Глава 18. Братья

        Стояла глубокая ночь. Боги постепенно разошлись. Афина понимала, что ей тоже необходимо отдохнуть, хотя спать совсем не хотелось, в голове все время мелькали непрошеные мысли. Что будет завтра? Сколько продлится бой? Как поведут себя Аид и Зевс? Применит ли Аид свое смертоносное оружие? Ох, как не хотелось Афине сражаться с дядей. Для нее это было равносильно битве самой с собой, настолько они были близки. Что же ей делать?

        Тяжело вздохнув, совоокая  богиня встала с мягкой травы, решив еще раз проверить защиту Олимпа, только на этот раз с внешней стороны – внутри и так все было крепко. Она старалась не думать об Аполлоне, чтобы полностью сосредоточиться на проверке, не упустить даже малейшую деталь. Но златокудрый бог упорно мелькал перед закрытыми глазами Паллады. Покидая поляну вместе с Артемидой, которую Феб решил проводить до чертогов, он подошел к Афине.

        - Ты что же, еще не уходишь? – спросил бог.
        - Я… Не знаю, - ответила дочь Зевса. – В груди какой-то странный холод. Возможно, я стараюсь оттянуть приближение грядущего дня, хоть и понимаю, что это невозможно.
        Аполлон взял ее руку, легонько сжал пальцы.
        - Ты так беззаветно веришь в рассудительность Аида, что и я тоже поверил в нее. Возможно, эта борьба будет не такой уж страшной, как мы себе воображаем. Подерутся, помирятся, и все будет как прежде.

        Афина невесело усмехнулась. Сейчас она уже так не думала, но не стала разубеждать Аполлона, ей очень не хотелось с ним спорить. Вместо этого она в ответ сжала его руку и нежно улыбнулась. Молодой бог, который до этого ни разу не замечал ответных проявлений чувств от Афины, обескуражено уставился на нее.
        - Афина, почему ты не уходишь? – спросила подошедшая Артемида.
        - Хочу еще раз проверить защиту, - ответила ей Паллада, продолжая загадочно улыбаться.

        Она мелодично свистнула, вызывая Пегаса, дождалась, пока он окажется рядом, легко запрыгнула на белокрылого коня и улетела.
        - Мне кажется, она сегодня какая-то странная, - сказала Артемида, задумчиво глядя вслед подруге.
        - Я думаю, во всем виновато вино Диониса, - с улыбкой сказал Аполлон и повел Артемиду домой. Его сердце пело.

        Титаны, стоявшие у ворот, проводили пролетевшую мимо них Афину взглядом и снова устремили бессонные глаза вперед, в темноту. Богиня летела на Пегасе, наслаждаясь тишиной и покоем, которые не нарушали легкие взмахи крыльев коня. Вдруг, интуитивно почувствовав какое-то движение справа, она резко развернулась и подняла руку, готовая нанести удар. Но из темноты на колеснице, запряженной орлами, вынырнул Зевс. Афина облегченно вздохнула.

        - Прости, отец. Я думала, это кто-то из царства Аида, - смущенно сказала богиня.
        - Я так и подумал, - хмыкнул Зевс. – Что ты здесь делаешь, дочь моя?
        - Проверяю нашу защиту. А ты?
        - Я… - громовержец задумался. – Если честно, я и сам не знаю, что я здесь делаю. Мне вдруг стало душно в собственных чертогах. Вы еще гуляли, мне не хотелось смущать вас своим присутствием, поэтому я решил немного побыть здесь, за пределами Олимпа. В последнее время я так редко покидал его…
        - Но здесь опасно, - заметила Афина.
        - Думаешь, я не справлюсь с неожиданным врагом? – с вызовом спросил Зевс.
        - Нет, отец, - вздохнула Афина. – Я думаю, что, если у врага есть оружие, способное уничтожить бессмертного, тебе не стоит пренебрегать безопасностью.
        - Ты права, как всегда, - помолчав, откликнулся громовержец. – Но пристало ли царю богов постоянно прятаться за крепкими стенами? Раньше чувство опасности лишь раззадоривало меня.

