Год, которого не было. Часть 1. Гл. 10

10

- Лежите, лежите, не вставайте! – дверь за вошедшим человеком закрылась не до конца, оставляя узкую полоску в которую виднелся темный пустой коридор.
Кот приподнялся на локте, сел, опустив ноги на пол.
- Здравствуйте…
- Здравствуйте, здравствуйте, - высокий голос врача показался знакомым. И эта манера повторять слова…
Кот переместился с кушетки на тонконогий, металлический стул возле стола. Доктор сел с противоположной стороны, развернул принесенную с собой бумажную папку, принялся что-то писать.
Кот вглядывался в лицо нового человека и удивлялся карикатурному сходству дежурного доктора и врачихи со скорой помощи, что привезла его в эту странную больницу.
Белый колпак надвинут по самые брови, чуть более густые, чем у женщины, но повторяющие ассиметричный изгиб; серые глаза с длинными ресницами, следящие за обгрызенной шариковой ручкой; губы и подбородок, скрытые слишком аккуратной, словно приклеенной, остроконечной бородкой.
Врачихе лет тридцать, а этому… Сложно сказать. Он плотнее, халат бугрится в разных местах, точно он напялил на себя множество разных одежек. На шее висит стетоскоп и его черный хвост уходит за край столешницы, аккурат между двух холмиков, которые могут оказаться и замаскированными молочными железами и оттопыренными лацканами пиджака.
- Ну-с, молодой человек? На что жалуетесь?
Это театральное «ну-с» и «на что жалуетесь» еще больше усилило беспокойство. Что это такое? «Ну-с?» Вспомнился английский телесериал, недавно попавшийся в интернете.  Кажется, по Булгакову… Молодой Гарри Поттер колется морфием и заводит шашни с круглой флегматичной медсестрой в провинциальной больнице затерянной на просторах царской России.
Кот не хотел, чтобы его жизнь превратилась в морфинистский бред. В дешевый хоррор с мертвецами и призраками. Конечно, врач это то, что ему сейчас больше всего нужно. Но как начать рассказывать, на что он жалуется? С чего начать? С начала? Как он сбил ребенка? На этот поворот жестокой судьбы он жаловался больше всего.
- Я…
- Вы, вы, - бородач поднял лукавые глаза, и одновременно отправил пластиковый кончик ручки в рот, догрызать.  Кот отметил, что передние зубы на месте и временно возникшая иллюзия, что перед ним переодетая женщина, развеялась.
- Кстати. Как вас зовут?
- Котелев Иван Анатольевич.
- Запишем, запишем.
Стержень начал вылезать через проделанную зубами дырочку, и ручка перестала писать.
- Вот ведь незадача, - врач быстрым движением отправил огрызок за ухо, запустил руку под халат, но вместо ожидаемой канцелярской замены выудил пенсне с круглыми стеклами и ловко водрузил раритетную вещь на нос.
Кот невольно отстранился от стола. Оглянулся на окно, оценивая, можно ли если что выбить стекло и выскочить на улицу. Вытащи этот тип из-за пазухи скальпель, или даже пистолет это напугало бы меньше. А может это не он, Котелев Иван Анатольевич, сходит с ума?  Может это вокруг все сумасшедшие?
Между тем, обладатель бородки и стекляшек, потирая ладони, продолжал по-доброму смотреть на пациента.
- Вы зря так волнуетесь, дорогой Иван Анатольевич! Здесь вам окажут помощь. Самую необходимую первую помощь, а потом если вы захотите, можете перевестись в другую больницу. Вам какие больницы по душе?
- Мне никакие больницы не по душе, - Кот вспомнил, как несколько раз в жизни попадал в доброжелательную атмосферу бесплатной медицины. Переполненные палаты, неумелые интерны, бумажная волокита… Всегда требовались какие-то документы, справки из районной поликлиники, паспорт… Полно народа, очереди, шум. А тут? Даже полиса не спросили. И кстати где его документы? Права и свидетельство о регистрации на машину в бардачке. Точно! А телефон? Телефон здесь в кармане, вот только звонить он не сможет. Аккумулятор валяется где-то в недрах салона Bu-Gay.
- Ну, что же вы так враждебно настроены. Давайте я вас послушаю. Давайте, давайте.
Следующую минуту Кот стоял, задрав рубашку и глубоко дышал, вздрагивая от прикосновений холодного стетоскопа. Потом врач посмотрел его зрачки, выудил из кармана халата одноразовый медицинский шпатель и попросил открыть рот.
