Иоганн Вольфганг фон Гёте, Фауст

Ты брат по духу мне! В поэзии горящих строках
Вкус сердца твоего,
Чьи щедрые потоки крови
Оставил на дорогах
Тех путников, идущих в Бесконечность
По зову духа своего.

На каждом слове вдохновенья
Меня пронзает узнаванья боль —
Я рифмы эти услыхал
Во сне, в прошедших жизнях и виденьях,
Где истины сокровищ доль
Я краем глаза повидал.

Нетленный и бессмертный автор-друг,
Не раз хотел я бросить свой напрасный труд,
Спалить перо, исписанных талмудов горы предать огню,
Коль глас души моей ценителям совсем не впору.

И только чувствуя в твоих словах
Свет высших эмпиреев,
Я воспреваю ото сна и силы нахожу писать, покуда не зачах
совсем талант тщедушный, сделав фарисея,
Чья власть над буквой лишь, но не над словом на устах.

Так я бы обратился к Иоганну Вольфгангу фон Гёте, если бы мне довелось до него достучаться, при жизни или в посмертии. При жизни вряд ли бы он понял мой русский, а в посмертии шанс гораздо больше, потому что в Промежутке ментальные конструкции не имеют лингвистических обособленных форм. Поклон писателю, поэту, Маэстро с большой буквы. По всей поэме чувствуется, что писал её посвящённый, человек, который знал и чувствовал, о чём пишет. Читал я "Фауста" медленно, всё время отвлекаясь на звонкие колокола внутри, которые звучали громогласно в резонансе с текстом, с силой и знаниями, которыми он пронизан от; первой до последней строчки.

Практически с первых строк произведения Гёте бросает нас в гущу откровений, которые давно известны пытливому уму и пронзительному взгляду, но могут стать озарениями свыше и разрывом шаблонов для тех, кто для этого созрел. Мы видим Мефистофеля (Дьявола), который учиняет всякие пакости с разрешения Господа. Прекрасная аллюзия на библейскую Книгу Иова, где Сатана на пару с Боженькой выдумывали пакости и сложности для Иова, чтобы проверить крепость его веры. Иов потерял всё, но не веру. Господь вернул ему с лихвой. "Был ли Бог справедлив с Иовом? Да. Был ли Бог добр к Иову? Вряд ли найдётся тот, кто согласится с этим утверждением".

Всякая гадость в мире творится с позволения Всевышнего, пусть и руками его помощника, который для некоторых (и для телемитов в том числе) является идейным противником, бунтарем и восставшим против существующей системы. Взбунтовался или пошёл играть свою роль, отрабатывать обязанности по своей должности — вопрос неоднозначный, но про это я уже писал. Хотя... Были ли восстание против Создателя искренним порывом внутренней сути или же ловко отыгранной мистерией — особой роли не играет во всей Вселенной под названием Игра, где всё игра. В любом разе архетипы остаются архетипами и несут свою силу и значение как равнозначные столпы, составляющие мироздание.

Что есть хорошая книга? Недавно мне пришлось отвечать на этот вопрос. Тогда ответил я совсем вкратце, сейчас же попытаюсь немного приоткрыть и расширить смысл произнесённого. Хорошая книга — та, что пронзает до мозга костей, чьи слова вызывают дрожь и оторопь от вопиющей высшей степени согласия и резонанса. По щекам моим стекали слёзы, а с моих губ не раз срывался стон при чтении книги, наполненной Силой, а в этом стоне в неделимый сплав слились благоговение, восхищение, счастье, радость, боль узнавания и торжественная священная тишина, будто я узрел Бога воочию.

"Когда в вас чувства нет, всё это труд бесцельный;
Нет, из души должна стремиться речь,
Чтоб прелестью правдивой, неподдельной
Сердца людские тронуть и увлечь!
А вы? Сидите, сочиняйте,
С чужих пиров объедки подбирайте —
И будет пёстрый винегрет
Поддельным пламенем согрет.
Когда таков ваш вкус — пожалуй, этим
Вы угодите дуракам и детям;
Но сердце к сердцу речь не привлечёт,
Коль не из сердца ваша речь течёт".

