Письма князю окончание

А твоя Александра будет гулять.
Её номер записан в твоей сотовой трубке.
Мой – стерт. И забыт.
Помнишь, Костя?
Потом мы пошли в Академию.
Ты там что-то писал. Я глядела в окно.
А вид с зала - Нева.
Исакий, и Зимний дворец. В душе пустота.
Князь весёлый сидит.
Что-то смотрит, читает. А я пишу повесть.
О несчастной любви.
Парень любит царицу. Силой их разлучают.
Юношу бедного бросили. В мир обмана и злости.
Он потом умирает.
Жалея о том,
Что не смог доказать свою доброту.
Что же, князь, мило смотришь?
Знаю - в мыслях другая.
Ты отцу перезвонишь. Часам к четырем.
Я одна, одиночка. Я одна в этом мире.
В этом мире, где парочки на каждом шагу.
Твой отец слишком строго был с тобой.
Он не следил за течением лет.
После встречи я забыла покой.
Не даёт уснуть отказ его: «нет!»
На вокзале сидели. Пиво пили, болтали.
А потом, Ваша Светлость, ушли Вы домой.
Я сижу в гардеробе.
Где непонятно, чем пахнет.
Может, дрянью какой-то.
Ну, что с этим поделать?
Жизнь - страшная штука.
Мы сидели в кафе в феврале. Говорили о жизни.
Но нет: мысли не те. Глазки другие.
В них нет любви. И не было вовсе.
Как жаль.
Игра это, всё.
«И что тут такого?» - Скажут другие.
Кругом свет фонарей, и веселье.
Нева журчит во мраке. Не весело Эйе.
Кругом одна зависть
Подруг однокурсниц. У всех кто-то есть.
А её - постоянно бросают. За что?
Потому, что чиста, как слеза. И не видно.
Им нужно грязь, им нужен секс.
О чистоте и речи нет.
Зачем влюблённость и свидания?
Чтобы радоваться, как-нибудь.
А ей всего семнадцать лет.
Зачем я унижалась так, зачем?!

ПИСЬМО ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ

Ты вспомни, князь, дослушай до конца!
«Хочу я рассказать тебе,
Что у меня дела не очень.
Ну не понравится вам, леди,
Что я сейчас произнесу».
«Что ты молчишь, и хмуришься?
Ты говори - я не обижусь». –
Сказала я тогда,
В тот год.
А ты сказал, ледяным голосом:
«Меня поставили в список отчислять.
Гулял по Невскому сегодня я.
Я не хочу учиться, а гуляю.
Понравилось.
Когда уедешь»?
«Может, летом.
А ты меня хоть будешь помнить?
И как ты будешь, без моей поддержки»? –
Спросила я.
А ты по-хамски отвечаешь.
Что слёзы трёшь? Спустя лет 10.
Что с этого?
«А вот никак»! - По-хамски так.
И вот ещё:
«А без меня вы, леди, проживёте!
Хочу, чтобы уехала отсюда».
Мне стало плохо от такого разговора.
Ты меня бросил.
Значит, другая появилась. Вот прочь и гонит.
Гонишь в Сибирь, куда я возвращаться не могу.
Я убежала с той глуши.
В слезах, соплях, едва живая.
«А будешь просто навещать»? –
Спросила я.
Надеюсь, что ты очнёшься.
Взяла со столика закуску.
«Конечно, буду ездить я. Довольно часто».
Не верю! Лжёшь в лицо!
Ты - сволочь после этих слов!
Не спрашивал ни разу,
Как моё здоровье.
Не спрашивал, что в жизни
У меня.
Мне было страшно идти тогда, к тебе на встречу.
Хуже и хуже они становились.
Страшно и плохо, боль и обида.
Как надоело! Как надоело слушать враньё!
Снег идёт, снег идёт.
По щекам мне больно бьёт.
Болею очень, температура.
И до сих пор
Я жду тебя, как дура.
Что я стояла с друзьями, у ларька.
Холодный ветер. Этот вечер.
Нечего делать там, без тебя.
Сейчас жалею, что повстречались мы.
Что ты пришёл ко мне домой.
В слезах, соплях, вымаливать прощения.
Лучше бы я тебя не видела совсем.
В этой жизни.
Приехали в метро, припомни, князь!
«Вышла бы замуж ты за Димку.
Печатайте журналы вместе».
Ах, замуж…
«А он женат».
Чего ты распахнул глаза?!
Возненавидели меня теперь, дворянин.
Я безответно вас любила.
И не займусь с тобой вкушением плода запретного.
Который рушит отношенья.
Ты предлагал мне. Получил отказ.
Условия: условий понаставил диких.
«Неси мне тысячу рублей.
Не залетишь, я обещаю.
Я комнату сниму! Я, например, согласен».
«Я не согласна! Не залечу я.
Потому, что нет! У меня тех денег!
С доверием в придачу».
«Ещё успеется», - промолвил ты.
И начал тихо Эйю ненавидеть.
Ты помнишь.
Помню, слышу шёпот у свечи.
И не шепчи сейчас это на ухо!
Сам виноват!
Я у окна стою. Смотрю на снег.
Сам выгнал прочь.
Мне уже двадцать семь.
Я женщина, но не твоя.
Не гладь по голове меня!
Не лезь, не приставай!
И убирайся поскорей!
Скоро наступит утро.
Не возвращайся.
Поговорили хорошо.
Всё вспомнили, и обсудили.
Вы после заявили мне, с тоскою:
«Меня отец насильно поженил.
И была боль, невыносимая».
Что ж веселись.

