Смертоубийство среди своих

На 76 году жизни, после инфаркта и трех инсультов мне часто приходит в голову мысль, что я, в сущности, очень счастливый человек. А как иначе относиться к жизни, когда у большинства твоих друзей и подруг юности давно уже и косточки сгнили на Братском кладбище Ростова. Видимо, схожие мысли приходят в голову и родственнице моей жены, киевской писательнице Галине, которая вдруг прислала ей что-то похожее на японскую хокку - четверостишие о любви и смерти: "Под лучами весеннего солнца, зеленой листвой окруженная, стоя сосна умирает...". И фотография приложена этой громадной, уже умершей, но еще не потерявшей иголок сосны среди её живых подруг. Когда закончится этот жуткий двухгодичный кровавый кошмар разборок между двумя братскими народами, наверное, будет сделано много открытий - как и почему он случился и кто виновен в этом в первую очередь. Разумеется, будут и виселицы - впервые за 75 лет после той большой войны. А как же без виселиц, если отправили к праотцам четверть миллиона человек. Ни за что, просто из-за дурацких амбиций нескольких человек и старческих фантазий хромоногого дяди за океаном.
Когда-то мой отец, прошедший всю войну, с первого её дня на границе с Восточной Пруссией (у меня есть об этом заметка на Прозе.ру "Этот самый первый день войны") и окончивший свою войну в Праге, куда въехал на броне танка в армии Рыбалко, мне рассказывал: "Когда мы вошли в 1943 году в одну деревушек на Донбассе, я пошел к старосте, чтобы он определил мой взвод и меня на постой. Даю ему свой документ, а он вдруг взвизгивает: "Так ты свой?!" "Не понимаю". "Ты - Касьяненко? "Ну и что?" "У нас полдеревни Касьяненки". Так он и не поверил, что я впервые в его деревне.