Бессмертный

Иссиня-черное небо нехотя таяло алеющими лучами. То тут, то там вспыхивали багровые искры, подернутые тревожной дымкой. Пропитанный солью Сизиф перекатывал бесконечные волны снова и снова. Снова и снова ступал по белоснежной пене, утопая по щиколотку, чтобы в очередной раз разбиться о прибрежные камни, тысячелетиями обтачиваемые морской водой.
На одной из скал росло пышное, полное зелени дерево. Его ветви разрезали тяжелые облака, которые не хотели уходить, уступая сливочной лазури. А корни, слишком живые и острые, извивались, подобно змеям, образуя запутанный узор на каменной стене.
Именно здесь, в деревянном лоне дремал массивный, гладкий как кожа ребенка, валун. Веками впитывая соленые капли и соки земли, он рос и креп, пока дерево защищало его, позволяя наслаждаться дыханием вселенной. Камень не знал, что мир не ограничен россыпью корней и ароматной листвы. Бескрайнее море – его личный космос. Яркие всполохи грома, сонное течение света, черные шторма-горевестники – не существовало такого явления, которого бы не застал бессмертный зритель. Поэтому валун мог позволить себе проспать очередной рассвет, разгоняющий сумрак; закат, поглощающий мир; всемирное ничто, растворяющее в монотонных волнах прекрасное далеко.
Сизиф, уставший и злой, выворачивал волны со дна моря. Высотные всплески устремлялись в грохочущие облака, протыкая их насквозь. Смертоносные копья в ответ бурили взбунтовавшиеся рифы. Из их противостояния образовывались огромные закрученные смерчи, смешивая огонь и лед в яростном вихре.
Один из созданных битвой исполинов направился к скалам, чтобы заиметь новое орудие в борьбе титанов. Он тянул древо во все стороны, выворачивал запутанные корни, тряс каменный оплот спокойствия. Спустя несколько долгих мгновений он ушел, забрав с собой тысячелетнее дерево и разворотив валунье гнездо.
Брошенный камень отныне беззащитен. Его дом разрушен бессмысленной войной. Корни пропали в неизвестности. Никто и ничто не держит камень в знакомых и родных местах, и единственное, что ему осталось – катиться в неизвестность...
***
Невнятное бормотание давно забытого голоса разбудило тяжелый камень. Казалось, говорил он сам, но сквозь слипшиеся глаза было трудно разглядеть собеседника.
– Ну ты и соня! Тебя не разбудил даже вчерашний шторм!
– Кто здесь?.. Кто ты?..
– Ба, да ты что? Открой глаза и посмотри!
Наконец раскрыв неоткрывавшиеся несколько лет глаза валун увидел, что мир вокруг изменился: дерева и соленого космоса нет, а вместо них нескончаемый мир со всех сторон. Камень лежал на поросшем мхом и травой холме, разделенный надвое острым выступом скалы.
– Ты... это я?..
– Ага. Как видишь, один точный удар, и нас теперь двое... Да ты не расстраивайся, вдвоем веселей!
– Я так не думаю.
– Ну вот, приехали! Только очнулся и сразу ворчать!
– Помолчи хотя б пару минут. Дай в себя прийти.
– Сразу бы так и сказал! А то сразу бухтеть начинаешь! А я, может быть, и не против помолчать! Но о тебе переживаю, как ты себя чувствуешь, что думаешь и все такое...
Нескончаемый поток бессмысленных фраз перемешивался игривым журчанием. Чуть поодаль, в низине протекала горная речушка, извиваясь между свежих обломков. Казалось ничто не может остановить ее бег.
Холмистый пейзаж был прекрасен. Пологие скаты, одетые в пышнотравые костюмы или бархатистые шубы, обнажали земную талию, полную чарующих изгибов и пышных форм. Душистые деревья обрамляли умиротворенное лицо каменной тверди, окрашивая его в самые разнообразные цвета, на которые они только были способны. Переливчатое пение ручья резвым фальцетом катилось между холмов, гулко отдаваясь от прибрежных камней. Это место могло стать божественным садом, в котором рождаются самые чудесные во вселенной вещи. Здесь, на пышущем островке жизни роковые случайности переплелись в невероятный узор из трав, цветов и земли. Валун многое отдал бы за возможность остаться навсегда посреди девственной природы. Но бесконечная пустая речь его собрата разрушала все то, что создавалось тысячелетиями. Пестрые переливы листвы казались не такими потрясающими воображение из-за постоянных сравнений их с красками неба. Аромат пряных цветов терялся в громких вздохах невнимательного болтуна. Музыка купающихся птиц заглушалась разговорами половины камня с самим собой. Даже блаженный сон не давал укрытия от монотонного галдежа, раздававшегося со всех сторон, опутывавшего с ног до головы.
