О свободе и рабстве, ремесле и вдохновении

             О СВОБОДЕ И РАБСТВЕ, РЕМЕСЛЕ И ВДОХНОВЕНИИ.
   
    «… но надо жить без самозванства,
    Жить так, чтобы в конце концов,
    Привлечь к себе любовь пространства,
    Услышать будущего зов…».
                Борис Пастернак.


    Размышления на эту тему продиктованы несколькими событиями разной давности, но одним из главных является показ то Российскому телеканалу сериала «Идиот».(2007г.) Это событие, как мне кажется, трудно переоценить. Ключевой я считаю последнюю фразу, прозвучавшую в сериале искренне, неподдельно трогательно и символически: «ВЫЗДОРАВЛИВАЙТЕ, КНЯЗЬ, И ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ В РОССИЮ».
    Да, наше выздоровление, наше духовное возрождение, наш истинный культурный подъём может начаться лишь при условии, когда на место идеалов и героев нашего времени вернутся такие фигуры, как князь Мышкин. Только они могут заменить в массовом сознании нынешних «героев» - бандюганов и «ментов» - на настоящие вершины образов Людей, каких может и должна взращивать русская культура и вообще всё человечество. И сериал, талантливый и глубокий – первая ласточка надежды, что культурная и духовная весна не за горами.

    ХХ век стал веком появления массовой культуры. До этого исторически культура делилась на традиционную – народную и элитарную – аристократическую. Первая разливалась широким морем, но не имела вершин, была приземлена и приспособлена для широкого сознания тёмных и грубых народных масс. В ней тоже таились свои глубины, были свои течения. Но устремления к постоянному развитию было в ней немного, она более имела тенденцию лишь к простому воспроизводству, скорее тяготела к механической традиции.
   Вторую исповедовал лишь узкий слой национально-культурных элит, принадлежащих в основном к аристократии. Для её усвоения и понимания требовался не только высокий уровень интеллекта, но и утончённость чувств, и оторванность от поглощённости узко житейскими проблемами. Она была «заряжена» интенсивным стремлением к непрерывному развитию.
 
   Однако на рубеже ХХ века ситуация резко меняется. Во-первых, элитарная культура, которая всё-таки раньше опиралась на народные корни и питалась «соками» народного искусства, стала отрываться от этих корней, презрела всякую преемственность, стала искусственной и вычурной донельзя. Она заразилась «бациллой» революционизма, заболела духом формального авангардизма (быть во чтобы то ни стало «впереди планеты всей») и впала в самоотрицание. Во-вторых, впервые за человеческую историю возникла возможность создания системы массового образования и массового «окультуривания», приобщения  к передовым рубежам культуры и к её сокровищницам в массовых масштабах. По-видимому, неизбежно это привело к некоторой степени профанации культуры, снижению её вершин до уровня общепонятных истин и общедоступных форм.

   Оба эти фактора привели к тому, что мы наблюдаем сейчас повсеместно: с одной стороны - чисто техническая доступность для приобщения масс к любым сокровищницам культуры, с другой – возникновение массовой по сути и уровню культуры. Эта культура поставила на первый план необходимость массового успеха, для чего упростила донельзя и формы, и содержание. Это вовлекло огромные (по сравнению с предыдущим периодом) массы людей в сферу художественного творчества. Кроме того, снижение эстетического и духовного уровня привело к тому, что каждый четвёртый (числа, разумеется, условны) считает себя прозаиком, каждый третий – композитором, каждый второй – поэтом.

  «Звёзды» теперь штампуют на «фабриках», и чем больше их, тем они тусклее и мельче. Но больше всего удручает то, что это массовое искусство превратилось в навязчивую лавину информации, зачастую закрывающую путь к настоящим образцам высокого искусства, так что многие молодые даже и не подозревают, до каких вершин можно и нужно подниматься в творчестве. Как говорится, кто слаще морковки ничего не едал, тот и леденец примет за вершину кулинарного искусства.

    В физике есть такое понятие – флуктуация – это случайное отклонение от среднего значения какой-то величины. В обычном состоянии любой системы присутствует флуктуационный шум. Но флуктуации исчезают, не оставляя в системе никаких существенных необратимых следов, то есть не влияют на её эволюцию. Так и современное массовое искусство подобно флуктуационному шуму появляется почти случайно и исчезает без следа. Развитие культуры зиждется не на флуктуациях, а на том, что становится классикой и входит в «мировую сокровищницу» культуры.
 
