Глава 30. Волонтерство. Автостоп Иркутск Алтай Ирк

О возможности бюджетно посетить интересные места, благодаря волонтерскому труду, я узнал летом 2017 года, когда ждал освобождения собственного паспорта из темницы межведомственной почты. Некоторым заповедникам или экспедициям на Камчатке, Алтае, Байкале, Кольском полуострове и в других живописных местах России требовались люди, готовые бесплатно работать на полставки в течение пары недель. В качестве платы за физический труд предлагались еда и ночлег, а также экскурсии и само пребывание в заповедных зонах. Правда условия содержания волонтеров разнились: где-то предполагалось питание за свой счёт, а в Крыму ещё и требовали оплачивать проживание. Видимо, кто-то решил пошатнуть монополию тренажерных залов на оплату человеком его же собственного труда.
Тогда у меня не было возможности путешествовать в развлекательных целях и зародившаяся идея труда на добровольной основе припаслась до следующего лета. В феврале 2018 года я зашёл на сайт с волонтерскими мероприятиями, просто чтобы ознакомиться с ассортиментом возможностей. Внезапно оказалось, что мест под запись на весну-лето практически не осталось. Единственной организацией с приличными условиями, куда ещё не закрыли набор, был алтайский заповедник, Тигирек. Но даже там, мне удалось записаться волонтером только на самую последнюю смену: с 21 до 30 августа. Занимать очередь за полгода и все равно не надеяться на успех – такой ажиотаж мог быть лишь при покупке магнита в железном веке.
Вместе с расписанием я получил на электронную почту правила безопасности, а также список необходимых вещей для работы в горах. Кроме стандартного туристического снаряжения следовало докупить резиновые сапоги и почему-то именно белую шляпу – возможно белым волонтёрам предстояло не только очищать заповедник от мусора, но и империю от большевиков.
Меня внесли в список участников последней смены, взамен попросив только номер телефона для связи и обещание, что мои планы на ближайшие полгода останутся неизменными. Оставалось только дождаться конца лета.

В августе я заранее приобрел всё необходимое снаряжение. Смена начиналась 21 числа, но волонтеры должны были прибыть за день до этого в село Чинета, вблизи Барнаула, откуда их забирал в Тигирек служебный транспорт. От Иркутска до Барнаула было около 2000 км. и мне показалось, что четырех дней автостопа хватит, чтобы преодолеть данное расстояние. За неделю до отправления я зашёл на электронную почту и увидел пропущенное сообщение полуторамесячной давности от заповедника. Организаторы просили подтвердить участие в проекте и я сразу же написал, что на меня можно рассчитывать. Мой ответ, конечно, получился запоздалым, но успокаивала мысль, что это была простая формальность. Ведь для действительно важных сообщений у представителя заповедника имелся мой телефонный номер, а звонков я точно никаких не получал.

17 августа утренняя электричка довезла меня до станции Тельминка, откуда и начался автостоп. День не отметился ничем запоминающимся: я сменил несколько машин и к вечеру оказался на въезде в Нижнеудинск, что в 500 км. от Иркутска. Уже в третий раз за три года моя дорога проходила через этот городок и в третий раз мне приходилось идти сквозь него пешком. В 2016 году я был впечатлён, когда на витрине местного магазина обнаружил быстрорастворимые напитки прямиком из моего детства. С тех пор, больше нигде эти артефакты 90-х мне не попадались, поэтому, снова очутившись в Нижнеудинске, я зашёл в тот же магазин и купил несколько ярких пакетиков. Не ради химически воссозданного вкуса апельсина, а ради вкуса ностальгии.
Ночевал в лесополосе сразу за городом.