Камень начинал раздумывать о том, чтобы уснуть вечным сном, только чтобы не слышать назойливого, навязанного собрата. Зарывшись мыслями в глубину каменной крепости, валун не заметил, как благородный олень с массивными рогами, подпиравшими небосвод, направился к ручью. Кокетливые колосья захотели прикоснуться к лоснящейся шерсти могучего зверя, но они были слишком малы, чтобы насладиться ею. Поэтому единственное, к чему они смогли прикоснуться, были крепкие копыта, выбивавшие из-под себя фонтаны терпкой земли, разливая по окрестным холмам ее пьянящий запах.
Сквозь толстые стены Морфея камень смог различить необычное движение рядом с собой. Это олень чесал длинные ноги о шершавые каменные бока.
– ... поэтому давай сыграем во «Что я вижу?». Это что-то большое, сильное, пушистое и пахучее.
– А?.. Олень?
Резкий крик птицы испугал могучего гостя, из-за чего тот дернул копытом, слегка толкнув только что проснувшийся камень.
– Да! Твоя очередь!.. И чего ты молчишь?.. Ой, ну и не надо, сам загадаю. Это что-то бледное, желтое и далекое.
– М-м-м…
Легкий толчок расшевелил камень. Рыхлая почва послушно перекатывалась под ним, оголяя многолетне пустующий участок собственного лица. Солнце, минуту назад ярко светившее над головой, вдруг скрылось.
– Неправильно! Это солнце! Хорошо, загадаю, что попроще. Я вижу что-то гладкое, серое и большое!
– А-а-а...
– Правильно! Это «Я», то есть ты!.. Эй! Ты куда?
Половина валуна загрохотала по склону, омываемому ручьем. Визг с холма постепенно заглушался спокойным шепотом воды, несущейся вниз, в сокрытое ничто.
Наконец вдали закружился белоснежный пляж, омываемый родным морем. И хоть пробежка по скалам обошлась в несколько сколов, вмятин и трещин, валун был рад оказаться рядом с домом. Знакомый бриз мягко ласкал огрубевшую кожу, голодные чайки вновь о чем-то голосили в вышине, соленые брызги наперегонки скатывались по круглым бокам, а рассветное солнце согревало и успокаивало. И ничто не могло более потревожить камень – он вернулся...
***
Шепот прибоя стал ближе и теперь не заглушался пряной листвой. Он рассказывал каменному гостю про далекие страны, невиданных доселе высоких существах, ходящих на двух ногах и именуемых «человек» и прочих чудесах света. Байки, рассказы и истории завораживали. Неизвестно, сколько бы валун мог их слушать, если бы не наглые, вечно голодные чайки.
Пернатые твари, визгом разгоняющие кучевые облака, заприметили грубый камень со сколами по всему телу. Резким движением они складывали крылья и стрелой устремлялись в воду в погоне за зазевавшейся рыбой. Но поймать – пол дела: чешуя добычи была чересчур прочной, недоступной клюву какой-то чайки. Поэтому они решили испытать новый способ потрошения неприступной рыбы. Чайки поднимались как можно выше, удерживая в пасти трепыхающиеся склизские тела, после чего сбрасывали свой обед на камень. Брызги крови, разлетающиеся во все стороны рыбьи органы и чешуйки, звук переломанных костей – все это мешало камню сосредоточиться и слушать удивительные сюжеты кокетливых волн. С каждым новым ударом, искореженным телом, последним вздохом жабр валун становился свирепее, но он никак не мог помешать кровавому пиршеству белоснежных убийц.
Помощь пришла от очередной нежной волны. Она предложила камню уйти на песчаное дно, оставив на поверхности только небольшой участок серого тела, чтобы и дальше слушать дыхание моря. Валун стал закапываться в песок, с каждым движением погружаясь все глубже и глубже. Наконец крики чаек прекратились, весь мир перестал существовать, осталась только вездесущая вода, струящаяся между песчинок.
