Православия светильниче, Церкве утверждение и учителю, монахов доброто, богословов поборниче непреоборимый, Григорие чудотворче, Фессалонитская похвало, проповедниче благодати, молися выну спастися душам нашим.
Тропарь святителю Григорию Паламе, архиепископу Фессалонитскому, глас 8
Православия наставниче, святителем украшение, Богословцем поборниче непобедимый, Григорие чудотворче, Солуню великая похвало, проповедниче благодати, моли Христа Бога спастися душам нашим.
Иной тропарь святителю Григорию Паламе, архиепископу Фессалонитскому, глас 8
Премудрости священный и Божественный орган, богословия светлую согласно трубу, воспеваем тя Григорие богоглагольниче: но яко ум Уму первому предстояй, к Нему ум наш отче настави, да зовем: радуйся проповедниче благодати.
Кондак святителю Григорию Паламе, архиепископу Фессалонитскому, глас 8
Преподобный Григорий Палама – многогранная и необыкновенная личность, он – вселенский учитель Церкви и ее святой отец, посвятивший жизнь служению Богу и защите догматической чистоты Православия; он – исихаст, пастырь, берец за Православие и общественный деятель, выдающийся византийский богослов, опирающийся на традицию святоотеческой мысли и тонко различающий неприступную, сокровенную и запредельную Сущность Божию и нетварные Божественные энергии, через которые Бог открывает Себя и дает Себя познать. Святитель Григорий Палама – великий православный подвижник, многие годы живший на святой горе Афон и достигший высот духовной жизни, он – учитель молитвы и проповедник любви и покаяния, провозглашающий, что высшая цель христианской жизни – обожение. По воззрению святителя Григория Паламы, через приобщение нетварным Божественным энергиям человек духовно преображается и соединяется с Богом, он живет в Боге и живет Богом – стяжает благодать Святого Духа, исходящую от самой Божественной Сущности, которая остается всегда непричастной для всех тварных созданий, он преображается благодатью Божией – преображается весь человек, ибо его дух, душу и тело охватывает и озаряет нетварное сияние Божественной славы. Как превосходный христианский антрополог и пневматолог, преподобный Григорий Палама проповедовал о том, что человек есть личность, сотворенная по образу и подобию Божиему, в трагически разрыве с Богом он ощущает пустоту и бесцельность своего существования и не способен жить полноценной духовной жизнью, обрекая себя на погибель – только в союзе и единстве с Богом человек обретает истинное счастье и смысл жизни, только через верность Христу, аскетическую победу над страстями и обретение евангельских добродетелей он осуществляет свое высшее предназначение. В проповеди, произнесенной во вторую Неделю святой Четыредесятницы, преподобный Григорий Палама предостерегал о том, что наша земная жизнь скоротечна – со времен грехопадения Адама все люди стали смертными и падшими существами, отсюда – борьба со страстями, доброделание и покаяние должны быть в центре нашей жизни – каждый христианин призван трудиться над очищением души своей, чтобы обрести спасение: «Поскольку пришло Царство Божие, которое у нас внутри и вскоре настанет, давайте соделаем себя достойными его делами покаяния. Давайте принудим себя к тому, чтобы отсечь наши злые привычки и предубеждения. Давайте будем ревностными в терпении, в смирении и в вере наших отцов. Давайте умертвим наши земные уды, всякую злую страсть и любостяжание, особенно же в сии дни поста. Церковь напомнила нам о будущем Суде и изгнании Адама для того, чтобы мы стали более собранными. Не будем предаваться невоздержанию. Не будем отворять двери перед страстями. Не будем разрушать нашу внутреннюю гармонию своими слабостями. Давайте возлюбим путь, который ведет в вечную жизнь». Во всех своих проповедях и в сокровенной духовной жизни своей святитель Григорий Палама был исполнен смирения и сокрушения сердца – чем более преуспевал он в духовной жизни и Богопознании, чем более очищал сердце аскезой и просвещал ум Словом Божиим, тем более обретал покаянное настроение духа и как ветхозаветный пророк Исайя ощущал свою падшесть и немощь, но, не теряя надежды не милость Всевышнего, он днем и ночью взывал в молениях своих: «Боже, просвети мрак души моей». Во дни архиерейского служения своего, как вдохновенный церковный проповедник и свершитель таинств, святитель Григорий Палама всем сердце пламенно любил храм Божий и так описывал свою радость, видя как христиане Салоник участвуют в богослужении: «Предстоя в священном храме пред Богом вместе с вами и поворачиваясь, чтобы взглянуть на вас, я вижу, как вы воссылаете гимны и моления к Богу с пониманием и умилением. Или же, видя, как кто-то из вас стоит молча и слушает со вниманием, я тут же воодушевляюсь и от одного этого зрелища преисполняюсь веселием и прославляю Небесного Отца Христа, без Которого человек не может сотворить ничего доброго. Давайте же постараемся и мы помочь тем, кто видит нас в час, когда мы славословим Бога, – чтобы и они познали, что дом сей имеет в себе Христа, и отсюда человек восходит на небо, туда, где постоянно пребывает Тот, от Кого мы получим воздаяние и наследие». С апостольской ревностью святитель Григорий Палама проповедовал о том, что вне Церкви невозможно спастись, а потому Христос через апостолов и пастырей Своих зовет всех нас в скинию Господню – в святую Церковь Свою и дает нам все средства для нашего спасения – исповедь и Евхаристию, пост и молитву, чтение Священного Писания и Священно Предание, но для спасение необходимо усилие нашей воли – нужно открыть свое сердце Христу и начать жить новой жизнью во Христе – праведной и духовной жизнью, овеянной благодатью Святого Духа. Когда читаешь творения преподобного Григория Паламы, то изумляешься силе его веры, глубокой духовной мудрости, каждое слово его – вдохновенно и сказано от сердца, оно таит глубинный духовный смысл, наполнено истинной мудростью и благодать Святого Духа, а каждая его проповедь – сокровищница нравственного и догматического богословия. По характеристике архиепископа Василия Кривошеина: «Сложная и вместе с тем гармоническая личность святого Григория Паламы и его столь богатая своими различными аспектами святость хорошо отражаются в его духовном и догматическом учении. Это – традиционное, церковное богословие, основывающееся на Божественном откровении в Священном Писании, на решениях Соборов и на творениях отцов, святого Василия Великого, святого Григория Нисского, преподобного Максима Исповедника, Макария Египетского, святого Дионисия Ареопагита и преподобного Исаака Сирина... Без намерения внести что-либо новое, это богословие не опасается, однако, рассматривать вопросы, ставимые духовной жизнью, и искать для них богословских решений. В богословии Григория Паламы данные предания лично переживаются и истолковываются в свете духовного опыта. Нет, однако, никакого противоречия между этими двумя аспектами богословия святого Григория Паламы – традиционным и личным, ибо для него его мистический опыт отождествлялся с опытом всех святых и самой Церкви. К тому же Палама понимал предание динамически, как действие Святого Духа в Церкви, открывающего в ходе ее истории тайны, скрытые от прежних поколений». По мысли святого Филофея, святой Григорий Палама описал в своих творениях изведанный на личном опыте и пребывающий в согласии со Священным Писанием и церковным Преданием путь к обожению, все сказанное и написанное им исходило не от человеческого разума, а от Божественной Премудрости – Григорий имел доброе и боголюбивое сердце, а также высокий и небесный ум, осененный неизъяснимой силой Святого Духа, сам он был Ангелом на земле, пребывающим в непрестанном Богомыслии и пламенных молитвах.
Все богословие святого Григория Палама имеет духовно-опытный характер и основано на Библии, церковном Предании и личном молитвенно-аскетическом опыте Богоощения и подвижнической жизни. По глубокомысленному рассуждению преподобного Григория Паламы: «Опыт по природе своей более надежен, чем доказательство... Тот, кто хочет описать словами ощущение и энергию сияния Божия тем, кто сам не вкусил этого, похож на человека, который пытается описать вкус меда тем, кто его никогда не пробовал... Цель и начало жизни во Христе и духовного созерцания Бога есть неведение, которое превосходит ведение и которое соединено с чистотой и простотой сердца – ведение, превосходящее всякий смысл. Это сокровенное покаяние и невыразимое прозрение, таинственное и неизреченное созерцание вечного света, которого достигает тот, кто преодолел человеческую природу силою Духа, кто видел и стал причастным сияния Божия». Святитель Григорий Палама был истинным святогорцем, в своих творениях он изложил свой личный духовный опыт, пребывающий в согласии с Библией и святоотеческой мудростью, он долгое время жил на святой горе Афон, отдав себя в послушание духовно-опытным и рассудительным старцам, пребывал в молитве, безмолвии и уединении, обретя высочайший опыт Богообщения. Как замечает Иоанн Кантакузен, святой Григорий Палама был церковным мистиком, а не рационалистом, он «доказывал свое мнение не умозаключениями и геометрическими выводами (ибо он и не мог того, что выше нас, доказывать тем, что у нас), но мнениями святых мужей и ученнейших богословов. Он пространно говорил, что свет, воссиявший на Фаворе ученикам, есть слава Божия, и величие, и свет Божества, и Божество, и природный и вечный свет Божий». В «Очерках мистического богословия Восточной Церкви» выдающийся богослов Владимир Лосский писал: «Богословие и мистика отнюдь не противополагаются; напротив, они поддерживают и дополняют друг друга. Первое невозможно без второй: если мистический опыт есть личностное проявление общей веры, то богословие есть общее выражение того, что может быть опытно познано каждым. Вне истины, хранимой Церковью, личный опыт был бы лишен всякой достоверности, всякой объективности; это было бы смесью истинного и ложного, реального и иллюзорного, это был бы «мистицизм» в дурном смысле этого слова». Все догматическое, литургическое и нравственное богословие Православной Церкви по своему характеру мистично, вся литургическая жизнь Церкви таинственна, а догматы – это вечные и богооткровенные истины веры, тайны жизни будущего века, которые не могут быть в полной мере постигнуты нашим рассудком, но воспринимаются в акте веры и глубже всего постигаются святыми – подвижниками, живущими в единении с Богом и преображенными благодатью Святого Духа. По заветной мысли преподобного Григория Паламы нельзя познать Бога через философские умозрения и рациональное мышление, через логику Аристотеля и диалектику Платона, ибо истинный путь Богопознания открывается только через веру и духовное делание, очищение сердца и соединение с Богом. Вслед за преподобным Симеоном Новым Богословом противопоставляя книжной и схоластической мудрости духовно-опытное Боговедение, а мирской учености – духовное делание, преподобный Григорий Палама утверждал, что Богопознание святых основано не на философских умозаключениях и умозрениях, а на их личном опыте Богообщения – они истинные богословы, прославляемые Православной Церковью, их ум, освобожденный от рассудочной ограниченности и взвинченных страстей, был просвещен благодатью Святого Духа и вознесен к Боговидению. Размышляя о том, может ли человек увидеть Бога, святитель Григорий Палама писал, что сокровенная Сущность Божия незрима и непостижима, но через очищение сердца и духовную жизнь каждый человек может стать созерцателем вечного сияния славы Святой Троицы – нетварного Божественного Света, который апостолы видели на горе Фавор в момент Преображения Господня. По православному исповеданию святителя Григория Паламы Фаворский Свет – это нетварное сияние славы и Божественного величия Христа Спасителя, увидеть которое удостоились Его ученики – Петр, Иоанн и Иаков, которые стали боговидцами и созерцали лик Сына Человеческого в блистающих лучах Божественного Света. Таинственное видение Божественного Света в земной жизни – это драгоценный дар Божий и предвосхищение жизни будущего века: «нетварный Божественный Свет ныне дается достойным как залог, а в нескончаемом веке он будет осенять их нескончаемо». Восторженно отзываясь о святителе Григории Паламе как поборнике православного учения о Фаворском Свете и действиях Божиих, митрополит Модест Стрельбицкий в свое время горько сетовал на то, что хоть «святой Григорий Палама есть один из великих подвижников благочестия Христианского, учителей и ревностных защитников Греческой Церкви в борьбе ее с папизмом за Православие и свою самостоятельность, но его высокие подвиги монашеские, его непоколебимая ревность по Православию против западной церкви, не уступающая ревности Фотия и Михаила Келуллария, многочисленные, во многих отношениях полезные для богослова творения этого отца Церкви доселе, к сожалению, не пользуются полной известностью и у просвещенных сынов Православной Церкви. Ни один, можно сказать, поборник веры и благочестия православной Греческой Церкви вообще не испытал столько клевет и не справедливых обвинений в отступлении от православия и правил подвижничества, как святой Григорий Палама. Не только современные ему западные, но и восточные историки и богословы старались затмить высоту подвигов этого святого мужа, находить в его творениях много ересей, как следствие отделения Восточной Церкви от единства с западной». Жизнь святителя Григория Паламы протекала на святой горе Афон, он – был не умозрительным философом и мудрецом мира сего, а философом Святого Духа – великим подвижником, стяжавшим опыт духовной жизни и достигшим святости, ставшим исихастом и созерцателем Божественного Света; он – пламенный молитвенник и любитель безмолвия, а в его учении выражена сущность Православия. По справедливому замечанию митрополита Иерофея Влахоса во времена земной жизни преподобного Григория Паламы Православной Церкви угрожало две опасности – пантеизм, провозглашающий, что Бог по своей Сущности пребывает в окружающей нас природе – единосущен миру, а потому – через созерцание природы мы постигаем саму Сущность Божию, и агностицизм, утверждающий, что человек не может иметь истинного знания о Боге в силу того, что Бог абсолютен, а все люди ограниченны. Перед лицом двух опасностей – пантеизма и агностицизма – святитель Григорий Палама, опираясь на Священное Писание и святоотеческую мудрость от мужей апостольских до каппадокийских богословов и преподобного Иоанна Дамаскина, сумел ясно выразить догматическое учение Православной Церкви о великой и неизреченной тайне неделимого разделения Сущности и энергий Божиих. В богословском споре с калабрийским философом Варлаамом – агностиком и рационалистом, утверждавшим, что мы не можем знать, что такое Святой Дух и нам неведома тайна Его исхождения от Отца и послания Его в мир Сыном, преподобный Григорий Палама защитил Православие от агностицизма и указал на то, что по ипостасному бытию Святой Дух предвечно исходит от Бога Отца, а по энергийному ниспосланию в мир – по ходатайству Бога Сына – Иисуса Христа. Искусно сочетая апофатическое и катафатическое богословие, святитель Григорий Палама говорил, что мы не можем познать Святой Дух по Его Божественной Сущности – единой Сущности Отца, Сына и Духа Божиего, но мы знаем Его энергию. Как тонкий богослов и метафизик, святой Григорий Палама пояснял, что мы не можем постичь Сущность Божию и быть причастниками Богу по Его естеству, но мы познаем Бога по Его действиям в мире и можем быть причастным Ему по Его нетварным энергиям. По глубокомысленному умозаключению православного богослова Владимира Лосского: «Отправная точка богословия святого Григория Паламы – это антиномия между познаваемым и непознаваемым в Боге. Это – антиномия между двумя богословскими путями, установленными святым Дионисием Ареопагитом: путем утверждений (катафатическим) и путем отрицаний (апофатическим). Можно познавать Бога посредством утверждений, относя к Нему те совершенства, которые мы видим в тварном мире: благость, мудрость, жизнь, любовь, бытие. Можно также познавать Его негативно, путем апофатическим, отрицая по отношению к Нему все, что имеет отношение к области бытия, ибо Бог – превыше бытия, превыше всего, что может быть названо. По учению Паламы, который верен в этом мысли Ареопагита, противоположность между этими двумя путями, этими двумя видами богословствования не может быть разрешена никаким согласованием. По учению святого Григория Паламы, который здесь только уточняет основную мысль Дионисия, антиномия между богословием катафатическим и богословием апофатическим имеет свое реальное основание в Боге. Как и все богословские антиномии, например, антиномия между единством и троичностью, постулировавшая различение между природой и Лицами, антиномия между двумя путями раскрывает перед нашим умом некое таинственное различение в самом бытии Бога: это различение между Его сущностью и Его действиями, или божественными энергиями». Если калабрийский философ Варлаам отвергал возможность непосредственного мистического Богопознания и учил, что самое ценное в человеке – это его разум, а древнегреческие философы на основании своих умозрений и умозаключений смогли лучше постичь Бога, чем пророки Ветхого Завета, то преподобный Григорий Палама возвещал, что пророки и апостолы выше философов, ибо рациональным мышлением и умозаключениями – диалектикой Сократа, умозрениями Платона и логическими силлогизмами Аристотеля – нельзя постичь Бога, только чистое сердце в его библейском смысле является органом Богопознания, а истинный путь Богопознания – это исихазм, подвижнический образ созерцательно-уединенной и безмолвной жизни. С юных лет всей душой возлюбив мудрость и всем сердцем желая постичь Божественную Истину, святитель Григорий Палама стал одним из ученейших людей своего времени, он – превосходный философ и великолепный знаток Платона и Аристотеля, освоивший эллинскую мудрость, но как православный мыслитель, ясно осознавал различие между богословием и философией, возвещая, что невозможно «от внешнего знания научиться чему-либо верному о Боге». Размышляя о мирской мудрости и науках мира сего, святитель Григорий Палама обращал внимание на то, что внешнее знание зачастую «настроено враждебно по отношению к истинному и духовному знанию», а истинная духовная мудрость пророков и апостолов есть дар Святого Духа, она обретается не чувственным опытом, умозрениями и умозаключениями, а верой во Христа и подвижнической жизнью. Как православный богослов Григорий Палама учил, что Бог непостижим и неизречен по Сущности Своей, но Он сам открывает Себя человеку и дает постичь Себя через Откровение, следовательно, в основе Богопознания лежат вера и Откровение, а Евангелие есть первая и истинная премудрость, превосходящая всякую мирскую науку и философию. По слову преподобного Григория Паламы, восхищенный на третье небо апостол Павел был просвещен Святым Духом, проницающим все глубины Божии, а потому – он, равно как все пророки Ветхого Завета и апостолы Нового Завета, обладал мудростью намного большей, чем все языческие философы, поэты и риторы, не имеющие благодати Всесвятого Духа Истины и Откровения. Великий афонский монах и исихаст, святитель Григорий Палама прославился в истории Церкви как защитник священнобезмолвствующих, он указывал на то, что монашеская жизнь – это путь духовного делания, возвышенного Богомыслия и непрестанной молитвы, ведущий к истинному Богопознанию. Для нас святитель Григорий Палама – высокий нравственный образец Богомыслия и благочестия, он – великий подвижник и молитвенник, борец за Православие и ревностный поборник веры, претерпевший много скорбей и несправедливых обвинений, но никакая клевета не могла затмить духовную высоту его жизни и аскетических подвигов, его богословскую мудрость и верность Богу, за что Православная Церковь торжественно причислила его к лику святых и определила ежегодно во вторую неделю Великого Поста совершать память в его честь как «великого подвижника, защитника веры и благочестия, непоколебимого столпа Православной Церкви и соревнователя святых апостолов и святых отцов вселенских».
Преподобный Григорий Палама родился в 1296 году в Константинополе и происходил из аристократического рода Малой Азии – он появился на свет в знатной, богатой и благочестивой семье, а его отцом был Константин Палама – влиятельный сенатор, приближенны к императорскому двору. С детских лет Григорий Палама воспитывался в атмосфере христианского благочестия – он проникся молитвой и пламенной верой во Христа Спасителя, читал Священное Писание и отличался любовью к мудрости и знаниям, взращиваясь в атмосфере проникнутой монашеским духом. В качестве духовного наставника Константин Палама занимался воспитанием императорского внука – будущего Андроника III, и был советником у императора, занимаясь непрестанной Иисусовой молитвой даже среди своих служебных занятий. Как поясняет митрополит Иерофей Влахос: «Из святоотеческого Предания мы знаем, что человек, ум которого свободен от порабощения рассудку и просвещен Богом, может жить в миру с его многочисленными заботами и в то же время пребывать в непрестанно молитве». По духовному складу души своей Константин Палама был монахом и незадолго до смерти он принял монашеский постриг, «хотя и прежде он своим благочестивым житием и делами не был далек от подвижнического совершенства». Когда Константин Палама умирал, то на просьбу жены обратиться к императору с просьбой взять их детей под свое покровительство, он поднял взор к иконе Пресвятой Богородице и сказал: «Я не хочу оставлять детей моих на попечение земных и случайных царей, но поручаю их Владычице всех и Матери Царя Небесного, Ей я оставляю детей моих». Как заботливый отец Константин Палама хотел дать своему сыну блестящее образование, но смерть оборвала его жизнь, когда Григорий Палама был еще отроком и осиротевшего мальчика взял под свое личную опеку император Андроник II. В это время между осиротевшим Григорием Паламой и его ровесником – будущим императором Андроником III – завязались дружеские отношения. По свидетельству святого Филофея Коккина, преподобный Григорий Палама, «добившись наилучших успехов равно в грамматике и в риторике, восхищал всех, даже тех, кто были наставниками и словесными учителями». В ходе своего обучения святитель Григорий Палама изучил физику, логику, риторику и всю философию Аристотеля, составлявшую в те дни первую ступень высшего византийского образования, но отказался продолжать обучение и изучать философию Платона, рассматривавшуюся в ту эпоху как венец всякого философского образования. В Константинополе юный Григорий Палама слушал уроки по словесности и светским наукам у ученого Григория Дримиса, а его наставником в догматическом и нравственном богословии был Феолипт Филадельфийский, преподавший ему тайны духовного трезвения и умно-сердечной молитвы. По наблюдательному замечанию протоиерея Иоанна Мейендорфа, получив образование в Константинополе, преподобный Григорий Палама завоевал репутацию блестящего знатока Аристотеля, что опровергает распространенное и схематичное убеждение в том, что Восток интересовался только Платоном, а Запад – Аристотелем, в действительности такого разграничения не существовало. «Когда однажды великий император Андроник, предок императоров, попросил Григория Паламу повести речь о логике Аристотеля, то он в возрасте 17 лет так хорошо философствовал, что все мудрецы, окружавшие императора, пришли в восторг; что же до великого логофета Феодора Метохита, этого универсального мудреца, то он преисполнился восхищения и сказал императору: «Если бы сам Аристотель предстал нам во плоти, он похвалил бы его.» И он прибавил: «Вот каково должно быть природное дарование тех, кто желает изучать логику Аристотеля». Обладая высоким богословским умом и талантами, в возрасте семнадцати лет разбираясь во всех тончайших нюансах логики, этики и метафизики Аристотеля, святитель Григорий Палама не прельстился мирской мудростью – он ценил философию и науки как приуготовление к истинной философии – христианству, но ясно осознавал кардинальное мировоззренческое отличие философии Аристотеля и Платона от Православия, он любил изысканность поэтической речи и глубину философской мысли, изучал и не раз цитировал античных классиков – Гомера, Гесиода и Платона, но сердце его было отдано Христу, а мысль – Священному Писанию и святоотеческой литературе. Все произведения святого Григория Паламы вдохновлены Библией и нравственно-аскетическими, богословскими и мистическими сочинениями святых отцов Церкви. Имея философский склад мышления и склонность к метафизическим тонкостям, святой Григорий Палама на всю жизнь сохранил отталкивание от мирской учености и «внешней мудрости» – он был убежден, что философия не в силах просветить нас и соединить с Богом, но это не мешало ему искусно использовать философские аргументы в богословской полемике – быть великолепным метафизиком и диалектиком. Таинственно ощутив в душе своей монашеское призвание, святитель Григорий Палама полагал, что светское занятие мирской философией и наукой несовместимо с монашеской жизнью, ибо монах заключает ум в слова молитвы и направляет каждую мысль к Богу – помышляет о горнем, а не о земном, монах, чтобы отрекается от мирской жизни со всеми ее попечениями, чтобы всецело соединиться с Богом: «Мы никому не препятствуем постигать светскую образованность, если он того желает, но только если он не вступил на путь монашеской жизни». «Как станет внутренний человек монахом, сообразующимся единственно с высшей жизнью, если он не вознесется над тварным миром и всеми человеческими науками и не устремится всеми своими силами к Богу – единственной цели монаха?». «Господь не запретил явно литературные занятия. Но Он не запретил также и брак, употребление в пищу мяса и совместное проживание с женатыми… Многие вещи делаются большинством христиан, не подвергая их осуждению, которые тем не менее строго воспрещены монахам из-за их особого образа жизни». Для преподобного Григория Паламы существовала только одна истинная премудрость – изложенная в Евангелие и исходящая от Святого Духа, открываемая во Христе – Ипостасной Премудрости и Силе Божией, во всем Его искупительном деле, а единственный источник премудрости – это не разум человеческий, а единственный и несравнимый Бог и Его Откровение, запечатленное в Священном Писании, постичь которое во всей его духовной и таинственной глубине возможно только для подвижников, просвещенных Святым Духом. С юных лет имея в сердце стремление посвятить свою жизнь Богу и служению Его святой Церкви, преподобный Григорий Палама искал общения ни с мирскими учеными, а с духовно опытными подвижниками и наставниками в добродетели, он любил беседовать с монахами, приходившими в столицу со святой горы Афон, которые советовали ему оставить соблазны и суету мира сего, взять на себя крест Христов и принять монашество на Афоне. Вся земная жизнь святого Григория Паламы до приезда на Афон была подготовкой к монашеской жизни – равноангельскому житию на земле, каждый день его был наполнен чтением Священного Писания, молитвой и Богомыслием, он был аскетичен во всем – ограничивал себя в пище и сне, сумел обуздать юношеские страсти плоти и сохранить целомудрие и непорочность. В возрасте двадцати одного года преподобный Григорий Палама покинул блистательную столицу Византии и в сопровождении двух своих братьев – Феодосия и Макария – отправился на Афон. По пути на святую гору Афон святитель Григорий Палама остановился на несколько месяцев на горе Папикион, расположенной между Фракией и Македонией, где подвизались монахи, которые по свидетельству Филофея увидели в лице Григория великого и дивного нравом, видом и словом человека, собранного умом и умудренного в богословии – казалось, что в теле юноши явился старчески опытный отшельник, ставший живым храмом Святого Духа. На горе Папикион святой Григорий Палама обличил мессалиан и их ошибочное представление о молитве, объяснил, что таинства Церкви установлены Самим Христом и нужны для нашего духовного возрождения и спасения, убедив многих мессалиан отвергнуть еретические заблуждения, принести покаяние и вернуться в лоно Православной Церкви. По церковному Преданию, когда преподобный Григорий Палама победил в полемике ересиархов, то не в силах вынести то, что победу в богословском диспуте над ними одержал богомудрый юноша, они намерились отравить его, но Григорий разгадал их коварный замысел и так открылась его прозорливость.
Пребыв на святую гору Афон, святой Григорий Палама отправился к известному афонскому монаху и духовно-опытному подвижнику – преподобному Никодиму, «преуспевшему в делании и созерцании». Всецело отдав себя в послушании старцу Никодиму, преподобный Григорий Палама три года провел «в посте, бдении, духовном трезвении и непрестанной молитве», а после смерти Никодима – перешел в Лавру святого Афанасия Афонского, где был певчим и прожил три года, изумляя монахов своей аскетической жизнью и духовной мудростью, приобретенной подвижничеством. С первых лет монашеской жизни преподобный Григорий Палама постился и пребывал в непрестанной молитве, каждодневно изучал Священное Писание и святоотеческие творения, взывал к Богородице со словами: «Просвети мрак души моей». После двух лет суровых аскетических подвигов Григорию Паламе во время уединенной молитвы, когда он «внимал себе и Богу», было даровано великое откровение – апостол и евангелист Иоанн Богослов явился ему и сказал, что Святая Дева Мария послала его узнать, почему днем и ночью Григорий Палама взывает к Богу во словами – «просвети мрак души моей». В молитвенном изумлении и с благоговейным трепетом Григорий Палама ответил святому Иоанну Богослову, что молил Бога просветить душу, чтобы узнать спасительную волю Вседержителя. Услышав ответ Григория Паламы, апостол и тайнозритель Иоанн Богослов передал ему слова Пресвятой Богородицы: «Я Сама буду твоей Заступницей и Помощницей». Во время монашеской жизни возвышенная душа святителя Григория Паламы всецело устремилась к Богу и отрешилась от всех житейских сует и мирских попечений, он на личном опыте своем сознал, что истинное богословие – это плод духовной жизни и опытного Богопознания, а не результат рассудочных умозаключений и односторонней книжной мудрости. По выражению преподобного Григория Паламы, Афон – это очаг добродетели, расположенный на границе мира и неба, а афонские монахи живут жизнью апостолов и мучеников. Святой Дионисий Ареопагит говорил, что существует три этапа в духовно жизни – очищение, просвещение и усовершение. Преподобный Максим Исповедник утверждал, что три этапа духовной жизни соответствуют – практической философии, очищающей сердце, естественному созерцанию, просвещающему ум, и мистическому богословию и созерцанию Божественного Света. Преподобный Симеон Новый Богослов разделил свои Главы на три части – практические, гностические и богословские. У святителя Григория Паламы есть нравственные, естественные и богословские Главы, он учил, что человек призван очистить сердце свое духовным деланием и просветить ум Словом Божием, это предшествует созерцанию – единению с Богом и мистическому видению Божественного Света. Для преподобного Григория Паламы Афон – это монашеское выражение жизни Православной Церкви, а афонские монахи живут апостольской жизнью, через внешнее безмолвие они затворили уста, а внутренним безмолвием – освободили сердце от страстей, а ум – от мечтаний и помыслов, соединились с Богом в непрестанной молитве и Богомыслии. В своих творениях святой Григорий Палама сравнивает монашество с равноангельской жизнью Адама и Евы в земном Раю до их грехопадения, когда они жили в непрестанном Богообщении и были просвещены Святым Духом. Святитель Григорий Палама советует монахам хранить ум и сердце свое, чтобы не пасть в грех, подобно Адаму и Еве, которые вняли коварному совету лукавого искусителя, хотя были бесстрастны. Монахи призваны избегать всех мирских сует и всецело посвятить себя Богу, возлюбить уединенно-созерцательный образ жизни и безмолвие, жить сообразно пророкам Ветхого Завета и апостолам Нового Завета, осуществить заповеди блаженства, о которых возвещал Христос в Нагорной проповеди, очистить сердце покаянным плачем и просветить ум Словом Божием и молитвой. Для преподобного Григория Паламы монашество – это отречение от мира и подвиг жертвенной любви к Богу и человечеству, за которое возносятся моления в иноческих кельях, это – евангельская жизнь в покаянии и соблюдении заповедей Христовых, очищение сердца и просвещение ума, это – следование по стопам Иисуса Христа и по пути пророков, апостолов, мучеников и исповедников. Преподобный Григорий Палама особенно акцентирует внимание на то, что монастыри – это духовные лечебницы, а цель монашества – исцеление и духовное преображение человека, спасение его души и соединение с Богом, поэтому молитва монаха не должна быть оторвана от покаянного плача о грехах своих, от соблюдения заповедей Евангелия и церковных таинств. Для преподобного Григория Паламы монашество есть пророческое служение, а истинные православные монахи – это святые подвижники Церкви и пророки Нового Завета, их библейский прообраз – Иоанн Предтеча, они оставили мир и отрешились от всех сует житейских, чтобы пребывать с Богом и достичь духовного совершенства – «меры возраста Христова», а высшее дело монахов – молиться за мир и защищать вселенскую истину Православия. Святой Григорий Палама покинул свое афонское уединение, вмешался в догматические споры своего времени и принял активное участие в общественной жизни, когда понадобился Церкви в борьбе с идеями Варлаама, византийских гуманистов и латинских схоластов.
