Илюха советует простить непутёвую

А Зус ему: <<Американцы попросили израильтян простить Али Саламе, так как он уже стал их агентом и помощником. Так же и Анюта (я тута) стала и твоим сотрудником и помощницей многих в нашем околотке. Но евреи не простили плейбоя и принца Саламе.
Ведь Саламе казнил израильских спортсменов на мюнхенской олимпиаде.
А Аллах его простил и взял в рай.
И Анна попадёт в рай.
Мне кажется, что ты не понял, отчего я не могу простить её. Возможно, ты думаешь, что из-за того, что не поехала со мной или нашла неплохого паренька в Info Travel. Или с кем-то снюхалась и подженилась. Нет, не поэтому.>>


Шла под венец во Дворце бракосочетаний в брючном (!) костюме. Фамилию Зиновия Евновича не приняла.
А предложение руки и сердца приняла, хучь и пульнула в меня обручальным кольцом. Не попала; но звон в ушах остался.
Звон советского золота.

Я пытался предупредить её, что в жизни будут испытания. Не пондравилось.  Но и это простил Зус-флюс Нюшке-нелюблюшке.
Уважительно не могла. Не проси у Нюшки-шлюшки того, что она не
может дать. А я тупо просил.
Колечко швырнула...

А двуглавые орёлики? У них может быть болесть на обе головы... Вот у нас с супружницей и была борьба голов.
Так как у меня была сестра, я решил переехать в комнатку Анюты. Поальфонсировать чуток.

Но перед этим мы поехали в свадебное путешествие на остров Эзель. Заказал гостиницу. Но нас в Кингисепп не пустили: военная зона Советской армии, авиации и флота. Плохой знак. Пришлось пойти в знакомый мне ганзейский тройной дом "Три сёстры". У меня до сих пор хранится керамический муляж исторического таллинского строения. Тогда мне казалось, что я женился на Анюшонке по расчёту. Но потом оказалось --  вроде по любви. Она посылала сильнейший секс-сигнал. Она такая. Сексовая.
Появилась почти сразу закавыка. Красавица не признавала оральный секс.

Итак, молодая жена приступила к периоду разочарования.
Тем более, что в её комнатке поселилось существо, которое настолько охамело, что заперло бедную кареглазку в её же одёжный шкаф. Она там билась как фейгеле. И это после того, как она разыскивала Зуса по московски8м тюрьмам. Никаких залогов: прямо из комнаты суда увезли на 10 суток. И это после того, что опять поехали в Пярну и купили беломраморную скульптуру детей-ангелочков в антикварном магазине на Октябрьской площади.
Тогда папа с мамою притирающейся гомельки-лиепайки-москвички вызвали родителей Зуса на собеседование.
Пришлось насильнику дать обещание вести себя в рамках. Недаром, перед свадьбой рыдал новобрачевавшийся. Чуял, что салоном новобрачных дело не кончится. Мохнатка, хоть и молодая, могла дать и отпор.
А скульптуру решили сдать, так как она могла привести к отсутствию детей.
Тесть Зуса уже предлагал взять приёмного ребёнка, так как
Анечка была очень карманная.

Нас не пустили в Аренсбург-Кингисепп, прервав свадебное путешествие. Плохой знак.
"В Пярну поезжайте!"
В декабре? Пришлось оттянуться в чертог "Три сёстры", рядом с Олевисте. Снял большой зал с десятью кроватями. Именно там, по утверждению новобрачной, она потеряла свою девственность, хотя предлагала её раньше, в той же Ильинке. Но я ей не верю. Может, она сама себя изувечила или Серёжа ей помог. (Еврей Серёжа этот через 15 лет всё же женился на Аннушке, но через пару лет сбежал к русской художнице. А моей разведёнке оставил прекрасную квартиру с крышей в здании, которое воткнули в громадный газон перед старинным полудворцом.)

А вечером мы пошли в таллинский ночной клуб, но, глядя на молодую Клеопатру, эстонский швейцар заявил, что чёрным и обезьянам вход запрещён.

Перейдешь взгорбившийся мостик через грязнущую Яузу и нырнёшь в безлюдную проходную, которой и не знали многие в инженерном корпусе. У дореволюционных корпусов, замеченных ещё В. И. Лениным, было втиснуто какое-то бензохранилище. Надо бы его разглядеть на Гугле. Там можно было уединиться, не покидая завода. Сделать зарядку или послушать приятеля о залезаниях под юбку к школьнице, родители которой сидели в соседней комнате.
А вечером снова ютиться на Короленко, у теннисных кортов "Шахтёр" и парка Сокольники.
Звенеть серебряными ложками.

Зима 1972 года миновала. Начались весенние ночи, а потом и наезды на дачу у платформы Ильинская.

Лето пришло. На дачу в Ильинку тесть привозил арбузы. Рубали от пуза. Были и гости. Ядовитая Нюха называла зусиного отца ПАПА ХЕК и готовилась отомстить матери Зуса за невоспитанного сынка.

Зорик-Зусик сделал снимок красивого и недовольного личика жёнки -- оно плыло, полупрозрачное, в кронах сосен.
Сдуру отдал дочке.

Приезжали на дачу и евреи, записанные русскими. Потом они сбежали в Израиль, но один Локшин остался в Москве. Жена его Юлия была номенклатурна.
Отец случайно подслушал по телефону разговор тёщи и любовницы тестя. Молодуха грозила посадить приблудившегося еврея, то есть Зуса.
Зуса, будущего лучшего молодого рационализатора всей столицы СССР