Вместилища

Спасибо вдохновившей меня на это озорство: http://proza.ru/avtor/varyasoldmail


     Меня поглотило вместилище,
     Запылище, громоздилище.
     Я стала вместилища хламищем.
     Барахтаюсь в барахлилище.
     Я верный хранитель хранилища,
     Летаю пылинкой пылилища.
     В гербарии сохну шмотьилища
     Забытым истлевшим носком.
     Но это ведь наше гнездилище,
     Родное ведь наше пепЕлище.
     Здесь выросло моё детище.
     Страдала я здесь и умру.

       © Варвара Солдатенкова

Меня пожрали вместилища. Нет, с моей стороны не было беспечности или пренебрежения правилами безопасности. Я держала их разверстые пасти закрытыми, а если и открывала, то лишь для принесения в жертву бездонным богам новых подношений. Ошпаренные тефлоновой подошвой утюга наволочки, удушенные в рулончик майки или пыльностраничные, в тканевом переплёте, книги бесследно поглощались вместилищами. Они требовали ещё и ещё. Я завела мужа и ребёнка, чтобы они помогали мне в жреческом служении вместилищам. К счастью, ребёнок завёлся мужского пола, и порой раскиданные катышки носков очень выручали, если тёмные дверцы начинали угрожающе хлопать и скрипеть. Но я понимала, что это ненадолго. Каждое утро вместилища оказывались на долю миллиметра ближе к моему ложу. С годами они обступили меня вплотную, касались руки или ноги, если те свешивались во сне. Тогда в сны мои проникали прямоугольные мрачные, дышащие нафталином и пыльной лавандой, чрева. Моей ошибкой стало восстание, столь модное в среде молодежи "расхламление". Я должна была понять, что мои боги так просто не отпустят меня. Но в те дни, когда я их опустошила, мной овладело безумие. Я пела, сооружая горы на всех доступных плоскостях, распихивая всё, что только могла, по чёрным блестящим пакетам, в каких обычно возят трупы. Мы выносили трупы прошлого к мусорным контейнерам и воздевали к небу мятежные руки. Вместилища стояли выпотрошенные, странно обмелевшие, тихие. Меня должно было насторожить их молчание, но нет! Одним утром я не смогла поднять голову с подушки. Сама подушка стала непривычно тверда, словно жертвенный камень. Через два дня приехали с дачи мои мужчины и обнаружили меня исхудавшей вдвое, с потемневшим гранитным лицом. "Вирус ходит", — сказал старший мужчина. Младший принёс чай с лимоном. Сквозь тёрку гортани чай проходил с трудом. Пустые вместилища уже не таясь прижимались ко мне ночью. Их скрипучие голоса ввинчивались в мою голову ржавыми саморезами. Я знала, что следующим утром на моём ложе останется лишь пустая ночная сорочка, но это уже не страшило. Муж босо пришлёпал в полночь, узнать, не надо ли чего. "Выброси шкафы", — только и смогла прошептать я.

16.06.23