После трех лет подвижнической жизни в Лавре, преподобный Григорий Палама удалился в пустыню Глоссию, где процветало в те дни отшельничество и уединенно-созерцательная жизнь, здесь он избрал милое его сердцу священное безмолвие и познал «прекраснейшие и высочайшие действия Святого Духа, удостоился первого и величайшего созерцания Бога». Проводя дни и ночи в уединении и Иисусовой молитве, имея трепетное сердце, пылающее любовью к Богу и зорко смотрящие вглубь сердца очи, источающие слезы покаяния, святой Григорий Палама удостоился видения Божественного Света, исходящего от преобразившегося Иисуса Христа на Фаворе, ставшего центральною темою и смыслообразующей осью всего его мистического богословия. Проведя два года в Глоссии, святой Григорий Палама покинул свое уединение, чтобы избежать разбойничьих нападений и отправился со своими учениками в Фессалоники, откуда хотел совершить паломничество в Иерусалим, но получил откровение – явление великомученика Димитрия и весть о том, что ему следует пребывать в Фессалониках. В Фессалониках преподобный Григорий Палама был рукоположен в сан иерея – с великим трепетом он принял святое таинство священства, а затем – удалился на гору, расположенную недалеко от Веррии, где учредил училище благочестия, жил аскетической жизнью и занимался духовным деланием – всю неделю пребывал в постах, чтении Слова Божиего, ночных бдениях, непрестанной молитве и уединении, а в субботу и воскресенье участвовал в Божественной Литургии и наставлял монахов. Преподобный Григорий Палама учил, что аскеза – это духовное искусство и путь, ведущий к соединению с Богом, она охватывает всего человека – смиряет плоть воздержанием и постом, сокрушает сердце покаянием и страхом Божиим, закаляет волю и устремляет ум от всего земного, бренного и суетного к вечному, небесному и духовному. По всей вероятности в Веррии святой Григорий Палама познакомился с византийским гуманистом Акиндином – учителем грамматики, причем Акиндин стал его учеником, хотя так и не доучился до конца, а затем впал в еретическое заблуждение. Смерть матери побудила Григорию Паламу временно покинуть уединение и отбыть в Константинополь, где он встретился с сестрами – монахинями, а после беседы с ними, забрал их с собой в Веррию. На протяжении десяти лет Григорий Палама провел в непрестанных молениях, посте и ночных бдениях, он настолько преуспел в духовных подвигах, что праведная жизнь его казалась чудом, а сам он «выше, чем есть обыкновенный человек», в нем изобиловали дары и плоды Святого Духа – в том числе чудеса и пророчества. По сей день на Афоне остались поля и виноградники, которые из бесплодных сделались плодоносными по молитвами преподобного Григория Паламы, а патриарх Филофей в двенадцатой речи против Григораса говорил, что, когда однажды святой Григорий Палама плыл по морю, то Ангелы небесные сопутствовали ему с пением, которое слышали как бывшие на корабле, так и стоявшие на берегу, к которому корабль приставал. В своем исповедании веры Митрофан Критопул изумлялся пророчествам святого Григория Паламы «о раздроблении Римской Церкви на многие части». Во время всенощной в Лавре, отрешив свой ум от всех житейских попечений и даже от песнопений в безмолвной молитве, святитель Григорий Палама вознес все мысли свои к Богу и узрел видение Божественного Света – он прозрел как авва Макарий облачается в епископские одеяния – и в действительности авва Макарий впоследствии стал архиепископом Фессалоникийским. Однажды во сне святителю Григорию Паламе явился Сам Господь и призвал Своего подвижника разделить свою богословскую мудрость с другими людьми. Это видение Иисуса Христа во славе, благословляющего и призывающего его к богословскому творчеству, сподвигло и вдохновило святого Григория Паламу на духовно-литературные труды – на написание его первых гомилий, посвященных святому Петру и Ввведению Пресвятой Богородицы во храм. В суровых аскетических подвигах итак хрупкое тело преподобного Григория Паламы истончилось – великий светильник Православной Церкви едва не угас, и монахи умолили его покинуть пещеру и перейти в скит, где он оставался наедине с Богом в молитвах. По словам митрополита Иерофея Влахоса, святой Григорий Палама «стремился к созерцательному видению Бога и непосредственному единению с Ним, к просвещению ума и обожению, к стяжанию любви и уподоблению Богу, проводя дни и ночи в непрестанных молитвах, безмолвии и плаче о грехах своих». Для преподобного Григория Паламы в основе духовно-аскетической жизни лежало нестяжательство и отречение от мирской суеты, покаянный плач, очищающий сердце и взращивающий в душе драгоценный плод смирения – начала всех добродетелей, а созерцание Божественного Света – это дар Божий и вершина духовно-молитвенного подвига, преддверие и предвкушение жизни будущего века – несказанной и нескончаемой радости Царства Небесного. На короткое время святой Григорий Палама был избран настоятелем монастыря Эсфигмен, а затем осел в скиту святого Саввы, где жил отшельнической жизнью и начал писать, явив себя как проповедник и учитель молитвы, благочестия и Богопознания. По свидетельству святителя Филофея Коккина, описавшего жизнь и добродетели святого Григорий Паламы: «Его смирение было крайней меры, и по отношению к Богу и по отношению к ближнему, как говорит божественный апостол, от сердца исходила нелицемерная любовь, основа и суть, начало, и середина, и совершенство добродетелей». Как исихаст и молитвенник преподобный Григорий Палама любил безмолвие и уединенно-созерцательную жизнь, но когда калабрийский монах и философ Варлаам начал высмеивать афонских монахов и отвергать их духовно-опытное Боговидение – мистическое созерцание Божественного Света, упрекая иноков Афона в ереси мессалианства, то Григорий Палама прервал молчание и выступил в защиту священнобезмолвствующих, чтобы защитить Православие: «Мне давно известно от блаженных отцов наших, что ересь незаметно, без приглашения вотрется в Церковь Христову опять именно в наше время. И вот, к прискорбию, вижу, что пророчество этих святых мужей переходит в дело; кроме этого органа, наиболее пригодного для злобы, никакого другого не мог бы найти начальник зла и виновник подобных соблазнов – змий».
Варлаам Калабриец – итальянский грек, прибывший из Италии в Константинополь в 1329 году, проникнувшись духом итальянского Возрождения, он стремился ближе познакомиться с наследием древней Эллады, родины Аристотеля и Платона; он – сложная и противоречивая личность, принадлежащий двум культурам – византийской и латинской. Родным языком Варлаама был греческий, но он был также знаком с латинским богословием своего времени – схоластикой, а по складу мышления являлся рационалистом и скептиком, дошедшим до исповедания агностицизма в богословии. После приезда в Константинополь честолюбивый и энергичный Варлаам Калабриец сделал молниеносную карьеру – сдружившись с Иоанном Кантакузином – приближенным императора Андроника III, он стал профессором в Константинополе и толкователем творений святого Дионисия Ареопагита. Слава калабрийского монаха и философа Варлаама быстро росла – он занимался литературными трудами и участвовал в богословских спорах, но отличительной чертой его характера была надменность – он заносчиво вел себя с окружающими, за что его невзлюбили византийские гуманисты, участвовавший с ним в публичных диспутах на философские темы Никифор Григора изобразил его хвастуном в своем диалоге «Флорентий», а Акиндин жаловался на то, что «Варлаам прибыл в Фессалонику, исполненный высокомерия, как если бы этот город совсем не знал культуры». В ходе богословской дискуссии с латинянами Варлаам Калабрийский опубликовал более двадцати трактатов, где он яростно нападал на Фому Аквинского – величайшего архитектора средневековой католической схоластики, опирающегося на силлогизмы Аристотеля в деле Богопознания, при этом Варлаам утверждал, что человеку не дано познать Бога – он рационализировал апофатическое богословие святого Дионисия Ареопагита и довел его до агностицизма, который распространил и на вопрос об исхождении Святого Духа. Как рационалист и агностик Варлаам Калабрийский заявил, что нам ничего не известно о тайне исхождения Святого Духа, ибо Богопознание невозможно, а кроме того, он в присущей ему саркастической манере высмеял схоластические методы легатов-доминиканцев и те, оскорбленные, уехали в Керчь. По справедливому умозаключению протоиерея Иоанна Мейендорфа: «в Византии, как и на Западе, явление, условно именуемое «Возрождением», отличалось неимоверной сложностью. Варлаам и ему подобные тоже исповедовали почитание «авторитетов», однако в число этих авторитетов они включали Аристотеля и Платона, причем в области естественных наук авторитет древних считался таким же непререкаемым, как авторитет Писания и Отцов Церкви в области богословия. Подобно своему западному современнику, Уильяму Оккаму, Варлаам скептически относился к возможностям разума в области познания Бога, но этот номинализм приводил его к еще большему возвеличиванию авторитета Писания и Отцов – источника непостижимого откровения. Он считал, что Богодухновенные писания не могут плодотворно воздействовать на мышление, так как оно не в состоянии извлечь достоверных следствий из единственного Откровения. Поэтому деятельность человеческого интеллекта должна развиваться вне области богословия, а его ближайшие интересы влекут его к светским наукам. Таким образом, принимая и авторитет Писания, и авторитет философов – каждый в принадлежащей ему области – Варлаам относился к ним по-разному: Писание было для него лишь источником цитат и ссылок, а не средством живого общения ума с Богом; что же касается философов, то они оказывали плодотворное влияние на деятельность его разума и давали критерии, которым следовала его мысль». Когда Варлаам Калибрийский познакомился с афонскими монахами и узнал от подвижников-исихастов, что во время безмолвной и сосредоточенной молитвы возможно созерцать Божественный Свет, то он со скептическим недоверием и насмешками отнесся к словам монахов и обвинил их в ереси мессалианства – в чувственном видении Бога, и саркастично назвал исихастов «омфалопсихами» – «людьми, чья душа находится в пупе», покусившись на самое ценное в их духовно-аскетическом опыте – на таинственный опыт Богообщения. Не ограничиваясь критикой монахов, Варлаам Калабрийский стал критиковать и святоотеческие сочинения, где возвещалось о возможности Богопознания и излагалось мистическое богословие Православной Церкви. В это время митрополит Исидор Фессалоникийский призвал с Афона «мудрого Григория Паламу с его богословским языком и великою силою духа, так как он один преимущественно пред всякими другими людьми, и по своим способностям, и по умению и силе Божественной благодати достойным образом мог положить конец толикому церковному соблазну». Зная из книги Екклесиаста, что есть время для молчания, а есть время для слов, святой Григорий Палама покинул Афон и приехал в Фессалоники, чтобы вразумить Варлаама и побудить его отречься от богохульства и насмешек над афонскими монахами. Ознакомившись с измышлениями Варлаама, святой Григорий Палама «сокрушался до основания души своей несказанной скорбью», ясно сознавая к каким пагубным последствиям может привести его ересь, в письмах и личных увещеваниях убеждая его прекратить нападки на священнобезмолвствующих, призывая отвергнуть свой рационалистический агностицизм и понять, что Бог непостижим по Сущности Своей, но Сам открывает и дает Себя познать по Своим вечным и нетварным энергиям, а все догматы Церкви – в том числе и тайна Святой Троицы – открыты Святым Духом, действующим как в пророках и апостолах, так и в святых отцах и учителях, сформулировавших вероучительные истины на Вселенских Соборах. Выражая свою церковную позицию, святитель Григорий Палама писал: «Я знаю и убежден, благодаря благодати Христовой, что мой подвиг и мое рвение – в защиту Божественной истины; и я предпочитают быть поруганным за это вместе с нищими по Богу и простыми моими братьями, чем стяжать временную славу и одобрение от людей. Считаю для себя более почетным и более полезным поношение весте с живущими во Христе, чем сокровища целого мира». Преподобный Григорий Палама был убежден, что отрицание возможности Богопознания и мистического опыта Богообщения есть наихудшая ересь, он призывал агностика и рационалиста Варлаама отказаться от своих догматических заблуждений и примириться с афонскими монахами, но на все миротворческие доводы Григория Паламы калабрийский философ ответил еще более яростными нападками на исихазм в письменных трактатах, где не только высмеивалась молитвенно-аскетическая жизнь православных монахов и их опыт Богообщения, но и отрицалось догматически неоспоримое различие в Боге сокровенной Сущности и Его нетварных энергий, отвергалась не только возможность истинного Богопознания, но и возможность всецело соединения человека с Богом – духовного преображения и обожения. В ответ на лжеучение Варлаама Калабрийского преподобный Григорий Палама написал свой знаменитый трактат «Триады в защиту священнобезмолвствующих», где показал, что святые отцы Церкви учили о возможности Богопознания и созерцании Божественного Света, писал о сведении ума в сердце во время молитвы и провозгласил, что Божественная Премудрость, осенившая пророков и апостолов выше мирской мудрости мира сего: «Святой Дионисий Ареопагит говорит: «Присутствие умного света единит все просвещаемое им в истинное знание. Сей Свет знания исходит от присутствия Света благодати и освобождает человека от внутреннего разделяющего неведения». Святой Макарий назвал этот Свет благодати «умным», повергая таким образом всех тех, кто считают светом Божиим знание. Он говорит так: «Ты познаешь Свет, воссиявший в твоей душе, по его действиям, понимая, от Бога Он или от сатаны». Святой назвал бессмертием славу, воссиявшую на лице Моисея, когда Свет Божий осиял его смертное лицо... Священные мужи при неизреченном посещении сияний, способных возводить к совершенству, достигают боготворящего общения с Духом и видят в себе сей богоподобный Свет. Это Свет – одежда их обожения. Ум тогда наполняет сияние и благодать Слова Божия, Которое в соединении с Его телом воссияло на горе Светом Преображения. Ведь Бог Отец дал Ему и послушным Ему Свою славу, захотев, чтобы Его ученики тоже видели её. Когда ум человека восходит на Небеса, он некоторым образом, если можно так выразиться, идет по следам Того, Кто ради нас превознесся над Небесами. Душа, которая явно и неизреченно соединится с Богом, сподобляется сверхъестественных и неизреченных видений. Она наполняется Светом, превосходящим всякое иное ведение. Достигший этой высоты человек уже не просто наблюдатель или знаток божественных символов. Он украшен добротворящей и вневременной красотой, он осиян Божественным Сиянием. Великий апостол Павел для встречи с незримыми и небесными видениями в сем Божественном Свете был восхищен на Небо (2Кор.;12:2–4). Это восхищение на Небо указывает на иное таинство, известное только тем, кто его испытал. Ведь просвещение ума становится зримым для тех, кто очистился сердцем. Этот опыт совершенно отличен от человеческого знания. Святой Нил говорит: «Когда ум совлечется ветхого человека и облачится в нового человека по благодати, тогда во время молитвы он видит, как в его душе сияет Свет. У этого Света небесный цвет. Это и есть то самое «место Бога» (См. Исх.;33:21), Которого видели боговидцы на Синайской Горе». А святой Иоанн Златоуст истолковывает соответствующее место из второго Послания святого апостола Павла к коринфянам следующим образом: «Бог, Который повелел свету воссиять во тьме, Сам воссиял в наших сердцах» (2Кор.;4:6). Святой говорит, что слава Моисея сияет в наших сердцах подобно тому, как некогда сияло лицо пророка. Свет, который видел Моисей, не был знанием. Он был сиянием, которое, переходя на лицо и на душу человека, покоится в его чистом уме (См. Исх.;34:29–35) … Некоторые из людей, не имея подобного Божественного опыта, совершенно отказываются верить, что Бог видим как Свет. Такие люди полагают, что они могут увидеть Бога посредством логики. Они подобны слепцам, которые, чувствуя на своих лицах тепло солнечного света, не верят тем, кто говорит, что Солнце сияет, что оно – свет. Ведь когда ум покрыт темной завесой лукавых страстей, он может ощущать ведение вещей, однако неспособен видеть Божественный Свет… Цель, к которой мы стремимся, – это обетования Бога о будущих благах. Это усыновление, откровение, стяжание будущих благ и наслаждение ими. Знание, которое приобретается внешним образованием, сопутствует миру сему. Знание о Боге – это то созерцание, которое мы именуем богословием… Посредством сего богословия человек достигает общения с Богом и видит чистейший Свет в Духе Святом».
В защите священнобезмолвствующих и полемике с Варлаамом, преподобный Григорий Палама опроверг мнение калабрийского философа о том, что мирское знание – это дар Божий и имеет равную или даже более высокую ценность, чем мудрость апостолов и пророков, указав на то, что мирские знания обретаются через деятельность ума и чувственный опыт, а премудрость Божия – это дар, стяжаемый через веру во Христа, жизнь по заповедям Евангелия, борьбу со страстями, участие в таинствах Церкви и уподобление Богу. Приводя в пример Иоанна Крестителя, который с юных лет жил в пустыне, где не было книг и учителей мирской мудрости, а значит, он не мог получить образования и ознакомиться с философией, но оказался выше пророков и философов, живя аскетической жизнью и просвещенный Святым Духом. Как истинный православный богослов, преподобный Григорий Палама подчеркивал различие между мирскими науками – плодом человеческого ума, и премудростью Божьей – даром Святого Духа, он указывал на то, что мирская философия Платона, Аристотеля и неоплатоников не дает нам познать Бога, ее целью не является Богообщение. «Мы все исполняемся хвалы и восхищения, когда созерцаем это великое создание Божие, я имею в виду все видимое творение; эллинские мудрецы также восхищаются им, когда его исследуют; но мы это делаем во славу Создателя, а они – вопреки Его славе». С точки зрения преподобного Григория Паламы истинная духовная мудрость – это «мудрость благочестивых и почтенных людей, мудрость, осмелившаяся на самом деле отринуть зло, избравшая то, что полезно, привлекшая людей к Церкви Божией и гармонично согласная с мудростью Святого Духа». «Спасительное совершенство в знании и учении состоит в том, чтобы мыслью соглашаться с пророками, апостолами и вообще со всеми Отцами Церкви, через которых, несомненно, Дух Святой глаголал о Боге и тварях. И напротив, то, о чем Дух Святой умолчал, но что было открыто людьми, бесполезно для спасения души, даже если и истинно; ибо учение Святого Духа не пропускает ничего полезного. Вот почему мы и не осуждаем тех, кто разномыслил по поводу этих пропущенных Святым Духом вещей, и не говорим, что блаженны те, кто больше о них знает». По мысли преподобного Григория Паламы христиане должны обращаться с эллинской мудростью, равно как и со всеми мирскими науками и философией, как фармацевты обращаются со змеями – нужно вначале убить змею, а затем препарировать ее, чтобы извлечь яд и приготовить противоядие и полезное лекарство. Мирская мудрость – это суетная мудрость мира сего в сравнении с премудростью, дарованной Святым Духом, ибо как небо выше земли и как мысли Божии выше мыслей человеческих, так и духовная премудрость выше всех мирских наук и всякой философии. Полемизируя с Варлаамом, святой Григорий Палама говорил, что стержень духовной жизни – это молитва, сосредоточение ума в сердце и вознесение моления к Богу, а плодами умно-сердечного моления являются мистическое созерцание Божественного Света и духовная мудрость, превосходящая всякое суетное и мирское знание, потому в Церкви а пророки и апостолы почитаются несравненно выше философов, ибо философы лишь рассуждали и строили гипотезы о Боге, а пророки и апостолы обрели дар Боговидения. Разрешая богословскую антиномию непостижимости Бога по сокровенной и запредельной Сущности и познаваемости по Его нетварным и вечным энергиям, преподобный Григорий Палама писал о том, что «Сущность Божия непричастна и некоторым образом причастна» через Божественные энергии, «мы приобщаемся Божественного естества, и вместе с тем нисколько его не приобщаемся. Итак нам нужно держаться того и другого утверждения и полагать их как мерило благочестия». Разрешая антиномию Богопознания, лежащую в основе катафатического и апофатического богословия, святой Григорий Палама говорил о том, что существует неизреченное различие неприкосновенной Сущности Божией и нетварных энергий Святой Троицы, а потому «когда мы говорим, что божественная сущность приобщима не в самой себе, а в своих энергиях, мы остаемся в границах благочестия». Бог сокровенный в Самом Себе непостижим – Сущность Его незрима и неописуема для всех тварных созданий, но пребывающий абсолютно недоступным по Своей Сущности Бог открывает Себя и делает верующих причастниками Своей благодати. В своих тончайших богословских рассуждениях святитель Григорий Палама проницательно замечает, что все отвергающие различие в Боге сокровенной Сущности и нетварных энергий, приходят или к ереси пантеизма – учению о том, что человек может стать причастником Сущности Божией – единосущным Богу, или к отрицанию всякой возможности быть причастным Богу – к отрицанию реального Богообщения и Боговознания, а следовательно – к отрицанию Боговидения и обожения. Богословское различие между сокровенной и непостижимой Сущностью Бога и Его нетварными энергиями лежит в основе всего православного богословия – апофатического и катафатического, оно есть догматическое выражение Священного Предания о непознаваемости Бога по Его природе и о познаваемых вечных свойствах Божиих, которое мы находим у святого Дионисия Ареопагита и трех легендарных каппадокийцев, у преподобного Максима Исповедника и святого Иоанна Дамаскина. В богословском споре со своими противниками – Варлаамом, Акиндином и Никифором Григорой, которые полагали, что Фаворский Свет в момент Преображения Господня был лишь формой, образом и материальным символом присутствия Божиего – «тварным явлением», отвергали возможность непосредственного мистического общения с Богом в земной жизни и полагали, что в жизни будущего в века знание Бога будет чисто интеллектуальным знанием, святой Григорий Палама защищал реальность мистического опыта Боговидения и исповедовал веру в то, что Бог дает Себя познавать через Свою благодать – нетварную и вечную силу и энергию Святой Троицы, который апостолы созерцали на горе Фавор как сияние Божественного Света, исходившего от Иисуса Христа в момент Преображения. Как тончайший метафизик и великолепный богослов, святой Григорий Палама пояснял, что «Бог именуется Светом не по Своей Сущности, а по Своей энергии», ибо по Сущности Своей Господь выше всякого познания. По воззрению преподобного Григория Паламы видение нетварного и вечного Божественного Света – это тайна жизни будущего века – тайна вечности, в которой мы узрим Бога лицом к лицу, а достойные – великие подвижники – уже в земной жизни удостаиваются великой чести видеть «Царство Божие, пришедшее в силе», как апостолы на горе Фаворской. На страницах своих писаний преподобный Григорий Палама называет Божественный Свет вечным и нетварным, безначальным и вневременным, существующим прежде сотворения мира; это – явление вечной славы Святой Троицы, страшное и нестерпимое великолепие Божие, которое не в силах в полной мере вынести тварные создания; это – неизреченный Свет, ослепивший и просветивший Павла по пути в Дамаск и сделавший его апостолом; это – Свет Воскресения, наполнивший гроб Господень и осветивший все, что находилось кругом; это – Фаворский Свет, созерцаемый апостолами в момент Преображения – они духовно преобразились и прозрели увидели вечную Божественную славу Иисуса Христа – Сына Божиего и Сына Человеческого. «Свет Преображения Господня не начинался и не кончался. Он был не ограничен пространством и не восприемлем чувственно, хотя и был тогда зрим очами телесными... Но изменением своих чувств таинники Господа перешли от плоти в Дух». «Божественный свет невеществен, нет ничего чувственного в свете, осиявшем на Фаворе апостолов». По глубокомысленному разъяснению богослова Владимира Лосского, изложенному в его книге «Боговидение»: «В сущности же, если попытаться дать какую-то характеристику противникам мистического богословия по тому, какое место они занимали в социальной и культурной жизни Византии, то они представляются нам принадлежащими к категории лиц, весьма мало озабоченных защитой церковных догматов. В большинстве своем это были преподаватели риторики из среды тех гуманистов, которых немало тогда было в Византии. Все они увлекались античной философией и иной раз занимались вопросами богословскими, но не столько ради поисков истины, сколько из ученой любознательности. Уже в IX веке логик Михаил Пселл пытался создать своеобразную схоластику, но его ученик Иоанн Итал был осужден Церковью; риторы снова вернулись к изучению философии и светских наук и больше не пытались проникать в область чисто богословскую. Можно сравнить эту интеллектуальную среду Византии с преподавательской средой факультета искусства на Западе, представленную такими философами, как Абеляр, Сигер Брабантский и Вильгельм Охамский. Но в Византии, не знавшей схоластической философии, расстояние, отделявшее философов от богословов, было более значительным, нежели на Западе… В Византии именно философы возомнили себя богословами и, нападая на один из аспектов духовной жизни, столкнулись с догматическим Преданием. Видеть в противниках святого Григория Паламы только лишь представителей религиозной западной мысли, принимать их за «византийских томистов» было бы очень большой ошибкой. Здесь скорее встреча с томистской схоластикой на уровне известного интеллектуализма. Но это был интеллектуализм восточного происхождения: превзойденный богословием античный эллинизм снова проявляется в образе мыслей этих гуманистов, воспитанных на изучении философии и желающих поэтому смотреть на каппадокийцев глазами Платона, на Дионисия – глазами Прокла, на Максима Исповедника и Иоанна Дамаскина – глазами Аристотеля. Проблема видения Бога для противников исихии ставится в плане интеллектуальном: это – гносис, познание; для святого Григория Паламы, как и для всего мистико-богословского Предания, Боговидение неотделимо от обожения и есть один из его аспектов. В сущности спор шел о возможности реального общения с Богом, иначе говоря – о природе благодати».