        Афина улыбнулась. Она знала, каким гордым и независимым был Зевс. Ведь она была так похожа на него.
        - Тогда не буду мешать тебе. Закончу осмотр стен.
        - Лучше побудь со мной немного, - попросил ее Зевс. – Мы так редко бываем вместе. Я сам в этом виноват. Столько взваливаю на тебя, неудивительно, что ты редко заглядываешь ко мне, у тебя просто нет на это времени.
        - Ничего страшного, отец. Я в любом случае нашла бы для себя дело. Не могу сидеть сложа руки.

        Негромко разговаривая, они полетели вдоль стен, укрывавших от недостойных глаз царство богов. Зевс не отрывал любящих глаз от дочери. Каждый день он видел в Афине свою первую и до сих пор горячо любимую жену Метиду, и все думал: до каких еще страшных ошибок может довести жажда власти? Метида была его вдохновением, его любовью и счастьем. Одной ее улыбки хватало, чтобы развеять все страхи и сомнения. Он до сих пор не смог заставить себя рассказать о ней Афине. И ненавидел себя за то, что сделал с женой и ее нерожденными малышами. Пророчество старух мойр вселило в его сердце такой ужас, что он решил – никогда не допустит, чтобы собственный сын сверг его также, как сам Зевс когда-то сверг Крона.

        Уменьшив и поглотив Метиду, Зевс, безумно страдая, все же надеялся, что теперь ему нечего бояться. Но когда Гефест достал младенца из его головы, болевшей так нестерпимо… На миг ему показалось, что пророчество сбудется, несмотря ни на что. Но младенец оказался всего лишь девочкой. С ее хорошенького личика на мир бессмертных с любопытством взирали бесконечно синие, как у Метиды, глаза. Притупившаяся было тоска взыграла в душе Зевса с новой силой, он просто не мог заставить себя находиться рядом с этим странным ребенком. Гера, уже ставшая к тому времени женой громовержца, с яростью отказалась заботиться о девочке – она знала, что муж все еще не перестал любить Метиду, и сердце ее наполнилось ненавистью к маленькой Афине. Заботу о малышке взяли на себя Деметра и Гефест. Как и все молодые боги, девочка росла быстро, и уже вскоре резво бегала по Олимпу. Ее звонкий голос сливался с щебетанием других юных олимпийцев, и однажды Зевс не выдержал. Увидев Афину на прогулке с Гефестом, он неуверенно подошел к дочери. Маленькая богиня долго смотрела на него своими ясными синими глазами, а затем серьезно спросила:
        - Это из твоей головы я появилась? Никак не могу разрешить эту загадку – как я могла туда попасть?

        С этого дня Афина стала любимицей Зевса. Он проводил с ней все свободное время, мог часами говорить с девочкой, поражаясь ее уму и рассудительности. Гера, придиравшаяся к ней, как и к остальным детям Зевса от других богинь, однажды получила от маленькой Паллады мягкий упрек:
        - Почему ты так не любишь меня, царица? Разве я чем-то обидела тебя? Если обидела – скажи, я исправлю свою ошибку. Я не хочу ссориться с тобой, ты мне нравишься.

        Гера не нашлась, что ответить. Ни один юный бог не подходил к ней с такими вопросами, обычно маленькие жители Олимпа просто винили во всем ее дурной характер. Но гордая Гера была скорее несчастной, чем злой. И только Афина смогла это уловить. Конечно, царица и после этого не воспылала любовью к Палладе, но больше ее не трогала…

        - Полетели домой, Афина.
        Зевс с трудом заставил себя отвлечься от воспоминаний, понимая, что они слишком долго летят в молчании. Впереди замаячили титаны. Отец и дочь, бросив последний взгляд в темноту, влетели в ворота.

