, манерах и походке, так что даже некоторые имели о нем из-за этого дурные мнения». Ведя светскую жизнь столичного молодого человека, Симеон Новый Богослов оставался глубоко неудовлетворенным суетностью и пустотой мирской жизни, о чем впоследствии вспоминал в одной из своих проникновенных молитв: «Благодарю Тебя, Владыко, Господи неба и земли, … что когда я, неблагодарный и презритель, как лошадь, сорвавшаяся с привязи, поверг себя в пропасть, убежав от Твоей власти, Ты не оставил меня лежать… по милости Твоего сердца послал за мною и вывел меня оттуда, и почтил меня еще более светло. И освободил меня неизреченными Твоими судьбами от царей и властителей, которые намеревались пользоваться мною для обслуживания своих желаний, как сосудом, не имеющим ценности». При всем внешнем благополучии сердце святого Симеона Нового Богослова испытывало глубочайшие внутренние страдания – он ощущал пустоту свой жизни и отсутствие понимания даже у самых близких людей, одиночество и неудовлетворенность земными благами терзали его душу, стремящуюся к Богу и отвращающуюся от греха: «Когда кто-нибудь призывали меня к делам безумия и грехам поистине обольстительного мира сего, все мое сердце сжималось внутри и как бы пряталось, стыдясь самого себя... Советовавших мне прославиться и разбогатеть в жизни я возненавидел ненавистью... от сердца, так, что никогда не вступал в разговор с ними, а они, безумные, сильно били меня палками». В исповедальных строках своих Симеон Новый Богослов писал, что неудовлетворенность мирской жизнью и устремленность к горнему – к Богу, с юношеских лет наполняли его сердце: «И я любил все другое в жизни, что услаждает зрение, увеселяет гортань и удобряет это тленное тело, Но гнусные дела и постыдные вожделения Ты изгладил из сердца моего, Боже мой, и вложил в мою душу ненависть к ним. Хотя я произволением стремился к ним, но Ты делал так, что желания мои были неисполнимы... Много-много раз, когда я склонялся к этому волей, Ты не допускал чему-либо из этого случиться». Никакие житейские блага не могли сделать душу Симеона счастливой, с каждым днем он все более отвращался от мирской суеты и обращался к Богу – читал духовную литературу и жития святых, искал благочестивого человека, который мог бы стать его наставником в духовной жизни и указать путь к спасению и Богопознанию, но это стремление юноши не находило сочувствия у окружающих, которые в один голос заявляли, что «такого святого не существует сейчас на земле»: «Но когда я слышал, всех единодушно без исключения говоривших мне, что такого святого не существует в настоящее время на земле, то от этого я впадал в еще большую печаль». Несмотря на все уверения окружающих, преподобный Симеон Новый Богослов жил верой в Бога и доверием Его благому и неисповедимому Промыслу, горячо молясь: «Господь мой, помилуй! Неужто дьявол стал настолько сильнее Владыки Бога, что всех привлек к себе и сделал всех своими сторонниками, так что никто не остался на стороне Бога?». Молитва преподобного Симеона Нового Богослова не осталось безответной – премудрый Господь благоволил ему встретить святого подвижника – престарелого монаха Студийского монастыря, которого звали Симеоном Благоговейный. Престарелый инок Симеон Благоговейный не имел никакого священнического сана, но обладал глубочайшим мистическим опытом и рассудительностью, в его лице Симеон Новый Богослов обрел духовного руководителя, которого так долго и напряжено искал. В своих Гимнах святой Симеон Новый Богослов возвышенно назовет своего наставника – Симеона Благоговейного – новым пророком Моисеем, выведшим юношу из египетского плена: «Иди сюда, сын мой, я поведу тебя к Богу», – говорит Моисей; но юноша колеблется и спрашивает: «Какое знамение ты покажешь мне, чтобы я поверил?». Тогда Моисей приказывает разжечь огонь и сам входит внутрь пламени, отчего сердце ученика наполняется великим ужасом и трепетом. Затем старец выходит из пламени, обнимает и целует ученика, весь благоухая благоуханием бессмертия». По просьбе Симеона Нового Богослова его наставник дал ему для духовного чтения книгу «О духовном законе» Марка Подвижника, среди поучений которого были три изречения, поразившие юного Симеона в самое сердце – особенно слова о совести: «Ища исцеления, позаботься о совести. И все, что она говорит, сделай и найдешь пользу». Если первое изречение Марка Подвижника призывало жить по совести, то второе – исполнять заповеди Евангелия, а третье – возвещало о духовном прозрении, когда слепой, призывавший Сына Давидова, становится зрячим и видит Сына Божия в Божественной славе Его. С тех самых пор преподобный Симеон Новый Богослов никогда не засыпал, когда совесть обличала его – уязвленный любовью к Богу и желание жить по правде Божьей, он зорко следил за праведностью жизни своей, хранил ум от дурных помыслов и намерений, проводил дни в чтении и Богомыслии, а ночи – в пламенных, усердных и коленопреклоненных молитвах, при которых слезы покаяния лились из его очей, а уста его призывал Христа и Святую Деву Марию.
В одном из своих Гимнов преподобный Симеон Новый Богослов расскажет о том, как испытал первый мистический опыт – видение Божественного Света: «Однажды, когда он стоял и произносил «Боже, милостив буди ми, грешному» скорее умом, чем устами, внезапно явилось сверху обильно Божественное осияние и наполнило все место. Когда это про-изошло, юноша перестал сознавать себя и забыл, был ли он в доме и находился ли под крышей. Ибо отовсюду видел он только свет... Всецело пребывая в нематериальном свете и, как казалось, сам сделавшись светом и забыв обо всем мире, он преисполнился слез, несказанной радости и ликования. Потом на небо взошел ум его и другой свет увидел – ярче того, который был поблизости. Неожиданно явился ему, стоя близ того света, вышеупомянутый святой и равноангельный старец… Когда видение прошло, юноша пришел в себя и вскоре пропел петух – оказалось, что вся ночь прошла незамеченной». Но вскоре после возвышенного мистического опыта Богообщения и периода религиозного воодушевления юноша Симеон вернулся к светской жизни, о чем впоследствии горько сокрушался: «И забывая, о всем, выше сказанном, я дошел до всецелого омрачения, так что даже не вспоминал никогда ни о чем малом или великом, вплоть до простой мысли, из того, о чем я ранее сказал. Я впал в еще большие беды, чем случившиеся со мною прежде, и был в таком состоянии, как если бы я никогда не понимал или не слыхал святых слов Христовых. Но и на того святого, который сжалился тогда надо мною и дал мне маленькую заповедь и послал мне … книгу, я смотрел, как на одного из обычных людей. Я просто не думал о всем виденном мною благодаря ему!». «Я вновь бросил себя, несчастный, в ров и глубокую тину постыдных мыслей и действий. И сошедши туда, я впал во власть тех, кто скрывался во тьме, так что не только я сам себя, но и весь мир, сошедшийся воедино, не смог бы вывести меня оттуда и избавить из их рук». Время между первым видением Божественного Света и вступлением в монастырь преподобный Симеон Новый Богослов именовал летами духовного падения и в экспрессивных выражениях описывал свое окаянство, но эти покаянные слова не должны пониматься буквально, ведь, несмотря на своего духовное падение, Симеон сохранил целомудрие и добрый нрав, стремясь жить благочестивой жизнью в миру и не прерывая общения со своим наставником: «Когда кто-нибудь призывал меня на дела безумия и греха, истинно, этого обманчивого мира, внутри все мое сердце собиралось и как бы скрывалось, стыдясь само себя, невидимо удерживаемое всячески Твоею Божественною рукою. И я любил все другие житейские вещи, которые приятны для зрения и услаждают гортань, и украшают тело, тлеющее это. Но нечистые действия и бесстыдные желания, Ты стер их из сердца моего, о Боже мой, и соделал к ним ненависть в моей душе, если даже произволением моим я был расположен к ним, и сотворил, чтобы я скорее имел бездеятельное желание и действия без желания, величайшее чудо во всяком случае». «Не знаю, как это сказать, неведомо как-то любовь и вера ко святому старцу осталась в моем несчастном сердце. И из-за нее, я думаю, человеколюбивый Бог после прошествия стольких лет помиловал меня по его молитвам. И опять посредством его избавил меня от великого заблуждения, выхватив из глубины зол. Потому что я, недостойный, не отступил окончательно от него, но исповедовал ему случавшееся со мною и часто заходил в его келию, когда мне приходилось бывать в городе, хотя, бессовестный, и не сохранял его заповедей». В словах преподобного Симеона Нового Богослова ощущается великая любовь к Богу и бездна смиренномудрия – по смирению он ощущает себя окаянным грешником пред лицом Божиим, осуждает свой светский образ жизни и укоряет себя за то, что сразу не откликнулся на зов Божий и не избрал монашескую жизнь. Метафорически описывая мирскую жизнь в образе глубокого рва, преподобный Симеон Новый Богослов описывает свое избавление и отречение от мирской суеты таинственным содействием Божьим: «Когда меня там держали и жалким образом таскали кругом, и удушали, и насмехались… Ты, милосердный и человеколюбивый Владыка, не презрел меня, не проявил злопамятства, не отвратился от моего неблагодарного умонастроения и не оставил меня быть надолго добровольно насилуемым разбойниками. Но если я и радовался, будучи бесчувственно соувлекаем ими, Ты, Владыка, не вынес видеть меня водимого и влекомого кругом. Но Ты умилостивился, но Ты пожалел и послал ко мне грешному и жалкому не ангела, не человека, но Сам Ты, движимый Твоею внутренней благостью, склонился к тому глубочайшему рву и протянул Твою пречистую руку ко мне, погруженному во глубину грязи и сидящему где-то внизу. И хотя я не видел Тебя (ибо как я мог видеть или как мог вообще смотреть, будучи покрытым грязью и утопая в ней?), Ты взялся за волосы моей головы и вытащил меня оттуда, увлекая насильно. Я чувствовал боль и ощущал движение вверх и то, что я восхожу, но не знал, кем я вообще влеком вверх и кем может быть тот, кто держит и возводит меня. Но, вытащив меня наверх и поставив на землю, Ты передал меня Своему рабу и ученику, всего оскверненного и с глазами, ушами и ртом, забитыми грязью, и даже тогда не видевшего Тебя, кто Ты, а только узнавшего, что Некий добрый и человеколюбивый, каким Ты являешься, вывел меня из того глубочайшего рва и грязи». «Да, Владыка, Ты вспомнил меня, когда я находился в миру, и, когда я не знал, Ты Сам избрал меня и отделил от мира, и поставил пред лицем Твоей славы». «Ты, Боже мой … помиловал меня … от отца и братьев, сродников и друзей, от земли рождения, из моего отцовского дома, как из темного Египта, как из глубин ада… Ты отделил меня, Благостный, и, приняв меня, повел меня, держа Твоею страшною рукой, к тому, которого Ты благоволил сделать на земле моим отцом, и бросил к его ногам и объятиям. И он привел меня к Твоему Отцу, о мой Христос, и к Тебе через Духа, о Троица, Боже мой, плачущего, как блудный сын, и припадающего, о Слове». Преподобный Симеон всегда ощущал таинственное присутствие Бога в своей жизни и чувствовал себя пребывающим в деснице Всемогущего, к Которому взывал с благодарственными молениями: «Благодарю Тебя от всего моего сердца за то, что Ты не презрел меня, лежащего внизу во тьме, но коснулся меня Божественной Твоей рукою, увидев которую, я сразу восстал, радуясь, ибо она сияла ярче солнца. И я поспешил удержать ее, жалкий, и она немедленно исчезла из моих глаз, и я вновь весь очутился во тьме. Я упал на землю, плача и рыдая, катаясь и стоная болезненно, желая вновь видеть Твою Божественную руку. Ты протянул ее, она явилась мне более ясно и, обняв, я поцеловал ее – о благость и многое милосердие! Создатель дал обнять руку, содержащую весь мир своею крепостью, о благодатный дар, о неизреченное дарование! И снова убрал ее Творец, несомненно испытывая мое произволение».
В возрасте 27 лет преподобный Симеон Новый Богослов поступил в Студийский монастырь в качестве послушника, став верным учеником Симеона Благоговейного и ревностно предаваясь аскетическим подвигам и духовному деланию. В Студийском монастыре была одна из богатейших библиотек в византийском мире, которая была доступна Симеону Новому Богослову, пока он пребывал в обители. Но как замечает протоиерей Иоанн Мейендорф: «атмосфера Студийской обители не благоприятствовала мистическому умонастроению Симеона». В Студийском монастыре Симеон Новый Богослов встретил монахов, которые не понимали его пламенного устремления к Богу и с укором приземленных душ говорили ему: «Что ты напрасно трудишься, поступая безрассудно, следуешь за этим насмешником и обманщиком, суетно и без пользы ожидая прозреть? Да в наше время это невозможно!.. Почему ты вместо этого не идешь к милостивым людям, которые просят тебя упокоить и пропитать и хорошо за тобой ухаживать? Ведь невозможно же избавиться от этой душевной проказы …. Откуда только появился этот насмешник, современный чудотворец, обещающий тебе вещи невозможные для всех людей нынешнего поколения?.. И сам ты, без нас, не думаешь ли об этом в себе и не держишься ли того же мнения?». Преподобный Симеон Новый Богослов был убежден, что бесстрастие и святость достижимы в земной жизни – величайшие подвижники Церкви славились своей мудростью и святостью, предвосхищая преподобного Григорию Паламу и святого Серафима Саровского он учил, что цель христианской жизни – стяжание благодати Святого Духа и созерцание Божественного Света, призывал к покаянию и соблюдения заповедей Евангелия, ежедневно со слезами приступал к таинству Евхаристии и был верен высокому нравственному идеалу евангельской жизни. В свою очередь, критики преподобного Симеона Нового Богослова утверждали, что хотя в прежнее время были святые, но немыслимо, чтобы святые появились в наши дни, они были убеждены, что обожение человека и Боговидение относятся к жизни будущего века, они исповедовали этический минимализм и утверждали, что хоть соблюдение заповедей Евангелия – это нравственный идеал для всякого христианина, но все заповеди соблюсти невозможно – дос-таточно соблюдать хотя бы некоторые, также они полагали, что хоть участие в таинстве Евхаристии важно для спасения, но нет нужды ежедневно со слезами приступать к причастию Святых Тайн Христовых. Велика была любовь Симеона Нового Богослова к своему учителю – старцу Симеону Благоговейному, он полностью вверил себя в его руки и по послушанию «не смел и шагу ступить» без указания своего наставника, что вызвало смущение у игумена и среди монахов, считавших такое благоговейное почитание, такое самозабвенное послушание воли старца и такую пламенную любовь чрезмерными. В общежительном Студийском монастыре большое значение придавали единообразному порядку и единоличной власти игумена – игумен несколько раз предлагал Симеону Новому Богослову жить сообразно правилам монашеского общежития и отказаться от руководства своего духовного отца – старца Симеона Благоговейного, но Симеон Новый Богослов не соглашался исполнить это повеление, веруя, что духовника ему ниспослал Сам Господь Бога – и за свою верность старцу он вскоре был изгнан из святой обители. По разъяснению митрополита Илариона Алфеева: «ситуация, сложившаяся в Студийском монастыре вокруг обоих Симеонов, достаточно типична для истории монашества и в особенности старчества. Подобные ситуации возникали и впоследствии вокруг знаменитых старцев, таких как преподобные Паисий Величковский, Серафим Саровский, Амвросий Оптинский, деятельность которых подвергалась многочисленным нападкам иногда даже со стороны самых благомыслящих представителей монашества и иерархии. Это было связано с тем, что старцы, как правило, жили в общежительных монастырях, но имели своих духовных чад, с которыми у них складывались совершенно особые отношения, непохожие на взаимоотношения других монахов. Старцами всегда становились лица, наделенные особыми мистическими дарованиями, в частности – прозорливостью, которая позволяла им видеть души приходящих к ним как бы насквозь, а иногда и предсказывать им будущие события. Старец фактически брал на себя ответственность за душу своего духовного сына, который в свою очередь, находился в полном добровольном и беспрекословном послушании у старца. Всем остальным представителям братии, не испытавшим на себе действие прозорливости старца и не входившим в орбиту его влияния, трудно было понять, на чем строятся такие необычные взаимоотношения, а потому возникала зависть, переходившая иногда в открытую вражду». Вскоре после своего изгнания из Студийского монастыря преподобный Симеон Новый Богослов поступил в константинопольский монастырь святого Маманта, также именуемый Ксерокеркской обителью, а вместе с тем, он продолжал пребывать в послушании у старца Симеона Благоговейного, подвизавшегося в Студийском монастыре. С благодарностью описывая значение Симеона Благоговейного в своей духовной жизни, Симоен Новый Богослов писал: «Итак, по повелению Твоему я последовал, не оборачиваясь назад, за человеком, указанным мне Тобою, Всесвятой Владыка, и он повел меня с большим трудом к источникам и ключам, слепого и влекомого позади данной мне Тобою рукою веры, и вынуждаемого следовать за ним. И там, где он, как видящий, умело поднимал свои ноги и без затруднения проходил через все камни, ямы и западни, я натыкался на них на все и падал в них, и от этого претерпевал много страданий, трудов и скорбей. Он также во всякое время мылся и купался в каждом источнике, когда сам хотел, а я, не видя, проходил мимо большинства из них. Если бы он не удержал меня за руку и не поставил близ источника, и не направил бы мои руки ума, я никогда бы не смог найти источник воды, где он находится. Часто он мне указывал сам на источники и оставлял меня мыться, но я вместе с чистою водою захватывал своими ладонями глину и грязь, лежавшие близ источника, и загрязнял ими мое лицо. Часто также, ощупывая источник воды, чтобы найти его, я сбрасывал в него землю и замешивал грязь. И, не видя совсем, думал, что чисто моюсь, когда на деле пачкал свое лицо в грязи, как бы в воде». В свое новой обители преподобный Симеон Новый Богослов был пострижен в монахи, а затем рукоположен в иереи. За время своего трехлетнего пребывания в монастыре святого Маманта, преподобный Симеон Новый Богослов усиленно занимался духовным деланием – по свидетельству Никиты Стифата: «Он весь предался одиночеству, безмолвию, чтению и молитве, и принимал каждый день Божественные Тайны. Всю седмицу он ел овощи и семена, а по воскресеньям и праздникам ел вместе с прочими братьями; спал он мало... , а по воскресеньям и праздникам бодрствовал с вечера до утра... Он никогда не празднословил, но был всегда внимателен к себе и сидел запертым в келлии, а когда выходил посидеть наружу, казался как бы орошенным слезами и пламенеющим под действием молитвы... Во время совершения Божественной Литургии, после чтения Евангелия, он выходил в предверие храма... и там слушал иерея со слезами; когда же иерей возвышал святой Хлеб, входил и причащался, и после окончания Божественной Литургии уходил в свою келлию».
Размышляя о монашестве, преподобный Симеон Новый Богослов рассудительно замечает, что существуют разные пути, ведущие к Богу – общежительное монашество и отшельничество: «Многие ублажили пустынническую жизнь, другие же смешанную или общежительную, еще другие были во главе народа, вразумляли и учили и устраивали церкви, из чего разного рода люди обыкновенно телесно и душевно получают пропитание. Я же не предпочел бы ни одно из этих другому и не сказал бы, что одно достойно похвалы, а другое порицания, но во всем и во всех делах и действиях жизнь для Бога и по Богу всеблаженна». Высшая цель монашеской жизни – равноангельская жизнь на земле и спасение души, уподобление Иисусу Христу и стяжание благодати Святого Духа: «Целью всех подвизающихся по Богу является угодить Христу Богу и получить через приобщение Святого Духа примирение с Отцом и посредством этого приобрести спасение. Ибо это является спасением всякой души и всякого человека. А если это не происходит, пуст труд и тщетна наша работа и бесполезен всякий путь жизни, не ведущий к этому бегущего по нему». Истинные монахи есть те, кто соединились с Богом и непрестанно пребывают с Ним в молитве. «Их келья небо, а они сами солнце, и свет есть в них, незаходимый и Божественный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир и рождаемого от Духа Святого». Истинными монахами становятся те, кто возлюбил одного Бога, «и соединившиеся с Единым и ставшие монахами, как один с Единым, даже если они остались в очень многочисленном народе. Потому что те действительно монахи и одни только монашествующие, кто с одним Богом и одни в Боге, обнаженные от воспоминаний и всяческих мыслей, созерцающие одного Бога умом без мыслей, пригвожденным в свете, как стрела в стене или как звезда в небе, или как я не в состоянии сказать». Тайна монашества – это всецелое отречение от мира во имя Бога, а монастырь – остров посреди бушующего моря житейского: «Они должны обитать в монастыре, как на острове, находящемся посреди моря, и считать, что весь мир стал для них совершенно недоступным, так как большая бездна утвердилась вокруг всего их монастыря, так что живущие в миру не могут переходить в монастырь, ни те, кто на острове, переправиться к там находящимся и смотреть на них со страстью». Тайна монашества – это тайна жертвенной любви к Богу, они – добровольные мученики: «Действительно, любящие Бога от сердца и твердо пребывающие в одной любви к Нему и умирающие каждый час для своей воли, эти подлинные друзья, эти сонаследники, эти и мученики одним своим намерением». В первый годы своей монашеской жизни преподобный Симеон Новый Богослов многократно видел Божественный Свет – сияние славы Господней, замечая, что это был «тусклый луч того сладчайшего и Божественного Света», который он по милости Божьей удостоился узреть во дни юности своей, живя в Константинополе. В возрасте 31 года преподобный Симеон Новый Богослов за свою мудрость, высоту добродетельной жизни и ревностную любовь к Богу был избран монахами с одобрения патриарха Николая Хрисоверга игуменом монастыря святого Маманта, а во время своей хиротонии он вновь удостоился созерцания Божественного Света: «когда архиерей произносил молитву над головой его, а он стоял на коленях, он увидел Духа Святого, Который сошел, как некий простой и безвидный свет и осенил всесвятую его голову; и схождение этого света он видел всегда, когда литургисал, во все сорок восемь лет своего священства». Для преподобного Симеона Нового Богослова священство есть великий и несравненный дар Святого Духа и высокое служение Богу – совершение таинств и Божественной Литургии, но чтобы быть достойным этой высокой чести нужно осознавать свое недостоинство, быть смиренномудрым и жить согласно с заповедями Евангелия, быть просвещенным и вдохновенным Святым Духом, отрешиться от всей мирской суеты и житейских попечений, всем сердцем возлюбить Бога и помышлять о горнем, с состраданием и милосердием относиться каждому человеку, а всех недостойных священнослужителей ждет грозное возмездие в апокалиптический день Страшного Суда.
С возвышенным библейским лиризмом, достойным лучших стихов Псалтыря, описывая свой личный мистический опыт Богообщения, преподобный Симеон Новый Богослов по смирению своему и по мудрости своей говорил, что, несмотря на таинственные озарения и молитвенные созерцания, он в полной мере не постиг Бога, ибо Господь есть Сущий и Непостижимый, и хоть Боговидение возможно и в нашей нынешней жизни, но полнота Богопознания становится доступной только на вершине святости, это – тайна жизни будущего века. Миросозерцание преподобного Симеона Новго Богослова было христоцентричным – для его центральный момент и вершина мистической жизни есть таинственная встреча со Христом, являющимся во свете неприступном и говорящим в сердце глаголами Святого Духа: «Ты тогда впервые, удостоил меня, беспутного, услышать Твой голос. И Ты вот так мягко обратился ко мне, поражающемуся и изумляющемуся, и трепещущему, и в самом себе как бы размышляющему и говорящему: «Что может означать эта слава и величие этой светлости? Каким образом и откуда я удостоился таких благ?» «Я есмь, – сказал Ты, – Бог, ставший для тебя человеком. И так как ты взыскал Меня от всей души, вот ты будешь отныне Моим братом, Моим сонаследником и Моим другом». По воззрению святого Симеона Нового Богослова, великое и неизреченное откровение Христа во славе Божества Его – это дар Бога, дарующего полноту благодати всякому, кто будет искать встречи с Ним всем сердцем, это – духовный опыт Богообщения, являющийся святыней веры, это – неизреченное чудо любви Божией, которое побуждает подвижника прославлять Творца и Спасителя, призывая всех славить Бога и радоваться молитвенному общению с Ним: «Как некий братолюбивый нищий попросивший милостыню у одного христолюбивого и милостивого человека и получивший от него несколько монет, бежит от него в радости к своим товарищам по бедности и извещает их об этом, говоря им в тайне: «Бегите с усердием и вы, чтобы получить», – и при этом показывает им пальцем и указывает им человека, давшего ему монету. А если они не верят ему, показывает им ее на ладони, приобнажая монету на ней, чтобы они поверили и проявили бы усердие, и настигли бы быстро того милостивого человека. Так и я, смиренный, бедный и обнаженный от всякого добра, и слуга святыни всех вас, испытавший на деле человеколюбие и сострадание Божие… и получивший благодать, недостойный всякой благодати, не выношу один скрывать ее в недрах души, но говорю всем вам, братьям и отцам моим, о дарах Божиих и делаю явным вам, насколько это в моих силах, каков есть тот талант, который был дан мне, и посредством моих слов обнажаю его, как на ладони. И говорю это не в закоулке и тайне, но кричу громким голосом: «Бегите, братья, бегите». И не только кричу, но и указываю на подающего Владыку, выставляя вперед вместо пальца мое слово… Поэтому и я не терплю, чтобы не говорить о тех чудесах Божиих, какие я видел и какие я узнал на деле и на опыте, но всем прочим людям свидетельствую о них, как перед Богом». «Да, братья мои, бегите к Нему действиями, да друзья, встаньте, да, не отставайте, да, не говорите против нас, обманывая самих себя. Не говорите, что невозможно принять Божественный Дух, не говорите, что без Него возможно спастись, не говорите, что кто-нибудь причастен Ему, сам того не зная, не говорите, что Бог невидим людям, не говорите, что люди не видят Божественного Света или что это невозможно в настоящие времена! Это никогда не бывает невозможным, друзья! Но очень даже возможно желающим, но только тем, которым жизнь дала очищение от страстей и соделала чистым око ума». Обращаясь к евангельскому образу сокрытого сокровища, преподобный Симеон Новый Богослов говорит, что подвижник трудится днями и ночами – он углубляется в сердце свое с усердной, внимательной и благоговейной молитвой, аскетической борьбой со страстями и возвышенным Богомыслием, чтобы обрести сокровенное сокровище – благодать Святого Духа и Самого Иисуса Христа, Который есть Воскресение и Жизнь, та драгоценная жемчужина, которой обретается спасение и Царство Небесное: «Когда сокровище, скрытое в Божественных Писаниях, было мне указано святым мужем в некотором месте, я не поколебался восстать и разыскать, и увидеть его … но, оставив всякую другую житейскую работу и деятельность …, я не перестал день и ночь копать … и углубляться, пока сокровище не начало сиять на поверхности вместе с землею. Потрудившись, таким образом, долгое время, выкапывая землю и отбрасывая ее в сторону, я увидел все сокровище, лежавшее где-то внизу, распростертым, как мне думается, наверху всей земли, не смешанное с ней и чистое от всякой грязи. И видя, всегда кричу и так взываю к не верящим и не желающим трудиться и копать: «Приидите, научитесь, что не только в будущем, но вот уже сейчас лежит перед нашими глазами и руками, и ногами несказанное сокровище, превышающее всякое начало и власть. Приидите и удостоверьтесь, что это сокровище есть свет мира… И я не от себя самого, говорю это, но само сокровище сказало и говорит: «Я есмь воскресение и жизнь, Я зерно горчичное, глубоко скрытое в земле, Я жемчуг, покупаемый верными … Я световидный источник бессмертного потока и реки, в коем любящие Меня от руки моются и очищаются от всякой нечистоты телом и душою, и блистают все, как светильник или как вид солнечного луча». Как точно и справедливо констатирует архиепископ Василий Кривошеин: «мистический путь преподобного Симеона начинается даром Божиим, видением Божественного света, внезапно осиявшим его, когда он был еще юношей, неопытным в духовной жизни. Следуют долгие годы расслабленной и рассеянной жизни в миру, откуда он был «вытащен за волосы» Самим Христом. Тогда начался продолжительный период аскетических трудов в монастыре под руководством духовного отца Симеона Благоговейного: отречение от своей воли, искание смирения и особенно пламенная непрестанная молитва о восстановлении его духовного зрения. Далее, через внутреннее очищение и, как следствие, новое мистическое озарение видением света, пр. Симеон на новом этапе достигает вершины всего: личной, близкой и единящей встречи со Христом, и Христос, беседуя с ним Духом Святым в его сердце, делает все существо его светом. После этого откровения остается только отметить его последствия: невозможность скрывать сокровище, которое есть Сам Христос, необходимость возвещать его другим, быть тем «братолюбивым нищим», который получает милостыню, дабы указать на ее источник. Этот поразительный образ «братолюбивого нищего», получившего от Христа златницу благодати, приявшего в своем сердце Самого Христа и призывающего всех бежать и искать единого Милостивого, дает лучшее представление о святой и привлекательной личности преподобного Симеона Нового Богослова, как и о его духовном пути и учении». В молитвенных и мистических созерцаниях своих святой Симеон Новый Богослов увидел Иисуса Христа, блистающего в лучах Фаворского Света, сказавшего подвижнику Своему: «Я – Бог, сделавшийся человеком ради тебя, и так как ты от всей души взыскал Меня, то вот – отныне ты становишься братом Моим, сонаследником Моим и другом Моим».
Преподобный Симеон Новый Богослов стал игуменом монастыря святого Маманта во дни его крайнего упадка, когда обитель была «не столько прибежищем монахов, сколько местом жительства мирских людей», большая часть зданий развалилась, а монахи не имели духовного руководства. Став игуменом, святой Симеон Новый Богослов сразу принялся за восстановление монастырской обители и бросил все свои силы на духовное окормление монахов – он занялся монастырским строительством и хозяйственными заботами, просвещением монахов и с вдохновенными проповедями призывал их к борьбе со страстями и исполнению заповедей Христа. После того как преподобный Симеон Новый Богослов был избран игуменом, он обратился к монахам с первым «Огласительным Словом» и призвал их осуществить в жизни высокий нравственный идеал Евангелия: «Братья и отцы, … немалая и необычная скорбь владеет мною, что я, смиренный, будучи предпочтен перед другими водить вас, честнейших, которых я скорее должен был сам иметь вождями, как самый последний и по времени жизни в обители, и по возрасту, не обладаю словом, опирающимся на дело и свидетельствуемым жизнью, дабы утешать вас и напоминать вам о законах и воле Божией… Но я прошу и умоляю всех вас, братья мои, смотреть не на рассеянную мою жизнь, но на заповеди Господни и на учения наших святых отцов». По заветной мысли Симеона Нового Богослова путь Христовых заповедей – это единственный путь, ведущий в Царство Небесное, а самая главная из всех заповедей – это заповедь о любви, ибо евангельская любовь – новая жизнь во Христе, царица добродетелей и совокупность всех совершенств, вершина Богопознания и отличительный признак святости: «Постараемся итак, дорогие мои во Христе братья, служить Богу, как всеми добродетелями, так и взаимной любовью, служить и мне, которого вы избрали иметь образцом духовного отца, хотя мне и очень недостает этого достоинства. Дабы радовался бы Бог вашему согласию и совершенству, радовался бы и я, смиренный, видя всегда все увеличивающимся преуспевание вашей жизни по Боге на лучшее в вере… И радость моя становится благословением для вас и прибавлением неразрушимой и блаженной жизни во Христе Иисусе, Господе нашем». Понимая, что воплотить в жизнь духовные и нравственные идеалы Евангелия невозможно для человека, но веруя, что для Бога и с Богом все возможно, преподобный Симеон Новый Богослов проповедовал, что любовь – основа согласия и единомыслия христиан, она – утешение скорбящих и надежда отчаявшихся, сила веры и крепость надежды, веяние Святого Духа и верность Богу, сердцевина и сущность христианской жизни, новой жизни во Христе, но чтобы научиться любить духовной любовью нужно уподобиться Иисусу Христу через деятельную веру и милосердие, через пост и молитву, через искреннее и чистосердечное прощение обидчиков и бескорыстное доброделание, через подвижническую борьбу со страстями и стяжание благодати Святого Духа. «Воистину возвещаю тебе великую радость. Потому что если ты будешь настойчиво это делать, испытывая жажду, пребывая во бдениях, подчиняясь до смерти и слушаясь без рассуждения и без лицемерия твоего настоятеля, претерпевая также всякую скорбь и обиду, и поношение, и клевету, более того, также и удары, и несправедливости со стороны самых ничтожных собратьев, оставаясь расположенным без памятозлобия и со всякой благодарностью по отношению к ним, и молясь о них, радуйся и веселись радостью несказанною. Потому что не только вечером и утром, и в полдень, но и тогда, когда ты ешь и пьешь, и часто когда разговариваешь, поешь и читаешь, и молишься, или лежишь на своей постели, этот Божественный и несказанный дар умиления будет идти вслед за тобою все дни твоей жизни и будет сопутствовать тебе … утешая и услаждая болезненность от трудов твоих». Во дни Великого Поста вдохновенный проповедник призывал всех христиан уподобиться орлам с золотыми крыльями, чтобы возноситься от суетной земли к небесам – искать Царства Небесное и наполнить каждый день своей жизни непрестанной молитвой и Богомыслием, приуготовляя себя к радостной встрече Пасхи Христовой: «Начало да будет нам, братья, от сегодняшнего дня, и, сколько у нас есть силы, будем бежать вперед, чтобы, как некие орлы с золотыми крыльями, мы, легкими, достигли бы Пасхи Господней… Установим же, если угодно, мы сами себе закон общим советом посреди нас, чтобы если двое из нас найдутся, кроме как в субботу и воскресенье, стоящими праздно и ведущими совершенно бесполезные разговоры, да не вкушают они в этот день ничего другого, кроме как сухого хлеба с солью и холодной воды во время обеда, стоя при этом около нижнего конца стола».