- Скажите – аааааааааааа – дорогой Иван Анатольевич.
Это походило на какую-то клоунаду, фарс, игру в докторишек. У него на лбу свежая царапина, которую надо обработать, хотя бы промыть водой, а ему гланды смотрят.
- Послушайте, как вас…
- Степан Е…, - чудной доктор казалось на мгновение забыл свое отчество, но тут же спохватился и проговорил. – Степан Егорович, Степан Егорович.
- Послушайте Степан Егорович, мне бы умыться. Почему у вас в смотровой даже раковины нет? Вы-то сами, руки, где моете?
- Руки? – доктор посмотрел на свои тонкие пальцы и несколько раз подряд сжал и разжал кулаки. – Руки прямо здесь помыть можно. Умойтесь, умойтесь.
Бородач, блеснув пенсне, посторонился и Кот увидел за ним, в углу комнаты раковину. Обычную раковину, с изогнутым краном, круглыми вентилями и даже полотенце на крючке рядом имелось. Мыло? Да. Пластиковая, пузатая бутылка с дозатором наполовину наполненная зеленой густой жидкостью.
Кот мог дать на отсечение все – не только голову. Руку, ногу, что угодно. Когда он пришел - раковины не было. Все это время, лежа на кушетке в раздумьях о своих злоключениях, он разглядывал комнату: трещины на потолке, пыль по углам, мебель. Да он бы и без врача умылся, будь в углу раковина. Значит, эти шутки с реальностью продолжаются! А кто эти фокусы устраивает – сама эта реальность или его больные мозги? Не важно.
Не было раковины – и вдруг появилась. Была у него стройка в Сошках – и вдруг исчезла. Этак, что угодно исчезнуть может? Или даже вовсе не существовать? А когда это началось? Вчера? Сегодня? Третьего дня? Спасатели труп в багажнике не обнаружили – так может, и нет никакого трупа? С какой вероятностью сбитый им парнишка может оказаться такой же мистической пылью, как и армия двойников на даче?
Или он все-таки сошел с ума? Как бы ни так! Это мир вокруг перестал быть нормальным. Кот, что есть силы, ущипнул себя за мочку. Больно! Он захотел себя ущипнуть и ущипнул. Значит можно контролировать свои мысли и поступки. Даже свой страх! Насмотревшись всяких чудес и страшилок, он не превратился в скулящего идиота, не стал парализованным овощем, пускающим слюни и ходящим под себя. Нет! Он напуган, запутан, лишен привычных ориентиров! Но, нормален! Со способностью понять всю нелепость клоуна, изображающего врача позапрошлого века. Легко может зафиксировать и признать паранормальность событий, и, черт возьми, постоять за себя! Его пытались угробить в Сошках! Он не разбился в аварии! И это – чему трудно придумать точное название, продолжает на него охоту! Не оставляет его в покое! Но он жив! Значит с этим можно бороться! Попытаться собрать из безумной мозаики, привычную картину мира.
Кот шагнул к раковине, включил воду, набрал полные ладошки и с удовольствием умылся. Царапина защипала, но голова прояснилась.
- Хорошо, хорошо, - верещал за его спиной белый халат.
-  «Еще бы», - подумал, Кот. – «Тебе сволочь, все хорошо, когда я под вашу дудку пляшу. Но вам меня больше не одурачить. Хватит! Раковины у них появляются! «Ну-с»! Да, «на что жалуетесь»!
Он не решил для себя с кем имеет дело. Может это мошенники, плетущие интригу с целью обчистить банковский счет, отжать квартиру, или даже получить выкуп. А что!? И такое, наверное, возможно.
Был и другой вариант, с которым он не решался согласиться. Неожиданно четко вспомнилось видение в скорой.
- «Третьи силы, Ваня! Торопись, они будут мешать! Островок на Волге!»
Кто же это если не аферисты, не мошенники, не долбанные копперфильды, морочащие ему голову? Третья сила!? Нечистая…
Тьфу!
Он не решил с кем имеет дело, но что делать дальше решил твердо! Бежать! Если нужно дать этому айболиту промеж пенсне и бежать! Не вступая в разговоры, не анализируя и не ища объяснений!
- Хорошо, хорошо, батенька, вам умыться. И покой, покой.
После предыдущих анахронизмов, «батенька» слушался вполне логично, и Кот только усмехнулся тому, насколько ожидал услышать именно это слово. Но следующая фраза докторишки поумерила его пыл к решительным действиям.