        За ними издалека наблюдал Аид, бесшумно паривший на своем черном, как ночь, коне. Ему ожидание битвы давалось еще тяжелее – если он хочет добиться своего, придется убить кого-то из бессмертных. Но кого? Зевса? Нет. Он хотел лишь проучить брата, свергнуть его, заточить в Тартар на пару сотен лет, но не убивать. Ни на одного из богов Аид не мог поднять руку, хоть это и было необходимо. Какую же ношу он взвалил на себя? Как с ней справиться? Вздохнув, владыка направил своего бессмертного коня к подземному царству. День будет очень сложным.

        Войдя в спальню, Аид застал Персефону у окна, из которого открывался вид на цветущие поля асфоделей. Услышав шаги мужа, богиня обернулась, скользнув по нему отсутствующим взглядом.
        - Может, ты передумаешь? – запнувшись, спросила она. – Не будешь нападать на Олимп? Зачем нам это, Аид? Разве мы с тобой не счастливы здесь, в нашем доме?
        - Если я передумаю, мои же подданные свергнут меня и сделают все сами, - угрюмо ответил Аид. – Эврипион так и рвется к власти, нельзя давать слабину. Лучше уж пусть все пройдет под моим надзором.

        Персефона тяжело вздохнула и закрыла глаза. На ее нежных щеках заблестели слезы. Бог, смягчившись, подошел к жене.
        - Не переживай, любовь моя. Я ничего не сделаю твоей матери. Я вообще намерен причинить как можно меньше вреда. Обещаю тебе.
        - Так оставь этот проклятый меч здесь! – раздраженно воскликнула Персефона. – Уничтожь его! Утопи в Стиксе!
        - Не могу, - твердо ответил Аид. – Я зашел слишком далеко. Без меча мы проиграем, у Зевса армия намного сильнее. Одна Афина чего стоит…
        - О да, твоя драгоценная Афина одна стоит целой армии!

        Персефона всхлипнула и отвернулась. Аид вдруг заулыбался.
        - Ты что же, ревнуешь к ней? Ты же знаешь, милая, она мне как дочь.
        Аид присел на кровать и мягко потянул к себе жену. Она поддалась, уткнувшись ему в плечо.
        - Если ты убьешь кого-нибудь завтра, я никогда себе этого не прощу, - глухим голосом сказала она. – И тебе тоже.

        Аид нахмурился. До этого дня Персефона вела себя тихо, не мешая мужу готовиться к битве. Он с самого начала рассказал ей о своих планах, ничего не скрывая от жены. Сначала богиня пыталась отговорить его, но ее попытки были какими-то вялыми. Даже слишком… Аида вдруг осенила догадка.

        - Но почему ты ничего не говорила мне? Ты что же, до сих пор боишься меня? – спросил он тихо.
        - Иногда боюсь, - так же тихо призналась дочь Деметры. – Я не всегда могу понять твои намерения. Ты слишком закрытый, даже для меня, и порой мне кажется, что ты нежен со мной только потому, что я тебе не возражаю. И… что стоит мне сказать что-нибудь против, как твоя любовь исчезнет, как дым.   
        - Персефона, что ты такое говоришь! – изумился владыка подземного царства. – Мою любовь к тебе ничего не может изменить! Ведь я не просто так рассказал тебе о своих планах…
        - Да, ты все рассказал, но ведь ты просто поставил меня перед фактом! – перебила его Персефона. – Ты не спрашивал моего мнения, не советовался. Зачем же – ты и не ждал, что я стану возражать тебе. Конечно, я против того, чтобы ты нападал на Олимп, ведь там моя семья, мои друзья, я росла с ними вместе! А вдруг ты кого-нибудь из них убьешь? Что тогда, Аид?
        - Я же сказал, Персефона, я постараюсь не применять меч! То, что ты сказала, справедливо. Мне жаль, что я до сих пор пугаю тебя, я стремился не к этому, ты знаешь. Я постараюсь исправиться.

        Он прижал ее к себе и нежно поцеловал. Постепенно напряжение, сковывавшее богиню, ушло, она ответила на поцелуй. Внезапно по просторной спальне разнесся грохот. Персефона вскрикнула. Аид, увлеченный женой, не сразу понял, что стучат в дверь.
        - Что такое? – в ярости крикнул он. Никто не смел проникать в святая святых его дворца.