Обращаясь со словами поучения к монахам, преподобный Симеон Новый Богослов говорил, что хоть Бог милосерден и вселюбящ, но без покаяния невозможно спастись: «Не заблуждайтесь, братья мои, милосерд Бог и милостив и благоутробен, и я, свидетельствуя, исповедую это и со дерзновением уповаю спастись его благоутробием. Однако знайте, что это ничуть не поможет не кающимся и со всей точностью и великим страхом, не соблюдающим его заповедей, но Он их накажет хуже неверных и некрещеных народов. Не заблуждайтесь, о братья, и да не покажутся вам малыми некоторые из прегрешений и да не будут пренебрегаемы вами как не причиняющие вреда вашим душам. Благоразумные рабы не знают разницы между малым и великим прегрешением, но если согрешат, вплоть до взгляда или мысли или слова, бывают настроены, как отпадшие от любви Божией». Покаяние есть возвращение к Богу, оно охватывает всего человека – ум, волю и сердце, всю его душу: «Покаемся только от всей души и отбросим не только наши дурные действия, но и самые наши лукавые и нечистые помыслы сердца». Без покаяния вся монашеская жизнь и все аскетические подвиги не имеют смысла: «Всякий человек, согрешивший, закупоривший грязью наслаждений чувства своей души, если он даже все свое имущество раздаст нищим, всю славу должностей и великолепие домов и коней … самих же близких и друзей и родственников оставит и, бедный и неимущий, придет и облачится в монашеский образ, все же, несомненно, нуждается, ибо это необходимо для его жизни, в слезах покаяния, чтобы отмыться от грязи своих грехов, и особенно, если, как я, сажу и грязь многих зол не только на лице и на руках, но всецело на всем теле носит. Ибо для нас недостаточно только раздаяние имущества для очищения души, если мы не восплачем и не возрыдаем от души, братья. Ибо я полагаю, что если я не очищу всяким тщанием сам себя слезами от осквернения моих грехов, но оскверненный изыду из жизни, то буду справедливо осмеян и от Бога, и от Его Ангелов и вместе с бесами выброшен в вечный огонь». В сердце христианин покаяние должно быть непрестанным – к покаянию призваны все люди – и монахи и миряне: «Возможно, итак, братья, не только монахам, но и мирянам всегда и постоянно каяться и плакать, и умолять Бога, и такими действиями и все остальные приобрести добродетели». Покаяние есть плач о грехах и отречения от зла, мольба к Богу о прощении и надежда на милость Его: «Прежде плача и слез, никто вас да не обманывает пустыми словами и да не обманываем сами себя, нет в нас покаяния, ни истинного раскаяния, ни страха Божия в наших сердцах, мы еще не осудили самих себя, наша душа еще не была в чувстве будущего суда и вечных мучений. Ибо если бы она это стяжала и в таковых пребывала, немедленно она испустила бы слезы, ибо без них ни наше жестокое сердце не могло бы когда-нибудь смягчиться, ни душа наша приобрести духовное смирение, ни мы не имели бы силы стать смиренными. А не ставший таковым не может соединиться со Святым Духом. А не соединившийся с Ним чистотою не может быть в созерцании и ведении Бога, ни достоин научаться таинственным добродетелям смирения». Покаянный плач – это очищение души в купели слез, покаяние преображает человека и делает его сердце чистым, соединяет со Святым Духом и ведет к созерцанию Божественного Света: «Ибо само покаяние, неукоснительно … совершаемое до смерти с болезнью и скорбью, побуждает нас мало-помалу проливать горькие слезы, посредством которых оно стирает и очищает скверну и грязь души. После чего соделывает в нас чистое покаяние и превращает горькие слезы в сладкие и порождает в наших сердцах пребывающую радость, и дает видеть незаходимое сияние. И если мы не будем подвизаться всяким старанием получить это … мы не освободимся окончательно от всех страстей, не приобретем все добродетели и не сможем ежедневно приобщаться по Богу когда-нибудь Божественных тайн или увидеть присущий им Божественный свет». Без покаяния никто из нас не обретет вечную жизнь и не освободиться от власти греха: «Пусть каждый из нас да не обвиняет и не порицает Адама, но самого себя, впавшего в какое-либо прегрешение, и да покажет каждый из нас, как он, достойное покаяние, если только хочет получить вечную жизнь в Господе». «Постоянно помышляющий о своих грехах и непрерывно предвидящий будущий суд, и кающийся, и горячо плачущий, таковой превосходит всех вместе и препобеждает, возвышаемый покаянием, так что ни одно из вышесказанных не может достигнуть и коснуться его движущейся в высоте души. Но если наша мысль, воскрыленная покаянием и слезами и происходящим от них духовным смирением, не подымится на высоту бесстрастия, мы не будем иметь силы стать свободными от всех вышесказанных, но не перестанем уязвляться иногда одной страстью, иногда другой, и пожираться ими, как дикими зверями». Духовные плоды покаяния – чистота сердца и преображение личности, соединение с Богом и созерцание Божественного Света, праведная жизнь и восхождение в Царство Небесное: «Вы знаете, что теплота покаяния и жар из глубины сердца воссылаемых слез, подобно огню, расправляет и пожигает грязь греха, и соделывает чистой оскверненную душу; не только это, но и щедро и обильно дарует ей излияние света наитием Духа, так что уже здесь она делается исполненной милости и добрых плодов». «Бегите покаянием по пути заповедей Его, бегите, бегите, пока время Его воссияния, прежде чем ночь смерти застигнет вас, и вы будете отосланы в вечную тьму» «Бегите, ищите, стучите, чтобы открылись вам врата Царства Небесного, и вы были внутри него, и стяжали его внутри вас». «Все, сидящие во тьме, – сыновья тьмы, и не хотят покаяться. Ибо покаяние есть дверь, выводящая из тьмы и вводящая в свет. Следовательно, тот, кто не взошел во свет, не прошел хорошо дверь покаяния, ибо если бы прошел, то был бы во свете. А не кающийся согрешает, так как не кается». «Поспешим, следовательно, братья мои, уже от сего времени войти покаянием в узкую дверь и увидеть свет внутри нее». По слову преподобного Симеона Нового Богослова, милостивый Господь дал таинство покаяния, чтобы каждый из нас мог обрести целебное средство, без которого невозможно спастись и восходить к Богу, становясь наследником Его вечного Царства: «Вот почему Бог, будучи человеколюбивым, сострадательным и хотящим нашего спасения, мудро положил между нами и между Ним исповедь и покаяние и дал власть каждому желающему воззвать себя от падения и посредством их войти в прежнюю близость и славу, и дерзновение к Богу. И не только это, но и всех упомянутых благ, если он захочет показать теплое покаяние, или даже больших, снова стать наследником. Ибо всякий человек в соответствии с покаянием находит соответствующее дерзновение к Богу и близость, и если какой друг обращается к Нему лицом к лицу, то видит Его чисто умными очами». Для того, чтобы обрести покаяние нужно иметь страх Божий – боязнь навеки разлучиться с Творцом и оскорбить Его величие, помнить о смерти и Страшном Суде, осознавая свою греховность. «Стань на молитву, как осужденный. Сотвори во-первых Трисвятое, затем скажи Отче наш. И, говоря это, вспомни, кем будучи – какого и какового Отца призываешь… Обратив твои руки назад и соединив их, как ведомый на смерть, восстенав из глубины души, скажи жалким голосом: «Помилуй мя грешного и недостойного жить, достойного же подлинно всякой муки» и другое, что Божия благодать даст тебе сказать… Затем заушай снова твое лицо, вырывай волосы, вырывая их, как у некоего чужого и ставшего тебе коварным врагом, и говори: «Зачем ты то и то сделал?.. Если поэтому ты будешь исполнять это с настойчивостью, не замедлит Господь сотворить милость с тобой, я поручитель за Сострадательного, я, если даже дерзко это сказать, выставляю себя ответчиком за Человеколюбивого! Умру я, если Он презрит тебя. Вместо тебя я буду предан вечному огню, если Он оставит тебя. Только не в раздвоении сердца, не в двоедушии делай это. Что же это, поступать в раздвоении или в двоедушии?.. Быть в раздвоении сердца – это помышлять или вообще иметь в уме: «Простит ли меня Бог или нет». Это «нет» от неверия… А двоедушие – это не предавать самого себя всецело на смерть ради Царства Небесного, но заботиться вообще о чем-либо, относящемся к жизни своей плоти». Одним из самых прекрасных плодов покаяния является бесстрастие: «Итак, если ты это, при содействии Божием, соделаешь и будешь пребывать в деле покаяния, понемногу ты сам уразумеешь еще большие тайны, научаемый им благодатью, и будет дарован тебе не только источник слез, но и отчуждение от всех страстей через такого рода действия. Потому что искать всегда покаяния и умиления, исследовать также, что помогает и содействует, чтобы сокрушаться и плакать, и умиляться, и со старанием так действовать, но и не предпочитать ни в чем самого себя или вообще исполнять волю плоти, быстро ведет человека к преуспеянию и в чистоту, и бесстрастие и соделывает его общником Святого Духа. И не только это, но устанавливает равным великим отцам, Антонию, Савве и Евфимию». В «Огласительных Словах» преподобный Симеон Новый Богослов ярко и образно на языке ритмичной прозы писал о том, что кающийся – это человек, испытывающий страшную боль в сердце своем, он ощущает, что в нем течет змеиный яд греха и каждое согрешение оскорбляет Бога и разлучает с Ним, он печалится по Богу и зовет Его в горячих молитвах, он со слезами оплакивает грехи свои и умоляет Бога о прощении, храня надежу на Его безмерное человеколюбие, но сокрушаясь всем сердцем своим: «Он заплачет, в болезни души своей и возопит в отчаянии ко Вседержителю Господу: «Вот, Ты видишь, Господи, и нет ничего, чего Ты не видишь, а я дело рук Твоих, но дел Твоих повелений не сотворил, всякое же зло соделал в безумии. Ты благ, а я не знал Тебя, ныне же услыхал о Тебе и ужаснулся и что сделаю, не знаю. Я почувствовал Твой суд и слова оправдания не нашлось в моих устах. Ибо грех – смерть, и кто умрет от греха и сам собою восстанет? Никто, никак. Ибо Ты один умер и воскрес, так как Ты не совершил греха и во устах Твоих не нашлось лжи… Так и я, Владыка Вседержитель, каюсь, совершив дурные дела, но покаяние не служит мне оправданием, ибо покаяние есть только познание греха … ибо я весь одна рана … и ад поглотил меня живого. И Ты, Господи, видишь, Ты один можешь возвести меня и исцелить боль моего сердца, потому что рука Твоя могущественна на все и достигает концов бездны, действуя все Твоим мановением. Сказать «Помилуй меня» я не смею, ибо я недостоин, но Ты, Господи, знаешь!».
По воззрению преподобного Симеона Нового Богослова вся жизнь монаха должна быть непрестанной молитвой, а ежедневное богослужение – школой молитвы и духовной жизни: «Монах должен вставать в полночь прежде утрени и молиться установленной молитвой, и так после этого вставать вместе со всеми на славословие и внимательно и трезвенно все его проводить, особенно внимая началу пения, то есть шестопсалмию, стихословию и чтениям неленостно, не расслабляясь телом, не переминаясь с ноги на ногу, не прислоняясь к стенам и колоннам, но должен он крепко сложить руки, ноги равно утвердив на земле, не вертя головой туда и сюда, не рассеиваясь умом... Глаза и душа должны быть нерассеянными и внимать только псалмопению и чтению и силе воспеваемых и читаемых слов Божественного Писания, насколько хватает сил, чтобы ни одно слово из него не прошло напрасно, но чтобы, насыщаясь всеми ими, душа его пришла в умиление, смирение и Божественное просвещение Духа Святого». Преподобный Симеон Новый Богослов наставлял, что молиться нужно сосредоточенно и со вниманием к каждому слову, очистив ум от всех мирских попечений и земных помышлений, а во время как келейных молитв, так и храмовых богослужений – молиться, осознавая таинственное присутствие Самого Христа. Молитва есть таинство Богообщения и обращенность ума и сердца к горнему, а потому молиться нужно со вниманием ума и с благоговением в сердце как во время церковного богослужения, так и затворившись в уединенной келье своей: «Стань доблестно, собирая твои мысли и не позволяя им блуждать по сторонам, сожми твои руки, соедини твои ноги на одном основании и смежи твои глаза, чтобы не взирать на что-либо другое и чтобы ум не разбрасывался, а сам ум и все твое сердце возведи на небо и к Богу, призывая оттуда милость со слезами и стенаниями». «Если ты так поступаешь ежедневно и так подвизаешься, Бог не замедлит посетить тебя свыше, но вышлет тебе помощь из Своего святого жилища и благодать Всесвятого Его Духа осенит тебя». Высшая цель молитвы – это ангельская жизнь на земле и соединение с Богом, стяжание благодати Святого Духа, наивысшая молитва – это непрестанное умно-сердечное моление, восходящее в созерцание славы Господней, это – молитвенная хвала Богу, но так как в отличие от Ангелов света мы есть существа падшие, то в центре нашей духовной жизни и средоточием всех наших молений должно быть покаяние: «Да, сочувствующий Пастырь, благой и кроткий, желающий спастись всем верующим в Тебя, помилуй, услыши это мое моление. Не прогневайся, не отврати лица от меня, но научи меня исполнить Твою волю! Потому что я не ищу, чтобы была моя воля, но Твоя, чтобы я Тебе угодил, Милостивый». «Не отвергни меня снова, не скрой снова свет Твоего лица, и меня покроет тьма и поглотит бездна, и небо схватит меня». «Владыка, Господи неба и земли, знаю, что согрешил больше всякого естества человеческого и самих неразумных животных и пресмыкающихся, перед Тобою, моим страшным и неприступным Богом, и недостоин совсем когда-нибудь получить у Тебя милость. Вследствие этого я не посмел бы прийти или припасть к Тебе, человеколюбивый царь, если бы не услыхал Твоего святого голоса, говорящего: «Не желанием желаю смерти грешника, но чтобы он возвратился и жил». И снова, что «радость бывает на небе об одном грешнике кающемся. Потому что так же, вспомнив притчу о блудном сыне, сказанную Тобою, Владыка, как, когда он приходил, прежде чем был близ Тебя, Ты, Милостивый, приидя, припал к его шее и облобызал его, возымев смелость на пучину Твоей благости, я пришел к Тебе в боли и скорби и мрачности моего сердца, будучи окаменелым и израненным ужасно и на дне ада моих беззаконий тяжко лежа. Но отныне я даю Тебе слово, Господи, что доколе Ты повелишь пребывать мне в жизни и этом теле, я не оставлю Тебя и не обращусь вспять, не коснусь более суетных и злых вещей. Ты же, Боже мой, знаешь мою немощь, мои испытания, мое малодушие и имеющие насиловать и угнетать меня навыки. Помоги мне, припадаю к Тебе, и не остави меня надолго посмешищем и предметом издевательства врага, меня, от настоящего времени Твоего раба, Благой!». Вся жизнь монаха есть хождение перед Богом и единение с Ним; отсюда – монах призван постом укротить плоть свою, а аскезой – побороть и обуздать страсти, молитвой обратить сердце к Богу, а чтение Слова Божиего и Богомыслием – просветить ум горней мудростью. С точки зрения преподобного Симеона Нового Богослова существует самая тесная и глубокая связь между богослужением и духовной жизнью христианина – богослужение настраивает душу человека на церковный лад, Божественная Литургия просвещает его ум, а таинство Евхаристии – вселяет трепет в сердце и неизреченную радость встречи со Христом и причастности вечной Божественной Жизни, великолепие служб изумляет верующих, а храмовая атмосфера наполнена молитвой. Высоко ценя богослужения, совершаемые в храме, святой Симеон Новый Богослов говорил, что величайшее сокровище монаха – непрестанная молитва и непрестанное памятование о Боге, пение Псалмов и песнопений, собранность ума и ощущение присутствия Вездесущего в нашей жизни и в нашем сердце, ибо ощущающий себя перед лицом всезрящего Судии не согрешит ни словом, ни делом, ни самой мыслью. В своих проповедях святой Симеон Новый Богослов возвещал, что Бог хочет, чтобы все спаслись и пришли к познанию Истины – Он есть Господь милостивый и всепрощающий, но никто не моет спастись без покаяния и никто не унаследует Царство Небесное без личного духовного усилия – аскетического подвижничества, ибо чтобы воспринять благодать Святого Духа человек должен уверовать во Христа Спасителя и исповедовать догматы Церкви, осознать свою немощь и обрести смирение, постичь величие Божие и взывать к Всемогущему с молитвами. Во дни своего игуменства преподобный Симеон Новый Богослов взывал к Богу: «О Боже мой … сделай меня способным великодушно переносить всякое искушение и огорчение жизни … все, что причиняют мне делом и словом немощные из этих моих братьев. Увы, мне, потому что мои члены истощают меня, и я снова испытываю боли из-за них. Я, на кого выпал жребий быть главою, влеком ногами и хожу босым, и укалываюсь колючками, и сильно болезную, не перенося боли. Одна из моих ног идет вперед, а другая обращается снова назад. Они тянут меня туда-сюда, тащат меня, мои ноги раздираются, и я падаю на землю. Я не в силах следовать за ногами. Лежать плохо, а ходить настолько хуже, чем лежать, что превосходит все другие несчастья». «Что же касается до судьбы братьев, которых я поставлен пасти, какая душа сможет понести, какой ум найдет силы неосужденно проследить настроение каждого в отдельности и без недостатка внести от себя все нужное, и изъять самого себя от его осуждения. Мне не кажется, что это возможно людям, поэтому я убежден и хочу скорее быть учеником, служа воле одного, слушая слова одного, и дать ответ только за этого единого, нежели служить нравам и желаниям многих и исследовать настроения, и разыскивать намерения и действия, и следить также за мыслями, так как суд ожидает меня и мне предстоит дать ответ за то, в чем согрешили те, пасти которых я один был избран неизреченными постановлениями Бога. Ибо каждый будет судим и во всяком случае даст ответ за то, что он сделал сам, доброго или дурного, а я один дам ответ за каждого. И как я хочу спастись и как быть помилованным, я, который даже для моей одной жалкой души совсем не имею возможности показать спасительное дело?». Однако, он молится быть спасенным вместе со своими учениками: «И с ликами избранных, какими Ты Сам ведаешь судьбами, сопричисли с Твоими учениками, чтобы мы все вместе видели Твою Божественную славу и наслаждались бы Твоих, Христе, неизреченных благ!». В своих проповедях и Гимнах преподобный Симеон Новый Богослов говорил, что в скоротечной земной жизни определяется вечная участь человека в зависимости от его самоопределения по отношению к Богу, поэтому уже в нынешнем бытии человек избирает добро или зло, делается причастником Ада или Царства Небесного. Со всей искренностью своего сердца преподобный Симеон Новый Богослов говорил, что стал проповедником не для обретения славы, «но чтобы люди знали безмерное человеколюбие Божие и каковым является легчайшее бремя заповедей Самого Спасителя Христа и Бога нашего, и каково воздаяние дара Его и, чтобы узнав это, они или возжелали бы достичь Его любви, или бы недостижения ее боялись и ужасались, как вечной смерти». По воззрению преподобного Симеона Нового Богослова уже в земной жизни христианский подвижник может обрести высокий духовный и мистический опыт Богообщения и стать боговидцем, каковыми были пророки Ветхого Завета и апостолы Нового Завета, но чем глубже духовный опыт и возвышенней душа подвижника, тем более он проникается страхом Божиим, осознавая величие Творца и свое недостоинство, как осознавал это великий древний пророк Исайя. Характерной чертой личности святого Симеона Нового Богослова было его смирение – он осознавал свое окаянство перед Богом и трепетал сердцем своим во время молитвы, а когда он стал игуменом и наставником монахов, то он говорил, что никогда бы не дерзнул проповедовать, если бы на то не было бы воли Вседержителя и Святой Дух не действовал в его сердце и не побуждал его говорить: «Всегда немощный, душою и телом, я хотел молчать и наблюдать только то, что касается меня, до тех пор, пока у меня худшее не будет побеждено и не подчинится лучшему помыслу… Но так как я был избран вами во главу вашего святого тела, мне необходимо увещать вашу любовь, потому что спасение вашего братства дает мне утешение, что в то время, как я немощствую душой … вы спасаетесь. Следовательно, и не будучи в состоянии раскрыть рта, я едва смог написать мое слово и напомнить вашему братству … чтобы, как истинные рабы Христовы и братолюбцы, вы молились бы обо мне, жалком, так чтобы и я сам спасался бы с вами и, шествуя путем заповедей Божиих, я соводворился бы с вами, моими любимыми братьями». «Братья и отцы, мне не следовало бы совсем иметь смелость говорить с вами или занимать место учителя перед вашей любовью. Но так как вы знаете, что подобно тому, как изготовленный мастером инструмент не тогда, когда он сам хочет, но когда меха наполняются воздухом и когда он ритмически ударяется пальцами мастера, тогда он и издает звук и наполняет слух всех самым сладким напевом, так, конечно, следует вам думать, что это происходит со мною, невзирая на ничтожество инструмента». В своих вдохновенных и пламенных проповедях преподобный Симеон Новый Богослов, как горячо любящий свою паству руководитель, признавался, что готов пожертвовать всем ради спасения своих ближних: «Дайте мне эту похвальбу, что один только я, низверженный в адскую бездну нерадения, вырвал вас, громко закричав, из сети; и если я и должен много оплакивать мою леность, но мне довольно видеть вас высоко летающими превыше сетей дьявольских». «Да, братья мои, умоляю вас, не презрите моего моленья … но так мне подарите вашу волю, чтобы посредством отречения ее вы начали бы жизнь мучеников и страстотерпцев Христовых, я же от сегодняшнего дня буду вновь и вновь полагать за вас всю мою душу вместе с телом на добровольную смерть».
Все проповеди преподобного Симеона Нового Богослова – это речи, произнесенные из глубин сердца и основанные на его личном духовно-аскетическом опыте, отсюда – их необычайная сила, проникновенность и исповедальная тональность. Пламенные проповеди Симеона Нового Богослова не остались безответными – слава о нем гремела в Константинополе и вскоре обитель наполнилась новыми монахами, а некогда лежащий в руинах монастырь расцвел как благоухающая роза. Среди пришедших в монастырь многие стали верными и преданными учениками Симеона Нового Богослова – «среди них был даже один бывший епископ из Италии, по имени Иерофей, нашедший под руководством преподобного Симеона мир Христов для своей страдающей души», но, среди привлеченных его мудростью и святостью были и те, кому духовный идеал Симеона показался слишком высоким. Привлеченные огненными проповедями Симеона Нового Богослова, но неустойчивые в вере или не имеющие усердия захотели покинуть монастырь, что всколыхнуло и затронуло любящее сердце Симеона, который обращался ко всем приходящим в монастырь с пламенной речью: «Вы пришли к нам с огненной любовью и верою, как мы могли это заключить из ваших слов и лиц, и при этом не принужденные кем-нибудь, но добровольно устремившиеся на это!.. Обнаружьте мне, если вы истинно меня любите, замысел ваших сердец. Чтобы я узнал не только на словах, но и на деле, что Бог стал с вами и что я не напрасно потрудился. Если же вы этого не хотите, почему вы, приидя, причинили мне тяжесть, и отходя – еще более отягощаете? Тяжесть, которая соделывает во мне и неизреченную радость, и беспредельную скорбь, самое странное! Радость, потому что я молюсь о вас и радуюсь, надеясь иметь вас своими детьми, скорбь же, потому что я боюсь, как бы вы не были удушены вместе с миром, и, будучи обманутыми им, солжете Христу. И я ужасаюсь и прихожу в исступление, помышляя об этом. И на это истрачивается моя душа, и это не дает мне покоя или радования. И плача об этом и находясь в мрачном настроении, я поистине так хожу». В заботе о душах всех пребывающих в монастырской обители преподобный Симеон Новый Богослов явил себя как неистовый ревнитель, он всем сердцем желал, чтобы в монастыре царил мир и взаимопонимание, а каждый монах испытал неизреченную радость Богообщения, но пастырская любовь его не всегда встречала понимание, а среди части монахов, не имеющих высоких духовных дарований, росло недовольство. Атмосфера в монастыре все более накалялась, а «Огласительные Слова» святого Симеона Нового Богсолова наполнились горькими жалобами на непослушание монахов. «Я бываю содержим такою скорбью, что мне кажется, что предаюсь самой адской муке… И я плачу и рыдаю, как уже осужденный. И хотя я умоляю вас, но не бываю услышан. Я делаю замечания, но меня отвергают; упрекаю и бываю ненавидим, наказываю и взаимно бываю наказываемым и изгоняюсь, как враг. И делая все это, не могу найти успокоения. Помышляю прекратить все и смотреть только за моими личными бедами, но когда хочу это исполнить на деле, тогда сердце мое разжигается, как пламя, и я опять, смиренный, оказываюсь в тех же обстоятельствах. И я болею вашими ранами не менее, чем своими собственными язвами каждый человек. И я опять воспламеняюсь о вас всех и жизнь мою считаю невыносимой». «Мы обещали быть монахами, а стали худшими, чем мирские люди. Мы дали обет голодать и жаждать и испытывать лишения, а между тем не стыдимся спорить и кощунствовать из-за одного куска хлеба… Мы пришли, чтобы отречься от всех, кто в мире … и не перестаем их даже более питать принадлежащим монастырю хлебом. Мы убежали из мира, как от врага, но мы любим мир более, чем самого Христа». С апостольским вдохновением святой Симеон Новый Богослов веровал и исповедовал, что Господь подает благодать Свою всем ищущим единения с Ним, а мистическая встреча со Христом – возможна для каждого человека, но для того, чтобы быть христианином, а тем более монахом надлежит смиренно идти своим крестным путем, соблюдать заповеди Евангелия, непрестанно молиться, бороться со страстями и исполнять советы духовно опытного руководителя. С огненной ревностью и бескомпромиссностью библейских пророков, преподобный Симеон Новый Богослов говорил, что одна их самых опасных ересей – мысль о том, что в Церкви оскудевает благодать Божия и не может быть тех дарований, что и в древние времена: «Я о тех говорю и тех называю еретиками, которые говорят, будто нет никого в наши времена и посреди нас, могущего сохранить евангельские заповеди и стать подобным святым отцам. Прежде всего, верными и деятельными … а далее и весьма созерцательными и вместе с тем боговидцами, то есть просветиться и принять Духа Святого и через Него увидеть Сына с Отцом. Итак, те, кто говорят, что это невозможно, обладают не какой-либо частной ересью, но всеми, если это можно сказать, так как эта ересь много превосходит и покрывает все другие нечестием и кощунством. Говорящий это опровергает все Божественные Писания… Эти противники Христа говорят: «Это невозможно, невозможно». И почему, скажи мне, невозможно? А посредством чего … святые воссияли на земле и стали светилами в мире? Если бы было невозможным, и они бы никогда не смогли это совершить. Ибо и они были людьми, как и мы. Они ничем большим, чем мы, не обладали, кроме как произволением на благое, старательностью и терпением и любовью к Богу. Итак, приобрети и ты это, и станет для тебя источником слез каменная сейчас душа. Если же ты не хочешь терпеть скорби и стеснения, то, по крайней мере, не говори, что это невозможно». Преподобный Симеон Новый Богослов проповедовал, что покаяние есть крещение слезами, очищающими сердце, а, как говорил Сам Христос, чистые сердцем Бога узрят, в то время как отсутствие покаянного настроения души и слез покаяния и умиления есть признак нераскаянности и жестокосердия: «Невозможно вымыть без воды замаранную одежду, и без слез еще более невозможно отмыть и очистить душу от пятен и осквернений. Не будем выдумывать душевредных и тщетных предлогов или, лучше сказать, совершенно ложных и причиняющих погибель, но взыщем от всей души эту царицу добродетелей умиление… Умиление отмывает … сначала от грязи причастников его. Далее, оно омывает вместе с тем и страсти и отмывает их, как бы снимая засохшую кожу с ран… И не только это, но и как некий пламень, обегая кругом, постепенно уничтожает их, сжигая их ежечасно, как колючки, и попаляя… Все это вместе со слезами, вернее же, – посредством слез, соделывает Божественный огонь умиления. Без умиления же, как мы сказали, ничто из такового ни в нас самих, ни в ком-нибудь другом никогда не произошло и не произойдет». Призывая всех монахов к покаянию и аскезе, непрестанной молитве и участию в литургической жизни Церкви – в ее богослужениях и таинствах, преподобный Симеон Новый Богослов также говорил, что нельзя зарывать таланты, данные нам от Бога, они – дары Святого Духа, ниспосылаемые людям, ибо каждый человек имеет свое уникальное призвание в Церкви и мира и призван реализовать свои таланты и творчески приумножить их, но главным мотивом и движущей силой творчества должна быть любовь к Богу и ближним. Несмотря на встречаемую враждебность и непонимание со стороны некоторых иноков, святой Симеон Новый Богослов продолжал звать монахов к более высокой духовной жизни, устремленной к Боговидению и обожению: «Я прошу всех вас, о отцы и братья, постарайтесь стать причастниками такой жизни, которая есть Божественный Свет, Сам Дух Святой, освящающий причащающихся Его и соделывающий их богами по положению. И не забудьте столь многих слов, которые я говорил вам… Ибо я не прекратил возвещать вам то, что было мне сказано и извещено, и поведено Господом нашим Иисусом Христом посредством Его поклоняемого и Святого Духа, о высоких дарах и благодатных дарованиях собезначального Бога и Отца Его, каковые дарования дает всегда и даже до настоящего времени всем, трудами ищущим причастия в вере, Тот же благой и благодетель наш, Бог».
Высокие требования преподобного Симеона Нового Богослова к монашеской жизни, его мистический идеализм и нравственный максимализм казались слишком завышенными определенной части монахов и вызывали недовольство – напряжение в обители нарастало и в итоге разразилось открытым конфликтом. Приблизительно через пятнадцать лет после вступления святого Симеона Нового Богослова в должность настоятеля монастыря святого Маманта, часть монахов – около тридцати братьев – взбунтовалась и прервала его проповедь в храме во время утрени. Взбунтовавшиеся монахи как «дикие звери» с криками и яростью набросились на Симеона Нового Богослова, намереваясь изгнать его из монастыря, а он хранил спокойствие духа и стоял «непоколебимый как скала», о которую разбираются бушующие волны, «слегка улыбающийся» и «светло, но пристально смотря на своих ненавистников». По свидетельству Никиты Стифата «обитающая в Симеоне благодать удерживала их далеко и отбрасывала». Возмутители монастырского мира и спокойствия не дерзнули наложить свои руки на игумена, но выбежав из храма, они выломали затворенные двери обители и ринулись в патриархию, чтобы изложить свои жалобы и найти поддержку у патриарха Сисинния. Патриарх Сисинний провел расследование и, расспросив преподобного Симеона Нового Богослова, признал, что он прав и осудил бунтовщиков на изгнание из обители, но Симеон проявил милосердие и пастырскую заботу о взбунтовавшихся монахах, убедив патриарха простить бунтарей и позволить им вернуться в монастырь. После этого драматичного события преподобный Симеон Новый Богослов на протяжении еще десяти лет был игуменом в монастыре святого Маманта, а в 1005 году он добровольно передал свои полномочия ученику Арсению. В Житии преподобного Симеона Нового Богослова рассказывается, что в последние десять лет его руководства воцарилось согласие и мир между монахами, а монашеское стадо «стало другим собранием священных студитов в уставах и делах и в самой скромности и нравах или, лучше сказать, бесплотных Ангелов, поющих разумно и служащих горячо Богу. Так расположенный и превзойдя, таким образом, низость своего тела, блаженный возрастал ежедневно, простираясь на лучшее, и возрастало благодаря ему стадо Христово посредством постригаемых им монахов». Как писал Никита Стифат: святого Симеона «сильно огорчали, дела и забота о них, отрывая его от прекрасного и любимого безмолвия. Движимый Божественным Духом, он думает позаботиться по древнему обычаю об общежитии и о учениках и устроить впредь для себя пребывание вне беспокойств и наслаждаться снова, как и раньше, любимым безмолвием… Итак, с одобрения патриарха Сергия II (1001–1019), он добровольно отказывается от игуменства, а вместо себя поставляет игуменом своего ученика Арсения … способного пасти стадо Христово». «От этого времени его ученик Арсений берет на себя заботы об общежитии, а пастырь и учитель всех в монастыре предается безмолвию наедине». Возлюбив всем сердцем безмолвие и желая жить уединенно-созерцательной жизнью – уйти в затвор, святой Симеон Новый Богослов надеялся, что проведет остаток своих земных дней в покое и мире, но его необыкновенная личность, пастырская деятельность и духовное творчество продолжали вызывать споры и недовольство его идейных противников среди представителей иерархии Константинопольской Церкви. По духовному складу возвышенной души своей святой Симеон Новый Богослов был церковным мистиком в лучшем смысле этого слова – он исихаст и тайнозритель, продолжавший духовную традицию преподобного Макария Египетского и преподобного Исаака Сирина, в своих огненных проповедях рассказывающий не об интеллектуальном Богопознании – умозрительном богословии, а о мистическом опыте Богообщения – таинственном богословии, защищая возможность непосредственного и сознательного общения с Богом во Христе и Святом Духе: «Не говорите, что невозможно принять Божественный Дух, не говорите, что без Него возможно спастись, не говорите, что кто-нибудь причастен Ему, сам того не зная, не говорите, что Бог невидим людям, не говорите, что люди не видят Божественного Света или что это невозможно в настоящие времена! Это никогда не бывает невозможным, друзья! Но очень даже возможно желающим». Но возвышенный церковный мистицизм и нравственный идеализм святого Симеона Нового Богослова был непонятен рационалистам и прагматикам, всем приземленным людям, не имеющим высокого духовного опыта Богообщения, а его одаренность – высокий ум и великолепная память, огненность слова в проповедях и глубина мысли в богословии, непоколебимость духа в испытаниях и всецелая верность Богу – богоустремленность духа и сердца – вызывали открытую вражду и зависть, предвещая новые жизненные испытания. Преподобный Симеон Новый Богослов почитал своего духовного отца – старца Симеона Благоговейного, каждый год в день его памяти устраивая в монастыре торжественное празднование, кроме того была написана икона Симеона Благоговейного и составлена служба ему. Против Симеона Нового Богослова выступил митрополит Стефан Никомидийский, обвинивший его в том, что он прославлял старца как святого, когда тот еще не был официально канонизирован. По справедливому суждению митрополита Илариона Алфеева: «Это было столкновение законнического формализма с подлинной духовностью: для преподобного Симеона святость его духовного отца была вне всяких сомнений, и ему не требовалось подтверждения этой святости со стороны». Святой Никита Стифат так описывает Стефана Никомидийского: «Был некий Стефан, председатель в митрополии Никомидийской, Стефан сын Алексины, муж, превосходящий многих словом и знанием, и сильный не только у патриарха и императора, но и способный дать всякому спрашивающему разрешение трудностей относительно новых вопросов, благодаря широте образования и благоподвижности языка. Он отказался от епископского престола по неясным причинам, ведомым ему и Богу, и пребывал всегда с патриархом, и пользовался у всех большой известностью за свое знание». Митрополит Стефан Никомидийский был блестящим оратором, снискавшим почтительное отношение патриарха и императора, а его богословская ученость было неоспорима, но по духу своему он был книжником и законником, а его богословие имело схоластический характер и было оторвано от духовной жизни, кроме того, он был гордым и честолюбивым человеком и не мог вынести слов, что слава преподобного Симеона Нового Богослова было больше, чем его слава, несмотря на всю его книжную ученость. По убеждению Никиты Стифата в основе конфликта между преподобным Симеоном Новым Богословом и Стефаном Никомидийским лежала зависть Стефана, опустившегося до низкой клеветы: «Блаженный Симеон обладающий истинным ведением духовным, был любим всеми людьми тогдашнего времени, и наслаждались все и удивлялись его знанием, и он почитался всеми людьми не только как мудрый духом, но и как святой. Дошло это … до слуха упомянутого человека, а он, как много о себе думающий и выше всех других себя считающий, насмехался над известностью святого и порицал тех, кто говорил о знании его, называя святого неучем и совершенным дикарем и невеждою, неспособным и слово пикнуть в присутствии мудрых людей, умеющих произносить тонкие суждения об ученых предметах». Архиепископ Василий Кривошеин верно писал о том, что столкновение преподобного Симеона Нового Богослова и Стефана Никомидийского – это драматичное и духовное «столкновение между книжным, схоластическим и оторванным от духовной жизни богословием, но, тем не менее, формально православным и консервативным, и богословием, сознающим себя выражением Божественного Духа, подчеркивающим непостижимость и тайну Бога, а также Его откровение в мистическом опыте святых, и отрицающим право говорить о Боге лицам, не обладающим Духом Святым. Богословием, всецело признающим авторитет Писания и Отцов, но для которого это внутренний авторитет, постигаемый только в свете Духа. Три Богословских Слова преподобного Симеона, написанные в период споров между ним и Стефаном, хорошо отражают духовную атмосферу этого конфликта, хотя прямо о нем не говорят. Конфликта скорее духовного, чем догматического, и не выходящего из рамок Православия».
