Остановка в пустыне

“Дайте мне перекреститься,
А не то  -- в лицо ударю”...
(И. Бродский)

В тексте использована цитата игумена Силуана Туманова. (*)


Провинциальный маленький городок утопал в июньской зелени. Было свежо, нежно-солнечно и немножко мокро после ночных капель мелкого дождя. Крошечные невидимые птички, заплутавшие где-то среди листвы, тоненьким пиликанием добавляли утру паутинную хрупкость и очарование.

Несмотря на ранний час, во дворе уже стояла кучка тетушек, решивших с утра начать хлопотать по хозяйству – в провинции встают рано. Хозяйственные заботы, как водится, начались с обсуждения насущных новостей, более известных как сплетни. Дискуссия находилась в самом разгаре, как неожиданно обшарпанная дверь старой пятиэтажки со скрипом отворилась, и во двор, недовольно щурясь и скривив лицо, вышла, пыхтя и с трудом протискиваясь в дверной проем, полная, хотя и довольно молодая, женщина.

Остановившись на пороге, она строго оправила благочестивую, в пол, темно-зеленую юбку.  Тщательно, насколько позволял наклон короткой шеи, осмотрела обширную, обтянутую трикотажной, в крупных розах кофтой грудь. Шумно вздохнув, обнюхала кусок булки в руке, и отправив в рот последний ломоть, стала тщательно пережежывать, не обращая внимания на переставших судачить кумушек, чье внимание она привлекла. Не переставая работать челюстями, она занялась просмотром бумаг, которые держала в свободной руке, помогая себе второй, освободившейся от закуски.

-- Доброе утро, Вувука! - елейненько прокричала ей одна из тетушек, не выдержав невнимания к их персонам.

-- Не Ву-Вука, а Вука, сколько раз повторять, - брюзгливо отозвалась толстуха. -- Доброе, доброе.

Она тряхнула бумагами, расправляя их, и отделившись от подъезда начала неторопливое движение в строну группки соседок. Поравнявшись с ними она затормозила.

-- Что читаешь такое интересное? - полюбопытствовала одна из соседок.

Вука сложила кислую мину, недовольная вторжением в личные дела, но правила приличия взяли верх и она ответила сквозь зубы более старшей женщине:

-- Распечатки из интернета о правильном питании.

-- А чего это они у тебя как будто бы жиром заляпаны? - поинтересовалась третья, потянувшись к бумагам, будто желая их выхватить из пухлых рук адептши здорового пропитания.

Вука резко отдернулась и немало не смутившись объяснила:

-- Так булку ж ела.

-- Ааааа, ну да, ну да, - сдерживая улыбку и отвернув лицо в сторону, отозвалась женщина.

Ни с кем не попрощавшись и даже не кивнув головой, грузно ступая и переваливаясь, Вука двинулась в сторону автобусной остановки. Подождав, пока она удалится на безопасное расстояние, кумушки тут же радостно накинулись на свежую тему.

-- Вот ведь обидел Бог и фигурой и внешностью, - притворно-сочувственно прицокнув языком сказала та, что первая здоровалась с Вукой.

-- Да уж, с таким лицом можно карьеру разве что в ЖЭКе сделать, - хихикнула ироническая соседка, интересовавшаяся жирными бумагами о здоровой пище.

-- Светка, Любка, да бросьте вы, неугомонные, - сердито одернула их третья, до сих пор молчавшая соседка. -- Хороша женшина кака, вон у церкву пошла! Слыхала я – поет она там в хоре. А кто у церкву ходит, не может быть плохой человек, вот так вот! -- Она обтерла рот быстрым круговым движением, давая понять, что ее мнение является определяющим, по крайней мере для нее. 

-- Согласна, согласна с вами, Алевтина Паллна, - поддакнула четвертая соседка. -- Ходит и ходит, молитвенница наша.

-- Та и правда ваша, - согласились и первые две, поняв, что особо посудачить при таком раскладе не выйдет. Тетушки умильно посмотрели вслед удалявшейся Вуки.

-- А кстати, давно хотела спросить, чего это за имя у нее такое чудное – Вувука? - встрепенулась одна.

-- Не Вувука, а просто - Вука, - назидательно поправила нарушительницу Алевтина Павловна. -- Отец еёный был военный какой-то, не то подполковник, не то прапорщик...

-- Нуууу, это многое объясняет, - отозвалась насмешливая соседка.