В течение трех лет своей богословской полемики с Варлаамом Калабрийским, преподобный Григорий Палама затронул широчайший спектр богословских тем – от вопросов духовной жизни, умно-сердечной молитвы, учения о человеке, созданном по образу и подобию Божиему как целостная личность до вопросов мистического и метафизического характера – о созерцании Божественного Света, о незримой Сущности Бога и Его нетварных энергиях, о мистическом единении человека с Богом и спасении как обожении, но всегда он оставался духовным писателем, церковным мистиком и богословом, а его полемика никогда не принимала отвлеченного характера умозрения, оторванного от духовной жизни, никогда не становилось сухой теорией и рационалистической диалектикой. Во всех жизненных ситуациях святитель Григорий Палама оставался святогорцем – даже в разгар богословской полемики с Варлаамом, живя в Фессалониках – посреди многолюдного города и суеты, причинявшей боль его сердцу, он не прекращал молитвенной жизни и хранил духовную тишину в сердце своем. В 1340 году преподобный Григорий Палама уехал из Фессалоник на Афон за поддержкой в борьбе с Варлаамом и духовными советами афонских подвижников, а афонские монахи почтили святителя Григория как истинного богослова и исповедника Православия, поддержав его. На Афоне преподобный Григорий Палама написал «Святогорский томос» – апологию исихазма, где ясно и четко различалось три света – чувственный свет и умопостигаемый свет, являющихся тварными светами, и нетварный Божественный Свет: «Иной свет свойственно воспринимать уму и иной чувству: чувственным светом обнаруживаются чувственные предметы, а светом ума является заключенное в мыслях знание. Следовательно, зрению и уму свойственно воспринимать не один и тот же свет, но каждое из них действует сообразно со своей природой и в пределах ее. Но когда достойные получают духовную и сверхъестественную благодать и силу, они и чувством, и умом видят то, что превосходит всякое чувство и ум. Как – это ведает один Бог и испытывающий такие действия». По поэтичному и глубокому богословскому замечанию архимандрита Рафаила Карелина: «В XIV веке во время знаменитых споров паламитов с их противниками афонские монахи прислали в Константинополь томос, где на основании святоотеческих преданий и мистического опыта Афона утверждали, что Фаворский Свет – это вечные несотворенные Божественные энергии, которые отличаются от Божественного Существа тем, что имманентны (присущи, сообщаемы) сотворенному миру, тогда как Божественное Существо трансцендентно, то есть запредельно, и, будучи внепространственно, во всем всегда остается выше всего. Божественному Существу принадлежит понятие «Личность». Поэтому мы называем Его Богом, а Божественный надмирный Свет – силой и действием Божества. Монахи Афона писали, что существует три вида света. Один свет – чувственный, которым человек воспринимает цвета, линии, очертания, то есть реалии земного мира. Этот свет доступен не только человеку, но и низшим существам. Преподобный Антоний Великий сказал знаменитому катехизатору Дидиму, слепому с детства, когда тот жаловался, что Священное Писание ему пришлось изучить лишь по слуху: «Не печалься, что не видят твои телесные очи, которые имеются у муравьев и стрекоз, а радуйся, что ты обладаешь оком сердца, которое видит Ангелов, созерцает духовный мир». Второй свет – свет интеллекта, свет рассудка; это свет наших мыслей и представлений; свет, достигающий особой интенсивности у философов, ученых, художников и поэтов; свет логических суждений и творческой фантазии. Это свет души, свет сотворенный, которому недоступны реалии вечности. Третий свет – это свет Божественных откровений, это свет Духа, свет Фавора, свет аскетов и подвижников, свет, озаряющий сердце во время молитвы. Это свет, в таинственную область которого нельзя проникнуть путем логизации или силой разгоряченного воображения. Он открывается душе как новая жизнь, как духовное прозрение. Это свет мистиков и богословов, свет Боговидения и Богообщения. Свет, который воспринимается душой как полнота бытия, как полнота гносиса и полнота счастья». На вершине Фаворской горы Христос явил трем Своим ученикам в зримом образе Свое Божественное величие – более яркий, чем лучи солнца, Божественный Свет, наполнивший их души неизъяснимой радостью, небесным покоем и блаженством, в сравнении с которым все земные наслаждения есть горькая чаша полыни, ибо созерцание Божественного Света – это тайна вечной жизни и неописуемое великолепие Царства Небесного во всей его дивной и неизреченной красоте. Это – Неизреченный Свет Фиваиды и Синая, Небесный Свет, озаряющий мучеников и исповедников, воспламеняя их сердца любовью ко Христу, делающий огненными слова проповедников и просвещающий богословов, исходящий от чудотворных икон и мощей святых, открывающийся в церковных таинствах и молитвах, наполняющий кельи святых подвижников и струящийся с «Гимнов» преподобного Симеона Нового Богослова и писания преподобного Григория Паламы. Божественный Свет – это высшая ценность и самое драгоценное сокровище монахов – тех, кто отрекся от всего мира ради Христа; это – Свет Преображения, делающий человека живым храмом Святого Духа, а его сердце – алтарем, на котором непрестанно возносятся священнодействия и молитвы к Бог; это – Свет Истины, сияющий в догматах Православия и Свет воскресения из мертвых, изгоняющий смерть; это – Свят святости, изображающийся на иконах в образе нимба вокруг ликов святых; это – тайна жизни будущего века, когда исполнятся пророчества, сгорят все дела земли, преобразится вся вселенная и будут новая земля и новое небо. Как хранитель церковного Предания и святоотеческой мудрости, преподобный Григорий Палама по Сущности Своей Бог абсолютно недоступен – не существует никакой соприродности Творца и Его творения, но Он дает познать Себя человеку, а таинство Боговидения – это видение Божественного Света, превосходящего наши чувства и наш разум, находящееся выше как чувственного восприятия, так и интеллектуального гнозиса, это – прозрение в тайну жизни будущего века, видение Бога лицом к лицу – не Его незримой и непостижимой Сущности, а окружающего ее сияния славы и лицезрение светозарного лика Христа Преображенного, ибо «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил». По слову преподобного Григория Паламы: «Получивший в благой удел божественное действие... сам есть как бы Свет и со Светом находится и вместе со Светом сознательно видит то, что без таковой благодати скрыто для всех, возвысившись не только над телесными чувствами, но и над всем, что нам ведомо... ибо Бога видят очищенные сердцем, Который, будучи Светом, вселяется и открывает Себя любящим Его и возлюбленным Им». Преподобный Григорий Палама говорил, что для всех живущих в ветхозаветную эпоху пророческие прозрения и догматы новозаветной эры представлялись таинственными, равно как и нам – живущим после пришествия Иисуса Христа – в новозаветную эру – реалии жизни будущего века представляются тайнами, но эти тайны открываются Богом и постигаются теми, кто достигает мистического единения с Ним и преображается благодатью Святого Духа, становясь причастниками неизреченного великолепия святой Троицы и неисчерпаемой и неизмеримой бездны премудрости Божией. В догматическом споре с Варлаамом Калабрийским преподобный Григорий Палама излагал мистическое богословие Православной Церкви и защищал возможность непосредственного Богообщения и мистического Боговидения – созерцания Божественного Света, он тонко различал Сущность Бога и Его нетварные энергии, провозглашал реальность, а не метафоричность обожения святых – тварные создания не поглощаются Божественной Сущностью, а приобщаются Богу через Его энергии – благодатью Святого Духа Господь присутствует во святых как в храмах Своих и освящает их личность и человеческое естество – дух, душу и тело: «Если тело призвано вместе с душой участвовать в неизреченных благах будущего века, оно, несомненно, должно быть причастно им в меру возможного уже и теперь... ибо и у тела есть опытное постижение вещей Божественных, когда душевные силы не умерщвлены, но преображены и освящены». В течение двадцати лет – с 1340 по 1360 год – созывалось несколько церковных соборов, догматическое значение которых для всей Православной Церкви ни в чем не уступают значению семи Вселенских Соборов, а их вдохновителем и выразителем догматических истины веры был преподобный Григорий Палама, нареченный «сыном Божественного Света».
В 1341 году в Константинополе состоялся собор, на котором было подтверждено православное учение о возможности непосредственного Богопознания и мистического Боговидения – созерцании Божественного Света, о различие непостижимой Божественной Сущности и «исходящих от Бога нетварных энергий», а воззрения Варлаама Калабрийского были осуждены, но и после определения собора некоторые византийские философы – Акиндин и Никифор Григора продолжали подвергать своей рационалистической критике мистическое богословие святого Григория Паламы. В то время разразилась гражданская война между Иоанном Палеологом и Иоанном Кантакузином, а патриарх Иоанн Калека в силу своих политических амбиций изменил свое отношение к исихазму и преподобный Григорий Палама впал в немилость. В смутное и драматичное время гражданской распри святой Григорий Палама призывал всех к верности заповедям Евангелия, миру и единомыслию: «Братья вы являетесь не только людьми, но и членами тела Христова. У нас общая вера, у нас общая надежда, общий наш Отец Христос, общая наша матерь – Церковь». Как истинный афонский монах и святогорец, во дни гражданской войны преподобный Григорий Палама призывал враждующие стороны примириться и ежедневно молился «об умиротворении народа», провидя, что междоусобная брань принесет много страданий народу, видя духовные причины смуты и беспорядков в греховности людей и кознях дьявола: «Таким образом, как следствие греховности, приходят гражданские смятения и непорядки, принося с собою всевозможные виды зла, они вселяют в зачинщиков мятежей и мятежников князя зла, который превращает их в зверей». В понимании святого Григория Паламы гражданская война – это великое бедствие, а исцелить озлобленные души людей и вернуть их на праведной путь возможно только через внимание Богу и покаяние, через следованию слову и духу Евангелия: «Не засчитывайте причиненное зло и не желайте воздать злом за зло, но добром побеждайте зло, укрепляя взаимную любовь, чтобы стяжать вам любовь Божию». По заветной мысли Григория Паламы в основе единомыслия людей и их взаимной любви лежит вера во Христа, она соединяет всех нас в Церковь и утишает все раздоры. Когда к проповедям и советам преподобного Григория Паламы не прислушались, то он покинул столицу Византии и поселился в уединенном месте, где пребывал в безмолвии, «беседуя в непрестанных молитвах с Богом и оплакивая, подобно пророку Иеремию, грехи народа». Как пояснял митрополит Модест Стрельбицкий: «По смерти императора Андроника младшего, когда Кантакузен объявил себя опекуном девятилетнего наследника престола, Иоанна Палеолога, и возложил на себя императорские знаки, честолюбивый патриарх – Иоанн Калека, желая присвоить себе честь – быть опекуном юного Иоанна возбудил многих греков к войне против Кантакузена. Вовремя междоусобий, хитрый Акиндин всегда держал сторону Палеологов и патриарха, и выставлял последнему на вид приверженность Паламы к Кантакузену». Тучи сгущались над святителем Григорием Паламой и вскоре разразилась гроза – он был схвачен и брошен в тюрьму, «сын Божественного Света» был оклеветан и заключен «в мрачную темницу, как злодей». Четыре года провел преподобный Григорий Палама в тяжких испытаниях и тюремном заключении, подорвавшем его хрупкое здоровье; он – византийский Иеремия, оплакивавший развращение народов империи и всего человечества, горько сетовавший о раздоре между людьми, печалившийся о том, что апостольское и святоотеческое Предание пренебрегается, а истинное Богопочитание подменилось лжеучением Акиндина, который, несмотря на соборное осуждение в 1341 году, был посвящен патриархом Иоанном Калекой в сан диакона, а затем и священника, выдавая себя за защитника Церкви. Во дни тюремного заключения преподобный Григорий Палама оставался непоколебим в вере и стойким духов в испытаниях, он погрузился в непрестанное Богомыслие и умно-сердечную и безмолвную молитву, проявил себя как истинный исповедник Православия и исихаст, молящийся Иисусовой молитвой и словами святителя Иоанна Златоуста – «Слава Богу за все», всецело вверил себя в десницу Всемогущего и верил, что настанет час и правда Божия восторжествует. Когда патриарх Иоанн Калека попал в опалу и был низложен с константинопольской кафедры, то собор 1347 года снял обвинения с Григория Паламы и осудил его противников, а избранный на патриаршую кафедру Исидор возвел святителя Григория на архиерейскую кафедру в Фессалониках. В течение двенадцати лет – вплоть до самой смерти своей в 1359 году – преподобный Григорий Палама совершал свое архиерейское служение, проявив себя как блестящий проповедник и великий пастырь душ человеческих, как восстановитель церковного мира и борец с ересями за чистоту Православия, как богомудрый богослов и примиритель враждующих, как защитник бедных и угнетенных, обличитель богачей и сильных мира сего. В те дни в Фессалониках разгорелись волнения – зилоты не пустили нового архиерея в город и святитель Григорий Палама, отправился в милый его сердцу Афон, где он был с радостью встречен монахами, жил уединенно-созерцательной жизнью до тех пор, пока мир и согласие не воцарились в Фессалониках и жители города не стали готовы добровольно принять своего архипастыря. В Фессалониках народ торжественно встретил своего архиерея – с радостью, ликованием и пением пасхальных тропарей – «очистим чувствия и узрим неприступным светом воскресения Христа блистающася», а самого Григория Паламу сравнивали со Христом, потому что он пострадал за православную веры и «сошел во ад темницы». По благословению святителя Григория Паламы на третий день состоялся молебен с крестным ходом, прошедшим через весь город, а сам Григорий, «творя молитвы, преподавая благословения, воссылал Богу благодарения за прошедшее и молился о будущем». Как истинный святогорец преподобный Григорий Палама простил всех своих обидчиков и гонителей, а на следующий день совершил Божественную Литургию в кафедральном храме, «чтобы принесением бескровной жертвы еще более очистить и освятить свой народ». По церковному Преданию, когда святитель Григорий Палама причащал одного человека, то исцелил его от одержимости и изгнал демона. На третий день своего пребывания в Фессалониках, когда совершился молебен и крестных ход, преподобный Григорий Палама обратился к жителям с проповедью о мире – он возвестил о том, что всех нас сотворил Господь и всем мы братья – потомки Адама и Евы, у всех христиан общая мать – святая Церковь, глава которой – Сам Христос Спаситель, принесший Себя в жертву ради спасения всех и каждого, у всех христиан единая вера и надежда, единое крещение и единый Бог, соединяющий их с Собою и друг с другом силой Божественной Любви, а потому все христиане призваны жить в мире, любви и согласии, а причина всех раздоров и войн – отступление от Бога и наша греховность, апофеоз которой – ненависть: «Наступила ненависть и изгнала любовь, и уничтожила наше единство, бывшее по причине любви – и в отношении друг к другу, и в отношении Бога. Эта ненависть не только разлучает друг от друга общие члены города и приводит их в расслабленность, но и производит возмущения и непримиримые раздоры и, сделав сограждан врагами друг другу, придала нашему городу вид города, захваченного врагами». Духовно окормляя и просвещая свою паству, преподобный Григорий Палама произносил проповеди и беседы, изумляя прихожан красотой слова и возвышенностью мысли, он утешал скорбящих и научал добродетелям, возвышал нравы жителей и заботился о нуждающихся, давал мудрые советы и говорил о покаянии и обращении человека к Богу, о просвещении ума Словом Божиим и умно-сердечной молитве, о душеспасительности таинств и истинном Богопочитании. В своих пламенных проповедях Григорий Палама изобличал жестокосердие сильных мира сего, порицая сребролюбие и жажду власти князей и богачей: «Можно сказать в нашей репутации мы славимся не иным чем, как только тем, что истребляем друг друга и сильные причиняют ущерб более слабым… И если бы мы вскоре объявили кажущееся взаимное примирение, то мы, находящиеся во власти, еще более будем притеснять бедных, налагая еще более тяжелые подати на живущих от своих трудов. Какой воин ныне довольствуется своим жалованием? Кто из князей не разевает рта на похищение чужого имущества?.. Поэтому бедные горестно вопиют на всех вас: на сущих во власти, на сущих за ними, на состоящих на военной службе, на их прислугу, не снося немилосердный и человеконенавистнический нрав со стороны более сильных на вашей земле; уже, вот, и до монахов дошло течение наводнившей все неправды». Как православный аскет и подвижник святитель Григорий Палама глубоко проанализировал и раскрыл сущность сребролюбия и алчности – пагубного пристрастия души к богатству и дорогим вещам, ненасытной жажды денег, оно – помрачает ум и не дает помышлять о горнем, делает человека жестокосердным по отношению к нищим и чужды Богу и Ангелам света, поэтому Христос и сказал, что легче верблюду пройти через угольное ушко, чем богатому попасть в Царство Небесное. Для того, чтобы исцелиться от сребролюбия, люди должны осознать, что все их имущество – дар от Бога, возблагодарить Творца и употребить имущество в Божьи целях – особенно на помощь бедным и нуждающимся. С горечью в сердце наблюдая печальную картину социальной разобщенности, преподобный Григорий Палама сокрушался о том, что богачи утопают в роскоши, а бедные горестно вопиют, не имея куска хлеба, но изобличая вопиющую социальную несправедливость и защищая бедняков, он устремился просветить угнетенные массы и исцелить сердца людей – исцелить раненные и ожесточенные сердца нуждающихся от зависти и ненависти к богачам, очистить их души и уподобить евангельскому Лазарю, напоминая, что только чистое сердце может воспринять благодать Святого Духа.
Однажды, когда святой Григорий Палама плыл из Константинополя в Фесаллиники, то на море разыгралась сильная и страшная буря. Все находящиеся на корабле впали в отчаяние, но великий архиерей Господень обнадеживал их и побуждал воззвать к Богу с усердной и пламенной молитвой, он «сам как истинный ходатай Бога и человеков непрестанно творил умственные, безмолвные молитвы и посредством их, а также своим обычным к Богу дерзновением утихомирил треволнения моря м, паче всякого человеческого чаяния, спас всех плывших в ним от потопления». Во всех жизненных ситуациях – в уединенной келье и шумных городах, в момент храмового богослужения и в узах темницы, на вершинах Афона и в сердце бушующего моря святитель Григорий Палама непрестанно молился Богу и оставался истинным исихастом и молитвенником. Однажды по Промыслу Божиему преподобный Григорий Палама был взят в плен турками, но посчитав это действием Промысла Божия, он не отчаялся, но целый год проповедовал веру во Христа, одних обратив в Православие, от иных – претерпев поругания и побои, но всегда оставаясь ревнителем апостольской веры. Размышляя о военной экспансии ислама и поражениями Византии, святой Григорий Палама говорил о турках: «Этот народ хвалится, будто бы добился победы над ромеями благодаря своей любви к Богу, не ведая, что мир сей во грехе лежит и что злодеи владеют большей его частью… вот почему вплоть до эпохи Константина… идолопоклонникам почти все время принадлежала власть над миром». Во время архиерейского служения много испытаний выпало на долю святителя Григория Паламы, но он никогда не падал духом и с благодарностью взывал к Богу в молитвах, веруя, что он соразделяет страдания Иисуса Христа и Его апостолов, мучеников и святых отцов Церкви, всегда страдавших за веру: «Следует радоваться всему этому и возносить величайшее благодарение Богу за то, что Он и нас сподобил почетного общения с великими учителями Церкви, Его архиереями, которые, несмотря на то, что были духовными отцами и благодетелями тогдашних царей, все-таки терпели жестокие гонения во всю свою жизнь, как отверженные злодеи и явные царские враги, и в конце концов в большинстве случаем были умерщвляемы». Во дни земной жизни своей преподобный Григорий Палама был почитаем монахами Афона, называвшими его «обителью всесторонней мудрости и защитником Церкви Христовой», «поборником православной веры и учителем божественной мудрости», «истинным учеником Христа», не уступающим великим православным богословам – святителю Григорию Богослову, преподобному Максиму Исповеднику и святому Иоанну Дамаскину, а православный народ почитал его как учителя Вселенской Церкви и святого подвижника, равного древним богоносным мужам апостольского века. С благоговением описав житие святого Григория Паламы и восхищаясь его необыкновенной личностью, святитель Филофей воспел его дары и добродетели, поставив Григория Паламу в один ряд с великими отца ми Церкви, просвещенными Святым Духом и украсившими свою душу евангельскими добродетелями, сочетавшими высокий ум и глубокую мудрость с простотой сердца и смирением, подчеркивая, что нравом святитель Григорий Палама был добр, терпелив в скорбях и испытаниях, к власть имущим относился без заискивания, угнетенных защищал, был опытен в делании и созерцании, а в сердце его безраздельно царила тишина – молитвенное безмолвие, воспетое в его духовных писаниях. В последние годы жизни святитель Григорий Палама был бодр духом, но немощен телом – его жизненные силы подтачивали болезни, а в богословских раздумьях своих он особенно глубоко проник в тайну смерти, страданий и болезней, как горестных последствий грехопадения. Возлежав на смертном одре, святой Григорий Палама произнес свое прощальное напутствие о жизни и ее смысле, о смерти, бессмертии души, воскресении мертвых и Страшном Суде, а душа его уже рвалась в небеса и последними предсмертными словами, сорвавшимися с его уст было восклицание: «В горняя, в горняя!». Когда преподобный Гигория Палама почил и предал дух свой Богу, то тело его засветилось необыкновенным Божественным Светом, а лицо – воссияло как солнце, излучая благодать Святого Духа и неоспоримо возвещая о святости его жизни и истинности его богословия, свидетельствуя, что и в жизни, и в смерти, и в вечности он – сын Божественного Света. Когда святитель Григорий Палама умер, то константинопольский патриарх Филофей почтил его кончину прекрасным надгробным словом, а нетленные мощи святого Григория сделались обильным источником чудес и исцелений. Бурная жизнь Григория Паламы как великого византийского богослова протекала в один из самых критических периодов в истории восточного христианства – накануне крушения Византийской Империи, а основным мотивом всего его богословия и всей его жизни была верность Христу и догматам Православию – за которую на соборе в Константинополе 1368 года он был причислен к лику святых и было определено ежегодно совершать его память во вторую неделю Великого Поста: «Григорию, святейшему Митрополиту Фессалонитскому, который на соборе, в большой церкви Софии посрамил Варлаама и Акиндина, – виновников и изобретателей ересей, который письменными памятниками, речами и прениями весьма мудро и мужественно подвизался за общую Христову Церковь и, согласно с писаниями и богословами, их толкователями, проповедал одно Божество и одного Бога в Троице пребывающего, одаренного способностью действия и воли, всемогущего, во всех отношениях несозданного, – сему святителю вечная память». В историю Православной Церкви святитель Григорий Палама навеки вошел как великий подвижник и богомудрый богослов, защитник священнобезмолвствующих и учитель благочестия, непоколебимый столп Православия и великолепный церковный проповедник, соревнователь апостолов и пророков, светильник Афона и истинный святогорец.
Преподобный Григорий Палама запечатлел свою духовную мудрость и мистическое богословие в своих многочисленных творениях, в которых как в зеркале отразились высокие качества его души – глубокий и тонкий ум богослова и философа Святого Духа, молитвенная сосредоточенность, благочестие и аскетизм монаха, дар красноречия и огненность слова церковного оратора. Константинопольский патриарх Филофей изящно сравнивал творения святого Григория Паламы с небесной росой и ангельским хлебом, называл их – источником воды, текущей в жизнь вечную. Творения святителя Григория Паламы многогранны и многообразны – среди них сочинения догматического, богословско-полемического и нравственно-назидательного характера, а также – письма и жизнеописание Петра Афонского – знаменитого отшельника X века. К догматическим и полемическим произведениям святого Григория Паламы принадлежат «Святогорский томос» – манифест афонских монахов, «Триады в защиту священнобезмолвствующих», трактаты «О Божественных энергиях и их причастии», «О Божественном соединении и разделении», «Исповедание православной веры», «Сто пятьдесят глав, посвященных вопросам естественнонаучным, богословским и нравственным», трактаты против Акиндина и Никифора Григоры; к нравственно-аскетическим произведениям Паламы относятся – «Изъяснение десяти заповедей», трактат «О том, что всем вообще христианам надлежит непрестанно молиться», послание «К Ксении о страстях и добродетелях», «Десятословие по Христианскому Законоположению»; к агиографическим произведения Паламы принадлежит «Слово на житие преподобного Петра Афонского»; кроме того, Григорий Палама оставил обширное эпистолярное наследие и его перу принадлежит проникновенная «Молитва ко Пресвятой Богородице», соединяющая в себе покаянный плач, молитвенное прошение и хвалу Святой Деве: «Дево Владычице Богородице, Яже Бога Слова плотию рождшая, вем убо, яко несть благолепно ниже достойно мне, тако всеблудному, образ чистый Тебе, чистыя, Тебе, Приснодевы, Тебе, тело и душу имущей чиста и нескверна, очима оскверненными зрети и устнама нечистыма и скверныма объимати или молити. Праведно бо есть мене, блуднаго, ненавидети и гнушатися мною Твоей чистоте. Обаче, понеже бысть Бог, Егоже родила еси, человек, яко да призовет грешныя к покаянию, дерзая, и аз прихожду к Тебе, со слезами моляся. Приими мое настоящее многих и тяжких прегрешений исповедание и принеси единородному Твоему Сыну и Богу, моление творящи, яко да будет милостив окаянней моей и смиренней души, ради бо множества беззаконий моих возбранен есмь к Нему взирати и просити прощения. Сего ради Тебе предлагаю молитвенницу и ходатаицу, яко многих вкусив и великих даров от создавшаго мя Бога и беспамятен о всех явився, окаянный и неблагодарный, приложихся скотом несмысленным и уподобихся им, нищ сый добродетельми, богатея страстьми, студа сый исполнь, дерзновения божественнаго лишен, осужден от Бога, плачим от ангел, поругаем от демонов и ненавидим от человек, обличаем от совести, от лукавых моих постыжаем дел и прежде смерти мертв сый, и прежде суда самоосужден сый, и прежде не некончаемаго мучения самомучим бываяй от отчаяния. Темже к Твоему и единому прибегаю заступлению, Владычице Богородице, тьмою талантов должен, блудно с блудницами отеческое расточив имение, соблудив паче блудницы, беззаконновав паче Манассии, паче богатаго немилосерден быв, гортанобесный раб, лукавых помысл приятелище, постыдных и скверных словес сокровищехранитель, всякаго благаго делания чужд. Помилуй мое смирение, ущедри мою немощь; великое имаши дерзновение ко из Тебе Рожденному, никтоже может, яко Ты, Мати Божия. Вся бо можеши, яко вся превосходящи создания, и ничтоже Тебе невозможно есть, аще восхощеши точию. Не презри убо моих слез, не возгнушайся моим воздыханием, не отвержи мою еже от сердца болезнь, не посрами мое еже на Тя упование, но Матерними Твоими молитвами Благаго Сына Твоего и Бога ненуждное понудивши благоутробие, сподоби мя, окаяннаго и недостойнаго раба Твоего, первую и исконную мою восприяти доброту, и страстей отложити безобразие, свободитися от греха, поработитися же правде, совлещися скверны плотския сласти и облещися в святыню душевныя чистоты, умертвитися миру и жити добродетели. Путешествующу ми спутешествуй, в мори плывущу сплавай, бдяща мя укрепи, скорбяща утеши, малодушествующа умири, болящу исцеление ми даруй, обижаема избави мя, оклеветаема неповинна яви, к смерти бедствующа, вскоре предваривши, спаси, невидимым врагом на всяк час страшна покажи мя, да уведят вси, неправедно мучащии, чий есмь раб. Ей, Преблагая Владычице Богородице, услыши окаянную мою молитву и не посрами мене от чаяния моего, еже по Бозе упование всех концев земли. Врение плоти моея угаси, еже в души моей жесточайшую бурю утиши, горькую ярость укроти, надмение и гордость суетнаго мнения от ума моего истреби, нощная мечтания лукавых духов и дневная нечистых мыслей приражения от сердца моего умали, вразуми мой язык глаголати полезная, научи мои очи зрети право добродетели правость, нозе мои тещи непоползновенно сотвори блаженным путем Божиих заповедей, руце мои освятитися уготови, яко да достойно воздежу и к Вышнему. Очисти моя уста, яко да с дерзновением призываета Отца, страшнаго Бога и всесвятаго. Отверзи мои уши, яко да слышу чувственно и мысленно яже паче меда и сота слаждшая Святых Писаний словеса, и живу по сим, от Тебе укрепляем. Даждь ми время покаяния, помысл обращения, напрасныя смерти мя свободи, осужденнаго совестию мя измени. И, наконец, предстани ми при разлучении души от окаяннаго моего телесе, нестерпимую оную облегчающи нужду, несказанную утишающи болезнь, неутешную утешающи тесноту, темнаго мя демонскаго избавляющи зрака, горчайшаго ответа мытарей воздушных и начал темных изъимающи, и рукописания многих моих грехов растерзающи, Богу мя усвой, и одесную Его блаженнаго стояния на Страшнем Судищи сподоби, и вечных и нетленных благ причастника мя сотвори. Сие Тебе приношу исповедание, Владычице моя Богородице, свете помраченных моих очес, утешение моея души, по Бозе упование мое и предстательство, еже со благоволением приими, и очисти мя от всякия скверны плоти и духа, и сподоби мя в настоящем веце неосужденно причаститися всесвятаго и пречистаго тела и крове Сына и Бога Твоего, в будущем же небесныя вечери сладости райския, идеже всех есть веселящихся жилище. Сих же улучив благих, недостойный, прославлю во веки веков прелестное и великолепое имя Сына и Бога Твоего, приемлющего всех от всея кающихся души, ради Тебе, бывшей всех грешных ходатаицы и поручительницы. Ради бо Тебе, всепетая и преблагая Владычице, спасается всякое человеческое естество, хвалящи и благословящи Отца и Сына и Святаго Духа, Всесвятую Троицу и Единосущную, всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь».