Однажды Стефан Никомидийский встретил Симеона Нового Богослова в патриархии и задал ему провокационный богословский вопрос, желая продемонстрировать всем неученость Симеона: «Как разделяешь ты Сына от Отца, умственным различием или действительным?», а преподобный Симеон ответил – «Вам, архиереям, было дано знать тайны Божии, о премудрейший владыко… Тебе поэтому следовало бы посвятить нас в тайну познания таких предметов», а затем пообещал синкеллу дать письменный ответ на следующий день – «Что мне должно ответить … Бог может мне дать благодатью Духа, когда я сам возвращусь в мою келью и письменно изложу, и пошлю тебе». Вернувшись в келью и взмолившись Богу, воспламенившись сердцем Божественным Огнем, преподобный Симеон Новый Богослов как вдохновенный Святым Духом поэт сложил великолепный двадцать первый Гимн, воспевая Святую Троицу и славя Христа, порицая лукавое любопытство книжников, которые, подобно Стефану, дерзают богословствовать, не имея мистических даров, ибо «Всесвятой Дух, исшедший неизреченно от Отца, был послан через Сына людям, ни неверным, ни любящим славу, ни ораторам, ни философам, ни изучающим эллинские сочинения, ни не знающим наши Писания, ни тем, кто выступал на сцене жизни, ни говорящим изощренно и обильно, ни получившим великие имена, ни тем, кому случилось быть любимыми прославленными людьми, но бедным духом и жизнью, чистым сердцем и телом, стяжавшим простое слово и более простую жизнь, и еще более простой образ мысли». В двадцать первом Гимне своем преподобный Симеон Новый Богослов дал великолепный богословский ответ на схоластический вопрос Стефана Никомидийского, исповедуя веру в единосущную и нераздельную Святую Троицу, имеющую единую, волю, разум, совет и силу, но указывая на ипостасные различия Отца, Сына и Святого Духа: «Бог, сосуществующий по природе, предбезначальный с Богом собезначальным, Сыном и Словом, из Тебя рожденным, разделяемым от Тебя не умственным разделением, но действительным, причем Ты остаешься нераздельным. А если и разделяется, то не по природе, а скорее по ипостаси, то есть Лицу, потому что говорить «действительным разделением» свойственно нечестивцам и безбожникам, а «умственным разделением» всецело омраченным. Ибо Ум обладает рождаемым Словом, непрестанно всячески и неким образом отделенным. А если Он рождается и происходит подлинно, и отделен ипостасным Словом, но остается внутри Родившего, что следует мыслить Отеческим Лоном, и исходит во весь мир и все наполняет всецело без Отца и Сам весь пребывает со Отцом. Во всяком случае, Он приобщается Своими действиями и мыслится как приходящий осиянием». С молитвенным благоговением и священным трепетом святой Симеон Новый Богослов вдохновенно провозгласил, что тварные создания не могут постичь Создателя своего, ибо Его Сущность – сокровенна и неприступна, а величие – неописуемо и безмерно, но истинное Богопознание обретается и подается Святым Духом, проницающим все глубины Божества, а не книжной ученостью и мирской мудростью – науками, риторикой и философией: «имеющие учителем Духа, не нуждаются в научении от людей, но, освещаемые Его светом, видят Сына, созерцают Отца и поклоняются Троице в Лицах, единому Богу, неизреченно соединяемому по природе». Обращаясь к митрополиту Стеафну Никомидийскому с патетическим призывом и богословским предостережением, Симеон Новый Богослов писал: «Прекрати, человече, содрогнись, смертный по природе, и помысли, что, несуществующий, ты был произведен в бытие… Взыщи Духа, будь вне мира!.. Может, Бог будет умолен и даст, как прежде дал видеть мир и солнце, и дневной свет, так и теперь удостоит осиять и указать тебе умный мир, и осветить тебя Трисолнечным Светом». Великолепный поэтический и богословский ответ преподобного Симеона Нового Богослова и его порицание книжников, возомнивших себя богословами и знатоками сокровенных Божественных тайн, привели честолюбивого и тщеславного митрополита Стефана Никомидийского в ярость и он стал заклятым врагом Симеона. На протяжении шести лет Стефан Никомидийский строил козни и пытался всячески очернить славное имя Симеона Нового Богослова. По жалобе митрополита Стефана патриарх Сергий II послал за святым Симеоном Новым Богословом, чтобы узнать о празднованиях в честь памяти его духовного отца – старца Симеона Благоговейного, а получив сведения о его жизни и писаниях одобрил празднование его памяти в монастыре. «С большими похвалами патриарх отпустил преподобного Симеона побудив его напоминать ему во время празднования памяти его отца, так чтобы и он мог бы предоставить восковые свечи и благоухания и тем выразить свое почитание святого. Это происходило в течение шестнадцати лет». Решение патриарха вызвало еще большую злобу в душе митрополита Стефана Никомидийского – в исступленной ярости он клеветал на личность и жизнь старца Симеона Благоговейного, подвергая сомнению его святость и порицая его как окаянного грешника, он не прекращал писать доносы на Симеона Нового Богослова архиереям, нашел сочувствующих при патриаршем дворе и даже среди монахов монастыря святого Маманта. По свидетельству Никиты Стифата в своих кознях Стефан Никомидийский дошел до святого синода, там разворачивалось настоящее сражение между истиной и ложью. Преподобный Симеон Новый Богослов стойко и пламенно отстаивал святость старца Симеона Благоговейного и выступил в защиту его икону с цитатами из творений преподобного Иоанна Дамаскина, но путем интриг и клеветы митрополиту Стефану удалось добиться изгнания святого Симеона Нового Богослова из монастыря 3 января 1009 года и варварского и кощунственного уничтожения икон старца Симеона Благоговейного, о чем так проникновенно поведал Никита Стифат: «Тотчас же, посылаются люди, дерзнувшие на это ужасное дело … и топором уничтожают убийственною рукою иконы преподобного отца, один раз бия в неудержимой ярости иконы по главе, другой раз по груди, иногда по животу, или по бедрам, и не ранее останавливаются бить, прежде чем превращают их в пыль. А другие иконы, покрыв сверху сажей и известью, скрывают из вида, в то время как видевшие это монахи и миряне страстно рыдали о совершаемом христианами посреди церкви верных… и не могли обороняться против виновных в такого рода действиях из-за общего с ними имени веры». Изгнанный из Константинополя преподобный Симеон Новый Богослов взошел на обрывистый холм и по примеру святителя Иоанна Златоуста возблагодарил Бога за все – за все радости и за все скорби, а «сошедши на подошву холма и найдя там развалины молитвенного дома имени святой Марины, он вошел в него и воздал Богу молитвы девятого часа». В двух проникновенных и ироничных письмах, обращенных к синкелу Стефану, святой Симеон Новый Богослов возблагодарил своего гонителя за то что, в течение шести лет терпел его клевету и преследования, а затем, он вознес молитву Христу – «предвечному Свету мира», прося даровать ему видеть Его, «имеющему сердце наполненное злами жизни из-за многих скорбей и зависти, причиняемых виновниками моего изгнания или, лучше сказать, моими благодетелями, моими владыками, моими настоящими друзьями, которым вместо злых дай, о мой Христос, благая, вечная, богатая и Божественная».
Как проницательный и рассудительный мыслитель настоящий христианский мудрец преподобный Симеон Новый Богослов прекрасно понимал за что его гонят и указывал на то, что это – козни бесовские, а также ненависть, зависть и злобы человеческая: «Вот я, как наученный самим опытом, говорю, что если бесы не имели бы сотрудниками своей злобы и лукавства людей, никоим образом, хотя это и смело утверждать, не могли бы они повредить кому-нибудь или удалить от заповеди Божией тех, кто возродился святым крещением и таинственно стал сыном Божиим». С грустью в сердце и огненным словом преподобный Симеон Новый Богослов обличал гонителей своих в недостатке духовности и благочестия: «Одержимые тщеславием и гордостью и воображающие быть чем-то, будучи ничем, они делают себя отцами и учителями и считают себя саморукоположенными апостолами, не получившие ни благодати Святого Духа, как те, ни просвещенные светом познания, ни видевшие проповедуемого ими Бога, открывшегося им по Своему неложному обещанию». В одном из своих посланий святой Симеон Новый Богослов с драматизмом описывал свое положение – положение человека, за верность правде Божией «осуждаемого и презираемом всеми, не только мирянами, но и монахами, священниками и архиереями», а затем просил молиться за его душу: «Помолись о мне грешном, ненавидимом за Христа, гонимом за мое желание жить благочестиво во Христе, осуждаемом всеми за то, что из всех я один почитаю духовного отца моего и учителя, выдаваемом ими за еретика, поскольку я всех учу искать свыше благодати и сознательного восприятия Святого Духа... потому что причащающиеся Его не только освобождаются от всех похотей, страстей и непотребных помыслов, но, но и всех других верных видят как святых, и не только как святых, но и как облеченных во Христа и сделавшихся христоликими. Я утверждаю также, что если кто не приобрел та¬кие очи сердца, явно, что он не стал еще во свете Христа и не причастился от него, ибо свет Христов даруется, чтобы все видели его... И поскольку я го-ворю это и проповедую, что духовный отец мой стал таковым в Духе, все осуждают меня как гордеца и богохульника, и дьявол поднял против меня клевре¬тов своих и ведет войну, чтобы я перестал пропове¬довать словом и исполнять делом заповеди Евангелия и апостолов Христовых, стараясь обновить об¬ветшавший и почерневший образ евангельского жи¬тия... Они предали меня голоду, жажде и смерти за то, что я не обольщаю их и не говорю: «Дерзайте, мы все спасемся без трудов и подвигов, без покаяния и точного исполнения заповедей Божиих», каковое говорящие извращают все учение Христа и апосто¬лов Его». После всех жизненный испытаний преподобный Симеон Новый Богослов не пал духом – сердце его пылало любовью ко Христу и доверием благому Промыслу Божиему, а в подарок от своего духовного сына – Христофора Фагуры, он получил возможность поселится у храма святой Марины и основать там небольшой монастырь, куда прибыли самые верные его ученики. В столице Византии вспыхнуло волнение – ученики преподобного Симеона Нового Богослова и его почитатели требовали оправдания подвижника, а святой Симеон послал патриарху Сергию II свою книгу, которая была прочитана на одном из заседаний синода, после чего, патриарх объявил: «Что касается меня, преславные, у меня никогда не было дурного подозрения против господина Симеона… Но я не знаю, откуда и какое возникло разногласие между ним и синкеллом, и он выдвигал против него и его отца несметное множество обвинений… А то, что он пострадал с нашей стороны, так он это … пострадал не как ошибавшийся в догматах Церкви, но так как держался неизменно своей цели и, почитая отца, не переставал праздновать с блеском, а его обвинители волновались и ежедневно стужали нам, поэтому я удалил его из монастыря и из города. Теперь же, если он желает и послушается моих слов, он вновь станет господином своего монастыря, и я его рукоположу, с соизволения всего священного синода, архиереем в одной из высоких митрополий». Преподобный Симеон Новый Богослов был вызван в Константинополь и торжественно принят патриархом, предложившим ему вернуться в прежнюю обитель или занять епископскую кафедру, но по смиренномудрию своему Симеон отказался от этих предложений: «Нет, ничто не отделит меня от любви к моему Христу и к моему духовному отцу. Потому что с тех пор, как я доверил всю заботу игуменства моему ученику Арсению и рассудил, чтобы он вместо меня стоял бы во главе братии, я всецело, находясь там, стал вне дел и моих трудов… И так как я из-за правды был изгнан … я больше другой раз не вернусь туда, пока нахожусь в живых». После всех бурных событий и потрясений святой Симеон Новый Богослов вернулся в монастырь святой Марины, где и провел остаток земной жизни в окружении своих учеников. Духовная жизнь преподобного Симеона Нового Богослова никогда не ослабевала – он пострадал за правду Божию, но имел многие духовные дары, являясь истинным философом и поэтом Святого Духа, он обрел прозорливость, дар пророчества и чудотворений – исцелил от тяжкого недуга игумению и юношу, который не мог есть пищу, вернул здоровье парализованному мальчику, пролежавшему четыре года, с молитвой помазав его маслом от лампады при иконе святой Марины, исцелил одного из друзей своих, который пережил инсульт и лицо которого так перекосилось, что он не мог открыть рта. Как и преподобный Исаак Сирин, святой Симеон Новый Богослов обладал милующим сердцем, его душу охватывало великое сострадание всякий раз, когда он видел страждущего человека. В последний период своей жизни святой Симеон Новый Богослов написал большую часть своих «Божественных Гимнов», которые начал писать по вдохновению от Святого Духа еще в начале своего иноческого пути, будучи молодым монахом в монастыре святого Маманта. Возвышенная душа святого Симеона Нового Богослова дышала веяниями Святого Духа, сердце его воспламенялось молитвой, а в устах звучали огненные речи – он видел Божественные видения и излагал вдохновенные «Божественные Гимны», а также свои апологетические и полемические «Слова», столь проникновенные и исполненные глубокой духовной мудрости.
В конце своей земной жизни Симеон Новый Богослов тяжело заболел и тело его истончилось до крайности и уже не мог совершать Божественную Литургию, но продолжал причащаться каждый день. В преддверии своей кончины он предсказал ученикам своим день своей смерти: «Что вы меня оплакиваете, в пятый индиктион вы меня, умершего, покроете гробом и в пятый же индиктион вы меня снова увидите, выходящего из гроба и пребывающего с вами, меня любящими». По рассказу Никиты Стифата: «когда наступил определенный заранее день 12 марта, приснопамятный, причастившись пречистых Христовых тайн, как у него был обычай, ежедневно, и аминь сказав, повелел своим ученикам петь надгробные песнопения. Так они пели с возженными светильниками и слезящимися глазами… Посредине песнопения, скрестив руки и всего себя почтительно собрав и: «В руки Твои, Христе Царю, предаю мой дух», – тихо и спокойно сказав, прославленный и многострадальный подвижник Христов, радуясь, изошел из терпеливого и многострадального своего тела… и отошел ко Господу… Прилагается таким образом к праведникам праведник, преподобный к преподобным, к богословам богослов, священномученик и исповедник и великий учитель Церкви Христовой к исповедникам и учителям и священномученикам в подвигах исповедания и исцеления». Возвещая о таинстве Евхаристии и обращаясь к монахам с наставлением о том, как надлежит вести себя во время Божественной Литургии и как следует причащаться Святых Тайн Христовых, святой Симеон Новый Богослов говорил, что для того, чтобы достойно причащаться неизреченных Святых Даров нужно причащаться с разрешения своего духовника, великим трепетом и осознанием того, что мы причащаемся Христу, с сокрушением сердца и слезами покаяния: «Святая святым!»... Итак, что же? Кто не свят, тот и недостоин? Отнюдь. Но кто не исповедует ежедневно тайны сердца своего, кто не являет должное покаяние в них... кто не плачет всегда... тот недостоин. А делающий все это и проводящий жизнь свою в стенаниях и слезах вполне достоин не только в праздник, но и каждый день, хотя и дерзко сказать, с самого начала своего покаяния и обраще¬ния быть в Причастии этих Божественных Тайн». По воззрению преподобного Симеона Нового Богослова в идеале христианин призван каждый день быть в храме и причащаться Святых Тайн Христовых ежедневно, а вся жизнь его должна быть покаянным плачем, благодарственной молитвой и хвалой Богу, иными словами – Божественной Литургией, но на практике ежедневное причащение не может быть рекомендовано каждому верующему, ибо самое главное – приступать к Евхаристии достойно, а те, ко не имеют в себе сокрушенного сердца и благоговейного трепета – страха Божиего, должны воздержаться от причастия Святых Тайн, до тех пор, пока не раскаются в согрешениях и не обратятся к Богу сердцем своим: «Воздержись от Божественных и страшных Тайн... пока не приобретешь внутри себя совершенно твер¬дое отношение к злым делам греха... Когда увидишь, что пришел в такое состояние, тогда приблизься... приобщиться не хлеба и простого вина, но Тела и Крови Божиих и Самого Бога». В возрасте семидесяти трех лет преподобный Симеон Новый Богослов тихо почил, окруженный учениками, которые со слезами на глазах и с зажженными светильниками пели над ним надгробные песнопения. Свершилось таинство смерти – душа святого подвижника отошла к Господу, тело было с молитвами погребено, а по истечению предсказанных прозорливцем тринадцати лет мощи его были торжественно перенесены в Константинополь: «Когда прошли тридцать лет после кончины этого приснопамятного отца, предвозвещается по его пророчеству перенесение его священных останков знаком, неизреченным образом запечатленным». В память о преподобном Симеоне Новом Богослове Православная Церковь торжественно поет: «Яко Света Трисолнечнаго зритель и таинственнаго Богословия сказатель, освященне Симеоне, отче наш, испроси душам нашим просвещения свыше и страстей отгони от нас мглу, яко бо, служитель велий Христов, всем подаеши полезная, преподобне».
В своей жизни преподобный Симеон Новый Богослов явил себя как учитель благочестия и покаяния, пламенный молитвенник и песнопевец, равный преподобному Ефрему Сирину и преподобному Иоанну Дамаскину, как сравнимый со святителем Иоанном Златоустом блестящий проповедник, призывающий к осуществлению в жизни высоких нравственных идеалов Евангелия, как истинный христианский мудрец, подобный святителю Григорию Богослову, как тайнозритель, просвещенный и вдохновенный Святым Духом, всегда верный Священному Преданию, как глубокий знаток Священного Писания, тонко понимающий буквально-исторический и духовно-иносказательный смысл, как церковный мистик, с неслыханной исповедальной откровенность раскрывающий в Гимнах своих тайну своей внутренней духовной жизни – тайну своего личного мистического опыта Богообщения. Живя в эпоху духовно-нравственного упадка Константинопольской Церкви и всей Византии, преподобный Симеон Новый Богослов возвещал, что в основе духовной жизни и Богопознания должен лежать непосредственный мистический опыт Богообщения, а христианство – это возвышенная философия Святого Духа и новая жизнь во Христе – жизнь по заповедям Евангелия, он – вдохновенный певец Святой Троицы и мистического соединения с Богом, указывавший на заоблачную высоту нравственного призвания христиан и возвещавший о том, что высшая цель христианской жизни – это обожение. Все догматическое и нравственное богословие преподобного Симеона Нового Богослова вдохновляется Евангелием и полностью согласно с церковным Преданием, оно проникнуто духом Нового Завета, а он сам – возвышенный и утонченный христианский идеалист и один из величайших православных мистиков, но сам мистицизм его всецело церковен и отличается не только пророческой вдохновенностью и поэтическим лиризмом Псалтыря и Песни Песней, но и трезвомыслием аскетов и подвижников православного Востока. С апостольским рвением преподобный Симеон Новый Богослов провозглашал, что в каждую историческую эпоху благодать Святого Духа осеняет Церковь и одаряет ее святыми подвижниками, а высокие заповеди Евангелия – это не только недостижимый идеал, но и этическая норма жизни для всех христиан – каждый из нас должен всеми силами души стремиться к тому, чтобы исполнить написанное в Евангелии, быть христианином не только на словах, но и на деле, не быть людьми, всецело погрязшими в мирском образе жизни, но возвыситься умом, волей и сердцем – устремить дух свой к горнему и вечному, к Богу. По характеристике архиепископа Василия Кривошеина: «обновитель духовной жизни и подлинный мистик, достигший вершин единения с Богом, преподобный Симеон по справедливости заслужил прозвание Нового Богослова. Оно, может быть, сначала было ему дано противниками, в уничижительном смысле, как неприемлемое для слуха консервативных византийцев, но его с воодушевлением подхватили ученики преподобного Симеона, причем выражение «богослов» понималось ими, как и у большинства греческих святых отцов, не в смысле догматического богословия, выдумывающего новые догматы, но как относящееся к лицу, достигшему вершин созерцания. А прилагательное «новый» означает здесь обновителя апостольской жизни, которая, как он сам говорит, была в значительной степени забыта. Православная Церковь, не разделяя некоторых особенностей и даже, может быть, преувеличений в учении преподобного Симеона Нового Богослова, с любовью чтит его святость и вдохновляется его духовными наставлениями, живительными и по сей день». В историю Вселенской Церкви преподобный Симеон вошел под именем «Нового Богослова», как его именовал преподобный Никита Стифат, автор его Жития, а вслед за ним иные церковные писатели XII–XIV веков. Как церковный мистик, великий подвижник и исихаст, святой Симеон Новый Богослов был широко известен в Византии – Никифор Уединенник составил свое слово «О хранении сердца», куда включил многие святоотеческие тексты – в том числе и отрывки из сочинений преподобного Симеона. Преподобный Григорий Синаит считал святого Симеона Нового Богослова одним из лучших учителей молитвы и безмолвия. Выдающийся византийский писатель и богослов преподобный Григорий Палама упоминает Симеона как «Нового Богослова», называя его творения – «писаниями жизни», новой и вечной евангельской жизни во Христе. Сочинения преподобного Симеона Нового Богослова – прежде всего его Гимны – были переведены на славянский язык и стали известны в монашеских кругах в XIV-XV веках – с этого времени святой Симеон стал одним из самых почитаемых на Руси византиских богословов, его считали равным великим отцам Церкви первых веков христианства. Рассматривая вопрос о влиянии духовного творчества преподобного Симеона Нового Богослова на русское монашество, митрополит Иларион Алфеев писал: «Один из главных возобновителей монашества на Руси, преподобный Сергий Радонежский (1314–1392) состоял в переписке с Константинопольским патриархом Филофеем Коккиным, одним из вождей исихастского движения. Сергия иногда называют «первым русским мистиком»: во всяком случае, он – первый, чья жизнь была пронизана мистикой огня и света до такой степени, что в этом отношении его можно сравнивать с Симеоном Новым Богословом. Жизнь Сергия совпала со временем, когда сочинения Симеона получали распространение среди славян. Не удивительно, что они стали весьма популярны в среде учеников Сергия: некоторые из самых древних славянских рукописей Симеона, датируемые XIV и XV столетиями, хранились в библиотеке Троице-Сергиевой Лавры. Другое подтверждение влияния Симеона на русскую духовность мы находим в том, что на его творения постоянно ссылаются ведущие представители двух противостоящих монашеских групп – так называемые «стяжатели» и «нестяжатели», которые противостояли друг другу на Соборе в 1503 года. Большая часть церковной иерархии, созванной в этом году на Собор, поддержала точку зрения Иосифа Волоколамского (1439–1515) и «стяжателей», но истинным продолжателем исихастской традиции был именно глава «нестяжателей», Нил Сорский (около1433–1508). В своем учении он делал акцент на внутреннем молитвенном опыте, отречении и удалении от мира; в борьбе за возврат монашества к своим первоначальным корням Нил обращался к «Преданию Евангелия, апостолов и Отцов». Неудивительно, что в поисках святоотеческих паралле¬лей своему учению Нил часто обращался к Симеону Новому Богослову, наряду с такими авторами как Ио¬анн Лествичник, Исаак Сирин и Макарий Египетский. Нила Сорского весьма привлекал мистицизм Симеона; так, среди множества цитат из Симеона в монастыр¬ском «Уставе» Нила есть и отрывок из Гимна 13-го: О, чудо!.. Вижу свет, которого не вмещает мир, и, сидя в келлии, вижу внутри нее Творца мира, и беседую с Ним, и люблю Его, и питаюсь единым боговедением и, соединившись с Ним, превосхожу небеса... Господь меня любит и в Самого Себя приемлет, и в объятиях скрывает... Невидимый для ангелов и Неприступный существом мне видится и с моим соединяется существом...». Будучи сам выдающимся мистиком и одним из величайших борцов за сохранение чистоты монашеского предания, Нил Сорский находил опору в духовности Симеона, где акцент также ставится на внутренний опыт и видение Божественного Света… Уже в новое время примеры русских святых показали, что тот исключительный опыт, который был дарован Симеону, продолжает жить в Православной Церкви. Один из таких образцов – преподобный Серафим Саровский (1759–1833), в котором строжайший аскетический подвиг сочетался с исключительными мистическими дарованиями. О нем известно, что он всегда пребывал в радости, сиял Божественным Светом, который порой был виден и его ученикам, когда старец преображался благодатью Святого Духа… Невозможно не привести здесь в качестве параллели к тому, что нам известно о Серафиме Саровском, описание внешнего облика Симеона Нового Богослова в его «Житии», составленном Никитой Стифатом: «Кротость украшала его, жажда Божественной любви и правды, сострадание к ближнему... Его лицо всегда как бы сияло, он всегда был радостен благодаря внутреннему радованию Святого Духа...». Огромное влияние духовное наследие преподобного Симеона Нового Богослова оказало на монашество Афона, а отдельные его тексты вошли в собрание святоотеческих текстов о молитве и трезвении, изданном в 1782 году Макарием Коринфским и Никодимом Святогорцем. С благоговейным почтением к преподобному Симеону Новому Богослову относился Никодим Святогорец, который составил службу в честь византийского святого – вдохновенный литургический текст, проникнутый мистическими темами обожения, Божественного Света и Огня: «Небесный яко воистину подобает имети язык хотящим восхвалити Симеона, небеснаго человека. Сей бо в Дусе зрением несредственне соединився Святому по естеству, свят по причастию бысть; Первому Свету свет вторый наречеся, и по существу Богу бог по благодати содеяся... Любве горя огнем в сердце твоем, весь во изступлении был еси и Богу единому всему, возлюбленному от тебе, срастворился еси, якоже един дух быти с Ним, священнейшее. Желания Божественная имел еси в сердце твоем, святе, яже суть Бога Свет неизреченный, отонудуже богоприятен и обожен весь был еси...». Зная греческий язык, преподобный Паисий Величковский перевел на славянский язык многие сочинения древних подвижников и византийских исихастов – в том числе и избранные «Слова» Симеона Нового Богослова,а кроме того, в то же время были переведены его Гимны и «Житие», написанное преподобным Никитой Стифатом. Высокий мистический опыт преподобного Симеона Нового Богослова – таинственный духовный опыт созерцания Божественного Света и Огня, а также темы безмерности Божественной Любви, молитвы за весь мира и покаянных слез оживают в жизни и писаниях преподобного Силуана Афонского – одного из величайших святых двадцатого века. Необыкновенная, харизматичная и многогранная личность преподобного Симеона Нового Богослова – это драгоценное звено в нерушимой золотой цепи христианских душ, пламенно возлюбивших Христа, озаренных и преображенных Святым Духом, начало этой цепи восходит к апостолам Павлу и Иоанну Богослову, к священномученику Игнатию Богоносцу и трем великим каппадокийцам, к Макарию Египетскому и Исааку Сирину, а от них – через преподобного Симеона – идет к Григорию Паламе, Нилу Сорскому, Серафиму Саровскому, Силуану Афонскому и будущим святым вселенской Православной Церкви, великим светильником веры и наставником в духовной жизни, одним из величайших мистиков и подвижников которой и является святой Симеон, по праву нареченный «Новым Богословом».
Преподобный Симеон Новый Богослов был одним из самых выдающихся византийских писателей и религиозных мыслителей, он оставил обширное литературное наследие, содержащее в себе глубочайшее догматическое, нравственное и мистическое богословие – его перу принадлежат тридцать четыре «Огласительных Слова», три «Богословских Слова», пятнадцать «Нравственных Слов», два «Благодарения», четыре «Послания», «Главы богословские, умозрительные и практические», пятьдесят восемь «Божественных Гимнов» – вершину мистического богословия Симеона и шедевр церковной гимнографии. В «Огласительных Словах», произнесенных во дни своего игуменства и обращенных к монахам, святой Симеон Новый Богослов изложил свои поучения нравственного и мистического характера, это – проповедь о любви и единении с Богом, о покаянии и слезах, очищающих сердце, о борьбе со страстями и воздержании, о посте и молитве, памяти смертной и бдении, о причастии Святому Духу и таинственном осиянии Божественным Светом, а само монашество рассматривается как духовное делание и восхождение на Фавор – к единению с Богом и обожению. В тринадцатом «Огласительном Слове» преподобный Симеон дает мистическое толкование двух церковных песнопений – «Воскресение Христово видевше» и «Бог Господь и явися нам»; задаваясь вопросом – почему мы не поем «Воскресению Христову веровавше» вместо «Воскресение Христово видевше», ведь Христос воскрес тысячу лет назад и момент Его Воскресения никто не видел?», он писал: «Неужели Божественное Писание хочет, чтобы мы лгали? Отнюдь! Напротив, оно побуждает нас говорить истину – о том, что воскресение Христово происходит в каждом из нас, верующих, и не однажды, но так сказать ежечасно, когда Сам Владыка Христос восстает в нас, нося светлые одежды и блистая молниями бессмертия и Божества. Ибо светоносное пришествие Духа показывает нам... Воскресение Владыки, вернее же, да¬рует нам видеть Его Самого воскресшим. Почему мы и говорим: «Бог Господь и явися нам»... Когда это случается с нами благодаря Духу, Христос восставляет нас из мертвых, животворит и дает нам видеть в себе Его, бессмертного и неразрушимого». Три «Богословских Слова» – это три трактата, объединенные одной темой нераздельного единства Святой Троицы и составленные по экзегетическому спору о словах Иисуса Христа – «Отец Мой более Меня» (Ин.;14:28), здесь Симеон Новый Богослов исповедует совечность, единосущность и равночестность Сына, Отца и Святого Духа, с опорой на умозрения святителя Григория Богослова, провозглашает, что богословствовать может не всякий, а только тот, кто удостоился созерцания Бога и просвещен благодатью Святого Духа, дарующего истинное Богопознание и мудрость, а также излагает учение о Божественно Свете – Сам Бог есть Свет и нет в Нем никакой тьмы, Он обитает в свете неприступном. В «Нравственных Словах» излагаются воззрения святого Симеона Нового Богослова о грехопадении Адама и Евы, их потомках и история богоизбранного народа – Израиля, рассматриваются мессианские пророчества Ветхого Завета и тайна искупительной жертвы Иисуса Христа – воплотившегося Бога, Нового Адама и Спасителя мира, проповедуется о Церкви как возвращенном Рае и Царстве Небесном на земле, рассматриваются нравственно-аскетические темы – покаяние и бесстрастие, любовь к Богу, истолковываются некоторые стихи апостола Павла, изображается образ истинного безмолвника и рассказывается о Богопознании и Боговидении. В двух «Благодарениях» преподобный Симеон Новый Богослов на языке вдохновенной, трогательной и проникновенной молитвы к Богу излагает сокровенные тайны своей духовной жизни и ярко описывает свои мистические видения Божественного Света и молитвенные встречи со Христом, это – исповедь поющего сердца. В «Благодарениях» преподобный Симеон Новый Богослов говорит, что сердцевиной веры и основой Богопознания является личный сознательный мистический опыт подвижника: «Откуда я знал, что Ты являешь Себя приходящим к Тебе, еще пребывающим в мире, чтобы я взыскал увидеть Тебя? Откуда я знал, что таковой радости и отрады удостаиваются приемлющие в самих себе свет Твоей благодати? Откуда или как знал я, несчастный, что уверовавшие в Тебя получают Твой Дух Святой? Потому что я считал, что верую в Тебя совершенно, и думал, что обладаю всем, что Ты даруешь боящимся Тебя, ничего совсем не имея, как я этому позже научился на деле. Откуда я знал, Владыка, что Ты, будучи невидимым и невместимым, бываешь видимым и вмещаешься внутри нас?.. Откуда же я знал, Господи, что у меня есть такой Бог, такой Владыка, такой Покровитель, Отец и Брат и Царь, Ты, обедневший ради меня и принявший вид раба? Действительно, мой человеколюбивый Владыка, я никак не знал ничего из всего этого». В «Главах богословских, умозрительных и практических» преподобный Симеон Новый Богослов излагает свои мысли – бесценные жемчужины христианской мудрости, это – своеобразные дневниковые записи подвижника и богослова, своеобразная симфония святоотеческого богословия и аскетики, где с предельной лаконичностью и ясностью излагаются важнейшие догматические и нравственные темы. В своих четырех «Посланиях» преподобный Симеон Новый Богослов раскрывает свои мысли о духовном руководстве, таинствах Церкви и исповеди, а вершиной его духовного творчества являются «Божественные Гимны» – непревзойденное во всей мировой литературе собрание молитвенных излияний и мистических созерцаний, философских и богословских раздумий, изложенных в великолепной поэтической форме со свободными стихотворными размерами и метрикой, не характерной ни для античной классической поэзии, ни для византийской церковной гимнографии, но именно в этих молитвах и песнопениях излагаются самые возвышенные мысли преподобного Симеона, его неизреченные созерцания, задушевные моления и пламенные исповедания, критикуется книжное богословие и любые попытки рационализации веры, возвещается о непостижимой тайне Святой Троицы и воспевается величие, премудрость и благость Всевышнего. По своему литературному стилю многие творения преподобного Симеона Нового Богослова отчасти напоминают сочинения святого Феодора Студита, но если в центре «Оглашений» Студита стояли вопросы аскетического и нравственного богословия, то Симеон во всех творениях своих остается мистиком и созерцателем, если под мистицизмом понимать всецелое устремление души к Богу и сокровенный опыт непосредственного Богообщения, благоговение перед тайной Божией и таинственное созерцание Божественного Света – опыт Боговидения.