Дни сменялись неделями. Недели месяцами. Месяцы годами... Камень постепенно засыпал и растворялся в неумолимом бульоне жизни. Сколы, трещины и острые выступы истерлись под незаметным воздействием песка. Волны смывали песочными щетками все, что мешало валуну жить. Тем не менее грозный и важный камень превратился в жалкую копию себя самого: размерами он был не больше раков, снующих по дну. Так могло продолжаться вечно, но случайность сорвала все планы волн на судьбу серого заключенного.
По пляжу шла, нелепо переступая с ноги на ногу, падая от случая к случаю, маленькая девочка. Ее звонкий воздушный смех пробудил спящего. Камушку стало интересно увидеть своими глазами тех сказочных существ, о существовании которых он знал только из рассказов прибоя. Выбравшись из песочной клетки, он стал рассматривать юную гостью. Она гуляла по пляжу, ее русые кудряшки забавно прыгали на ветру, а в руках она все время что-то держала: через каждые несколько шагов девочка подбирала камень, рассматривала и бросала обратно. «Это мой шанс!» – подумал камушек. Когда человек приблизился к нему, булыжник закрыл глаза от волнения и стал ждать. К счастью, девочка подобрала камушек двумя руками и стала разглядывать его со всех сторон. Он отличался от всех прибрежных камней: у него был особенный цвет высотных скал, форма застывшей в вечности капли и идеально гладкая наружность, из-за которой не хотелось выпускать камень из рук. Малышка решила, что на этом поиски можно завершить, она нашла то, за чем пришла.
Однако море не устроило данное событие. Оно, вобрав в грудь побольше воздуха, с силой ударило по ногам хрупкое существо. Девочка от неожиданности упала и стала озираться по сторонам в поисках обидчика. Постепенно она начала понимать, что сама вода воспротивилась краже столь драгоценного экспоната. Ошеломленная гостья, захватываемая ужасом, стала беззвучно плакать от осознания бессилия перед столь могучим соперником. Камень сдаваться не хотел. Он понял, чего добивался этот хищный прибой. Ярость и гнев переполняли каменную чашу терпения. Казалось, стоит опустить булыжник в воду, и та мгновенно испарится.
Наконец у малышки хватило духу заплакать, что есть мочи. На пронзительный детский визг тотчас прибежала повзрослевшая копия девочки, отряхнула той руки от серой пыли, подхватила и унесла подальше от разъяренного моря. Камень был убран мамой девочки в сумку.
***
Отныне камень везде следовал за новообретенной подругой в виде необычного кулона на тонкой серебряной цепочке. Он воочию видел мир, описываемый оставленным в прошлом прибоем. Булыжник в первое время очень удивлялся тому, как ходящему по поверхности существу покорилось небо и недра земли. Всякий раз то спускаясь по автоматическим лестницам в подземные глубины, то взлетая в небеса внутри металлической птицы, у булыжника перехватывало дыхание, как и у его хозяйки. Но они всегда были вместе. Девочка часто сжимала в пухлой ручке каменного друга, согревая его. Булыжник был счастлив.
Однажды в детском саду приключилась интересная история. Утром у малышки выпал первый молочный зуб. Она уже знала про зубную фею из рассказов мамы и бабушки, поэтому не стала выкидывать окровавленное сокровище. Воодушевленная, девочка шла в сад с высоко поднятой головой – не каждый день представляется возможность увидеть воочию прекрасных фей. Ее воображение рисовало забавные картины того, как все в группе будут наперебой расспрашивать насчет зубной феи. А она, делая вид, как будто почти каждый день видит волшебницу, спокойно ответит, что зубная фея лично к ней приходит и поздравляет с каждым значимым событием. Все в садике начнут ей завидовать, отдавать самые лучшие игрушки и вторые котлеты, только чтобы услышать новые подробности. Все хотят продать зубы подороже! Но случилось то, чего она никак не ожидала...
Мальчишки, как только услышали первые слова девочки, прыснули со смеху. На недоуменный взгляд они лишь наперебой закричали:
– Суслик!
– Суслик!
– Суслик, свисти!
– Чего же ты молчишь, суслик? Посвисти еще!
Постепенно вокруг них выстроились и остальные ребята. Им было безразлично, что там в руке у девочки, всем хотелось посмеяться над беззащитным «сусликом». Девочка не выдержала и, роняя крупные капли на розовые сандалии с бантиками, убежала в туалет, где заперлась в самой дальней кабинке.