18 августа меня разбудила предрассветная свежесть, сменившая собой холод ночи. В 6 утра температура стояла около 10°С и продлевать отдых в палатке не хотелось. Автостоп начался великолепно и к тому времени, когда люди, не обремененные работой, только переворачиваются в кровати, прячась от солнца, я уже проехал 150 км. и стоял на перекрестке около Тайшета. Позиция выглядела многообещающе: перекресток, обочины широкие, место ровное и город рядом. Мне потребовалось три часа на то, чтобы сначала усомниться в собственной видимости, потом распрощаться с планами добраться за день до Ачинска и в итоге решиться отправиться вперёд пешком.
Хочется отметить один случай. Скучая на обочине, я увидел как незримым касанием по струнам ветра бежит прозрачная пушинка и попробовал ее поймать. Мягкий комочек вырывался из пальцев, словно гитарный аккорд, предполагающий баррэ, у начинающего гитариста. А после удачного броска, в объятиях ладони оказалось сразу три или четыре сцепленные друг с другом мелкие пушинки, вместо одной крупной. Как раз такая вскоре сама прилетела почти что прямо в мне руки. Играясь в предвидение, большую пушинку я сразу интерпретировал как поездку на приличное расстояние, а маленькие – как несколько незначительных рейсов. Так и получилось.
За день меня трижды подвозили местные жители по десять километров, а вечером один мужчина пригласил проехаться с ним километр до деревни. От последнего предложения я отказался, потому что ехать на расстояние ближе видимого горизонта было просто нелепо. Однако, вскоре на мою невербальную просьбу откликнулся молодой мужчина в китайском грузовичке, который к полуночи довез меня до Красноярска. Только благодаря последней встрече, преодоленное за день расстояние составило 560 км. Ночевал я около транспортной развязки, спрятав палатку в кустах, недалеко от автобусной остановки.

19 августа в плане автостопа оказалось копией предыдущего дня, только без удачной встречи в финале. С утра меня подвёз в сторону аэропорта пожилой мужчина в светлом костюме, но чтобы выбраться из города все равно пришлось хорошенько пройтись. Я спокойно шел вдоль обочины, даже не пытаясь голосовать в черте города, когда рядом неожиданно затормозила легковушка. Машина была битком набита людьми и вещами, а крышу ее украшала перевёрнутая ножками вверх табуретка. Казалось, что произошла какая-то поломка, но остановка была сознательным выбором водителя. Бородатый мужчина с деловыми ногами, напоминающий человека, который знает не менее десятка блюд из кураги и пророщенного овса, выскочил из салона автомобиля и поспешил ко мне.
Сразу же он сообщил, что тоже ездит автостопом, что в машине нет места, что компания его собирается готовить плов и если я буду проходить мимо, меня угостят. Также водитель поинтересовался, не знаком ли мне автор семинаров по автостопу для молодежи? В попытке тактично отказаться от плова, я пробормотал что-то благодарное, но невнятные слова были восприняты ответом на другой вопрос.
– Конечно, бывают прирожденные автостопщики, которым не надо учиться ничему – произнес мужчина слегка разочарованно.
– Ну, фамилию слышал конечно – мне не сразу вспомнилась статья о субкультуре автостопа, где упоминался этот деятель – он вроде в Питере...
– Я не знаю где он сейчас, может и в Питере, но когда он здесь проезжает, всегда у меня останавливается.
Козырнув своим знакомством, бородатый мужчина поспешил вернуться за руль перегруженного автомобиля. Видимо, причиной остановки легковушки с табуреткой был не я, а желание водителя похвастаться своими связями и принадлежностью к субкультуре. Вот только меня это не впечатлило, а словосочетание "прирожденный автостопщик" ещё долго вызывало улыбку.

Из города я уехал с молодым таджиком на разбитой легковушке отечественного производства. Он не очень хорошо говорил по-русски, жевал насвай и плевался в окно, правда меткостью похвастать не мог и более половины плевков не покидало салона автомобиля, растекаясь по стеклу и двери. С таким процентом попаданий можно устраиваться на работу к главному злодею любого голливудского фильма.
Магнитола не работала и пару часов водитель развлекался беседой о воровских понятиях и сексуальном опыте, задавая мне вопросы с подвохом, предполагающие расправу за неправильный ответ. Все попытки сменить тему жёстко пресекались и я изо всех сил старался избежать семантических ловушек жалея, что не продолжил идти пешком. На въезде в Ачинск, опередив мою попытку покинуть автомобиль, помеченный жеваным насваем, таджик сам со мной попрощался и высадил у перекрестка. Впереди стоял указатель: вперёд – центр, вправо – какой-то населенный пункт, куда свернул недавний водитель, влево – Новосибирск. Выбор был очевидным, однако поворот налево оказался ошибкой, потому как вместо того, чтобы прошить город насквозь, я отправился обходить его по окружности, потратив на это не один час.
После Ачинска автостоп пошел совсем вяло. Несколько водителей подкинули меня в общей сложности километров на 60, а дальше я просто шел пешком до самой ночи. Ближе к закату мой путь пересёк линию интереса скучающего автоинспектора. Мужчина на пустынной трассе сразу же втянул живот, расправил плечи и требовательно обратился.
– Здравствуйте.
– Чего?
– Здравствуйте, говорю.
– А, здравствуйте – с сожалением, я признал провальной свою попытку притвориться невидимкой.
– У вас есть документы какие-нибудь?
Предъявление паспорта грозило судом с последующей депортацией и чувство самосохранения вынудило меня попробовать заговорить инспектору зубы.
– Я скорость превысил что-ли?
– Нет, скорость не превысили, по какой стороне дороги нужно идти?
– Да я останавливать пытаюсь, иду пешком долго, замучался совсем.
– По какой стороне нужно идти?
– Ну, по левой.
– По левой, чтобы видеть встречные автомобили.
– А если мне остановить машину надо, то дорогу перебегать каждый раз?
– Если надо остановить – садитесь на остановку, там впереди есть рядом с кафе.
В этот момент мимо поста протарахтел мопед, на котором восседал деревенский мужик с худеньким подростком за спиной. Инспектор поспешил остановить нарушителей спокойствия дороги и это показалось мне лучшим моментом, чтобы завершить тревожный диалог.
– А далеко кафе?
– Вверх подняться... Три… километр.
Я неразборчиво поблагодарил полицейского и демонстративно перешел на левую обочину трассы, сохранив не только паспорт, но и возможность свободно перемещаться по России.
Компенсируя неудачный автостоп, мне хотелось хотя бы пройтись как можно дальше, чтобы увеличить общее расстояние пути. За день я преодолел около 250 км. из которых не менее 35 прошёл пешком. А палатку ставил уже глубокой ночью, в поле около трассы.