По характеристике иеромонаха Пантелеимона Успенского «Божественные Гимны» Симеона Нового Богослова – это лирические излияния религиозных чувств, описания мистических видений и созерцаний, благодарственные моления Богу и благоговейные размышления, песни глубочайшего сокрушения сердца и пламенной любви к Богу, хвалы и благодарения за все Его милости и исповедание неисповедимых путей Его Промысла, исповедь души, написанная в форме отрывочных диалогов, молитв и размышлений, проникнутых глубочайшим сознанием своей греховной и воодушевленных благоговейными чувствами любви и благодарности к Богу: «В Гимнах преподобного Симеона слышится не голос смертного человека, говорящего о земном и по земному, но скорее голос бессмертной и обоженной души, вещающей о жизни сверхземной, равноангельной, небесной и Божественной. Гимны преподобного Симеона это – повесть души, говорящей не совсем обычной человеческой речью, а или покаянными вздохами и стонами или радостными восклицаниями и ликованиями; повесть, написанная не чернилами, а скорее слезами, слезами то скорби и сокрушения, то радости и блаженства в Боге; повесть, записанная не на свитке только, но глубоко начертанная и запечатленная в уме, сердце и воле ее автора. Гимны преподобного Симеона изображают историю души, от тьмы грехов восшедшей к Божественному свету, из глубины падения поднявшейся до высоты обожения. Гимны преподобного Симеона это летопись души, повествующей о том, как она очистилась от страстей и пороков, убедилась слезами и покаянием, всецело соединилась с Богом, уневестилась Христу, приобщилась Его Божественной славы и в Нем нашла упокоение и блаженство. В Гимнах преподобного Симеона описано и запечатлелось как бы дыхание или трепетное биение души чистой, святой, бесстрастной, Божественной, души, уязвленной любовью ко Христу и истаивающей от нее, воспламененной Божественным огнем и горящей внутри, непрестанно жаждущей воды живой, ненасытно алчущей хлеба небесного, постоянно влекущейся горе, к небу, к Божественному свету и к Богу. Автор Божественных Гимнов – не человек, сидящий в юдоли земной и поющий скучные песни земли, но как бы орел, то высоко парящий над земными высотами, едва касаясь их крыльями, то далеко улетающий в необозримую заоблачную синеву небес и оттуда приносящий небесные мотивы и песни. Как Моисей с горы Синай или как какой-либо небожитель с высоты небес, преподобный Симеон вещает в своих Гимнах о том, что не видится телесными очами, не слышится чувственными ушами, не обнимается человеческими понятиями и словами и не вмещается рассудочным мышлением; но что превышает всякие представления и понятия, всякий ум и речь и что познается только опытом: созерцается мысленными очами, воспринимается духовными чувствами, познается очистившимся и облагодатствованным умом и выражается в словах только отчасти. Преподобный Симеон пытался сказать в Гимнах нечто о порядках не земного бытия и земных отношений, а о потустороннем, горнем мире, куда он проникал отчасти, еще живя на земле во плоти, о Бытии безусловном, вечном, Божественном, о жизни бесстрастных и равноангельных мужей и бесплотных сил, о жизни духоносцев, о вещах небесных, таинственных и неизреченных, о том, чего око не видело, ухо не слышало и что на сердце человеческое не всходило (1 Кор.;2:9), и что поэтому совершенно непостижимо для нас, изумительно и странно. Преподобный Симеон своими Гимнами отрывает нашу мысль от земли, от видимого мира и возводит ее на небеса, в какой-то иной мир, потусторонний, невидимый; изводит ее из тела, из обыденной обстановки греховной, страстной человеческой жизни и возносит в область Духа, в неведомую нам область каких-то иных явлений, в благодатную атмосферу чистоты, святости, бесстрастия и Божественного света. В Гимнах Симеона раскрываются перед читателем как бы те глубины Божественного ведения, которые испытует лишь Дух Божий и заглянуть в которые, даже на мгновение, не безопасно для ограниченного и слабого человеческого мышления. В Божественных гимнах преподобного Симеона такая отрешенность от мира, такая одухотворенность, такая глубина духовного ведения, такая головокружительная высота совершенства, до которых едва ли когда еще достигал человек». Испытав высочайший мистический опыт Боговидения и вдохновляемый Святым Духом, преподобный Симеон Новый Богослов брался за перо и на языке церковной поэзии излагал свое высокие молитвенные переживая и созерцания, благоговейные думы и опыт блаженного общения с Богом, который он не мог оставить под покровом молчания, но подобно пророку Иеремии, чувствовал в себе огненное веяние Духа Божиего, побуждающего его творить во славу Христа и Его святой Церкви: «И хотел я молчать (о если бы я мог!), но страшное чудо возбуждает сердце мое и отверзает оскверненные уста мои. Говорить и писать даже и не хотящего меня заставляет Тот, Кто воссиял ныне в моем мрачном сердце, Кто показал мне дивные дела, которых не видели очи, Кто снисшел в меня». «Внутри меня, горит как бы огонь, и я не могу молчать, не вынося великого бремени даров Твоих. Ты, сотворивший птиц, щебечущих разными голосами, даруй и мне недостойному слово, дабы всем письменно и не письменно поведал я о том, что Ты соделал на мне по беспредельной милости и по одному человеколюбию Твоему. Ибо превыше ума, страшно и велико то, что подал Ты мне страннику, неученому, нищему». Вся мистическая поэзия преподобного Симеона Нового Богослова проникнута библейскими аллюзиями, цитатами, образами и сюжетами, а священная история Библии претворяется в историю его личной и сокровенной духовной жизни:
Кто перешел тот темный воздух,
Который Давид называет стеной,
А Отцы назвали «житейским морем»,
Тот вступил в пристань,
В которой он обретает всякое благо.
Ибо там рай, там древо жизни,
Там сладкий хлеб, там Божественное питие,
Там неисчерпаемое богатство дарований.
Там купина горит, не сгорая,
И обувь тотчас с ног моих спадает.
Там расступается море, и я прохожу один
И вижу врагов, потопляемых в водах.
Там созерцаю я древо, в мое сердце
Бросаемое, и все горькое претворяется в сладкое.
Там обрел я скалу, источающую мед...
Там ел я манну – хлеб ангельский,
И не возжелал больше ничего человеческого.
Там увидел я сухой жезл Ааронов процветшим
И изумился чудесам Божиим.
Со всей огненностью своего духа и слова преподобный Симеон Новый Богослов обрушивался на тех людей, которые ностальгировали «по славному прошлому Церкви» и считали, что святость и высокий опыт Богообщения были возможны в древности, а ныне – стали невозможны: Многие каждый день говорят, а мы слышим их говорящими: «Если бы мы жили во дни апостолов и удостоились, как они, видеть Христа, то и мы стали бы святыми, как они»... Так говорят те, что грубее других. А что же более благочестивые? «Если бы, – говорят, – мы жили во времена святых отцов, то подвизались бы и мы. Ибо видя доброе их жительство и подвиги их, мы бы соревновались с ними. Ныне же, вращаясь среди ленивых и нерадивых, мы вместе с ними отводимся от истинного пути и погибаем». Возражая на эти лукавые умонастроения, преподобный Симеон Новый Богослов говорил, что историческая эпоха не определяет человека, ибо каждый из нас – свободная и самоопределяющаяся личность, наделенная умом, волей и совестью, более того – наше положение во много раз лучше, чем у древних святых – особенно у тех, кто жил во времена Христа, ибо во дни Его земной жизни не многие увидели истинного Мессию в Иисусе из Назарета, Который ел с мытарями и грешниками, в то время как в наши дни Он прославлен на весь мир как вочеловечившийся Бог Слово и Сын Бога Живого, Ему поклоняются властители и целые народы. Во времена первых святых Церковь столкнулась с кровавыми гонениями и многие христиане стали мучениками исповедниками, как священномученики Игнатий Богоносец и Поликарп Смирнский, а во дни Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста разворачивалась напряженная и драматичная догматическая борьба с лжеучителями за чистоту Православия. Преподобный Симеон Новый Богослов говорил, что в прошлом Церкви приходилось бороться со многими еретиками – Арием, Македонием, Савеллием, Аполлинарием и Несторием, но и ныне существует опасная ересь и богохульство, гласящее что в наши дни мы не можем жить по заповедям Евангелия и стать подобными святым отцам древности, просветиться, принять благодать Святого Духа и через Него узреть Сына с Отцом в сиянии Их величия и славы. С апостольской ревностью Симеон Новый Богослов возвещал, что каждый человек призван к святости и высшему совершенству – обожению, путь к которому – вера во Святую Троицу и жизнь по заповедям Евангелия, он ощущал себя защитником церковного Предания – звеном в ее «золотой цепи», которая не может быть разорвана, ибо Сам Христос таинственно пребывает с Церковью до скончания мира и врата адовы не одолеют ее: «Святая Троица, через всех простирающаяся от первых до последних, как от чьей-либо головы до ног, собирает всех и сочетает... Ибо святые, приходящие из рода в род... сочетаются с предшествующими по времени святыми, озаряются подобно тем... и становятся некоей золотой цепью, в которой каждый из них – отдельное звено, соединяющееся с предыдущими через веру, дела и любовь, так что они составляют в едином Боге единую цепь, которая не может быть легко разорвана». Во дни своей монашеской жизни преподобный Симеон Новый Богослов каждый день посещал храм, молился со слезами и сокрушенным сердцем, причащался Святых Тайн Христовых, а круг его келейного чтения включал в себя Священное Писание, духовно-аскетическую, богословскую и агиографическую литературу. По словам Никиты Стифата святой Симеон Новый Богослов любил мудрость и ревностно предавался чтению – он читал «Лествицу» преподобного Иоанна Синайского и сочинения Марка Подвижника и Диодоха Фотикийского, жития древних святых и книги богословские, из которых он «приобрел знание апостольских канонов и преданий, и точное знание догматов» – он изучал творения святителя Григория Богослова и святителя Иоанна Златоуста, святого Григория Ниского и сятителя Василия Великого, преподобного Максима Исповедника и святого Дионисия Ареопагита, преподобного Макария Египетского и преподобного Исаака Сирина, святого Иоанна Дамаскина, преподобного Ефрема Сирина и святого Феодора Студита. Для преподобного Симеона Нового Богослова Библия – это святыня веры и Божественное Откровение, он пламенно любил и прекрасно знал Священное Писание, призывал с молитвой и благоговением исследовать Слово Божие и говорил о великой пользе чтения Библии для души: «Ничто другое так не полезно для души, избравшей своим занятием размышлять о законе Господнем день и ночь (Пс.;1:2), как исследование Писаний. Ибо в них сокрыто разумение Духа благодати». В своих наставлениях святой Симеон Новый Богослов советовал монахам ежедневно молиться, участвовать в богослужениях и читать Библию три раза в день – после утрени, после завтрака и перед вечерней молитвой, а сам он постоянно читал Священное Писание перед утреней и Божественной Литургией, а также с раннего вечера и до полуночи. В монашеской традиции Православной Церкви Священное Писание – источник мудрости и вдохновения, его не только читают и истолковывают, но и заучивают наизусть, оно – руководство к духовной жизни, ибо написанное в Евангелие следует исполнить, а исполняющий заповеди – стяжает благодать Святого Духа и просвещается Им, начиная понимать Слово Божие возвышенно и духовно. По рассуждению Симеона Нового Богослова, во время чтения Библии нужно «вглядываться в самого себя, рассматривая и изучая свою душу, как в зеркале», чтобы увидеть себя и жизнь свою в свете правды Божьей, раскаяться в грехах своих и воззвать к Богу с молитвой, обрести истинный смысл жизни и жить новой жизнью во Христе. По справедливому замечанию митрополита Илариона Алфеева: «преподобный Симеон Симеон Новый Богослов всегда отрицал такой подход к Писанию, который мы сегодня называем историко-критическим. Для него Библия – не объект критического анализа, но результат пророческого вдохновения, пролагающего путь к еще более глубокой вере… Симеон подвергает уничтожающей критике светских ученых, дерзающих браться за толкование Писания, не имея в душе Божественной благодати». По воззрению преподобного Симеона Нового Богослова постичь смысл Библии можно только через обретение благодати Святого Духа, а те, кто «бесстыдно бросаются истолковывать богодухновенные Писания и возлагают на себя достоинство учителя на основании одного лишь лжеименного знания» ответят за гордыню свою и искажение Священного Писания на Суде Господнем. Как тонкий знаток Слова Божиего и хранитель церковного Предания, святой Симеон Новый Богослов соединял два подхода к толкованию Библии – александрийский и антиохийский в единой монашеско-литургической и мистической экзегезе – он различал в Священном Писании букву и дух, а также пояснял, что одно в Библии нужно понимать буквально и исторически, иное, сказанное в притчах, – аллегорически, при это не следует отвергать таинственный смысл стихов Библии, равно как нельзя и злоупотреблять иносказательным методом. По рассудительному умозаключению Симеона Нового Богослова буквальный смысл Библии – это отправная точка всего толкования, поэтому нельзя отвергать буквальный смысл Слова Божиего и впаать в чрезмерный аллегоризм, но, вместе с тем, человек призван возвышать свой ум до постижения ее духа и смысла, при этом понимании Священного Писания связано с духовной жизнью человека и состоянием его души. По образному выражению Симеона Нового Богослова правильное понимание Библии – запертый сундук, открыть который возможно лишь двумя ключами – исполнением заповедей и Божественной благодатью, первое – во власти человека, а второе – во власти Бога, а потому – постижение смысла Священного Писания синергитично, оно основано на сотрудничестве человека с Богом, ибо без Духа Истины и Откровения даже величайший мудрец мира сего не в силах обрести истинное знание тайн Писания. «Духовное познание, подобно некоему дому, построенному посреди светского и языческого знания, в котором хранится, как твердый и отовсюду запертый сундук, знание боговдохновенных Писаний, и в нем, в качестве сокровища, неизреченное богатство. Никто из входящих в дом не сможет никогда его увидеть, если, конечно, сундук не будет им открыт. Но он не может быть открыт никогда человеческой мудростью. Но даже как если человек, взяв весь этот сундук на свои плечи, будет его носить, он не знает положенного в нем сокровища, так если человек прочтет и будет говорить наизусть, как будто один псалом, все Писания, он не знает скрытого в них дара Святого Духа. Потому что ни то, что в сундуке, посредством сундука, ни то, что в Писании, посредством Писания, делается явным. Подразумевай под сундуком Христово Евангелие и остальные Божественные Писания, имеющие в себе запертою и запечатанною вечную жизнь и вместе с нею неизреченные и чувственными глазами невидимые вечные блага… Под человеком же, взявшим сундук, предполагай того, кто выучил наизусть и всегда имеет на устах все Писания. Он носит их, как в сундуке, имеющем заповеди Божии, в памяти души, как драгоценные камни, в коих находится вечная жизнь». «То, что запечатано и заперто, невидимо и неизвестно для всех людей, раскрываемо же только Святым Духом, и таким образом открываемое и становящееся нам видимым и известным, как смогут это узнать или увидеть или хотя бы несколько понять те, кто говорит, что никогда не познал в самом себе присутствия, осияния, просвещения, вселения Святого Духа?». «Ибо Божественное, а также то, что относится к Божественному, передается на письме и прочитывается всеми, но открывается оно только тем, кто горячо кается и кто через искреннее покаяние прекрасным образом очищается... Им открываются глубины Духа, и от них изливается слово Божественной мудрости и знания... Для прочих же все это остается неизвестным и сокрытым, и никоим образом не открывается Тем, Кто отверзает ум верных для уразумения Писаний». С точки зрения преподобного Симеона Нового Богослова в основе Богопознания лежит не книжная мудрость – одно чтение Библии не делает нас мудрецами и боговидцами – но подвижническая жизнь и мистический опыт Богообщения, действие Святого Духа и видение Христа во славе, но чтобы удостоится чести Боговидения нужно очистить сердце свое от страстей и иметь веру и смиренномудрие, нужно исповедовать догматы Вселенской Церкви и проверять каждую мысль свою церковным Преданием, соблюдать заповеди Евангелия и стяжать Дух Божий. Святой Дух открывает сокровенный смысл Священного Писания своему подвижнику и человек, стяжавший благодать Божию, становится сам живой книгой Божиих тайн и мудрости: «Познавательно стяжавший в себе Бога, дающего людям познание, прочитал все Святое Писание и собрал весь плод пользы от чтения и уже не будет более нуждаться в чтении книг. Почему так? Потому что обладающий как собеседником Тем, Кто вдохновил написавших Божественные Писания, и посвящаемый Им в сокрытые неизреченные тайны сам будет для других богодухновенной книгой, содержащей новые и ветхие тайны, написанные в ней перстом Божиим, как все совершивший и почивший в Боге, первоначальном совершенстве, от всех своих дел».
Познание сокровенных тайн Божиих приобретается не ученостью и мирской мудростью, а пламенной верой, действующей любовью, добродетельной жизнью и благодатью Святого Духа, «ибо если бы посредством образования и учения давалось бы нам … познание истинной премудрости и знания Бога, какая была бы нужда в вере, или в Божественном крещении, или в причащении самих тайн? Никакой, несомненно!». «Ибо кто из людей на земле, мудрых или риторов, или кто другой из ученых, кроме как из очищенных умом крайней философией и подвигом и поистине имеющих обученными душевные ощущения, смог бы познать без откровения свыше, от Господа, одной человеческой мудростью, сокровенные тайны Божии, которые открываются посредством умного созерцания, действуемого Божественным Духом в тех, кому дано и всегда дается познавать это благодатию свыше». Не только светские науки и мирская философия, но и чтение Библии и писаний святых отцов Церкви не дат человеку премудрости Божией и не возведет его к Богопознанию, если он не будет очищать сердце свое от страстей и соблюдать заповеди Евангелия, не обретет смиренномудрие и не стяжает благодать Святого Духа, просвещающего всех святых, Он – единственный источник христианского познания: премудрость Божию «верные получают посредством разнообразных знамений, загадок, зеркал, тайных и невыразимых энергий, Божественных откровений, неярких осияний, созерцания слов творения и посредством многого другого… Но не только это, а Бог извещает их, как апостолов, посланием и пришествием Святого Духа. И они просвещаются более совершенно и научаются светом, как неизречен и невыразим … Бог, вечен и непостижим. Ибо всякому знанию и познанию … усыновлению и самому … знанию тайн Христа и знанию тайны Его о нас строительства и, одним словом, всему тому, что неверные не знают, а мы, удостоившиеся быть верными, можем знать, мыслить и говорить, всему этому мы научаемся посредством одного Духа». «Наш ум, во всяком случае, нуждается в ком-нибудь, кто возвел бы его на небо и указал бы тамошние видения ему и открыл бы тайны Божии. Потому что, как невозможно птице без крыл взлететь на высоту, так и уму человеческому взойти туда, откуда он упал, если он не будет иметь предшествующего ему и возводящего его». С грустью в сердце преподобный Симеон Новый Богослов сокрушался о тех, кто дерзают богословствовать не имея духовного опыта и не познав Бога: «Мне удивляться приходится большинству людей, которые, прежде чем родиться от Бога и стать Его чадами, не трепещут богословствовать и говорить о Боге. Вот почему, когда слышу некоторых из них философствующими и нечисто богословствующими о божественных и недостижимых вещах и объясняющих то, что к Нему относится и что Его касается, без вразумляющего Духа, мой дух трепещет, и я как бы становлюсь вне себя, помышляя и рассматривая недоступность для всех Божества, и как, не зная, что у нас под ногами и в нас самих, мы охотно философствуем, по отсутствию страха Божия и по дерзости, о недоступных нам вещах. И делаем это, будучи пустыми от Духа, просвещающего нас в этом или развивающего познание, и тем, что говорим о Боге, согрешаем». «Нам должно прежде перейти от смерти к жизни, и затем принять в самих себя свыше семя живого Бога и быть рожденными Им, так, чтобы стать Его чадами и привлечь Дух во внутренности и, будучи просвещаемыми таким образом, возвещать о Боге, поскольку это возможно и поскольку мы освещаемся Богом». По убеждению святого Симеона Нового Богослова без благодати Святого Духа и созерцания вечного света Истины нельзя познать Бога: «Ибо если Бог положил мрак и тьму сокрытием Своих тайн и каждый нуждается во множестве света Пресвятого Духа для познания скрытых Его тайн, как ты, еще не став жилищем Божественного света, исследуешь то, чему не имел силы научиться, будучи еще несовершенным и непросвещенным?». С молитвенным изумлением заявляя, что тайна Библии неисчерпаема, а от познания ее буквы нужно обратиться к постижению ее духа и смысла, Симеон Новый Богослов горько сетовал на том, что многие берутся толковать Библию, но мало тех, кто имеет благодать Духа Божиего и постигает тайны Писания в лучах Божественного Света Истины. По заветной мысли святого Симеона Нового Богослова для начала нужно усердно и внимательно, с молитвой и размышлением читать Библию, вникая в ее букву, затем – прилагать ее текст к себе и исполнять написанное, далее – через соблюдение заповедей Евангелия человек начинает глубже постигать духовный и нравственный смысл Слова Божиго, а в завершении – Сам Господь благодатью Святого Духа через приобщение к Божественному Свету просвещает человека и дарует ему познать самое сокровенное – дух Священного Писания. Как толкователь библейских текстов Симеон Новый Богослов в двух своих «Огласительных Словах» истолковал заповеди блаженства, которые он понимал как истинную философию христианской жизни и лестницу духовных совершенств, возводящую нас от земли к небесам: 1) нищие духом – это те, кто обрели смирение и незлобие, прощают обидчиков своих и не надмеваются в сердце своем; 2) плачущие – те, кто плачут о грехах своих непрестанно и о разлуке с Богом; 3) кроткие – те, кто угасили слезным плачем своим пламя гнева; 4) алчущие правды – это жаждущие общения с Богом и слов правды Его; 5) милостивые – те, кто полны сострадания и любви ко всем страждущим и обездоленным, защитники вдов и сирот, молитвенники за весь мир и за каждую душу; 6) чистые сердцем – созерцатели славы Господней и сияния Его Божественного Света, они зрят Бога, сокрытого в сердцах их и радуются о Нем и живут по заповедям Его; 7) миротворцы – те, кто имеют мир с Богом и удостаиваются чести называться сынами Божиими; 8) с радостью переносящие гонения и скорби за Христа – это мученики и исповедники Его; 9) на вершине духовной лестницы стоит Сам Господь: «Поднявшись туда, мы увидим Его, насколько это возможно человеку, и получим из Его рук Царствие Небесное». В своем толковании стихов Священного Писания святой Симеон Новый Богослов вникал в букву, а затем восходил к постижению ее духа, используя как буквально-исторический, так и нравственно-аллегорический методы, а от аллегории возвышаясь до мистической типологии. Для преподобного Симеона Нового Богослова Ветхий Завет был всего лишь тенью Нового Завета, а Новый Завет – тень грядущего Царства Небесного; отсюда – типологическое толкование ветхозаветных сюжетов и образов: Ноев Ков¬чег – символ Пресвятой Богородицы, а Ной – прообраз Иисуса Христа, престарелый Исаак, который не смог узнать своего сына Иакова – символ духовной слепоты, Египет символизирует суетную мирскую жизнь и «тьму страстей», исход – избавление от страстей, а путеводитель и духовный вождь Моисей прообразует Христа Спасителя, земля обетованная и сосуд с манной – прообразы Девы Марии, восхождение Моисея на вершину горы Синай – символ духовного восхождения к Богу и созерцания славы Бога, сокрытого во мраке непостижимости, вода, изведенная Моисеем из скалы, есть прообраз благодати Христа, переход через Чермное море есть прообраз таинства крещения, манна, которую Господь ниспослал Израилю, символизирует Евхаристию, расцветший жезл Аарона – прообраз Честного и Животворящего Креста. Сюжеты и образы Нового Завета толкуются Симеоном Новым Богословом не только буквально-исторически, но и духовно-анагогически: блудница, пришедшая ко Христу с алавастровым сосудом мира символизирует подвижника, который должен возлюбить Христа всем сердцем и омывать Его ноги слезами покаяния; пребывание апостолов в комнате с закрытыми дверьми – образ жизни монаха, затворившегося в своей келье; мытарь, оставивший свой ящик с деньгами и последовавший за Христом Спасителем – образ грешника, который отверг сребролюбие и начал жить новой духов¬ной жизнью во Христе. В толковании преподобного Симеона Нового Богослова события Ветхого Завета прообразуют события Нового Завета, вся Библия рассматривается как история взаимоотношений между Богом и людьми, а между библейскими персонажами и своей личной духовной жизнью и мистическим опытом Богообщения, святой Симеон проводит многочисленные, яркие и поэтические параллели:
Илия был взят на огненной колеснице,
И прежде него Енох...
Но что это в сравнении с тем, что происходит в нас?
Как вообще может сравниться тень с истиной?..
Итак, что такое огненная колесница, взявшая Илию,
Что такое преложение Еноха в сравнении с этим?
Думаю: как море, разделенное некогда жезлом,
И манна, сошедшая с небес, были только образом
И символами истины:
Море – Крещения, а манна – Спасителя;
Точно так же и то суть только символы и образ этого,
Имеющего несравненное превосходство и слав.
В учении о Богопознании преподобный Симеон Новый Богослов вслед за предшествующими святыми отцами Церкви от святителя Григория Богослова и святого Дионисия Ареопагита до преподобного Максима Исповедника и святого Иоанна Дамаскина различает в Боге Его природу и волю, а также сочетает апофатическое и катафатическое богословие – учит, что по сокровенной Сущности Своей Господь непостижим и запределен – Бог выше всякого имени, но по нетварным и вечным энергиям Своим Он дает постичь Себя и Сам открывает Себя миру, а Его высшее имя – Любовь, ибо Бог есть Любовь по предвечному образу бытия Своего. В молитвенных Гимнах своих Симеон Новый Богослов говорит, что Любовь – это более чем имя Божие, это – тайна самой Божественной Сущности, ибо Господь есть не самозамкнутая в Себе монада, а от вечности Святая Троица, где каждое Лицо – Любящий, Любимый и сама Любовь. Исповедуя веру в Святую Троицу, Симеон Новый Богослов восклицает: «О Троица, Творец вселенной, о Бог мой единственнейший, Чья природа неописуема, Чья слава непостижима, дела неизъяснимы, сущность неизменна». «Боже всяческих, поклоняемый в Троице ипостасей и единстве сущности». Тайна единосущной и нераздельной Святой Троицы и сверхсущностного бытия единого Бога в трех Лицах – за гранью нашего понимания и имеет непостижимый и неизреченный характер: «Что касается небытийного бытия Божия, рождения без зачатия, ипостаси неипостасной, сверсущностного существования и не знаю еще чего… то совершенно невозможно изложить, выразить и понять свойства сверхсущностной Божественной природы, и человеческий разум не в силах их постичь». Следуя святоотеческому богословию, святой Симеон Новый Богослов писал, что Бог выше всего сотворенного Им мир – выше всего земного и небесного, духовного и чувственного, зримого и незримого, Он «превыше мысленных сущностей – Ангелов, ибо и они суть Его творение», а Сущность Его неизреченна и непостижима для людей и Ангелов – между Богом и всеми тварными созданиями лежит онтологическая пропасть, «ибо Бог нетварен, а мы все сотворены… Он – Дух превыше всякого духа как Создатель всех духов и их Владыка, мы же – плоть, взятая из пыли, земная сущность». «Скажи мне, разве можно сравнивать тень и подлинную вещь или дух служебный и рабский с Духом Владыки, Вседержителя и Бога, Который утверждает и укрепляет всякую тварную сущность». Бог «неуловим, нетварен, невидим, безначален, и невещественен, Он вне всех вещественных и невещественных творений, видимых и невидимых, Он вне всех этих творений по природе и по власти Своей». Вслед за святителем Василием Великим святой Симеон Новый Богослов говорил о том, что мы не в силах постичь даже сущность сотворенных созданий, не говоря о Сущности невместимого небесами и землей Бога: «Как может выдержать природу этого невыносимого пламени душа, полная терний, страстей и греха? Как вместит она сущность, нигде невместимую? Как, будучи мраком, сольется с неприступным светом и не исчезнет от Его присутствия?». Преподобный Симеон Новый Богослов называет неименуемую и непостижимую Сущность Божию – «абсолютно сокровенной сущностью» и воспевает ее в возвышенных песнопениях: «О, непорочная природа, сокровенная сущность, человеколюбие, неведомое большинству людей, милость, невидимая для безрассудно живущих, сущность неизменная, нераздельная, трисвятая». «Если творение познает Творца и каков Он есть, поймет Его всего и будет иметь силу сказать это словом и написать, то дело стало сильнее Сотворившего его». «Как можно было бы назвать Творца всего? Потому что имена, и вещи, и слова, все они произошли повелением Бога, ибо Он дал имена творениям и каждой вещи ее собственное название. Но не всем Сам, а дал творениям власть в свою очередь давать имена творениям, и каждое называет и называется другим именем, но имя Его нам еще не стало известным, если только не сущий неизреченный Бог, как Он сказал. Итак, если Он неизречен, если не имеет имени, если Он невидим, если сокровен, если неприступен, если един выше слова, выше помышления не только человеческого, но и самого помышления невещественных умов – ибо Он положил тьму сокрытием, – и все остальное находится во тьме, Он един, как свет, вне тьмы, как относительно Его ты вводишь примышление или где ты видел Его разделенного на деле?». Как и святой Дионисия Ареопагит, преподобный Симеон Новый Богослов говорит, что Бог выше всякой сущности и называет Его «сверхсущностным» – Сущим и Непостижимым: «Если Ты поистине совершенно неизъясним, невидим, неприступен, непостижим и бестелесен, неосязаем и вовсе неуловим, Спасителю, то как посмеем дать Тебе имя, как дерзнем называть Тебя хотя бы какой-то сущностью какого-то рода? Ведь поистине в Тебе, о Боже мой, нет ничего тварного». «Божественная и нетварная сверхсущностная природа зовется сверхсущностной, ибо она превыше сущности всех творений, но она сущностна и превыше всякой сущности бытийна и по природе несопоставима с тварной ипостасью. Как назвать неописуемую ипостась?». По сокровенной Сущности Своей Господь запределен всему сотворенному миру – Он есть Всевышний: «Ты весь наполняешь все, и весь вне всего; Ты – превыше всех вещей, Владыко, превыше всякой сущности, превыше самой природы, превыше всех веков, превыше всякого света, Спасителю!». В молениях к Иисусу Христу святой Симеон Новый Богослов с трепетом восклицает: «Сам сверхсущностный, нетварный прежде, Ты воспринял плоть и стал для меня видим как тварный». По неизмеримому совершенству Своему Бог выше всего существующего, Он непостижим по природе Своей для всех тварных созданий, а вечность – одно из непостижимых и неизъяснимых для нас свойств Божиих – как вечность невозможно охватить умом, так и Сущность Божию нельзя постичь мыслью и наименовать – изречь в слове: «Божественное естество, будучи недоступным, ясно, что непостижимо, а непостижимое совершенно невыразимо… Кто, следовательно, из людей или Ангелов будет иметь силу истолковать Невидимого и Непостижимого? Никто, никоим образом! Ибо Ничто никогда не может быть помыслено человеческим помышлением и обозначено именем». «Бог был безначальным, Он есть начало всех и будет вечно, в беспредельные и бесконечные века, неприступным, невидимым, невыразимым, неизреченным, непостижимым для всех, Им созданных». «Бог, будучи выше всякого именуемого имени и слова и глагола, находится выше всего и превосходит постижение всякого ума, будучи ничем».