Камню было невдомек, почему плакала его подруга. Но он не мог вынести ее страданий. Булыжник жалел, что у него нет рук, чтобы обнять девочку; нет голоса чтобы ее утешить; нет ничего, что бы роднило его с живым существом. Валун стал бранить себя за бесполезность, и к горечи сожаления прибавилось пламя ненависти. Огонь распространялся по всему телу. Казалось, еще чуть-чуть и камень взорвется на тысячу осколков. Вдруг девочка схватила булыжник обеими руками и прижала сильнее к груди. Ее соленые слезы скатывались с тихим шипением, стоило им коснуться камня. Постепенно девочка становилась спокойнее, а ее дыхание ровнее. Бушующий пожар, начавшийся в груди, разливался по рукам и всегда холодному валуну. Вскоре она взглянула на каменного друга и попыталась улыбнуться: руки и грудь были покрыты тонким слоем серой пыли...
– Спасибо тебе...
Душа валуна встрепенулась, расцвела и запахла робким подснежником, распустившимся сквозь толстый слой льда. Чего стоят крупицы каменного тела, если они не способны к теплу и созиданию?
Воспитатели позвали детей на обед. Ребята стали рассаживаться по своим местам. Все уже забыли про «суслика» и обсуждали правила новой игры. Им было невдомек, что обиженная девочка, умываясь и рассматривая свою неповторимую улыбку, придумала план мести.
Пока главный задира угрозами и обманом пытался отобрать у соседа второй стакан какао, девочка незаметно села за стол.
*Три*
Упиваясь собственной силой, мальчик залпом осушил чужой стакан с вожделенным напитком.
*Два*
Драчун взял ложку и набрал полный рот каши. Что-то стукнулось о зубы. Мальчик аккуратно, придерживая неопознанный предмет языком, стал глотать. Затем, подставив левую руку, он сплюнул и увидел небольшой белый комок.
– Фу, комочки! – крикнула соседка напротив.
*Один*
Задира хотел было просто выкинуть гадкий комок под стол, но увидел на нем красные пятнышки. Интерес взял вверх – правая рука сосредоточено счищала кашевый налет. Красные засохшие точки внутри, черные точки снаружи, белое твердое тело. Что же это могло быть?..
*Ба-дум-тс*
– ЗУБ ДАШИ! – заверещала все та же соседка.
Мальчик с отвращением посмотрел на будущую клиентку стоматолога, улыбающуюся почти во весь рот. Осознание произошедшего повергло его в шок. Задиру вырвало. Поток молочно-серой жижи залил весь стол. Пара капель попала на сарафан неугомонной девочки-комментатора. С диким визгом она опрокинула тарелку каши на пол. Щуплый мальчик, у которого отобрали единственный стакан какао, видя извергающуюся из обидчика массу, подлил масла в огонь – его вырвало точно на обидчика, испачкав тому белую футболку, серые шортики и даже носки с питбулями.
Воцарился хаос. Где-то рыдали маленькие дети, ставшие зрителями столь экстравагантного шоу; за, на, под столом растекалась зловонная лужа; оторопевшие воспитатели носились с тряпками туда-сюда; испачканный с ног до головы драчун стоял в немом изумлении, не в состоянии пошевелиться, пока заботливая нянечка вытирала влажными салфетками перепачканное лицо; и только маленькая девочка-суслик, оставшись за обеденным столом, громко хохотала до коликов в животе. Ее трясло от безудержного смеха. Эйфория отмщения захлестнула малышку с камнем с ног до головы. Такого финала она и представить не могла! И пускай дальнейшие события разворачивались не столь радужно: вызов матери, наказание на целую неделю и полный запрет на сладкое – суслик с наслаждением вспоминала сотворенное, успокаивая себя тем, что ее поступок был правильным, хотя и жестоким.
***
Минули года. Камень истерся до размеров аккуратной броши. А для девочки наступила последняя эпоха беспечного отрочества – старшая школа. За горизонтом, за восходящим ласковым солнцем притаилась, как саблезубый тигр, взрослая жизнь. На мягких лапах подкрадывалась она к беззаботной девушке, намечая уязвимые места. Булыжник ощущал томное дыхание хищного зверя, его пугающее присутствие в тенях, голодный взгляд леденящей пустоты. Валун никак не мог понять, как подруга может дурачиться и смеяться, когда зло явственнее и явственнее просачивается сквозь воздушные стены. Но девушка знала, или делала вид, что знает о грядущем. Поэтому всеми силами старалась не упускать ни единой возможности побыть глупым и наивным ребенком.
В октябре в их класс перевелся новенький из соседнего города. Ничем не примечательный сын военных. Если бы учитель не представил его классу, так бы этот парень и остался незамеченным, постоянно что-то рисуя в однотонной толстенной тетради.
