Безымянная картина

        По мере того, как поезд замедлял ход, волнение стоявшего на платформе Федора нарастало. Еще бы, ведь этой встречи пришлось ждать десять лет. И вот уже в окне вагона он увидел улыбающуюся женщину, которая радостно махала ему рукой. Поезд, наконец, остановился. Татьяна вышла из вагона, и они по-дружески крепко обнялись.

— Знаешь, я верю в народную мудрость. Как ни странно, именно поговорки помогали мне принимать правильные решения и даже, порой, разрешать сложные ситуации. Но с тобой даже вековая мудрость дала осечку.
— Ты, о чем?
— Слыхала, обещанного три года ждут. Оказалось, что не три, а десять.
— Ну, во-первых, не всё от меня зависит, а во-вторых — узнаю Новикова. Десять лет прошло, а ты все тот же болтун.
— Не болтун, а демагог. Ладно, поехали. Эмма со вчерашнего дня хлопочет на кухне. Тоже соскучилась по тебе.

        Дома сразу сели обедать. На столе всего было много, и всё было вкусным.
— Как все-таки, Новиков, тебе повезло с женой, — нахваливала Эмму Татьяна.
— Сам выбирал. Чай не лох.
— А что тогда всё время на жизнь жалуешься? — поддела его Эмма, апеллируя к Татьяне.
— Эмма, ты, конечно, хорошая тетя-мотя и много для меня значишь. Но жена и жизнь — это не синонимы. Жен может быть много, а жизнь — одна. И когда я сетую на какие-то отдельные её проявления, это вовсе не означает, что я несчастлив в браке.   
       
        После обеда Федор, желая удовлетворить женское любопытство, показал Татьяне квартиру. Он понимал, что старомодным ремонтом и видавшей виды мебелью никого не удивишь, поэтому сделал акцент на описании привезенных из разных уголков мира сувениров, висящих на стенах картин и прочих, как он их называл, «артефактов».
— Вот это у нас фестский диск, уникальный памятник письма, возможно жителей Атлантиды. Кстати, до сих пор не расшифрованный, — вдохновенно, как профессиональный экскурсовод, излагал Федор. – А это кружка Зевса. Если в нее налить слишком много воды, она вся выльется. Понимаешь, Тань, всё хорошо в меру.
       
        Татьяна с удовольствием слушала Федора, поражаясь его умению подобрать нужные слова, делающие увлекательным повествование о простых в общем-то вещах.
Сами по себе «артефакты» Татьяну мало интересовали до тех пор, пока она не увидела картину в прихожей. Несмотря на небольшие размеры, холст был обрамлён массивной деревянной рамой. Практически всё пространство занимало изображение огромного хряка, мирно спящего на зеленой траве на фоне звездного неба. 
— Впечатляет? – спросил Федор.
— Прикольно, – только и нашла, что сказать в ответ Татьяна, изумлённая увиденным.
— Если бы ты знала, как эта картина у нас появилась, то тебе она показалась бы ещё более прикольной. Рассказать?
       
        Татьяна лишь кивнула в ответ, не отводя взгляда от картины. Стремясь окончательно заинтриговать её, Федор держал театральную паузу.
— Давай уже, – прервала его красноречивое молчание Татьяна.
— Не торопись, а то успеешь, — глубокомысленно изрёк Федор избитую фразу, но испытывать терпение гостьи не стал и подробно изложил, как стал обладателем портрета борова.

                ***

Случилось это двадцать лет назад, когда Федор и Татьяна уже не работали вместе. К тому времени обоих повысили, и они разъехались по разным городам.

        Однажды Федору позвонил находившийся в отпуске начальник и попросил поздравить смежников с профессиональным праздником: «Ты скажи им что-нибудь на торжественном собрании и подарок какой-нибудь вручи».