В «Исповедании православной веры» – одном из самых блестящих памятников православного богословия по глубине мысли, ясности изложения и точности догматических формулировок, преподобный Григорий Палама изложил догматы, заключенные в Никео-Цареградском Символе Веры, указав на совечность, равночестность и единосущность Отца, Сына и Святого Духа и их ипостасные различия между Собой: «Бог един по существу и Троичен в Лицах: единица в Троице и Троица в единице, неслиянно соединенная и нераздельно разделяемая. Бог Отец один корень и источник Божества, созерцаемого в Сыне и Святом Духе; первая и начальная причина всего сотворенного; больший Сына и Святого Духа только как виновник Их. Бог Сын безначален, как превысший всякого времени, не беспечален, как начало имеющий во Отце. Произошел Он от Отца бестелесно, без излияния и бесстрастно, образом рождения, но нисколько через то не отделился от Него. И Он начало и причина всего сотворенного, Поелику через Него все произошло. Сын Божий, воплотившийся ради нашего спасения от Приснодевы Марии, соединил в Себе неслиянно и непреложно два естества Божеское и человеческое, был распят, умер, воскрес, вознесся на небо и, по обещанию, ниспослал на своих учеников и апостолов Духа Святого. Дух Святой собезначален Отцу и Сыну, произошел от Отца, как и Сын, без излияния и бесстрастно, образом, впрочем, не рождения, а исхождения. Он не отлучен от Отца и Сына, Поелику от Отца происходит и в Сыне почивает, не слитное имея с Ними единство и неразделимую особность. Бог сущий и Он от Бога; не иное Лице, как Бог, а другое, как Утешитель; Дух самоличный, от Отца исходящий и чрез Сына посылаемый, то есть открывающийся; вина и Он всего сущего, яко в Нем совершаемого. Подобен и равночестен Отцу и Сыну, кроме нерождаемости Отца и рождаемости Сына». По исповеданию преподобного Григория Паламы, Бог есть надмирная Личность, когда Бог говорил с Моисеем, то сказал ему – «Я есмь Сущий», а это означает, что «не из Сущности Сущий, а из Сущего Сущность, ибо Сущий сосредотачивает в Себе Самом всецелое бытие, которое не начиналось и не прекратится», иными словами – неизменный в своем совершенстве Бог есть изначально Святая Троица – Триипостасное Божество, а поклонение Отцу неотделимо от поклонения Сыну и Святому Духу. Бог не ограничен Своей природой, Он – сверхсущностная Личность, абсолютно свободен и всемогущ, для Него нет ничего невозможного, Он благ и премудр, а воля Его – свята, Он – живой Бог пророков и Откровения, Бог Авраама, Исаака и Иакова, Пресвятая Троица, а не Бог философов и ученых. Как справедливо замечает протоиерей Иоанн Мейендорф: «Богословский персонализм есть основная черта предания, на которое ссылается святой Григорий Палама; в нем – ключ к пониманию его учения о Божественных энергиях». По заветной мысли преподобного Григория Паламы «три реальности принадлежат Богу – Сущность, нетварная энергия и Троица Божественных Ипостасей». Богословствуя о Божественной Сущности, преподобный Григорий Палама писал: «Сверхсущественное, сверхживое, сверхестественное, сверхблагое Естество, поскольку Оно сверхблагое, сверхбожественное и т. под., Оно неименуемо и непознаваемо, да и вообще никак не созерцаемо, потому что, выделяясь из всего, Оно превышает ведение; а утвержденное непостижимою силою превыше небесных умов, Оно ни для кого, никогда и никак непонятно и неизреченно. Имени Ему нет в настоящем веке, и в будущем Оно неименуемо; не существует для Него слова, составленного в душе или произнесенного языком; нет для Него никакого чувственного или умопостигаемого восприятия или причастия, да и вообще какого-либо воображения. Потому-то богословы предлагают в изречениях определять Его безусловную непостижимость, ибо Оно совершенно изъято изо всего, что есть или как-либо называется. Поэтому при наименовании не дозволено давать в собственном смысле имени Сущности Божией или естеству, так как тут даются определения Истине, превышающей всякую истину». Непостижимость Сущности Божией безусловна и абсолютна не только для человеческого ума, но и для ангельского мира, по своей духовности более близкого Богу: «Нет никого, кто бы Сущность Божию и естество Божие видел или изъяснил. И не только никто из людей, но и никто из Ангелов. И даже шестокрылатые Серафимы крыльями закрывают лица свои от преизбытка ниспосылаемого оттуда сияния». «Сущность Божия безусловно неименуема, так как Она совсем непостижима для ума; именуется же она по всем Своим энергиям, и там ни одно из имен не отличается по своему значению от другого. Ибо каждое из них и все они ничто не выражают, кроме того сокровенного, что никоим образом непознаваемо». «Сущность Божия безусловно неименуема, потому что она превышает имя; точно также она и непричастна, ибо она превосходит причастие». Преподобный Григорий Палама особенно акцентирует внимание на то, что Божественная Сущность принадлежит Святой Троицы, но Бог обладает не только природой, но и свободной волей, не только Сущностью, но и нетварными энергиями – Он всемогущий Господь: «на самом же деле Бог существует Сам, и Ему принадлежат и Божественная Сущность и Божественная энергия». Верный апофатическому Богопознанию, преподобный Григорий Палама утверждал, что «всякое естество в высшей степени отдалено и совершенно чуждо Божественного естества. Ибо если Бог естество, то все остальное не есть естество; если же каждое из остального естество, то Он не есть естество, как Он даже не есть, если другие существа суть; если же Он есть существующий, другие не есть существующие». К непостижимому и запредельному Богу неприменимы понятия нашего философствующего рассудка – Бог выше всех понятий и несоизмерим с нашим бытием, Он бесконечно превосходит все сущее – материальное и духовное, «Он не есть естество, как превосходящий всякое естество; Он не есть существующий, как превосходящий все существующее... ничто из тварного не имеет и не будет иметь никакого общения или близости к высочайшему Естеству». Бог Сам в Себе неименуем и невыразим: «Нет для Него имени, именуемого в нынешнем или будущем веке, ни слова, образуемого в душе или произносимого языком, ни соприкосновения какого-либо чувственного или умного, ни даже вообще какого-нибудь образа, если только не считать совершеннейшей непостижимости, получаемой путем отрицаний и отрицающей посредством возвышения все, что существует или называется. Итак, непозволительно даже назвать Его сущностью или природой употребляющему эти понятия в собственном смысле».
Бог в Самом Себе – непостижимая Тайна всех Тайн, а Его сокровенная и неизреченная Сущность – «таинственная Сверхсущность», но как солнце излучает лучи и окружено сиянием, так и Сущность Божия излучает вечные Божественные энергии и окружено сиянием славы Господней, принадлежащей всей Святой Троице и каждой Божественной Ипостаси, а посему – сокровенный в Сущности Своей Бог открывает Себя творениям Своим и являет миру славу Своего Божественного величия, тем самым – онтологическая грань между Творцом и творением не стирается, ибо Сущность Божия остается неприкосновенной и запредельной, но, вместе с тем, сотворенные создания не лишаются причастности Богу – они причастны Всемогущему и Непостижимому через Его животворящие энергии. Если бы в Боге не было различия между Сущностью и энергиями, то мы неизбежно бы пришли к ереси пантеизма – единосущия Бога и мира, но тонко различая Божественную природу и Божественную волю, мы веруем, что предвечное рождение Сына и предвечное исхождение Святого Духа – дело Божественной природы, принадлежащей Богу Отцу, а потому Сын и Святой Дух единосущны Ему, в то время как сотворение мира – дело свободной Божественной воли, а это означает, что, во-первых, Бог мог бы и не сотворить мир, ибо Он не нуждается в творении и не претерпевает никакого ограничения в Своем могуществе, но Он свободно возжелал стать Творцом в силу неизреченной любви Своей и безмерной благости, а, во-вторых, Бог есть надмирная Личность и Создатель неба и земли, а все сотворенное – иноприродно Ему, отсюда – Сущность Божия неприступна и непостижима для нас, но мы можем быть причастны Богу через Его нетварные энергии – животворящую благодать. «Бог по преизбытку Своей благости отделяется от Самого Себя и, будучи Сам вне всего, приводит Себя во все в силу сверхсущественной Своей способности быть вне Себя, не исходя из Себя. Человеколюбиво снизойдя, поскольку Он Сам захотел и поскольку это было нужно и, создав в шесть дней этот видимый мир, Бог в седьмой день, как и подобает Ему, вернулся на Свою высоту, которую Он и не оставил». Тайна сотворения мира – это тайна безмерной любви Бога и свободной воли Всемогущего, Он от вечности задумал парадигмы – первообразы и архетипы творения Своего, они заключены не в Его сокровенной Сущности, а в Его волениях и мыслях, а кроме того, они – не являются сущностями творений, а лишь их первообразами в уме Божием – вечными логосами во всеобъемлющей мысли Творца. По воззрению преподобного Григория Паламы: «в Боге существуют не только ипостасные различия, но и некие другие; и Дионисий это другое различие в отличие от ипостасного, называет Божественным, ибо различие по Ипостасям не есть разделение Божества. По этим божественным проявлениям и энергиям, он говорит, что Бог умножается и увеличивается; он называет те же проявления я выступлениями. Этим не умножается Божество, прочь от такого мнения! – и не различается то, что в Боге. Ведь Бог для нас есть Троица, но это не есть Три Бога». «Энергия есть нечто иное чем Сущность, от нее отличное, однако неотделимое», отличное и от Ипостасей. «Бог имеет следовательно и то, что есть Сущность, и то, что не Сущность, хотя она и не называется принадлежностью т. е. это божественная воля и энергия». «Мы исповедуем Единого Бога в Трех Ипостасях, имеющего одну Сущность, силу и энергию, и все иное, что созерцается около Сущности, что и называется в Писании совокупностью и полнотою Божества, одинаково созерцаемое и богословствуемое в Каждой из Трех Святых. Ипостасей». Сущность Божия – это то непостижимое, что Бог есть Сам в Себе, она непричастна нам, но мы приобщаемся Богу и познаем Его нетварные и вечные энергии – познаем Его благость, мудрость, сила, величие – то сияние славы, которое окружает Бога и открывается нам в Его творческой и промыслительной деятельности: «Один и Тог же Бог, непостижимый по сущности, постигается в Его творениях, по Его Божественной энергии; иными словами постигается по Его предвечному о нас хотению, предвечному о нас промышлению, предвечной о нас премудрости». Архимандрит Киприан Керн пояснял, что «учение святого Григория Паламы о миробытии вытекает из того же различения в Боге сущности и энергии… Творческая мощь, промыслительное попечение Бога о мире, все Его явления миру и человеку не суть сама Сущность Божия, которая остается неприступней и непознаваемой, а Божественные энергии, или точнее, единая, но многообразная и многочастная энергия (действование) всех Трех Божественных Ипостасей». По глубокомысленному рассуждению преподобного Григория Паламы: «Ни нетварная благость, ни вечная слава, ни жизнь, ни что-либо подобное не суть пресущественная Сущность Бога, ибо Бог как Причина превосходит их; однако мы говорим, что Он есть Жизнь, Благость и тому подобное… Но так как Бог присутствует всецело в каждой из боголепных энергий, по каждой из них мы именуем Его». «Каждая Божественная сила и каждая энергия есть Сам Бог»; во всех Божественных энергиях действует один Бог – Святая Троица. В огненных языках Святой Дух снизошел на апостолов в день Пятидесятницы, не разделяясь в Самом совершенном и вечном бытии Своем, Он таинственно действует в Церкви и дарует дары и таланты людям на служение Богу, но источник всех даров – единый Господь, а все Божественные энергии – лучи, исходящие из Божественной Сущности, принадлежащей Святой Троице. По разъяснению преподобного Григория Паламы: «Божественная Сверхсущность никогда не называлась множественною, но Божественная и несозданная благодать, нераздельно распределяемая на подобие солнечного луча, и греет, и светит, животворит и возращает, посылает озаряемым свое собственное сияние и является взору видящих его. И в этой, как бы темной иконе божественная энергия Божия не только одна, но богословы, как например святой Василий Великий, называет ее множественною. «Каковы, – спрашивает он, – энергии Духа? Несказанны по своему величию; неисчислимы по множеству. Ибо, как поймем мы то, что по ту сторону веков? Каковы были действия Духа прежде умопостигаемой твари?». «Божественная энергия и Божественная Сущность неотделимо повсюду присутствуют. Энергии Божий доступны и нам, сотворенным существам, так как, согласно учению богословов, они нераздельно разделяются, и божественная природа остается совершенно неразделимой». Благодать, разделяемая людям, не означает, что разделяется Святой Дух Утешитель. «В Боге есть неразделимое разделение и раздельное единение». «Мы почитаем Единого нераздельного Духа по Сущности и Ипостаси, и называем Его многочастным по Его священным выступлениям». Размышляя о боговдохновенных стихах пророка Исайи, где сказано о семи энергиях Святого Духа, преподобный Григорий Палама пояснял, что число семь у древних еврее означает полноту – это полнота благодати Святого Духа, единосущного Отцу и Сыну и имеющего с Ними одну Божественную природу и одну Божественную волю, а потому «у Трех Божественных Ипостасей энергия едина не как подобная, как у нас, но она воистину едина и числом. Этого не могут сказать наши противники, ибо они отрицают существование общей всем Трем Ипостасям несозданной энергии; по их мнению Каждая из Ипостасей имеет Свою энергию и не существует одной общей божественной энергии. Отрицая таким образом одну энергию у Трех Ипостасей, и исключая так одной другую, они этим обращают Триипостасного Бога в лишенного Ипостасей». По православному исповеданию святого Григория Паламы, единый Бог имеет три Ипостаси, каждая Ипостась – всецело Бог, ибо обладает всеми Божественными совершенствами, а тайна Святой Троицы заключена в том, что Отец, Сын и Святой Дух имеют одну Сущность и одну волю, Они неслиянно взаимопроникают Друг Друга и действуют во взаимной согласии, являясь совершенной и предвечной Любовью, а каждая Ипостась есть Любящий, Любимый и сама Любовь. Величайший и самый таинственный догмат Православия – догмат Святой Троицы, единый и предвечный Бог есть Сущий в трех Ипостасях – Отца, Сына и Святого Духа; Отец есть корень и источник Божества – от Него предвечно рождается Сын и предвечно исходит Святой Дух, Которые единосущны и равночестны Отцу, каждая Ипостась – всецело Бог, Отец, Сын и Святой Дух имеют одну Сущность и единую волю, одну премудрость, благость и силу, а различие заключено лишь в Их ипостасных свойствах, ипостасное свойства Отца – нерожденность и безначальность по отношению к Сыну и Святому Духу, ипостасное свойство Сына – рожденность, а ипостасное свойство Святого Духа – исхождение. Как богомудрый богослов преподобный Григорий Палама глубже всех проник в тайну исхождения Святого Духа – по ипостасному бытию Своему Святой Дух предвечно исходит от Отца – корня и источника Божества в Святой Троице, а по энергийному явлению в мир и действию в истории – Святой Дух исходит от Отца через Сына.
Для преподобного Григория Паламы истина исхождения Святого Духа от одного Отца возвещена Самим Иисусом Христом, Который есть предвечный Логос, Бог Слово и величайший Богослов, Он – Сама воплощенная Истина, а потому каждое слово Его неоспоримо, Им научены апостолы, познавшие, что Дух Святой от Отца исходит, это – исповедание святых отцов Церкви и боговдохновенная догматическая истина, запечатленная в Символе Веры – мериле подлинного Богопознания и твердого исповедания для всех христиан. По воззрению святителя Григория Паламы католическое учение о Filioque противоречит Священному Писанию и церковному Преданию, оно неизбежно ведет к различию в понимании тайны Святой Троицы и внутритроичных отношений между Божественными Ипостасями, а потому Filioque – это не только догматический водораздел между католичеством и Православием, попрание церковного единомыслия и соборности Вселенской Церкви, но и радикальное духовное различие, касающееся богословской триадологии – учения о Святой Троице. Верный догматам Православной Церкви и ее апостольскому исповеданию, святой Григорий Палама обращался к латинянам со словами: «Никогда мы не примем вас в общение, пока вы говорите, что Дух и от Сына». «Ибо, поскольку мы говорим, что Дух Святой имеет Свое бытие не от Ипостаси Сына, а они говорят, что и от Сына, то невозможно совокупить тех и других в одном учении; ибо един Единородный и едино бытие Духа». Богословствуя о тайне исхождения Святого Духа, святой Григорий Палама обращал внимание на то, что латиняне учат о «двойном исхождении» – от Отца и Сына, нарушая свойства Божественных Ипостасей, ибо источником и корнем Божества в Святой Троице является Бог Отец, от Которого предвечно рождается Сын и предвечно исходит Святой Дух, совечные и равночестные Отцу и имеющие в Нем одно начало ипостасного бытия Своего: «Бог един, не только потому, что Его природа едина, но и потому, что к одному-единственному Лицу восходят те Лица, что из Него». Опираясь на догматическую формулировку святителя Григория Богослова – «Природа едина в трех Божественных Лицах, и это – Бог; но их единство – Отец», преподобный Григорий Палама проницательно замечает, что если латиняне принимают, что Отец и Сын составляют один источник ипостасного бытия Святого Духа, то они должны признать, что Сын «единоипостасен» Отцу. По глубокомысленному суждению преподобного Григория Паламы, единоначалие Отца исключает всякое двуначалие в Святой Троице, ибо Бог Отец есть единственная причина ипостасного бытия Сына и Святого Духа, Он – начало Божества в Святой Троице, Его ипостасное свойство связано с предвечным происхождением двух Божественных Лиц – рождением Сына и исхождением Святого Духа, а это означает, что Святой Дух имеет Свое ипостасное бытие от Отца и исходит от Него, равно как и Сын рождается только от Отца. В святоотеческих писаниях встречается высказывание, что Святой Дух исходит от Отца через Сына, которое преподобный Григорий Палама тонко интерпретирует следующим образом: «Когда ты услышишь, что Святой Дух исходит от Обоих, ибо Он исходит сущностно от Отца через Сына, ты должен понимать его учение в следующем смысле: то, что изливается, есть силы Божии и сущностные энергии, но не Божественная ипостась Духа». «Ипостась Пресвятого Духа не исходит от Сына; она не дается и не получается никем; получается и дается только благодать Божия и Божественная энергия». По слову митрополита Амфилохий Радовича: «решающую роль в богословии святого Григория об исхождении Святого Духа и вообще в его триадологии имеет различие между единым началом Отеческим во внутритроичном бытии и триипостасным началом в отношении Бога к тварному миру. Это различение «богословской» и «икономической» Троицы впервые, может быть, так ясно высказано в богословии Церкви. Оно является действительно неким «выводом и раскрытием» святоотеческой мудрости в том русле, в котором веками развивалась православная богословская мысль. Здесь органическое продолжение триадологии каппадокийцев, святого Максима Исповедника, святого Иоанна Дамаскина, святого Фотия и Григория Кипрского. При таком различении Отец является единым началом в недрах Святой Троицы, Троица же Лиц является общим началом тварного бытия. Поэтому образ бытия Бога иной, нежели образ тварного бытия. Следовательно, мы не можем на основании тварного бытия или на основании проявления Троицы в мире делать выводы относительно предвечного образа бытия Божия. Из божественной икономии мы научаемся образу бытия Бога никак не через аналогическое отождествление явления Бога в Его икономии с образом Его предвечного бытия. Бог Отец рождает Сына и изводит Духа не тем же самым образом, каким Он творит мир и открывается в твари: через откровение мы узнаем, что Он рождает Сына и изводит Духа образом, нам не явленным и недоступным для тварного бытия. Отец рождает Сына и изводит Духа, будучи единым началом Двух и виною различия Лиц, так же как Их единства и единосущия. Отец, Сын и Святой Дух суть вместе общее начало бытия твари и причина ее множественности, но притом одновременно и причина ее внутреннего единства, поскольку она создана единым троическим началом». Размышляя о Святом Духе, преподобный Григория Палама говорит, что Он – единосущный Отцу и Сыну и равносильный Им Господь и Бог, предвечно исходящий от Отца и почивающий на Сыне, Он – сама Любовь и полнота Жизни: «Этот Дух превышнего Логоса подобен некоему неизреченной любви Родителя к непостижимому рожденному Слову, и Его «употребляет» и Само возлюбленное Слово и Сын к Родителю, но как имеющий Его от Отца, сопроисходящего с Ним и в Нем соприродно пребывающего. От Слова, Которое говорило к нам во плоти, мы научились именованию иного образа существования Духа от Отца. Научились также, что Он – не только Дух Отца, но и Сына, ибо сказано: Дух Истины, Иже от Отца исходит (Ин.15:26), – чтобы мы узнали, что не только Слово, но и Дух от Отца, но не рождается – исходит; Он Дух Сына как Дух Истины и Мудрости, и Слова, имеющего Его от Отца. Ибо Слово, Истина и Мудрость свойственны Родителю. Слово сорадуется Отцу, радующемуся о Нем, по сказанному Им через Соломона: Я сорадовался Ему. Он сказал не «радовался», а «сорадовался». Эта превечная радость Отца и Сына – Дух Святой (как общий Им по употреблению; поэтому Он от Обоих и посылается достойным). Но Он – только Отца по бытию. Поэтому только от Него и исходит бытийно». Надо сказать, что еще патриарх Фотий Константинопольский в своей полемике с латинянами различал вечное исхождение Святого Духа от Отца и Его сотериологическую миссию в истории – домостроительство нашего спасения, для исполнения которого Святой Дух исходит от Отца через Сына. По справедливому умозаключению протоиерея Иоанна Мейендорфа, различие между Ипостасью Святого Духа и Его благодатью – «центральный узел паламизма как такового». Как православный персоналист и тончайший метафизик святитель Григорий Палам замечает, что нужно различать Божественную благодать и Ипостась Святого Духа, благодать – это вечная и нетварная энергия Божия, исходящая от всей Святой Троицы – от Отца, Сына и Святого Духа, ибо единая Божественная Сущность является источником всех Божественных энергий, но по ипостасному бытию Святой Дух исходит от Отца, а по энергийному действию в мире – от Отца через Сына – по ходатайству Иисуса Христа: Святой Дух везде и всегда присутствует «с Сыном существенно и нераздельно, почивает на Нем, свойствен Ему и в Нем природно и вечно пребывает». «Святой Дух принадлежит Христу по Сущности и по энергии, потому что Христос есть Бог; однако по Сущности и Ипостаси Он Ему принадлежит, но от Него не исходит, в то время как по энергии Он Ему принадлежит и от Него исходит». Различая в Святой Троице сокровенную Сущность и Ее вечную энергию, преподобный Григорий Палама писал о том, что латиняне не отличают Сущность и Ипостась Святого Духа от Божественной энергии – благодати, они не понимают, что по ипостасному бытию Святой Дух предвечно исходит только от Отца, а действие Бога в мире – дело Святой Троицы и совершается от Отца через Сына в Духе Святом, кроме того, только Отец – Изводитель Святого Духа, поэтому Сын ходатайствует о ниспослании нам Святого Духа перед Небесным Отцом, а мы принимаем не Ипостась Святого Духа, а веяние Его и животворящую силу – Божественную энергию. По справедливому умозаключению профессора Георгия Мандзаридиса: «Учение Православной Церкви – это не ряд догматов, выраженных через соответствующую форму духовной жизни, но органичное целое, охватывающее всех членов Церкви и составляющее основу для их деятельности. Для Григория Паламы вопрос об исхождении Святого Духа – не мелкая догматическая деталь, но важнейшая тема, связанная со всей христианской верой и ее целью – возрождением человека и его обожением во Христе. Григорий Палама смотрит на богословские течения и церковные события своего времени в свете православного предания. Он думает, верит, молится, живет и учит, следуя отцам Церкви. С другой стороны, он считает Варлаама, Акиндина, Григору и противников исихазма в целом последователями древних еретиков или ловкими посредниками между Востоком и Западом. Их учение, как и древние ереси, противоречит сохранённому Церковью опыту обожения, но этот опыт подвергается нападкам с новых позиций. Поэтому в свой век Палама в споре с новыми еретиками не просто повторяет святоотеческое учение, но, вдохновляемый тем же Духом, продолжает творчески свидетельствовать о православном опыте Церкви». Со священным трепетом в таинственных молитвенных созерцаниях и правоверном Богомыслии возвысившись до постижения тайны исхождения Святого Духа как по предвечному ипостасному бытию Своему, так и по энергийному явлению в мир и действию в истории – Божьему домостроительству нашего спасения, преподобный Григорий Палама с благоговением склонялся перед неизреченной тайной Святой Троицы, которая до конца не может быть постигнута ни людьми, ни Ангелами, ибо она – вершина Богопознания и венец высшей духовной премудрости.
По исповеданию преподобного Григория Паламы Бог Библии есть сокровенный Бог, открывающий Себя по Своей свободной воле – Он запределен и непостижим по Сущности Своей для всех тварных созданий – в том числе Ангелов и людей, ибо между Богом и всем сотворенным Им миром – духовным и материальным – лежит онтологическая пропасть, а Сущность Божия всецело неприступна. «Бог есть не только Бог, превосходящий все тварные существа, но Сверх-Бог; величие Того, Кто превосходит все сущее, превышает не только всякое утверждение, но и всякое отрицание; оно превосходит любое величие, какое только можно вообразить». Цитируя слова святителя Василия Великого – «если энергии Божии нисходят до нас, то Его Сущность остается совершенно недоступной», и опираясь на догматическую мудрость преподобного Иоанна Дамаскина, провозглашавшего, что Сущность Божия беспредельна и непостижима, а постигать мы может только свойства и энергии Божии, преподобный Григорий Палама писал о том, что Бог в Своей сокровенной Сущности абсолютно, неизречен и непостижим, но Он открывает Себя и дает постичь в Своих энергиях, они – не внешние акты Божественной воли как сотворением мира и промыслительные действия Творца и Вседержителя, хранящего вселенную во всемогущей деснице Своей, а вечное сияние Его величия и славы. Опираясь на преподобного Максима Исповедника, святой Григорий Палама писал: «Или Бог не обладает природными и сущностными энергиями, и тот, кто так говорит, – безбожник (фактически это то же самое, что открыто отрицать существование Бога, ибо святые отцы ясно говорят, в согласии со святым Максимом, что никакая природа не может ни существовать, ни быть познана без своей сущностной энергии), или же Божественные энергии не сущностны и не природны, и следовательно, они не суть Бог, или же, если это – природные и сущностные, но тварные Божественные энергии, – то сущность Бога, обладающая ими, также будет тварной». «Если ничем не отличается от Божественной Сущности Божественная энергия, то ничем не будет отличаться творчество, которое свойственно энергии, от рождения и исхождения, которые свойственны сущности... Если же творчество не отличается от рождения и исхождения, то и тварь не будет отличаться от Рожденного и Исшедшего... то и Сын Божий и Дух Святый ничем не будут отличаться от тварей. И все твари будут порождениями Бога и Отца, и обожествится тварь и Бог сопричислится к тварям». Как тончайший метафизик, святитель Григорий Палама проницательно указывал на то, что если мы не будем различать в Боге сокровенную Его Сущность и нетварные энергии, то мы придет либо к отрицанию всеведения и всемогущества Божиего, либо к отрицанию Его всеблагости, а проблема теодицеи станет неразрешимой: «Если ничем не отличаются от Божией сущности Божий энергии, то и между собой они не будут иметь различия, воля ничем не будет отличаться от Божиего предвидения, так что если Бог не все предвидит, ибо Он не все желает, что случается, или же Он желает и дурные вещи, так как Он все предвидит». По православному учению преподобного Григория Паламы, Откровение – это свободное действие Бога – Сущий и Непостижимый дает постичь Себя силой Своего всемогущества, оставаясь в Сущности Своей великой и неизъяснимой Тайной всех Тайн: «Бог, по преизбытку благости к нам, будучи от всего отлученным и непостижимым и несказанным, снисходя по пресущественной Своей неразлучной силе, становится для ума причаствуемым и созерцаемым незримо». Единая и невыразимая Сущность нераздельной Святой Троицы непостижима для всех тварных созданий, но открывая Себя в Своих энергиях Бог дает постичь нам свойства Его вечного Божества, отсюда – имена Божии, о которых говорит святой Дионисий Ареопагит, ибо если Сущность Божий непостижима и неименуема, то по свойствам Своим Бог есть Красота и Премудрость, Благо и Мощь, Истина и Свобода, а высочайшее Его имя – Любовь. В богословских размышлениях о Сущности Бога и Его вечных энергиях, преподобный Григорий Палама использует традиционную святоотеческую символику, образно уподобляя Сущность Божию солнечному диску, а исходящих из нее энергий – лучам света и солнечному теплу: «Как солнце неумаленно передав причащающимся от своей теплоты и света, имеет их то есть теплоту и свет своими врожденными и существенными энергиями, так и Божественные передачи, неумаленно существующие в передающем, суть его естественные и существенные энергии». «Подобно тому, как солнечный свет неразделен от луча и от подаваемого им тепла, но для тех из пользующихся им, которые не имеют очей, свет остается непричастным, и они воспринимают только тепло от луча, ибо совершенно невозможно иметь восприятие света лицам, лишенным очей, так, и даже гораздо более, никому из пользующихся Божественным сиянием не будет доступно причастие сущности Создавшего; ибо нет ни одного создания, которое имело бы силу, способную восприять Создавшего». Размышляя о неизреченном различии Сущности Бога и Его нетварных энергий, святой Григорий Палама пояснял, что если бы мир и не был сотворен, то Бог все равно существовал бы не только в Своей недоступной Сущности, но в Своих энергиях, изливающихся из Сущности, они – вечны и нетварны, а Господь – совершенен и самодостотачен. Бог, открывающий Себя и всецело отдающий Себя в Своих энергиях, остается совершенно непознаваемым и несообщаемым в Своей Сущности. По словам преподобного Григория Паламы, даже языческие философы, размышлявшие о Боге, осознали непостижимость Божества и приходили к мысли о Творце вселенной, созерцая великолепие неба и земли. В полном согласии со Священным Писанием и святоотеческой мудростью, преподобный Григорий Палама замечает, что каждый разумный человек может познать Бога через великолепие и красоту Его творения, а отвергающие бытие Творца мира пребывают в заблуждении и умопомрачении: «В самом деле, кто из имеющих ум, видя столь великие и явные различия сущностей, противостояния невидимых сил, уравновешивающиеся стремления движений, равно как и покой, особым образом равновесный, непрерывные превращения друг в друга несовместимого и несмешивающееся взаимное тяготение непримиримо враждебного, соединение различного и неслиянность соединенного – умов, душ, тел; связующую такое множество гармонию, постоянство соотношений и расположений, сущностные свойства и порядок, нерасторжимость всеобщей связи, – кто, рассмотрев все подобное, не помыслит о Том, Кто прекрасно водрузил каждую вещь в отдельности и чудно согласовал все вещи одну с другой, и не познает Бога из Его образа и произведения?». Благосклонно относясь к естественному Богопознанию, преподобный Григорий Палама писал: «Познание тварей заставляло человеческий род возвращаться к познанию Бога до закона и пророков; даже сегодня оно заставляет людей делать то же, и почти весь обитаемый мир – все те, кто не следует евангельскому закону – через него поклоняется Богу, Который есть не кто иной, как Создатель сего мира». Но естественное Богопознание ведет нас к признанию бытия Божиего, не являясь мистическим опытом Богообщения: «Я не просто познаю из тварных вещей, что Он Творец, но разумею и доказываю, что Он един; ибо я вижу, что все предполагает одну и ту же волю, и премудрость, и силу, чтобы прийти из небытия в бытие, и что единая воля, и премудрость, и сила – одной природы. Таким образом, по природе Творец, Бог наш, един». Для того, чтобы духовно-опытно познать Богу человек призван жить духовной жизнью – нужно участие в таинствах, соблюдение заповедей, молитва и борьба со страстями, и только через жизнь в Церкви человек восходит к соединению с Богом и мистическому Богопознанию – созерцанию Божественного Света, которое есть истинное знание Бога, дар святого Духа живущим во Христе, таинство нашего преображения и обожения, венец и вершина мистического богословия. По заветной мысли Григория Паламы в деле Богопознания нужно сочетать апофатическое и катафатическое богословие – признавать непостижимую Сущность Бога и Его неизменное совершенство – то, что Бог есть Любовь и Истина, Мощь и Красота, Благо и Премудрость. Апофатическое богословие не есть запрет богословствовать, оно не исключает катафатического метода Богопознания: «Богословие отрицательное, апофатическое не противоречит и не отрицает богословия катафатического, но показывает, что положительные выражения о Боге, будучи истинными и благочестивыми, для Бога однако не то, что они для нас. Подобно тому, как Бог имеет ведение о существующем, имеем и мы некоторое ведение; но мы познаем все, как существа и явления, тогда как Бог узнает не как существа и явления, ибо Он еще и до бытия существ знал это нисколько не хуже. Поэтому тот, кто скажет, что Бог не знает сущего, как сущее, тот не противоречит утверждающему, что Бог знает сущее, и знает его именно как сущее. Может оказаться, что и положительное богословие приобретает значение от богословия отрицательного, как говорится, что всякое знание имеет дело с каким-нибудь предметом подлежащим, т. е. с тем, что познается, а знание о Боге не говорит ни о каком предмете. Это то же, что сказать, что Бог не знает сущего, как сущее и не имеет ведения вещей, какое имеем мы. Таким же образом можно сказать гиперболически, что Бог и не существует. Но когда выражаются так, чтобы показать, что неправильно говорить о Боге, что Он есть, ясно, что, пользуясь апофатическим богословием не гиперболически, а по его несовершенству, приходят к заключению, что Бог вообще никогда и не существует. Это уже является чрезмерным нечестием». Рассуждая о естественном Богопознании в полном согласии со святыми отцами Церкви, святитель Григорий Палама писал, что «в Боге есть нечто непознаваемое – Его Сущность, и нечто познаваемое – все, что окрест Его Сущности, а именно – благость, мудрость, сила и величие; это то, что Павел назвал невидимым, но, что видимо через рассмотрение творений». Как церковный мистик и исихаст, святой Григорий Палама утверждал, что два метода богословия – апофатический и катафатический – недостаточны, чтобы познать Бога, они дают опосредованное знание о Боге, а не непосредственное знание-созерцание Бога, которое обретается в мистическом опыте Боговидения через духовное делание и аскетическую жизнь, верность Христу и очищение сердца: «Знамение, налагаемое на ум Божественными и таинственными приметами Духа, сильно отличается от апофатического богословия… Богословие столь же далеко от видения Бога в свете, столь же отлично от тесного общения с Богом, сколь знание отлично от обладания». «Созерцание есть нечто другое, чем богословие, так как не одно и то же говорить что-либо о Боге и обладать или видеть Бога. Ибо и апофатическое богословие есть слово, существуют же созерцания, превосходящие слово... следовательно, превосходящее слово созерцание выше этого богословия. Созерцатели того, что выше слова, восходят выше его не словом, но делом и истиною и благодатью Божиею и всемогущего Духа, Который дает нам видеть то, что глаз не видел и ухо не слышало». Как поясняет архиепископ Василий Кривошеин: «Это сверхинтеллектуальное видение Бога не отождествляется у Григория Паламы с апофатическим богословием, противополагаемым богословию катафатическому, как это иногда утверждается. Для Паламы оба богословия – апофатическое, построяемое путем отрицаний, и катафатическое, построяемое путем утверждений, – были то и другое недостаточными, чтобы привести к соединению с Богом. Ни в том, ни в другом богословии не было чего-либо специфически христианского, ибо то и другое доступны нехристианским лицам. Ни то, ни другое не могут заменить мистическое видение Бога». Для преподобного Григория Паламы апофатическое богословие и катафатическое богословие сообщают нам знания о непостижимости Сущности Бога и Его вечных свойствах и совершенствах – всемогуществе, всеведении, вечности, всеблагости, неизреченной красоте, но только Боговидение дает нам постичь Бога и соединиться с Ним, а единственный путь к созерцанию Божественного Света – это новая жизнь во Христе, соблюдение заповедей Евангелия и подвиг жертвенной любви к Богу и все ближним – даже врагам: «все, сподобившиеся верою восприять тайну, могут воспевать Бога посредством отрицаний, но отнюдь не соединяться с Ним и видеть Его посредством Света, если только они не воспримут через исполнение Божественных заповедей сверхъестественную способность к созерцанию». По вдохновенному, богословски глубокомысленому и догматически четкому исповеданию православной веры святителем Григорием Паламой: «Мы принимаем все святые Соборы, проведенные Божиею благодатию в свое время и место для утверждения Благочестия и евангельской жизни; к ним принадлежат те, которые проведены в этом великом городе в славной церкви святой Божественной Премудрости против Варлаама Калабрийского и против Акиндина, который был за него и думал, как он, и спешил, чтобы его с хитростью оправдать; которые учили, что общая благодать Отца и Сына и Святого Духа и свет будущего века, в который праведные будут сиять яко солнце, как это Христос предъявил, когда Он сиял на горе, и просто всякая сила и энергия Триипостасного Божества, и все, что неким образом различается от Божественной природы – что все это создано, рассекая этим злочестиво единое Божество в созданное и несозданное, а тех, которые благочестиво исповедуют, что этот пребожественный Свет несозданный и всякая сила и энергия Божественная – ибо ничего от всего принадлежащего по природе к Богу не возникло недавно – они называют двубожниками и многобожниками точно так как нас знают иудеи, саввелиане и ариане. Но мы изгоняем и первых, и последних как настоящих безбожников и многобожников, и мы их окончательно отсекаем от полноты благочестивых – как это и сделала Святая Соборная Апостольская Христова Церковь Синодиком и Томосом Агиоритским, верующие во Единое, Триипостасное и Всемогущее Божество, никогда не отпадающее от единства и простоты из-за сил или Ипостасей. Мы соединяем все это с нашим чаянием воскресения мертвых и бесконечной жизни будущего века. Аминь».