   Авангардизм в изобразительном искусстве также ввёл такие упрощённые стандарты  в понимании, что такое живописное полотно, что каждому мазиле теперь может показаться, будто он и есть гениальный живописец. Да, авангардизм, несмотря на всё его оригинальничание, куда как стандартнее классического искусства! Сейчас «успеха» добиваются не талантом, а нудностью. Так, именно нудностью я могу назвать тот способ, который нынче именуется «раскруткой». Нудные всегда на слуху, и во многом, благодаря своему "нудению" добиваются своего. Долбить в одну точку до упора, вызывая положительный «павловский» условный рефлекс на данную «песенку» или текстовочку – это и есть современный способ внедрения массового «искусства» в умы и души людей. Точнее, в души-то они как раз и не попадают, а остаются в первичной сигнальной системе, на уровне подергивания рук и ног в ответ на данный набор звуков и картинок видеоряда.
 
    В прежнем обществе, расслоённом на аристократическую верхушку и народные низы, всё же было много возможностей для приобщения к истинной культуре и, соответственно, к её истинному развитию. Что подразумевается здесь под истинным развитием? Прежде всего - существовала преемственность, и каждая новая ступень достигалась благодаря тому, что элитой усваивалось всё самое ценное и самое высшее из созданного до них. И лишь потом, на основе этих утончённых нравственно, чувственно, эстетически и интеллектуально людей и ценностей вырастала новая ступень подъёма, углубления и прогресса.

   Исаак Ньютон говорил про себя и подобных себе: «МЫ ВИДЕЛИ ДАЛЬШЕ ПОТОМУ, ЧТО СТОЯЛИ НА ПЛЕЧАХ ГИГАНТОВ». Смысл этой фразы был раскрыт в предшествующих ей словах: для создания новых высот науки и культуры нужно сначала усвоить всё лучшее из того, что было создано до нас – это и означает «встать на плечи гигантов». Только пока существует «разность потенциалов», «разность высот» между идеалом и современным положением человека, только тогда он тянется и растёт вверх. Если же он считает себя удовлетворительным: нравственно, интеллектуально, творчески, чувственно и стремится лишь укрепить своё материальное положение в обществе, то никакого роста произойти не может! В предыдущих поколениях до ХХ века люди «низшей среды» постоянно чувствовали свою «низость» по отношению к аристократам и стремились пробиться вверх. Не достаточно было иметь толстый кошелёк, чтобы чувствовать себя удовлетворённым, нужно было ещё стать «благородным». Такое положение вещей способствовало мощному стремлению вверх не только в отношении материального богатства, но и в отношении благородства нравов и чувств.

   Лозунги революции постепенно сместили эту лестницу, превратив её в горизонтальную «стиральную доску». Неверно понятое равенство привело к отбрасыванию стремления к благородству, стремления к приобщению к тем духовным ценностям, что были достигнуты в рамках традиционно аристократической культуры. Была ли нужда «карабкаться на плечи гигантов»?!

   Может быть, не случайно у Достоевского Мышкин – (обнищавший материально) князь? Может быть, в этом было пророческое (как и очень многое у Достоевского) сопротивление грядущей культурно-нравственной уравниловке? Мне лично ближе такой принцип равенства, который красной нитью проходит в книге Даниила Гранина «Зубр» - ТЫ РАВЕН ТОМУ, КОГО ПОНИМАЕШЬ. Если ты снизу вверх смотришь на тех, кто пока ещё тебе непонятен и недоступен в своих достижениях, значит психологически у тебя есть почва для роста. Как только исчезает это преклонение перед высшим, КАК  ТОЛЬКО ЧЕЛОВЕК НАЧИНАЕТ СЧИТАТЬ СЕБЯ САМОДОСТАТОЧНОЙ ВЕРШИНОЙ, ОН ДУХОВНО УМИРАЕТ. Преклонение перед Высшим – в этом суть и религии, и культуры. Недаром то и другое происходит от латинского слова «культ», которое и переводится как  «поклонение», «преклонение». ПРЕКЛОНЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОЕ - как попытка понять, усвоить показанное, явленное тебе Свыше, развить то, что Свыше подарено – дар, одарённость, талант.
 
    Но вернёмся к более общим проблемам, вытекающим из упомянутого сериала и из некоторых публикаций. В частности, я имею ввиду серию публикаций Ю. Кагарманова, где он пытается понять современные события, происходящие внутри ислама, с вытекающими из них глобальными следствиями. Мне нравится, что именно так автором ставится проблема, а не просто как пресловутая необходимость бороться с исламским и другими видами терроризма. В любой религии, вообще в цивилизации можно столкнуться с двумя тенденциями, увы, часто противопоставляющими себя друг другу (хотя в идеале должно быть дополнение одного другим).

