Чаkkа-Баkkа

Вернемся к 4-5 годам, когда послеобеденный сон входил в обязанность.

Так вот, в те времена, довольно таки с постоянной периодичностью мне являлся один и тот же кошмар, произведший на меня достаточно глубокое впечатление. В своём же восприятии он был очень реалистичным, хотя и черно-белым.

Начинался он обычно так: открываю глаза, выбираюсь из ясель. Смотрю на свои руки. Вид от первого лица переходит на третье. Направляюсь в сторону бабушкиной спальни. Слышу как оттуда доносится хрип и едва различимый шёпот. Переступаю через порог комнаты, пахнущей пчелиным ядом (Прополисом), где посреди стоит раковина с журчащей в ней водой. Свет тускло отражается в грязном кафеле и кажется, будто за мной наблюдают сотни глаз. Дверь за спиной с гулким ударом захлопывается и тут же сгустки темноты капашашимися червями, пульсируя и ветвясь, стекаются к центру, образуя жерло огромной чёрной воронки.

Поворачиваюсь и хочу бежать, бежать что есть сил, прочь из этого места, но не могу! Каждое движение дается с огромными усилиями, тело отказывается подчиняться, а старый зеленый половик, на котором я стою, медленно и неумолимо затягивает в бездну образовавшегося мрака в коем тонут мои крики и плач.

Из чёрной воронки посреди комнаты материализуется силуэт двуногого прямоходящего существа. Оно, будто в плохо смонтированном ролике, перемежаемым дёрганными рывками неторопливо направляется в мою сторону надрывно шипя: Чхака-Бакха!

Чакка-Бакка! И даже спиной я ощущаю этот колючий, пустой взгляд.

Моментально расширившиеся объемы своими сводами уходят в бесконечную темноту. Падаю на пол, ползу прочь, как в замедленном кино. Чувствую, как кто-то или что-то резкими движениями, больше похожими на колющие удары, сначала хватает за ноги, потом за тело, плечи и руки. После каждого подобного «прикосновения» бросает в жар, а потом становится холодно…

От этого я просыпался в страхе и холодном поту посреди ночи.

Что было дальше? Ничего особенного, просто каждый месяц сон повторялся с точностью до последнего вздоха. Родителей это не особо интриговало. Сами знаете, дети много всего говорят, да вот только их по большей части никто не слушает. Обычно мы с умилением отвечаем – да, да, малыш, хорошо, всё будет хорошо, солнышко, это всего лишь сон, он не реален.

Только тогда мне так не казалось… Будучи совсем одним в квартире, откуда-то из глубины мне мерещились хрип и сбивчивый шёпот. Боязнь, что меня парализует, так же, как и в том злополучном сне не покидала меня, поэтому я пел, либо говорил сам с собой, поскольку всячески избегал повторения тех самых ощущений. После шести-восьми подобных сновидений я всё-таки сообщил обо всём, что испытал своей бабушке.

Баба Маня, добрая, большая. Я запомнил ее в цветастом ситцевом платье с хаотичными каплеобразными узорами, походящими на инфузорию туфельку. Её седые волосы напичканные шпильками образуют на голове букли прикрытые синим синтетическим платком с красным орнаментом. На ее бледном лице очки в коричневой роговой оправе и большая родинка, напоминающая чернику. В руках резная лакированная палка с резиновым набалдашником. У нее очень болят ноги и порой пропадает память. Шаркающая поступь слышна то на кухне, то на балконе, а иногда в коридоре. Она говорит на украинском просторечье, помогает по дому и присматривает за мной. Однажды проснувшись поздней ночью, когда родители и сестра крепко спали, я почему-то пошел в спальню к бабуле.

Была светлая, лунная, спокойная, ночь. За окном потревоженные легким ночным бризом шумели листвой деревья. Свет желтой, полной луны в небе падал на диван, на котором восседала моя бабушка. К моему удивлению она тоже не спала.

— Чому ти не спишь?-спросила она.

— Мне не спится – ответил я и присел на пол, облокотившись о стену.

— Мене тоже- вздохнула она и улыбнулась.

Мы сидели в темноте и я поведал ей о своих переживаниях. Я рассказал ей всё так красочно, насколько это могла позволить речь 4-5 летнего мальчишки. Пожилая мудрая женщина внимательно выслушала меня и смотря мне прямо в глаза без тени иронии сказала: «Тобі потрібно поглянути своєму страху в очі, немає вічно тікати від неминучого...»