        Глянув на Персефону, опустившую голову, он быстро вышел из спальни. За дверью его ждали несколько крагов – новых порождений Бездны и Тартара. Увидев лицо Аида, они попятились.
        - Как вы посмели ломиться в мою спальню? – прорычал он.
        - Прости, владыка, - низко склонились краги. Один из них поднял голову: - Просто Эврипиону пришла в голову идея напасть на олимпийцев сейчас, пока они отдыхают. И он отправил нас, чтобы мы рассказали тебе об этом.

        Аид нахмурился. Ему совсем не нравился этот коварный сын Гефеста, выкравший у собственного отца меч, убивающий богов. Хотя именно благодаря изменчивому юноше у него появился шанс свергнуть Зевса, коварство этого человека настораживало.
        - Скажи Эврипиону, чтобы ждал меня в тронном зале. Я скоро буду, - подумав, сказал Аид.
        Он вернулся в спальню. С сожалением оглядев обнаженную Персефону, поджидавшую мужа, Аид поцеловал ее.
        - Я не знаю, когда вернусь, любимая. Мне предстоит сложный разговор. Если ты уснешь, я не обижусь.

        Улыбнувшись жене, он вздохнул и направился к тронному залу. Эврипион ждал его, переминаясь с ноги на ногу, сгорая от нетерпения. Он был уверен, что Аид одобрит его замысел, и ему не терпелось поскорее отправиться на Олимп. Но Аид не одобрил. Он уселся на трон и устремил на юношу пристальный взгляд. Эврипион безмятежно улыбался, предвкушая похвалу. Его красивые, но холодные черные глаза были слегка прищурены.

        - О твоей матери мало что известно, - наконец, заговорил Аид. – Возможно, подлость досталась тебе от нее, потому что Гефест – честнейший и благороднейший бог.
        Эврипион замер. Он почуял угрозу, исходившую от владыки подземного царства.
        - Прости, повелитель, но я не понимаю, к чему ты ведешь, - откликнулся он, все еще улыбаясь.
        - Не понимаешь? – свирепея, спросил Аид. – Как ты думаешь, кем я буду, если проникну на Олимп ночью, как вор? Даже если бы я согласился на эту мерзость, уверен, боги позаботились о защите так, как тебе и не снилось, гнусное ты пресмыкающееся! И в какое положение я попаду, если приду к ним ночью, потопчусь у ворот и вместе со всей армией отправлюсь обратно?
       
        - Но…
        - У тебя есть информация, как именно защищен Олимп?
        - Нет, но…
        - Я около часа исследовал стены, но так и не понял, что придумали Афина и Арес. Иди, попробуй проникнуть внутрь. Если сделаешь брешь в стене – возвращайся, обсудим.
        - Но мы и завтра будем думать о том, как пробить защиту. Почему бы не заняться этим сейчас?
        - Потому что это подло, - тихо сказал Аид. – А я меньше всего хочу быть подлым.

        Он встал и вплотную подошел к Эврипиону.
        - Теперь я буду более внимательно приглядываться к тебе, - с неуловимой угрозой сказал он. – Предав отца, предав всех, кто тебя растил и заботился о тебе, ты, возможно, сделаешь это снова.
        - Но я же помог тебе! – обиженно сказал Эврипион.
        - Да, и я это ценю, хоть и не просил тебя о таком одолжении. Но в своем предательстве ты не можешь остановиться, тебе неизвестно чувство благодарности, честь и благородство. Не забывай, что я воюю не с врагами. Я воюю с братом.
        - Разве он тебе не враг?
        - Мы – бессмертные боги, Эврипион, - устало ответил Аид. – Впереди нас ждет только вечность, и понятия врагов и друзей относительны. Все решает время, судьба и мы сами.
        - Я не понимаю тебя. Может, ты просто боишься Зевса? И эту свою Афину?

        Сказав это, Эврипион тут же пожалел о своих словах и шарахнулся от Аида, лицо которого искривила жестокая усмешка. Прикрыв глаза, бог постарался успокоиться. Ему не нужен разлад в собственном окружении накануне битвы.
        - Уходи отсюда, - сказал он сквозь зубы. – И постарайся сделать так, чтобы я до утра о тебе не слышал.