Размышляя о неизреченных глаголах, которые услышал апостол Павел, вознесенный на третье небо, Симеон Новый Богослов пояснял: «Неизреченные слова, о которых божественный Павел говорит, что их слышал, не являются чем-нибудь другим … как, несомненно, таинственными и воистину невыразимыми, посредством осияния Святого Духа, созерцаниями и сверхвеликолепными непознаваемыми знаниями, то есть несозерцаемыми созерцаниями сверхсветлой и сверхневедомой Славы и Божества Сына и Слова Божия; каковые, открываемые достойным более выразительно и ясно, показываются неслышными слушаниями незвучащих слов, постижением в непостижимости непостижимых вещей». «Глагол Божий и слово Его … невыразимы всецело человеческим языком и совершенно невместимы для плотского слуха. Не только это, но и в чувство его не могут прийти, так как чувство не в силах почувствовать то, что выше чувства». По рассуждению святого Симеона Нового Богослова Бог недоступен тем, кто ищет Его как нечто вещественное, ибо Бог есть Абсолютный Дух: «Бог для тех, кто смотрит телесно, нигде не находится, ибо Он невидим, а для мыслящих духовно Он везде, ибо Он присутствует, ибо Он во всем и вне всего. В этом Он и близок боящимся Его, и далеко от грешных спасение Его». Познание Бога есть восхождение выше всякого знания – к апофатическому исповеданию непостижимой Святой Троицы и созерцанию света славы, которую нельзя изречь – это нужно пережить: «Увеличение познания Бога становится причиною и виною незнания всего другого и даже Самого Бога. И обилие Его осияния есть всецелое невидение, и выше чувства сверхсовершенное чувство есть нечувствие всего, вне его находящегося. Ибо чувство, не знающее, какое, и где, и как, и что в нем находится, и не имеющее силы это узнать или понять совершенно, как будет чувством? И не скорее ли те вещи выше чувства, а ум в чувстве своей немощи окажется бесчувственным к тому, что выше чувства? Ибо то, что глаз не видел и ухо не слышало и на сердце человека не взошло, как подпадет под чувство?» . Как и преподобный Иоанн Дамаскин, святой Симеон Новый Богослов говорит о том, что мы знаем, что Бог есть Сущий, но что Он есть по Сущности Своей – это скрыто от самих Ангелов, а потому мы можем постичь Его только по Его действиям, откровениям и силам: «Послушай о тайнах неизреченного Бога, о тайнах неизреченных, необычайных и совсем странных: Бог есть воистину, действительно есть – это исповедуют все благочестивые, – но Он есть ничто из того, что мы вообще знаем, и ничто из того, что Ангелы знают. И в этом смысле, я говорю, Бог есть ничто, ничто из всего существующего, как Создатель всего, но Он выше всего. Ибо кто мог бы сказать, что есть Бог, дабы возмочь произнести: «Он есть это или, для примера, то?» Я совершенно не знаю, каков Он, какой величины, какого вида или размера. Если я, не зная Бога, каков Он по виду и величине и красоте, каким образом я разъясню Его действия каким образом Он бывает видим, будучи невидимым для всех, каким образом Он сосуществует со всей тварной природой, каким образом Он вселяется во всех святых, каким образом наполняет все и нигде не наполняется, как Он существует выше всего и везде, все это никто не будет иметь вообще силы сказать». С мистическим изумлением преподобный Симеон Новый Богослов говорит, что Бог незрим и недосягаем для нас по Своей неприступной и сокровенной Сущности, но Он соединяется с нами через вечные и нетварные энергии Свои: «Пусть для них Ты Своею сущностью невидим, природою – недосягаем, для меня Ты видим и вполне смешиваешься со мною сущностью Своей природы; ведь они в Тебе не отделены и никак не рассечены, но природа – это Твоя сущность, а сущность – природа». В мистическом соединении с Богом человек может стать выше Ангелов и обожиться, а начало обожения дается в таинстве Евхаристии: «Приобщаясь Твоей Плоти, я приобщаюсь Твоей природе и становлюсь истинно причастником Твоей сущности, общником Божества и более того, став сонаследником Божества в моей плоти, я вижу себя высшим бесплотных, сыном Божиим, как Ты сказал это не Ангелам, а нам, назвав богами: Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы (Пс;81:6)». Размышляя о причастности Божескому естеству, святой Симеон Новый Богослов поясняет, что Бог есть сверхсущностная Святая Троица и в причастии мы становимся не единосущными Богу, ибо Он есть Творец, а мы – Его творение, но озаряемся сиянием Божественного Света – сиянием нетварных и вечных энергий: «Ты, Сущий горе со Отцом и пребывающий с нами не только энергией, как рассуждают некоторые, и не только волей и силой, как думают многие, но и сущностью, если можно осмелиться говорить и мыслить о сущности в Тебе, Единый Бессмертный, Сверхсущностный!.. как дерзнем назвать Тебя сущностью и какого рода и какою». «Господи Боже наш, Отче, Сыне и Душе, Ты обликом безвидный, для созерцания же – прекраснейший, неизъяснимой красотой Своей затмеваешь все зримое, великолепием Ты превыше зрения, Ты превосходишь все… Сущностью сверхсущностный, неведомый и Ангелам. О том, что Ты существуешь, мы знаем благодаря Твоим энергиям… ведь Ты Сам Себя наименовал Богом поистине сущим (Исх;3:14), мы зовем это сущностью, называем ипостасью, ибо несуществующее не имеет ни сущности, ни ипостаси. Вот почему мы дерзновенно именуем Тебя сущностным, говорим, что Ты ипостасен, Ты, Которого никто не видел никогда, Триипостасного Бога, Единое безначальное Начало. Иначе же как посмеем назвать Тебя сущностью или прославлять в Тебе три раздельные Ипостаси?». В самых возвышенных мистических видениях своих преподобный Симеон Новый Богослов ясно различает Сущность и энергии Божества: «Дай мне видеть Лице Твое, Слове, и наслаждаться красотой Твоей несказанной, созерцать и предаваться видению Тебя. Видению неизреченному и незримому, видению страшному, дай мне поведать по крайней мере не о сущности его, а о его энергиях». По великому милосердию Своему непостижимый Бог являет Свою славу созданиям Своим и дает постичь Свое любовь и премудрость, могущество и благость, но и в Боговидении подвижники созерцают лишь отблеск славы Господней: «Ибо Ты – превыше природы, весь Ты – превыше всякой сущности, Ты Бог мой и Создатель, но отблеск Твоей Божественной славы видим нами: это свет простой, свет приятный; как свет она открывается, как свет она, я думаю, соединяется вся с нами, вся целиком, с Твоими рабами, свет, духовно созерцаемый в отдалении, внезапно обретаемый внутри нас». «Бог зрится достойными, но не видим ими вполне, они зрят Его незримо, как один луч солнца, и Он уловим для них, неуловимый по сущности. Видим бывает луч – солнце же, Сам Он, скорее ослепляет, а луч Его уловим для тебя». «О величие неизреченной славы, о преизбыток любви! Содержащий все поселяется внутри тленного и смертного человека, у которого все содержится силою вселившегося в него… О иступляющее ум и непостижимое чудо, непостижимые дела и тайны Бога! Человек сознательно носит в себе Бога, как свет, произведший и создавший всяческая и самого носящего. Он носит Его внутри себя, как сокровище невыразимое, несказанное, бескачественное, бесколичественное, безвидное, невещественное, неначертанное, принявшее образ в невозможной красоте, все простое, как свет, Того, Кто выше всякого света, и сжимая снаружи руки вокруг себя, этот человек ходит посреди нас, не знаемый всеми, кто его окружает. Кто расскажет по достоинству радость такого человека? Чего другого пожелает таковой? Какого царя не будет он более блаженным и славным? Какого властелина большим в высшей степени могущества? Какого или скольких видимых миров не будет он более богатым? Чего не будет хватать когда-либо таковому? Действительно, ничего нигде из благ Божиих». «О чудо! Тотчас, Кого я думал, что Он на небе, я увидел Его внутри меня, я говорю – Тебя, моего Творца и Царя Христа». Всем боголюбивым сердцем своим пламенно желая непрестанно созерцать Бога и пребывать в молитвенном общении с Ним, святой Симеон Новый Богослов горько сетовал на то, что не в силах в полной мере созерцать славу Святой Троицы по причине своего недостоинства: «Ибо видя Тебя, бываю ранен внутри сердца и не имею силы видеть Тебя и не переношу не видеть. Неприступна Твоя красота, неподражаем вид, несравненна Твоя слава, и кто когда-либо видел Тебя и кто возможет видеть Тебя всего, Тебя, моего Бога? Потому что какой глаз сможет увидеть Все, а Сущего выше всего какой ум поймет, сможет объять и весь распространиться соответственно со всем и узреть Содержителя всяческих, находящегося вне всего и наполняющего все и всяческая и опять-таки Того же Самого неизреченно сущего вне всего?». По воззрению Симеона Нового Богослова только благодатью Святого Духа человек возвышается до Боговидения: «И кто из нас будет иметь силу видеть когда-либо Его собственною силою и вообще действием, если Он Сам не вышлет Своего Божественного Духа и через Него не подаст немощи естества крепость, силу и могущество и сделает человека способным увидеть Его Божественную славу?».
Высшее назначение человека быть храмом Святого Духа и сыном Небесного Отца, достичь обожения и взойти на вершину лестницы Богопознания, но как бы мы не возвышались в познании Истины, Бог всегда будет невидим и неуловим для нас: «Он невидим, неудержим руками и вместе с тем неосязаем, будучи всецело осязаемым, удерживается, однако, в руках, но тогда достойных, а недостойных да не будет! Находится и на ладони, что именно находится, о удивление, и что не находится, не знаю, ибо у Него нет имени! Итак, пораженный и пожелав удержать Это, сжав руку, я подумал, что держу и обладаю, но Он избежал, никак не удержанный моею рукою, и, огорченный, я раскрыл пясть моей руки и увидел вновь в ней То, что видел раньше. О чудо несказанное, о странная тайна!». Для преподобного Симеона Нового Богослова величайшее блаженство – созерцать славу Божию и озарятся лучами Его неописуемого величия: «Какое наслаждение, какая радость, какая слава, скажи мне, существует большая на земле, чем видеть Меня одного, отражающимся, как в загадке, видеть отблеск Моей славы и только его, знать точно, что я Бог, Создатель всего, и понимать, что со Мною примирился человек, сидящий в самом глубоком рве, и непосредственно беседует со Мною, как друг с другом, превзойдя степень наемника и страх рабства, без труда работая Мне, угождая любовью». Невыразимый и сущий Бог является как Солнце Правды и очищает душу подвижника, которая становится подобна ясному небу: «Таким образом, невыразимый, Ты, невидимый, неосязаемый, неподвижный, везде, всегда и во всех присутствующий и все наполняющий, каждый час, чтобы так выразиться, днем и ночью, видимый и скрывающийся, уходящий и приходящий, исчезающий и внезапно появляющийся, Ты мало-помалу прогнал находящуюся во мне тьму, изгнал облако, толщину утончил, очистил гной духовных очей, уши ума раскупорил и открыл, снял покрывало нечувствия, вместе со всем этим успокоил всякую страсть и всякое плотское услаждение и совершенно от меня изгнал. Таким образом, соделав меня таковым, Ты очистил небо от всякого облака; небом же я называю очищенную душу, в которой невидимо, не знаю как и откуда приходя, Ты, Вездесущий, внезапно находишься и как другое солнце показываешься. О невыразимое снисхождение!». В пламенных песнопениях своих преподобный Симеон Новый Богослов использует образ луны в облаках и описывает свой сокровенный опыт Богообщения, всячески подчеркивая, что являющийся Бог незрим и неуловим, Он неизменен в совершенстве, в Нем все полнота благ: «Ты Сам всеми невидимый, неосязаемый и неуловимый, Ты явился и казался мне очищающим мой ум и расширяющим душевное окно и подающим мне видеть еще более Твою славу и что Ты еще более возрастаешь Сам и, сияя, более расширяешься. И, по мере удаления тьмы, я познавал, что Ты приближаешься и приходишь, как мы это часто испытываем и в чувственных вещах. Потому что, когда луна сияет и облака как бы ходят, луна бывает видима и кажется, что очень быстро бежит, ничего, однако, не прибавляя к своему обычному течению и не изменяя свое изначальное шествие. Таким же образом, Владыка, о Тебе казалось, что неподвижный Ты приходишь и неизменяемый Ты увеличиваешься и безобразный Ты принимаешь образ». Для преподобного Симеона Нового Богослова Святая Троица есть непостижимый и предвечный Свет, о чем он так проникновенно писал в своем третьем «Богословском Слове»: «Бог есть свет, и свет беспредельный и непостижимый... Отец есть свет, Сын есть свет, Дух Святой – свет. Они – единый свет, простой, несложный, вневременный, совечный, равночестный, равнославный . Также и то, что от Него, есть свет как от Света нам подаваемое. Жизнь – свет; бессмертие – свет; источник жизни – свет; вода живая – свет; любовь, мир, истина, дверь Царства Небесного, само Царство Небесное – свет. Брачный чертог – свет, дворец, рай, наслаждение рая, земля кротких, венцы жизни, сами одеяния святых – свет. Христос Иисус, Спаситель и Царь всего – свет. Хлеб пречистой Плоти Его – свет, вино честной Крови Его – свет; воскресение Его – свет, лик Его – свет; рука, перст, уста Его – свет, очи Его – свет. Господь – свет, голос Его словно свет от света; Утешитель – свет; жемчужина, зер¬но горчичное, истинный виноградник, закваска, на¬дежда, вера – свет... Ибо един Бог во Отце, Сыне и Духе Святом – свет неприступный и предвеч¬ный... как научен я самим опытом этому наученными». Все мистическое богословие преподобного Симеона Нового Богослова наполнено темой Божественного Света – света немеркнущей славы Господней и света Божественной Любви, света лика Христова и света премудрости Его, света Священного Писания и света вечной жизни, Сам Бог есть Солнце Правды, Он есть Свет и нет в Нем никакой тьмы. «Бог есть свет и как свет Его видение; поэтому в видении света первое знание, что Бог есть», «иначе невозможно кому-нибудь познать Бога, если не через созерцание посылаемого из Него света… так и относительно невидимого Бога, и относительно неприступной славы Его лица, и относительно энергии и силы Всесвятого Его Духа, то есть света, никто не может сказать, если сначала не увидит очами души сам свет и точно не познает Его осияния и энергии в себе». С молитвенным изумлением преподобный Симеон Новый Богослов говорил, что созерцание славы Святой Троицы – это созерцание непостижимого и предвечного Света, оно – удел чистых и святых душ, ибо только чистые сердцем узрят Бога во славе Его. В последний день мира Христос явится во всем блеске славы Своей, но только праведные станут блаженными боговидцами, а нераскаянные грешники пойдут во тьму кромешную и муку вечную: «Бог и Владыка всего воссияет тогда славою Своего Божества. И чувственное солнце покроется Владычною светлостью и станет невидимым, как теперь звезды покрываются им и становятся невидимыми… и будет Он един вместе День и Бог, ныне для всех невидимый и живущий в неприступном свете, тогда Он всем откроется, каков Он есть, и наполнит все Своим светом и станет незаходимым, нескончаемым днем вечной радости во святых Его, а ленивым и грешным … совершенно неприступным и невидимым… Так как для еще живущих не стало предметом тщания увидеть свет славы Его через очищение и вселить Его всего в себя, то Он будет для таковых по справедливости и в будущем неприступным». Размышляя о том, зачем нас сотворил Бог, преподобный Симеон Новый Богослов говорит, что Господь создал нас, чтобы сделать причастниками Своего вечного света, а созерцание славы Божией есть преображение и обожение: «Никто да не вводит вас в заблуждение, Бог есть Свет, и с кем Он соединится, передает им, по мере очищения, от Своей светлости. И тогда знает потухший светильник души, то есть ум, что божественный огонь, охватив его, запылал». «Я получил благодатью благодать, и благодеянием благодеяние, и огнем огонь, а пламя пламенем, и к восхождению прибавились мне восхождения, а под конец восхождения – свет, и к свету более ясный свет. И посреди него снова воссияло яркое солнце, и из него появился луч, и он наполнил все, и то, что мыслилось непонятным». По воззрению Симеона Нового Богослова человек должен стать Неопалимой Купиной, пылающий Божественной благодатью: «ты видишь в себе богатую благодать Святого Духа, освещающую и как солнце соделывающую внутренности твоего сердца, и ты ясно постигаешь чудо Купины, совершаемое в тебе, так что твоя душа горит в единстве с неприступным огнем, но не сгорает, потому что она освобождена от всякой страсти». Воспевая Божественный Свет в молитвенных Гимнах, святой Симеон Новый Богослов говорит, что все сказанное им не умозрения, а истина, познанная на личном опыте – в таинстве Боговидения: «Мы не говорим о том, чего не знаем, но что знаем, о том свидетельствуем, что свет уже светит во тьме, и ночью, и днем, и внутри, и вовне, внутри в наших сердцах, вовне же в уме, осиявая нас невечерне, непреложно, неизменно, неначертанно, говоря, действуя, живя и оживотворяя, и соделывая светом тех, кого озаряет. Мы свидетельствуем, что Бог есть свет, и те, кто удостоились Его видеть, все как свет Его видели, и те, кто получил Его, как свет Его получили, потому что шествует перед Ним впереди свет Его славы и без света невозможно Ему явиться, и не видевшие свет Его и Его не видели, потому что Он есть свет, и не получившие свет еще не получили благодать, потому что получившие благодать получили свет Бога и Бога, как сказал свет, Христос: «Вселюсь в них и похожду» (2Кор.6:16)».
Раскрывая тайну своего мистического опыта Боговидения, святой Симеон Новый Богослов говорит, что Бог как «звезда» и как «солнце» восходил над его душой и озарял ее светом: «Как звезда, Он видим мною, восходя вдалеке, и опять Он становится как большое солнце, не имея меры или веса или предела по величине, бывает малым сиянием и снова видим как пламя посреди моего сердца и моих внутренностей, часто вращающийся и опаляя все, что в моих внутренностях, и делая их светом». Однажды во время ночного чтения Священного Писания и Боомыслия преподобный Симеон Новый Богослов испытал видение Божественного Света – святящийся столп с небес осенил его: «Когда я сидел во свете освещающего меня светильника и просвещающего мрак и тьму ночи, мне казалось, что я во свете, внимая чтению, исследуя слова и рассматривая их сочетания. Когда я был, Владыка, занят этим, внезапно Ты явился с высоты, значительно больший солнца, и воссиял с небес вплоть до моего сердца. Все остальное я видел находящимся в глубокой тьме, а посреди светящийся столп, рассекающий весь воздух, он достиг с небес до меня жалкого. Я сразу забыл о светильничном свете, перестал помнить, что нахожусь в доме, и, казалось мне, сидел в темном воздухе. Кроме того, я всецело забыл и о самом теле». С горячей покаянной мольбой растроганный и восхищенный Симеон Новый Богослов обращался к Богу – взывал к Святой Троице и благодарил Бога за то, что Он явил свет лица Своего: «О восторг света! О движения огня! О круговые течения пламени во мне жалком, действуемые от Тебя и от Твоей славы! А славою Твоей я знаю и провозглашаю Твой Дух Святой, соприродный и единочестный, Слове, сродный, единославный, единосущный, единый Твоему Отцу и Тебе, Христе, о Боже всяческих». «Благодарю, что Ты Сам открылся мне, сидящему во тьме, воссиял, удостоил меня увидеть свет Твоего лица, невыносимый для всех. Я остался сидеть посреди тьмы, знаю, но посреди ее мне находящемуся и покрытому тьмой Ты явился как свет, осветил меня всего всем светом, и я стал светом в ночи, находясь среди тьмы». Вся жизнь христианина есть духовная борьба – в скоротечной земной жизни решается вечная участь каждого человека – сердце его разрывается между светом и тьмой и он избирает добро или зло, самоопределяется по отношению к Богу, Который есть Свет и без Которого мы пребываем во тьме кромешной: «Бог есть свет, а мы во тьме, или, более истинно сказать, мы сами тьма. И Бог не воссияет нигде в другом месте, не заблуждайтесь, как только в душах, с которыми Он соединится прежде конца». «Если Он умно воссияет в сердце или в уме, как молния или большое солнце, что Он возможет соделать освещенной душе? Не просветит ли ее и не подаст ли познать в точном ведении Самого Себя, кто Он есть?». На небесах Ангелы непрестанно созерцают Божественный Свет, они озаряются сиянием славы Господней и являются «вторыми светами»: «Достоинство Ангелов Божиих, их состояние и желание – быть освещаемыми первым и Божественным Светом, как они суть вторые светы, видеть славу и светлость самого неприступного и беспредельного Света и наслаждаться неизреченным и триипостасным Божеством». По воззрению Симеона Нового Богослова монашество есть ангельская жизнь на земле – каждый монах призван быть светом миру, отсюда – молитва Симеона о явлении сияния славы Господней в душах людей: «Но Ты, о Свет, воссияй в них, чтобы увидев, они действительно убедились, что Ты истинный Свет и что тех, с которыми Ты соединяешься как Свет, соделываешь подобными Тебе». Для преподобного Симеона Нового Богослова созерцание Божественного Света есть преображение личности: «Ибо кто, увидав Тебя и осиянный молниями в чувствах от Твоей славы, от Твоего Божественного света, не изменился умом, душой и разумением и не удостоился всенеобычайно, Спасе, видеть иначе, а также слышать? Потому что ум погружается в Твоем свете и светлеется, делается светом, подобным Твоей славе, и. называется Твоим умом удостоившийся стать таковым, и удостаивается тогда иметь Твой ум и бывает нераздельно единым с Тобою». «Бог восходит во мне внутри моего бедного сердца как солнце или как диск солнца, показывая себя круговидным, световидным, как пламя». «Как Ты просветляешь мою душу, всю загрязненную, и соделываешь ее чистой и Божественной? Как соделываешь светоносными мои жалкие руки, которые я осквернил сквернами греха?».На личном духовном опыте познав, что созерцание Божественного Света есть предвосхищение блаженства жизни будущего века, Симеон Новый Богослов горько сетовал на то, что в нашей нынешней земной жизни невозможно в полной мере воспринять Боговидение: «Однако как солнце вижу, и как звезду смотрю на Тебя, и в лоне ношу Тебя, как жемчуг, и как светильник вижу Тебя, зажженный внутри сосуда. Но потому что Ты не расширяешься, что Ты не соделываешь всего меня светом и не весь показываешь Себя мне, каков Ты и как велик, мне кажется, что совсем Тебя не имею, мою жизнь, но рыдаю, как некий, ставший бедняком из богатых и из славных бесчестным, и как не имеющий надежды». В проникновенных Гимнах, святой Симеон Новый Богослов молил Бога озарить его лучами Божественного Света, приносящего душе неизреченную духовную радость и неотмирный покой: «О Боже любожалостливый, мой Творец, более воссияй мне Твой неприступный свет, дабы наполнить радостью мое сердце! Да не прогневайся, да не оставь меня, но озари мою душу Твоим светом, ибо Твой свет – это Ты, о Боже мой». «Ты удостоил быть с Тобою и с Тобою радоваться, и видеть несравненную славу Твоего лица, и наслаждаться досыта Твоим неприступным светом, и радоваться и веселиться неизреченным веселием, соединением, Владыка, с Твоим невыразимым сиянием. А услаждаясь этим неизреченным светом, я ликовал, радовался вместе с Тобою, Творцом и Создателем, постигая недоуменную красоту Твоего лица». Для преподобного Симеона Нового Богослова Бог есть не только Абсолютная Истина, Высочайшее Благо и Беспредельная Мощь, но и Неизреченная Красота, а созерцание Божественного Света – явление величия и красоты Всевышнего, животворящая энергия Христа и Святого Духа: «Свет Твой, облистая меня, оживотворяет меня, Христос мой, потому что видеть Тебя есть оживление, является воскресением. Я не в состоянии высказать энергии Твоего света, но я узнал это на деле и знаю, Боже мой, что даже если я содержим в узах или в голоде, или в темнице, и нахожусь в еще более ужасных страданиях, Христос мой, Твой воссиявший свет прогоняет все, как тьму, и Дух Твой Божественный внезапно делает, что я нахожусь в отдохновении и свете и в наслаждении света». «И Ты освободил меня от них, Ты вырвал меня некогда от них, понемногу воссияв во мне Твой Божественный свет; и теперь меня, находящегося посреди них, Христе Боже мой, Ты сохраняешь не раненым, покрывая меня Твоим светом». Для святого Симеона Нового Богослова созерцание Божественного Света – это наивысшее счастье, а разлука с Богом – самая страшная мука, поэтому святой подвижник умолял Христа бросить взор Свой на него и не оставить его во тьме, не лишить его света лица Господня ни в нынешней земной жизни, ни в жизни будущего века: «Ты виден издалека, как восходящая звезда, Ты расширяешься понемногу, не Сам испытывая это, но открывая ум Твоего раба, чтобы он видел. Постепенно Ты становишься видимым больше, чем солнце, потому что, когда тьма убегает и исчезает, я думаю, что Ты приходишь, везде присутствующий. Когда же Ты всего, как ранее, окружишь, Спасе, когда Ты всего меня покроешь, всего меня охватишь, я освобождаюсь от зол, искупляюсь и от тьмы, и от искушений, и от страстей и всяких мыслей, потому что наполняюсь благостью, наполняюсь веселием и преисполняюсь радостью, несказанным счастьем». «Таинственно воссиявший мне свет Твоего лица прогнал мысли, упразднил страдание и ввел вместо него радость моей смиреной душе. Я хочу быть скорбным, Христе, и скорбь не пристает ко мне, и я скорблю, как бы из-за этого мне не погибнуть и не лишиться будущей радости». Величайшее блаженство – созерцать свет лица Христова, поэтому: «Блаженны вкушающие ежечасно неизреченный свет устами их ума, потому что они будут благообразно ходить, как во дне, и будут проводить все время в веселии. Блаженны познавшие свет Господень уже в этой жизни, как Его Самого, потому что они не постыдно предстанут пред Ним в будущем веке. Блаженны всегда живущие во свете Христовом, потому они и ныне и в веках суть и будут вечно Его братьями и сонаследниками. Блаженны зажегшие теперь свет в своих сердцах и сохранившие его неугасимым, потому что они светло встретят Жениха в исходе жизни и вместе с Ним войдут в брачный чертог, как носители факелов». «Блаженны озаряемые Божественным Светом и видящие свою немощь и понимающие безобразие их душевного одеяния, потому что они будут постоянно плакать и омоются потоками слез. Блаженны приблизившиеся к Божественному Свету и вовнутрь его вошедшие, и все ставшие светом, сорастворившись с ним, потому что они совершенно совлекли грязную одежду и больше не будут плакать горькими слезами». Размышления преподобного Симеона Нового Богослова о Божественном Свете приобретали эсхатологическую тональность – он говорил, что блаженство сынов света и святых горнего Иерусалима есть видение Христа во славе Его, поэтому мы должны сделать жизнь нашу бдением – ожидание таинственного часа встречи со Христом, облечься в бранные одежды – евангельские добродетели, возжечь светильники веры, надежды и любви, жить во свете правды Его – соблюдать заповеди Евангелия, иначе нас ожидает тьма кромешная и неугасимый огонь геенны огненной: «Блаженны принявшие Христа, пришедшего как свет во тьме, потому что они стали сыновьями света и дня. Блаженны облекшиеся ныне в Его свет, потому что они уже оделись в брачную одежду. Они не будут связаны руками или ногами и не будут брошены в огонь вечный». В явлении Бога святые созерцали нетварный свет вечной славы Его, но Сам Господь выше всякого света – Он непостижим, неописуем и неизречен, но озаряет нас славой Своей, чтобы мы преобразились и обожились, оставаясь неуловимым и запредельным для нас по Своему естеству: «Он находится в Своей славе, в наполняющем все и то, что выше всего, Божестве, в Славе, в которой Он был и прежде него мира, но щадя нас, чтобы мы не погибли, Он положил тьму, покрывающую не Его, но нас». «Бог пребывает выше всякого света, сверхсветлый, сверхсияющий, нестерпимый для всякого творения; потому что, как, когда сияет солнце, не видны звезды, так, если захочет воссиять Владыка солнца, ни одно живое существо не выдержит Его восхода».
По воззрению преподобного Симеона Нового Богослова, предвечный и неизреченный Свет есть Святая Троица, ибо единый Бог от вечности существует в трех единосущных, совечных и равночестных Ипостасях – Отца, Сына и Святого Духа, а нетварный свет – сияние единой Божественной славы – триединый луч Божества, озаряющий тех, кто верует во Христа и соблюдает Его заповеди, ибо добродетели есть угли, а благодать Божия – огонь, нисходящей с небес, и свет Троичного Светильника, озаряющий нашу жизнь и дающий нам увидеть себя в свете правды Господней. Все мистическое богословие Симеона Нового Богослова основано на Библии и святоотеческой литературе – он пламенно исповедует веру в Святую Троицу в полном согласии с Вселенской Церковью со времен апостольских возвещавшей, что отличительная черта христианства вера в догмат Святой Троицы. Догмат о Святой Троице – это вершина богословия, венец апофатики и катафатики, ибо с одной стороны Бог открывает Себя и дает познать в трех Ипостасях, а с другой стороны – Он остается непостижим, ибо тайна Святой Троицы – за гранью всех умозрений и созерцаний, логических суждений и антиномий, умозаключений и парадоксов, это – тайна и святыня религиозной веры: Обращаясь к одному богослову с рационалистическим складом мысли – схоласту Византии, святой Симеон Новый Богослов вопрошал: «Итак, скажи мне, ты, не опасающийся исследовать то, что относится к Божественной природе, веришь ли ты, что есть Бог триипостасный, безначальный, несозданный, непостижимый, неисследимый, невидимый, ни умом не постигаемый, ни словом не сказуемый, и что Он был всегда Тот же Самый, не имевший никогда ни начала дней, ни времен или веков, но всегда существующий?». «Мысли и благочестиво исповедуй относительно Святой и Единосущной и Нераздельной Троицы, что Отец рождает неизреченно Бога Слово, Которого Он имел в начале в Себе и имеет неразделимо рожденным и выше слова, Сын же рождается, будучи всегда неразделимым с рождающим Отцом, совечным и никоим образом от Него не отделимым, а Святой Дух от Отца исходит, будучи соприродным и соединенным, единосущным Отцу и Сыну, как сопоклоняемый и сославимый с Ними от всякого дыхания… Веруй … что Их сверхсущная сущность единого Божества и Царства Триипостасна, так что ни в одно сливаются три Ипостаси, ни природно соединенные не разделяются на три, ибо в каждой из них видимое мыслится (как принадлежащее) обоим в одной сущности и природе, и славе, и одной воле. Веруй, что это един Бог, Творец и Создатель всех видимых и невидимых». Исповедуя веру в три Ипостаси, имеющие единую непостижимую и неизреченную Сущность, святой Симеон Новый Богослов писал, что единство Святой Троицы зиждется на единстве природы, воли, премудрости, славы и жизни: «Ибо мы не мудрствуем, что есть иное и иное и иное, другой и другой и другой природы, разделяя не рассекаемую Единицу и Божество, неразумно уклоняясь в неестественные инаковости, но мы познали Их единым Богом, нераздельно разделяемым Ипостасями и неслитно единяемым единством одной сущности, всего в Ипостасях единяемым и всего в сверхсущной единице троящимся. Должно говорить, что Тот же Самый есть трое Лицами и один единством сущности, то есть природы». Невыразимое единство Святой Троицы апофатично, оно основано на тайне единой Сущности трех Ипостасей: «Един Отец, Сын также с Духом Божественным, Один Трое и Трое Один Бог необъяснимо». «Если Ты и называешься многими различными именами, но Сам Ты Един, а это Единое неведомо всей природе и невидимо и невыразимо, но, отчасти показуемое, называется всеми именами. Это Единое – Триипостасная природа, едино Божество и единое царство, единая сила, ибо Троица есть Единое, потому что мой Бог Единая Троица, а не Три, однако Три Единое по Ипостасям, соприродным друг другу по природе, всецело сосильным, единосущным, соединенным неслиянно выше ума, но раздельным опять нераздельно, Трое во Одно и Одно во Трое». «Слава, хвала, пение, благодарность приведшему все творение из небытия в бытие единым словом и собственной волей, Богу всего, поклоняемому в Троице Ипостасей и одной сущности! Ибо Бог Един, Троица Святая, сверхсущная сущность, Единая в трех Лицах и трех Ипостасях, нераздельных и неделимых, одна природа, одна слава, одна сила есть Она, одна воля также. Она одна Творец всего». «Один Бог и есть и говорится, иногда созерцаемый и веруемый как Единица единично и почитается нами, иногда же как Троица исповедуемый, троично воспевается в разделенных Ипостасях, как мы были посвящены в тайну Одним из Триипостасного Божества, Самим Господом нашим Иисусом Христом, предписующим нам крестить во имя Отца и Сына и Святого Духа… Этим, следовательно, благодать дает нам помышлять всяческое единство Триипостасного и единосущного Божества и Царства, и тождественное и таковое же бытие Его Ипостасей вечной славы и нераздельного единства, так, чтобы знать, что там есть весь Отец с Духом, где весь Сын и Бог именуется, и что там весь Сын посредством Духа, где весь Бог и Отец воспевается, и что весь там Дух Святой, где весь Отец соисповедуется и сославится с Сыном». Бог есть Творец, Он иноприроден всему сотворенному, поэтому нельзя познать тайну Святой Троицы по аналогии с видимым миром и пользуясь рациональными понятиями, мало изучать Библию и философствовать, нужно иметь духовный и мистический опыт Богообщения, пламенно верить в Святую Троицу и соблюдать заповеди Евангелия, а «те, кто желают нечисто углубляться во глубины Божии, и спешащие богословствовать, когда услышат о Боге, что как в трех солнцах есть одно смешение света, так и в Троице одно осияние Божества, немедленно воображают в своем уме три солнца, соединенных светом, то есть сущностью, разделенных же ипостасями, и безрассудно считают, что видят само это Божество, и таким образом делается святая и единосущная и нераздельная Троица подобной примеру». Только благодать Божия открывает тайну Святой Троицы: «Потому что, как один Отец, один Его Единородный Сын, едина обоих слава, извещаемая и открываемая всем, кому Сын желает, через от Отца исходящего Духа». По замечанию архиепископа Василия Кривошеина: святой Симеон Новый Богослов «настаивает на непостижимости и недоступности Пресвятой Троицы, на апофатическом подходе к тайне. Далее, с силою, которая заставляет предполагать, что очень многие возражали ему, преподобный утверждает единство Троичного Бога, не отрицая, однако, никоим образом действительности Божественных Ипостасей. Он утверждает также, следуя линии преподобного Иоанна Дамаскина и святого Фотия, реальность ипостасных имен Отца, Сына и Святого Духа, и особенно их не переносимый и не сообщаемый характер, свойственный каждому Лицу, что отличает ипостасные имена от общих имен, обозначающих единые откровения Божества». Пламенно веруя во Святую Троицу и излагая благоговейные мысли о сосуществовании Ипостасей и исхождении Святого Духа, преподобный Симеон Новый Богослов подчеркивает апофатизм внутритроичной жизни и отвергает образ трех солнц, ибо мы веруем не в трех разных богов, а в единого Бога, три Ипостаси Которого неслиянно и нераздельно взаимопроникают Друг Друга: «Эти, следовательно, знают, будучи движимы Божественным Духом, равночестность и единство Сына со Отцом. Потому что в Отце они видят Сына и в Сыне Отца через Духа, как написано: «Я в Отце и Отец во Мне», – то есть, что Дух сопребывает с Отцом. Ибо если Он исходит от Отца, а весь Отец есть во всем Сыне, весь в Них есть и Дух Святой, Отец же и Сын и Святой Дух един Бог, поклоняемый всяким дыханием. И как ты будешь в силах назвать Единого тремя солнцами? Ибо если ты соединишь Их, Они соединятся и трое будут одним, а если нет, тогда ты нарушил единство. Отца же без Сына и Духа ты никак не найдешь, ни Сына без Отца и Духа, ни Духа Святого чуждым единства с Тем, от Кого Он исходит. Веруй в Отца и Сына в Духе, а в Сыне Отца и с Духом, а в Отце Сына совечного всегда сущего и пребывающего, и имеющего совоссияющего Духа Святого. Они един Бог, а не три, существующий в трех Ипостасях, и всегда существующий, и так же существующий, воспеваемый бесконечными силами во единой соприродности и царстве и Божестве. И если в каждом из Них созерцаются общеприродные черты божественного свойства, но трое одно и каждое по одному три, что в солнцах не может быть». Преподобный Симеон Новый Богослов особенно обращает внимание на то, что внутренняя жизнь Святой Троицы, а также предвечное рождение Сына и предвечное исхождение Святого Духа от Отца – неизреченные и непостижимый тайны бытия Божиего для самих Ангелов: «И как тварному мыслить образ бытия Твоего? Или рождения Сына Твоего, Бога и Слова? Или исхождения Божественного Духа Твоего, чтобы и Твое единение познать и разделение уразуметь и достоверно понять вид Твоей сущности. Еще никто никогда не видел того, что я здесь сказал о Тебе. Невозможно иному кому-то стать Богом по природе и быть в силе исследовать Твоей природы сущность, вид и образ, а также ипостась, ведь только Ты Сам в Себе Самом – Триипостасный Бог… Тебя же Самого, какой Ты по сущности и какого рода или как Ты родил единожды и вечно рождаешь знает Всеведущий и все Наполняющий, ибо Он – Бог по сущности… И никто из Ангелов никогда не видел, никто из людей никогда не познавал Твоего бытия, ибо Ты – нетварный». В основе христианского богословия лежит догмат о Святой Троице, а в основе Богопознания – вера в Святую Троицу и опыт видения славы Троичного Божества, создавшего каждого из нас, чтобы мы были храмом Святой Троицы: «Весь Он Сам Слово Божие с Отцом и Духом обитает в них. Каждый из таковых поэтому становится в чувстве и познании храмом Божиим». «Таким образом, Отец и Сын во Святом Духе в тех, к кому Они приходят и обитель в ком поистине делают, бывают видимы и постигаются несомненно, неизменно, во едином свете … познаваемые». Для преподобного Симеона Нового Богослова догмат о Святой Троице – величайшее сокровище христианской веры и высочайшая тайна и святыня: «Это есть сокровище, Святая Троица, содержимое нами посредством … точного хранения всех заповедей, содержащее же нас своим человеколюбием и силою и благодатью со всех сторон неповрежденными и непреклонными и непоколебимыми и сохраняющее нас, которых, как немощных и способных легко поскользнуться, немного недостаточных или ошибшихся, само сокровище немедленно сжимает и с собою соединяет, и прилепляет к себе, и восполняет наши недостатки, и утверждает нас, и делает более стойкими». Догмат о Святой Троице экзистенциально переживался Симеоном Новым Богословом в мистическом опыте Боговидения: «В самой ночи и в самой тьме я вижу Христа, открывающего мне небеса и Самого склоняющегося и видимого мною вместе с Отцом и Духом, трисвятым светом, будучи одним в троих и в одном трое. Они несомненно свет и свет один трое, который свыше солнца освещает мою душу и облистает мой ум, находящийся в потемнении … и поэтому чудо меня тем более поражает, когда Христос как-то открывает око ума… Ибо Он, свет, во свете является видящим, и видящие опять-таки видят Его во свете. Потому что во свете Духа видят видящие, и видящие в Нем видят Сына, а тот, кто удостоился видеть Сына, видит Отца, а видящий Отца видит во всяком случае с Сыном. Это и теперь, как я сказал, совершается во мне». Созерцание славы Святой Троицы – это видение Божественной красоты: «Я увидел Твое Лицо и испугался, хотя Ты и явился мне благосклонным и благодоступным, а Твоя красота изумила меня и поразила, о Троица, Боже мой! Одни черты трех в каждом и Трое одно Лицо о Боже мой, Который называется Духом, Богом всяческих». Исповедовать веру в Святую Троицу и поклоняться Отцу, Сыну и Святому Духу – это великое и неизреченное благо, за которое Симеон Новый Богослов возносит благодарственную молитву: «Благодарю Тебя за то, что Ты даровал мне жить, и знать Тебя, и поклоняться, Боже мой, ибо это жизнь, ведать Тебя единого Бога, Создателя и Творца всех, нерожденного, несозданного, безначального, единого, и Твоего Сына, Тобою рожденного, и исшедшего Всесвятого Духа, Всепетую Троическую Единицу, благочестно поклоняться Которой и почитать выше всякой другой славы, назовешь ли ты земную или небесную». «Слава Тебе, Отче и Сыне и Святой Душе, Божество неописанное, неделимое по природе, мы все поклоняемся Тебе в Духе Святом, имеющие Твой Дух, как получившие Его от Тебя и видящие славу Твою, и мы не любопытствуем, но в Духе видим Тебя, нерожденного Отца, и рожденного, от Тебя происходящего Бога Слово. Итак, мы поклоняемся неделимой, неслиянной Троице во едином Божестве и начале и силе. Аминь».