– Вам, батенька, лежать нужно, а не в бега пускаться, не колесить в поисках таинственных островков.
- А ты откуда про островок знаешь, клоун? – Кот перешел на «ты», не собираясь дальше фамильярничать.
- Иван Анатольевич, Иван Анатольевич, ай, ай, ай, - псевдо доктор покачал головой и сделал шаг к Коту.  – Вы больны. Больны! С вами произошел несчастный случай! Вы сами пострадали и причинили тяжкий вред здоровью другого человека!
- Та-а-а-к! Какому такому человеку я вред причинил? Говори!
- Сами знаете какому, Иван Анатольевич! Сами знаете!
- Сам знаю? Я-то знаю! А если ты знаешь, так скажи мне! Что это вы за цирк здесь устраиваете? В чем вы меня обвиняете?
- Я вас ни в чем, не обвиняю, уважаемый Иван Анатольевич! Что вы!? Что вы!? Не обвиняю и ни в коем случае не желаю вам ничего плохого, только покоя и скорейшего выздоровления!
- Выздоровления от чего? Где я вообще? Это что больница? Или тюрьма? Я себя хорошо чувствую и если это не тюрьма, то, пожалуй, пойду.
- Куда же, Иван Анатольевич? Уж не в Нижовск ли собрались?  В Волге захотели искупаться? В вашем-то состоянии! В вашем-то…
При последних словах доктор сделал второй шаг к Коту и одновременно вырос, вытянулся, перестал улыбаться.  Ловко снял стетоскоп с шеи и, растянув его в руках перед собой, подергал пару раз, будто удавку перед употреблением.
Кот с ужасом глядел на преобразившегося незнакомца. У того, из-под ставших короткими брюк, показались волосатые лодыжки, а в перекосившемся злобой рту явно образовалось отсутствие двух передних зубов.
Ударить промеж пенсне Кот не решился. Он рванул в коридор, сопровождаемый высоким смехом и улюлюканьем, и, поскальзываясь на рыжем кафеле, побежал к выходу.
Гонят! Гонят, твари! Ну что ж, побегаем! Только выскочить на улицу, а там… Должны же быть и нормальные люди где-то поблизости! Добежать до дороги, до ближайшей деревни, спрятаться хоть в лесу до утра!
Входная дверь оказалась запертой. Подергал ручку, приложился плечом, в бессильной злобе пнул ногой – бесполезно! Кот оглянулся и увидел выходящего из смотровой доктора. Неужели он его стетоскопом удавить хочет!? Нет уж! Слева от двери темнела выщербленная лестница, ведущая на второй этаж. Туда? Но на втором этаже он может оказаться в ловушке! Надо попробовать в ближайшее окно.
Устремившись к окну Кот, вдруг понял бесполезность этой затеи. Стекло треснуто, раму можно и ногой выбить, если забита. Но решетки! На окнах первого этажа решетки! Что делать!? Повернуться лицом к опасности и попробовать схватиться врукопашную!? Этот вариант он оставлял напоследок, на крайний случай, когда деваться будет некуда!
Ладно! Ловушка так ловушка! Во всяком случае, второй этаж не так и высоко. Может, там хоть решеток на окнах нет? А может он встретит нормальных людей? Пациентов, медсестер. В это мало верилось, но пока стоило отложить последнюю схватку! Бегом, бегом, на второй этаж!
Прыгая через две ступеньки, Кот мчался по лестнице.
Все тот же смех в спину! На оглядки нет времени, хоть и шагов погони не слышно. Кот вытащил из кармана смартфон, сжал в кулаке. Если дело до драки дойдет, можно приложить стальным корпусом.
Пробежав несколько шагов по коридору второго этажа, Кот растерянно остановился.
Большинство дверей в палаты валялись на полу, облезлые стены покрывала грязная плесень, окна в рекреации не имели даже рам, а пол усыпан битым стеклом, осыпавшейся с потолка штукатуркой и мелким строительным хламом. Общую картину разрухи освещала одинокая лампочка, свисавшая тусклым глазом на тонком проводке-нерве.
- Если тут и была больница, то в прошлой жизни, - пропыхтел Кот вслух и бросился к окну.
Вот она улица, вон избушка МЧС, а вон…
На улицу въехали две машины – УАЗик спасателей и его Bu-Gay. Три человека в спецовках вылезли из машин и… отправились прямиком к больнице. Кот хотел закричать, что-нибудь простое - «Спасите! Помогите! Убивают!» - но промолчал, разглядев в руках парней неожиданные предметы. Кого они могут спасти битой, фомкой и разводным ключом!?