Весь следующий день я провел в мыслях о сказанном, в душе же очень боялся, однако доверял бабуле больше, нежели чем собственному страху.

Вернувшись домой из детсада я даже просчитал количество шагов от моей кроватки до входа в комнату – тогда их было одиннадцать.

В эту же ночь, как и следовало ожидать всё произошло само собой. В очередной раз открываю глаза, выбираюсь из ясель. Смотрю на свои руки. Чертово чёрно-белое кино! Опять прохожу из гостиной в узкую прихожую, мимо шкафа с бельем. Скрипнула половица -5 шагов. Мимо старой тумбочки с прямоугольным зеркалом -7. Вот так же как и множество раз до того воздухе чувствуется слегка горьковатый запах прополиса, и за закрытой дверью слышен хрип и клёкот. Осталось лишь повернуть налево и переступить порог точки невозвращения.

Стой!!! Срочно на кухню!!! В столе огромный нож, белая пластмассовая рукоять которого прямоугольником ложится в ладонь. Узкое длинное лезвие холодно блестит на свету. Прячу свой меч за спиной, направляясь в сторону бабушкиной комнаты и распахиваю дверь, где уже видна раковина со сгущающейся вокруг тьмой. Десять. Стены комнаты тускло блестят грязным кафелем и едва слышен шёпот воды. Одиннадцать. Слышу, как за спиной хлопнула дверь. Атмосфера стремительно накаляется и комната начинает ходить ходуном от мелких вибраций. Картинка дрожит и мигает, а зелёный половичок по-предательски медленно ползет в разверзшуюся чёрную дыру. Лицо обдувает порывами горячего ветра. На глазах комната расширяется до невероятных размеров и я чувствую, как по щеке пробежала слеза.

И вот из жерла воронки посреди бесконечной комнаты-пустыни в чёрно-бурых тонах материализуется он - Гибрид пса и ящерицы с клоками рыжей скатанной шерсти, торчащими из под ветхих ошметков старого замшевого комбинезона, очень похожего на тот, в которые были некогда одеты Тима и Пифка, большие игрушки, без которых я не мог когда-то уснуть. Там, где должна быть голова находится вытянутая клацающая пасть пластмассового крокодила, испещренная острыми зубами. В глазницах блеклые глаза куклы. Один из них закатился и дрожит. В мелькающем свете видно как существо обводит бессмысленным взглядом пространство вокруг себя и поворачивается в мою сторону. Оно широко открывает свои объятия и делает беспалой рукой манящий жест в мою сторону. Чакка-Бакка!!!

Знаете, что значит быть на прицеле судьбы? Петля времени стягивается в узел. Разгоняюсь что есть сил, заношу нож в прыжке. Лезвие ныряет в грудную клетку монстра, распарывая и вырывая куски синтепона. Существо протяжно хрипит и пятясь падает навзничь. Резкими движениями хватаю сначала за ноги, потом за тело, плечи и руки, набрасываюсь на него и бью что есть сил ножом. После каждого подобного рывка становится сначала очень жарко, а потом холодно…яркая затяжная вспышка белого света в которой движения замедляются на полуфазе и застывая сходят на нет.

Когда я пришел в себя, то первое что понял, я лежу посреди комнаты с её обычным антуражем в черно-белых тонах. Дверь распахнута и нет ни раковины, ни матового блеска кафеля.

Неужели это всё! Я победил, понимаешь, победил! Выхожу из комнаты любуясь нехитрым узором ковровой дорожки, и проходя мимо зеркала невольно бросаю взгляд на собственное отражение в нём. На меня пристально смотрит гибрид огромного пса и рептилии. Клоки рыжей, скатанной шерсти выглядывают из под заплат старого, замшевого комбинезона. Вытянутая клацающая пасть из которой доносился хрип и клекот. В глазницах блеклые шарики кукольных зрачков, один из которых закатился и дрожит. Чакка-Бакка... я и есть Чакка-Бакка!!!

Это был последний раз, когда мы видели друг друга воочию, но я знаю и чувствую, что ты все еще здесь, мой старый сумрачный приятель. Мы возмужали и стали хитрей и пожалуй, отдали сполна собственную дань друг-другу. Посвятив тебе свою песню и рассказ, я познакомил тебя с твоей новой аудиторией в умах и сердцах коей ты будешь расти и укореняться.

Так властвуй же и разделяй, Чакка-Бакка!!!