Пограничный пёс Циклюнь

 Когда я учился в пятом классе, мне очень захотелось понравиться одной девочке. Вот так вот ни с того, ни с сего захотелось. Её звали Нина, она училась в параллельном классе.  Чем я мог понравиться Нине? Я был невысокий, немного умел играть в настольный теннис , один раз проехался по двору на настоящем мопеде. Вряд ли это привлечёт Нину. Я стал перебирать что бы мне такое сделать, кем бы стать, но ничего не получалось. Потому что вдруг оказаться чемпионом чего-нибудь или капитаном дальнего плавания не было никакой возможности. И тут решение пришло само собой – я понял, что стану писателем! Ведь для этого не нужно много тренироваться, чего то там изучать. Нужно взять ручку, тетрадь и записать какую-нибудь интересную историю. Выдумывать я любил, но никогда раньше свои выдумки не записывал. Потому что мне не было необходимости быть писателем. А вот теперь она появилась!   Девчонкам интересно про любовь! Мне показалось, что нет ничего проще, чем написать про такое.  Я раскрыл тетрадь, но не сумел придумать даже названия для любовной истории. А уж написать  что то интересное… Ну, одна тётенька посмотрела на дяденьку, а он на неё. Всё. Нет, писать про любовь я не буду, по крайней мере сейчас. Писать надо про то, что интересно самому. Мне тогда были интересны военные в зелёных фуражках, пограничники. И их собаки. Они вместе охраняли границу, ловили всяких там, вооружённых, иногда получали ранения и даже погибали. Решено, моя первая книга будет про пограничников. Главные герои сам пограничник и его служебная собака. Пограничника я назвал Гриша, а пса Циклюнь. Такого имени ещё никогда не было у пограничной собаки. Откуда я его взял? Не помню, само в голову пришло. Гриша и Циклюнь должны были совершить подвиг, но не в коем случае не погибнуть. Я не хотел, не мог писать о таких вещах. Сам выдумал Гришу и красавца Циклюня и сам же… Нет, героической гибели в моей истории не будет. Написав большими буквами название , состоящее из имён героев, я на удивление быстро придумал первое предложение. Вот такое – «По реке плыл погон прапорщика!» Как же это интересно! Циклюнь первым разглядел его в быстрой воде и гавкнул. Гриша, увидев, плывущий погон, скомандовал «Вперёд!». Погон уносило течение, Гриша и Циклюнь бежали за ним. Что же дальше? Тут я надолго задумался. Интрига вроде бы получалось, но почему по реке плыл погон прапорщика, что это за прапорщик и почему он теперь без погона, я ответить не мог. Ещё чуть подумав, сообразил, пять минут назад Гриша поздоровался с прапорщиком Иваном и у того все погоны были на месте. Значит, это погон переодетого шпиона, который случайно уронил его в речку, когда переодевался. Нужно искать прапорщика с одним погоном, или вообще без погон, в одной рубашке. Гриша и Циклюнь повернули в обратную сторону. Шпион, скорее всего, переодевался на ближайшем мосту, там и уронил погон. Написав всё это, я немного подустал. Мне показалось всё это длинным. А я ведь ещё хотел написать, как Циклюнь попал к Грише совсем маленьким щенком, как Гриша его воспитывал, потом пограничник влюбился в девушку-учительницу. Теперь мне всё это казалось неинтересным, главное длинным и я решил про это не писать. А перейти сразу к преследованию и схватке с переодетым шпионом. Циклюнь с  Гришей быстро взяли его след – прапорщицкая форма без одного погона шпиону стала не нужна и он её выкинул. Циклюнь понюхал второй погон и рванул в сторону юго-запада… Через полчаса должна была начаться третья серия настоящего детектива, поэтому я решил побыстрее закончить своё произведение – Гриша и Циклюнь настигли шпиона, когда тот хотел спрятаться в заброшенной башне.  Началась перестрелка. Я написал, что у шпиона был многозарядный вальтер, а у Гриши наган. Они стали отпрыгивать, перекатываться по земле и стрелять друг в друга. Циклюнь же внимательно следил за шпионом, выбирал момент, чтобы одним прыжком броситься на него и загрызть. Тут мне, почему то, жалко стало шпиона. Я не хотел описывать смерть даже такого плохого дяденьки. Поэтому я решил, что Циклюнь просто свалит шпиона, а тот тут же сдастся. Даже может быть потом исправится, попросит прощения. И вот тут мне захотелось написать про Нину, которая мне нравилась. Она должна была появится в неподходящий момент, шпион прицелится в неё, но Гриша с Циклюнем не дадут ему выстрелить, обязаьельно спасут Нину.