Все богословие святого Григория Паламы мистично, а его мистицизм – церковен и пневматичен, ибо опыт Боговидения есть дар Святого Духа, проницающего все глубины Божества: «Тот, кто стал един со Святым Духом и видит в Святом Духе, как может не созерцать того, чему подобно его созерцание?…Однако и в самом духовном видении неприступный свет Божий зрится тем более сокровенным». «Те, кто созерцают по откровению Божественный Свет», гораздо яснее видят в Боге Тайну, чем пытающиеся понять непостижимость Божественной Сущности посредством апофатического богословия, ибо тот, кто соединился с Богом, «славит Бога не только превыше разумной способности, вознестись над которой могут и многие сотворенные существа, но также и превыше самого этого сверхъестественного соединения». По слову преподобного Григория Паламы самое утонченное и возвышенное философствование и богословствование не в силах заменить молитву и созерцание, оно может дать человеку подлинного видения Бога и общения с Ним: «Если мы даже и богословствуем и философствуем о предметах совершенного, отделенных от материи, то это хотя и может приближаться к истине, но далеко от видения Бога и настолько различно от общения с Ним, насколько обладание отличается от знания. Говорить о Боге и общаться с Ним – не одно и то же». Но признание непостижимости Бога по Его Сущности не приводит ход мысли святого Григория Паламы к агностицизму – он защищает возможность Богообщения и Богопознания, опираясь как на Священное Писание и Священное Предание, так и на свой личный молитвенно-мистический опыт, на свою духовно-подвижническую жизнь. Человек имеет способности познавать не только внешний мир – природу, равно как и самого себя и окружающих людей, но и возноситься разумом к Богу, он может воспринимать Бога через веру, подвиг и благочестие, может соединиться с Ним. По воззрению святителя Григория Паламы, знание эллинских наук и философской мудрости – это интеллектуальный свет ума и человеческой мысли, но существует высший Божественный Свет, струящийся со страниц Священного Писания, сияющий как светильник в словах ветхозаветных пророков и как восходящая звезда в сердцах подвижников, творящих Иисусову молитву, это – Свет, исходящий от самого Солнца Правды – от Иисуса Христа, превосходящий все чувственное и мыслимое, всякое мирское знание и всякую мирскую мудрость. В отличие от апофатического и катафатического богословия, мистическое Боговидение охватывает всего человека – дух, душу и тело, а созерцание неизреченного Света есть преображение человеческой личности: «Признаком этого Света является происходящее в душе успокоение от нехороших услаждений и страстей, мир и устроение в мыслях, покой и радость духовная... любовь к небесным вещам, вернее, к одному лишь небесному Богу». «Тогда, следовательно, ты воистину будешь иметь Бога в себе, когда ты будешь иметь в душе Божественное состояние. А Божественное состояние есть на самом деле любовь к Богу. Происходит же оно только от священного делания Божественных заповедей... ибо Бог есть любовь и только в этом делании Он обещал Свой собственный приход и пребывание и явление». Неприступный в Своей сокровенной Сущности Бог открывает Себя в Своих нетварных энергиях: «Так как весь Бог находится в каждой из Своих боголепных энергий, мы по каждой из них Его и именуем. Из этого явствует, что Он превыше всех их, ибо, имея в виду, что боголепных энергий много, каким образом мог бы Он быть весь, всецело и нераздельно, в каждой и от каждой весь был бы видим и именовался из-за Своей сверхъестественной и неделимой простоты, если бы Он не был выше всех их?». Размышляя о тайне Преображения Господнего, преподобный Григорий Палама утверждал, что Преображение Иисуса Христа на Фаворе – это богооткровенное свидетельство Божественного достоинства Христа данное апостолам в преддверии Его крестных страданий, это – историческое событие, имеющее сотериаологическое и эсхатологическое значение, ибо созерцание Фаворского Света преображает и освящает человека силой нетварных Божественных энергий, являясь откровением тайны жизни будущего века: как начаток и залог будущей славы спасаемых в Небесном Иерусалиме: «сияние Единородного, которым Христос блистал телесно на горе и облистал учеников», и то сияние, «в котором Он, как «Отец будущего века», придет, дабы озарить сынов Будущего века, а лучше – вселить в них постоянный и нескончаемый свет и соделать самих причастников оного света другими солнцами» – одно сияние. В эсхатологическом значении созерцание Божественного Света – это предвосхищение тайны Царства Небесного и жизни будущего века: «великое видение Света Господнего Преображения принадлежит таинству будущего века, являемому после завершения сего мира». «В жизни будущего века мы будем ясно видеть Божий неприступный свет также и через телесные чувства. Залог и начало этого ожидающего нас великого дара Божия Христос и показал таинственно апостолам на Фаворе». «В будущем веке Сам Господь будет глядящим не только через нашу душу, но и – о чудо! – через наше тело». В земной жизни святые подвижники удостаиваются великой чести Боговидения, а в жизни будущего века – в горнем Иерусалиме – все спасенные будут святыми и как чистые зеркала они будут отражать в себе сияние Божественного Света, их естество будет проникнуто славой Господней и они будут сиять как светильники – каждый будет сиять в меру своего совершенства – один как звезда, иной – как луна, третий – как солнце, но все будут светоносны как Ангелы и каждому будет открыта перспектива бесконечного духовного совершенства. Апостолы «видели ту самую благодать Духа, которая позднее вселилась в них, ибо едина благодать Отца, Сына и Духа, виденная ими хотя и телесными очами, но раскрывшимися так, что они стали из слепых зрячими, согласно божественному Иоанну Дамаскину, и увидели нетварный оный свет, который в грядущем веке будут непрестанно созерцать святые, согласно святым Дионисию и Максиму». Вслед за преподобным Максимом Исповедником и преподобным Иоанном Дамаскиным, святитель Григория Палама подчеркивает, что человеческое естество, воспринятое предвечным Богом Словом в момент Боговоплощения было совершенно и целиком обожено – «Христос неизменно обладает светом, вернее же Он всегда имел, всегда имеет и всегда будет иметь его с Собою», следовательно, чудо Преображения на Фаворе не изменило Его человеческое естество, а преобразило апостолов, осененных сиянием славы Господней и духовно прозревших – благодатною силою Святого Духа ставших боговидцами: «был увиден телесными очами облиставший учеников на Фаворской горе свет, но это потому, что очи получили силу Духа Святого, благодаря которой видели таковое». «Сверкающее от поклоняемого Тела Христова сияние мы воспринимаем чувственно не в том смысле, что будут действовать только телесные чувства, не поддержанные силой разумной души: ведь только она способна вмещать Дух Святой, которым мы видим свет благодати. Но то, что ощущается не через телесные чувства, уже нельзя называть чувственным в собственном смысле слова». По словам богослова П.Ю. Малкова: «изменения на Фаворе, как некое по сути «преображение», произошли не со Христом, а с Его апостолами – отнюдь не как с пассивными свидетелями, но именно как с активными участниками и сотаинниками Фаворского чуда… Апостолы на Фаворе становятся тайнозрителями нетварных Божественных энергий. Но почему же они не видели этой славы Христовой прежде, а увидели ее лишь теперь? Ведь Христос – с мига Воплощения – неизменно обладал этой славой, в совершенстве исполнявшей Его телесность. Просто ли Он скрывал от них Свою славу до этого момента, или же на Фаворе все же произошло нечто такое, что как раз и дало им возможность увидеть то, что прежде они попросту не были способны узреть? В наследии Паламы мы находим ясный ответ на этот наш вопрос: «Христос был таким же и прежде (до Фавора), при Преображении же Он вложил Божественную силу в очи апостолов и дал им воззреть и увидеть… Преобразился Господь, не принимая того, чем не был, и не изменившись в то, чем не был, но показывая Своим ученикам то, чем был, отверзая очи их и из слепых соделывая зрячими»; Бога никто никогда не видел, каков Он по природе; а то, что видел» – то есть сей свет (ибо о нем речь), – в Духе это узрено». Как замечает богослов Владимир Лосский: «Преображение не было явлением, ограниченным временем и пространством; никакого изменения не произошло во Христе в этот момент, даже и в Его человеческой природе; но изменение произошло в сознании апостолов, получивших на мгновение способность увидеть своего Учителя таким, Каким Он был, сияющим вечным Светом Своего Божества». Задаваясь вопросом – «Каким образом телесное чувство восприимет Свет, не чувственный по существу?», преподобный Григорий Палама отвечал – «Силою всемогущего Духа, силою Которого и избранные апостолы увидели этот Свет на Фаворе, сияющий не только от плоти, несущей в себе Сына, но и от облака, несущего в себе Отца Христова. К тому же, и тело тогда будет «духовным», а не «душевным», согласно с апостолом... будучи же духовным и духовно видя, оно естественно восприимет Божественное озарение. И как теперь трудно видеть, что мы имеем умную душу, могущую существовать сама по себе, из-за этой плоти, грубой, смертной и отталкивающей... так в... существовании будущего века... тело как бы скроется, превратившись в ангельское достоинство, по евангелию Христову. После победы ума тело настолько утончится, что совсем не будет казаться материей и не будет противиться духовным действиям. Поэтому сыны Воскресения будут наслаждаться Божественным Светом и телесными чувствами». В сотериологическом значении Фаворский Свет есть свет Преображения – все христиане призваны восходить на вершину Богопознания – вся наша жизнь должна стать восхождением к Боговидению, ибо созерцание Божественного Света есть блаженство Царства Небесного и наше обожение по благодати Святого Духа, делающее людей живыми иконами Христа и Его святыми, которые «раскрыв ум навстречу божественным, безначальным и бессмертным лучам Бога и Отца, и по благодати родившись от Бога через Слово в Духе, и неся в себе неповрежденным подобие родившего их Бога (поскольку всякому рождению свойственно делать рожденное тем же, что и родившее, ибо рожденное от плоти плоть есть, и рожденное от Духа дух есть. – Ин.;3:6), они по справедливости получили наименование не от природных временных свойств, но от божественных и блаженных признаков, коими они преобразили свой вид и для описания которых не достаточествует ни время, ни природа, ни слово, ни ум, ни иное что из сущих». По изречению святителя Григория Паламы Фаворский Свет – это «несказанный, неприступный, невещественный, нетварный, боготворящий, вечный, сияние Божественной природы, слава Божества, благолепие Царства Небесного». Таинственно истолковывая слова Евангелия о том, что «праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их» (Мф.;13:43), святой Григорий Палама писал, что в неизреченном свете Господнего Преображения – в сиянии Солнца Правды – Христа, все христиане призваны стать малыми светилами, изливающими вовне воспринятую ими славу Божественных энергий – как луна отражает свет солнца, так в святых отражается отблеск славы Господней. По заветной мысли святителя Григория Паламы, обожение есть высшая цель христианской жизни, но оно достигается через содействие Божественной благодати и человеческой воли – через синергию, основанную на вечном Завете любви между Богом и человеком – обожение есть животворящий дар Божественной Любви, обретаемый ответной любовью верующего к Богу и раскрывающейся в соблюдении заповедей Христовых: «Единение Бога со святыми и Его к ним любовь показывает преизбыточествующей, и… одна лишь эта любовь является воистину любовью. Ибо одна лишь она премирно сочетает и воедино неизбежно сводит любящих. Таким образом, прилепляяйся Господеви един дух есть (1Кор.;6:17), и те, кто Христов, воссияют, как Христос воссиял на горе, ибо светлость Бога нашего на нас (Пс.;39:17) – поет боговдохновенный певец». В момент Преображения Господня на горе Фавор исполнились пророческие слова Иисуса Христа: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе» (Мк.;9:1). «Царь Вселенной всюду, и всюду – Царствие Его, поэтому слова, говорящие, что Царствие Его» приходит», обозначают не то, что оно должно прийти из одного места в другое, но то, что оно должно явиться силою Божественного Духа; посему Он и сказал: «пришедшее в силе», которая не кому угодно дается, но стоящим с Господом, то есть утвержденным в вере в Него и подобным Петру, и Иакову, и Иоанну, сначала возведенным Словом на высокую гору, то есть превознесенным над ничтожеством нашего естества; поскольку и ради сего Бог является на горе, согласно сказавшему, Сам снисходя со Своей высоты, нас же возводя из дольнего ничтожества, чтобы, будучи невместимым, вместиться отчасти и насколько это возможно в сотворенное естество».
В полном согласии с Библией и догматическим учением Православной Церкви, преподобный Григорий Палама нарекает Бога Творцом всего сущего – всемогущим Создателем неба и земли, сотворившем из ничего мир духовный, населенный Горними Силами – Ангелами, бесплотными, могучими и умными духами, являющимися вестниками Божиими и Его воинством, блаженными небожителями и созерцателями славы Святой Троицы и воспевателями величия Всевышнего, и материальный мир, населенный птицами и животными, украшенный солнцем, луной и звездами, облаками и горами, лугами, лесами и садами, реками и морями. Разъясняя библейский сюжет книги Бытия о сотворении человека, святой Григорий Палама богословски раскрывает тайну сотворения первозданного Адама в шестой день миротворения – человек был сотворен последним, он – венец Божьего творчества и вошел в во вселенную как царь в свои владения, ибо высшее призвание человека – быть иереем, пророком и царем всего видимого мира: «После всего появился человек, который и прежде создания и после него удостаивается от Бога большей чести и промышления, потому что этот видимый мир образовался до него и для него. И тотчас после создания мира, до человека и для него было уготовано Небесное Царство; о человеке состоялся Предвечный Совет Святой Троицы, и рукою Божией и по образу Божию был он создан. Но не так, чтобы состоять целиком, как и другие животные из этой материи, но так, чтобы только телом принадлежать к этому чувственному миру, а душу иметь премирную, которая через особое и необъяснимое вдуновение от Самого Бога стала чем то великим и чудесным, над всем возвышающимся и все созерцающим, всем руководящим, познающим Бога и лучше всего свидетельствующим, что она есть произведение превосходного величия Художника». Человек создан по образу и подобию Божиему, он сотворен из горсти праха земного – материи, но имеет в себе дыхание жизни – бессмертную душу и животворящую благодать Святого Духа. «Бог благословил в особенности шестой день, в который Он не только извлек из земли живую душу пресмыкающихся и четвероногих, но и показал дело, достойное Его собственного Совета, подведя итог всему, и собрал в одном и величайшем существе чувственное и разумное начало. Ибо Он Своей Божественною благодатию вложил Самого Себя в это существо, сетворив его по Своему образу и подобию, и возвысил на земле человека, сознающего самого себя». С изумлением вникая в тайну сотворения человека, его природы и предназначения, преподобный Григорий Палама писал, что человек есть двойственное существо – духовное и чувственное одновременно, он соединяет небо и землю и является причастником двух миров – горнего и дольнего. «Творец и Владыка всяческих, сотворив по Своей доброте все из небытия, по превосходству Своего могущества и по несказанному и непостижимому богатству Своей премудрости и благости, создал после всего и человека, чудесно сочетав в одно малое создание, и как бы сосредоточив в нем всю тварь. Потому Он создал человека последним, что человек составлен из двух миров и украшает собою оба мира, т. е. видимый и невидимый. И Бог неизреченно соединяет в нем ум и чувства, использовав воображения, намерения и рассуждения, как бы внутренние естественные связи. Бог сотворил человека существом мыслящим и видимым. И как вечнодвижущееся небо, Он связал посредством неподвижной земли, так и того же человека Он сотворил миром, навсегда установленным и движущимся. И т. к. человек и вселенная созданы одним устроением Одного Художника, то они имеют много общих сродных черт: они взаимно превосходят друг друга, – один величием, а другой разумением. И человек является в мире сокровищницей, как некое многоценное богатство в большом доме, гораздо более богатый, чем заключающий его дом. И как некое разнообразное и многоценное царское украшение в царском дворце, ибо дворец и дом устроены из огромных, но дешевых и простых камней, а это украшение убрано малыми, но зато редкими и многоценными каменьями. Насколько превосходнее неба человеческий ум! Ведь он есть образ Божий и познает Бога, и, если угодно, он единственный из земных созданий совозносит до Бога свое тело смирения. Насколько совершеннее земли человеческое чувство, которое не только охватывает ее измерениями и качественными признаками, но даже коснулось своим ведением и небесных сфер и воспринимает различные движения, и быстро познало многообразные и многозначительные сочетания и расстояния звезд и созвездий, и оттуда породило начало испытательным наукам! И то, что находится между небом и землею по достоинству своему незначительнее того, что на грани ума и чувства по той же причине сходства с различными окружающими массами, т. е. неба и земли, с одной стороны, и ума и чувства, с другой... Бог предрассудил это премудро и вместе с тем человеколюбиво, и так почтил наше естество многими и различными милостями; поэтому Он даровал нам сугубые или, правильнее сказать, многочисленные познавательные способности, т. е, ум и чувства, и, кроме того, и промежуточные способности, и вследствие этого предназначил каждого из нас к сугубому, и даже многообразному, знанию и деятельности». Надо сказать, что преподобный Григорий Палама был решительным противником отвлеченного спиритуализма Платона и Плотина, неоплатоников, гностиков и манихеев, полагавших, что материя – это источник зла, а тело – темница души, напротив, он был убежден, что Бог сотворил духовный мир и материальный мир, которые не ведали тления и смерти, были прекрасны как изумительная картина Божественного Художника. Как венец Божьего творчества человек имел дух, душу и тело, сотворенные Богом, а источник зла есть «развращение умных существ, которые плохо пользовались богоданной им свободой», ибо являясь самоопределяющимися и разумными созданиями и обладая богоподобным даром – свободой, Ангелы и люди могли как быть верными Богу, избрав добро и следование святой воли Вседержителя, так и отпасть от Творца и восстать на Него, избрав зло и противление воли Всемогущего. Преподобный Григорий Палама особенно акцентирует внимание на том, что «мы не даем названия «человек» отдельно душе или телу, но тому и другому одновременно, ибо весь человек был создан по образу Божию». В отличием от отвлеченных спиритуалистов, святитель Григорий Палама убежден, что «если тело призвано вместе с душой участвовать в неизреченных благах будущего века, оно, несомненно, должно быть причастно им в меру возможного уже и теперь... ибо и у тела есть опытное постижение вещей божественных, когда душевные силы не умерщвлены, но преображены и освящены». Преподобный Григорий Палама замечает, что только «еретикам пристало» видеть в теле злое начало – еретикам, «которые называют тело злым и созданием злого», для православных же оно – «храм Святого Духа» и «жилище Божие». Вслед за святым Григорием Нисским, святителем Григорием Богословом и преподобным Максимом Исповедником, святой Григорий Палама видит в человеке – микрокосм и микротеоса, замечая, что человек отражает в себе все мироздание и завершает Божье миротворение, а душа человека, имеющая три силы – ум, волю и чувства, является более грандиозным миром, чем целая вселенная: «Человек – это великий мир, заключенный в малом, он является сосредоточием воедино всего существующего, возглавлением творений Божиих; поэтому он и был произведен позже всех, подобно тому, как мы к нашим словам делаем заключения; ибо вселенную эту можно было бы назвать сочинением Самоипостасного Слова».
По воззрению преподобного Григория Паламы, опирающегося на богословские трактаты святого Дионисия Ареопагита, все мироздание иерархично – на вершине и за гранью иерархии стоит Сам Господь Бог, Он – Творец духовного и материального мира, Создатель и Владыка Ангелов, вся красота земного мира – отблеск и отражение красоты горнего мира Ангелов, а они сами – богоподобные духи, сотворенные по образу и подобию Всемогущего, «умное и словесное естество ангелов обладает и умом, и происходящим из ума словом, и эросом ума к слову; и эрос этот из ума, и всегда присутствует слову и уму, и может быть назван духом, потому что естеством сопутствует слову». Как богомудрый догматист святой Григорий Палама уточняет, что хоть Ангелы и богоподобны, но в отличие от Бога они не обладают всемогуществом и всеведением, они не вездесущи и являются тварными духами, сродными с нашей душой: «Ангел и душа, будучи бесплотными, не занимают места, но и не вездесущи; они не содержат всего мира, но сами нуждаются в содержащем. Следовательно, они находятся в содержащем и охватывающем все, будучи им соответственным образом ограничены». Как бесплотные духи Ангелы превосходят нас и ближе к Богу, чем все земные творения, они – «вторые света» и «зеркала», отражающие сияние славы Святой Троицы: «Ангелы чтимее нас, ибо живут вне тела и несомненно ближе к бесплотному Естеству... Ангелы, сохранившие свой чин и любящие то, для чего они созданы, чтимее нас и гораздо превосходнее нас в своем достоинстве». «По этой благодати и сиянию и по единению с Богом ангелы превосходнее людей. Потому они и суть вторые сияния, служители Высшего Сияния, вторые светы отблески Первого Света, умные силы и служебные духи. И Ангел есть первая световая природа после Первоначальной световой Природы, из Которой сияет; и второй свет, некое истечение Первого Света и причастие Его. И божественные умы, круговращаясь, соединяются с безначальным и безконечным осиянием красоты и блага. Сам Бог есть свет, и не что иное. И то, чем солнце является для чувственных существ, то для умных сил есть Бог, И Сам Он есть Первый и Высший светлый Свет всяческого разумного естества». «Я полагаю, что всякий, кто внимательно и с разумением занимается боговдохновенными писаниями, знает, что ангелы насыщаются божественным умом, почему и называются вторичными светами и истечениями Первого Света». «Богом были созданы два рода разумных существ: сначала невещественные Ангелы, а потом и плотские люди; и ни одно из них не сохранило послушания к Творцу и Владыке природы. Так само небесное чиноначалие невещественных Ангелов, будучи первым, первым же задумало и отступничество от Бога. Поскольку же высший чин Ангелов остался непорочным, эти Ангелы суть свет, и всегда светом наполняются и делаются сами еще более световидными, блаженно пользуясь врожденным стремлением к свету, и радостно ликовствуя вокруг Первого Света, всегда взирая на Него, и оттуда непосредственно просвещаясь и воспевая источник Света; они посылают, как слуги света, просвещающую благодать низшим степеням просвещаемых». Но преподобный Григорий Палама замечает, что если Ангелы превосходят нас по своему Богоподобию, то человек превосходит Ангелов по образу Божиему в себе, ибо если Ангелы – служебные духи, то первозданный человек обладал царственным величием и властью над всем видимым миром как царь вселенной: «Хотя Ангелы и превосходят нас во многом, но в некотором отношении они ниже нас... например в существовании по образу Создавшего; в этом смысле мы больше, чем они, были созданы по образу Божию». «В то время как Ангелы определены для служения Творцу и имеют своим единственным уделом находиться под властью, господствовать же над ниже их стоящими созданиями им не дано, если только они не будут посланы на это Содержащим всяческая... человек предназначен не только для того, чтобы находиться под властью, но чтобы и властвовать над всеми находящимися на земле». Для преподобного Григория Паламы, человек – более совершенный образ Бога, чем Ангелы, он одарен царским достоинством и творческими талантами, чтобы преображать окружающий мир – духовно преобразить вселенную. Таинственный образ Божий в человеке многогранен – это бессмертный дух и дар свободной воли, творческая способность и умение любить, ум и дар слова – первозданный Адам возделывал сад, соблюдал заповедь любви к Богу и любви ближнему – жене своей к Еве, сотворенной их ребра его, он нарекал всех птиц и зверей в Эдемском саду, он имел царскую власть и нравственную ответственность за всю вселенную, ибо через человека как властителя, пророка и иерея должен был духовно преобразиться весь мир – он был призван стать живым храмом Святого Духа и приобщить к горнему миру и небесной жизни Ангелов весь космос, но трагедия заключается в том, что человек, имея все силы и условия, чтобы быть верным Богу, не исполнил свое предназначение – Адам и Ева обольстились лукавой речью древнего змия – падшего Ангела Люцифера, ранее увлекшего в падение треть Ангелов – и нарушили волю Вседержителя. Первозданное состояние человека было блаженным, ведь Адам и Евы были облачены в ризу славы Господней – в сияние Божественного Света, они были причастны вечной жизни Бога и не знали смерти и тлениях, их дух, душа и тело находились в идеальной гармонии, их жизнь была счастливой и они не ведали скорбей и страданий, их сердца были чистыми и не знали низменных страстей, их умы были просвещены Святым Духом и обладали мудростью, рассудительностью и проницательностью, они ясно понимали различие добра и зла, их блаженное и радостное бытие в прекрасном Эдемском саду было предвосхищением обожения и жизни в Царстве Небесном.