20 августа мне не удалось добраться до Барнаула, зато удалось смириться с фактом опоздания. С утра я прошел около 4 км. и попал в дорожное кафе, где позавтракал и около которого занял позицию для автостопа. Там меня и подобрал мужчина, направляющийся в Новосибирск. Водитель сам оказался путешественником и рассказал много интересного о походах в горах, а ещё об иван-чае. Выйти он предложил в Кемерово, пояснив что так можно срезать около 150 км., в отличие от дороги через Новосиб, как я собирался ехать. Короткий путь при автостопе почти всегда означает потерянное время, но в тот день мне везло и меня везли. Хотя и пришлось пройти с десяток километров, чтобы занять приличную позицию.
Моя голосующая фигура на трассе привлекла очень общительного водителя в менеджерском костюме. Недавно сестра его подруги вернулась из путешествия автостопом в Крым и он как бы возвращал дороге долг за нее. Позже к нам присоединилась сестра той автостопщицы, а после краткой беседы я почувствовал, что знаю этих людей намного дольше, чем в действительности и могу назвать их, если не друзьями, то приятелями. Вместе мы проехали километров 120 и прежде чем проститься, меня снабдили шоколадными батончиками, бутылкой холодного чая и добрым напутствием, а ещё вывезли на удобный перекресток за город.
Потом я ехал с местным жителем на отечественном внедорожнике, который рассказывал про местные достопримечательности и дал возможность набрать воды в дороге из источника. А ближе к закату меня подобрали дорожные рабочие в минивене. Двое, на передних сиденьях постоянно разговаривали между собой, а парень с заднего, сидевший рядом со мной, включил плеер, а сам отключился. Молча ехать, будучи автостопщиком, это как прийти за продуктами в незнакомый магазин и узнать, что сыр там бесплатный – вроде и приятно, но подозрительно. Поэтому я не мог позволить себе окончательно расслабиться и ожидал вопросов, которых так и не услышал.
Уже в сумерках, минивэн вырулил на федеральную трассу Новосибирск – Барнаул и водитель бросил через плечо.
– Ну мы тебя здесь высадим, у выезда на трассу, а сами в село поедем.
Но мужик с переднего сиденья запротестовал.
– Так давай его до кафешки довезем, где мы лангман ели, оттуда ему лучше будет уехать – и обратился ко мне – Ты как?
– Если вам это удобно, то будет здорово.
Затем проснулся парень в наушниках.
– А кто сейчас на смене, Серёга? Позвони ему.
– Да у меня номера нет, а что нужно?
– У него сейчас смена заканчивается, он в Барнаул поедет, заодно и подкинул бы паренька.
Дальше дорожные рабочие обсуждали возможность отправить меня в Барнаул, а также, кто из их коллег нормальный мужик, а кто нет. Ночевать в городе не хотелось, потому что на вокзале шанс нарваться на проверку документов намного выше, чем в палатке. Однако приятно поражал сам факт участия людей в судьбе незнакомца.
За день я преодолел больше 600 км. и поставил палатку напротив кафе, среди отвалов сыпучей породы рядом со строящейся автомагистралью. Ночью было прохладно, но меня согревала вера в людей, с новой силой горевшая после дня, наполненного приятными встречами.