        Федор и сам понимал, что надо бы это сделать. С поздравительной речью проблем не должно было возникнуть. Другое дело — подарок. Партнёры — люди далеко не бедные, дешевкой не отделаешься. Денег в кассе конторы не было, поэтому рассчитывать можно было только на креатив.

        Собрав с немногочисленного коллектива скромную сумму, Федор каждый день после работы слонялся по торговым точкам, выбирая недорогой, но эффектный презент. Старания Федора не прошли даром. В одном из магазинов ему на глаза попалась картина с изображением огромного поросенка. В ней Федору понравилось всё: и творческий замысел художника, и цена. Рассчитываясь, он попросил продавца картину завернуть покрасивее и побогаче. Оценив качество упаковки, Федор пришел к выводу, что лучше подарка, исходя из имеющегося бюджета, невозможно и придумать.

        В пятницу на торжественном собрании Федор сказал в адрес смежников много приятных слов. Спич был остроумным, поэтому несколько раз прерывался смехом. Под аплодисменты Федор вручил начальнику смежников буквально выстраданный подарок. Сделал это с помпой, поскольку был уверен, что такой презент просто не может не понравиться.

        Все ещё находясь под впечатлением поздравительной речи Федора, виновник торжества горячо пожал ему руку и, не распаковывая, положил картину к другим подаркам.

        В понедельник Федор доложил уже своему начальнику, что поручение выполнено: смежники поздравлены, подарок вручен.

        До выхода руководителя из отпуска дела в конторе шли своим чередом. Поэтому Федор не сразу понял, почему в голосе вызвавшего его к себе начальника звучат нотки раздражения.

        Войдя в кабинет, Федор сразу увидел подаренную смежникам картину.
— Александр Сергеевич заходил. Вернул твой подарок.
— Что-то Зайцев долго думал.
— Сказал, что не сразу руки дошли распаковать.
— А что не так-то?
— Подумал, что мы таким оригинальным способом решили им свинью подложить.
— Я и представить себе не мог, что он всё воспримет в таком извращенном виде. Свинья, вообще-то, символизирует собой источник жизни, богатства и процветания. Может себя в борове узнал?   
— А ведь похож. Впрочем, это уже неважно. Забирай картину и делай с ней что хочешь.

        Первое, что пришло Федору на ум — вернуть картину в магазин, благо чек сохранился. Но что-то его остановило. Дома он повесил картину на стену, сделал пару шагов назад... И, странное дело, чем дольше Федор смотрел на картину, тем больше она ему нравилась: умиротворенный вид спящего хряка действовал гипнотически, как бы отодвигая в сторону все жизненные трудности и проблемы.

        Наутро Федор твердо решил оставить картину себе. С ближайшей зарплаты он вернул её стоимость коллегам, собравшим деньги на подарок. На том и успокоился.

                ***

— Вот так, Таня, эта картина и оказалась в нашем доме.
— Прикольно. И что?
— В каком смысле — «что»?
— Принесла она тебе богатство и процветание?
— Не бедствуем, как видишь.

        Разговор прервала Эмма, позвав Федора и Татьяну пить чай.

        За столом в основном говорили женщины. Федор же был непривычно молчалив.
— О чем задумался? — поинтересовалась гостья.
— Ни о чем. Просто решил дать языку отдохнуть. А если серьёзно, то о названии картины.
— Ну, и как она называется?
— Я не знаю.
— Как не знаешь?
— Так, не знаю. А с некоторых пор и знать не хочу.
— Почему?
— Боюсь, название картины не совпадет с ассоциативным рядом, который она создает в моем воображении. Ты, Татьяна, не первая, кому я её показал. И, представляешь, еще никто ни разу не спросил, как же она называется. Думаю, это потому, что в этом случае название не имеет никакого значения. Важно только то, что там изображено.

        Федор посмотрел в коридор, где висела картина с изображением хряка, спящего на зеленой траве на фоне звездного неба. Вслед за ним взгляды на картину устремили Татьяна и Эмма. На какое-то время за столом воцарилась тишина.