    Это ТЕНДЕНЦИИ ЖИЗНИ ПО ЗАКОНУ  и  ЖИЗНИ ПО ВДОХНОВЕНИЮ. На примере истории любой религии мы можем увидеть, как вдохновенные писания пророков и вестников, как привнесённые Свыше через их посредство устные предания, мифы, заповеди… постепенно стараниями фарисеев превращались в плотную и прочную ткань закона, который начинал регламентировать жизнь не только в главном и общем, но по всяческим мелочам, сводя её к казарменному типу. Почему Иисус говорил с народом притчами, а не давал им прямых инструкций на все случаи жизни? Почему князь Мышкин на прямой вопрос Рогожина "Веруешь ты ли в Бога, князь?" - отвечает не прямо, а так же четырьмя «притчами» - рассказами о встречах с разными людьми? Думается, что именно в силу известной особенности людей слишком примитивно и прямолинейно толковать высокие, не всегда доступные их уму и сердцу истины.
 
    Вернёмся теперь к началу статьи. Говоря о возможности возрождения нашей культуры, нашей духовности, нужно самым кратким образом попытаться понять истоки нашего «заболевания», нашего «умирания», нашего самоотрицания. Не буду касаться всех сложных и многочисленных причин трагедии октября 1917 года(здесь это просто невозможно и неуместно). Скажу лишь об одной: почему наш народ так легко перешёл к массовому атеизму после почти 1000-летней христианской истории?  Ответ отчасти дан выше. Дело в том, что одной из основных черт характера нашего народа является предпочтение жизни по вдохновению – перед жизнью по закону. Повторю, что считаю возможным и предпочтительным не противопоставление этих типов жизни, а взаимное дополнение. Однако в нашей жизни так зачастую не получается. Запад в целом в своём большинстве предпочитает жизнь по закону и потому видит в своей цивилизации некий идеал устройства человеческого общества. Тоже можно сказать и о суннитском большинстве мусульманского мира: для них жизнь по шариату – идеал земного устройства человеческого общества.

    Однако у нас, в России, это не совсем так, в большинстве своём наш российский человек терпит цивилизацию лишь как необходимое зло. Не хочет поклоняться и раболепствовать закону, хотя и признаёт его необходимость. Нашему человеку подавай жизнь вдохновенную – подавай вольную волю! Нашему человеку необходимо Братство, а не государство.
    Жизнь по вдохновению опасна. Она чревата тем, что источником вдохновений может стать не только светлая, но равно и тёмная инстанция, и чаще всего становится. Очень трудно подняться до чистой вдохновенной жизни. До неё поднимались только святые да пророки. Секуляризованная цивилизация не понимает этой опасности. Для неё слова прелесть и красота - синонимы!

    Однако боязнь вдохновенной жизни, постоянная боязнь "прелести" приводит к преобладанию законничества в религии. Дух начинает изгоняться, преобладать начинает буква, т.к. для Духа само понятие законченности, абсолютной завершённости, остановки развития есть противоречие его духовной сути, постоянно живой и не успокаивающейся ни на чём достигнутом. Но по закону жизнь спокойней, проще и безопасней. Зато исчезает полёт, творчество почти полностью выхолащивается. Законники от религии постоянно навязывают мысль, будто для творчества в религии места уже не осталось, что всё в ней является абсолютно законченным и совершенным (адепты каждого вероисповедания так говорят каждый о своей вере), что в ней уже содержится абсолютная истина. Дело остается за малым - как это всё выполнить? Тут уже и трудятся законники, наворачивая сеть мелочной обрядности и следя за неукоснительным её исполнением.

   Так постарались и наши российские законники от православия. Первый печальный плод их «победы» - раскол Церкви после никоновских реформ. Как же, кто же посмел хоть что-то изменить в совершенном, абсолютном вероисповедании?!  Конечно, только сам антихрист и его приспешники – так считают старообрядцы, законники от религии. И после такого удара были сделаны определённые выводы. Только, как ни странно, не в области жизни религиозной и церковной.
   Вызов царя Петра, брошенный России, застойной, затхлой в своей самоупоённости – это исторический урок, извлечённый, прежде всего из раскола. Раскол нанёс такую рану в сердце России, в единство «совершенных» православия и самодержавия, что так больше продолжаться не могло.