Утром 21 августа капли дождя требовательно постучали по тенту палатки и я был вынужден ответить быстрыми сборами. А вскоре уже ехал с солидным мужчиной в Барнаул, до которого оставалось 80 км.
Пришлось пройти около 5 км. по городу, чтобы попасть на автовокзал и приступить к официальной части путешествия. Учитывая опоздание, мне показалось правильнее сначала позвонить в заповедник, а уже потом приобретать билеты до нужного села. Контакт с администрацией Тигирека сразу же не заладился. Директор искренне удивился моему приезду, сообщив, что прошлым днём они отправили в Барнаул последнюю партию волонтеров и новых не ждали. Он также заявил, что это я что-то перепутал со сменами, а научная сотрудница была очень внимательной и по десять раз созванивалась с каждым из добровольцев. Однако у меня имелось февральское электронное письмо с приглашением из заповедника, а также свежее сожаление, что внимательная девушка не догадалась сделать кому-то не десять, а девять звонков и один раз набрать мой номер.
Управляющий пообещал что-нибудь придумать и предложил пока подождать на вокзале. Через полчаса я услышал новые условия. Ехать следовало не в Чинету, а в Краснощеково, откуда на следующий день меня могли бы отправить в заповедник вместе с новым генератором. И до этого времени мне нужно было самому где-то переночевать. Помощь научным сотрудниками с проверкой фотоловушек и туристических маршрутов превратилась в мытьё полов и работу по хозяйству. Сокращённый рабочий день так и остался неоплачиваемым, зато вырос в полноценные смены, а двухнедельный срок пребывания увеличился до месяца. Ещё и экскурсии по горам отменили. Предложенный план, словно вампир в солярии – стремительно становился все менее привлекательным. Однако, я полгода ждал этой поездки и ещё пять дней добирался до Барнаула не для того, чтобы просто развернуться и вернуться в Иркутск, так и не увидев гор.

До Краснощеково было чуть больше 300 км. и туда ходил вечерний автобус за 800 рублей, но лучше было воспользоваться онлайн-сервисом поиска автомобильных попутчиков, сэкономив несколько часов времени и немного денег. Кроме меня с водителем, в деревню направлялись ещё три человека: женщина и два парня лет двадцати. Ехали мы больше двух часов и в какой-то момент один из парней решил завести беседу с мужчиной за рулём.
– А вы в гости едете или по работе?
– Я сына увидеть хочу.
– А как зовут сына, может я знаю?
– Да ему четыре года.
– Аа – пассажир разочарованно примолк, но водитель уже вступил в игру.
– А кого ты знаешь, Бигровых знаешь?
– Нет.
– А Дегтярювых?
– Не знаю.
– А Наську Нахулкину?
– Наську знаю.
Собеседники улыбнулись и немного помолчали. Затем диалог возобновился, но ничего, кроме фамилий не содержал. Видимо, на Алтае социальные сети работали и без интернета.
В Краснощеково я заплатил водителю 550 рублей и ещё за 500 снял на сутки комнату в аккуратном деревенском домике, переделанном под нужды временных постояльцев. Существование туристического бизнеса в селе казалось результатом спора, причем гостиницу открывала проигравшая сторона. Кроме меня, в домике снимали комнаты ещё два человека: женщина, которую я так и не увидел, а также суровый новосибирский мужик. Сибиряк сразу же начал меня расспрашивать о жизни, чтобы понять, что за человек находится перед ним.
– А ведь я, по молодости тоже с пацанами по России ездил гоп-стопом – наконец проговорил сосед, признавая мою рукопожатность.
Заострять внимание на отличии автостопа от гоп-стопа я не стал и прежде чем на общей кухне появилась водка с разговорами об уважении и воровских понятиях, вышел прогуляться по округе. Неприятным географическим открытием, словно 38 параллель для молодого корейца, стала для меня степь. Оказалось, что существует Республика Алтай, где находятся горы и Алтайский край, куда приехал я. Окружающий ландшафт не впечатлял, а углубляться в село, разделяя улицы с коровами и стайками гусей, не хотелось. К тому же, все достопримечательности Краснощеково располагались во дворе моей гостиницы, потому что хозяйка увлекалась скульптурой и самостоятельно украшала территорию.