А уж не подмога ли это клоуну-докторишке!? Положение становилось катастрофическим – проломленный череп, это тебе не иллюзия, не галлюцинации. Не видения с загадочными ориентировками.
Кот физически чувствовал, как мысли с разгону натыкаются друг на друга, и желал только одного, не потерять способность связно думать. Почему его не прибили сразу, когда он задремал в машине скорой помощи? Зачем огород городить? Хотя… Может водитель скорой, тот лысый, с грубыми пальцами мужик не причем? И им не нужен лишний свидетель? Господи! Спаси и помилуй! Господи!
Кот заметался. Спрятаться!? Бежать дальше некуда. Впереди глухая стена с вздувшейся от времени, местами облупившейся краской. Под ногами хрустит мусор. Его может выдать шум! Вот оно! Скорее, скорее в одну из палат. Может, пронесет? Ну не оголтело же прорываться сквозь вооруженную толпу!
Пустая комната, лишь в углу   обглоданный временем металлический каркас кровати. Здесь негде прятаться! В другую, в другую! Тут даже кровати нет! С лестницы донесся угрожающий шум и Кот бесплотной тенью, стараясь наступать как можно осторожнее, юркнул в какую-то щель, даже отдаленно не напоминающую дверной проем.
Запах застарелого цементного крошева туго сплелся с вонью крысиного помета. Эта какофония запахов, подобно нашатырному спирту ударила в ноздри, задела мозг и Кот чуть было не выскочил из своего убежища. Только усилием воли, он заставил себя успокоиться и продвинуться глубже.
Ноги, то и дело скользили в какой-то жиже. Кот не смел даже предположить, что это может быть. Просто забился в угол, присел на корточки и затих в удушливом, вонючем мраке.
Он напрягал слух, стараясь по возможности, отключить обоняние, но ничего не слышал. Может его преследователи тоже затихарились, выжидая удобный момент для нападения? А может… все это не что иное, как химера его уходящей жизни, и сейчас он в предсмертном бреду лежит в кювете, в разбитом внедорожнике?
Но вот, обостренное восприятие Кота, уловило какие-то звуки. Однородные, мерзостные, какие мог издавать топор или тесак, соприкасающийся металлической кромкой с крутящимся точильным камнем. Затем послышались неразборчивые голоса, разговор то и дело прерывающийся хрипло-рычащим смехом. Голоса приближались…
Если бы на него замахнулись битой, или попытались зацепить фомкой, Кот не смог бы испугаться сильнее. Любое действие, рождает противодействие. Ведь, когда самое страшное уже произошло, все зависит от того, из какого ты теста. Впадешь ли ты в ступор, словно обреченный бандерлог смотрящий в глаза удаву, попытаешься ли спастись бегством, спрятаться, или смело вступишь в схватку.
- «Превратиться бы в комара, и улететь из этой дыры, - лихорадочно думал Кот. -  Или уменьшится до размеров атома, попасть в упорядоченный хаос, который, в конце концов, вынесет за пределы этого невыносимого кошмара. Стать маленьким, чтоб никто не увидел, не нашел. Сердце! Сердце!! Уймись! Не стучи так по ребрам! Услышат же!»
- Ванечка! – раздался вдруг почти позабытый голос. Голос любимой бабули, которая в детстве будила его, предварительно приготовив ватрушку или оладьи. Вот только она давно умерла. - Ванечка выходи, дяденьке доктору пора сделать тебе capitis amputatio. Головка то бо-бо. Ее отрезать надо.
Нежные интонации никак не вязались с диким смыслом просьбы.
Снова омерзительный звук, а потом хохот! Хохот… Гавкающий, с какой-то вороньей хрипотцой, от которого кровь стынет в жилах.
- Не ерепенься, Ваня. Доктор больно не сделает. Чик и все! Ванечкаааа… - бабушкин голос с глумливыми непередаваемыми интонациями приближался. Кот затрясся всем телом, сильнее вжимаясь в угол.
Одних на весь этаж ста свечей, джином заключенных в стеклянную грушу, едва хватало, чтобы обозначить узкий проем чуланчика, где спрятался Кот.  Теперь эту щель постепенно заволакивала влажная тьма. Она клубилась и уплотнялась черным туманом. Еще немного, и она настигнет скрюченного в уголке человека. Нервы Кота не выдержали.
- Аааааа! – заорал он во всю силу легких. - Не хочууууу!!!
