Любимые игрушки

Бывали дни, когда люди запросто приходили в мою обитель и подолгу смотрели по сторонам.

Цокая языками они тоном заправских корифеев говорили что-то типа: «А обои, так, ничего!» или «На полку так и просится чучело птицы, Саша!»

Я участливо улыбался и косился на часы. Ведь благообразие и скромность всегда являли собой пример человеческой добродетели.

Сам Егельскый, как-то явившис ко мне, приоткрыл створки комода и несколько раз свистнул в образовавшуюся расщелину.

-Аккустика – класс!! Чувствуете какой састэйн? – кто-то закивал и неловко захлопал в ладоши, вызвав тем самым всеобщее одобрение переросшее в ликование и овации. Егельскый было начал меньжеваться, но я погладил ставленника по голове и дал ему чесночный хлебец, от чего ещё больше вырос в глазах ассессора.

Смеркалось. Часы пробили 6:23, а в одной из рук материализовался продолговатый грифель.

Портье изрёк: «Наступило время загадок!» и ударил в гонг.

Все собрались в круг и затаились. Я поправил манишку и начертав иероглиф «НОЖНИЦЫ» на стене произнёс: Два конца. Два кольца. А в середине гвоздик!

Сначала воцарилась звенящаяя тишина, потом по толпе пролетел шопот и светлый взор благородного старца в сутане озарил мрак. По стенам заплясали кадабрические тени.

- Сие знаменует собой конечность бытия и двойственность мироздания, ведущую к единому исходу. Уроборос пожирающий ли себя, либо Хронос – творец времён, сиречь отражение на капле росы в охапке гвоздик. Зыбкий эквилибриум! Триумф мгновения! Разгадка проста! Ты загадал саму ЖИЗНЬ, Магистр!

Все восхищённо заахали.

- Старый болван... устало сказал я, - это ножницы! - и дал старику шалабан. Философ благоговейно поклонился и его затащили обратно в смрад толпы.

- Знайте же, - громогласно проревел я и воздел длань к сводам чешской люстры из горного хрусталя - я постиг эту истину ещё в детском саду!

Вдруг толпа зароптала. Грубо распихивая людей по сторонам, подобно тряпичным куклам, в круг приближался грозный монголький воин, бряцая зловонной сбруей.

- Испытай меня, шаман, я не боюсь! – с вызовом сказал он.

Детина с неисовством принялся колотить масалыгой в бубен и алые ленточки трепетали от вибраций.

-Ну можно потише, Ярсылбык! За стеной спят соседи...- прошамкала благообразная старуха.

-Ребят, нам не нужны проблемы с властями, оукей? – вмешался иностранец.

Я же, скрестил руки на груди и впился взором в виновника оказии!

-Слушай же, благородный сын есаула и да снизайдёт на тебя мудрость предков! Ибо каждый охотник желает знать, где сидит... – и несколько приосанившись и подавшись вперёд, я сделал многозначительную паузу.

Я знаю насколько тяжелой и томительной бывает тишина, но следовало проучить шалопая, дабы не пасть в глазах черни.

Напряжение росло. На лбу великана проступили капельки пота. Ярсылбык задрожал и бобровая папаха съехав набок обнажила клоки засаленных чёрных волос. Он схватился за голову и вылупив глаза, будто в удушье завопил.

-Конь! Златогривый скакун Аккулат – мечта любого охотника, колдун! Ты не один знаешь эту легенду! А-ха-ха-ха!!

Не дав ему опомнится, со стремительностью куницы я подсёк увальня и безвольная гора мышц с грохотом обрушилась на паркетный пол.

В батаею нервно заколотила соседка снизу. Луч заходящего солнца скользнул из бархатных портьер, ударив в грани хрусталя, являя невидомую доселе радугу. Но моё тело уже было охвачено чувством полёта приближающейся развязки и левитируя я продолжал свой незамысловатый экспромт:

Красный багрянец

Оранжевый плод солнца в небесах

Жёлтый птенец, близ зелёной изгороди дома

Голубые глаза девочки с синими волосами

-Это ж Буратино! – выкрикнул кто-то снизу.

Не глядя я метнул молнию в толпу, уже зная кому она достанется. Внизу кто-то ойкнул.

-Нет, Алексей Николаевич, не Пиноккио!

-Фиолетовая слива, учитель!!! – долетело издали.

И всё замерло, потускнело, начав сливаться с общим фоном... портал сузился в точку и исчез.

Возле табурета стояла девочка лет 6 на вид. Она только что доиграла свою вечернюю жизнь.

На полу беспорядочно валялись разномастные игрушки. В её руках была кукла, которой был я сам. Она улыбнулась, шмыгнула носом, забралась в кроватку и уснула сладким и глубоким сном.

Йом Боузель