Девушке было интересно узнать нового одноклассника поближе. На уроках она со скучающим видом бродила взглядом по классу нигде и ни на чем не задерживаясь. Кроме как на синей тетради Макса, которая издали напоминала египетские манускрипты: каждая клеточка содержала некий рисунок или символ. Упорядоченный линиями тетради хаос вызывал интерес. Однако Макс, ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, поспешно закрывал тетрадь и делал вид, что слушает учителя.
«Снова физика. Снова некомпетентный человечишка рассказывает очевиднейшие вещи… Время абсолютно! Время относительно! Да как он может рассуждать обо всем этом, если даже не видел, как пески и моря стирают целые континенты в прозрачную пыль?..» – в этих мыслях камень проводил все потраченное впустую на бесполезных уроках время. Может, для обывателя рассказы педагога и представляли некую ценность, но для бессмертного булыжника подобное – фикция. Будь у него язык, он бы заткнул всех теоретиков одной фразой. Но, за неимением оного, камню оставалось покорно слушать и отсчитывать мгновения до звонка, знаменующего наступление чего-то действительно интересного – жизни!..
Яркий звон вперемешку с галдежом аудитории не дали учителю закончить мысль, из-за чего тот безропотно удалился в лаборантскую. А в это время камень внимательно следил за происходящим вокруг. Люди повставали со своих мест и разрозненным строем отправились в другой кабинет на верхнем этаже. На лестнице булыжник заметил, что у новенького парня рюкзак открыт нараспашку. «Интересно, это из-за рассеянности, или мальчик осознал бессмысленность сего действа?.. Все-таки из-за невнимательности, как я и думал» – вывел камень после того, как синяя тетрадка, торчавшая из сумки наполовину, сделала прыжок на истоптанную бетонную лестницу, пока ее владелец был погружен в беспорядочные мысли.
Девушка с каменной брошью не могла упустить представившийся случай узнать секрет безумных картин странного новенького. К тому же, тетрадь будто бы сама хотела, чтобы ее прочитали: загнутый уголок игриво прыгал на ветру, оголяя исписанные страницы. Аккуратно подняв тетрадь Пандоры, девушка открыла случайный разворот и обомлела. Те беспорядочные закорючки, линии и спирали при детальном рассмотрении казавшиеся чудаковатым бредом безумца, на деле складывались в удивительную картину из слов и символов, которая издали напоминала ее саму…
«Удивительная», сердечки, цветы, «таинственная», «загадочная», «неповторимая», воздушные замки и змеи переносили на прошлый урок физики, где главная героиня картины сидела в пол оборота, ее каштановые волосы красиво ложились на плечи, а взгляд был устремлен прямо на художника.
Еле касаясь земли, девушка плыла по воздуху. Впервые в жизни кто-то был влюблен в нее. Тайно! Такого она точно не ожидала.
Камень чувствовал, как сердце его подруги не просто пело и трепетало, как бывало ранее в особенно счастливые дни, а прямо-таки готово было выпрыгнуть из груди, обнять первого встречного и закружиться с ним в головокружительном танце. Будь у булыжника желудок, его бы давно укачало от беспрерывной качки бушующих волн молодой любви.
В классе, не смотря на смену номера кабинета и учителя, все было по-прежнему. Кроме Макса – он беспокойно озирался и рыскал под столом в надежде найти что-то. В момент, когда героиня его мечт зашла в класс, парень все понял. Девушку выдавал робкий румянец на щеках и несходящая полу улыбка. Морозный холод стал подниматься из пят, хотя под окнами во всю работали батареи. Пока девушка парила на легких крыльях, у художника сперло дыхание. Мозг отказывался дышать, аргументируя это тем, что уж лучше умереть от асфиксии, чем быть пойманным с поличным. Тем не менее она уже села за парту. За его парту. За стол одинокого стоицизма и отчужденных чувств. Далее, без единого слова, девушка отдала тетрадь, в процессе докоснувшись до ледяной руки, обжигающей лютым холодом. «Алло! Его же сейчас вырвет! АЛЯРМ! Подруга, ты что, забыла как выглядел тот хулиган из сада, когда он осознал, ЧТО ты подкинула ему в кашу?! Такие же бескровные губы, холодный пот и взгляд полнейшего кошмара!» – голосил беззвучный камень в немом крике. Кровавые ошметки рыбы, потроха и чешуя напомнили о себе резким запахом…
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– ...