        Через минуту Аид открыл глаза. Он был один. Слова этого юнца задели его за живое. Он не боялся Зевса, но ему становилось противно при мысли о том, что кто-то мог так о нем подумать. К жене возвращаться уже не хотелось, только не сейчас. Покинув дворец, Аид отправился к Гекате. До того как он полюбил Персефону, их с богиней-колдуньей связывали очень страстные отношения. Мрачная, как и он сам, опасная и загадочная, Геката смогла отвлечь его от тоски по Гере. Каждый день, наспех выполнив все свои основные обязанности, он спешил к колдунье. А когда предложил ей вступить в брак, Геката сделала неожиданное признание.

        - Я должна сказать тебе кое-что, - начала она разговор как-то вечером.
        Ее черные как ночь глаза таинственно мерцали при свете свечи, как будто поглощая его. Белоснежная кожа сияла, обнаженное тело лишь слегка прикрывало одеяло из тончайшей шерсти горных коз.
        - Только не говори, что тоже давно влюблена в моего брата, - поморщился Аид.
         
        Геката залилась низким, будоражащим смехом.
        - Я что похожа на ту, кто может попасться в сети этого самовлюбленного осла?
        - Тогда что ты хочешь мне сказать?
        - Что все это время специально подмешивала в твою еду кое-какие коренья. Чтобы ты воспылал ко мне необоримой страстью.
        - Но зачем? – удивился Аид, приподнявшись на локте. – От тебя и так невозможно оторваться, если ты сама этого не захочешь.
        - Все так, но мне этого не надо. И делать меня своей женой тоже не стоит. – Геката улыбнулась, увидев реакцию Аида. – Да, я знаю об этом, как и о многом другом. Просто тот Аид, которым ты был после того как Гера предпочла тебе Зевса, не нужен был подземному царству. Ты стал слабым, безвольным, и я решила тебе помочь.
        - И как же, по-твоему, ты мне помогла? – спросил Аид, начиная злиться.
        - Время покажет, - рассудительно ответила Геката. – А после того как я перестану добавлять свои коренья в твою еду, ты охладеешь ко мне, вот увидишь. И займешься, наконец, в полную силу своими обязанностями.

        Аид не знал, злиться ему или смеяться. Он начал понимать, что действительно не испытывал к колдунье нежных чувств, только всепоглощающую страсть.
        - Даже не знаю, благодарить тебя или изгнать, - сказал бог, резко сев в кровати.
        - Это ты уж сам решай, - усмехнулась Геката.

        Аид не прогнал ее. Уже через день он понял, что богиня действительно ему помогла. С тех пор колдунья больше не вмешивалась в его дела, и он ее не трогал, дав полную свободу действий. Все эти годы они редко общались, лишь в последние месяцы, поссорившись с братом, владыка возобновил общение с давней подругой. Она помогла сбежать ему вместе с Персефоной с совета богов и согласилась выступить на его стороне во время битвы. И сейчас, накануне важного дня, Аиду вдруг захотелось увидеть свою мрачную колдунью.

        Он нашел Гекату в спальне – она напряженно всматривалась в зачарованный шар из черного гладкого камня. Аид замер, не решившись ее отвлечь.
        - Пытаюсь узнать исход битвы, - сказала через некоторое время Геката, бросив свой непостижимый взгляд на владыку подземного царства. – Но ничего не вижу.
        - Может, сходить к Дельфийскому оракулу? – насмешливо спросил бог.
        Геката хмыкнула. Святилище в Дельфах, основанное Аполлоном совсем недавно, уже успело снискать славу по всему свету. Жрецы, предсказывавшее будущее приходящим путникам, делали это только с благословения златокудрого бога. Но вряд ли он захочет благословить Аида.