Итак.
Не стало князя - он отверг.
Я познакомилась с другим.
Его в народе звали Цой.
А имя - Саша.
Сдружились. А потом встречались.
Ну, как-то стыдно было, за измену.
Такого рода.
Нормальным юношей был Саша.
Его цыганом звали все.
За чёрные кудри, из-за глаз.
Из-за того, что горе грызло,
Встречались мы.
Хихикали, болтали.
А осень того времени
Листву роняла на дорогу.
Но почему-то было пусто,
Тревожно на душе.
Однако, мне учёба не давала
Встречаться часто.
Вот так: порадуешься счастью,
И в этот миг всё исчезает.
Любить не буду - мне противно
Чувство влюблённости, что душу уродует.
Подразнит сладким пряником.
А пряник тот другой жуёт.
Решила больше не любить.
И не влюбляться никогда.
Больше не верю, что Судьба
По голове погладит
Хоть бы раз.
Погладит, и ударит больно.
Все говорили про тебя:
«Константин - сволочь.
Просто попался плохой парень.
Забудь его, и улыбнись.
Всё будет хорошо, любовь придёт.
Не надо мучиться, переживать.
Придёт, перегорит, проверено.
Зубы сомкни.
Попробуй выдержать.
Природа так же цветёт, и вянет.
Который год в природе происходит
Такой круговорот.
Найдёшь другого. Успокойся.
Всё будет хорошо, поверь».
Я на него гляжу, на солнце.
Что светит ласково в лицо.
Я хочу розочку, красивую.
Хочу внимания, и ласки.
А вместо этого есть и обман.
Со мной общаться очень трудно
Молодёжи. А старшим хорошо.
И что? И что? Эйя изгоем всегда была.
Её терпеть не могли, били.
Она хотела просто счастья.
И убежала из Сибири.
Она сбежала
От погибели.
И вылечилась, и обрадовалась.
И тут опять - поездка в Братск.
В кромешный ад.
Бедная девочка лезла на стены,
Рыдала в кухне каждый вечер.
И только письма помогли
Держаться абы как.
Ей постоянно говорили:
«Ведь это Родина – Сибирь!
Уймись!
Заткнись! Иначе невозможно удержаться!
Ну, жизнь такая, понимаешь»?
Я – «Плевать».
Эйя мечтает убежать
Из мира горечи и злости.
Иначе этот мир убьёт.
Она любила безответно,
Ждала письма - он не писал.
Сейчас всё так же.
Лишь добавилась работа.
Лет в восемнадцать.
И кто-то ходит и гуляет,
А Новый Год с другом встречала.
С друзьями, по сибирским меркам
Довольно весело.
Для них, сибиряков.
Для девушки с ужасным прошлым
Всё это диким показалось.
Все шутки, игры.
Эйе мерещится измена,
Эйе мерещится плохое.
И мысли эти голову сжимают.
И заставляют руки опустить.
Она боится, что случится
Что-то плохое,
Непременно.
Её приятель объявил:
«Меняйся, или плохо будет!
Я не смогу встречаться – пропадёшь!
Меняйся, и забудь про Петербург!
Ты - как ребёнок:
Совсем не понимаешь наших шуток!
Ревнуешь.
А меня всё это бесит»!
Не сможет Эйя в Братске жить,
Душевно, морально закована в цепи.
И рвётся, и кричит,
Но бесполезно. Условия другие, люди.
Эйя не может жить нормально:
Её никто не понимает, ее ломает каждый день.
Они, сибиряки, другие.
Корыстолюбцы, ловеласы.
Дети совсем не знают, что творят.
Список могу ещё продолжить.
Да не хочу - вам страшно станет.
Белое-чёрное. Чёрное и белое
За старым Уралом.
Расстанься с мечтой, что здесь горы денег
И дно золотое. И все богачи.
Я поверила, поехала с матерью.
И обломалась: вначале с профессией,
Потом с отношениями.
Чтобы выжить, всех прощает.
И надеется на чудо.
Нити белые в косе начинают появляться.
Каждый день телефон звонит.
Кто-то звонит. То родители,
То из Питера, раз в месяц.
«Когда вернёшься? Мы скучаем, приезжай!
Плохо без тебя мне, Эйя!
Ты держись там, моя хорошая,
Моя милая,
Ты держись там, самая лучшая!
Желаю прорываться, и жить».
Кто-то сказал о парне-звонаре:
«Он тебя любит. Он любит вас, переживает.
Вот и рвётся в Сибирь.
Не лучше ли вернуться к человеку,
Который любит, боясь признаться!
По-настоящему вас любит.
Который истинные чувства терпеливо скрывает.
И ждёт момента встречи, а»?
Согласна.
Знаешь, параллельно был
У меня знакомый.
Добрый парень, на десять лет меня постарше.
О Сибири спрашивал.
Хотел приехать, посмотреть.
Не смог пока. Увы.