Кот вскочил на ноги, выставил руки с намертво зажатым в них мобильником перед собой и выскочил в коридор.
Тьма сделала вид, что отступает, а потом медленно рассеялась, явив жуткий, невообразимый кошмар. Представшая взору фигура, более всего напоминала вставшую на задние лапы, громадную, в человеческий рост, безволосую крысу с отвисшей женской грудью. В мускулистой лапе чудище сжимала длинную рукоять топора с широким лезвием.
- «Вот тебе и кошки мышки», - пронеслась глупая, неуместная, мысль. Кот понял, что через секунду его разум померкнет, и он превратится в тот самый, гадящий под себя, «овощ» с вечной улыбкой олигофрена.
В те времена, когда маленький Ваня ходил в детский сад, его сильно напугали одногруппники. После приезда санэпидстанции дети нашли на игровой площадке дохлую крысу и не придумали ничего лучше, как запустить ее в того, кто больше всего крыс боится. Он и оказался этим счастливчиком. Истерика не отпускала его до самого вечера, даже после того, как забрали родители. Дети вовсе не злые, им просто нравится пошутить.
А тут…
Красные, обжигающе лютые глазки, широко расставленные на острой морде с желтыми, выступающими вперед резцами, всецело сосредоточились на человеке. Они, казалось, изучали, как ловчее отрубить мокрую от пота голову со слипшимися волосами и вытаращенными глазами. Или же, как одним удачным махом развалить тулово человечка, от ключицы до паха.
Кот не видел ничего кроме этого жуткого создания, сотканного из самых глубинных кошмаров. Он слышал улюлюканье псевдо МЧСников, смех адского доктора и его вежливое предложение:
- Да вы, батенька, головку, головку то нагните! И шейку посильнее тяните. Так оно сподручнее будет.
Крысиный взгляд гипнотизировал. Серое тело чудовища ходило мелкой рябью, как ряска на болоте от слабого ветерка. Похабно тряслась карикатурная, гипертрофированная грудь. Сейчас топор поднимется к потолку и Кот прекратит свое земное существование.
- Ваняяяя! – крысиный шепот, мощной акустической волной опрокинул Кота на пол. Смрад дыхания влажно окутал горячим паром. Открытые участки тела, ошпарило, как кипятком, появились красные следы ожогов.       Отмобилизовав остатки мужества, Кот вскочил на ноги, и, не глядя на чудище, рванул между облупившейся стеной и серым, безволосым боком твари.
Вдогонку, разрезая воздух, свистнул топор и левая рука Ивана, окровавленным обрубком взметнулась вверх, а затем сочно впечаталась в стену.
Кот взвыл, по инерции пробежал еще пару метров и грохнулся лицом вниз на крошево из известки и битого кирпича. Одинокая лампочка вспыхнула, выдала света не меньше, чем театральна рампа.
Боль!!! Нет… Боли не было. Только из обрубка, длинными толчками хлестала кровь как из пожарной кишки, заливая все кругом.
Чудовище, по-прежнему сжимая топор, с лезвия которого капала Ванина кровь, не спеша приблизилось.
Вместо боли Кот чувствовал, как теплеет в гульфике его штанов. К всеобщему смраду добавился запах мочи. «Финита! Финита, мля, комедия!»
Ни сопротивляться, ни молиться он не мог, но неожиданно в голове прозвучал голос Наиля:
- Когда ты боишься – они сила. Перестал бояться – и нет никого.
Ну конечно! Надо просто перестать бояться! Боли нет. А кровь? Кровь и все остальное, всего лишь галлюцинации. Бред! Морок! Наваждение!
Но отрубленная рука… Крыса с топором… Дикий ор сумасшедшей массовки...
Топор, словно в рапиде, вздымался для следующего удара. Что теперь на этот раз? Нога? Или нечисть уже наигралась и теперь шейные позвонки смачно хрустнут под смертоносной сталью?
- Помни Ваня, ты сам сила. Ты можешь влиять на события. Только не бойся. Откинь все страхи как шелуху, и ты увидишь истину, – опять голос Наиля. Уверенный. Даже слишком уверенный в том, что Кот победит наконец этот кошмар.
И Кот попытался. Он медленно вздохнул и закрыл глаза на выдохе, представляя себя на качелях летним вечером, в обнимку с совсем еще маленьким сыном. Пусть они наизусть читают Барто! Пусть видят, как на балконе супруга развешивала мокрое белье! Пусть на ней будет легкое светлое платье...