        - Зачем ты пришел? – спросила Геката, отходя от шара.
        - А ты почтительна со своим повелителем, - усмехнулся тот. – Я не знаю, зачем я здесь. Что-то привело меня к тебе.
        - На этот раз я не виновата, - невозмутимо сказала колдунья. – Никаких зелий я тебе с тех пор не подливала. Но, думаю, ты просто растерян. Завтра очень сложный и важный день.
        - Да, это так.

        Аид, побарабанив пальцами по каменному столу, на котором лежал шар, повернулся к Гекате.
        - Но я не растерян. Я думаю о том, что завтра мне предстоит применить меч. И убить кого-то из бессмертных. Чтобы боги поняли, что я настроен серьезно. Но я не знаю…
        - Кого тебе убить? – спросила Геката, пригвоздив Аида к полу тяжелым взглядом.

        Убить. Казалось, само это слово вообще неприменимо к богам. И все же, такая возможность у Аида была.
        - Зевса, я так понимаю, ты уничтожать не хочешь? – насмешливо поинтересовалась Геката.
        - Нет. Я не настолько его ненавижу. Посидит в Тартаре, подумает о своем поведении. Вдруг раскается.
        - И долго ты собираешься его там держать?
        - Вечность, - жестко ответил Аид. – Но вот в чем проблема – больше я никого не хочу наказывать. Разве что только Ареса, но он просто неприятный тип. К остальным же я не испытываю никакой злости.
        - Но они все равно будут сражаться с тобой.
        - В этом-то и проблема. – Аид помолчал. – Так что ты думаешь, Геката? Что мне посоветуешь?
        - Думаю, ты поставил перед собой задачу, решить которую тебе будет очень непросто. – Колдунья помолчала. – Иди к жене, Аид. Завтра ты сам поймешь, кто станет первой жертвой нового мира, который ты хочешь создать.
        - Персефона боится меня. До сих пор. А я только сегодня об этом узнал, - горько усмехнувшись, сообщил Аид.

        Богиня насмешливо хмыкнула.
        - Тебе не стоит из-за этого сильно переживать. Мне кажется, ей просто нравится тебя бояться. Это придает ее жизни постоянный оттенок опасности, который так приятно будоражит кровь.
        - То есть? О чем ты говоришь? – нахмурился бог.
        - Ты уж извини, но пока она всего лишь глупенькая девочка, хоть внешне и созрела. Да ты и сам это знаешь. Со временем ей предстоит стать величайшей богиней, ее будут почитать наравне с Деметрой. Но пока она до этого не доросла. И ей нравится, что ты весь такой мрачный, грозный и сильный. Многие юные девушки выбирают именно такой тип мужчин. Она знает все твои хорошие черты, но пока закрывает на них глаза. Повзрослеет – посмотрит на тебя по-другому.
        - Ты лишь еще больше меня запутала, - заметил бог. – А мне бы сейчас ее поддержка не помешала. Ну ладно. Спасибо, Геката, ты умеешь напустить туман, как никто другой. Увидимся завтра на рассвете.

        Аид вышел из чертогов богини и не спеша пошел в их с Персефоной дворец. Рядом возник трехглавый пес Цербер, решивший сопроводить своего хозяина. Редкие души умерших в ужасе разлетались, завидев мрачного повелителя и его чудовище. Бог подземного царства остановился и долгим взглядом окинул свои владения – темные пещеры, каменные стены, взмывавшие вверх и уходящие в черноту, поля мертвенно бледных асфоделей, могучие воды священного Стикса и практически черного Ахеронта, частые островки с душами, несущими вечное наказание за свои грехи… После битвы, которая начнется завтра, будет ясно, станет ли Аид повелителем Олимпа или вернется назад, униженный и посрамленный, чтобы и дальше править в своем мрачном царстве.

        Тяжело вздохнув, бог погладил бок Цербера, покрытый жесткой щетиной, и легонько шлепнул его, отпуская. Нужно отдохнуть. Завтра его ждет очень сложный день.