По исповеданию преподобного Симеона Нового Богослова Бог есть всемогущий Творец всего сущего и Зиждитель бытия вселенной – Он создал из небытия два мира – духовный и материальный: «Прежде чем сотворено небо, прежде чем произведена земля, был Бог Троица, один уединенный, Свет безначальный, Свет несозданный, Свет совершенно неизреченный, однако Бог бессмертный, один бесконечный, постоянный, вечный и весьма благостнейший. Хорошо уразумей единого Бога в начале, Троицу пребезначально сущую, превыше всякого начала, Неизобразимого, Неизмеримого по высоте, глубине и широте, не имеющего предела величия и света. В начале не было ни воздуха, как ныне, ни тьмы не было вовсе, ни света, ни воды, ни эфира, ни чего-либо другого, но был один Бог – Дух совершенно световидный и вместе всемогущий и невещественный. Он сотворил Ангелов, Начала и Власти, Херувимов и Серафимов, Господства, Престолы и неименуемые чины, служащие Ему и предстоящие со страхом и трепетом. После же того Он произвел небо, как свод, вещественное и видимое, чувственное и грубое, и как один Он ведает, распростер его во мгновение ока. И вместе землю, воды и все бездны посреди него неба тою же мыслью одною Он сотворил такими, как и ныне мы все видим. И внутри их остался тот невещественный Свет, непричастный ничего из этого. Небо распростертое, чувственное, как сказал я, не пресекло сияния невещественного Света. Ибо, будучи, как сказано, вещественным, оно оказалось вне невещественного не местом, конечно, но природою и сущностью. Ведь Невещественный отделен от вещественного, не имея собственного места. Ибо, будучи Сам неограничен, Он словом в Себе Самом все производит, и отделенный по естеству от всех тварей и все нося в Себе, вне всего пребывает. Ибо подобно тому, как ум и Ангел стенами или дверями ни вне жилища не бывают удаляемы, ни внутри удерживаемы; так и Творец их никоим образом не находится ни вне, ни внутри неба, ни в ином месте, но совершенно везде пребывает Богом, удаленным от всего вещественного и от произведенных Им тварей. Итак, небо сотворено было вещественным и, различаясь по природе от невещественного света, оставалось как бы большим домом без света; но Владыка вселенной возжег солнце и луну, дабы для чувственных созданий они и светили чувственным образом. Он дал нам в руки даже и такой род света, удивительно извлекаемый из железа и кремня, который светил бы и ночью. Сам же Он далек от всякого вещественного света и будучи светлее света и блистательнее всякого сияния, нестерпим для всякой твари. Ибо как при свете солнца не видно звезд; так если и Владыка солнца восхощет воссиять, то никто живой не стерпит Его восхода». С изумлением размышляя о тайне сотворения человека, его природе и предназначении, преподобный Симеон Новый Богослов вопрошал: «Кто объяснит мне, как Он создал меня от начала..? Как, скажи мне, из брения составил кости, как – нервы, как – мясо и жилы, как – кожу, волосы, глаза, как – уши, губы, язык? Как голосовые органы и твердость зубов при помощи дыхания ясно образуют членораздельную речь..? Как ум связан с плотью, и как плоть несмешанно и неслиянно срастворена с нематериальным умом?». Вся бытие человека соткано из тайн – таинственно его рождение и завесой тайны окутана его смерть: «Начало жизни у меня – конец, и конец у меня – начало. Откуда я прихожу – не знаю, где нахожусь – не ведаю, и куда потом пойду – не знаю я». Приступая к постижению тайны человека и ответу на вопрос – «Что есть человек?», святой Симеон Новый Богослов сразу обращает внимание на его таинственность и парадоксальность – он велик и ничтожен, жаждет бессмертия, но умирает, он обладает разумом, но в нем действуют и иррациональные страсти, в его сердце разворачивается борьба добра и зла, он живет в видимом мира с его физическими законами, но обладает свободным духом и является самоопределяющееся личностью. В полном согласии во святоотеческой мыслью – особенно со святителем Григорием Богословом и преподобным Максимом Исповедником, святой Симеон Новый Богослов писал, что человек обладает двойственной природой – духовной и чувственной, он является звеном, связующим два мира – земной и небесный: «Бог от начала сотворил два мира – видимый и невидимый, но одного царя над видимым, имеющего в себе характерные черты обоих миров – как в своем видимом облике, так и в том, что умопостигаемо... Из всего видимого и мысленного одного человека Бог создал двояким, имеющим тело, составленное из четырех элементов, в которых он участвует и живет при помощи чувства и дыхания, и умной, нематериальной, бестелесной души, неизреченно и непостижимо соединенной с ним, несмешиваемо и неслитно смешанной с ним. Это и есть каждый человек: живое существо смертное и бессмертное, видимое и невидимое, чувственное и мысленное, способное видеть видимое творение и постигать мысленное». В книге Бытия рассказывается, что тело человека создано из горсти праха земного – материи, но он имеет в себе дыхание жизни, изошедшее из уст Божиих – душу живую. По воззрению Симеона Нового Богослова, человек имеет дух, душу и тело« Душа неизменна по природе и сущности... Тело же и по природе изменчиво, поскольку является составным, и по сущности текуче, поскольку из тленной и текучей материи создано, имея смешение, то есть состав из взаимно противоположных элементов». Размышляя о трех силах души, преподобный Симеон Новый Богослов писал, что душа обладает умом, волей и чувством – умственной, желательной и раздражительной силой, а ум есть наивысшая сила души – «око сердца» и «око души», способное в свете благодати Святого Духа созерцать сокровенные Божественные тайны. Как двойственное существо – духовное и чувственное – человек стоит между Богом и космосом, среди всех земных созданий он один ведает Бога и имеет непосредственное общение с Ним, он создан как смотритель и царь всего видимого мира, он – пророк и иерей Господень на земле, он – неизъяснимое чудо – чувственный среди Ангелов, одухотворенный среди животных и птиц, микрокосм и микротеос в одном лице. Опираясь на возвышенные созерцания и умозрения святителя Григория Богослова, преподобный Симеон Новый Богослов говорил, что человек – это не только малый мир внутри огромной вселенной, но и великий мир в малой вселенной, ибо душа человека выше всего видимого мира, а он сам сотворен по образу и подобию Божиему: «Каждый из нас приведен Богом в этот мир как некий второй мир, великий в этом малом и видимом, как свидетельствует вместе со мною Богослов». Вслед за святителем Василием Великим, преподобный Симеон Новый Богослов писал, что человек создан по образу и подобии Божиему, а потому познавая самого себя он может придти к Богопознанию: «Если ты самого себя не знаешь.., то как познаешь Творца?». «Собрав ум, постигни себя самого, или лучше – философствуй о себе». Человек сотворен по образу и подобию Божиему, он – разумное, словесное и одухотворенное создание: «по образу Слова нам дано слово (то есть разум), ибо словесные – от Слова, безначального, несозданного, неуловимого и Бога моего. Поистине по образу Его душа всякого человека – словесный образ Слова. Каким образом? – скажи мне и научи меня. Внимай самому слову. Бог Слово от Бога и совечен Отцу и Духу. Таким же образом и душа моя является по образу Его. Ибо, обладая умом и словом, она имеет их по существу нераздельными и неслиянными, равно и единосущными. Эти три суть одно в соединении, но вместе и в разделении, будучи всегда и соединены и разделены, (ибо они соединяются неслиянно и разделяются нераздельно). Если ты удалишь одно из трех, то вместе удалишь, конечно, и всех. Ибо душа неразумная и бессловесная равна будет душе бессловесных; но и без души не может существовать ни ум, ни слово. Итак, по образу точно также помышляй и о Первообразе. Без Духа не будет ни Отца, ни Слова Его. Отец же есть Дух, и Сын Его – Дух, хотя Он и облекся в плоть; и обратно, Дух есть Бог, ибо по естеству и по существу оба они суть едино, подобно тому как ум, душа и слово. Но Отец неизреченно родил Слово. И подобно тому как ум – от души моей, лучше же в душе моей, так и Дух от Отца, лучше же в Отце и пребывает и исходит от Него неизъяснимым образом. И опять подобно тому как ум мой всегда рождает слово, произнося и испуская его и делая известным для всех, однако не отделяется от него, но и рождает слово и внутри его содержит; так, разумей, и Отец родил Слово, потому что Он вечно рождает; от Сына же никоим образом не отделяется Отец Его, но видится в Сыне, и Сын в Нем пребывает». По мысли преподобного Симеона Нового Богослова душа человека есть образ Святой Троицы; образ Божий в нас – это бессмертный дух, царственное величие, свобода воли, разум и дар слова,– первозданный Адам нарекал птиц и зверей, обладал великой и несравненной мудростью, а подобие Божий достигается через добродетельную жизнь и преуспевание в мудрости, вере и благочестии – через уподоблению Богу в Его святости и совершенстве. Для преподобного Симеона Нового Богослова высшее предназначение человека – это обожение, а оно обретается через уподобление Богу – каждый христианин призван уподобиться Христу – обрести Его ум, сердце и волю через веру, соблюдение заповедей, пост и молитву, борьбу со страстями и участие в таинствах Церкви – особенно Евхаристии, ибо причащаясь пречистой Плоти и святой Крови Христовой «мы становимся по благодати подобными Самому человеколюбивому Богу и Владыке нашему... удостаиваясь видеть Его, ставшего подобным нам, и будучи видимы Им – мы, ставшие подобными Ему». В проникновенной молитве Симеон Новый Богослов обращался к Богу со словами: «Мы – сыны Твои по благодати, и становимся подобными Тебе – богами, видящими Бога». Преподобный Симеон Новый Богослов полагал, что образ Божий в нас – это залог высшего совершенства и горчичное зерно обожения, всеянное Самим Творцом в каждого из нас при нашем сотворении, а Богоподобие обретается через наше волевое усилие – через соработничество с Богом и увенчивается обожением – мистическим соединением с Богом и духовным преображением нашей личности. По возвышенному воззрению преподобного Симеона Нового Богослова все люди предназначены Богом к обожению – каждый из нас призван быть храмом Святого Духа и светильником Его благодати, но наше предназначение должно быть нами осуществлено свободно и в согласии со святой волей Вседержителя. По великой любви и благости Свой Господь сотворил первых людей – Адама и Еву, и наделил их разумом и свободной волей, Он дал им заповеди Свои через исполнение которых они должны были достичь «совершенного образа и подобия Божия», восходя к высшему совершенству, к нетленной и бессмертной жизни, к личному обожению и духовному преображению вселенной. Но Адам и Евы оказались ниже своего призвания – они прельстились обещанием ложного обожения, исходящим от дьявола, который искусил их мыслью стать богами без Бога – они «восстали против Творца и захотели сделаться богами», они отвергли верный путь к обожению, который заключал в исполнении заповедей Божиих, и впали в гордость и превозношение. После преступления Адама и Евы милосердный Бог призывал их к раскаянию, но они не покаялись и потому были осуждены на изгнание из земного Рая. Лишившись райского блаженства, Адам и Ева горько рыдали и сокрушались сердцем: «Ибо как можно было не плакать всегда и непрестанно, вспоминая того кроткого Владыку, ту неизреченную сладость, несказанную красоту тех цветов?». В результате грехопадения люди помрачились умом и утратили духовную мудрость, их духовный взор померк и они перестали созерцать Божественный Свет, в их сердцах стали гнездиться низменные страсти, их воля колеблется между добром и злом, тела стали грубыми, тленными и смертными. Со дня грехопадения Адама весь видимый мир погрузился во власть тления и смерти, а потомки Адама жили под проклятьем греха, отсюда – раздоры, несправедливость и жестокость; никто из людей не мог обрести спасение и унаследовать Царство Небесное. По великой мудрости Своей и безмерной любви Господь не оставил творение Свое, но приуготовлял род человеческий к пришествию Иисуса Христа – единственного Спасителя мира и Бога Слова, Который должен был принести искупительную жертву и освободить людей от власти греха, смерти и дьявола, тем самым во Христе вся человеческая история обретает смысл и оправдание.
Для преподобного Симеона Нового Богослова Христос есть предвечный Бог Слово и Единородный Сын Бога Живого, Он единосущен, совечен и равночестен Отцу и Святому Духу. Как предвечный Бог Слово Христос есть «Бог, равный Отцу и по Сущности, и по природе, и по власти, и по образу истинно и по виду и по времени никогда не отделен от Отца», Он «о природе неизречен, безграничен, совершенен, неприступен, никому невидим, бестелесен, неосязаем, неизменен по Сущности». Во Христе вся полнота благ и сокровищница премудрости, Он – совершенный Бог, предвечная Премудрость и Слово через Которое был сотворен мир, а величие христианства и вся тайна нашей веры заключена в том, что Он вочеловечился и воплотился, чтобы спасти каждого из нас, Он – единственный Спаситель мира и является Всем для христианина: «Таким образом, Христос, став всем для нас, ведением, мудростью, словом, светом, осиянием, подобием, созерцанием, познанием, дает наслаждаться Его благами частью и в настоящей жизни, и любящим Его понимать и слышать в тайне сокрытые от многих неизреченные глаголы». «Ибо если Христос не станет для нас всем сразу, то недостающим будет некогда Царство Небесное и наслаждение в царстве». «А слыша «Христос», не обращай внимания на простоту слова или на краткость выражения, но приими в ум славу Божества, высшую ума и помышления, невыразимую Его державу, безмерную милость, непостижимое богатство, которое Он щедро дает и обильно. И все это бывает достаточно вместо всего, ибо приемлют Его Самого в себя, причину и подателя всякого блага». Размышляя о тайне Боговоплощения и вспоминая о сотворении первой женщины – Евы – из ребра Адамова, и называя Святую Деву Марию Новой Евой, святой Симеон Новый Богослов писал: «Так же, как некогда при создании праматери Евы Бог взял одушевленное ребро Адама и воссоздал его в женщину, по этой причине Он не вдунул в нее, как в Адама, дуновения жизни, но часть, которую Он взял из его плоти, совершил в целостное тело женщины, а начаток духа, взятого вместе с одушевленной плотью, сделал совершенной живой душой, соорудив из обоих вместе человека; таким же образом, взяв от святой Богородицы и Приснодевы Марии одушевленную плоть, как бы закваску и малый начаток из смешения нашей природы, то есть из души вместе и тела, наш Создатель и Творец Бог соединил Своему непостижимому и неприступному Божеству, вернее же, соединив с нашей сущностью всю Ипостась Своего Божества существенно и несмесно смешав ее с ней, человеческую со Своей, построил ее в святой храм Себе, и неизменно и непреложно Сам Творец Адама стал совершенным человеком». По воспринятому человечеству Своему Христос родился от Святого Духа и Святой Девы Марии – Он принял от Нее наше человеческое естество, чтобы воплотиться и искупить грехи мира, спасти всех нас и привести к обожению, для чего и была избрана пречистая и непорочная Дева, происходящая из рода Давидова – Мария, Она превосходила святостью всех людей и была избрана от вечности Богом стать истиной Богородицей. «Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, послав одного из Своих рабов, Гавриила, говорю, Архангела, с высоты святой Своей, возвещает Деве «Радуйся!» И он, снизойдя, служит таинству для Девы и говорит Ей: «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою!» И вместе со словом совошло во Ипостаси единосущное и соприсносущное Слово Бога и Отца, все во чрево Девы, и наитием и содействием Единосущного Ему Духа восприняло обладающую умом и одушевленную плоть от Ее чистых кровей и стало человеком. Таково, следовательно, невыразимое соединение и таков таинственный брак Бога, и таким образом произошел обмен Бога с людьми: Сверхприродный и Сверхсущный соединился несмесно с нашей тленной и бедной сущностью и природой. Итак, Дева зачала и родила парадоксально из двух природ, Божества, говорю, и человечества, одного Сына, Бога совершенного и совершенного человека, Господа нашего Иисуса Христа, ни Ее девства не растлившего, ни от лона Отцовского не разлучившегося».Когда Святая Дева Мария услышала благую весть от Архангела Гавриила, то доверилась Промыслу Божиему и приняла в Себя Слово Божие, Она стала живым храмом и новым Ноевым Ковчегом: «Ковчег был прообразом Богородицы, Ной – прообразом Христа, а люди, бывшие с Ноем, начатком от остатка взятого из иудеев, тех, кому предстояло уверовать во Христа, а звери и все скоты и птицы и пресмыкающиеся были образом язычников. От этого и ковчег после потопа имел Ноя, а Богородица Мариам Воплощенного Бога и человека. Но ковчег спас только его Ноя одного и вместе с ним находящихся, а Христос и ковчег и весь мир избавил от потопа греха и от рабства закона и смерти». Ветхозаветным прообразом Святой Девы Марии была Неопалимая Купина и золотой сосуд, в котором хранилась манна небесная, прообразующая Иисуса Христа – Хлеб жизни, сшедший с неба. Пресвятую Деву Марию неоспоримо называют Богородицей, ибо Она родила Бога Слова по воспринятому Им человеческому естеству, а рожденный Ей Христос – истинный Богочеловек и Мессия, о Котором говорили пророки Ветхого Завета: «Ты, Единый Всемогущий, Единый Благой и Человеколюбивый, сошедший с Твоей святой высоты, не отступив от Отцовских недр и от Святой Девы Марии воплотившийся и родившийся». С благоговейной любовью почитая Святую Деву Марию преподобный Симеон Новый Богослов вдохновенно о том, что Она – истинная Богородица и Матерь Божия и Царица святых, Владычица Небесная и Молитвенница за весь мир, Новая Ева и непорочная Невеста Божия, живой храм Бога Слова и Целительница скорбящих сердец, к Которой подвижник не раз взывал, молясь перед Ее иконой.
В полном согласии с догматами Православной Церкви Симеон Новый Богослов учит о двух природах и двух волях в единой Божественной Личности Христа Богочеловека: «Я есмь Бог единый и человек совершенный, – говорит Христос о Самом Себе в гимнах, – всецелый, превосходный, плоть, душа, ум и разум, полностью Бог, человек и Бог в Моих двух сущностях, как и в Моих двух природах, в Моих двух энергиях, в Моих двух волях в единой ипостаси. Одновременно Бог и человек, Я есмь Один от Троицы». Христос есть величайшее чудо во всех мирах и во всех веках, а красота лика Его все превосходит и порождает в верующем сердце желание видеть Его, «ибо удостоившийся Его Самого видеть и созерцать не пожелает чего-нибудь другого, как наполненный любовью к Богу не потерпит более полюбить кого-нибудь на земле». «Поэтому постараемся найти Христа и увидеть Его, каков Он есть по красоте и приятности». «Убежим из мира, убежим от обмана жизни и ее мнимого веселия, и прибегнем ко единому душеспасителю Христу. Его, везде присутствующего, постараемся найти и, найдя Его, ухватимся за Него, припав к Его ногам, и обнимем их в теплоте душевной. Да, прошу, постараемся еще при жизни увидеть Его и созерцать, потому что если мы удостоимся увидеть Его здесь ощутительно, то мы не умрем, смерть не овладеет нами. Не будем ждать будущего, чтобы Его увидеть, но будем подвизаться теперь, чтобы созерцать Его». К всемилостивому Христу преподобный Симеон Новый Богослов воссылает самые возвышенные и трогательные моления свои: «Ты воссиял, Ты явился как свет славы, как неприступный свет Твоей сущности, о Спасителю, и просветил омраченную душу». «Благодарю Тебя, Господи, благодарю Тебя единого, сердцеведче, праведный Царь, всемилосердный! Благодарю Тебя, безначальный, всемогущее Слово, сшедший на землю и воплотившийся Боже мой, и ставший, чем Ты не был, человеком, подобным мне, без изменения и тления и всякого греха, чтобы, неправедно пострадав, бесстрастный, от беззаконных, подал бы бесстрастие мне, осужденному, в подражание Твоих страстей, Христос мой». «Да, пригвожденный руками, да, пригвожденный ногами на кресте и прободенный копием в ребра, Всемилостивый, помилуй и исторгни меня вечного огня, благостно удостоив меня еще в здешней жизни Тебе служить, а тогда неосужденно стать перед Тобою и быть принятым внутрь Твоего чертога, Спаситель, где я буду сорадоваться с Тобою, добрым Владыкою, в несказанной радости во все века». «О любящий души врач и единый любомилостивый, исцеляющий даром больных и раненых, исцели мои ушибы и раны!». «Взгляни свыше, Боже мой, и благоволи явиться и обратиться со словами к бедному! Открой Твой свет, раскрыв мне небеса, вернее раскрой мой ум, войди и теперь внутрь меня!».«Виждь смиренное сердце, виждь сокрушенное, виждь меня, приближающегося в отчаянии, Боже мой, и дай свыше Твою благодать, дай Твой Божественный Дух! Дай Твоего Утешителя, Спаситель, пошли, как обещал, пошли и теперь сидящему в горнице, Владыка действительно выше всякой земной вещи, вне всего мира, и Тебя ищущему и ожидающему Твоего Духа! Итак, не замедли, Милосердный, не презри, Милостивый, не забудь ищущего Тебя жаждущей душою! Не лиши меня жизни, ее недостойного, не почувствуй ко мне омерзения, Боже, и не остави меня!». «О любомилостивый Боже мой, более воссияй мне Твой неприступный свет, дабы наполнить радостью мое сердце!». «Покажи мне вновь свет, которого не вмещает мир, но соделывает вне мира и видимого света, и чувственного воздуха и неба, и всех чувственных вещей видящего его, о мой Спаситель!». Христос есть воплощенная Любовь, Он – Царь вселенной и Владыка Ангелов, добровольно жертвующий Собой ради нашего спасения – уничиживший Себя до крестных страданий и жертвы на Голгофе: «И если ради временных и тленных вещей некоторые из людей всячески борются и полагают самое душу, то мы ради Царя царствующих и Господа господствующих и Создателя и Властителя всего разве не предадим на смерть наши души и тела?». Задаваясь сотериологическим вопросом – «Что такое наше спасение?», преподобный Симеон Новый Богослов отвечал – «Иисус Христос – наш Спаситель и Бог», Он – источник вечной жизни и Свет, просвещающий каждого ищущего Истину, Он – Властитель Небесного Царства и Искупитель мира, Он – сияющий на горе Фаворской славой Божества Своего и истекающий кровью и страждущий по человеческому естеству Своему Мессия, распятый на Голгофе, Он – Молящийся в Гефсиманской ночи и проповедующий с высот нагорных, Он – Ипостасная Премудрость и Сила Божия, ставшая нашим Учителем, Он – Победивший Ад и смерть, Воскресший из мертвых и Вознесшийся на небеса, Он дарует бессмертие и высшая цель христианской жизни – уподобиться Ему и пребывать с Ним во веки вечные. Христианская жизнь – это следование по стопам Христа, идущего на небеса через Голгофу, это – отречение от себя во имя Бога и взятие креста своего, это – участие в страданиях Христовых и мученичество за веру, стяжающее венец жизни и славы, ибо кто страдал со Христом и за Христа – тот со Христом и прославится и во Христе обретет вечную жизнь и нескончаемую радость. «Будем и мы молиться от всего произволения и ума … дабы не быть когда-нибудь обманутыми или прельщенными, ни из-за малого или большого нарушения отпасть от пути, ведущего на небо… но, шествуя невозвратно по нему, постараемся достигнуть идущего впереди нас Иисуса. И когда мы ухватимся за Него, припадем к Нему и восплачем перед Его благостью и горячо попросим, чтобы Он никогда не разлучался совсем от нас и не допустил, чтобы мы упали вне пути, который есть Он Сам, сказавший: «Я есмь путь и воскресение и жизнь» (Ин.14:6), Его да взыщем, Его достигнуть постараемся, чтобы удержать Его. И если это произойдет, и мы будем вместе с Ним жить и существовать, то не только при исходе из жизни, но и теперь взойдем с Ним на небо, совознесемся, или, вернее, Он Сам совознесет и сопрославит, и дарует наслаждение вечных благ». В «Божественных Гимнах» преподобного Симеона Нового Богослова Христос говорит, что участие в Его страданиях делает нас причастниками славы Его Божества: «Я добровольно пострадал для вас, был распят, умер смертью злодеев, и сделанные Мне поношения стали славою мира, жизнью и светлостью, воскресением мертвых и похвалою всех уверовавших в Меня, а безобразная смерть одеянием нетления и истинного обо;жения стала для всех верных. Поэтому и подражающие Моим поклоняемым страданиям будут также соучастниками Моего Божества, и моего царства станут наследниками, и будут сопричастниками неизреченных и невыразимых благ, и пребудут со Мною в веках». Если бы предвечный Бог Слово не вочеловечился и Христос не пришел в мир, не искупил грехи мира и не победил смерть и Ад, то никто из нас не мог бы обрести спасение и избавление от власти дьявола, но по несказанному человеколюбию и благости Своей Господь возжелал спасти всех нас – зная от вечности, что Адам нарушит заповедь, на предвечном совете Святой Троицы было решено, что спасение мира совершится через Боговоплощение, главная цель которого – наше обожение: «Для того совершилось все домостроительство и снисхождение Сына Божия, чтобы чрез веру в Него и соблюдение Его заповедей сделал бы нас причастниками Его Божества и Царства». «Для чего Бог стал человеком? Чтобы человека сделать Богом. Посредством чего делал это? Посредством плоти или посредством Божества? Ясно, что посредством Божества… Итак, если посредством Своего Божества Он сначала обожил плоть, которую восприял, Он и всех нас оживотворяет не посредством тленной плоти, но посредством обоженной, чтобы отныне мы ни в коем случае не знали Его как человека, но как единого Бога, совершенного в двух природах, ибо Бог един, так как тленное было поглощено нетлением и тело не исчезло, но изменилось и остается неслиянным, неизреченно смешанным и соединенным в несмешанной смеси с Троичным Божеством, дабы Един Бог был бы поклоняем во Отце и Сыне и Святом Духе и чтобы Он не получил какой-либо прибавки числом от домостроительства, ни Троица не претерпела бы какую-либо страстность от тела». По исповеданию преподобного Симеона Нового Богослова Христос есть «Бог истинный и человек всеистинно природно совершенный, для того ставший человеком, кем Он прежде не был, чтобы сделать Богом человека, кем он никогда не был, посредством Божества обожив и обоготворяя нас очевидно, а не посредством одной Его плоти». «Знай, что Слово, сущее в начале к Богу и сущее Богом, имеющее жизнь в Себе и все сотворившее и сущее светом … и в мире находящееся и миром не знаемое … пришло в мир, восприняв тело, чтобы тем, кто по вере принимают Его как Бога, и хранят Его заповеди, и крест берут, открыться как Бог и быть познанным, каков Он есть, теперь умеренно, насколько каждый вмещает, а в воскресении более ясно». По великой любви Своей к нам Христос добровольно уничижил Себя до крестных страданий и смерти – Он был бесстрастен по Божеству Своему, но принял страдания по человеческому естеству: «будучи Богом безначальным от безначального Отца, единоприродным и единосущным Всесвятому и поклоняемому Духу, невидимым и неисследимым, Он воплотился, сошедши, и стал человеком и пострадал все сказанное, и многое другое, ради него, чтобы освободить от смерти и тления его и сделать сыном Божиим и богом, подобным Ему, неужто, если даже он будет более твердым, чем камень, и более холодным, чем лед, не смягчится его душа и не разогреется его сердце к любви Божией? Я же так говорю, если кто поверит от сердца всему этому и из глубины души, то он сразу будет иметь в своем сердце и любовь к Богу». «Сын Божий для того стал Сыном Человеческим, дабы сделать людей сынами Божиими, возводя наш род по благодати к тому, что Он есть по природе, рождая нас свыше в Духе Святом и вводя нас сразу в Царство Небесное, вернее же – даруя иметь его внутри нас». «Для того Сын Божий и Бог сошел на землю, чтобы Собою примирить нас, сущих врагами, Своему Отцу и познавательно соединить Себе через Святого и Единосущного Своего Духа». В мессианской миссии Иисуса Христа открылась тайна нашего спасения, Он – Новый Адам и Единородный Сын Божий воплотившийся, непостижимый, вечный, неприступный, невместимый, бессмертный и невидимый Бог вочеловечился – воспринял всю полноту человеческого естества – дух, душу и тело, чтобы обожить в Себе человеческое естество, просветить нас светом Истины и указать путь к спасению – соблюдение заповедей Евангелия, искупить грехи рода человеческого и избавиться нас от страшного и тягостного ига дьявола, примирить нас с Богом и приобщить к вечной жизни, сделать наследниками Царства Небесного. В «Огласительных Словах» святой Симеон Новый Богослов с евангельской правдивостью сравнивает низкие нравы земных царей и владычество Божие, показывая, что мирские властители презирают бедных и страждущих, в их сердцах редко бывает милосердие и истинная любовь, в то время как Христос – друг страждущих и брат отверженных, Он – защитник угнетенных и надежда обездоленных: «Почти все люди отвращаются от немощных и бедных и земной царь не переносит их вида, начальствующие от них отворачиваются, богатые их презирают и, когда встречают их, проходят мимо, будто бы они не существуют, и общаться с ними никто не считает желаемым, а Бог, Которому служат бесчисленные множества ангельских сил, все содержащий словом Своей силы, Кого великолепие непереносимо для всех, не отказался стать отцом и другом и братом этих отверженных, но захотел воплотиться, чтобы стать подобным нам по всему, кроме греха, и сделать нас причастниками Своей славы и царства».