В результате грехопадения люди разлучились с Богом, их души «умертвились» и отпали от источника жизни, их умы помрачились, а в сердцах стали гнездиться низменные страсти, они лишились сияющей ризы Божественного Света и ощутили себя нагими, их тело огрубели и стали тленными и смертными, в царство Адамово – во вселенную – вошли тление и смерть, между людьми воцарился раздор и они утратили истинное Богопознание. «Адам был Богом создан вначале непорочным и молодым, пока добровольно не подчинился дьяволу, не обратился к плотским наслаждениям и не обветшал, подпав греховной скверне и не впал в противоестественное». «Адам, будучи до преступления заповеди причастником Божественного Света и сияния, как поистине облеченный в славную одежду, не был наг, не чувствовал срама наготы, но был более украшен, чем это можно сказать и чем облеченные ныне многим золотом и венцами, украшенными самоцветными камнями». «Фаворским чудом Господь показал каковы будут одежды славы, в которые в будущем веке облекутся приближенные к Богу, и каково одеяние безгрешности, лишившись которого, Адам увидал, что он наг и устыдился». «Грех, царящий в человеке через власть дьявола и смерти, вызывает страх, страдание и стремление к самосохранению. Так через страх и самолюбие сатана вселяет грех в человека… и препятствует осуществлению его изначального предназначения». По словам преподобного Григория Паламы: «Жизнь души есть единение с Богом, как жизнь тела единение его с душой. И как через преступление заповеди, отделившись от Бога, душа умертвилась, так через послушание заповеди, соединившись вновь с Богом, она оживотворяется».«Как отделение души от тела есть смерть тела, так отделение Бога от души есть смерть души. И именно смерть души и есть смерть в настоящем смысле этого слова». «Как смерть души есть настоящая смерть, так и жизнь души есть настоящая жизнь». В своих проповедях Григорий Палама называл отпадение души от Бога – сущностью греха и духовной смертью: «Мы прежде телесной смерти умерли, подвергшись смерти душевной, т. е. отделению от Бога», «отделение души от Бога через грех есть вечная смерть». В своем трактате к инокине Ксении «О страстях и добродетелях» Григорий Палама писал: «Тогда умерла душа Адама через преступление, отделившись от Бога; по телу же он продолжал жить с того времени и далее до 930 лет. Но смерть, прибывшая через преступление, не душу только сделала непотребной и человека подклятвенным, а и тело, соделав многоболезненным, много страстным и тленным, предала, наконец, смерть... Ты – земля и в землю вернешься. Если в том будущем возрождении, в воскресении праведных, воскреснут тела и беззаконных, и грешных, то для того только, чтобы быть преданным второй смерти, т. е. вечной муке, червю неусыпающему, скрежету зубов, кромешной и непроницаемой тьме, мрачной и неугасимой геене огненной, по слову пророка: «сожгутся беззаконники и грешники вместе и не будет угасающего» (Ис. 1:31). Ибо это и есть вторая смерть, как научил нас Иоанн в Откровении (Откр. 21:8)». «Бог не только не создавал смерть, но и запретил ей быть… В Своей мудрости и благости Он нашел способ возбранить смерть человеку, сохранив в то же время его самовластие», Он предоставил человеку свободный выбор между жизнью и смертью, между добром и злом, верностью и отступничеством. Если Бог есть предвечный Свет, то отпадение от Него, изливающийся на всем мироздании и на всех, а в первозданном Божьем мире не было страданий, болезни, тления и смерти, то отпадение от Бога есть отпадение во тьму кромешную – Ангелы, отпавшие от Бога, стали духами злобы и тьмы, а люди, разлученные с Богом через грех, попали во власть изобретателя греха и врага рода человеческого – дьявола. «Сатана, отступив от Света, ниспал во тьму и осужден на вечный мрак; он стал сосудом тьмы, причиной и слугой тьмы, сначала для себя самого и ниспадших вместе с ним Ангелов, а потом и для нас». «Злые Ангелы, как бы суть мрак по существу, ибо не по причастию стали им... Они всегда сами неудержимо стремились к еще более темно-образному и не могут вернуться к светлому началу всякой разумной природы». Когда люди отпали от Бога, то они стали слугами и сосудами тьмы – греха: «Ночь и смерть нахлынули на наше человеческое естество, не потому что истинный свет не побеждает их, а потому, что мы извратились и не можем уже больше сами взирать на тот живоносный Свет». Размышляя о грехопадении Адама и задумываясь о нашей греховности, преподобный Григорий Палама писал, что ни один человек не должен сетовать на грех Адама и обвинять во всем нашего прародителя, ибо все мы грешники: «Вот, многие обвиняют Адама – зачем он послушался лукавого советчика, презрел заповедь и так оставил нам в наследство смерть. Но ведь не столь преступно пожелать попробовать ядовитое растение, не научившись из опыта, сколь хотеть съесть его, зная по опыту, что оно ядовито! Тот, кто принимает яд, уже испытав его действие, виновен более… Итак, каждый из нас виновнее и достоин большего наказания, чем Адам». После грехопадения Адама все люди стали смертными и падшими созданиями, никто из них не мог спастись и унаследовать Царство Небесное, поэтому мир нуждался в Спасителе – Мессии, о Котором возвещали пророки Ветхого Завета и Который явился на землю в лице Иисуса Христа – единственного Спасителя мира и нашего Искупителя. По безмерной любви и неизреченной премудрости Господь от вечности знал, что Адам мог пасть и на предвечном совете Святой Троицы был задуман план спасения человечества и всего мира – вся история Ветхого Завета была приуготовлением к пришествию в мир Иисуса Христа – истинного Богочеловека и Мессии, предвечного Бог Слова, равночестного, совечного и единосущного Отцу и Святому Духу, Он воплотился и вочеловечился через Святую Деву Марию: «Чтобы мы вполне узнали преизбыток человеколюбия и глубину мудрости. .... Бог, отсрочивающий пределы смерти, дает человеку пожить еще не малое время. Прежде всего Он наставляет с милостью, или вернее, допускает наказание с праведностью, чтобы мы не отчаялись совершенно. С самого начала Он дал время для покаяния и благоприятные для того условия жизни. Они ослабили последующим поколениям скорбь смерти. Он возрастил потомство наследникам так, чтобы множество рождающихся с самого начала своим большим количеством превосходило число умирающих. Вместо одного Адама, ставшего несчастным и жалким, благодаря чувственной красоте древа, Бог через чувстве показал множество блаженно обогатившихся Боговедением, добродетелью, знанием и божественным благоговением людей: свидетель Сиф, Енос, Енох, Ной. Мелхиседек, Авраам и те, кто между ними, до и после них обнаружили эти и близкие им качества. Но т. к. среди стольких и таких мужей ни один не жил совершенно безгрешно и не мог исправить известную ошибку прародителей, я излечить язву корня рода человеческого..., то Бог... избрал со временем... то, из чего вышла замечательная отрасль – Святую Деву Марию, из Которой опять таки вырос цвет, от Коего должно было совершиться спасительное домостроительство». «Не Ангел, не человек, но Сам Господь благоволил нас так спасти и воссоздать, Сам оставаясь неизменно Богом, пришел и совершенным как мы человеком». С благоговением почитая Пресвятую Богородицу, преподобный Григорий Палама возвышенно исповедовал, что Она есть «источник и корень племени свободы», Ее тело – храм Божий – «врачевство, спасшее род наш»; «Она одна, став между Богом и всем родом человеческим, сделала Бога сыном человеческим и преобразила людей в сынов Божиих»; Святая Дева Мария «является как бы границей тварной и нетварной природ, и те, кто знает Бога, узнают и в Ней вместилище Невместимого», «никто не может придти к Богу иначе, как через Нее, поскольку единственно Ее посредничеством Он пришел к нам, на земли явися и с человеки общался»; находясь в центре истории спасения, Она есть «причина предшествовавших Ей событий, предводительница событий последующих и подательница вечных благ; Она есть мысль пророков, глава апостолов, утверждение мучеников, основание учителей», Она есть вершина и окончание Ветхого Завета и начало Нового Завета, «все Богодухновенное Писание было написано ради Девы, родившей Бога», Она получила особую привилегию первой увидеть воскресшего Иисуса Христа. По воззрению преподобного Григория Паламы Иерусалимский храм был «прообразом» Святой Девы Марии, ибо Она есть истинное «обиталище Бога», истинный престол Господень, «ибо там, где восседает Царь, и есть престол», Она – вместилище сокровища, дарованного Богом людям, клещи, которыми Серафим взял горящий уголь, коснувшийся уст Исаии, прообразуя тайну Боговоплощения. «Бог предвечно предопределяет Ее для Себя и удостоивает Ее преимущественной пред всеми благодати, соделав ее Святейшей из святых и прежде Ее чудесного рождения». «Итак, была необходимость, чтобы имеющая зачать прекраснейшего из всех сынов человеческих (Пс.;44:3) Сама была во всем несравненна и, можно сказать, от самого детства была снаряжена красотой Имеющего Сродного Ей быть по совершенству, так чтобы Чадо Приснодевственной Отроковицы познавалось и на основании явного во всем подобия Ей». Как православный богослов святой Григорий Палама исповедовал: «Мы принимаем все Святые и вселенские Соборы: Собор триста восемнадцати богоносных отцов в Никее против иконоборца Ария, злочестиво обнищающего Сына Божия в творение и рассекающего в Отце и Сыне и Святом Духе поклоняемое Божество в тварное и нетварное; Собор ста пятидесяти святых отцов, собравшихся в Константинополе против Македония Константинополитянина, злочестиво обнищающего Духа Святого, рассекающего этим не меньше, чем первый, в созданное и несозданное, Божество единое; после этого Собор двухсот отцов в Ефесе против Нестория – патриарха константинопольского, который разделил во Христе единство Его Божества и человечества по Ипостаси и никогда не хотел называть Богородицею Пресвятую Деву, истинно Бога рождшую; и четвертый Собор шестисот тридцати отцов в Халкидоне против Евтихия и Диоскора, злобно учивших, что у Христа выла одна природа; и после этого, Собор ста шестидесяти пяти отцов в Константинополе против Феодора и Диодора, которые думали то же самое, как Несторий, и его учение поддерживали своими трудами, и против Оригена и Дидима и некоторого Евагрия, которые из древних, и старались ввести некоторые мифы в Божию Церковь; и после этого Собор ста семидесяти отцов в этом городе против Сергия, Пирра, Павла от управлявших в Константинополе, которые отнимали от Христа Его две энергии и два хотения, соответствующие Его двум природам; и Собор ста семидесяти семи отцов, который опять был в Никее против иконоборцев». Преподобный Григорий Палама указывал на то, что с трехлетнего возраста пребывая наедине с Богом во Храме, во Святая Святых, Святая Дева Мария в непрестанной молитве к Всевышнему и в помышлении о Нем, вдали от людей и всех житейских сует, стала совершеннейшей и наивысшей делательницей священного безмолвия и умно-сердечной молитвы: «Божия Матерь соединила ум с Богом обращением его к самому себе, вниманием и непрестанной божественной молитвой... став выше многообразного роя помыслов и вообще выше всякого образа. Она проложила новый и неизреченный путь на небеса... умное молчание... Она видит славу Божию и назирает Божественную благодать, совершенно неподчиненная силе чувства, являя Собою священное и любезное зрелище для непорочных душ и умов». «Она, одна из всех людей так сверхъестественно безмолвствовавшая с такого раннего детства, одна из всех неискусомужно родила Богочеловечное Слово».
Христос воспринял на Себя всю полноту человеческой природы, Он пришел, чтобы совершить искупление грехов мира избавить на от тирании греха, смерти и дьявола, просветить всех живущих на земле и освободить души томящиеся во Аде, Он – Спасительный Плод для всех потомков Адамовых – включая Саму Пресвятую Богородицу, Которая нуждалась в спасении. По Своему всемогуществу Господь мог избрать любой способ нашего спасения, но Он избрал путь воплощения и крестной смерти на Голгофе, сошествия во Ад и воскресения из мертвых: «Сын Божий мог всячески, и без Своего воплощения освободить человека от смерти и от рабства дьяволу... Но более соответственный для нашего естества и немощи и более приличный для действующего Слова Божия, был этот способ, т. е: вочеловечение Слева, как несущее с собою праведность, без которой Богом ничего не совершается». Эта мысль преподобного Григория Паламы полностью согласуется со сввятоотеческим богословием: святитель Афанасий Великий писал – «Бог мог только сказать слово, и таким образом разрушить клятву»; по слову святителя Григория Богослова – «Спаситель мог, как Бог, спасти одним изволением», святитель Григорий Нисский риторически вопрошал – «Тот, Кто все составил Своим волением и несущее утвердил одним движением Своего хотения, не мог ли божественною Своею властью восстановить человека?», блаженный Феодорит Кирский говорил – «Весьма легко было для Бога и без воплощения совершить спасение людей, и одною волею разрушить владычество смерти, и совершенно потребить источник смерти – нечестие... Но Он восхотел показать не могущество Свое, но правду промышления». Размышляя о тайне Боговоплощения и Креста, преподобный Григорий Палама пояснял, что Бог вочеловечился, чтобы исполнить высшее назначение наше – явить образец совершенного человека, оправдать нас и открыть нам смысл жизни и показать как мы должны жить, чтобы соединиться с Богом и обожиться: «Бог воспринимает человеческое естество, чтобы показать, что оно настолько свободно от греха и настолько чисто, что может быть соединено с Ним по Ипостаси и нераздельно пребывает с Ним в вечности». «Сын Божий стал человеком... чтобы показать, что естество человеческое, в отличие от всех тварей, создано по образу Божию, что оно настолько сродно Богу, что может с Ним соединиться в одной Ипостаси». «Господь дает Самого Себя и делает уверовавших сосудами, способными принять Его Божество». «Бог украсил наше естество, как Свою будущую оболочку, в которую Он восхотел облечься». «Так оправдывается человеческое естество, ибо оно само по себе не зло. Оправдывается и Бог, т. к. Он не виновник и не творец никакого зла». Христос пришел, чтобы примирить Бога с родом человеческим. «Иного освобождения от этого рабства не было. Итак нужна была жертва Всевышнего Отца, жертва примиряющая и освящающая нас, оскверненных причастием ко греху. Нужна была жертва чистая и очищающая, но и священник был нужен чистый и безгрешный». На Голгофе как на вселенском жертвеннике Христос добровольно принес Себя в жертву во искупления грехов мира. «Господь пришел в мир не уничтожить попорченное, но воззвать создание Своих рук». «Единый безгрешный Сын и Слово Божие становится сыном человеческим; по Божеству неизменный, по человечеству беспорочный» искупает род человеческий. «Христос оправдал нас каждого ипостасно и возвратил к послушанию Небесному Отцу; а самое естество, которое Он принял от нас, Он обновил, показал его Отцу освященным и оправданным послушанием во всем... Он делает наше естество во всем послушным Отцу, исцеляет в нем наше непослушание и изменяет в нем проклятие на благословение, ибо, как все наше естество было в Адаме, так оно все и во Христе; и как все принявшие бытие от земного Адама, возвратились в землю и, о ужас! устремились во ад, так и через Небесного Адама, согласно апостолу Павлу все мы призваны на небо и удостоены небесной славы». Используя мысль святого Григория Нисского, преподобный Григорий Палама писал, что плоть Христа – это приманка, на которую всемогущий Бог Слово поймал дьявола – адского левиафана и древнего змия: «Слово восприняло плоть и богомудро приманило ею и поймало на кресте началозлобного змия, и освободило порабощенный им весь род человеческий». Христос сошел во Ад и сокрушил врата преисподней, освободив томящиеся там души, открыв путь спасения для верующих в Него и ожидавших Мессию, а Его Воскресение разорвало узы смерти – Он воскрес бессмертным и нетленным по плоти Своей, в Нем прообраз и начаток всеобщего воскресения мертвых: «мы нуждались в воскресении не только души, но и тела, и в этом же нуждались и следующие по времени поколения. Следовательно нужно было не только даровать, но и удостоверить нам наше освобождение и воскресение; для этого и вознесение и бесконечная жизнь на небесах. Все это нужно было не только для современников Христа и для будущих поколений, но в особенности для рожденных от начала веков». После смерти Иисуса Христа на Голгофе Его душа отделилась от тела, но Его Божество осталось неразлучным с человеческой природой, поэтому Его тело лежало во гробе и не истлело, а душа сошла в Ад как молния и сокрушила державу смерти, и Христос чудесно воскрес из мертвых. Если в таинстве Боговоплощения Христос воспринял чистое и здравое естество человеческое, которое в Нем обожилось и освятилось, а кроме того – Он добровольно принял на Себя «безукоризненные страсти» – голод, жажду, сон, усталость и смертность, то после Воскресения тело Христово не нуждалось в пище и было свободно от власти тления и смерти, оно воссияло Божественным Светом, явленным апостолам на Фаворе и Марию Магдалине, стоявшей у Гроба Господня: «пещера эта была наполнена Светом Воскресения; божественно видимый Марией, он возбуждал на большее любовь ко Христу и давал силу ее очам воспринимать ангельское видение и быть в состоянии не только видеть, но и говорить с Ангелами». На сороковой день Христос вознесся на небеса, показав нам, что мы «призваны на небеса, и наше естество было посажено на престоле превыше всякого начальства и власти одесную величества на небесах». «Насколько до вочеловечения Слова Божия небо отстояло далеко от земли, настолько далеко было от нас Царство Небесное. А как только Царь Небесный поселился среди нас и благоволил соединиться с нами, тогда ко всем нам приблизилось Царство Небесное». С апостольской радостью преподобный Григорий Палама учил, что все люд призваны быть сынами Всевышнего и обожиться – войти в Царство Небесное и созерцать Божественный Свет через аскетический путь христианской жизни, но в то же время, он предостерегал, что нечестивые погибнут и не узрят славы Господней – их ожидает мука вечная и они не воскреснут на Суд Господень и не узрят сияния славы Его: «И мертвые тела нечестивых воскреснут, но не в славе небесной; ибо они не будут сообразны телу славы Христовой, и не увидят обещанного верным видения Божия, которое называется Царством Божиим».
Христос есть воплощенная Истина и Божественный Логос вочеловечившийся, в Нем одном смысл нашей жизни и наше спасение, Он – нравственный идеал и пример для подражания, все мы призван следовать за Христом и уподобиться Сыну Божиему – возрасти «в меру возраста исполнения Христова» (Ефес.;4:13), Он оставил для нас Свою проповедь и чудеса, притчи и таинства Церкви со всей ее литургической жизнью, а мы призван усвоить плоды Его искупительной жертвы и исповедовать Его небесную философию, помня, что без Него никто не мог бы обрести спасение и смысл жизни: «Бог по преизбыточествующему человеколюбию снисходит к нам с высоты, никак не изменяясь в Своем Божестве и, пожив вместе с нами. Он Сам Себя предлагает нам, как пример возвращения к жизни. И не только это! Но Он становится нашим Учителем, словом показывая путь, ведущий к жизни, и великими чудесами подтверждая слово Своего учения». «Если бы Он не воплотился, не пострадал плотию, не воскрес, и не вознесся ради нас, то мы бы не познали преизбытка любви Божией к нам. И если бы Он не воплотился за нас нечестивых и не претерпел страдания, то мы не были настолько Им возвышены и не удалились бы от унизительного высокомерия». «Итак Сын Божий стал человеком, чтобы показать на какую высоту Он нас возводит; чтобы мы не превозносились, будто мы сами по себе победили порабощение дьяволу; чтобы Он, как сугубый естеством, стал посредником, соразмерно согласуй свойства обоих естеств; чтобы разрешить узы греха; чтобы показать любовь Бога к нам; чтобы показать, в какую бездну зла мы впали, что потребовалось воплощение Бога; чтобы стать для нас примером унижения, которое связано с плотию и страданиями, чтобы стать целительным средством против гордости; чтобы показать, что Бог создал наше естество добрым; чтобы стать начальником новой жизни, подтвердить воскресение и прекратить безнадежность; чтобы, став Сыном Человеческим и причастившись смерти, сделать людей сынами Божиими и участниками божественного бессмертия; чтобы показать, что естество человеческое, в отличие от всех тварей, создано по образу Божию; что оно настолько сродно, что может с Ним соединиться в одной Ипостаси; чтобы почтить плоть, и именно смертную плоть; чтобы высокомерные духи не смели считать и о себе думать, что они честнее человека, и что они могут обожиться вследствие своей бесплотности и кажущегося бессмертия; чтобы сочетать разделенных естеством людей и Бога. Сам Христос становится посредником в обоих естествах». Христос есть Ипостасная Премудрость и Сила Божия, Он – Зиждитель бытия вселенной и Новый Адам – духовный родоначальник всех христиан, Он – адамантовое основание Церкви и ее Архитектор: «Бог, как мудрый Архитектор, положил основание, а другой строит на нем; но каждый смотрит, как строить. Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос». В понимании святителя Григория Паламы таинства Церкви и вся ее сакраментально-литургическая жизнь есть средства к обожению человека, данные нам для нашего спасения, ибо вне Церкви и без таинств никто не может спастись и унаследовать Царство Небесное. «Если мы произволяем жить во грехах, ни божественное крещение, ни последующие за ним божественные таинства не избавят нас от вечного осуждения». По мысли святого Григория Паламы, важнейшие таинства – это Евхаристия и крещение, от них зависит спасение человека. «На этих двух таинствах зиждется все наше спасение, ибо в них сосредоточивается все богомужное домостроительство». В таинстве крещения человек освобождается от власти дьявола и усыновляется Богу, духовно рождается от воды и Святого Духа, становится членом Церкви и начинает идти по пути уподобления Иисусу Христу, это таинство – «воскресение души» и ее возвращение к Богу, начало новой жизни во Христе и начаток обожения, но лишь в жизни будущего века человек достигнет полного обожения. Христос добровольно принес Себя в жертву ради нашего спасения – всемогущий Бог уничижил Себя до страданий и смерти на Кресте, Он пребывает в Церкви до скончания века и является Небесным Мелхиседеком – Царем и Первосвященником – как священник и царь Салима Мелхиседек вынес Аврааму хлеб и вино – прообраз будущей Евхаристии, так Христос – «священник Бога Вышнего» и Небесный Архиерей, принесший в жертву Самого Себя и дарующий нам всего Себя в таинстве Евхаристии – причастии святой Крови и пречистого Тела Христова, Он – совершенный Архиерей и совершенная Жертва, «Приносяй и Приносимый, Приемляй и Раздаваемый», воплощенное Слово Вечного Бога, Он – истинный Богочеловек, наш Спаситель и Судья всех живых и мертвых. Называя евхаристический Хлеб завесой, скрытого внутри Божества и отсылая нас к храмовой завесе, охраняющей место присутствия Божия, святой Григорий Палама замечает, что таинство Евхаристии дано нам Самим Христом «дабы не только по духу, но и по телу мы были одно с Ним – плоть от Плоти Его и кость от Костей Его. Посредством этого Хлеба Он даровал нам соприкосновение с Ним». По заветной мысли преподобного Григория Паламы, таинство Евхаристии есть высшая форма проявления Божественной Любви к нам, таинство нашего обожения и сопричастия Иисусу Христу, оно имеет мистическое, сотериологическое и эсхатологическое значение – мы причащаемся реальным Святым Дарам – святой Крови и пречистому Телу Христа Богочеловека, через Евхаристию совершается наше обожение, а само это таинство есть предварение жизни будущего века. Наше спасение совершается в Церкви, ибо как во Христе соединилось Божественное и человеческое, так и святая Церковь – Его мистическое Тело, в Церкви соединяется небо и земля, люди и Ангелы, она – та святейшая скиния, где человек общается с Богом, в Церкви действует благодать Святого Духа и бытие ее зиждется на силе Всемогущего. «По благодати все мы едины верой в Него и составляем одно тело Его Церкви, имея одну главу – Его; и единым духом напоены по благодати Всесвятого Духа; и единое крещение мы все восприняли; и единая во всех надежда; и единый у нас Бог, сущий над всеми, и через всех, и во всех нас». По слову апостола Павла Церковь Христова есть «столп и утверждение истины» (1Тим.;3:15), отсюда – принадлежность к Православной Церкви нужно рассматривать как причастность Божественной Истине: «Принадлежащие Церкви Христовой пребывают в истине, не пребывающие же в истине не принадлежат и Церкви Христовой».
Со времен грехопадения Адама весь земной мир во зле лежит, а в сердцах людей воцарились страсти – скупость и сребролюбие, тщеславие и сладострастие, зависть и чревоугодие, лицемерие и ложь, уныние и яростный гнев, тем самым, люди стали «удобопреклонны» ко греху, но вместе с тем, у каждого из нас сохранилась свободная воля и совесть, а потому каждый человек совершает смысложизненный и судьбоносный выбор между Богом и миром – «собирательным образом страстей», и «если любовь к Богу есть корень и начало всякой добродетели, то любовь к миру есть причина всякого зла». Профессор Георгий Мандзаридис поясняет, что «путь подвижника и путь падшего человека направлены в разные стороны. Обманутый дьяволом Адам избрал путь страстей и привязанности к миру, а возрожденный Христом подвижник отвергает этот путь и следует путем любви к Богу. Отказавшись от любви к миру и греху, он сосредоточивается на божественной любви, которая сжигает все страсти и привлекает человека к Богу. Отказ человеческой души от страстей и обращение к Богу называют бесстрастием». Напоминая о том, что наша земная жизнь скоротечна, преподобный Григория Палама говорил, что «время жизни есть время покаяния», мы обладаем свободой воли и должны распорядиться ей в согласии с заповедями Христа Спасителя. «Бог создал человека свободным и «отличил его великим даром благоразумия, с тем, чтобы, правильно воспользовавшись этой свободной волей, человек тяготел к добру, а не ко злу». «Началом нашего подражения Христу является святое крещение, образ Господня погребения и воскресения; серединой – добродетельная жизнь и поведение по евангельским заповедям; концом же – победа над страстями через духовные подвиги». «Как земля без обработки не приносит полезных плодов, так и душа без духовных подвигов не приобретает для себя чего либо боголюбезного и спасительного». Для преподобного Григория Паламы аскеза – это искусство невидимой брани с духами злобами и духовное делание, христианину мало не согрешать – нужно творить дела милосердия и жить по Евангелию, но мало и внешнего доброделания – нужно трезвение ума и очищение сердца: «через помыслы ведется мысленная война в нас самих, гораздо более опасная, чем война при посредстве чувств; она всегда действует и для исполнения зла она не нуждается ни в материи, ни за времени, ни в месте». «Поскольку плотские страсти имеют свое начало в страстном уме, то с него и надо начинать их врачевание. Ибо, как при пожаре, если желающий погасит его, станет как-нибудь пресекать пламя сверху, он нисколько не успеет в деле тушения; если же отторгнет горящий материал, то пожар тотчас же стихнет. Так и в отношении к блудным страстям: если не иссушить внутри источник помыслов молитвою и смирением, а только постом и умерщвлением тела, то безуспешна будет борьба». По слову преподобного Григория Паламы только через веру во Христа и соблюдение заповедей Его, через аскетическую борьбу со страстями и участие в таинствах Церкви, через пост и молитву, чтение Слова Божиего и Богосмыслие, через исповедание догматов Православия и стяжание благодати Святого Духа человек может уподобиться Богу и обрести спасение, не только вернувшись к красоте первозданного Адамова бытия, но и взойдя на вершину духовного совершенства – достигнув обожения. Человек есть богоподобное существо, в нем сокрыт образ Божий, который помрачился, но не истребился в грехопадении, а потому через духовную жизнь он может уподобиться Богу и спастись, очистив свое сердце от греха. В православной антропологии святителя Григория Паламы сердце в его целостном библейском смысле – это средоточие всей духовной жизни человека, оно – орган ума, сокровищница мысли и хранитель памяти, оно – седалище совести и арена борьбы добра и зла – дьявол стремиться вложить в сердце человека злой помысел и злое намерение, а Христос в Апокалипсисе стучится в двери сердца и если кто услышит Его голос и отворит дверь, то Он войдет сердце и будет вечерять с верующим. В основе духовно-аскетической жизни христианина лежит хранение ума и очищение сердца, ибо чистый ум возвышается к Богу каждой мыслью – помышляет о горнем, а не о земном, настроен на молитвенный лад и свободен от житейских попечений, а чистое сердце – зрит Бога, созерцает вечное сияние славы Его и озаряется светом Господним как зеркало. Помня, что самое страшное – это духовная смерть, душераздирающая мука и безысходная бездна отчаяния – предвосхищение мук геенны огненной, преподобный Григорий Палама призывал всех людей к покаянию, ибо покаянный плач очищает сердце и сочетает его с Утешителем: покаянный «плач весьма полезен, так как, ему милостиво внимает Бог, снисшедший Своим посещением даже до нас и, таким образом, обещавший плачущим утешение, так как Сам Он есть и именуется Утешителем». Как глубокий аскетический мыслитель, деятель и писатель Православной Церкви, преподобный Григорий Палама напоминал, что для очищения сердца необходимо встать на путь смирения и покаяния: «Стяжаем дела покаяния, мудрование смиренное, умиление и плач духовный, сердце кроткое и исполненное милости, любящее правду и стремящееся к чистоте... ибо Царствие Божие, вернее Царь Небесный... внутри нас есть, и мы должны всегда прилепляться Ему делами покаяния, любя, насколько можем, столь нас Возлюбившего». «Соединиться с Богом, поистине невозможно, если мы, помимо нашего очищения, не станем вне, или лучше сказать, выше нас самих, оставив все, что относится к миру чувственному, и возвысившись над мыслями, умозаключениями и всяким знанием и даже самым разумом, всецело находясь под действием умного чувства... и достигнув неведения, которое выше ведения, или, что то же, выше всякого вида философии». Только через единение ума с Богом человек восходит до истинного Богопознания, того «высшего, чем знание, неведения, сравнительно с которым вся наша естественная философия и наше обычное знание, основанное на постижении тварного мира, оказываются недостаточными и односторонними». Предостерегая о том, что «ум, отступив от Бога, становится или скотоподобным или демоноподобным и, удалившись от законов естества, вожделеет чуждых ему вещей», святой Григорий Палама наставлял, что именно молитва, как «восхождение ума к Богу и непосредственная беседа с Ним», не только хранит ум, но и возвышает каждою его мысль в Богомыслие и моление. «Восхождение ума к Богу берет свое начало через молитву». Как духовно-опытный и рассудительный подвижник, святитель Григорий Палама наставлял, что нужно молиться не только устами, но умом и сердцем – нужна внутренняя умно-сердечная молитва: «Связавши свой ум со Христом псалмами, пениями и духовными песнями, мы делаем сами себя селением спасительного имени», так как «постоянное воспоминание Его имени очищает ум». «Молитва внутренняя, умная помогает молитве устной». «Надо постоянно приводить к Богу ум, удаленный от земного». «Наш ум рассеивается, когда уклонится ко злу, которое по существу многообразно. Наш ум направляет наше вожделение к Единому и Истинному Богу, единому благому, дающему наслаждение, свободное от всякого страдания. А при расслаблении ума душевное стремление к истинной любви сбивается с верного направления, разрываемое на разные сладострастные влечения». В трактате «О священнобезмолствующих» Григорий Палама призывал «собрать отныне рассеянный чувствами ум и ввести его внутрь, в самое сердце, которое есть хранилище помыслов». По воззрению преподобного Григория Паламы завещание апостола Павла – «непрестанно молитесь» (1Фес.;5:17), дано всем христианам – и монахам, уединенным в своих кельях, и людям, живущим в миру, ибо молитва есть таинство Богообщения, она многогранна и включает в себя плач о грехах и сокрушение сердца, благодарение Бога за все Его тайные и явные благодеяния, хвалу Всевышнему и молитвенный гимн в честь Него, псалмопение и краткую Иисусову молитву – «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго». Преподобный Григорий Палама провозглашает, что всякий христианин – не только монах, но и живущий в миру – призван жить молитвенной жизнью, а в идеале мы должны подобно преподобному Петру Афонскому, «напрягая ум, превратить свое сердце в совершенную божественную колесницу и другое небо, а для Бога в более приятное обиталище, чем настоящее небо». В «Житии святого Петра Афонского» преподобный Григорий Палама писал: «для святого Петра пробным камнем было его зрение души, очищенное устремлением к Богу». Преподобный Петр Афонский «превосходно упражнялся в безмолвии, а оно состоит в обращении и собирании ума в себе. Особливо же, как это ни странно сказать, обращении к уму всех душевных сил и действий их по уму и по Богу». Для преподобного Григория Палама молитва – выше всех добродетелей, она соединяет человека с Богом и есть выражение любви к Творцу и надежды на Него, она – союз веры, надежды и любви, таинство Богообщения, восхождение к Богу и занятие Ангелов, предвосхищение жизни будущего века, она предполагает удержание внимания и благоговейный трепет, ибо молитва рассеянная и без страха Божиего – оскорбление Бога. Наивысшая молитва – это священное безмолвие, состояние исихии, когда человек полностью отрешается от всего мирского и всецело пребывает с Богом, озаряется Божественным Светом и духовно преображается: «Безмолвие есть остановка ума и мира, забвение низших, тайное ведение высших, отложение мыслей на нечто лучшее их; это и есть истинное делание, восхождение к истинному созерцанию и видению Бога», «только оно есть показатель истинно здоровой души, ибо всякая другая добродетель есть только лекарство, исцеляющее немощи души, а созерцание есть плод здоровой души, им обожается человек, не путем восхождения от разума или от видимого мира при помощи гадательной аналогии, но восхождением по безмолвию, посредством которого мы неким образом прикасаемся Божественной неприкосновенной природе. Очистившие сердца посредством священного безмолвия и смешавшиеся неизреченно со Светом, превышающим чувство и ум, видят в себе Бога, как в зеркале». Вся подвижническая жизнь есть восхождение на Фавор, а вершина духовной жизни есть Боговидение – созерцание Божественного Света и духовное преображение: человек, «просвещаясь Божественным Светом, восходит по пути, который возводит на вечные вершины и, о чудо! он становится зрителем премирных вещей в том свете, не разлучаясь от этой жизни. Или вернее, отделяясь от материального, в котором он от начала проходит известный ему путь, он однако восходят не на мечтательных крыльях ума, который кругом всего блуждает, как слепой и не схватывает далекими чувствами и не превыспренными умопостижениями точного и несомненного восприятия; но путь этот возводит к истине неизреченною силою Духа; духовным и несказанным восприятием он слышит неизреченные глаголы и видит несозерцаемое и он уже здесь на земле становится весь чудо. И хотя бы он находился не на небе, он состязается с Ангелами в непрестанном песнопении, став на земле, как некий Ангел Божий и приводит через себя к Богу всякий вид тварей, т. к. и сам находится в общении со всем, он причащается Того, Кто превыше всего, чтобы стать точнейшим образом Бога».