***

        Вернувшись после осмотра стен, Афина долго лежала без сна. Перед глазами снова стоял Аполлон, склоненный над кифарой. Он был бесконечно прекрасен, но вовсе не это привлекало богиню. За последние месяцы Феб стал для нее воплощением спокойствия и умиротворения, внутренней силы и понимания… Внезапно богиня села, наконец-то приняв решение. Глупо бежать от себя, это приведет только к ненужным сожалениям. Поднявшись и накинув на тунику легкий хитон, Афина покинула свой дворец.

        Аполлон осматривал лук и стрелы, когда услышал тихий стук. Открыв дверь, он с удивлением увидел перед собой Палладу.
        - Афина! Что-то случилось?
        - Почему обязательно должно что-то случиться? – спросила она, внимательно глядя на бога. – Разве я не могу прийти к тебе просто так?
        - Ты можешь все, что угодно, - вздохнул Аполлон. – Прошу, проходи. Что, не спится?

        Афина прошла к ложу и присела. Феб опустился около ее ног. Они долго смотрели друг другу в глаза. Пожалуй, целую вечность.
       
        - Я все это время бегала от тебя, Аполлон, - задумчиво сказала богиня. - А теперь сама пришла к тебе. Я подумала, что, если это последний бой…
        - Афина!
- Не перебивай меня, пожалуйста. Я подумала, что, если это последний бой, я не должна идти на него с чувством недосказанности.
        - Разве между нами есть какая-то недосказанность? – удивился бог. – Тогда говори. Я слушаю тебя.
        - Все, что ты говорил мне о том, что я прячусь от чувств, сбегаю от тебя, закрываюсь, - все это правда. Я действительно это делала. Но я проиграла. Ты давно уже это знаешь и просто терпеливо ждешь, пока я решусь. И теперь я пришла к тебе, покоряясь неотвратимости судьбы.
        - Афина, тебе не нужно себя заставлять.
        - Я не заставляю себя, Аполлон, - она улыбнулась. – Это правда.

        В глазах богини сиял необъяснимый свет, которого Аполлон никогда раньше не видел. Это было так прекрасно, что он на мгновение зажмурился, боясь ослепнуть. А потом инстинктивно потянулся к ней, и их губы встретились, сначала нежно, робко, а потом все смелее и смелее. Никто из них не заметил, как они перенеслись в спальню Аполлона. Как оказались без одежды. Как встретились их тела…

        Они лежали в темноте и тишине, умиротворенные. Афина, положив голову на плечо Аполлона, снова о чем-то задумалась. А он смотрел на нее и улыбался.
        - Что? – Паллада, как всегда, почувствовала взгляд бога.
        - Ничего. Просто теперь ты от меня никуда не денешься.
        - Почему это?
        - Потому что как только бой закончится, мы пойдем к Зевсу и попросим разрешения на наш брак.
        - Брак? Ты правда этого хочешь? – с сомнением спросила Афина.
        - А ты думала, я хотел только потешиться с тобой и бросить? И ради этого я так долго тебя добивался? Плохо же ты обо мне думаешь, богиня, - неопределенно хмыкнул он.
       
        - Но Аполлон, ведь я не буду, как Гера, терпеть твои похождения. Я не готова терпеть других женщин и их детей. Подумай несколько раз, прежде чем просить у Зевса такое.
        - Вот в чем дело, - он засмеялся и коснулся губами лба любимой богини. – Из-за этого ты так упорно бегала от меня? Афина, - он перевернулся на живот и серьезно посмотрел на нее. – Клянусь водами Стикса, я никогда не причиню тебе боль. Я сделаю все, чтобы наш брак не был похож на брак Зевса и Геры. Я обещаю тебе. Я никого еще не любил так, как тебя.
        - Осторожнее, Аполлон, водами Стикса не клянутся просто так.
        - Я знаю.
        - И ты готов к этому?
        - Я давно уже ко всему готов ради тебя. С тех пор как я почувствовал, что мои чувства – не просто легкое увлечение, я и думать забыл о других женщинах, смертных и бессмертных. Они стали мне неинтересны. И когда я понял, что ты чувствуешь то же, что и я… Сейчас ты со мной, и мне больше ничего не нужно. А теперь давай больше не будем терять время…