Христос добровольно взошел на Голгофу, а Его Честный Крест – высшее дело жертвенной любви, Он принял мученическую смерть – принял в сердце свое всю скорбь мира и скончался, тело Его возлежало во гробе, но не истлело, а душа сошла во Ад и сокрушила державу смерти, ибо два естества во Христе не разделила даже смерть, напротив, Он победил смерть Воскресением Своим. «Но посмотрим, если угодно, и хорошо исследуем, в чем тайна Воскресения нашего Христа и Бога, каковая всегда таинственно происходит, когда мы желаем, и как в нас Христос, как в гробнице, погребается, и как, соединяясь с нашими душами, Он воскресает, совоскрешая и нас с Собою». «Христос и Бог наш, повешенный на Кресте и пригвоздивший на нем грех мира, вкусивший смерти, снисшел в самую глубину Ада. И как, снова взойдя из Ада, Он вошел в Свое пречистое тело, от которого, снизойдя туда, нисколько не отделился, сразу же воскрес из мертвых и после этого восшел на небеса с большой славой и силой, так и теперь, когда мы выходим из мира и входим через уподобление страданиям Господа в гробницу покаяния и смирения, Он Сам, сходя с небес, входит, как в гробницу, в наше тело и, соединяясь с нашими душами, воскрешает их, несомненно мертвые, и тогда дарует так воскресшему со Христом видеть славу Его мистического Воскресения». Во Христе Спасителе обожилось человеческое естество, а после воскресения из мертвых пречистое тело Его, пострадавшее на Голгофе и не познавшее тления во гробе, стало духовно и нетленно: «Сначала Христос оживил душу, воспринятую Им, и, сделав нетленной, обоготворил, а Его пречистое и Божественное тело хотя и обожил, однако еще носил его тленным и вещественным. Потому что ядущее и пиющее, труждающееся и проливающее пот, связываемое и бичуемое, на Крест возносимое и пригвождаемое тело очевидно тленно и вещественно, ибо все это является свойствами вещественного тела. Поэтому Он и умер и был положен мертвым во гроб. После же воскресения нетленно и самое тело Он совоскресил с Собою духовным, совсем божественным и невещественным. Поэтому-то Он и не сломал печатей, выходя из гроба, но и когда двери были замкнуты, невозбранно входил и выходил». По слову святого Симеона Нового Богослова Воскресение Христово имеет всемирное значение, оно – прообраз и начаток всеобщего воскресения мертвых: «Воскресение и слава Христовы являются нашей славой… Она бывает чрез Его воскресение в нас и показывается и видится нами. Однажды усвоив Себе наше, то, что Он Сам делает в нас, Он приписывает Себе. А воскресение души есть соединение с жизнью, ибо, как мертвое тело, если не примет в себя живую душу и неслиянно с ней не смешается, не говорится, что живет, и не может жить, так и душа одна сама по себе жить не может, если не соединится неизреченно и неслиянно с Богом, действительной вечной жизнью». «В каждом из нас верных происходит Воскресение Христа, и это не один раз, но ежечасно так сказать, так как Сам Владыка Христос восстает в нас, нося светлые одежды и блистая молниями нетления и Божества». Таинственное видение Воскресшего Христа – это дар Святого Духа: «светоносное наитие Духа указывает нам, как утром, Воскресение Владыки, вернее же – дарует видеть Его Самого Воскресшего… Тем, следовательно, кому Воскресший Христос является, духовно, во всяком случае, Он им, видимый духовными очами, показывается. Ибо, когда Он бывает в нас посредством Духа, Он воскрешает нас из мертвых, и животворит, и дает видеть в нас Себя всего живого, бессмертного и непогибающего. И не только это, но и совоскрешающего и сопрославляющего нас с Собою дарует ясно познавать». Тайна спасения есть тайна синергии – содействия Божественной благодати и человеческой свободы – Христос добровольно воплотился и вочеловечился, взошел на Крест и умер, сошел во Ад и воскрес из мертвых, чтобы мы спаслись и обожились, а мы призваны добровольно следовать за Ним путем заповедей Его – крестным путем покаяния и любви: «Бог хочет сделать нас богами из людей, добровольно, а не против воли… Бог настолько этого хочет, что, не выходя, выйдя из недр Своего благословенного Отца, Он снисшел и пришел для этого на землю. Если, следовательно, пожелаем и мы, ничто никоим образом не сможет помешать нам в этом, только да устремимся к Нему теплым покаянием, и Он, приблизившись к нам и коснувшись наших сердец одним пречистым Своим перстом, зажжет светильники наших душ и больше не оставит их погаснуть вплоть до окончания века». По мысли преподобного Симеона Нового Богослова «не подражавшие страданиям Христа покаянием и послушанием и не ставшие причастниками Его смерти… не будут соучастниками Его духовного воскресения и не получат Духа Святого. Ибо через Святого Духа совершается воскресение всех. И я не говорю о телесном воскресении при кончине века, ибо тогда вострубит Ангел и мертвые тела воскреснут, но о происходящем ежедневно духовно духовном возрождении и воскресении мертвых душ, каковое дает через Всесвятого Его Духа единожды Умерший и Восставший и через всех и во всех достойно живущих Воскресающий и совоздвигающий соумерших с Ним расположением и верою души, дарующий им уже от сей жизни Царство Небесное». По воззрению Симеона Нового Богослова единственный путь спасения – быть верным Христу и подражать Сыну Божиему в смирении и страданиях, чтобы участвовать в Его славе и воскресении: «Подражай Христу Богу, пострадай и сам для своего собственного спасения, как Он пострадал для тебя». «Если мы стыдимся подражать Его страданиям, которые Он претерпел ради нас, и пострадать, как Он пострадал, то совершенно ясно, что мы также не будем сопричастниками Его славы, потому что в таком случае мы верны не на деле, а только словом, а когда нет дел, наша вера мертва». «Поэтому я говорю и говорить не перестану, что тот, кто не подражал страстям Христа посредством покаяния и послушания и не стал причастником Его смерти … не будет участником Его духовного воскресения и не получит Духа Святого, потому что через Святого Духа бывает воскресение всех». С молитвенным трепетом преподобный Симеон Новый Богослов восклицал: «Что для меня действительно велико, вернее же – выше всякой славы, это то, что общение с Твоими страданиями, подражание Твоим делам делает меня причастником Твоей неизреченной славы, а Твое смирение является причиною Божества тем, кто со знанием подвизается». «Благодарю Тебя, Владыка, страдая скорее несправедливо – да будет мне во искупление прегрешений, во очищение моих безмерных, Христе, ошибок, и да не попустишь когда-либо, дабы были наведены на меня, Владыка, сверх силы искушения или скорби, но всегда даруй мне, Боже мой, выход и крепость перенести огорчения!». В пламенных молениях своих преподобный Симеон Новый Богослов возвещал, что Крест – слава Христа Искупителя, и умолял Христа удостоить всех страдавших за Него вечной славы: «Славою Христа является Крест и страдания, которые Он претерпел для нас, чтобы нас прославить. Так они не хотят пострадать, как Он пострадал, и желают более, увы, чести от людей, и добровольно избирают отделение от Бога». «О мой Христос, избави уповающих на Тебя скверного тщеславия и гордости, и соделай соучастниками Твоих страданий и славы, и удостой нас быть неразделенными от Тебя». По воззрению преподобного Симеона Нового Богослова существуют два вида воскресения: 1) мистическое воскресение души через веру во Христа и принятия в себя животворящей благодати Святого Духа, дающееся в земной жизни всем верным Христу; 2) всеобщее воскресение мертвых, которое преобразит и одухотворит тела всех воскресших. «Так как Бог смертию и Воскресением строительно даровал нам царство и нетление и всю вечную жизнь, то мы несомненно уже отсюда становимся душевно общипками и причастниками будущих благ, а именно нетленными и бессмертными, и сыновьями Божиими, и сыновьями света, и сыновьями дня, и наследниками Царства Небесного, то есть как носящие внутри нас само Царство. Потому что все это мы получаем уже отсюда в чувстве души и познании, если только не являемся как-нибудь неопытными в вере или недостаточными в делании Божественных заповедей, но телесно еще нет, но носим его тело тленным, как Христос и Бог до Воскресения, и, объемлемые им и связанные им по душе, не вмещаем сейчас приять всю открываемую нам славу, но смотря, как в зеркало, в неизреченную пучину славы, мы полагаем, что видим одну каплю ее, и поэтому говорим, что видим сейчас в зерцале и в загадке, однако видим самих себя духовно подобными нами видимому. А после воскресения и само тело будет духовным: как Он Сам воскрес из гробницы, изменив его Божественною силой, так и мы все получим его духовным и, уподобившиеся Ему сначала душевно, уподобимся тогда Ему и телесно и вместе с тем душевно, то есть будем Ему подобными, людьми по природе, богами по благодати, как и Он Сам был Богом по природе, человеком по благости». «Души святых прилепляются к Богу через дар и единство Святого Духа, когда они еще находятся в теле, и обновляемые изменяются, и от смерти восстают, и в невечернем свете во славе устанавливаются после успения. А тела их еще нет, но остаются в гробах и тлении. Они также станут нетленными в общем воскресении, когда и вся эта земная тварь, видимая эта и чувственная, изменится и соединится с небесным, то есть невидимым и выше чувства».
Миросозерцание преподобного Симеона Нового Богослова христоцентрично – для него Христос есть вочеловечившийся Божественный Логос и Создатель мира, единосущный Отцу и Святому Духу, Он – наш Спаситель и Искупитель, в акте жертвенной любви взошедший на Крест и принявший страдания и смерть, Он – Победитель смерти и Воскреситель тел и душ, Он – Учитель и Пастырь душ, источник, утоляющий всякую духовную жажду, Он – родник надежды и спасения, Он – путеводная звезда, указывающая путь в Царство Небесное, Он – Солнце Правды, воссиявшее над вселенной, Он – добрый Царь и милосердный Судия живых и мертвых, Он – Властитель над жизнью и смертью, и нет никого, кто был бы равен Ему и сравним с Ним. Для преподобного Симеона Нового Богослова величайшая радость пребывать со Христом, а величайшая мука – разлучиться с Ним, ибо разлука со Христом причиняла его душе громадное и неописуемое страдание: «Тогда ты зарыдаешь, жалкая душа моя, тогда заплачешь болезненно, тогда ты взмолишься о смерти, не вынося боли, не терпя разлуки со сладким Владыкой. Но Сам Благой, увидев тебя, пришедшую в недоумение и сильно упорствующую в плаче и скорби, снова внезапно явится, снова озарит тебя, снова укажет тебе неистощимое богатство, неувядаемую славу отцовского лица, и возвеселит тебя, как раньше, и наполнит тебя радостью, и таким образом оставит тебя наполненною радостью». Христос есть единственный Властелин вселенной и Свет Неприступный, ибо «Он Властелин всех, всех Судья, всех Царь, Творец света и жизни Господь, Свет Неизреченный… Он сделает невидимым в Своем явлении от лица Своего врагов Своих и тех, кто не сотворил Его повелений, таким образом, как восходящее солнце прогоняет мрак ночи. И будет Господь Бог наш невместимым в невместимых и непостижимым в непостижимых, являющийся одним достойным в меру веры в Него». С огненным сердцем, воспламененным любовью ко Христу, преподобный Симеон Новый Богослов говорит, что хочет целовать руки и ноги Христа и созерцать красоту лицу Его: «Дай мне, Христе, целовать Твои ноги, дай мне обнимать Твои руки, руки, приведшие в бытие меня словом, руки, создавшие все беструдно! Дай мне ими наполняться неутолимо, дай мне видеть Твое лицо, Слове, и наслаждаться неизреченной красотой и постигать и услаждаться Твоим видением, видением неизреченным, видением невидимым, видением страшным». Во дни тягостных раздумий, душевных скорбей и искушений, в часы горестных печалей и разъедающих душу сомнений святой Симеон Новый Богослов возносил молитву Христу – единственной надежде на спасению: «Я, Ты знаешь, Владыка, что я никогда не вверял спасения моей души делам или действиям, но к Твоей, Человеколюбец, прибег милости, имев дерзновение, что Ты спасешь меня даром, как некогда блудницу и блудного сына, сказавшего: «Согрешил!» Так поверив, я бежал, имея такую смелость, я пришел, так надеясь, Владыка, я пришел к Тебе». «Ты знаешь, что я Тебя одного имею, жизнь и слово и познание и мудрость, Спасителя Бога и покровителя в жизни и дыхание моей смиренной души, чужестранец я и смиренный в словах. Ты надежда моя, Ты заступник мой, Ты покров мой, Ты прибежище мое. Ты мое хваление, богатство мое, слава». Христос есть неизреченный Свет, в который облачаются как в ризу Его верные служители: «Прежде всего, они наполняются неизреченной радостью, так как приобрели в себе не мир и не то, что в мире, но Творца всего и Господа и Владыку. Потом они одеваются в свет, в Самого Христа и Бога, всего всем телом, и видят себя преукрашенными неизреченною славою и блистающими божественным одеянием, и покрывают свои взоры, не терпя видеть непонятную и нестерпимую светлость своего одеяния, так что ищут места, где скрыться, чтобы там быть и оттолкнуть великую тяжесть славы». Христос есть Новый Адам и Спаситель мира, а святая Церковь Его – возвращенный Рай, Он – Древо Жизни и наш единственный Спаситель, вознесшийся на небеса и воссевший одесную Бога Отца, но таинственно пребывающий в Церкви, а в последний день мира совершится славное второе пришествие Его как безупречного Судии вселенной: «Тогда придет со многою славою и силою наш возжеланный и сладчайший Царь Иисус Христос и Бог судить мир и воздать каждому по его делам». В «Огласительных Словах» преподобный Симеон Новый Богослов от лица Самого Иисуса Христа описывает апокалиптическую картину второго пришествия Господа и Страшного Суда: «Земля содрогнется на тех, кто после стольких и столь великих чудес, после Моего явления в мире, после такого учения, которое Я распространил в мире, еще откладывают и не верят и не повинуются Моим словам. И она разорвется на многие части, не терпя носить на своих плечах неблагодарных и жестоковыйных и преслушающих Меня. И они увидят их падение приблизившимся перед их ногами и содрогнутся. Потому что, когда земля будет дрожать, небо колебаться и с шумом, как книга, свиваться, от этих страшных ужасов устрашатся их непреклонные и неумолимые сердца, как у зайца в час заклания. И потемнеет свет, падут звезды, солнце и луна померкнут над ними, а от расселин земли взойдет огонь, заливающий их, как пучина морская. И как при потопе открылись водопады небесные и сошла вода и понемногу покрыла народы, так и тогда раскроется от оснований своих земля, и выйдет не помалу, но внезапно огонь, и покроет всю землю, и она станет вся огненною рекой». Торжественно провозглашая, что в день Страшного Суда Христос явится во всей славе Своей, святой Симеон Новый Богослов предостерегает, что сияние славы Христовой будет животворить святых – сыновей Света, но опалять грешников – сыновей тьмы. «Вот почему таковой не судится на будущем Суде, ибо он уже прежде осужден; и не изобличается от этого света, ибо он был прежде освещен; ни испытывается или горит, входя в этот огонь, ибо он уже был прежде испытан; и не считает, что тогда явился День Господень, потому что от общения и соединения с Богом он стал светлым и блестящим Божиим Днем. Он тогда не находится в мире или с миром, но совсем вне его». Для праведных день и час Страшного Суда – великая радость, но для всех находящихся во тьме страстей, Божественный Свет «будет воспринят как страшный и как нестерпимый огонь». В священном трепете и изумлении перед личностью Христа Спасителя Симеон Новый Богослов сложил один из самых прекрасных и поэтичных Гимнов:
О Христос, Ты – Царствие Небесное,
Ты – земля кротких,
Ты – рай зеленеющий, Ты – чертог Божественный,
Ты – неизреченный дворец, Ты – трапеза всех,
Ты – хлеб жизни, Ты – новейшее питие,
Ты – и чаша воды. Ты – и вода жизни,
Ты – светильник неугасимый для каждого из святых,
Ты – и одеяние, и венец, и раздаятель венцов,
Ты – и радость и упокоение, Ты – и наслаждение
и слава, Ты – и ликование, Ты – и веселие...
Миросозерцание преподобного Симеона Нового Богослова христоцентрично, а его мистика и богословие пневмацентричны – увидеть Христа во свете славы Его возможно только силой Святого Духа, просвещающего верующих и открывающего тайны Божии, дающего разуметь Писание и понимать догматы Церкви: «Да, действительно, так бывает и так совершается, так открывается Духа благодать и, через Него и в Нем, Сын со Отцом. Человек видит Их, насколько можно увидеть, и тогда неизреченно научается от Них относительно Их, и высказывается, и всем другим пишет и излагает боголепные догматы, как учат все предшествующие святые отцы. Ибо так они издогматствовали Божественный Символ Веры. Став таковыми, как мы сказали, они выразили с Богом и высказали то, что свойственно Богу. Кто, не став таковым, богословствовал Троическую Единицу или опроверг ереси? Или кто был назван святым, не будучи причастным Святому Духу? Никто, никогда!». Выдающийся православный богослов Владимир Лосский в своей книге «Боговидение» писал, что «святой Симеон действительно «Новый Богослов»: он самый яркий выразитель того пневматологического течения в византийском Богомыслии, которое, как бы объятое тайной обитающего в нас Духа святого, не ищет своего внешнего выражение, как богословие христологическое, а сосредоточено в молчании, в исихии». Христос пророчествовал ученикам Своим о том, что придет Дух Истины и наставит их, Он – «Дух жизни и разума, Дух святости и совершенства, Дух благой, мудрый, человеколюбивый, сладостный, преславный, питающий и напояющий нас, милующий, просвещающий, укрепляющий, Божественный Дух терпения. Дух, передающий радость, веселие, целомудрие, премудрость, ведение, кротость, непамятозлобие, неозабоченность дольними, прогонитель уныния, изгонитель нерадения, обращающий в бегство любопытство и лукавство, Дух, выявляющий тайны, залог Царства Небесного, источник пророчества, чаша учения, уничтожитель греха, дверь покаяния, подсказывающий вход подвизающимся, как привратник, Дух любви, мира, веры, воздержания, Дух вожделения и производящий вожделение, прииди и вселись в нас и пребывай неотделимо, нераздельно, освящая и прелагая, и просвещая наши сердца, как единосущный и единочестный Сыну и Отцу и богами соделывающий приемлющих Тебя, и всякий грех заставляющий исчезнуть, всякую же добродетель приносящий Своим вхождением, не извне все это приводя с Собою, но будучи Сам все, что есть благо. Ибо те, в которых Ты поселишься, имеют в себе существенно всякое благо». Христос, «претерпев Крест, а также смерть, восстав в Духе, вознесся во славе и обновил путь на небеса всем, верующим в Него несомненною верою, и излиял богатно Всесвятого Духа всем, обнаруживающим веру делами. И сейчас обильно изливает именно Его таковым и обоготворяет Им тех, с кем сочетается внезапно, и из людей, какими они были, изменяет их без изменения и показывает детьми Божиими, братьями Спасителя, сонаследниками Христа, наследниками Бога, богами, сопребывающими с Богом в Духе Святом, узниками одной лишь плоти, свободными же духом, легко совосходящими со Христом на небеса и все свое жительство имеющими там в созерцании благ, которых очи не видели». Размышляя о тайне предвечного исхождения Святого Духа, Симеон Новый Богослов писал: «Святой Дух от Отца исходит, будучи соприродным и соединенным, единосущным Отцу и Сыну, как сопоклоняемый и сославимый с Ними всяким дыханием». «Отец рождает вневременно и вечно единосущного Сына, никак от Него не отделяемого, вместе с Кем соисходит и Божественный Дух, единосущный Сыну из единосущного Отца». «Исповедуй, итак, со мною Отца рождающего, но не преждесуществующего, Сына, не позже рожденного или возникшего, Духа Святого, исходящего, но совечного и единосущного вместе с Сыном Самому Отцу». Святой Дух «всеведущ, Он вездесущ, ибо Он – Бог по сущности», по ипостасному бытию Он предвечно исходит от Отца, а по энергийному явлению в наш мир – исходит от Отца через Сына: «Дух Святой, неизреченно исходящий от Отца и через Сына приходящий к нам, верным». «Дух Святой, так как от Отца исходит и через Сына дается нам недостойным, не так что не желая посылаемый или раздаваемый, но как исполняющий угодное Отцу, как собственное хотение, через Единого от Троицы, Самого Сына». «Эту благодать Духа раздает святым Сын Божий … из природы и сущности Его совечного Отца… то есть Божество». Дух Святой веял в пророках, все Писание священно и боговдохновенно, оно написано через пророков и апостолов Святым Духом, Который есть «уста Божии»: «Уста Божии есть Святой Дух, глагол же и слово Сын Божий и Бог. Почему же Дух называется устами Божиими, а Сын глаголом и словом? Потому что, как через наши уста находящееся в нас слово происходит и открывается другим, и невозможно иначе сказать или выявить его, если не через звук уст, так и Сын Божий и Слово, если не будет высказан, как устами, Святым Духом, то есть не будет раскрыт, не может быть познан или услышан». «Подобно тому, как если мы не откроем наши уста, ибо, когда они закрыты, наше слово не может из них выйти, так и уста Бога, Сам Святой Дух Его, если не откроются происшедшим в нас осиянием, не Дух, но осияваемый Им наш ум, Сын и Слово Божие не бывает видимо или познаваемо и, конечно, не открывается нашему зрительному и слуховому чувству». Вдохновляясь таинственным видением пророка Иезекииля, преподобный Симеон Новый Богослов писал, что Дух Святой есть Господь животворящий – от Него дар жизни и Он воскресит всех усопших в конце времен и преобразит всех живых, Он воскрешает души наши, ибо душа мертва без веяния Святого Духа: «Как если кто, сложив мертвую кость к кости и сустав к суставу, что можно применить к делам и приобретению добродетели, ничего не достигнет, если нет могущего выткать над ними мясо и нервы. Но если он и это сделает и свяжет суставы с нервами, а мертвые эти кости оденет мясом и кожей и соделает из них тело, ничего этим не достигнет, так как оно лишено животворящего и движущего его духа, то есть не имеет души. Так думай и об омертвелой душе и переноси твой ум на ее внутренние члены, и посмотри на все собранные действия, пост, говорю, и бдение, долулежание и сухоядение, нестяжание и немытие и на им сопутствующее, как на мертвые кости, сложенные друг с другом и одна другой сопоследующие и соединенные, и как бы некоторым образом образующие целое тело души. Какая польза, если оно лежит бездушным и лишенным духа, так как нет в нем Святого Духа? Только Он, придя и вселившись в нас, как друг от друга расторгнутые члены, так связывает омертвелые добродетельные действия жилами духовной силы и соединяет любовью с Богом, и тогда делает нас из ветхих новыми и живыми из мертвых. Иначе невозможно ожить душе». В одном из молений своих преподобный Симеон Новый Богослов благодарил Христа за дары Святого Духа – за плоды с Древа Жизни: «Ты благословен, Господи, Ты благословен, Единый … давший в сердце моем свет Твоих заповедей, и посадивший во мне древо Твоей жизни, и показавший меня другим раем … умственным среди чувственных вещей, чувственно умственным. Потому что Ты соединил с душой другой Твой Божественный Дух, который Ты вселил в мои внутренности. Он один является подлинно древом жизни, каковой, в какую бы землю не был посажен, то есть в душу человека, и укоренится в сердце, сразу показывает ее светлейшим раем, украшенную всеми растениями, прекрасными деревьями и различными плодами… Это смирение, радость, мир, кротость… дожди слез и странное в них наслаждение, сияние Твоей благодати, осиявающее всех, находящихся в раю. Ты чаша, проливающая мне воды жизни, Ты мне обильно подаешь слова божественного познания. Но когда Ты не желаешь и их отнимаешь, я становлюсь безумным, бесчувственным, как камень. Труба никогда не зазвучит без духа, так и я без Тебя бываю бездушным. Невозможно для тела действовать что-либо без души, так и душа не может без Твоего Духа двигаться и заповеди Твои, Спасе, сохранять. Не может она видеть Тебя, ни предстоять Тебе, ни воспевать разумно Твою славу, о Боже мой». Святой Дух есть Музыкант, а пророки, апостолы и святые – Его музыкальные инструменты, имеющие вдохновение от Бога и являющиеся сопричастниками славы Господней – Святой дух веет в них и жизнь их подобна музыкальному произведению, исполненному в честь Бога. «Так как они более не принадлежат себе, но находящемуся в них Духу, каковых Он движет и в свою очередь движется ими и становится в них всем, что ты слышишь в Божественных Писаниях сказанным о Царстве Небесном: жемчужина, зерно горчичное, закваска, вода, огонь, хлеб, питие жизни, живой источник и скачущий, изливающий реки духовных слов божественной жизни, светильник, ложе, брачная горница, жених, друг, брат и отец. Но для чего, говоря много, я пытаюсь все перечислить, и вот, они бесчисленны! Ибо то, что глаз не видел и ухо не слышало, и что не взошло на сердце человека, как язык, измеривший это, расскажет словами? Поистине никак! Ибо если даже мы обладаем всем этим, так как носим их Бога, мы совершенно не можем ни умом измерить, ни словом рассказать о них». Драгоценные плоды Святого Духа есть любовь, радость, мир, благость, за которыми следует познание Бога – «мудрость Слова и бездна сокровенных мыслей и тайн Христа». Святой Дух есть Утешитель скорбящих сердец и Податель всех даров и талантов, Он – благоухание святости и неизреченная красота, небесный огонь, очищающий и испытывающий сердца, Он – предвечный Свет, озаряющий небо и землю, Он – сокровищница неизреченных благ и река вечной жизни, текущая в горнем Иерусалиме, Он – Царь и Господь Ангелов, единосущный и равночестный Отцу и Сыну, Он – вечный Спутник Христа и Совершитель всех таинств и чудес Божиих, Он – источник радости и покоя, соединяющий нас со Христом: «Ты и радость и упокоение, Ты сладость и слава, Ты и веселие и радование, и возблистает, как солнце, благодать Твоя, Боже мой, Пресвятого Духа во всех святых, и воссияешь, неприступное солнце, посреди них, и все воссияют соответственно их вере, деяниям, надежде и любви, очищению и просвещению от Твоего Духа, о Боже». «Тот, кто соединил с Божественным Духом свой дух, стал боговидным, приняв Христа в недра, христианином от Христа, преображенным во Христа, имеющим в себе несомненно неуловимого и единого, истинно неприступного всему творению». С пламенным молением обращаясь ко Христу, преподобный Симеон Новый Богослов молил о ниспослании Святого Духа, без Которого невозможно наше спасение: «Помилуй меня, Сыне Божий, и раскрой мои очи душевные, дабы увидел я свет мира, Тебя, Бога, и стану я сыном божественного дня, и не останусь непричастным, как недостойный, Твоего Божества, о Благий. Яви мне, Господи, Себя Самого, дабы я познал, что Ты возлюбил меня, как сохранившего, Владыка, Твои божественные заповеди. Пошли мне Утешителя, Милостивый, дабы Он научил меня Сам относительно Тебя и возвестил бы Твои дела, Боже всяческих. Воссияй на мне, свет истинный, благоутробне, дабы увидел я славу Твою, которую Ты имел прежде возникновения мира у Твоего Отца. Пребудь, как сказал, я во мне, дабы и мне стать достойным пребывать в Тебе, и сознательно войти в Тебя, и сознательно стяжать Тебя в себе. Восхоти вообразиться во мне, невидимый, дабы, видя Твою нестерпимую красоту, одеться мне, пренебесный, в Твой образ и забыть все видимое. Дай мне славу, которую дал Тебе, милосердный, Отец, дабы и мне стать подобным Тебе, как и все рабы Твои, быть Богом по благодати и с Тобою постоянно, ныне и присно и в бесконечные веки. Аминь». К Святому Духу преподобный Симеон Новый Богослов взывает с возвышенной и проникновенной мольбой – несравненной по красоте поэтической жемчужиной церковной гимнографии: «Прииди, свет истинный, прииди, вечная жизнь, прииди, сокровенное таинство, прииди, неименуемое сокровище, прииди, невыразимая действительность, прииди, непостижимое лицо, прииди, присносущное веселие, прииди, невечерний свет, прииди, всех имущих быть спасенными истинное чаяние, прииди, лежащих воздвижение, прииди, мертвых воскресение, прииди, могучий, все всегда творящий и прелагающий и изменяющий одною волею, прииди, невидимый и неприкасаемый совершенно и неосязаемый, прииди, всегда пребывающий недвижимым и ежечасно весь передвигающийся и приходящий к нам, лежащим в аду, превысший всех небес, прииди, многовожделенное имя и прославляемое, но сказать нам, каков Ты, или познать, Кто Ты или каков, нам совершенно недостижимо. Прииди, вечная радость, прииди, венок неувядаемый, прииди, порфира великого Бога и Царя нашего, прииди кристалловидный и покрытый камнями, прииди, неприступная обувь, прииди, царская багряница и подлинно самодержавная десница. Прииди, Его вожделела и вожделеет моя жалкая душа, прииди, Единый, ко единому, ибо я один, как видишь. Прииди, отделивший меня от всех и соделавший одним на земле, прииди, ставший во мне самим вожделением и сотворивший меня вожделеть Тебя, совершенно неприступного. Прииди, мое дыхание и жизнь, прииди, утешение моей души, прииди, радость и слава и постоянное мое услаждение».