– ...
«Экипаж вызывает капитана! Прием! Наше судно идет ко дну! Волны раздирают форштевень в клочья, качка усиливается – матросы не в состоянии встать со своих коек! Капитан, если шторм будет продолжаться, мы обречены!» – вопил каменный матрос на беспорядочно вздымающейся груди девушки, надеясь пережить внезапную бурю.
– Твоя тетрадка…
– Моя… моя тетрадка? Ах, ты про эту тетрадь!.. Да, моя тетрадка. Спасибо!
– Понимаешь я ее случайно открыла то есть не случайно она сама открылась когда я ее открыла то есть подняла когда она выпала из рюкзака и открылась я решила сразу же тебе ее отдать но она открылась и я увидела случайно увидела если бы я знала я бы ни за что но она открылась и я посмотрела твои рисунки…
– ...
– Твои закорючки слова надписи написанные в клеточках по клеточкам на прошлом уроке когда я скучала и просто смотрела по сторонам то есть не только по сторонам то есть не смотрела а просто переводила взгляд на тебя по классу я боялась что ты заметишь и ты заметил твои рисунки в тетрадке я поняла что ты понял что я смотрела на тебя то есть посматривала не глазела ты не думай я просто смотрела без какой бы то ни было мысли то есть я конечно думала но не о том что ты думаешь…
– ?
– Так вот что я хочу сказать если бы я не хотела чего то сказать я бы конечно не села рядом с тобой то есть села бы но не потому что ты мне противен или не нравишься напротив ты очень интересный и я не знаю зачем я это все говорю просто я бы с радостью села с тобой за одну парту даже если бы не эта тетрадка но нам не разрешают садиться с кем захочешь а то представляешь была ситуация в первом классе когда наша Маша села с Пашей они начали болтать на уроке вот как мы с тобой сейчас здорово болтаем вот я о том что мне очень приятно было увидеть твои то есть случайно заметить твои рисунки и заметить что они про меня а может нас я не знаю я же не рассматривала их эта тетрадка ведь не моя она твоя и вот как я могу смотреть на чужие рисунки без разрешения поэтому я просто мельком случайно увидела и решила что это твое и тебе это надо вернуть ведь очень обидно терять вещи вот у меня была история…
– !
«Если я когда-нибудь обрету голос, и кто-то спросит у меня, какой самый ужасный день я наблюдал за свою многовековую жизнь, то я обязательно вспомню именно этот…»
«О! Я ж говорил, что его сейчас вырвет! Смотри, как резво побежал! Даже учителя толкнул! Ай да молодец! А как мощен его желудок! Ведь сколько ж он терпел, пока ты несла все это безумие! Он мне определенно нравится!»
Остаток дня стекал по циферблатам как медовые капли. По ощущениям этот день должен был закончиться еще неделю назад, но солнце даже не думало сдвигаться к западу, противно обжигая всех, кто решался в сотый раз посмотреть на часы. Наконец прозвенел последний звонок, и все ринулись в разные стороны подальше от липких стен.
Расстроенная девушка, опустив голову, ничего не видя перед собой, брела домой. Полурасстегнутый рюкзак жалобно свисал с правого плеча, оголяя зияющую пустоту карманов. Развязавшийся на кедах шнурок прыгал по асфальту, пытаясь не попасть под тяжелые ноги и лужи. Даже игривые желтые листья, оторвавшиеся от родных ветвей, старались обходить стороной угрюмую гостью. Для полноты образа не хватало только проливного дождя с грозой. Хотя, если бы она могла, девушка выпустила бы бурю на волю, только чтобы более не думать о случившемся и поскорее провалиться в пропасть сна. Однако и Морфей не принес утешения сумрачной душе.
Утро следующего дня, на первый взгляд, началось обыкновенно: омлет, кружка кофе, объятия отца, поцелуй матери. Но что-то не давало девушке покоя, что-то скрывалось от ее уставшего взгляда.
«Нет, я все понимаю – устала, не выспалась, расстроилась, но ты посмотри! Твои родители незаметно переглядываются и шепчутся о чем-то. Они определенно что-то знают, но, вместо того, чтобы спросить, мы будем безучастно пялиться на кофейный узор, сложившийся по стенкам кружки… Да ты ж его каждый день видишь! Ну что там может быть такого интересного? Просыпайся! А то твой мотор так сдохнет совсем. Его уже почти не слышно!.. Зябко тут, ужас! А ты в одних штанах и майке сидишь! Заморишь себя!»
