ПлеСень

Я теку по секундам в минутах, часам в сутках, неделям в месяцах. Плавно и осторожно, ибо любой жизненный план прекрасен, до момента его выполнения. Готовится, высчитывать, соотносить, прилагать усилия, эндорфиниться, когда складывается и депрессировать, когда вычитается. Есть цель. Есть смысл. Нет пустоты. Процесс в удовольствие. Конец в горе и самобичевание. Вроде простая логика выходит. Чем-то занят, значит жив.
Но не получается, не выходит, сил нет, рвения, желания о действии. В голове ничего нет. Страшно и холодно и нет ничего от игривости и детской восторгливости. Обаяние не выходит в пространство, за пределы тела. Невозможно очаровывать без стимула быть деятельным и жизнерадостным. А такого стимула не водится, не берется хотелка такая из пустоты, из ни**я. А как быть то человеку, когда ему скучно с самим собой? В зеркало пялишься на себя, а на тебя оттуда какой-то орк смотрит злобный и безразличный, старый и поношенный. А ты же новый двадцатиоднолетний свежак. Только внешне прокисший такой, с плесенью. ПлеСень обыкновенная получается.
Рабочий день – долгое мучительно-издевательское ожидание конца дня.
Выходной день – ожидание событий, которые заставят перейти из положения лёжа в положение любое другое , кроме лёжа. Рабочий день не ценен, выходной день бессмысленный. И вот вопрос. Чем я от плесени отличаюсь на йогурте с маракуйей трёхнедельной давности?

Есть запрос внутри на понимание какой я плесенью хочу быть на самом деле. Плесенью из-за которой еда воняет, настроениепортящая или та, что на деревьях в лесу, помогает пытающимся найти дорогу во вне, то есть жизнеспасающая.