Снова открывая глаза, Кот четко знал, что худшее позади.
… - Мужчина! Мужчина! Очнитесь! – грубоватый женский голос, и пара звонких оплеух, окончательно привели его в чувство. Над ним склонилось озабоченное лицо врача. Белокурые волосы выбивались из уложенной заколками прически. Серые глаза, на несколько ассиметричном лице, глядели спокойно, уверенно. Кот дернулся, взвизгнул и попытавшись вскочил с кушетки больно ударившись головой о потолок в машине скорой помощи. Судорожно ощупал себя с ног до головы руками. ОБЕИМИ руками и только тогда шумно выдохнув, снова уселся.
- Елена Степановна, какой-то он неадекватный, – пожилой, лысый мужик в клетчатой рубашке, выглядывающей из-под неплотно застегнутой, форменной куртки стоял у дверей скорой помощи. - Может подержать, пока вы укольчик организуете.
- Не надо колоть, я в порядке, – Кот обессиленно откинулся на лежанку.
Мужик, по-видимому, водитель, с минуту постоял, оценивая ситуацию, затем отправился за баранку.
- Вот так, лежите и не вставайте, я вам рану на голове обработаю. Не тошнит? В ушах звона нет? Голова не кружится? – врач посветила светодиодным фонарем в каждый глаз и осталась довольна. Озабоченность с ее лица исчезла.
Кот прислушался к своим ощущениям. Все в порядке! Все в порядке! Кроме ссадины на лбу ничего не беспокоит. Женщина-врач, быстро обработала рану перекисью и этим ограничилась.
- Спасибо, – Кот снова сел, а затем и вовсе встал, и вышел из машины.
Ночь встретила его неожиданной, освежающей прохладой. Сердце все еще билось о ребра, но это пустяки. Он жив и цел. А главное поборол свой страх. Одно осознание этого придавало уверенности и сил.
Bu-Gay стоял на четырех колесах в неглубоком кювете. Во всполохах красно-синего света, виднелись вмятины на крыле и водительской двери. Других повреждений, если они и есть, не видно. А главное, вокруг не возятся никакие ребята из МЧС.  Только скорая помощь на одинокой, ночной дороге.
- Мужчина, вы как будто в рубашке родились, – врач вышла следом, пытаясь втянуть Кота в разговор. - Ваш «бегемот» перекинулся и встал на колеса, а еще б чуть-чуть и угодил в дерево. Мы мимо проезжали, видели. Удивительное совпадение… Так я понимаю от госпитализации вы отказываетесь?
Кот вдыхал свежий воздух, не вникая в то, что говорит женщина. К чему вникать? Он точно знает, что сейчас сделает. Просто напросто запрыгнет в салон, заведет двигатель и поедет в Нижовск, останавливаясь только на заправках. И «ни, боже мой» превысить скорость свыше ста десяти на трассе и семидесяти в населенном пункте. Наиль прав. Все ответы ждут его на берегу Волги, где почти год назад проходил фестиваль с чего и начался их стремительный карьерный взлет.
Курить вот только хочется…
- Мужчина, вы слышите меня? – врач осторожно коснулась плеча Ивана. – Может вас все-таки отвезти в больницу?
- Не надо больницы. Я в полном порядке, – Кот развернулся и заставил себя улыбнуться. Женщина коротко растянула губы в ответ..
- Семеныч? Сигареткой не угостишь? – Кот изобразил характерный жест. - А лучше парочку, будь оно все неладно…
Водитель, удивленный, что его назвали по имени, полез в карман рубашки за пачкой.
Через пять минут скорая уехала. Кот прикидывал, как лучше въезжать на дорогу. В принципе подъем пологий, а его зверь и не с такими справлялся. Вот только…
Он никак не мог заставить себя подойти к машине. Стоял, курил, смотрел на монотонно шумящий лес, на пустую ночную дорогу, на небо. Облачно, но звезды видны кое-где. А вот Луна… спряталась, стерва, не хочется ей смотреть на бардак, что на Земле творится.
К машине подходить страшно, но оставаться одному на открытом месте еще страшнее. Страх теперь навсегда с ним, неразлучными стали, врагами. Что у него кроме страха осталось? Друзья? Где они? Семья? Втягивать семью, чтобы любимых людей коснулось его безумие? Нет уж.
Вот только его ли это безумие?