Есть философы, жонглирующие словами и смыслами, но неспособные подняться выше границ разума. Есть колдуны, использующие энергии, но совсем не понимающие глубинный смысл ритуальных действий, законы и архетипы, оживляющие механические обряды. А есть маги, которые желают, дерзают, знают и молчат, соединяя в себе все четыре добродетели. Так же есть писатели и поэты, творящие на уровне вербальном, без погружения в поток, без ожидания вдохновения, которое молнией пронзает все клеточки тела. Это не так сложно, как может показаться, нужно лишь дать основной массе народа то, что они любят, попроще и повкуснее, побольше эмоций и крючков на нижние чакры — там их центр бытия.

Я не говорю однозначно, что писанина для масс — это что-то плохое, а высокие литературные идеи для немногих — хорошо. "Все профессии важны, все профессии нужны". У каждого свой уровень постижения, восприятия и осознания. Автор пишет в резонанс тем, кто его читает и почитает. А если посмотреть внимательно, то речь в поэме идёт даже не о высоком или низком штиле, а о том, что письменное творение должно рождаться в сердце, в источнике души. А оно может родиться и у вайшьи или кшатрия.

"В пергаменте ль найдём источник мы живой?
Ему ли утолить высокие стремленья?
О нет, в душе своей одной
Найдём мы ключ успокоенья!"

На определенных этапах духовного и магического развития, особенно на ранних порах, очень важны священные тексты, наполненные Силой. Они приобщают неофита к потоку энергии, они действуют как на дневной разум, так и на подсознание. Причём священными текстами для мага могут быть книги Кастанеды, Блаватской, Папюса, Энмеркара и иже с ними, а не религиозные канонические труды.

На самом деле, любой адепт магии идёт по своему Пути не первое воплощение, и книги во многом не столько учат, сколько помогают вспомнить, достать уже имеющийся опыт из казуального тела, только на уровне неофита и младшего адепта это происходит неосознанно для мага, а старший адепт и Маг уже знают, что основной Источник силы и знаний — внутри него. Внешние инструменты, тексты, практики помогают раскрыть и оформить многое из того, что уже есть в хранилище духа. И, конечно, здесь следует помнить, что только в самом себе, в эйдосе заложен индивидуальный маршрут с его особенностями и критериями оценки, поэтому истина в последней инстанции и главный судья — внутри.

"Ах, две души живут в больной груди моей,
Друг другу чуждые, — и жаждут разделенья!
; Из них одной мила земля —
; И здесь ей любо, в этом мире,
; Другой — небесные поля,
; Где тени предков там, в эфире".

Наверное, подобная двойственность стремлений свойственна многих, поднимающимся по золотой лестнице миров. Маги, йоги, жрецы и творческие личности живут одновременно как минимум в двух мирах, и зачастую возвращаться к проблемам земной плоти и личности вот прямо совсем не радует, а хочется подольше остаться в блаженных небесах.

"Здесь, на земле, живут мои стремленья,
Под солнцем, здесь, мои мученья;
Когда ж придет последнее мгновенье -
Мне до того, что будет, дела нет".

Немного странно, конечно, что Фауст, рвущийся в эфир, вдаль от земли, творческая личность, не чуждая между тем самолюбованию и индульгированию, с одной стороны хочет покончить с собой, чтобы избавиться от бренного тела и его страстей, с другой стороны, он уверяет, что ему дела нет до жизни души, что начнётся после смерти. Впрочем, это противоречие легко списать на буйство; темперамента главного героя, в котором одновременно уживаются дикая тяга к чему-то новому и удивительному вместе с хандрой от скуки и пресыщенности (привет, биполярочка).

Повсюду в тексте раскиданы оккультные пасхалки для посвящённых: тут вам и алхимическая свадьба, и однобокость светлых и тёмных, а человек между ними, в чьей власти и обязанности познать и свет, и тьму, и имя такому идеальному человеку — Микрокосмос.