-- Да тьфу на тебя, болтушка, - в сердцах сплюнула Алевтина. -- Говорю ж, прозвище так и прилипло, настоящее имя уже никто и не помнит, с детства все Вука, да Вука.

* * *

В маленькой церкви было сумрачно и неподвижно. Служба уже закончилась и только тихо шуршащие старушки-свечницы бесшумно скользили, гася последие свечи, переговариваясь между собой вполголоса.

Стройная, спортивного вида черноволосая женщина в джинсах и футболке зашла в раскрытые двери церкви и нерешительно остановилась на пороге, всматриваясь в полумрак. За ней маячила высокая фигура мужчины, перекрывавшая весь проем. Священник, вышедший в этот момент из алтаря заметил незнакомцев. Дав им немного времени оглядеться и освоиться, он решил подойти разведать кто такие и чего надо.

-- С праздником, молодые люди, - бодро приветствовал он пару.

-- С каким? - немного растерялась незнакомка.

-- А у нас православных всегда какой-нибудь праздник. Вот с воскресным днем вас, - еще раз поприветствовал он интересную пару, внимательно оглядывая их с ног до головы.

-- Спасибо, - сдержанно кивнула девушка. Мужчина ничего не сказал, только молча качнул головой. Видно было, что им не очень комфортно находиться в непривычной обстановке.

-- Только вот одеты вы не по-православному, - продолжал налаживать контакт священник.

Девушка удивленно вскинула на него серые глаза.

-- Да? А это как? - с легкой полуулыбкой поинтересовалась она.

-- Штаны на вас вместо юбки, а это нехорошо для женщины. Опять же, рисунки на теле негоже в храм носить, - и он назидательно указал пальцем на татуировки на руках девушки, видневшиеся из-под футболки. -- И косыночку надо бы повязать, платочек на голову, волоса прикрыть, - продолжал миссионерствовать пресвитер.

-- Так много правил, как бы все запомнить, - приподняв одну бровь и мягко улыбнувшись посетовала девушка.

-- Так вон пусть муж ваш поможет вам запомнить, - великодушно разрешил настоятель.

На губах девушки промелькнула едва заметная усмешка:

-- А он мне не муж, мы просто живем вместе.

Свяшенник недовольно-досадливо крякнул:

-- Нехорошо, нехорошо, грех-то какой.

Но не желая сам впадать в грех уныния, тут же с энтузиазмом воскликнул:

-- Ну ничего, это мы быстро исправим! Вука!

Проходившая мимо дородная молодая женщина в длинной юбке и косынке, повязанной по-деревенски назад, остановилась, сбросила на пол рюкзак, который несла в руках, и благоговейно сложив ладошки ковшичком, согнув спину пробормотала скороговоркой: “Благословите, батюшко, отец Димитрий”. Священник размашисто осенил ее затылок крестом:

-- Вот, познакомьтесь, наша лучшая певчая,- с гордостью представил он, - весьма благочестивая прихожанка, может помочь, подсказать, направить, так сказать, - и, обращаясь к ней, добавил, - Объясни новым прихожанам правила поведения в храме.

Вука с осознанием всей ответственности поручения,  достала батончик из рюкзака, неторопливо стала его разворачивать, поясняя при этом:

-- Я всегда ношу с собой перекус, мало ли что. Водичку вот тоже ношу, смешаю со святой и прикладываюсь.

Не дожидаясь, пока лучшая певчая закончит закусывать, мужчина осторожно взял свою сероглазую спутнику под локоть, и обращаясь к священнику вежливо произнес:

-- Просим нас извинить, но обстоятельства вынуждают нас покинуть ваш гостеприимный храм. Всего хорошего.

-- Подождите! Как вас хоть зовут? - запоздало спохватился священник.

-- Александра и Александр, - ответил мужчина, и пара, держась за руки, покинула церковь.

Вука, как раскочегаренный паровоз, которому не дали поехать, недовольно отдувалась и ворчала:

-- Вот ведь, не захотели вести себя прилично, порядочно и подобающе. Да нам таких и не надо в храме! Как не стыдно только людям!

Продолжая сосредоточенно поедать батончик и горя духовным возмущением, она повернулась к иерею, как бы ищя поддержки, но он только стоял, огорченно поглаживая бороду, глядя вслед несостоявшимся прихожанам.