Собираешься, князь Кусков?
Узнал всё, или нет?
Что склонил стыдливо голову?
Что слеза по щеке течёт?
Что, обидно, да?
Ждал приёма пышного,
Ждал приёма сладкого –
Получил, что заслужил!
Так тебе и надо!
Ты обидел девицу – нагло, незаслуженно.
Захотел найти - нашёл.
Что с того теперь?
Ты:
«Прости за всё, любимая!
Я ещё зайду - ещё не всё досказано!
На коленях я стою, руки зацелую я!
Плачу, что раскаялся.
Мы ещё увидимся, я всё понял и простил.
И за то, что с Сашкой в баре как-то раз застал.
Я сражён был полностью!
Изменила - ласки не было.
Теперь эту ласку с лихвой дам тебе,
Только попроси»!
Я смотрю обиженно, руку вырываю:
«Мне уже не хочется, чтобы было так.
Будто Призрак прошлого посещает дом.
Был ты раньше - теперь нету,
Что такого здесь? Вот мой телефон – звони».
Шуршит твоё пальто, как листья осенью.
Вчерашней осенью.
Которая давно была.
Как-то привычно нам:
Словно опять тот год.
Да только седины чуть-чуть,
Да мудрости в глазах.

«Прощай, приду ещё»… -
Шептал князь. И дверь прикрыл.
Светает за окном.
Я радоваться прошлому разучилась давно.
Всё серо кругом.
Только краса цветёт холодными огнями.
Прости меня за всё.
Прощай.

 

                Эпилог.

     Чёрное Звёздное небо. На горизонте видны еле-еле различимые огоньки: синий, алые, белые. Над моей головой - причудливые крыши с интересными орнаментами. Хм… Стучат колёсами поезда. Мне в глаза бьёт дождь Он опять идёт, опять. Вот сижу. Слышу очередное шипение состава, который похож на огромную гусеницу, меня всегда завораживал поезд. Я буду бродить каждую субботу на платформе Московского вокзала, держать в руках гитару, и слушать.

     Три часа утра. Хлещет дождь, а я стою под навесом крыши, и, закрыв глаза, вожу пальцами по струнам. Вот поезд повернул влево. Мигнуло три огонька, и всё, но нет, это не она. Она сейчас сидит в вагоне, с тяжёлым сердцем, и мать вместо того, чтобы утешить, шипит: «Чтобы этот Питер сгорел! И хватит плакать, вы хоть с  Кантом  поцеловались»?

     Девушка только молча покачает головой: типа нет. Вот в прошлом году, когда тебе, моя старая знакомая, было всего шестнадцать, когда ты точно также уезжала в другой город, мы очень-очень крепко поцеловались. Я постарался на славу, ты немного успокоилась. Мы стояли в тамбуре, в самом дальнем углу, скрытые от людей, и обменивались поцелуем. А сейчас я не успел проводить тебя, моя юная Эйя. Но встречу,  обязательно встречу! Сейчас, когда мне было приятно вдвойне водить пальцами по струнам и петь людям ту историю, что ты мне рассказала на прощание, при этом представляю, что случится лет через десять-одиннадцать.

     Милая, не принимай всё так близко к сердцу! Не воспринимай так буквально! Только не воспринимай! Мне в лицо по-прежнему хлещет дождь, наплевать на это. И свою настоящую любовь вы, Леди, ещё встретите. А сейчас просто постарайся забыть то, что произошло. Постарайся думать о хорошем. Эх.

     А у меня уже лежат пятьсот рублей, сотнями, в чехле для гитары. Кто-то спросил:

     - А девушка, о которой вы поёте, ваша знакомая?
    
     - Да.

     Девочка с поломанным счастьем, её насильно увезли в Сибирь, на заработки к родственникам. А ведь ей всего восемнадцать лет. Она пережила в эти годы такое, что многим взрослым даже не снилось. Видела столько грязи, какую редко кто увидит. И теперь, в первое время, не сможет отличить правду от лжи, и добро от зла. Надо спасать человека! Ведь в её душе лежит такой чёрный осадок от прошлого, - замучаешься вычищать! Пройдёт год, два, три, - может, будет результат.

     Бедняжка! Как она там вдалеке выживает? Выживешь ли? Устроишь ли свою личную жизнь? Мне бы очень хотелось, чтобы ты поскорее вернулась к нам. В общем, ждём обратно. Я буду ждать, и все мы, весь вокзал.

     Мы взлетаем в небеса, и больно ударяемся.

     Небо. Гитара. Звон струн.

     Я пою опять. И чёрное небо. Мы стремимся всё выше и выше, мы летим вверх, в жизнь, к свету.

     И самое главное - это постараться не падать.



                Конец

 

3 января 2005 года. 15 января 2005 года. Сибирь Братск. Гардероб на работе. 12 -11. Вот что лезет в голову, когда ты один морально. Уфф! Всё.