22 августа мне пришлось продлить пребывание в гостинице ещё на сутки. Потому что утром пришло штормовое смс-оповещение от МЧС, которое вскоре подкрепилось отключением электроэнергии и резкими порывами ветра. Поездку в Тигирек также перенесли на день из-за приближающейся грозы, кроме того оказалось, что я должен закупить себе продуктов на месяц, хотя в февральском объявлении предполагалось бесплатное питание для волонтеров.
Вероятно, при следующем разговоре с представителем заповедника, меня обязали бы оплачивать проживание, но дожидаться этого я не стал и отказался от идеи попасть в горы.
Ночью прошли ливни и я искренне порадовался, что сплю не в палатке.

Утром 23 августа у меня уже была новая цель. Алтайский край граничил с Казахстаном и это являлось весомым поводом для попытки легализации в России. Всего-то и надо было: прибыть на пешеходный пункт пропуска, покинуть территорию государства и сразу же вернуться обратно, получив новую миграционную карту, а также возможность три месяца не считать встречу с полицией плохой приметой.
Подходящих автобусных маршрутов не было, но на онлайн-сервисе с попутчиками нашлась поездка до Рубцовска. Магнитола в салоне не работала и пару часов мы с водителем довольно приятно пообщались. На прощание, он отказался брать с меня плату за проезд и посоветовал казахское кафе, где я инвестировал сэкономленные деньги в тарелку вкуснейшего плова и чебурек.
Далее, автобус отвёз меня на 30 км. до Веселоярска – говорят, раньше город назывался Грустноярск, но потом в нем запретили все книги Шекспира и Достоевского. Последние 9 километров до границы были пройдены пешком.
Пункт пропуска не пользовался большой популярностью и уже через 20 минут ожидания я попал в зону пограничного контроля. Где мне предложили отправляться с украинским паспортом куда подальше, либо в Белгород. Обескураженный внезапным препятствием, я почему-то попытался воззвать к человечности государственного служащего, будто раньше это хоть раз срабатывало.
– Может как-нибудь можно? Я же все равно туда и обратно, мне даже в Казахстан заходить не нужно.
Ответ был однозначным.
– Ну, можешь ногу себе отрезать, я ее сношу туда и назад, но целое тело переправить нельзя.
Мужчина явно проживал не в центральном районе Веселоярска.
Надежды на легализацию растворились месячной зарплатой после похода к стоматологу и путь мой раздосадованно бросился обратно, в глубину России. Полтора года спустя я узнал, что пограничники не имели права не выпускать меня из страны, но легче от этого не стало.

Возвращаться в Украину до завершения Маршрута было никак нельзя, а без свежей миграционной карты, следующий год обещал быть не из простых. Перекликаясь с моим упадническим настроением, горизонт медленно пожирала чернота грозовых облаков. Неожиданно, рядом остановился малотоннажный грузовичок. Парень за рулём предложил помощь, хотя я шел по другой стороне дороги и не пытался голосовать.
– Куда подвезти?
– Все равно... вперед.
Адепт немотивированной добродетели высадил меня в Рубцовске и направился по своим делам. Настроение требовало движения и времени, поэтому я отправился сквозь город пешком, на ходу приводя в порядок мысли. Рубцовск, оставшись за спиной, вытолкнул меня прямо в предзакатную тишину пустынной трассы. Рассчитывать куда-то уехать автостопом в такое время я не мог и стоя на позиции, уже приглядывал место для ночлега. Однако, вскоре затормозил массивный внедорожник и через несколько часов, меня уже встречал ночными огнями Барнаул. Я выбрался из города и миновав мост через Обь, разбил палатку в лесополосе. Граница осталась более чем в 300 км. позади.

Утро 24 августа предложило мне выбор: вставать и идти или лежать и мерзнуть. День начался рано и опережая зенит солнца, я оказался на въезде в Новосибирск. Чтобы продолжить автостоп, требовалось сначала попасть с южного края города на северный и помочь в этом обещало пригородное железнодорожное сообщение. Однако пенсионеры на станции ввели меня в заблуждение, из-за чего я пропустил нужный поезд, на который уже купил билет. Правильнее было бы поехать автобусом, дождаться следующей электрички или хотя бы приручить дикую лошадь, но мне почему-то показалось хорошей идеей отправиться в путь пешком. Весь день ушел на реализацию этой задумки – только заполночь я миновал окраины Новосибирска и смог поставить палатку. От Барнаула меня отделяло меньше 250 км. при том что 220 были преодолены ещё до обеда.

