Полевая почта 38580 А

Из книги "Земля родная, земля казачья". Очерки о станицах, хуторах и поселках Калининского района Краснодарского края(начиная с 1793 года по 2014-й). Краснодар. ОАО "Печатный двор Кубани". 2014 г.
 
Живет на хуторе Гречаная Балка (теперь уже - жил) ветеран Великой Отечественной войны Григорий Маркович Холод. Искренне влюбленный в свою малую родину, он охотно делится своими воспоминаниями с молодежью. Рассказывает о том, какие и где  раньше располагались хутора, колхозы. Даже небольшую карту местности довоенного периода составил. В последнюю нашу встречу,  он передал мне фронтовое письмо своего дяди по матери, Максима, бывшего некоторое время председателем колхоза Штейнгардт и погибшего на фронте.
Семья Егоровых проживала в Гречано-Могукоровских хуторах (так тогда называли здешние места). Была она довольно большая: отец, мать,  два сына – Максим и Федор, три сестры. Старшей из сестер была мать Г. М. Холода -  Антонина Федотовна. В 1918 году, совсем девчонкой,  ей пришлось взять на себя родительские обязанности, когда белогвардейцы убили отца. Сироты нищенствовали, работали внаймах у кулаков. Когда организовался колхоз, влились в него. Максим выучился на тракториста и быстро вышел в передовики. В 1937 году председателя колхоза Штейнгардт выдвинули в район на руководящую работу. На его место колхозники избрали механизатора-передовика. Свидетельств о том, насколько Максим Федотович преуспел, находясь в председательском кресле, нет. Известно лишь, что он в числе первых хуторян в 1941 году ушел на фронт и погиб. Из письма-треугольника становится ясно, что хуторянину довелось участвовать в освобождении Сталинграда. Погиб он в июне 1943 года.
На титульной стороне солдатского треугольника неровным почерком, со смешными для нашего времени грамматическими ошибками, написан обратный адрес: «Поливая почта 38580А. Егоров М.Ф.» Не довелось автору этого письма окончить школу, получить достойные знания, в том числе и по русскому языку, не из-за лености – время было нелегкое, доля сиротская. Но когда пришла пора  защищать Родину, он, не  избалованный судьбой, пошел на фронт и с честью исполнил свой гражданский долг. За простыми, а нередко – неуклюжими фразами, высвечиваются  тревога за родных и близких, желание ободрить их и уверенность в неминуемой победе.
«Здравствуйте, дорогая моя жена Леня Корниевна, любимая дочичка, Нина, и Сима, и сестры, и братья, и все колхозники, и колхозницы. Передаю я вам свой пламенный большевицкий, командирский привет. Желаю вам, Леня Корниевна, всего наилучшего на белом свете, в нашей свободной Россее. Жизнь совецкого человека гитлеровские мракобесы хотели отнять. Но потеряют свою голову под ударом нашей армии. Им не удалось разрушить дружбу нашего народа. Леня, я жив,  здоров, как и из дому ушел. Да сейчас я стал храбрее в несколько раз, научился воевать по-настоящему. Командую отделением. За мою храбрость командование представило меня к правительственной награде. Близится тот час, когда встретимся с врагом лицом к лицу и уничтожим его раз и навсегда. Чтоб больше они нам не мешали строить свою жизнь и независимость. Когда немцы оккупировали Краснодарский край, я знал что писем не получить. Почти год их не было. А я в то время был у Сталинграда. И стояли мы за его освобождение. Правда, много пришлось перенести трудностей, пока оттуда ликвидировали немцев. Стояли на близком расстоянии. И в рукопашной схватке я оказался сильнее и остался жив. Леня, если б ты меня кормила плохо, то не выстоял бы! Встретил я немца ближе, сразу понял: не советская женщина за ним ухаживала, вид у него не тот…Леня, ласковое твое слово помогло мне выйти победителем и остаться живым. Узнал я, что хутор наш пострадал. Пострадали Шкуркина Раиса Тимофеевна и другие.  Мы не в одном селе и городе видели злодеяния фашистов: на виселицах и расстрелянных мирных жителей. Думаю, что и из вас они выпили крови…Просила Сима Петровна за Алешу, не встречал ли я его? Пускай пришлет его последний адрес, я запрошу,  кого следует, узнаю,  где он девался. Леня, пиши мне, кто из братьев и знакомых на фронте? Адреса пиши. Что ты потеряла при немцах? Твой муж, Егоров Максим»(орфографию не правила).
Заметно, что последние три предложения написаны торопливо. Скорее всего, увозили почту, надо было успеть сложить треугольник.  Потому и прощальные слова несколько скомканные. Впрочем, вряд ли хуторянин ведал, как следует заканчивать послание к любимой, ведь азам эпистолярного жанра не был обучен. Это письмо, на штампе полевой почты которого стоит дата: 4. 6.43 последнее. Следующей в дом вчерашней председательши пришла похоронка.   

 Дни грозные забыть нельзя
Юные краеведы СОШ №10 хутора Греки провели большую поисковую работу, записали воспоминания старожилов о том, как их малая родина была освобождена от фашистских захватчиков. Изучила некоторые работы школьников. Первый период оккупации на хуторах хозяйничали немецкие части. Потом их сменили румынские. 10 февраля 1943 года и они спешно ретировались. Хуторяне не скрывали радости, надеялись, что вот-вот придут наши, но ошиблись. С доброй вестью о том, что Греки свободны, в хутор Редант пошел пчеловод Минаков. Но в сумерки фашисты вернулись. Лишь в четыре часа утра 11 февраля на западную окраину Греков прибыл передовой отряд Красной армии. Гитлеровцы встретили его ударом из всех пушек. Начался тяжелый, продолжительный бой. Он стих лишь к 10 часам утра. Не церемонясь, немцы сожгли захваченных в плен наших раненых. Было несчастных 75. Но на мраморных плитах хуторского мемориального комплекса записаны фамилии и имена только 28 (тех, кого удалось выявить по солдатским медальонам). Стихнувший бой вновь возобновился. Только к 11 часам ночи 12 февраля хутор очистили от врага части 417-й Сивашской дивизии 58-й армии Закавказского фронта.
Старожилы хуторов помнят многие эпизоды тяжелых боев с фашистами. Один из них – наиболее трагичен. В 1943 году над хутором Малаи завязался ожесточенный воздушный бой. Как стая кровожадных диких птиц, на наш “ястребок” налетели несколько фашистских стервятников. “Мессеры” с жирными черными свастиками на крыльях окружили краснозвездный самолет. Его экипаж стойко защищался, но силы были слишком не равными. И вот подбитый  “ястребок” задымился. Командир экипажа приказал всем катапультироваться. Первым прыгнул за борт самолета стрелок-радист Константин Сопляков. С ужасом увидели хуторяне, как немцы расстреляли беззащитного парашютиста. Только через двое суток, когда бои завершились, местные жители нашли и завернули изрешеченное тело бойца в парашют, похоронили его у хуторской школы. В 1975 году прах стрелка-радиста перенесли на новый мемориальный комплекс.