О загранице

 

         Может я старый стал, но раньше заграница была намного слаще. Она была далека как Марс, и за кардон  можно было попасть, только если ты ударник труда  или начальник, что в принципе было одним и тем же, потому что начальник  автоматически считался хорошим работником. 
       
           Поездка заграницу  приравнивалась к почетному званию или покупке автомобиля. Родственники начинали тобой гордиться и сажать на самые почетные места. Давность поездки не имела значения. Даже через десять лет знакомые с придыханием просили еще и еще раз рассказать об ихней жизни. Жвачка, которую привозили оттуда не выбрасывалась, а жевалась раз десять до полного растворения во рту. Майка с иностранным рисунком передавалась по наследству, бутылками из под кока-колы украшались буфеты и серванты. Яркие журналы завертывались в пленку и давались для просмотра после мытья рук. У меня до сих пор бережно хранится буклет, который я утащил на выставке туалетного оборудования. Фотографии пузатых сверкающих унитазов тогда произвели на меня огромное впечатление… 
   
           А полиэтиленовые пакеты…  Разве можно было что-то в них класть? Это делал только сумасшедший. Нормальный человек вешал их на стены вместо картин и дарил на день рождения самому близкому человеку.      А зарубежные календари, которые для нас не имели срока давности…
       
           А сейчас только ненормальный человек может сидеть и рассказывать о своих поездках за рубеж. Ну представьте себе, ваш сосед с увлечением рассказывает о своей поездке на Чорсу, ну в самом лучшем случае, на Чимган. Мол, как там красиво и прекрасно…
      
          Хотя,  нет ; если там на Чорсу  на него наехал трамвай или на Чимгане он свалился в ущелье, то это уже становится интересно.      

      Со мной это произошло в 1972 году. Нет, на меня не наехал трамвай и я не падал в пропасть. Просто, неожиданно сняли руководителя туристической группы в Болгарию. Я еще об этом не знал и как примерный молодой редактор сидел у себя в кабинете.  Настроение было отличное, потому что в сейфе лежали три бутылки пива. Это сейчас пиво хранится в холодильнике, а тогда по причине своей драгоценности оно всегда хранилось в сейфе.
      
           Часов в двенадцать позвонили из ЦК комсомола и будничным голосом сказали, что через неделю я еду руководителем группы молодых передовиков сельского хозяйства в Болгарию. Это не было розыгрышем, потому что я прекрасно знал голос своего куратора.
      
        - Руководство  доверяет тебе представить нашу республику перед зарубежными товарищами, - добавил он торжественно. -  Мы уверены, что ты высоко будешь нести знамя социализма и не ударишь в грязь лицом!
   
            Я настолько растерялся, что спросил, где получить это знамя.
    
       На следующий день все мои коллеги уже знали об оказанном мне доверии и требовали организовать по этому случаю так называемый «отходняк». Я был готов, но мне предстояло еще пойти в комиссию по выездам, чтобы пройти там собеседование. Это такое место, где пара мудрых коммунистов должны удостовериться в том, что я верен всем решениям партии и не останусь в проклятом зарубежье. И хотя курица не птица, а Болгария не заграница, они хотели еще раз убедиться в моей преданности.
      
       После того, как я доказал, что уже сейчас, сидя перед ними, испытываю огромную тоску по Родине, эти два мудреца предупредили, что группа состоит из колхозников, то бишь из людей не очень близких к этикету и прочей современной цивилизации.
    
       ; Завтра вы с ними познакомитесь и как руководитель группы проведете инструктаж, - сказал один из них.
    
       ; На предмет преданности отчизне? – спросил я.
 
          ; Насчет преданности их уже предупредили, ; сказал второй. – Ваша задача научить их пользоваться унитазом, держать вилку в правой руке, а нож в левой…
      
       ; Наоборот, ; поправил его товарищ, ; вилку в левой, а нож в правой. Ваша обязанность заключается в том,  чтобы все выучили гимн и интернационал, после семи  были в гостинице, ходили только группой и не поддавались на провокации.
      
      У меня создалось впечатление, что готовиться заброска группы в тыл и главной нашей задачей является отражение неминуемых коварных происков.
    
      ; Мы уверены, что вы высоко пронесете знамя и с честью вернетесь, ; сказали мне в заключение.
   
   Далось им это знамя… 

 
      
       А сейчас я открою одну государственную тайну, которую тогда знали абсолютно все.  Дело в том, что, несмотря на многократные проверки руководителя, его блестящие характеристики, партийный билет и наличие остающейся на родине семьи, на всякий случай с группой ехал сотрудник из некоторой организации. Он тщательно маскировался под остальных участников группы, но его бдительная молчаливость и активное участие во всех мероприятиях  говорила, что родина не оставила нас без защиты.
       
        Но, видимо, Болгария, как впрочем и другие социалистические страны не очень сильно угрожали нашей нравственности, поэтому защита группы подобно нашей оставались сугубо на совести руководителя, то бишь меня. А в том,  что я не поддамся на всякие провокации, я доказал это ранее. А произошло это так.
       Еще за месяц до отъезда утром ко мне в кабинет вошла молодая девушка и сказала, что она знает, что я руководитель группы. Поэтому она очень  просит передать малюсенькое золотое  колечко  ее подруге в Болгарии. Это абсолютно безопасно, поскольку я могу это колечко одеть себе на руку и это разрешено. А подруга за это будет мне очень благодарна…
    
            Я тут же с ужасом вспомнил несколько шпионских фильмов, где коварные контрабандисты пытаются перевезти всякие ценности, а бдительные контрразведчики заламывают им руки.
      
        ; Нет, ; твердо сказал я, любуясь собой.
      