В Священном Писании – в Ветхом и Новом Заветах – образно и поэтично возвещается о том, что Бог есть Свет – неизреченный и нетварный Свет не по Сущности Своей, а по энергиям Своим, грядущий Мессия – Иисус Христос – нарекался пророком Малахией «Солнцем Правды», Христос говорил, что «праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их» (Мф.13:43), а апостол Павел проповедовал о Боге, «Который обитает в неприступном свете» (1Тим.6:16). Христос сказал о Себе – «Я свет миру» (Ин.8:12), «Я свет пришел в мир» (Ин.12:46); а апостол и евангелист Иоанн Богослов пламенно исповедовал веру в то, что «Бог есть свет» (1Ин.1:5), «в Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Ин.1:4), Он – «Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин.1:9). В Псалтыре сказано: «Во свете Твоем узрим свет» (Пс.35:10), а пророк Исайя прорицал: «Тогда откроется, как заря, свет Твой... и слава Господня будет сопровождать Тебя» (Ис.58:8), «тогда свет Твой воссияет во тьме, и мрак Твой будет как полдень» (Ис.58:10). В Апокалипсисе таинственно изображается пророческие видения Небесного Града – вечного Царства Божественного Света: «И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего; ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец» (Откр.21:23). «И ночи не будет там, и не будет иметь нужду ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их» (Откр.22:5). Литургические песнопения Православной Церкви проникнуты образами Божественного Света, в них Христос именуется «Свете тихий», «Свете истинный», а в нашем Символе Веры исповедуется вера Церкви в Бога Сына как «Свет от Света». «Бог есть Свет, и нет в Нем никакой тьмы» (1Ин.;1:5). Христос посылает Своих учеников, чтобы они были светом для людей, а в церковной гимнографии Бог воспевается как Свет чаще, чем как Любовь, ибо Отец, Сын и Святой Дух есть Трисиянный Божественный Свет. О неизреченном Божественном Свете писали и святые отцы Церкви – святитель Григорий Богослов, преподобный Максим Исповедник, святой Иоанн Дамаскин и преподобный Симеон Новый Богослов, которые называли Божественный Свет Преображения – «вечным светом Божества», «неприступным сиянием Святой Троицы», «неописуемым», «вечным и безвременным» Светом, «славой Божией» и «сиянием Царства Небесного». С молитвенным изумлением преподобный Григорий Палама восклицал: «Сам Бог, превосходящий всякий умный свет и сверхсущественно выходящий за пределы всякой сущности, именуемый «огнем» священными богословами, обладает в Себе скрытностью и невидимостью, как бы по тусклому образу огня в чувственных вещах, когда нет вещества, вмещающего Божественное явление. Но когда Он коснется подходящего вещества, ничем не прикрытого (таковым является всякое умное очищенное естество, не прикрытое покрывалом зла), тогда и Он Сам бывает видим, как умный свет». Для преподобного Григория Паламы Бог есть Неизреченная Красота и источник всего прекрасного, вся красота нашего земного мира – лишь отблеск и тень истинного величия Божиего, а Божественный Свет именуется «Неприступным Светом, непостижимым излиянием Божественного сияния», «истинной и вечной красотой», «Божественной славой, Царством Божиим, красотой, благодатью, светлостью», «неизреченной славой и сверхсовершенной и предвечной славой Божества, безлетной славой Сына и Царством Божиим, истинной и вожделенной красотой около Божественной и блаженной природы, естественной славой Бога, Божеством Отца и Духа, отраженно сияющим в Единородном Сыне». С апостольским вдохновением возвещая о том, что святые апостолы и подвижники были причастны славе Божией и защищая реальность мистического опыта Боговидения – созерцания Божественного Света, преподобный Григорий Палама пояснял, что «Бог именуется Светом не по Своей Сущности, но по Своей энергии». В понимании преподобного Григория Паламы, Божественный Свет есть Свет нашего преображения и обожения, превосходящий разум и чувство, а созерцание – предвосхищение жизни будущего века, но Бог открывается Себя те, кто очистил сердце свое покаянным плачем, борьбой со страстями и участием таинствах Церкви. Различая в Боге сокровенную запредельную Сущность и Его нетварные энергии, Григорий Палама убежден, что «озарение, или Божественная и обоживающая благодать, есть не Сущность, а энергия Бога», которая соединяет Его с нами и делает нас причастниками Его вечной жизни и сияния нетварной славы. Оставаясь всецело сокровенным и неприступным по Сущности Своей, «благодатию Бог всецело объемлет тех, кто того достоин, и святые объемлют Бога во всей Его полноте». Мистический опыт созерцания Божественного Света – это видение Бога лицом к лицу и «Царство Божие пришедшее в силе» (Мк.;9:1); это «тайна восьмого дня миротворения» и жизни будущего века; это – Фаворский Свет, осиявший трех апостолов; это – сияние славы святых и неувядающий венец вечной жизни; это – таинство обожения и тайна нашего преображения, ибо «тот, кто причастен Божественной энергии сам как бы становится Светом – он соединен со Светом и вместе со Светом видит совершенно сознательно все то, что остается сокрытым для лишенных этого благодатного опыта: так он превосходит не только телесные чувства, но и все, что может быть познано разумом... ибо чистые сердцем видят Бога, Который, будучи Свет, обитает в них и открывает Себя любящим Его, возлюбленным Своим». «Эта Божественная светлость и боготворная энергия, причащающиеся коей обожаются, есть некая Божественная благодать, но не естество Божие; не потому, чтобы оно отсутствовало... ибо везде находится естество Божие, но как никому не доступное, ибо нет никого созданного... способного приобщаться его; Божественная энергия и благодать Духа, везде присутствуя и неотделимо от Него пребывая, непричастна, как бы отсутствующая лицам, неспособным к причастию вследствие нечистоты». Архиепископ Василий Кривошеин особенно акцентировал внимание на том, что святой Григорий Палама «много говорит об этом Божественном даре обожения – действии Божием, созерцаемом как несозданный Свет и преобразующем нас также в Свет. Это приводит нас к центральным вопросам богословской полемики, возникшей в результате защиты Паламой афонских исихастов и их духовных воззрений. Спор шел об объективной онтологической реальности видений святых. Для Паламы Свет мистических видений, просвещение всего человека не было иллюзией или субъективным психологическим состоянием, ни чем-то созданным в нас, ни даже символом Божества, как это думал Варлаам, но объективной действительностью, вечной и несозданной славой Божией, славою Христа, явленною апостолам в Преображении, первомученику Стефану в его видении, апостолу Павлу на пути в Дамаск и вообще святым. Сам Бог являет Себя в Своей славе, как бы выходя из Самого Себя, оставаясь вместе с тем неприступным в Своей сущности. Это различение в Боге между сущностью и Его несозданными действиями (энергиями), ни в чем не нарушающее Божественную простоту, ибо весь Бог нераздельно присутствует в каждом из Своих явлений, составляет онтологическую основу мистического богословия Паламы, позволявшую ему утверждать действительность обожения, не впадая при этом в смешение Бога с тварью… Основная мысль, которую защищает Палама, когда он говорит о различии в Боге между Его непричастной сверхсущностью и Его причастными энергиями, не состоит в недоступности Бога для творения, как иногда истолковывают его учение, но, наоборот, в Его реальном присутствии в творении и в нашем причастии в Самом Боге». Для преподобного Григория Паламы очевидно, что если мы отрицаем различие Божественной Сущности и Божественных энергий, то мы неизбежно впадаем в еретическое заблуждение, ибо тогда мы либо причащаемся Сущности Божией и растворяемся в Божестве – это ересь пантеизма, либо причастность Богу невозможна для нас, но тогда невозможно спасение и обожение. Ясно понимания эту богословско-догматическую и сотериологическую дилемму, святой Григорий Палама писал: «Если ты уничтожишь, то, что между Неприступным и причащающимися, ты разделил нас тем самым (о какая потеря!) от Бога, устранив связующее и установив великую и непроходимую пропасть между Ним и творением и управлением тварей. Тогда нам будет нужно искать другого Бога, Который был бы не только самоцельным, самодействующим, самосозерцающим Себя в Себе, но и благим... не только ни в чем не нуждающимся, но и сверхпреисполненным... не только неподвижным, но и движущимся... и, проще говоря, искать будет нужно нам Бога неким образом причастного, причащаясь к Которому... мы становимся сущими и живыми и Божественными». На личном духовно-аскетическом опыте познав, что таинство Боговидения есть мистический опыт преображения личности, а спасение и высшая цель христианской жизни – это обожение, преподобный Григорий Палама утверждал: «Богоносной душе подается Свет от живущего в ней Бога. Однако единение Бога, причины всего существующего, с теми, кто того удостоились, превосходит даже это, по Своей сверхсущной силе и всецело пребывающего в Себе, и всецело живущего в нас и передающего нам не Свою собственную природу, но Свою собственную славу и светлость. Следовательно, этот Свет Божественен и справедливо называется святыми «Божеством», так как он боготворит. Не только так, но называется ими и самим обожением и началом Божественности и представляется мне различением в едином Боге и Его преумножением. Тем не менее это есть Начало-Бог и Сверх-Бог и Сверхбезначальный, единый во едином Божестве». Вслед за святым Иринеем Лионским и святителем Афанасием Великим, преподобный Григорий Палама провозглашал, что Бог воплотился и вочеловечился, чтобы человек обожился – стал богом по благодати и причастником вечной Божественной Жизни, соединился с Богом и достиг состояния обожения, в котором «праведники воссияют как солнце» (Мф.;13:43), ибо станут по благодати тем, что Бог есть по Своей природе. Если Божественная Личность Бога Слова восприняла человеческую природу – Христос Богочеловек единосущен Отцу и святому Духу по своему предвечному Божеству и единосущен нам по Своему воспринятому человечеству, то все люди призваны к обожению, достичь которое можно только евангельской жизнью и стяжанием благодати Святого Духа, синергией Божественной благодати и человеческой свободы. Христос вознесся на небо, чтобы воссесть одесную Отца и прославить человеческое естество Свое, ходатайствовать о ниспослании Святого Духа и Его сошествии на апостолов в день Пятидесятницы, когда образовалась Новозаветная Церковь, ибо огненные языки Святого Духа – это небесный огонь благодати, пламя нетварной Божественной энергии. Святой Дух остается незрим по Божественному естеству Своему, но Он являет Божественную благодать и освящает верующих во Христа и живущих по заповедям Его – совершает таинство преображения, о котором говорил все величайшие подвижники Церкви от мужей апостольского века, великих православных мистиков – преподобного Макария Египетского и преподобного Симеона Нового Богослова до величайших русских святых – преподобного Серафима Саровского и преподобного Силуана Афонского. По замечанию профессора Георгия Мандзаридиса: «В эпоху Григория Паламы афонские исихасты посвящали себя особому деланию, чтобы на опыте познать действия обоживающей благодати Святого Духа. Обожение человека во времена великих отцов Церкви было преимущественно христоцентричным, а в исихастский период та же реальность переживалась более духоцентрично. Это различие не затрагивает сущности, а касается способа постижения и переживания обожения. По мнению Григория Паламы, обожение человеческой природы впервые осуществилось в лице Христа. Его человеческая природа соединилась с Божественным Словом и восприняла полноту обоживающей энергии, исходящей из божественной сущности и явленной Христом Своим ученикам на Фаворе. Таким образом, человеческая природа Христа стала сосудом нетварной божественной энергии и с тех пор изливает эту благодать в Святом Духе всем верующим. Возрождаясь через таинство крещения, человек становится одной плотью со Христом через причастие Его обоженного Тела и таким образом участвует в Его новой жизни и становится гражданином Небесного Царства. Благодаря неразрывной связи с Источником истинной жизни, человек больше не боится смерти и не живет под ее угрозой. Нетварная жизнь и энергия Христа сообщаются соединенному с Ним человеку, в котором живет и действует Сам Христос. Жизненные потребности и искушения ведут такого человека не к падению или компромиссу с грехом, а к аскетизму и восхождению к Богу. Его основная забота в земной жизни – сохранение постоянного общения с Богом посредством молитвы и участия в таинствах. Покой его – только в соединении с Богом, благодаря которому он обретает полную уверенность в достижении конечной цели своего пути. Видение нетварного света дает ему опыт высшей славы, к которой он стремится, и залог того, что он увидит Бога «лицом к лицу» в жизни будущего века».
Для преподобного Григория Паламы, созерцание Божественного Света – это не поэтическая метафора и не литературный образ, а реальность мистического опыта Боговидения, это – мистическое богословие Божественного Света, которым проникнуты все литургические тексты Церкви, это – богооткровенная истина веры, оживающая в духовной жизни православных подвижников, ибо христианская вера требует, чтобы мы не только исповедовали догматы Православия, но и жили богооткровенными истинами веры, не только читали Библию, святоотеческую литературы и освоили методы катафатического и апофатического богословия, но и боролось со страстями, участвовали в таинствах Церкви и достигли опытного Богопознания. По глубокомысленному суждению Григория Паламы не теоретическое знание приносит спасение и мудрость, а духовное делание: «Среди нас мы не знаем ни одного исихаста, который бы не стремился, если он умеет читать, изучать Писания; тех же, кто читать не умеет, можно принять за живые книги, ибо они с легкостью читают наизусть большую часть Писаний, но в конце концов «делание, а не знание Писания приносит спасение». «Человек, имеющий Его в себе соблюдением Божественных заповедей, не будет даже иметь нужды изучать Писания, а будет их все знать без изучения». Тайна нашего спасения – это тайна синергии, содействия нашей человеческой свободы и Божественной благодати, потому – никто не может спастись без Бога и Его благодати, но в то же время Царство Небесное силою берется – нужны усилия нашего ума, сердца и воли – необходимо подвижничество, духовное делание, жизнь по Евангелию. Таинственное видения Божественного Света есть созерцание Царства Небесного, это – «предвестие второго пришествия Христа в силе и славе Божества Его», «основание будущих благ», «залог будущего века» и тайна обожения. Для преподобного Григория Паламы новая жизнь во Христе и наше обожение начинается уже в земной жизни – христианин духовно возрастает в меру совершенного возраста Христова через веру, действующую любовью, таинства, евангельские добродетели и благодать Святого Духа, становясь причастником вечной Божественной Жизни, на вершинах Богообщения удостаиваясь высокой чести Боговидения – созерцания Божественного Света, увиденного апостолами на горе Фаворской, доступного святым людям с чистым сердцем, но в полной мере Откровение Божественного Света будет дано только в жизни будущего века, когда мы узрим Бога лицом к лицу. По разъяснению Григория Паламы, видение Бога «лицом к лицу» – это видение не Его сокровенной и незримой Сущности, а Его Божественного Сияния, которое становится доступным для приобщения и видимым человеку в Святом Духе. С точки зрения преподобного Григория Паламы «стать богом и обрести Царство Божие – одно и то же», в Царстве Небесном, которое в полноте унаследуют верующие в будущем веке – вечности праведники удостоятся обожения и созерцания Божественного Света – они узрят сияющий лик Иисуса Христа во славе Его и будут причастниками Божественной Жизни, уподобившись Христу Преображенному и Воскресшему – сияя как солнце, став живыми храмами Святого Духа и истинными сынами Небесного Отца. «Именно во славе Отца придет Христос и… праведницы просветятся яко солнце (Мф.;13:43); они станут светом и будут зреть свет, зрелище приятное и святое, доступное лишь очистившемуся сердцу; отчасти этот свет сияет сегодня в качестве залога для тех, кто бесстрастием вознесся над всем, что проклято, а чистой и бесплотной молитвой – надо всем чистым; но в тот день Он явным образом обожит сынов воскресения (Лк.;20:36), которые насладятся вечностью и славой в общении с Тем, Кто даровал нашей природе Божественную славу и сияние». «Разве не очевидно, что существует лишь один и тот же Божественный свет – тот, что апостолы видели на Фаворе, тот, что очистившиеся души созерцают уже сейчас, тот наконец, что есть само осуществление вечных будущих благ? Вот почему Василий Великий сказал, что свет Преображения Господня был предварением славы Христа во втором пришествии». Задаваясь вопросом – «Разве святые в будущем веке не бесконечно будут преуспевать в Боговидении?» – преподобный Григорий Палама отвечал – «Нет сомнения, что бесконечно, ибо Ангелы, как передает нам изъяснитель небесного мира святой Дионисий Ареопагит, тоже всегда получают в нем прибавление даров, от предшествующего завершающегося озарения идя к более яркому. На земле во все веки мы тоже не знаем и не слышали ни об одном человеке, кто, причастившись его, не стремился бы уже к более совершенному. Если желание сподобившихся его не прекращается, но предшествующая благодать укрепляет их для причастия большего, а подающий Сам Себя бесконечен и одаривает щедро и не скупясь, то каким еще образом могут сыны будущего века не преуспевать бесконечно, получая благодать от благодати и неустанно в радости совершая восхождение? Не всякий ли дар совершенный свыше, а не совершеннейший? Ибо совершеннейшее не принимает прибавления». С молитвенным изумлением и трепетом, с евангельской радостью святитель Григорий Палама благовествует о том, что жизнь Ангелов и святых в Царстве Небесном – динамична, она – вечное устремление к Богу, восхождение от силы к силе, от славы к славе, от совершенства к совершенству, озарение Божественным Сиянием Трисолнечного Божества – бесконечного и неиссякаемого источника всех благ и совершенств. Со священным трепетом в сердце преподобный Григорий Палама замечает, что наша земная жизнь скоротечна, а история мира завершится – все мы предстанем на Суд Божий, будучи озаренными сиянием славы Трисолнечного Божества, поэтому мы призваны возжаждать вечной и непреходящей красоты славы Господней и очиститься от греховной скверны, обратить ум, и сердце к Богу, жить по Евангелию и стяжать благодать Святого Духа – светоносный виссон, облачение святых, ибо тот, кто не имеет сияющей ризы Божественного Света не сможет войти в брачный чертог Царства Небесного и будет извергнут во тьму кромешную и геенну огненную, но верные Христу будут озарены сиянием «славы Его и безначального Отца и животворящего Духа, Которых единое сияние и Божество, слава, Царство и сила», они буду прославлены, удостоятся увидеть неизреченную красоту горнего Иерусалима и воссиять в Царстве Небесном, став истинными сынами Всевышнего.
Преподобный Григорий Палама – истинный афонский монах и святогорец, чья славная подвижническая жизнь напоминала житие древних святых Церкви, он – защитник священнобезмолвствующих и исихаст, достигший вершин Богопознания, церковный мистик и созерцатель Божественного Света, сравнимый со святителем Григорием Богословом и преподобным Симеоном Новым Богословом, он – незыблемый столп Православия, тонкий знаток Слова Божиего и хранитель Священного Предания, вслед за апостолом Павлом указавший на кардинальную разницу между мирской мудростью и премудростью Божией, он – духовно-опытный аскет и подвижник, наставник монахов и мирян, пламенный молитвенник и архипастырь Церкви – архиерей Фессалоникийский, вдохновенный оратор и проповедник, обличитель сильных мира сего и богачей, защитник униженных и оскорбленных, целитель отчаявшихся душ и раненых сердец, молитвенник о мире и миротворец, борец с лжеучениями Варлаама и Акиндина, византийских гуманистов и латинских схоластов. Святитель Григорий Палама – блестящий выразитель древней церковной традиции монашества, а его богословские произведения – шедевры святоотеческой мысли, он вобрал в себя соборную мудрость Церкви – духовно-опытную мудрость преподобного Макария Египетского и преподобного Иоанна Лествичника, святого Иоанна Дамаскина и святого Максима Исповедника, святителя Василия Великого, святителя Григория Нисского и святого Дионисия Ареопагита, отсюда – церковность и традиционность всех богословско-догматических и нравственно-аскетических взглядов Григория Паламы, но вместе с тем, он не компилятор святоотеческого богословия, а самобытный мыслитель, выдающийся метафизик и тончайший диалектик, различавший в Боге сокровенную Сущность и нетварные Божественные энергии. Для преподобного Григория Паламы истинное Богопознание имеет не теоретический, а духовно-опытный характер и является причастием Богу и озаренностью Его вечным светом, видение которого удостаиваются те, кто верует во Христа и следует за Ним, очищает сердце своем покаянным плачем, борется со страстями, непрестанно молится, участвует в таинствах Церкви и живет по заповедям Евангелия. Богословие святого Григория Паламы – это богословие Православной Церкви, оно зиждется на библейском Откровении, святоотеческой мудрости и духовном опыте святых подвижников, это – не рассудочное богословие католических схоластов, проверяемое диалектикой Платона и силлогизмами Аристотеля, а богомудрое богословие, идущее от пророков Ветхого Завета и апостолов Нового Завета, теснейшим образом связанное с сакраментально-литургической жизнью Церкви и монашеской традицией Афона, это – великий синтез святоотеческой мысли и великолепный образец мистического богословия, основанного на духовном опыте подвижнической жизни, Богообщения и Боговидения, а сам Григорий Палама – истинный богослов, монах, проповедник и вселенский светильник Церкви, по праву нареченный сыном Божественного Света, к которому мы возносим проникновенное и сердечное моление: «О, всехвальный святителю Христов и чудотворче Григорие! Приими сие малое моление от нас грешных к тебе прибегающих и теплым твоим предстательством умоли Господа Бога нашего Иисуса Христа, яко да, призрев на ны милостивно, дарует нам согрешений наших вольных и невольных прощение, и по велицей Своей милости избавит нас от бед, печалей, скорби и болезней душевных и телесных, обдержащих нас; да подаст земли плодоносие, и вся, яже на пользу настоящаго жития нашего потребная; да дарует нам скончати житие сие привременное в покаянии, и да сподобит нас грешных и недостойных Небеснаго Царствия Своего, со всеми святыми славити Его безконечное милосердие, со Безначальным Его Отцем и Святым и Животворящим Его Духом, во веки веков. Аминь».
Святой Григорий Палама - сын Божественного Света
© Copyright: Руслан Игнашкин, 2023
Свидетельство о публикации №223061300454
Свидетельство о публикации №223061300454
Рецензии
Здравствуйте, дорогой Руслан!
Вот я думаю все о Вашем вопросе: «Неужели я не нужен России?»
Вот что пишет в газете «Завтра» патриарх А. Проханов:
«Над брянскими лесами, курскими соловьиными рощами, белгородскими подсолнухами встаёт знак вопроса. Он похож на огромный отточенный крюк, на который из века в век подвешивают Россию. Точка под знаком вопроса — огромная кровавая капля. Это и есть извечный русский вопрос.»
Вы не хотели бы тоже задуматься над этим? Вот у Проханова есть его Изборский клуб. В нем собраны собратья Проханова. Философы, историки, культурологи…
Они все в одной команде, и мне кажется, что Вам тоже надо там быть. Я недавно был на вечере памяти Шафаревича (100 лет со дня рождения) Шафаревич, наверное, гений, специалист в области теории чисел. Он в 17 лет закончил мехмат МГУ, в 19 стал кандидатом наук, в 23 доктором, затем академиком и лауреатом Ленинской премии. Затем Шафаревич ушел из математики, связался с Прохановым, который его начал его таскать по горячим точкам России. На вечере рассказывалось об учении Шафаревича о малом народе. Но ведь и сейчас, и все перестроечные годы с 1990 года, и ранее – это все «горячие точки России»!
Вот что пишет, например, Андрей Фефелов в статье «Нам нужен государь» ( я его видел на вечере памяти. Молодой человек, лет 40-ка, может быть, он будет преемником Проханова):
«России предстоит себя найти на карте бытия. Необходимо получить как можно более точные координаты, чтобы не заблудиться в запутанной реальности. Однако важно, чтобы сама карта соответствовала динамической действительности, отражала движение, направление и вечную турбулентность исторического процесса.
Главенствующая тенденция в современном мире связана с крахом так называемого глобализма, который был взвешен на весах истории и найден слишком лёгким. Страшный эксперимент, поставленный над человечеством, провалился. Стремнина жизни сметает колоссальные обломки "всемирного государства", подобно тому, как вышедшая из берегов река сносит остатки бетонной дамбы..»
Он также пишет:
«Культурная, языковая, религиозная субъектность — это ресурс, без которого не выжить в будущем мире.»
Свое мнение и изумление о Вашем творчестве я выложил в тексте «О поезде современности». С тех пор Вы только прибавляете в моих глазах. Я за эти годы прилично сдал, тем не менее, я очень благодарен за Ваши мне ответы. Каждый раз я удивляюсь и восхищаюсь Вами как религиозным философом и мыслителем, ибо Дугин, например, это другое.
Вы находитесь в эпицентре горячей точки России, значит Вам, наверное, нужно найти место в этой точке, как нашел Шафаревич. Вы рассматриваете отход на 1мм от Догмы как вероотступничество, как предательство. Это верно. Но вот к чему призывает Проханов:
«Художники, взгляните в бездну русской истории, поднимите очи к русской лазури и создайте образ сегодняшней, расправляющей крылья России. Предстоит создать культуру Русской Победы, в которой появятся Верещагины, Толстые, Гумилёвы, Шолоховы, Бондаревы, идущие в бой вместе со своими войсками. Предстоит создать русскую мистическую философию, в которой идея России обретает божественное происхождение. Над Россией, покрытой взрывами, разрушениями, надгробными рыданиями, существует Россия вечная, лучезарная и нетленная, окружённая небесной лазурью.»
Вступайте, Руслан, в Изборское братство, если это будет угодно Богу.
Анушаван Микертумянц 2 13.06.2023 11:38 • Заявить о нарушении
Вот я думаю все о Вашем вопросе: «Неужели я не нужен России?»
