Смотрины

За праздным чаепитием, которое устроила моя матушка, наприглашав соседок и знакомых с дочерьми, мне было ясно, что за всем этим стоит очередная попытка женить
меня.
Маман желала внуков и "сыночка" пристроить.
Бесило меня это.
Давно у меня была и своя работа, и квартира отдельная. Но тридцать пять,- ой, ах,- причитала матушка. И вслух ей говорить об этом не надо было, на лбу и так написано: страдает твоя маман. Вот тебе уже за тридцать а всё холостой.

Но, дело в том, что жениться мне было ненаком.
Не то, что я никогда и ни с кем не встречался, но дальше пары наискучнейших свиданий, на которых я украдкой поглядывал на часы, не заходило.

Вот и сейчас. Ну кто здесь присутствует?

Наташка Галкина, из соседнего двора.
Простушка, не злая, не добрая. Не рыба не мясо, как говорят. О чём мне с ней вообще говорить?
Как-то пытался, но, кроме как ушат местных сплетен на меня никакой интелектуальной беседы не вылилось.

Когда она томно закатывает свои глаза, косясь на меня, я всегда обжигаюсь горячим чаем. Или хлопаю рюмку прямо глядя на неё.
Это мой способ сказать: видишь, алкаша что ли хочешь? Во время второй рюмахи я даже подмигиваю ей, продолжая думать своё.

Маман закатывает глаза, зная мой театр. Ведь я малопьющий.

Наоборот, всегда расхваливает меня: Денисушка наш - ей, Богу, мне же не пять! - не пьющий, не курящий, работа, машина, квартира!
И это всё, когда я сижу за столом, как предмет или колесо обозрения.

Ах, некурящий. Даже пачку какой-то ерунды приобрёл с картинкой чёрных лёгких. Кайф!
Демонстративно достаю сигарету и не вдыхая дым пускаю его в лицо следующей потенциальной невесте.

Светланы Рожкиной. Чопорная, тощая девица, с выкрашенными, зачем-то, в жёлтый цвет волосами. Видимо, хотела стать блондинкой.
Пардон, с ней да, можно и о книгах и живописи поговорить, но и внешне то человек должен нравиться, как женщина.
Да и снобизм её мне на нервы действовал. И постоянное желание говорить только о себе. Вести монологи то-бишь, не обращая внимания, что за столом и другие присутствуют.
Наверняка, все знают таких людей. Могут часами, даже если всем видом показываешь, что неитересно, позёвываешь, уходишь на кухню, возвращаешься, слово вставить пытаешься, ничего их не берёт!

Иногда приходится ненароком ронять что-нибудь стеклянное на пол.
А что делать?
Кажется и : "заткнитесь, пожалуйста" тут не поможет.

А вот и следующая: просто Иришка.. "серая мышка", как я её про себя называл. Мне было её даже жаль. Полноватая, со всевозможными комплексами. Поддакивающая и тому и другому, лишь бы кто-нибудь, что-нибудь ей "такого" не сказал. На всё : "Да и аминь!", как говорится.
Я уже представлял звуки Мендельсона, запиханную в темноватое платье Иришку-жёнушку мою будущую. Потом куча орущих, сопливых отпрысков, её, крутящуюся по дому, разговоры о закрутках на зиму, нечёсанные волосы и постоянное желание угодить мне.
Фильм ужасов и то милосердние..!

Там были ещё, наверное две или три представительницы прекрасного пола. Но, всё одно!

После того, как эта пытка наконец закончилась и все разбрелись по домам, я кинул своей матушке: Ну что маман, опять удалось заманить меня в западню? В этот женский монастырь. Больше я на твои: ой , сынок, приболела, подкупи мне то да сё, не клюну!

Маман закатила глаза и начала причитать: Ой, горе мне с тобой! Генерал что-ли? Вон девок сколько, чего тебе надо, не пойму тебя?

ЛЮБВИ.- коротко бросил я. Скомкал пачку сигарет, сперва разодрав раковые лёгкие, выпил ещё чекушку и ушёл.

Теперь мне под пятьдесят. А я всё ещё её не нашёл. Сбежал в деревню, подальше от Наташек, Ирин и Светочек-конфеточек.
И от маман, конечно.

А в деревне одни старики.

Когда менял метрополь на деревушку в глуши, матушка моя слёзно бегала за мной: Да куда ж ты, сынок? Господи. Ну скажи, хоть.

Я сделал серьёзный вид, развернулся, взял маман крепко за плечи и глядя ей в глаза, дрогнувшим голосом сказал:

-Дети в Африке гибнут! Я туда!..потом, не выдержал и добавил: Там наводнение! ведёрками буду воду из канав выгребать. Хоть какой-то толк от меня.