Вслед за преподобным Максимом Исповедником, святой Симеон Новый Богослов утверждал, что Бог никого не спасает насильно – по благости своей Господь хочет всех спасти, но спасение есть плод союза Бога и человека – синергии Божественной благодати и человеческой свободы, а потому – человек призван самостоятельно и сознательно сделать выбор в пользу Бога и соблюдать заповеди Его, ведя борьбу со страстями и участвуя в таинствах Церкви. Преподобный Симеон Новый Богослов писал о том, что Бог от вечности знает прошлое, настоящее и будущее, Он предназначил всех нас к спасению, но так как каждый человек является свободной и самоопределяющейся личностью, то никто не спасает вопреки своей воле – каждый избран Богом и призван трудиться в добродетелях и соблюдать заповеди, каждый призван принять благую весть Христа и жить в Церкви, но сам человек избирает добро или зло, путь спасения или путь погибели. Для преподобного Симеона Нового Богослова вне Церкви нет и не может быть спасения, она – столп и утверждение Истины, хранительница и толковательница Слова Божиего, она – мистическое Тело Христово и невеста Его, матерь верных и возвращенный Рай, Ноев Ковчег спасения и скиния Господня, виноградник Христов, насаженный на земле, а христиане – ветви ее, призванные приносить плоды праведной жизни. Вселенская Церковь соединяет все народы с Богом и каждый человек обретает в Церкви свое высшее призвание: «Все святые суть воистину члены Христа Бога и, как члены, сочетаны с Ним и соединены с телом Его, так, что Христос есть Глава, а все, от начала до последнего дня, святые – члены Его, и все они в совокупности составляют единое тело и как бы, так сказать, одного человека. Иные из них состоят в чине рук, делающих даже доселе, которые, исполняя все святую волю Его, претворяют недостойных в достойных и представляют их Ему; иные – в чине рамен тела Христова, которые друг друга тяготы носят, или, возложив на себя обретенное овча погибшее, блуждавшее там и здесь, в горах и пропастях, приносят ко Христу, и так исполняют закон Его; иные – в чине груди, которые источают для жаждущих и алчущих правды Божией чистейшую воду слова премудрости и разума, так как учат их слову Божию и преподают им мысленный хлеб, который вкушают святые Ангелы, то есть, истинное богословие, как наперсники Христовы, возлюбленные Ему; иные – в чине сердца, которые в лоне своем любовью вмещают всех людей, приемлют внутрь себя дух спасения и служат хранилищем неизреченных и сокровенных Таин Христовых; иные – в чине чресл, которые имеют в себе «родительную божественных помышлений таинственного богословия силу», и словом учения своего в сердца людей всевают семя благочестия; иные, наконец, – в чине костей и ног, которые являют мужество и терпение в искушениях, подобно Иову, и пребывают неподвижными в стоянии своем в добре, не уклоняются от налегающей тяготы, но охотно принимают ее и бодро несут до конца. Таким-то образом стройно составляется тело Церкви Христовой из всех от века святых Его, и пребывает цело и всесовершенно, да будут едины все сыны Божии, перворожденные, на небесах написанные. А что все святые суть члены Христовы и бывают едино тело, докажу это вам от Божественного Писания. И во-первых, послушайте самого спасителя нашего, Христа Господа, как Он представляет нераздельное единение, какое имеют с Ним святые, в словах, сказанных Им апостолам: «веруйте в Меня, что Я во Отце, и Отец во мне». «Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в нас». Поскольку Божество, нам сообщаемое чрез общение с Господом, есть неделимо, то необходимо и нам, сделавшись во истину причастниками сего Божества, быть неотделимыми от Христа, быть в едином духе единым телом. Как в вечных обителях Бог каждому святому дает подобающую ему часть, как мы сказали прежде, так и в теле Церкви каждый причисляется в такой член Христов, каким быть достоин. Это показывает тот же апостол Павел и в том же послании, говоря: «Но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно». И так, членов много, а тело одно. Желая же показать различие сих членов и какие это члены, говорит он: «вы – тело Христово, а порознь – члены. И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, Апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки» (1Кор.;12:27–28)». Преподобный Симеон Новый Богослов возвещает, что единая, соборная и апостольская Церковь существует в двух измерениях – «земная», «странствующая» и «воинствующая» Церковь и «небесная», «торжествующая» Церковь века грядущего, но глава земной и небесной Церкви – Сам Христос, Он – Небесный Жених Церкви, а она – Его святая невеста и храм, собрание верующих и проповедница благой вести: «Какое единение, общение и сроднение имеет и Владыка наш, Творец всяческих, со всей Церковью, как с единой женой, и бывает едино с ней, и всегда нераздельно пребывает с ней, как с возлюбленной Ему. Но единение сие бывает боголепно, как лепок есть Богу соединиться с Церковью, – что и недомыслимо и неизреченно. Опять, и Церковь еденится с любимым от нее Богом, и прилепляется к Нему так, как тело прилеплено к своей голове. Ибо как тело не может жить без своей головы, так и Церковь – собрание верующих, то есть, сынов Божиих, на небесах написанных, не может быть цельным и совершенным телом без главы своей – Христа Бога нашего, и не может жить истиной и вечной жизнью, если не будет питаема от Него каждодневно насущным хлебом, от Коего приемлют истинную жизнь все любящие Его, и растут в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Его». Как невеста Христова Церковь имеет благодать Святого Духа, без которой никто не может спастись: «Как невеста до брака, получает от жениха только задаток, а условленное приданое и обещанные в нем дары ожидает получить после брака, так и невеста, Церковь верных и душа каждого из нас, сначала от Жениха Христа получает только задатки Духа, а вечные блага и царство небесное ожидает получить после отбытия от здешних, удостоверяемая задатком, что согласованное с ней не окажется ложным». По воззрению Симеона Нового Богослова святая Церковь имеет вселенское значение – она есть «превысший и прекрасный мир Божий», прообраз и тень Царства Небесного на земле: «Мне кажется, что Церковь Христова есть мир украшенный и сам весь человек, в котором, как говорится, обитает и ходит Бог... Мы знаем также, что она называется телом Христовым и невестой... Ибо как Христос есть глава Церкви и Бог, так Он Сам бывает храмом для нее, как, в свою очередь, и сама Церковь стала храмом Его и миром прекрасным... Церковь есть тело Христово и невеста Христова и мир вышний и храм Божий; членами же тела Его стали все святые». «Так как все святые предуведаны Богом … и вместе с тем так как они члены Христа, долженствующие стать во одно тело и завершить его, ясно доказано… что когда все они, собравшись в одно тело, станут Христовыми, тогда и горний мир, сам небесный Иерусалим, который есть Церковь первородных, наполнится, то есть целостным станет тело Царицы Церкви Божией, то есть Христа Бога». Таинственно прозревая ход истории Церкви в эсхатологическом видении преподобный Симеон Новый Богослов писал: «Церковь есть Тело Христово и Невеста Христова и горний мир и храм Бога, а членами Его Тела стали все святые, но еще не все были приведены в бытие или угодили Богу, ни Тело, явно, Христово не является целостным, ни горний мир наполненным, сам этот, говорю, Церкви Божией, но много сегодня в мире неверующих, которые поверят Христу, много непокорных, которые покорятся, много грешников и блудников, которые, раскаявшись, покаются, многие также еще родятся и угодят Богу до последней трубы. Должны родиться все предуведанные и быть приведенными к жизни, и должен быть наполненным высший мира мир Церкви перворожденных Иерусалима на небесах. И тогда конец и полнота Тела Христова наполнится предопределенными Богом, чтобы стать сообразными образу Его Сына. Они сыновья света и Его дня. Все они, следовательно, предопределены и написаны и перечислены, которым предстоит быть прибавленными и прилепленными Телу Христа. И тогда, став как бы целостным, причем ни одного члена не будет недоставать, оно наполнится, то есть придет в совершенство». Христос есть основатель Церкви, а Святой Дух – Свершитель ее таинств, десница Божия хранит ее и врата адовы не одолеют Церкви – она будет существовать до скончания мира, чтобы каждый человек мог обрести спасение, «Только одни спасаются, причащающиеся Христова Божества, как Он причастился нашей природы, Творец всего, как Павел свидетельствует, что Церковь Христова будет одно Тело, Владычное и Божественное, незапятнанное, непорочное вместе с тем, без всякой морщины, которое должны образовать верные, глава же Христос. Если это будет так, как и есть, то кто тогда посмеет, будучи грязным, к нему прикоснуться, или кто к нему прилепится, будучи недостойным? Ибо если и теперь выбрасываются вне Церкви грешники и совсем возбраняется им участвовать в ней … то те, кто не святые, как, увы! соединятся тогда всенепорочному Божию Телу и станут членами Христа, будучи загрязненными? Это невозможно, братья, и не будет совсем! А те, кто отделяется от Божественного Тела, то есть от Церкви и лика избранных, скажи, куда они отыдут, в какое царство, в какое место, выскажи мне, они надеются поселиться? Потому что, во всяком случае, и рай, и лоно Авраама, и всякое место упокоения предназначены для спасаемых». Размышляя о церковной иерархии и теме апостольского преемства в Церкви, святой Симеон Новый Богослов писал: «Владыка наш и Бог избрал Себе учеников и апостолов и вверил им все тайны Своего домостроительства… Апостолы... выйдя в мир, учили, проповедуя слово Божие. Большие толпы уверовали во Христа, и церкви были основаны в городах и се-лах. Когда один из апостолов собирался их оставить и отправиться в другое место или город, он рукополагал на свое место епископов и пресвитеров, а те оставляли им учителей, духовных наставников и игуменов. И эти, в свою очередь, заканчивая жизнь, оставляли на своем месте других, выбирая лиц, достойных такого служения, которых они и рукополагали. И таким образом по преемству такой порядок и чин сохранены до наших дней действием Святого Духа... И так как стада Христовы возрастали и народ Его стал бесчисленным, благодать Святого Духа устроила, чтобы к епископам и пресвитерам прибавлены были монахи... дабы они пасли народ и сотрудничали для спасения имеющих быть спасенными». По замечанию архиепископа Василия Кривошеина: «Убежденность в том, что иерархия и священники вполне обладают апостольской благодатью, убежденность в действительности и действенности таинств, ими совершаемых, Евхаристии в особенности, убежденность в том, что в Церкви нет ничего недостаточного, не мешала преподобному Симеону иметь крайне пессимистическое мнение о современной ему иерархии и священстве. Он находит много причин духовного падения – отсутствие уважения к старшим, привязанность к материальным благам, нарушение евангельских заповедей, гордость, недостаток любви. Вот в каких выражениях преподобный Симеон описывает состояние, в котором находится Церковь: «Таким образом, вся вселенная была наполнена таким заблуждением и таким злом. Нарушение и отвержение одной заповеди разрушило и повергло на землю всю Церковь Христову. Ибо она дошла до такого отсутствия порядка и до такого смятения, что почти нигде не были видны ее общие основы, ни узнано устроение Тела Владычнего в нас, но, как бы не имея нашей главы, Христа, ни связанные друг с другом, ни объединенные вместе Животворящим Духом, мы не соглашаемся, каждый в своем чине, быть построенными архитекторами Церкви, оставаясь рассеянными, как бездушное вещество… Мы разделены и разорваны ненавистью и духом гордости, и мы изгнали отличительный знак нашей веры, любовь, говорю я, относительно которой Господь сказал: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин.13)». С грустью видя как далеки многие представители духовенства– из числа иереев и архиереев – от нравственных идеалов Евангелия, Симеон Новый Богослов не отвергал церковную иерархию, он свято верил и исповедовал, что таинства крещения и Евхаристии могут быть совершаемы только священством, а за все свои согрешения каждый недостойный иерей ответит на Суде Господнем. Таинство крещения есть духовное возрождение и освобождение человека от власти дьявола, оно усыновляет нас Богу и делает братьями Христу и членами Его святой Церкви: «Владыка наш, снизойдя с высоты, Своей смертью разрушил смерть, совершенно уничтожив осуждение из-за преступления праотца и посредством святого Крещения возрождая, воссозидая и освобождая нас окончательно от него, полагает в этом мире совсем свободными и не находящимися под тираническим действием врага. Но, изначально почтив нас свободой, Он дает нам больше силы против него, так что желающие побеждают его легко». Крещение есть начало духовного пути христианина – начало новой жизни во Христе, ведущей нас к обожению и предполагающей деятельную веру и жизнь по заповедям Евангелия, покаянное умонастроение духа и пламенную любовь ко Христу, изучение Священного Писания и святоотеческих творений, борьбу со страстями и непрестанную умно-сердечную молитву, смиренное несение своего креста и память о смерти и Страшном Суде. Величайшее таинство Церкви есть Евхаристия, она – тайна любви Бога к людям, ибо невыразимый Господь делает нас причастниками Своими через пречистое Тело и святую Кровь Свою. С мистическим трепетом и молитвенным изумлением святой Симеон Новый Богослов приступал к таинству Евхаристии и взывал к Богу: «Как Ты меня удостаиваешь и видеть и быть видимым мною и держаться моими руками, держащий все, невидимый всеми небесными воинствами и неприступный Моисею, первому в пророках? Ибо он не удостоился увидеть Твое Лицо, ни кто-либо другой в людях, чтобы не умереть. Тебя, непостижимого, Тебя одного, невыразимого, Тебя, невместимого всеми и неприступного для всех, как я удостаиваюсь и держать, и лобзать, и видеть, и есть, и иметь в моем сердце, Христе, и пребываю неопалимым, одновременно радуясь и трепеща, и воспевая Твое многое человеколюбие, Христе?» «Ты, неприступный Серафимам, Творец всяческих, Создатель и Владыка, Ты не только видишь и говоришь со мною и питаешь, но и удостоил меня существенно Твою Плоть и держать и есть, и пить Твою всесвятую Кровь, излиянную для меня, когда Ты был заклан. И Ты соделал меня, которого Ты знаешь, служителем и литургом и таинником их».
На вершинах духовной жизни и Богообщения подвижник удостаивается великого дара – созерцания Божественного Света и восхищения в Боге: «Взяв меня и взойдя на небеса. Ты возвел меня, в теле ли, не знаю, вне тела ли, Ты один знаешь, это соделавший. Но после того, как Ты дал мне пробыть там с Тобою час, я был поражен величиною славы – чьей и кого я не знаю, и потрясен безмерной высотой, и весь задрожал». В первом «Огласительном Слове» преподобный Симеон Новый Богослов описывал мистический опыт созерцания Божественного Света и восхищения: «Я вспомнил красоту непорочной Любви и, внезапно, свет Ее оказался в моем сердце, и я был восхищен Ее сладостью, и я потерял внешние чувства, весь отвлеченный умом от жизни, и я забыл то, что было под руками». С необыкновенной экспрессивностью преподобный Симеон Новый Богослов так описывает видение Божественного Света: «Имеющий внутри себя свет Всесвятого Духа, не вынося видеть Его, падает навзничь на землю, кричит и вопиет в исступлении и великом страхе, как видящий и испытывающий вещь выше естества, выше слова, выше мысли. И он становится подобным человеку с внутренностями, откуда-то зажженными огнем. Попаляемый им и не могущий переносить разжжение, он делается как исступленный. И не имея совсем силы овладеть собою, орошаемый же слезами непрерывно и ими прохлаждаемый, только сильнее разжигает огонь желания. От этого он проливает больше слез и, омываемый их излиянием, более светло блистает. Когда же, всецело разжегшись, становится как свет, тогда исполняется сказанное: «Бог, соединяемый и познаваемый богами». И вероятно, насколько Он уже соединился с сочетавшимися с Ним и открылся познавшим Его». Таинственное видение Божественного Света есть преображение личности, а восхищение – вершина Богообщения, достичь которой можно только через подвижничество и очищение сердца слезами покаяния, а очистивший сердце свое принимает внутрь себя небесный огонь Святого Духа и освящается Им. Как духовно опытный подвижник, преподобный Симеон Новый Богослов различал два стадии восхищения – восторженное восхищение новоначальных и непрестанное восхищение совершенных: «Слыша, что когда такой-то святой пришел в созерцание Бога, то восхитился ум его, и он столько и столько дней и ночей провел, совершенно не помня ничего земного... они не понимают... что такое восхищение ума свойственно не совершенным, но новоначальным... Мало помалу происходит преуспеяние души, которая приобретает привычку к видению умного света: она отходит от великого изумления, познавая, что есть нечто более совершенное и высокое, чем это состояние и видение... Пребыв долгое время в этом, человек считает это обычным... и всегда пребывающим с ним... С тех пор он пребывает во свете, или, скорее, со светом, и уже не в экстазе находится, но и самого себя, и то, что окружает его, и ближних своих видит». По образному сравнению святого Симеона Нового Богослова восхищенного новоначального подвижника можно сравнить с состоянием узника, заключенного в темницу, который сквозь отверстие увидел солнечный свет и изумился красоте его: «И как человек, сидящий многие годы в той лишенной света темнице, если случится открыться отверстию в крыше темницы, и он увидит внезапно светлость неба, немного и по величине случившегося отверстия, светлость, которую он никогда не видел и не предполагал, что существует такой светлейший свет, изумление сразу охватывает его и он находится как исступленный, надолго имея глаза обращенными вверх и удивляясь внезапно случившемуся с ним; так и внезапно оказавшийся в видении умного света, то есть недавно освободившийся от уз страстей и чувств, поражается и кажется исступленным и не видящим хорошо, собрав, то есть в себя весь ум и удивляясь видению, явившемуся ему, и светлости». Но святой Симеон Новый Богослов поясняет, что духовно опытный подвижник, привыкший к созерцанию Божественного Света, не имеет восторженности новоначальных, как узник, ежедневно видящий свет солнца: «И опять, как когда узник будет часто и ежедневно поднимать взор к тому отверстию, теперь расширившемуся и сильно освещающему мрачное пространство темницы, которая достаточное время пребывает во свете, привычка видения света понемногу отымает пораженность, таким же образом, как это происходит с нами при виде солнца, ибо, по привычке видеть его, мы считаем его достойным пренебрежения, потому что если бы мы никогда его не видели, и оно внезапно было увидено нами, мы закричали бы от удивления; таким же образом бывает и постепенное преуспеяние души, приобретающей привычку видения умного света, она выступает из многого изумления, посвященная в тайну тем самым, что существует нечто более совершенное и высокое, чем это состояние и видение». Христос есть наш Освободитель, и если человек живет по заповедям Его, то он становится узником, освобожденным из темницы и наслаждающимся свежим воздухом – веянием Святого Духа, ослепительным сиянием солнца – созерцанием лика Христа во славе, радуясь необозримому простору жизни – безбрежной любви нашего Небесного Отца. Восходя на вершину духовной жизни, подвижник обретает бесстрастие, которое преподобный Симеон Новый Богослов описывает как освобождение от страстей, полное и всецелое отречение от мирских попечений и суетных помышление, свободу во Христу и состояние чистоты сердца: «То сердце называется и является чистым, которое не находит в себе никакой мысли или житейского помысла, в Боге так возлежащее и соединенное с Ним, что ни скорбей жизни вспоминать, ни ее радостей, но пребывать созерцанием, как в третьем небе, и восхищаться в рай, и видеть залоги обещанных святых благ, и в самих вечных благах отсюда удостоверяться по-возможному для человеческой природы. Это поистине является признаком и показателем чистого сердца верным, в чем всякий узнает меру чистоты и, как в зеркале, видит самого себя». Полемизируя с теми, кто утверждает, что бесстрастия и вершин святости могли достичь только древние святые, а для нас, живущих в нынешнее время, это невозможно, преподобный Симеон Новый Богослов говорит, что историческая эпоха не определяет человека, благодать Святого Духа не оскудевает в Церкви, а все люди призваны к высшем совершенству и обожению, поэтому бесстрастие для нас достижимо, о чем возвещает и Священное Писание: «И теперь существуют бесстрастные и святые и исполненные Божественного Света, живущие посреди нас, настолько умертвившие свои земные члены от всякой нечистоты и страстного желания, что не только от самих себя не помыслят когда-нибудь или сотворят дурное стремление, но и когда они к этому другими привлекаются, то не претерпевают какого-либо изменения в присущем им бесстрастии, знали бы это приписывающие им безумие и не верящие им, когда те учат в мудрости Духа о Божественных вещах, если бы они знали Божественные слова, ежедневно читаемые и певаемые ими. Ибо если бы они были вполне сведущи в Священном Писании, они верили бы сказанному Богом и дарованным нам благам; но как они из-за своего самомнения и нерадения непричастны таковым благам, то они и оклеветывают приобщившихся им и учащих о них, не веря им». Рассматривая различные виды бесстрастия, Симеон Новый Богослов различал бесстрастие души, которое освящает тело, и бесстрастие тела, которое не приносит никакой пользы. По воззрению преподобного Симеона Нового Богослова истинное бесстрастие есть плод молитвы и благочестия, смирения и чтения Священного Писания, оно – добродетель Ангелов, живущих на небесах, венец святых, умение прощать обидчиков своих и молиться за врагов от всего сердца, оно не только преодоление от страстей и освобождение от сует мира сего, но и исход к Богу – всецелая устремленность к горнему: «Я называю бесстрастием не только то, чтобы кому-либо стать вне действия страстей, но и чтобы ему быть чуждым пожеланий их. И не только это, но чтобы нам еще и обнажиться своим умом от мысли о них, так что, когда только захотим, бываем выше небес, став вне всего видимого и чувственного, то есть когда наши чувства заключаются и ум наш вступает в сверхчувственное, силою увлекая с собою чувства, как орел – собственные крылья».
В «Огласительном Слове» «О любви» преподобный Симеон Новый Богослов, восхищенный созерцанием ее красоты и изумленный ее тайной, в восторженном гимне воспевает ее и устремленность к Богу, именуемую Божественным Эросом: «О любовь всевожделенная, блажен, кто обнял тебя, потому что он уже не пожелает страстно обнять земную красоту. Блажен, кто сплелся с тобою в Божественном Эросе, ибо он отречется от всего мира и нисколько не осквернится, приближаясь ко всякому человеку. Блажен поцеловавший твои красоты и насладившийся ими от безграничного вожделения, потому что он душевно освятится от пречисто капающей от тебя воды и крови. Блажен обнявший тебя с вожделением, потому что он изменится духовно добрым изменением и душевно возрадуется, так как ты радость несказанная. Блажен стяжавший тебя, потому что он сочтет за ничто сокровища мира, так как ты богатство истинно неистощимое. Блажен же и трижды блажен тот, кого ты приняла, ибо он будет в видимом бесславии более славным, чем все прославленные, и более почитаемым, чем все почитаемые, и более уважаемым. Достоин похвалы следующий за тобою, более достоин похвалы нашедший тебя, еще блаженнее возлюбленный тобою, принятый тобою, вселившийся в тебя, наученный тобою, напитавшийся тобою, пищею, Христом бессмертным, Христом Богом нашим». Восхищенный неизреченной красотой лика Христа и сиянием славы Святой Троицы, преподобный Симеон Новый Богослов восклицает в Гимнах: «Недоуменна красота Твоя, несравненен вид, прекрасность несказанна, выше слова слава, нрав благой и кроткий, Владыка Христе, превосходит мысли всех земнородных и поэтому любовь к Тебе побеждает всякую любовь и вожделение смертных людей. Насколько Ты возвышаешься над видимыми, Спасе, настолько вожделение Тебя больше и покрывает всякую человеческую любовь, и отвращает от эроса плотских наслаждений, и быстро отталкивает все желания». «Ибо, видя Тебя, я ранен внутри сердца, и видеть Тебя я не имею силы, и не видеть не переношу. Неприступна Твоя красота, неподражаем вид, несравнима Твоя слава, и кто когда-нибудь видел Тебя или смог видеть Тебя всего, Тебя, моего Бога?». Молитвенно воспевая величие Божественной Любви, святой Симеон Новый Богослов возвещает, что Любовь – высочайшее и самое таинственное имя Божие, выражающее тайну Святой Троицы и ее бытия, ибо каждое Божественное Лицо есть Ипостасная Любовь, а сама любовь – единственная причина сотворения мира и промышления Божиего, воплощения Бога Слова и нашего искупления, образования Церкви и ее таинств: «Ради нее Слово стало плотью и вселилось в нас, из-за нее вочеловечившись, Оно претерпело добровольно животворные страдания, чтобы освободить от уз ада Свое собственное создание, человека, и, восприняв, вознести на небеса». «Да будем мы прощены Тобою, Святая Любовь, и посредством Тебя да будем в наслаждении благ нашего Владыки, сладости которых никто не вкусит, если не через тебя. Ибо Тебя как должно не полюбивший и тобою не возлюбленный, как нужно, бежит, может быть, но не достиг цели, а всякий, кто бежит, в сомнительном положении, прежде чем закончит бег. А достигший тебя или застигнутый тобою всячески в уверенности, потому что ты конец закона, меня окружающая, меня опаляющая и из болезни сердца в бесконечное вожделение Бога и моих братьев и отцов зажигающая». «Ты – учительница пророков, спутница апостолов, сила мучеников, вдохновение отцов и учителей, совершенство всех святых и, в настоящее время, ты мое поставление на теперешнюю службу». «Ибо всякое старание и всякий подвиг с большими трудами, не заканчивающиеся любовью в сокрушенном духе, тщетны и не приводят к ничему полезному». Непостижимый и неописуемый по естеству Своему Бог открывает Себя в любви: «То, что Ты существуешь, мы знаем, и Твой свет видим, какой же Ты и каковой, никто не знает. Однако, мы имеем надежду, и веру держим, и любовь знаем, которую Ты нам даровал, безграничную, несказанную, невместимую, сущую светом, светом неприступным, светом действующим все». С пламенной любовью обращаясь к Богу, Симеон Новый Богослов восклицал: «Всесвятой Царь, верю и я, Тебе, Богу моему, что это так, и, припав, умоляю Тебя, сохрани меня грешного и недостойного, и насаждение Твоей любви, которую Ты привил к дереву моей надежды, утверди Твоей силой. Чтобы оно не было потрясено ветрами, чтобы оно не было сломлено бурей, чтобы не было вырвано каким-нибудь врагом, чтобы не было опалено жаром нерадения, чтобы не иссохло от лености и рассеянности, чтобы не исчезло совершенно от славолюбия… Я припадаю к Тебе от сердца, чтобы Ты не оставил меня, по Твоей воле сотворивший столько добра со мною, но на Твоей любви обоснуй мою душу и сделай, чтобы Твоя любовь укоренилась в ней прочно, дабы по пречистому и святому и неложному Твоему обещанию Ты был бы во мне, и покрывался бы ею и я, покрывал бы и сохранял ее в себе, и Ты видел бы меня, Владыка, а я бы удостоился видеть Тебя через нее, теперь – как в зерцале … и в загадке, тогда же всего Тебя во всей любви, сущую любовь и так называть Тебя удостоившего нас».
В центре богословия, мистики и аскетики Православной Церкви находится идея обожения – Сам Христос говорит, что по своему предназначению мы боги и сыны Всевышнего, апостол Петр проповедовал, что во Христе и через Христа мы становимся «причастниками Бо¬жеского естества» (2Пет.;1:4), а апостол Павел писал о тайне образа и подобия Божиего в человеке, об усыновлении Богом людей и о том, что высшее назначение человека быть храмом Святого Духа. Все святые отцы Православной Церкви – от священномученика Игнатия Антиохийского, называвшего истинных христиан «богоносцами», святого Иринея Лионского и святителя Афанасия Великого, учившим о том, что Бог вочеловечился, чтобы человек обожился, до трех великих каппадокийцев преподобного Максима Исповедника и святого Иоанна Дамаскина, убежденных, что высшая цель христианской жизни – уподобление Богу и единение с Ним, обожение. В святоотеческом богословии провозглашается, что к обожению призван весь человек – его дух, душа и тело, которые должны преобразиться благодатью Святого Духа и стать храмом Его, ибо святые есть одушевленные храмы Божии, а кроме того, обожение начинается в земной жизни, а во всей полноте осуществляется в эсхатологической перспективе – причастием Божественному Свету в Царстве Небесном, о чем писали святитель Григорий Богослов и преподобный Григорий Палама. По заветной мысли преподобного Симеона Нового Богослова воплощение Бога Слова есть источник нашего обожения, ибо без пришествия в мир Иисуса Христа, Его искупительной жертвы и освящающей благодати Святого Духа обожение и спасение были бы для нас невозможными: «Бог Слово взял от нас плоть, которой Он по природе не имел, и стал человеком, кем Он не был; передает же верующим в Него от Своего Божества, Которого никто никогда из Ангелов или людей не имел, и они становятся богами, кем они не были, по положению и по благодати Ибо так даруется им власть становиться сынами Божиими; поэтому они и стали, и всегда так же становятся, и никогда не перестанут становиться». Размышляя о том – «Для чего Бог стал челове-ком?», преподобный Симеон Новый Богослов писал, что наивысшая цель пришествия в мир Христа и Боговоплощения есть наше спасение и обожение: «Бог хочет соделать нас из людей богами... Бог так сильно желает этого, что... выйдя из недра благословенного Отца Своего, сошел и пришел ради этого на землю». «Ибо кто от века, стал таковым, говорю тебе о сыновьях Адама, прежде чем сошел с небес Владыка всех небесных и земных? Этот воспринял нашу плоть и дал Божественный Дух… и Он подает нам все это, как Бог». «Итак, если Бог, став человеком … обожил меня, воспринятого человека, то я, став богом по положению, вижу Бога по природе, Того, Кого никто никогда из людей не смог видеть. Следовательно, приявшие Бога делами веры и ставшие богами, рожденные Духом, видят Его Самого, своего Отца, присно живущего в неприступном свете. Они имеют Его живущим постоянно в них самих и сами живут в Нем, совершенно неприступном». От лица Иисуса Христа святой Симеон Новый Богослов восклицает: «Я – Бог, ставший человеком ради тебя, и вот, как видишь, я сделал тебя богом и буду делать». Единственный путь к обожению – вера, покаяние и соблюдение заповедей Евангелия: «Будем помнить только о заповедях Спасителя Христа … чтобы стать нам богами по положению и благодати». «Послушайте, согрешившие, как я, Бога, старайтесь и бегите с доброй силою получить и схватить вещество невещественного огня, а сказав «вещество», я указал тебе на божественную сущность, и зажечь умный светильник души, дабы вы стали солнцами, сияющими в мире, и совсем невидимыми теми, кто в мире, дабы вы стали как боги, обладая внутри вас всею славою Божией». «Через покаяние, люди становятся сынами Твоего Божественного Света».Тайна обожения есть таинство сочетания со Христом, действующего совместно с Небесным Отцом и Святым Духом: «Удостоившиеся сочетаться с Христом и стяжать Его своею главой … становятся и они положением богами, подобными Сыну Божию. О чудо! Потому что Отец облекает их в первую одежду, в одеяние Господа, в которое Он был одет до сложения мира. Ибо сказано: «Те, которые крестились во Христа, оделись во Христа», – то есть во Святого Духа, Который и изменяет всех их боголепно неким странным и неизреченным, и божественным изменением». Залог нашего обожения дается в таинствах крещения – очищения, духовного рождения и усыновления Богу, и особенно в таинстве Евхаристии – причастии Святым Тайнам Христовым, а истинные обоженные – это святые, чья посмертная слава не померкнет: «Ибо хотя Бог почивает во святых, но и святые в Боге живут и движутся… О чудо! Как Ангелы и сыны Всевышнего будут они после смерти богами, пребывающими с Богом. С Богом по естеству – боги, уподобившиеся Ему по усыновлению». Слава святых и величие их превосходит славу и величие земных властителей и всей царей мира сего: «Тогда я делаюсь более прекрасным, чем прекрасные, более богатым, чем богатые, и я становлюсь более могущественным, чем могущественные, и большим царей, и значительно более почитаемым всего видимого не только на земле и тех, кто на земле, но и неба, и всего, что на небе, имея Творца всего». Слава обоженных святых – это предвечная слава Сына Божиего: «Как никогда Отец не будет не знать Сына или Сын Отца, так никогда святые, ставшие положением богами чрез то, что имеют живущего в них Бога, не будут не знать друг друга, но будут видеть славу друг друга и самих себя, как Сын Отца и Отец Сына. Что же и какова будет слава святых? Какова слава Сына Божия». Преподобный Симеон Новый Богослов особенно обращает внимание на то, что уже в земной жизни человеку возможно «стать сонаследником и сообщником Бога, и не только стать царем, но и богом от Бога, и с Богом веселиться во веки веков». С молитвенным изумлением перед чудом и таинством обожения Симеон Новый Богослов восклицает: «О чудо! О непостижимый разумом дар благости! Что во образе Божием люди бывают и что никем не вместимый Бог образуется в них, неизменный, непеременяемый по природе желает жить во всех достойных, так что каждый имеет внутри себя всего Царя, и само царство, и все, принадлежащее царству, и сияет, как воссиял воскресший Бог мой, более, чем лучи этого видимого солнца». «Соединившись, как я тебе скажу, Кто есть соединившийся со мною и Кому я соединился? Трепещу и боюсь, что если бы я сказал, ты, не поверив, впал бы в кощунство от неведения… Однако, я и Тот, с Кем я соединился, стали едины, кем же я самого себя назову? Бог, будучи двойным по природе и единым по ипостаси, соделал меня двойным. Соделав же двойным, дал мне, как видишь, и двойные имена. Посмотри на разделение! Я – человек по природе, бог же по благодати. Посмотри, какою благодатью я называю единство с Ним чувственно и умно, существенно и духовно». По глубокомысленному замечанию архиепископа Василия Кривошеина: «преподобный Симеон Новый Богослов различает три стадии обожения – во время земной жизни – на чем преподобный Симеон особенно настаивает, – после смерти, в потусторонней жизни, и во всеобщем воскресении. Последнее есть бесконечное восхождение к полноте, которая никогда не достигается». Таинство обожения начинается на земле и не имеет конца, ибо совершенство Божие бесконечно и не знает границ и пределов: «не будет конца преуспеванию в веках, ибо остановка в росте к бесконечному концу соделала бы постижимым совершенно Непостижимого и пресыщающим Непресыщающего. Но полнота Его и слава света будут бездною преуспевания и нескончаемым началом». На Страшном Суде «при открытии книг совести святых воссияет скрытый в них Христос Бог, как Он воссиял прежде веков из Отца, и святые будут подобны Вышнему». Учение об обожении человека – это сердцевина и кульминация всего мистического богословия преподобного Симеона Нового Богослова, а само обожение раскрывается как полное преображение человека, совершаемое Святым Духом, когда человек имеет веру и соблюдает заповеди, приобретает евангельские добродетели и становится участником страданий Иисуса Христа. Для преподобного Симеона Нового Богослова обожение есть высшая цель христианской жизни и предназначение человека, неизъяснимая тайна и непостижимое чудо, вершина духовной жизни и Боговидения – тайна созерцания Божественного Света: «Бог есть Свет, и с кем Он соединится, тем уделяет, по мере очищения, от Своего сияния... О чудо! Человек соединяется с Богом духовно и телесно, ибо не отделяется ни душа от ума, ни тело от души, но благодаря сущностному соединению человек становится триипостасным по благодати, а по усыновлению – единым богом из тела, души и Божественного Духа, Которому он приобщился».
Преподобный Симеон Новый Богослов – великий подвижник и аскет, наставник монахов и пустынножителей, учитель покаяния, молитвы и духовной жизни, по рассудительности и высоте духовного опыта равный преподобному Иоанну Лествичнику, святому Макарию Египетскому и святом Исааку Сирину; он – тонкий знаток Священного Писания и хранитель Священного Предания, начитанный в святоотеческой литературе и по мудрости своей сравнимый с преподобным Максимом Исповедником и святителем Григорием Богословом; он – пламенный исповедник высокого нравственного идеала Евангелия, великолепный проповедник и ценитель церковных таинств как средств нашего спасения и обожения; он – выдающийся христианский антрополог, постигший тайну человека, его духовной и чувственной природы и высшего предназначения; он – вдохновенный поэт и пламенный молитвенник, воспевший Бога в своих «Божественных Гимнах», содержащих в себе возвышенное и таинственное богословие поющего сердца; он – церковный мистик и исихаст, любитель безмолвия и созерцатель Божественного Света, сияющий светильник Православной Церкви, чья возвышенная душа всецело отрешилась от мирских сует и попечений, пламенно возлюбила Христа и устремилась к горнему – к Богу; он – один из величайших православных мудрецов и боговидцев, по праву нареченный «Новым Богословом», которому мы возносим хвалебную молитву вслед за преподобным Никодимом Святогорцем: «О богоносный и христоносный и духоносный отче Симеоне, Новый Богослове, преподобных похвало, иереев славо, богословов услаждение, молитвы умныя учителю, Бога прославлявший и от Бога прославленный в житии твоем, паче же по смерти, земный Ангеле и небесный человече, радосте духовная и душевное веселие нам, смиренным твоим рабом и недостойным твоим сыном, со благоговением и любовию празднующим священную и светоносную память твою! Приими песнь сию, юже приносим ти яко дар ничтожный и малейший, за великия благодатныя дары, ихже вси насладихомся, приемше я от тебе, из книги священных словес твоих, и не отвержи сию, яко твоего великолепия недостойну: отнюдь бо немощни есмы, еже достойно восхвалити тя, толикаго богослова велия. И в житии сем сохраняй нас молитвами твоими от всякаго вреда душевнаго и телеснаго, видимых же и невидимых враг, моля непрестанно И;же в Троице Бога, да сподобит и нас, смиренных, таинственно ощутити посреде сердца нашего умная действа божественныя благодати Святаго Духа, юже погубихом, увы! нерадением нашим и страстьми; в будущем же веце избави ны твоими сильными ходатайствы от страшнаго осуждения и муки вечныя, и сподоби нас вечнаго блаженства во Христе Иисусе, Господе нашем, Емуже подобает всякая слава, честь и поклонение, со безначальным Его Отцем и Пресвятым и Животворящим Его Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь».
Мистическое богословие Симеона Нового Богослова
© Copyright: Руслан Игнашкин, 2023
Свидетельство о публикации №223061300419
Свидетельство о публикации №223061300419
Рецензии