Третья сила…
Но кроме страха, с которым он научился справляться, у него оставалась цель. Придерживаясь этой цели, сохранялся шанс быть на плаву, сберечь хоть чуточку здравого смысла. Добиться любых, пусть даже самых неожиданных ответов. Нужно ехать в Нижовск. Попутно попытаться наладить связь с Вовой, с Ивом, с Наилем. Это касается всех, можно не сомневаться. Интересно, что у них? Все спокойно? Ив отдыхает с женой, а Вова холостячит? А Наиль? Наверное, песню пишет, про Волгу…
Бычок искрой надежды полетел на дорогу. Кот похлопал по карманам, телефон на месте (без аккумулятора, это он помнил), а ключи должны быть в зажигании. Сесть, завестись и…
Он подошел к машине, стараясь не смотреть на багажник. Водительская дверца не заперта, ключи на месте. Он не спешил залезать внутрь, наклонился, вытащил ключи, опять отошел. Вмятины солидные, ДПС может остановить, а может и обойдется.
Кот обошел машину кругом и остановился напротив пятой двери. Он не может сесть за руль, не посмотрев! Что же это кнопочка на ключе такая маленькая, а палец такой толстый?! Никак не попасть! Может батарейка села. Давно надо было заменить маленький серебристый кругляшок. Щелк. Шшшшшшш. Не надейся, батарейка в порядке! Прямоугольник двери багажника пополз вверх и Кот инстинктивно закрыл глаза. Раз, два, пять, десять…
Смотреть!
Никого нет. Правильно, никого? Так нужно говорить про труп? Если человек живой, в нем есть душа, то он предмет одушевленный и отвечает на вопрос кто? Кому отвечает человек? Да мало ли можно встретить по жизни уродов, которые задают массу ненужных вопросов?
А если человек – труп. Брррр. Человек-волк, человек-мотылек, человек-труп… А если человек умер, если душа отделилась от тела, то он становится предметом неодушевленным и отвечает на вопрос – что? Ну, это уже полный… Если кто после этого отделения одного от другого и может отвечать на вопросы, так это душа. Тоже найдется, кому с нее спросить!
Багажник был пуст. Никого и ничего, кроме обычного, всегдашнего барахла, типа щеток-скребков, баллончиков автокосметики, тряпок. Лампочка в багажнике горит исправно, Кот нагнулся, провел рукой по коврику, по стенкам – сухо. Никаких следов, ни одного пятнышка, хоть отдаленно напоминающего высохшую кровь.
- «Где те рамки, куда это должно влезть?!» – подумал Кот, снова ткнув пальцем в брелок. Дверь багажника вернулась на место. – «Вмятина на крыле, та самая, от удара о человеческую плоть есть, а тела - нет. Погоди, Погоди…, я от чего в кювете то оказался?».
Кот содрогнулся, его чуть не вывернуло от реалистичного ощущения холодных пальцев на собственной шее. С трудом давя позывы к рвоте, он с опаской открыл пассажирскую дверь.
И тут пусто… На заднем диване никого нет. Кот включил потолочный светильник и снова, очень внимательно осмотрел каждую пядь, вплоть до того, что откинул подлокотник и вытащил резиновые коврики. Только смятая коробка из-под фаст-фуда, несколько салфеток и пустая бутылка из-под  газировки...
- Если тут и было тело мальчика, то оно или он… - тьфу ты черт! - не оставил никаких следов, – тихо пробормотал Кот и вырубил свет.
Снова дико захотелось курить, оставалась еще одна сигарета. Он порылся в бардачке и нашел между файлом со страховкой и телефонным зарядником прикуриватель. Но прежде чем прикурить…
- Заведусь или не заведусь? – этот, вслух оформленный вопрос, прозвучал как: «Быть или не быть?»
Завелся, с пол-оборота, без подозрительных звуков загудел ровно двигатель. Вот теперь можно…
Затягиваясь вонючим дымом, Кот раздумывал, что перевешивает, облегчение от того, что в машине нет мертвеца, или дикая усталость от бесконечной ночи, наполненной жуткими видениями? Победила тошнота...
Второй окурок, описав светящуюся дугу, исчез в зарослях крапивы. Организм помнит, как хорошо бывало от сигареты и держится за давно не оправдывающее себя воспоминание. Как это называется? Психологическая зависимость? Человеку не привыкать быть зависимым…
Кот, подключив автоматику полного привода, аккуратно выбрался на дорогу. Надо ехать. Но хорошо бы поесть и поспать хоть пару часов. А еще, без навигатора он не мог сориентироваться. Как-то надо выскочить на Горьковское шоссе. Можно конечно предаться наитию, но топографический кретинизм — это тоже зависимость, от электронных указателей, с которыми быстрее и надежнее.