* * *

Зима в этом году выдалась лютая. Провинциальный городок стоял засыпанный снегом по самые крыши. В маленькой церкви отопительная система не справлялась с работой и немногочисленные прихожане в пуховиках и шубах ежились на литургиях, тщетно пытаясь согреться. Это воскресное утро выдалось особенно стылым; к тому же выла метель. Похоже было, что к вечеру разыграется настоящая вьюга. Отец Димитрий, огорченно охо-хохая, задувал последние свечи в пустом храме.

-- Здравствуйте, - вдруг услышал он позади себя мягкий голос, отдаленно показавшийся ему знакомым. Он обернулся. Посреди холодного храма стояла та самая девушка, Александра, видел которую он последний раз в июне. Ее черные волосы разметались по меховому воротнику куртки, на ногах были армейские ботинки, припорошенные снегом.

Отец Дмитрий не нашелся сразу что ответить, слишком неожиданным было ее появление.

-- Давно я здесь не была, - как бы в недоумении и полузабытьи оглядываясь протянула она.

-- Здравствуйте, - наконец отозвался священник. -- Как поживаете? А ваш.... кхм... спутник сегодня с вами?

Саша молча показала рукой в сторону двери, где стоял Александр.

-- Скажите, - обратилась она к священнику, -- Где можно поставить свечу за упокой?

Он подвел ее к кануну и оставив ее одну подошел к ее спутнику.

-- Помер кто из родни? - поинтересовался он, указав головой в сторону скорбной фигурки у кануна.

Александр тяжко вздохнул:

-- Нет. Погиб один из членов ее команды, партнер.  Страховка подвела.

Отец Димитрий непонимающе уставился на молодого плечистого мужчину.

-- Саша спасатель. Пилот вертолета МЧС. Мы оба оттуда. Была очень сложная спасательная операция, всех людей подняли, а вот в стане спасателей - потеря,  - кратко пояснил тот.

-- Ишь ты... - удивленно протянул настоятель. -- И не страшно вам?

-- Не имеют страха только вещи. Хочешь не бояться – превратись в камень. Перед этим вылетом Сашка сказала мне: “Иногда я чувствую себя в своем вертолете как некая птица, что в силах взлететь, но не в силах спуститься”.

Заметив недоуменный взгляд отца Димитрия, он устало пояснил:

-- Это из Бродского, Саша очень любит его стихи.

Повисло молчание.

-- А где эта ваша знаменитая ревностная певчая? - спросил Александр, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Отец Димитрий смущенно закашлялся:

-- Вука-то? Кхе-кхе.... как вам сказать... Бес ее попутал.

Александр вскинул брови, ожидая продолжения.

-- Деньги она украла из церковной кассы, - сердито пояснил отец Дмитрий. -- Верили мы ей, в пример другим православным ставили, а она вона чего! - Таскала помаленьку. Так ведь еще и пыталась свалить вину на другого человека, лгала полиции, что есть грех лжесвидетельства! - он назидательно поднял вверх указательный палец. -- А ведь такая благочестивая была, такая благопристойная, и одевалась подобающе, и всегда благословления у батюшки испрашивала по любому вопросу - никакая проблема не была ей мала разрешеньица испросить,  все правила молитвенные вычитывала, все каноны. Эх! Бес попутал, - огорченно повторил он.

Александр как-то особенно внимательно посмотрел на сокрушенно-негодующего священника, которому он разбередил рану, и тихо заговорил:

-- Милая учительница одной моей знакомой, зарубившая ей нормальный диплом, усердно ходит в храм, молицца и причащаецца. Наверняка влажно рассказывает священнику на исповеди про сардинку в среду и недочитанный канон на утренней молитве. С человеком, которому она постаралась испортить жизнь, даже не здоровается. Ни о каком испрашивании прощения и речи нет. Это к вопросу о том, что есть христианство и духовная жизнь, и почему я без энтузиазма отношусь к «вычитывальщикам». (*)

Отец Димитрий недоверчиво и слегка непонимающе покачал головой, потом пригладил курчавую бороду и задумчиво протянул:

-- Вот ведь как бывает.

Александр грустно посмотрел на него и заметил, завершая разговор:

-- Знаете, бывают такие люди, к котором если подойти на опасно близкое расстояние, рискуешь из цветного превратиться в серое.

Он решительно направился к согбенной фигурке у кануна.

В темной пустой церкви догорал огонек одинокой свечи. Отец Димитрий молча стоял глядя на спину женщины, сдерживающей рыдания и на бережно державшего ее за плечи мужчину.

* * *

photo from