Я написал «Девочка Нина шлялась по окрестностям. Она вышла прямо на место перестрелки». Перечитав, я понял, что Нинка у меня какая то глупая, при этом любопытная…  Но ничего другого в голову не лезло, я решил оставить всё как есть. Пусть будет глупая, потом поумнеет. Единственное, я исправил слово «шлялась» на «гуляла». Чего то было в этом «шлялось» не то, плохо сочеталось с  красивой Ниной. Тут я стал описывать, какая она красивая – у Нины голубые глаза, остальное тоже красивое – я понятие не имел, как описать Нинкины губы и нос. Далее, я написал, что Нина была босиком. Вот тут мне стало как то неловко – симпатичная, конечно же, получалась картинка – девочка босиком гуляет, собирает цветочки, плетёт венок. Я покраснел и меня пробила лёгкая дрожь. Почему то не захотелось описывать Нинкины голые пятки. Устыдившись чего то ранее не знакомого, невесть откуда возникшего,  я написал, что Нинка была в лёгких летних туфельках.  И ещё раз добавил про её красивые голубые глаза. Они, конечно же, стали ещё больше, когда Шпион навёл на неё свой пистолет.  Гриша и Циклюнь бросились на шпиона. О, это была самая сцена моей книги! Я, как будто бы сам стал Гришей и Циклюнем. Шпион был тренированный, с ним было не легко справится, но, главное, мы не дали ему выстрелить в Нину. Однако, шпион успел ранить Гришу… Нет, Гриша был уже почти мною или старшим моим братом, мне не хотелось, чтобы его даже ранили. Я решил, что подлый шпион чем-нибудь измажет Гришу и тот, на некоторое время, не сможет продолжать схватку. До телевизионного детектива оставалось меньше десяти минут, долго придумывать и писать времени не было, я написал «шпион измазал Гришу специальной гадостью и храбрый пограничник не смог дальше драться». Что это за гадость, я описывать не стал, но было понятно, что теперь Грише нужно срочно от неё оттереться-отмыться, потому что на него смотрели красивые голубые глаза Нинки.  Разумеется, Гришу выручает верный пёс  Циклюнь. ..  Я взглянул на часы - третья серия ждать не будет, начнётся ровно через четыре минуты. Тогда я написал всего одно предложение «Шпион захотел измазать и собаку, но Циклюнь первым измазал его!» Около минуты я переводил дух. Кажется мною написано нечто.  Неожиданное, раньше я такого не читал и не видел по телевизору.  Потрясающе! И немного смешно… Больше я ничего добавлять не стал.
 Когда третья серия закончилась, я дописал, что Гриша и Циклюнь доставили шпиона на заставу, где его заперли под замок. Гриша, понятное дело, успел отмыться, а дали ли отмыться шпиону от того, чем его измазал Циклюнь, я писать не стал.  Решил, пусть читатели сами догадаются, получится  тоже как бы детектив с такой вот загадкой. Ну и конечно же Гриша улыбнулся целой и невредимой Нинке. Та обняла пограничника, а Циклюня погладила по спине, и надела ему на шею красивый венок из полевых цветов.
Через два дня я , как бы случайно, встретился с Нинкой, мы разговорились и я прочитал ей всё это своё не очень большое произведение. И сказал, что посвящаю его Нинке. Она засмущалась, а я тут же спросил понравилось ли ей. Нинка улыбнулась:
- Очень смешно! Дальше также пиши!
Вот я по сей день и пишу!  Кстати, глаза у Нинки совсем даже не голубые, а карие. Почему я тогда написал, что они голубые? И она не стала меня поправлять, так и осталась в моем первом рассказе с голубыми глазами.