     И правильно сделал. Потому что через пару лет я подружился с одним человеком из этой организации и спросил его, почему сняли предыдущего руководителя группы.
   
          ; А он колечко на руку одел, ; сурово ответил товарищ.
    
      Вот веселое время было…

      Я не знаю, ездят ли сейчас за границу на поездах. Наверное, они все же кое где остались, но ими вероятно пользуются молодожены и бездельники. Понятия государственных  границ стерлись и они переместились  на контрольные-пропускные пункты аэропортов, где суровые и никогда не улыбающиеся пограничники насквозь высверливают вас при  проверке паспортов. Сели в самолет и считайте, что вы уже в Париже, Токио, Нью-Йорке.
      
           Другое дело раньше. На самолетах к нам прилетали исключительно капиталисты и шпионы. Они пили виски из пузатых бокалов и шуршали самой страшной на то время валютой – долларами. Преданные Родине советские люди панически боялись этого слова, потому что слово доллар и предатель были синонимами.
   
           Поэтому советские люди ездили исключительно на поездах, где заедали родную водку курицей и яйцами.
    
        Наша группа не была исключением. Но по мере приближения к Унгенам, пограничному переезду, мы начали ощущать все величие момента перехода в другой, чуждый нам мир. Все чаще и громче   мы распевали  «подмосковные вечера»,  еще и еще раз перечитывали памятку  советского туриста, которую нам выдали в горкоме перед отъездом.  И вот настал тот торжественный момент, когда проводник,  тревожно пробегая по вагонному коридору, прокричал, чтобы все немедленно зашли в свое купе и приготовились к паспортному контролю.
      
          Как мыши сидели мы по своим полкам, нервно теребя в руках серпастые и молоткастые. Где-то далеко по вагонному коридору стучали двери купе и раздавались шаги. Потели ладони и бешено стучали сердца советских туристов.
    
        С грохотом распахнулась дверь и двое в зеленых формах сурово глянули на нас.
   
 ; Паспортный контроль, ; отрывисто сказал один из них, ; приготовьте документы.
   
       Сверля взглядом насквозь каждого из нас, они долго сверяли наши перепуганные физиономии с фото на паспорте. Мы понимали, насколько трудна и опасна их работа. В любую минуту какой-нибудь злобный шпион мог выхватить пистолет и застрелить их,  жадный  контрабандист предложить  иностранную шмотку,  коварная зарубежная красотка соблазнить… У нас ничего этого не было, и бравые парни, не сказав до свидания, захлопнули дверь.
    
         У одного  из нас от  волнения заболел живот и он открыл дверь, чтобы пробежать в конец коридора в туалет.  Выглянув наружу, он наткнулся на непримиримый взгляд третьего пограничника, который, оказывается, караулил проход, чтобы никто не мог скрыться от паспортного контроля.
    
     - Немедленно обратно, - сурово пресек он попытку нашего товарища.
    
        - Что случилось? – тут же выглянул из соседнего купе другой офицер, который проверял паспорта у наших соседей.
      
       - Попытался выйти,- доложил бдительный пограничник.
            Кончилось это тем, что они вернулись обратно, еще раз проверили наши паспорта, а у товарища с проблемным животом, вдобавок проверили весь багаж.

         Затем я много раз пересекал границу и в Унгенах, и в Бресте, и в Ужгороде,  но эта  поездка запомнилась как первая любовь. Въехав на территории Румынии, мы простояли в Бухаресте десять часов. Увидев,  как мы мыкаемся на перроне, наш проводник буднично сказал:
      
      -  Сходили бы в город, посмотрели бы ихние магазины.
      

 - А разве можно?
      
 - Да кому вы нужны…
   
    Румынский пограничник лениво проводил нас взглядом, потом встрепенулся и поманил меня.
    
         - Сигарета давать мне, - сказал он.
      
           Это был первый контакт с иностранцем, закончившийся оказанием  помощи представителю братского народа в виде сигареты.
      
           - Мы из Советского Союза! – гордо сказал я. Я думаю, что пограничник и сам догадался об этом, потому что кроме советских поездов  сюда в Бухарест другие  и не приезжали. 
    
             Вообще-то, я планировал провести в городе пару часов. Выйдя на унылую привокзальную площадь, я всей грудью вдохнул пыльный , но заграничный воздух. Одинаково одетые серые люди спешили по своим делам.   Не было мерседесов и кадилаков, только безобразные чешские «татры» и наши родные «москвичи».  Пара повозок, запряженная ишаками, стояли у какого-то развалившегося памятника. На той стороне площади, судя по замызганным витринам, располагались несколько  магазинов,  двери которых были заколочены досками крест на крест, как во время войны. Неподалеку стоял облупившйся от времени и обвешанный на балконах веревками с бельем жилой дом, рядом с которым высились горы мусора.
       
           Я понял, что экскурсия закончилась, и повернул обратно на вокзал.  Знакомый румынский пограничник докуривал мою сигарету.
      
        - Паспорт показывать? – спросил я.
      
         - Нет, еще сигарета давать, - сказал пограничник и выполнил свой долг, пропустив меня на перрон.
   
         На следующий день мы переехали болгарскую границу и после того, как добродушные болгарские пограничники проверили наши паспорта, группа взбудораженных советских туристов высыпала на перрон в Руссе, и тут же облепила как мухи прилегающий киоск. Это был ПЕРВЫЙ  ЗАГРАНИЧНЫЙ  магазин!
Через много лет мне доведется побывать в лучших универмагах Лондона, Парижа, Токио и других европейских стран. Но до сих пор этот маленький болгарский киоск, где мы потратили почти половину наших полученных левов на жвачку,  щипчики для ногтей и брелки, является для меня самым роскошным  магазином. И уже до самой Софии мы безостановочно жевали, стригли ногти и упивались кока-колой.