Нельзя

Какая везуха! Нашли место для машины. В центре Тель-Авива, в пятницу вечером… Все, победа. Бежим. Здесь недалеко. Вот он, бар. Снаружи невзрачный, но внутри…. Предъявили билеты. Устроились за столом для двоих, прямо напротив невысокой сцены. Скоро начнется. Официанты проскальзывают между близко стоящими столами. В руках тарелки и кружки. Никого не облили. Как это им удается? На сцене колдуют музыканты, подключают гитары и микрофоны.

- Пиво, сыр и Би Джиз, - пожилая пара за соседним столом подняли кружки обращаясь к нам.
Киваем соседям, оглядываемся, возраст «Би Джиз».

Началось. Громко, сильно, как весенний дождь: “You should be dancing…”
Все мгновенно наполнилось музыкой и поплыло. Сила тяжести исчезла, музыка вытеснила воздух…Мы все стали частью этой чудесной музыки, пытаемся подпевать, весь зал знает все слова всех песен…
“How deep is your love…”
- Танцуем, - пожилая женщина тянет за руку седого, грузного мужчину, - вставай, помнишь, как мы в школе…»
Да, конечно, он вспомнил, пара весьма пожилых людей сливается с танцующими, и на меня нахлынули воспоминания о ленинградской школе и о тех временах.

У родителей была компания, постоянная. Праздники распределили между семьями, нам достался Женский день 8 Марта. Я был уже старшим школьником, мог бы смыться из дома и найти что-нибудь более интересное, чем посиделки с родительской компанией, но это был совсем другой случай. Этих людей я хорошо знал, очень любил и дорожил каждой минутой общения.

Все готово. Оливье и шуба на столе, выпивка на подоконнике, горячее в духовке…
Первыми пришли Киселевы. Дядя Лева похлопал меня по плечу и крепко пожал руку, а тетя Лида обняла и прижала к пышной груди. За ними появились Кузмиченковы, школьные приятели отца. А вот и тетя Женя и дядя Костя – отец учился с ними в одном классе. Дядя Леня и Анечка появились следом. Анечка обняла меня и напомнила, что она Анечка, а не тетя Аня.
- Ну, вот, Леня, ты опять с инструментом, - мама поставила футляр с саксофоном в шкаф.
- Извини, Шурочка, хорошая халтурка подвернулась, - он сильно картавил
- А вот и я, - на пороге появился дядя Толя, - мы тоже два брата, только у вас Толя старший, а Леня младший, а вот у нас наоборот.
Братья были очень похожи, оба энергичные, подвижные и разговорчивые. Дядя Леня был абсолютно лыс, а его младший брат, Толя, обладал пышной седой шевелюрой.

- Так, все налили, - отец поднял рюмку водки, - пьем за женщин.
- Оригинальный тост, подхватила тетя Женя, - а слабо, по случаю 8 марта прочитать что-нибудь из интимной лирики Некрасова?
- О, это можно, - дядя Леня, похоже, читал и помнил все на свете.

Я обожал эту компанию, эту атмосферу, ловил каждое слово…
Когда горячее поостыло, я встал и громко произнес:
- У меня есть подарок, всем вам, должен понравиться.
Я нажал на белую клавишу магнитофона Гинтарас, его совсем недавно отец приобрел в комиссионке.
Катушки закрутились и полилось:
“Yesterday all my troubles seemed so far away…”
Все затихли, я был горд и счастлив.
- Это же Битлы, - Лев Киселев нарушил тишину первым
- Да, я списал это у Анрюхи…
- А вот не надо рассказывать у кого ты списал, - вмешался Кузмиченков
- У них ведь даже музыкального образования нет, - вмешался дядя Костя
-  Короче, нельзя, и все, - подытожил дядя Леня.

Я почувствовал, что испортил отличный вечер. Отец разрядил обстановку.
- А ну-ка играй, - он протянул мне гитару, - а мы будем петь наши песни, - давай «Наша военная молодость, Северо-западный фронт».

Эта история врезалась в память. С возрастом я смог оценить, насколько яркой оказалась компания родителей. Лев Киселев был талантливым инженером, руководил огромным цехом на заводе. Кузмиченков защитил диссертацию и преподавал в военной академии. Евгения Григорьевна Ковалевская была профессором кафедры Русского языка и литературы в институте Герцена, написала толстую книгу «История Русского литературного языка». Леонид Бадхен был блестящим конструктором и профессиональным музыкантом, а его младший брат Анатолий - руководителем и главным дирижером Ленинградского Концертного оркестра.
Блестящие люди, а вот … нельзя. Что это? Генный страх?

Они жертвы режима. Чем талантливее человек, тем больнее жертва.

"Сталин не умер, а растворился в будущем" - Шарль де Голь