25 августа сном пришлось считать вырванные из холода ночи отрезки забвения. А наутро возник вопрос: зачем я вообще приобретал летнее снаряжение, если все равно постоянно мёрзну? Сперва автостоп не особо ладился и результатом перемены нескольких машин стало расстояние в сотню километров. Зато потом меня подобрал разговорчивый мужчина на солидном пикапе и вывез за Кемерово – хоть какой-то город не пришлось проходить пешком.
После того, как я стал тридцатилетним, мне показалось не слишком хорошей идеей называть свой возраст водителям при автостопе. Также, не хотелось упоминать, что я из Донецка, потому как после этих слов почти всегда начинались политические разговоры, которые за четыре года в России мне надоели, словно параллельные прямые железнодорожнику.
Сперва водитель пикапа безостановочно генерировал вопросы насчёт цели моей поездки, искусственно ограничивая время на ответ. Однако, я легко справился с блиц-опросом, рассказав историю с неудачным волонтерством в Тигиреке. Интерес собеседника слегка унялся и дальнейший рассказ обо мне он воспринял не особо критично. Хотя именно там я и начал врать, сказав что родом из Иркутска, являюсь студентом 22 лет и только перешёл на третий курс института по специальности "психология". Мужчина объяснился, сообщив что долго служил в органах госбезопасности, а также проходил специальные кгбшные курсы психологического воздействия на людей, благодаря которым он и убедился в правдивости моих слов. Не то, чтобы я тогда перестал верить в сверхспособности КГБшников, но сомнения в эффективности их методов возникли. Моя псевдошпионская легенда так и не была раскрыта, а всю оставшуюся дорогу мне оставалось только слушать довольно любопытные истории про армию, бандитские разборки, мошеннические схемы и особенности поведения различных людей.
За Кемерово шёл масштабный ремонт дороги, из-за чего я долго не мог найти нормальную позицию для автостопа. Только вечером остановился приятный мужчина, который отвёз меня в центр Мариинска. Там он указал в какую сторону выходить из города, а сам отправился пить пиво. Все вокруг, кроме кассиров в супермаркете, отмечали День шахтёра – важный праздник для всего Кузбасса. На окраине Мариинска я встретил двух школьников на велосипедах, которые сразу признали во мне настоящего путешественника и начали расспрашивать про разнообразные города. Разговор долго не продлился, поскольку дети не были сильны в географии и после десятого наименования начали повторяться. Они подсказали, где находится колонка с чистой водой и были довольно приветливы, особенно на контрасте с полупьяным городом. Долго я жалел, что не догадался подарить им шляпу, которую купил по требованию администрации заповедника, но так ей и не воспользовался. А потом решил, что несостоявшийся акт дарения головного убора – это даже хорошо, ведь детям не пришлось глупо наряжаться и в школе их из-за этого не побьют.
В глубокой темноте мне еле удалось найти достаточно места среди каких-то зарослей, чтобы поставить палатку. За день было преодолено 410 км.

26 августа несколько пройденных вдоль трассы километров и пара часов ожидания стали платой за первую остановившуюся машину.
– Здравствуйте, в сторону Красноярска подбросьте, пожалуйста.
– А тебе куда вообще?
– В Иркутск.
– Ну значит вместе поедем.
Коротко стриженый сорокалетний мужчина спешно убирал с пассажирского сиденья всякий мусор, свидетельствующий о долгой ночной поездке. Когда на кресле остался только пластиковый контейнер с одинокой крабовой палочкой водитель жестом указал мне присаживаться. Я замер в нерешительности.
– Будешь крабовую палочку?
– Нет, спасибо.
– Как знаешь.
Серега направлялся в Улан Удэ и собирался туда попасть максимально быстро, поэтому он ел, пил и переписывался в мессенджере не сбавляя скорости. Замедлили этот неумолимый рывок на восток только инспекторы ГИБДД, остановившие нас за непристегнутый водителем ремень безопасности. Около двух часов продолжался спор на пустынной трассе и за это время Серёга здорово потрепал нервы гаишникам, а заодно оставил несколько телефонных жалоб на инспекторов и вынудил лично приехать какого-то начальника. Штраф водитель всё-таки уплатил, но явно вышел из неожиданного конфликта победителем. Хотя бы ради таких моментов стоит знать свои права.
Ночевали мы уже за Нижнеудинском, а ближе к полудню 27 августа, Серёга высадил меня на развилке около Иркутска. Как и обещал.

Максимально бесполезное путешествие длиной в 11 дней и почти 5000 км. было завершено.