Вот что пишет в газете «Завтра» патриарх А. Проханов:
«Над брянскими лесами, курскими соловьиными рощами, белгородскими подсолнухами встаёт знак вопроса. Он похож на огромный отточенный крюк, на который из века в век подвешивают Россию. Точка под знаком вопроса — огромная кровавая капля. Это и есть извечный русский вопрос.»
Вы не хотели бы тоже задуматься над этим? Вот у Проханова есть его Изборский клуб. В нем собраны собратья Проханова. Философы, историки, культурологи…
Они все в одной команде, и мне кажется, что Вам тоже надо там быть. Я недавно был на вечере памяти Шафаревича (100 лет со дня рождения) Шафаревич, наверное, гений, специалист в области теории чисел. Он в 17 лет закончил мехмат МГУ, в 19 стал кандидатом наук, в 23 доктором, затем академиком и лауреатом Ленинской премии. Затем Шафаревич ушел из математики, связался с Прохановым, который его начал его таскать по горячим точкам России. На вечере рассказывалось об учении Шафаревича о малом народе. Но ведь и сейчас, и все перестроечные годы с 1990 года, и ранее – это все «горячие точки России»!
Вот что пишет, например, Андрей Фефелов в статье «Нам нужен государь» ( я его видел на вечере памяти. Молодой человек, лет 40-ка, может быть, он будет преемником Проханова):
«России предстоит себя найти на карте бытия. Необходимо получить как можно более точные координаты, чтобы не заблудиться в запутанной реальности. Однако важно, чтобы сама карта соответствовала динамической действительности, отражала движение, направление и вечную турбулентность исторического процесса.
Главенствующая тенденция в современном мире связана с крахом так называемого глобализма, который был взвешен на весах истории и найден слишком лёгким. Страшный эксперимент, поставленный над человечеством, провалился. Стремнина жизни сметает колоссальные обломки "всемирного государства", подобно тому, как вышедшая из берегов река сносит остатки бетонной дамбы..»
Он также пишет:
«Культурная, языковая, религиозная субъектность — это ресурс, без которого не выжить в будущем мире.»
Свое мнение и изумление о Вашем творчестве я выложил в тексте «О поезде современности». С тех пор Вы только прибавляете в моих глазах. Я за эти годы прилично сдал, тем не менее, я очень благодарен за Ваши мне ответы. Каждый раз я удивляюсь и восхищаюсь Вами как религиозным философом и мыслителем, ибо Дугин, например, это другое.
Вы находитесь в эпицентре горячей точки России, значит Вам, наверное, нужно найти место в этой точке, как нашел Шафаревич. Вы рассматриваете отход на 1мм от Догмы как вероотступничество, как предательство. Это верно. Но вот к чему призывает Проханов:
«Художники, взгляните в бездну русской истории, поднимите очи к русской лазури и создайте образ сегодняшней, расправляющей крылья России. Предстоит создать культуру Русской Победы, в которой появятся Верещагины, Толстые, Гумилёвы, Шолоховы, Бондаревы, идущие в бой вместе со своими войсками. Предстоит создать русскую мистическую философию, в которой идея России обретает божественное происхождение. Над Россией, покрытой взрывами, разрушениями, надгробными рыданиями, существует Россия вечная, лучезарная и нетленная, окружённая небесной лазурью.»
Вступайте, Руслан, в Изборское братство, если это будет угодно Богу.
Анушаван Микертумянц 2 13.06.2023 11:38 • Заявить о нарушении
Приветствую Вас, Анушаван!
I
Вновь благодарю Вас за высокую оценку моего религиозно-философского и богословского творчества, за сердечное участие и интеллектуальные беседы. В наши драматичные дни, когда мир вошел в переломную эпоху глобальных перемен, осознаешь неотразимую истину стихов Апокалипсиса, где символом мирской жизни является море – бурная, изменчивая и мятежная стихия, страшные волны которой грозят потопить людей, но у нас есть надежный корабль – это Православная Церковь, а наш спасительный якорь – это Честный и Животворящий Крест Христа Спасителя, без которого наш корабль не удержится во время бури и разобьется о скалы. Христианство – это религия правды и любви, в ее центре – евангельский образ распятого и воскресшего Христа Богочеловека, принесшего Себя в жертву ради нашего спасения, мы носим Крест у сердца своего – образ распятого Сына Божиего – нашего Спасителя, а вся наша жизнь от крещения и до смертного часа разворачивается и протекает под сенью Креста. Священномученик Серафим Звездинский – великий аскет, архиерей и проповедник двадцатого века, нареченный Среброустом, поэт-молитвенник и бесстрашный исповедник Православия, принявший мученическую смерть в 1937 году, в своих пламенных проповедях, а также самой жизнью и смертью своей возвестил, что каждый христианин призван взять свой крест и следовать за Христом. В своем послании Вы верно заметили, что для меня Православие – это величайшая святыня, я расцениваю отступление от Церкви, ее догматов, заповедей и канонов как отступничество от Самого Христа Богочеловека и измена Божественной Истине, ибо Церковь есть столп и утверждение Истины, ее догматы – вечные истины веры и глаголы вечной жизни, ее заповеди – даны Самим Христом, они – путеводные звезды, указывающие единственно верный путь в Царство Небесное, ее каноны – золотая стена, ограждающая христиан от лукавого духа мира сего, а само христианство – это новая жизнь во Христе – жизнь по Его заповедям и в Его Духе – в Святом Духе Истины и Откровения, пребывающем в Церкви и животворящем Церковь, совершающем все ее таинства и богослужения через священнослужителей Господних. Вслед за святителем Игнатием Брянчаниновым я готов свидетельствовать и благовествовать, что «Православие есть истинное Богопознание и Богопочитание; Православие есть поклонение Богу Духом и Истиной; Православие есть прославление Бога истинным познанием Его и поклонением Ему; Православие есть прославление Богом человека, истинного служителя Божия, дарованием благодати Всесвятого Духа». Я убежден, что можно быть верным Христу, будучи культурным и образованным человеком – изучая не только Слово Божие, но и философию, науку и искусство, подобно святым отцам Церкви от святителя Григория Богослова – ученейшего человека своего времени, соединявшего в своей необыкновенной личности любовь к мудрости и жажду знаний с любовью к уединенно-созерцательной жизни и аскезой, до преподобного Иустина Поповича, жившего в двадцатом веке и освоившего не только Библию и святоотеческую литературу, но и многие философские, исторические, литературные и поэтические произведения.
Вслед за преподобным Максимом Исповедником я убежден, что у каждого человека есть высокое предназначение – «логос» его бытия, а как свободные и самоопределяющиеся личности мы призваны исполнить это предназначение – осуществить замысел Творца о нас в своей земной жизни. С юных лет я осознал свое призвание философа, а философия высочайшей пробы – это философия Святого Духа, запечатленная в Библии и святоотеческих творениях. По великолепному и всеобъемлющему определению преподобного Иоанна Дамаскина: «Философия есть познание сущего в качестве сущего, то есть познание природы сущего. И еще: философия есть познание Божеского и человеческого, то есть видимого и невидимого. Далее, философия есть попечение о смерти, как произвольной, так и естественной. Ибо…смерть двояка: во-первых естественная, то есть отделение души от тела, во-вторых, произвольная, когда мы презираем жизнь настоящую и устремляемся к будущей. Далее, философия есть уподобление Богу. Уподобляемся же мы Богу через мудрость, то есть истинное познание блага, и через справедливость, которая есть нелицеприятное воздаяние каждому должного, и через кротость превыше справедливости, когда мы делаем добро обижающим нас. Философия есть также искусство искусств и наука наук, ибо философия есть начало всяческого искусства, и через нее бывают изобретаемы всяческое искусство и всяческая наука… Далее, философия есть любовь к мудрости, но истинная Премудрость – это Бог, и потому любовь к Богу есть истинная философия». Я согласен с утверждением А. Проханова о том, что России нужна «мистическая философия», иначе мы не поймем смысл ее исторического существования и не разрешим вековечную проблему русской идеи, над которой бились наши лучшие умы – Гоголь и Достоевский, Чаадаев и славянофилы, Бердяев и Иван Ильин, но со своей стороны я замечу, что нужна православная и церковная философия – философия Святого Духа, основанная на Библии и святоотеческом учении, на догматах Православия, евангельских заповедях и Божественной Литургии. На протяжении шести месяцев я трудился над книгой «Святоотеческая мудрость», ныне опубликованной и размещенной на сайте проза ру – в разделе «Мои книги», это – не только научное исследование в области патрологии и выражение моей горячей любви к святым отцам Церкви от священномученика Игнатия Богоносца до преподобного Григория Паламы, но и основа христианской философии. Как богослов я стремлюсь изъяснить догматы Церкви и православное вероучение, опираясь на Священное Писание и Священное Предание; как философ – я ощущаю таинственность Божьего мира и стремлюсь разрешить вековечные вопросы о добре и зле, смысле жизни и смерти, о грехе и искуплении, о красоте, свободе и любви, о страданиях и счастье, о Боге и предназначении человека; как поэт – я воспеваю величие Бога и изливаю в стихах музыку моей души, стремлюсь противостоять повсеместной лексической вульгарности нашего времени и раскрыть красоту русского слова, возродить русскую классическую поэзию, прославленную величием од Державина и элегиями Жуковского, мелодичностью лирики Фета и многогранностью гения Пушкина. Как христианский богослов, философ и поэт я нахожу предназначение в том, чтобы исповедовать и защищать догматическое и нравственное учение Церкви и, насколько это в моих силах, раскрыть духовную красоту и величие Православия, противостоять все более нарастающей духовной и нравственной энтропии, которая ведет наш мир к катастрофе. Весь наш мир напоминает обнаженный нерв, который судорожно сжимается от боли, а дело каждого христианина – молиться за мир и утешать страдальцев, потерявших надежду, призывать людей хранить человечность и быть милосердными в нашу жестокую эпоху – проникнутся духом Евангелия. Этот нравственный завет сумел блестяще поэтически выразить в стихах А.С. Пушкин:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век прославил я свободу
И милость к падшим призывал.
Руслан Игнашкин 22.06.2023 15:40 Заявить о нарушении
I
Вновь благодарю Вас за высокую оценку моего религиозно-философского и богословского творчества, за сердечное участие и интеллектуальные беседы. В наши драматичные дни, когда мир вошел в переломную эпоху глобальных перемен, осознаешь неотразимую истину стихов Апокалипсиса, где символом мирской жизни является море – бурная, изменчивая и мятежная стихия, страшные волны которой грозят потопить людей, но у нас есть надежный корабль – это Православная Церковь, а наш спасительный якорь – это Честный и Животворящий Крест Христа Спасителя, без которого наш корабль не удержится во время бури и разобьется о скалы. Христианство – это религия правды и любви, в ее центре – евангельский образ распятого и воскресшего Христа Богочеловека, принесшего Себя в жертву ради нашего спасения, мы носим Крест у сердца своего – образ распятого Сына Божиего – нашего Спасителя, а вся наша жизнь от крещения и до смертного часа разворачивается и протекает под сенью Креста. Священномученик Серафим Звездинский – великий аскет, архиерей и проповедник двадцатого века, нареченный Среброустом, поэт-молитвенник и бесстрашный исповедник Православия, принявший мученическую смерть в 1937 году, в своих пламенных проповедях, а также самой жизнью и смертью своей возвестил, что каждый христианин призван взять свой крест и следовать за Христом. В своем послании Вы верно заметили, что для меня Православие – это величайшая святыня, я расцениваю отступление от Церкви, ее догматов, заповедей и канонов как отступничество от Самого Христа Богочеловека и измена Божественной Истине, ибо Церковь есть столп и утверждение Истины, ее догматы – вечные истины веры и глаголы вечной жизни, ее заповеди – даны Самим Христом, они – путеводные звезды, указывающие единственно верный путь в Царство Небесное, ее каноны – золотая стена, ограждающая христиан от лукавого духа мира сего, а само христианство – это новая жизнь во Христе – жизнь по Его заповедям и в Его Духе – в Святом Духе Истины и Откровения, пребывающем в Церкви и животворящем Церковь, совершающем все ее таинства и богослужения через священнослужителей Господних. Вслед за святителем Игнатием Брянчаниновым я готов свидетельствовать и благовествовать, что «Православие есть истинное Богопознание и Богопочитание; Православие есть поклонение Богу Духом и Истиной; Православие есть прославление Бога истинным познанием Его и поклонением Ему; Православие есть прославление Богом человека, истинного служителя Божия, дарованием благодати Всесвятого Духа». Я убежден, что можно быть верным Христу, будучи культурным и образованным человеком – изучая не только Слово Божие, но и философию, науку и искусство, подобно святым отцам Церкви от святителя Григория Богослова – ученейшего человека своего времени, соединявшего в своей необыкновенной личности любовь к мудрости и жажду знаний с любовью к уединенно-созерцательной жизни и аскезой, до преподобного Иустина Поповича, жившего в двадцатом веке и освоившего не только Библию и святоотеческую литературу, но и многие философские, исторические, литературные и поэтические произведения.
Вслед за преподобным Максимом Исповедником я убежден, что у каждого человека есть высокое предназначение – «логос» его бытия, а как свободные и самоопределяющиеся личности мы призваны исполнить это предназначение – осуществить замысел Творца о нас в своей земной жизни. С юных лет я осознал свое призвание философа, а философия высочайшей пробы – это философия Святого Духа, запечатленная в Библии и святоотеческих творениях. По великолепному и всеобъемлющему определению преподобного Иоанна Дамаскина: «Философия есть познание сущего в качестве сущего, то есть познание природы сущего. И еще: философия есть познание Божеского и человеческого, то есть видимого и невидимого. Далее, философия есть попечение о смерти, как произвольной, так и естественной. Ибо…смерть двояка: во-первых естественная, то есть отделение души от тела, во-вторых, произвольная, когда мы презираем жизнь настоящую и устремляемся к будущей. Далее, философия есть уподобление Богу. Уподобляемся же мы Богу через мудрость, то есть истинное познание блага, и через справедливость, которая есть нелицеприятное воздаяние каждому должного, и через кротость превыше справедливости, когда мы делаем добро обижающим нас. Философия есть также искусство искусств и наука наук, ибо философия есть начало всяческого искусства, и через нее бывают изобретаемы всяческое искусство и всяческая наука… Далее, философия есть любовь к мудрости, но истинная Премудрость – это Бог, и потому любовь к Богу есть истинная философия». Я согласен с утверждением А. Проханова о том, что России нужна «мистическая философия», иначе мы не поймем смысл ее исторического существования и не разрешим вековечную проблему русской идеи, над которой бились наши лучшие умы – Гоголь и Достоевский, Чаадаев и славянофилы, Бердяев и Иван Ильин, но со своей стороны я замечу, что нужна православная и церковная философия – философия Святого Духа, основанная на Библии и святоотеческом учении, на догматах Православия, евангельских заповедях и Божественной Литургии. На протяжении шести месяцев я трудился над книгой «Святоотеческая мудрость», ныне опубликованной и размещенной на сайте проза ру – в разделе «Мои книги», это – не только научное исследование в области патрологии и выражение моей горячей любви к святым отцам Церкви от священномученика Игнатия Богоносца до преподобного Григория Паламы, но и основа христианской философии. Как богослов я стремлюсь изъяснить догматы Церкви и православное вероучение, опираясь на Священное Писание и Священное Предание; как философ – я ощущаю таинственность Божьего мира и стремлюсь разрешить вековечные вопросы о добре и зле, смысле жизни и смерти, о грехе и искуплении, о красоте, свободе и любви, о страданиях и счастье, о Боге и предназначении человека; как поэт – я воспеваю величие Бога и изливаю в стихах музыку моей души, стремлюсь противостоять повсеместной лексической вульгарности нашего времени и раскрыть красоту русского слова, возродить русскую классическую поэзию, прославленную величием од Державина и элегиями Жуковского, мелодичностью лирики Фета и многогранностью гения Пушкина. Как христианский богослов, философ и поэт я нахожу предназначение в том, чтобы исповедовать и защищать догматическое и нравственное учение Церкви и, насколько это в моих силах, раскрыть духовную красоту и величие Православия, противостоять все более нарастающей духовной и нравственной энтропии, которая ведет наш мир к катастрофе. Весь наш мир напоминает обнаженный нерв, который судорожно сжимается от боли, а дело каждого христианина – молиться за мир и утешать страдальцев, потерявших надежду, призывать людей хранить человечность и быть милосердными в нашу жестокую эпоху – проникнутся духом Евангелия. Этот нравственный завет сумел блестяще поэтически выразить в стихах А.С. Пушкин:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век прославил я свободу
И милость к падшим призывал.
Руслан Игнашкин 22.06.2023 15:40 Заявить о нарушении
II
Мои письма к культурным и церковным деятелям России – это плод горьких раздумий и надежды, в них я писал о том, что мы живем в кризисное время «столкновения цивилизаций», существуем «на переломе эпох», а наш век можно было бы назвать не только веком бурного научно-технического прогресса, но и веком невиданной пошлости и духовного упадка. В нашу эпоху, когда всемирный потоп пошлости, разврата и бездуховности захлестнул весь мир, высшая миссия России – быть своеобразным Ноевым Ковчегом, хранительницей православной веры, национальной и мировой духовной культуры, чтобы ее бесценные сокровища – произведения Гомера и Платона, Боэция и Данте, Пушкина, Лермонтова, Достоевского и Чехова – не канули бы в лету. Духовное возрождение России не произойдет, если мы не научимся ценить творцов ее духовной культуры. В нашу историческую эпоху религиозные философы – это травинки, пробившиеся сквозь асфальт, их души рвутся к Богу, они тоскуют и не могут удовлетвориться ничем земным, их сердце жаждет вечного и духовного, их ум и совесть мучаются теми вековечными вопросами и тайнами, которые волновали Иова и Иеремию, святителя Григория Богослова и Августина Блаженного, Кьеркегора и Достоевского. Со студенческой скамьи я углубленно занимался богословием, философией и искусством, а святые отцы и учителя Церкви, равно как и великие поэты и мыслители, стали для меня «вечными спутниками», дорогими и близкими по духу людьми. Для моей души великая радость заниматься богословием и философией, поэзией и литературоведением, но я мучительно ощущаю себя «лишним человеком» и чувствую себя отверженным, а бывают дни, когда мне хочется воскликнуть лермонтовскими строками:
Как в ночь звезды падучей пламень,
Не нужен в мире я.
В те минувшие дни, когда я писал свои письма, у меня не было никаких жизненных перспектив и в моей душе назрел мучительный вопрос – «нужны ли мои богословские, философские и поэтические труды России или я отвержен моей Отчизной?», а ответом на мои вопрошания и исповедь моего страждущего сердца стало холодное молчание; отныне я не буду обращаться к людям, но всецело посвящу себя Богу. Я думаю, что не нужен и Изборскому клубу, ведь они тяготеют более к идеологии и политике, чем к философии и богословию. По духу своему я – монах и любитель безмолвия, склонный к уединенно-созерцательной жизни, мне чужды шумные собрания и я не люблю суету, но вместе с тем, в моем сердце пылает неугасимая любовь к мудрости и стремление к познанию Истины, я не могу жить без веры, молитвы и творчества. Мне понятна боль А. Проханова о судьбе России и его любовь к Отечеству, по кругу своих тем и по идеям он – советский писатель и мыслитель, он – этатист, а главная его идея – это идея России как могущественного, процветающего и справедливого государства – «пятой империи» со своими уникальными «цивилизационными кодами», всего его герои – государственники. По своей натуре А. Проханов – романтик и мечтатель, верящий в существование «вечной России» в замысле Божием, призывающий вглядеться вглубь русской истории, желающий пробудить в народе «имперское сознание». Для меня величайшие герои истории – это не государственники, общественные деятели и политики, а пророки и апостолы, несущие народам Слово Божие, святые подвижники, молящиеся за весь мир в уединенных кельях и скитах, великие поэты, художники, музыканты и философы, создавшие гениальные произведения – шедевры искусства и творческой мысли, а величайший из всех героев – это Сам Христос Богочеловек. Все на земле суетно и бренно – с течением времени меркнет величие земных властителей и рушатся империи, ибо земные царства зыбки, а их слава – мимолетна, они – дом, построенный на песке, и только Церковь незыблема, ибо краеугольный камень ее основания – Сам Христос, воплотившийся и вочеловечившийся всемогущий Бог Слово и Спаситель мира. Когда я читал книги по истории, сказания о минувших веках, о жизни былых народов и деяниях их царей, то в сердце мое закрадывалась грусть, и мне всегда хотелось спросить: «Где все они теперь? Где их слава и царства?». Но когда я читаю Библию и жития святых, то ощущаю, что тихий свет вечности струится со страниц этих книг, ибо святые победили время и смерть – они жили Богом и уже в земной жизни приобщились к вечности, дышали ею в молитве и озарялись благодатью Святого Духа, а умерев, они не оставили нас, но, как и прежде, возносят молитву к Богу, пребывая в Его Небесном Царствии. По своему мироощущению я – трагический реалист, вглядываясь в нашу драматичную эпоху, я остро ощущаю трагизм нашего времени и, созерцая закат старого мира, мне порой хочется воскликнуть с Тютчевым строками из его стихотворения «Цицерон»:
Оратор римский говорил
Средь бурь гражданских и тревоги:
«Я поздно встал – и на дороге
Застигнут ночью Рима был!»
Так!.. но, прощаясь с римской славой,
С Капитолийской высоты
Во всем величье видел ты
Закат звезды ее кровавой!..
Современный мыслитель и один из идеологов Изборского клуба Андрей Фефелов (который по Вашему справедливому замечанию является идейным преемником А. Проханова), говорит о том, что Россия должна найти себя и «нам нужен государь!», а «слово «государь» – драгоценное, теплое и звонкое». Но как христианский философ я думаю, что для духовного возрождения России нам нужно быть верными Христу и жить по Его заповедям. Для меня самое священное, прекрасное, драгоценное и таинственное имя – это имя Иисуса Христа, звучащее на устах и в сердце тех, кто творит Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». На сегодняшний день Изборский клуб – одно из самых заметных идейных объединений России, это – союз интеллектуалов, возглавляемый А. Прохановым, цель которых – сформулировать новую идеологию и дать идейный ответ на многочисленные вызовы времени, стоящие перед Россией, их объединяет критика либерализма и общества массового потребления, идея «пятой империи», призыв вернуться к «советским ценностям» и формула практической философии – «от Русской Мечты к Победе». На мой взгляд, для духовного возрождения России и русской культуры нам нужно вернуться не к советским ценностям, а к Богу и евангельским ценностям – обрести христианское миросозерцание и жить христианской жизнью, каждому из нас нужно бороться со страстями и очищать свое сердце от греха, нужно откликнуться на зов Господень и жить верой и молитвой, чтобы обрести осмысленное бытие, нужно не обольщаться эфемерным величием земных царств, а искать Царство Небесное и правду его. Если бы меня спросили – «какой должна быть Россия?», то я бы ответил словами старца Иоанна Крестьянкина: «Россия! Будь такой, какой ты нужна Христу!».
Извиняюсь, что не смог сразу ответить Вам, так как дописывал книгу «Святоотеческая мудрость», отнявшую много сил и времени. Как и всегда желаю Вам и Вашим близким Божьей помощи!
Руслан Игнашкин 22.06.2023 15:46 Заявить о нарушении
Мои письма к культурным и церковным деятелям России – это плод горьких раздумий и надежды, в них я писал о том, что мы живем в кризисное время «столкновения цивилизаций», существуем «на переломе эпох», а наш век можно было бы назвать не только веком бурного научно-технического прогресса, но и веком невиданной пошлости и духовного упадка. В нашу эпоху, когда всемирный потоп пошлости, разврата и бездуховности захлестнул весь мир, высшая миссия России – быть своеобразным Ноевым Ковчегом, хранительницей православной веры, национальной и мировой духовной культуры, чтобы ее бесценные сокровища – произведения Гомера и Платона, Боэция и Данте, Пушкина, Лермонтова, Достоевского и Чехова – не канули бы в лету. Духовное возрождение России не произойдет, если мы не научимся ценить творцов ее духовной культуры. В нашу историческую эпоху религиозные философы – это травинки, пробившиеся сквозь асфальт, их души рвутся к Богу, они тоскуют и не могут удовлетвориться ничем земным, их сердце жаждет вечного и духовного, их ум и совесть мучаются теми вековечными вопросами и тайнами, которые волновали Иова и Иеремию, святителя Григория Богослова и Августина Блаженного, Кьеркегора и Достоевского. Со студенческой скамьи я углубленно занимался богословием, философией и искусством, а святые отцы и учителя Церкви, равно как и великие поэты и мыслители, стали для меня «вечными спутниками», дорогими и близкими по духу людьми. Для моей души великая радость заниматься богословием и философией, поэзией и литературоведением, но я мучительно ощущаю себя «лишним человеком» и чувствую себя отверженным, а бывают дни, когда мне хочется воскликнуть лермонтовскими строками:
Как в ночь звезды падучей пламень,
Не нужен в мире я.
В те минувшие дни, когда я писал свои письма, у меня не было никаких жизненных перспектив и в моей душе назрел мучительный вопрос – «нужны ли мои богословские, философские и поэтические труды России или я отвержен моей Отчизной?», а ответом на мои вопрошания и исповедь моего страждущего сердца стало холодное молчание; отныне я не буду обращаться к людям, но всецело посвящу себя Богу. Я думаю, что не нужен и Изборскому клубу, ведь они тяготеют более к идеологии и политике, чем к философии и богословию. По духу своему я – монах и любитель безмолвия, склонный к уединенно-созерцательной жизни, мне чужды шумные собрания и я не люблю суету, но вместе с тем, в моем сердце пылает неугасимая любовь к мудрости и стремление к познанию Истины, я не могу жить без веры, молитвы и творчества. Мне понятна боль А. Проханова о судьбе России и его любовь к Отечеству, по кругу своих тем и по идеям он – советский писатель и мыслитель, он – этатист, а главная его идея – это идея России как могущественного, процветающего и справедливого государства – «пятой империи» со своими уникальными «цивилизационными кодами», всего его герои – государственники. По своей натуре А. Проханов – романтик и мечтатель, верящий в существование «вечной России» в замысле Божием, призывающий вглядеться вглубь русской истории, желающий пробудить в народе «имперское сознание». Для меня величайшие герои истории – это не государственники, общественные деятели и политики, а пророки и апостолы, несущие народам Слово Божие, святые подвижники, молящиеся за весь мир в уединенных кельях и скитах, великие поэты, художники, музыканты и философы, создавшие гениальные произведения – шедевры искусства и творческой мысли, а величайший из всех героев – это Сам Христос Богочеловек. Все на земле суетно и бренно – с течением времени меркнет величие земных властителей и рушатся империи, ибо земные царства зыбки, а их слава – мимолетна, они – дом, построенный на песке, и только Церковь незыблема, ибо краеугольный камень ее основания – Сам Христос, воплотившийся и вочеловечившийся всемогущий Бог Слово и Спаситель мира. Когда я читал книги по истории, сказания о минувших веках, о жизни былых народов и деяниях их царей, то в сердце мое закрадывалась грусть, и мне всегда хотелось спросить: «Где все они теперь? Где их слава и царства?». Но когда я читаю Библию и жития святых, то ощущаю, что тихий свет вечности струится со страниц этих книг, ибо святые победили время и смерть – они жили Богом и уже в земной жизни приобщились к вечности, дышали ею в молитве и озарялись благодатью Святого Духа, а умерев, они не оставили нас, но, как и прежде, возносят молитву к Богу, пребывая в Его Небесном Царствии. По своему мироощущению я – трагический реалист, вглядываясь в нашу драматичную эпоху, я остро ощущаю трагизм нашего времени и, созерцая закат старого мира, мне порой хочется воскликнуть с Тютчевым строками из его стихотворения «Цицерон»:
Оратор римский говорил
Средь бурь гражданских и тревоги:
«Я поздно встал – и на дороге
Застигнут ночью Рима был!»
Так!.. но, прощаясь с римской славой,
С Капитолийской высоты
Во всем величье видел ты
Закат звезды ее кровавой!..
Современный мыслитель и один из идеологов Изборского клуба Андрей Фефелов (который по Вашему справедливому замечанию является идейным преемником А. Проханова), говорит о том, что Россия должна найти себя и «нам нужен государь!», а «слово «государь» – драгоценное, теплое и звонкое». Но как христианский философ я думаю, что для духовного возрождения России нам нужно быть верными Христу и жить по Его заповедям. Для меня самое священное, прекрасное, драгоценное и таинственное имя – это имя Иисуса Христа, звучащее на устах и в сердце тех, кто творит Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». На сегодняшний день Изборский клуб – одно из самых заметных идейных объединений России, это – союз интеллектуалов, возглавляемый А. Прохановым, цель которых – сформулировать новую идеологию и дать идейный ответ на многочисленные вызовы времени, стоящие перед Россией, их объединяет критика либерализма и общества массового потребления, идея «пятой империи», призыв вернуться к «советским ценностям» и формула практической философии – «от Русской Мечты к Победе». На мой взгляд, для духовного возрождения России и русской культуры нам нужно вернуться не к советским ценностям, а к Богу и евангельским ценностям – обрести христианское миросозерцание и жить христианской жизнью, каждому из нас нужно бороться со страстями и очищать свое сердце от греха, нужно откликнуться на зов Господень и жить верой и молитвой, чтобы обрести осмысленное бытие, нужно не обольщаться эфемерным величием земных царств, а искать Царство Небесное и правду его. Если бы меня спросили – «какой должна быть Россия?», то я бы ответил словами старца Иоанна Крестьянкина: «Россия! Будь такой, какой ты нужна Христу!».
Извиняюсь, что не смог сразу ответить Вам, так как дописывал книгу «Святоотеческая мудрость», отнявшую много сил и времени. Как и всегда желаю Вам и Вашим близким Божьей помощи!
Руслан Игнашкин 22.06.2023 15:46 Заявить о нарушении