– Доченька, сходи, пожалуйста, выброси мусор.
– Хорошо…
Еле переступая пушистыми тапочками с кошачьей мордочкой, девушка вышла в подъезд. Во время открытия дверей что-то зашуршало снаружи, но, не придавая этому абсолютно никакого значения, Даша прошлась до мусоропровода и обратно. Тем не менее, заходя обратно в квартиру, ей стало интересно, что на этот раз ленивые рекламщики приклеили им на дверь. Заглянув за угол, она обомлела: там лежала одинокая роза в прозрачной упаковке, из которой торчала небольшая открытка. Трясущимися руками девушка раскрыла сложенный лист и окончательно потеряла дар речи. На развороте открытки был нарисован как будто кадр из комикса, где Макс, встав на одно колено, дарил ей эту розу. А в небольшом окошечке было написано: «Прости за вчерашнее! Переволновался. Садись сегодня со мной».
«Это еще что за дохлая тварь в обертке? Люди, кто из вас додумался, что дарить мертвые цветы – хорошая идея? Вы посмотрите на них! Чахлые, вялые, увядшие – вы губите живых ради сиюминутного удовольствия! А если у этой розы были дети? На кого вы их оставили? А?»
Каменное ворчание длилось бы вечно, если бы он не почувствовал, как стремительной волной растекался по девушке огонь и жар. Вновь румянец заиграл на оживших щеках, походка стала легкой и воздушной, а голос прекрасным, как бутон кувшинки. Родители заметили ожидаемую перемену в состоянии дочери, поэтому не стали ничего говорить. Лишь ласково улыбнулись и пожелали хорошего дня.
Девушка поставила розу в вазу и, наспех собравшись, вприпрыжку помчалась в школу. Энергия чувств буквально расплескивалась на улицы и прохожих. Земля вертелась быстрее под ногами, солнце сияло ярче, ветер ласкал шепчущие деревья с особой нежностью, случайные прохожие замедляли шаг, чтобы пропустить летевшую девчушку.
Камню была непонятна резкая перемена в подруге: вино не касалось ее губ, а звезды пребывали в привычном безмятежном умиротворении. Но что-то пробудило некую древнюю силу в ее груди. Он явственно ощущал это в движениях, дыхании, взглядах и голосе. Обычный человек никогда не разглядит струящиеся из всех пор тонкие красные нити, но бессмертный за свою долгую жизнь научился различать малейшие частицы божественных сил, рассеянных по свету. И сейчас именно они разливались вокруг, опутывая все, до чего могли дотянуться. Камень тоже поддался бы магии, но его кожа была слишком плотной и твердой, чтобы впустить красный, как ему казалось, яд, спиравший внутренности.
Призрак алых нитей опутывал вселенную широкими витками. Красная пелена становилась заметнее и заметнее. Кровоточащая паутина запутанными сетями опоясывала все, до чего могла дотянуться. Хватка была настолько сильной, что смертные стали ощущать ее присутствие. Ни один учитель не посмел делать сегодня замечания влюбленной паре, сидящей за последней партой. Их теплые руки, томные взгляды, бесконечные улыбки образовывали некий защитный барьер, охранявший покои любви. Одноклассники незаметно перешептывались за спинами, ощущая себя лишними. Им не хотелось ни подходить, ни смотреть лишний раз на Макса и Дарью – они чувствовали, что тем самым разрушат нечто хрупкое и прекрасное.
День пролетел незаметно. Влюбленным не хватало времени и слов, чтобы выразить все свои чувства, поэтому они молча бродили по старым улицам и запутанным переулкам, стараясь как можно сильнее растянуть путь домой. Они условились, что будут каждый день гулять после уроков вместе. Вместе проживать и чувствовать друг друга, молча прикасаясь к душе возлюбленного, чтобы нежностью и теплом выразить все то же самое, что таилось в собственном сердце. Дышать одним и тем же закоптелым воздухом древнего города. Стирать подошвы на одинаковых мостовых и брусчатках, разбросанных то тут, то там. Согревать и утешать в промозглые сумрачные ночи.