Готовый от томленья духа свести счёты с жизнью, Генрих Фауст заключает договор с Мефистофелем на службу, договор, как положено, подписывает кровью. Если дьявол сумеет удивить Фауста так, что тот воскликнет: "Мгновенье, прекрасно ты, продлись, постой!" — тогда душа Фауста уйдёт в рабство демону.

;Мне нравятся рассуждения главного героя, его идеологическое противостояние церковным догмам. Он чует божественное везде, во всей красе мира, а не только там и так, как укажет священник. И Гретхен (теперь мы знаем ещё одну уменьшительную форму имени Маргарита), влюбившись без памяти, начинает меняться, начинает ощущать, что мир не черно-белый, как ей вещала её религия, она осознает, что её критика и осуждение грешников вокруг происходило не от её честности и благости, а от гордыни и себялюбия. Девочка начала взрослеть, пусть даже дьявол ей открыл глаза, метафорически вкусить дав плод познания. Так ли плох тот дьявол, как его малюют, особенно в свете тех знаний, что обычно пакостит он на пару с Богом и с его указки или позволенья?

"Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо", — произносит Мефистофель, выражая всю суть бытия и важности всех его полюсов в развитии человека.

Далее в повествовании случится трагедия, подробностей не озвучу, чтобы не спойлерить, и виноват будет главный герой. Вот здесь, честно говоря, я не совсем вижу значимость Мефистофеля. Дурость, безответственность и даже инфантильность Фауста видна невооружённым взглядом, она его собственная, она и привела к трагедии. Заслуга дьявола лишь в том, что он Фауста, затворника и хикки, который заседал; в каморке и никому не вредил, вытащил к людям, и тот смог проявить свои собственные пороки во всей красе и полноте. Так что монастырь и затворничество иногда идут во вред, мешая проработать и изжить в себе проявления низшего. Мораль сего эпизода давно известна думающему разуму: паразиты всех мастей не заставляют, а предлагают, человек сам делает выбор.

"Добра кто хочет, должен добрым быть;
Кто жаждет благ, тот должен дух смирить;
Кто алчет вин, тот у тисков трудися;
Кто ждет чудес, тот верой утвердися".

Прелестно, прелестно! Здесь автор помещает правила, давно известные тому, кто жил и видел жизнь, кто постигал законы мирозданья на суровой практике, кто много раз спотыкался и падал, набивая шишки и собирая крупицы сокровища, имя которому опыт.

Гёте представляет человека, который по своим желаниям может сравниться со всемогущим богом, и приходит к выводу, что однажды всё равно должен быть придуман другой полюс, пусть в архетипе бунтарей-восставших:

"Ну вот,
Нашел хорошую отраду!
Плоди людей, питай и грей,
А после, смотришь, бунтарей
Ты воспитал себе в награду!"

Фауст до старости прожил, не восхитившись ничем в высшей степени. Ему всегда что-то досаждало, всегда чего-то не хватало, и даже Мефистофель не смог ничего предложить, от чего бы у главного героя захватило дух. А почему так? На этот вопрос отвечает Забота:

"Раз кого я посетила,
; В мире всё тому не мило;
; Тьмой душа его объята:
; Ни восхода, ни заката!
; Пусть его все чувства мощны —
; В сердце мрак царит полнощный".

Благодаря дьяволу с его помощниками Фауст всю свою жизнь получал желаемое легко, никакая ценность вещей и людей сама по себе не радовала его и не дарила истинного счастья — он брал, вкушал, потреблял, не чувствуя остроты и вкуса. И лишь приблизившись к смертному порогу, герой познал квинтэссенцию земной мудрости:

"Конечный вывод мудрости земной:
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идёт на бой!"

В общем, товарищи и господа, поэма Иоганна фон Гёте "Фауст" — поистине признанный шедевр светской, философской и оккультной мысли. Отдельный поклон переводчику, потому что могу представить, насколько было непросто перестраивать немецкий поэтический слог в русские ритм и рифму.