Bu-Gay стоял на дороге, урчал, сверкал фарами, разве только копытом не бил, а Кот вставлял в телефон, обнаруженный во время поиска кровавого мальчика, аккумулятор. Он с замиранием сердца нажал на кнопку включения, и экран ярко осветился приветствием.       Сеть есть. Ну-ка? Что с вызовами? Ах, да. Он вспомнил, что журнал обнулился еще по дороге в Сошки и с тех пор с ним никаких изменений не произошло. Но нужно сделать, хотя бы один звонок, хотя бы…
Снова фантастика. Записная книжка пуста. Абоненты не то, что не доступны, невидимы! Значит, никому он не сможет позвонить. Разве запомнишь наизусть десятизначный номер? Даже друзей. Даже жены. Стоп! Домашний то номер он помнит!
- Ало!  - в хриплом со сна голосе, смешалось, и раздражение, и настороженность. Жена явно не ждала неожиданных, ночных звонков. Но он дозвонился! Он наконец-то протянул хоть какую-то нить в реальность!
- Милая, это я! – Кот попробовал вложить в коротенькую фразу всю не растраченную за годы супружеской жизни, нежность.
- Кто, я?! – в женском голосе добавилось яда.
- Подожди! Не вешай трубку! Послушай, меня немного… -  отчаянно закричал Кот, чувствуя, как липкий страх впитывается в рубашку, въедается в первосортную кожу сиденья. Неужели это новая порция кошмара, надвигается со скоростью курьерского поезда, чтобы снова врезаться в душу? - Света, Свет… Я тут подзавис немного. Ты не думай. Я не пьяный. Просто хочу сказать, что очень люблю тебя и Женьку. И ты прости меня если…
- Да кто вы такой вообще?! С кем я разговариваю? Какой Женька?  - «Света» не шутейно начала свирепеть.
- Как какой? Сын… наш сын! Женя! Ты что? – теперь начинал злиться Кот. Не на жену. Не на этот пустой разговор, от которого холодеют кончики пальцев. На себя!
- Сам ты «что»! Козлина! Звонит посреди ночи… Чушь несет… Какой сын? У меня дочь растет, и я сейчас мужа разбужу. Он у меня полицейский. Он тебя вычислит. Так что готовься…
Гудки отбоя резанули ухо и тут же пропали. Кот смотрел на светящийся экран смартфона, слабо понимая, как теперь использовать этот небольшой прямоугольник с непонятными значками-иконками.       Облизывая пересохшие губы, он неожиданно пришел к правильной, но запоздалой мысли.
- Стоп! – Кот с силой ударил себя по лбу раскрытой ладонью, да так что снова засаднила длинная царапина. Хорошо, что он стоит на обочине, а не несется со скоростью ветра. А то эта мысль могла бы стать последней. -  Стоп! Стоп! Стоп!! Я звонил к себе домой! К себе домой! А Светка с сыном у тещи! Так кто же теперь у меня дома?
Голос вроде Светкин. Но, интонации, словечки... Нет. Домой ему нельзя. Там эти… Снова будет засада, безумие и галлюцинации. Только гнать и гнать в другую сторону по ночной трассе, освещенной ксеноном фар.
Кот выбрался из салона, сел на корточки, привалившись к переднему колесу, и разрыдался. Жуть… Жуть! Вот как он будет называть это, этих… Теперь Жуть забрала жену с сыном. У него ничего не осталось кроме цели и нескольких фото в памяти телефона. Но если Жуть стерла контакты, может и фотографии тоже!??
Они сохранились. Несколько кадров, но зато ценнее у Кота, теперь ничего нет. Он медленно перелистывал яркие кусочки прошлой и такой счастливой жизни: вот Светка с Женькой кормят уток в парке. На фоне голубого неба лицо ребенка светится, будто он бросает птицам не куски черствой лепешки, а сеет манну небесную. Дальше Женька сидит верхом на серой в яблоках кобыле, ноги едва достают до стремян, а корчит из себя заправского ковбоя….
Слезы лились и лились. Кот цепляясь за приступ сентиментальности как за спасительную соломинку, удерживающую его на поверхности понятных вещей, никак не мог успокоиться.
Но, надо, надо. Наконец, мало-помалу, истерика сошла на нет. Он встал, отряхнулся и сел за руль. Пальцы сами, почти без участия сознания выставили маршрут в навигаторе, и Bu-Gay рванул в ночь.