После долгих прогулок девушка по возвращении домой не могла думать ни о чем, кроме как о Нем. Единственным напоминанием о Его существовании, о том, что это не сказка, была та самая срезанная роза. Юная нимфа ежедневно ухаживала за умирающим существом. Все свободные минуты она посвящала обрезке засохших шипов, сохранению опавших лепестков в душистых старинных книгах, поиску самых солнечных и теплых мест в квартире и разговорам с убитой во имя любви подругой в вазе. По началу камень ревновал. Ему казалось, что про него забыли. Он не мог поверить, что какой-то дохлый цветок важнее бессмертного друга, пока не увидел, как из незаживающей раны показался крохотный корешок. Булыжник не мог поверить своим глазам – мертвая роза оживала! Никогда прежде он не сталкивался с подобным. Бессмертный видел многое: огненные смерчи, взрывы небесных тел – но не победу над Смертью…
Девушка пересадила розу в красивый зеленый горшок, засыпала свежей душистой землей и подвязала ослабшую подругу к тонкому деревянному шесту. Камень денно и нощно задавался вопросами, как его подруге удалось воскресить давно умершее существо? Что за силу она скрывала все эти года? Кто Она? Но ответ лежал перед ним: земля была усеяна красными нитями, по всему телу розы струились красные лозы, пульсируя, имитируя биение сердца, а на краснеющих лепестках кружевным платком распускались алые узоры…
***
Шли годы, десятилетия. Булыжник всегда был рядом со своей подругой: в детстве, отрочестве, юности и зрелости. Многое пережили они вместе. От былого валуна остался маленький, размером с чернику камешек. Все друзья и знакомые девушки удивлялись, что стало с ее необычным кулоном. Извечным ответом было:
– Нервами стерла.
Камень никогда не жалел о судьбе экстравагантного украшения красивой девушки, напротив, его существование наконец-то обрело смысл. Пускай он сгорал в ее руках, но заставлял улыбаться.
К сожалению, или к счастью, нет ничего вечного в этом мире. Бессмертный стал замечать, как озорная девчушка, полная надежд и любви, превращалась в согбенную старушку, которой было тяжело выходить из дома. Однажды, ранним солнечным утром у бабушки отнялись ноги. Сновавшие вокруг врачи произнесли незнакомое камню слово, после которого его подруга горько заплакала, а ее дети, не веря ушам, стали расспрашивать докторов: «Что можно сделать?» – но те лишь пожимали плечами. Было решено ложиться в больницу под постоянный контроль специалистов. Старушку определили в частную палату, чтобы к ней в любое время могли приходить родственники.
Так продолжалось несколько недель. Камень, видя, как страдает единственный друг, сгорал от горя и скорби. Он старался, пытался сделать хоть что-то, чтобы помочь еле работающему сердцу, гонявшему усталую кровь. День за днем, ночь за ночью камешек сгорал в надежде удержать огонек жизни в почти бездыханном теле. Пиканье приборов и звук аппарата искусственной вентиляции легких придавал бессмертному сил и терпения для дальнейшей борьбы. Он помнил, как однажды его подруга смогла одолеть старуху с косой и подарить жизнь давно умершей розе. Камень верил, хотел верить, что сможет повторить ее подвиг. Он потерял счет времени – весь мир сосредоточился в душе его уходящей подруги…
***
Война со Смертью была проиграна. Камень истлел до конца, оставшись крошечной пылинкой, витавшей в палате. Наконец он мог самостоятельно передвигаться, лавируя на воздушных волнах, но в этом не было никакого смысла...
Санитары увезли покойное тело. В палате еще оставался аромат увядшей жизни: еле ощутимый запах спирта, холодного пота и металла на губах. Медсестра, открыв окно, облегченно вздохнула – Господь прекратил страдания очередной мученицы и забрал беспокойную душу. Серая пылинка не могла более выносить эти заляпанные черными метками стены и вышла в окно навстречу тонкой полоске рассвета.
На лавочке в больничной аллее сидела дочь умершей. Лицо было сухо от слез. Вместо бездонно-голубых колодцев глаз – серые осколки зеркала. Каменная крупица осторожно проплыла рядом с девушкой, стараясь не запутаться в дрожащих локонах.
Девушка внезапно одернулась, посмотрела в направлении ветра, робко приложила руку к щеке, где виднелась алая полоса, и посмотрела в небо.
– Прощай, – сорвалось с искривленных скорбью губ, – прощай...
Много лет и зим прошло с того времени, но маленькая пылинка так и не остыла. По сей день она путешествует по миру, даруя утешение отчаявшимся, тепло нуждающимся и любовь одиноким. Вспомните, может и вы однажды ощутили на себе согревающие, нежные прикосновения невидимого гостя? Не забудьте в следующий раз сказать: «Спасибо». Мне кажется, ей будет приятно…

17.01.2023 – 13.06.2023