    Однако к 1917 году изменилась только светская часть российского общества. Православие же, Церковь так и оставались в духовной летаргии (определение Достоевского, болевшего за православие всей душой). Резкая диспропорция требовала либо изменить православие в сторону совершенствования, либо упразднить его, как не выполняющего никаких общественно значимых функций сравнительно с развившимся и продвинувшимся государством. Конечно, второй путь был ошибочным, «нашёптанным» тёмными инстанциями, вдохновляющими дух революций. Однако не будь такой диспропорции, никто бы не сумел увлечь идеей совершенного атеистического общества огромные массы людей.

   Вернёмся ещё раз к общей черте нашего народа – желанию жить по вдохновению более, чем по закону. Эта черта проглядывает и в разгуле купцов, и в вольнице казачества, и в увлечении нашей аристократии цыганским духом, и во многих других чисто русских явлениях жизни. Может ли быть по сердцу такому народу с таким гигантским творческим потенциалом религия, вероисповедание, которое не ставит никаких творческих, преобразовательных задач перед ним, которое не зовёт «свернуть горы» и достичь невозможного (с земной, утилитарной точки зрения)?  Думаю, ответ ясен. И если вести речь о сегодняшнем состоянии нашего общества, то я не могу назвать духовным возрождением процесс простой реставрации православия в том виде, в каком оно существовало накануне 1917 года. Да это и, слава Богу, невозможно.

    Не только законничество западной цивилизации отвращает от полного его копирования наш народ и, кстати, народы, исповедующие ислам. Дело ещё в том, что при всей законнической мелочности западной цивилизации, при попытке дать всем "сёстрам по серьгам" в выигрыше в целом оказываются не светлые стороны человеческой натуры, а её тёмные стороны. И тут лозунг свободного общества более подыгрывает только одной из двух видов свобод - свободе деструктивной, разрушительной.

   Современная цивилизация не просто не может ничего существенного противопоставить пороку, но и потакает ему. Получив в своё распоряжение, благодаря науке, сверхмощные средства производства, западная цивилизация создаёт общество материального сверхпотребления, начинает искусственно развивать в человеке непомерное увлечение уже изощрёнными формами материального комфорта, делая его рабом потребления материальных благ. Если вернуться к проблеме развития вкусов, то именно индустрия шоубизнеса не заинтересована в развитии высоких и тонких вкусов, ибо на этом она может потерять массовость своей аудитории. Ей-то как раз лучше, чтобы молодые считали вершиной вкуса вещи в «два притопа – три прихлопа». Она такие вкусы и насаждает. Я уж не говорю о том, насколько открыто и нагло используется сексуальное начало в «привораживании» молодежи (и не только её) к различным шоу.
   
   Князь Мышкин – человек вдохновенной жизни. И здесь мы видим одну из трудностей такой жизни – нередко она сопряжена с телесными недугами, ибо тесное общение с высшими инстанциями требует и определённого уровня развития и устойчивости нервной системы и физического тела. Феномен самого Достоевского говорит нам об обратной стороне его гениальности, когда поток вдохновения настолько силён, что приводит к припадку.

   Итак, вдохновенная жизнь опасна и сложна, требует подготовки и духовной, и физической, определённого уровня зрелости души и тела. Но только она и достойна звания человека! И нам выбирать между Моцартом и Сальери, может быть, не как между гением и злодейством, но как между элементарным рутинным ремесленничеством и вдохновенным творчеством. Хотя ещё раз повторю, что не на пути альтернативы, но на пути полноценного дополнения одного другим лежит истина.

   Профессионализм, который так возносит Запад, всё же имеет существенный перевес в сторону первого, у них даже любовь уже подогнана под эти мерки. Отсюда и выражение «заниматься любовью», которое противоречит самой её природе, ибо любовь, как и Дух, дышит, где хочет. Её не добьёшься технологиями и приёмами, не достигнешь методиками и профессионализмом! Самое простое и самое сложное – жить нужно постараться так, чтобы привлечь к себе эту любовь, чтобы она сама захотела  погостить у тебя в сердце, а может быть и остаться там навсегда: «… НО НАДО ЖИТЬ  БЕЗ САМОЗВАНСТВА, ЖИТЬ ТАК, ЧТОБЫ В КОНЦЕ КОНЦОВ, ПРИВЛЕЧЬ К СЕБЕ ЛЮБОВЬ ПРОСТРАНСТВА, УСЛЫШАТЬ БУДУЩЕГО ЗОВ…».
                2007 год.