Малый джентельмен

ЭЛЕОНОРА  СТУК
МАЛЕНЬКИЙ ДЖЕНТЛЬМЕН
ЭЛЕОНОРА Х. СТУК -АВТОР КНИГ;"ЧЕМПИОНЫ КУЗИНЫ БЕККИ", "РОБИН Из СОЛНЕЧНОГО ДВОРА",

"БАБУШКА И ОДНАЖДЫ НА Рождество" И так далее.
ГЛАВА I

У МЕЛИНЫ ПОЯВЛЯЕТСЯ ДРУГ

 

"Привет, Мелина, куда ты идешь? Как так получилось, что ты не в школе? Тебе лучше быть поосторожнее, или твоя бабушка вызовет дежурного офицера она снова о тебе, и тогда она даст тебе то, что тебе не понравится!"

Местом действия был угол Джубили Террас, ряд небольших коттеджей из красного кирпича на окраине Хоустока, большого провинциального городка к западу от Англии, холодным январским утром; и выступающий — Уильям Джонс — был высоким, хорошо выросшим мальчиком лет двенадцати, удобно одетым, который в ту минуту вышел из одного из коттеджей и столкнулся с маленькой девочкой со вспыльчивым видом, примерно года его младший, к которому он обращался сам.

"Ты думаешь, я боюсь дежурного офицера?" потребовала ответа маленькая девочка, которую звали Мелина Берриман. Она говорила высоким, визгливым голосом, похожим на ругань, и ее манера была вызывающей. "И я тоже не боюсь бабушки, вот так!" - добавила она.

Мальчик смеялся недоверчиво, в то время как его голубые глаза мерцали с развлечений, когда они ехали через своего товарища от макушки потрепанная шляпа, украшенная занюханой шлейф Петухов перья, чтобы кончики ее пальцев, которые носили через ее чулки и выглядывает ее потертые сапоги. На самом деле он не был злым мальчиком; но Мелина Берриман была задницей для всех детей, живших на Джубили-Террас И он находил немалое удовольствие в том, чтобы дразнить ее. Это было так забавно подстрекать ее к неуправляемой страсти, видеть ее худой белое лицо, искаженное гневом, и ее большие глаза сверкают, и слушать поток оскорблений, который так бойко срывался с ее губ когда, стоя лицом к лицу со своим мучителем, она выглядела бы для всего мира как маленькое дикое животное, с растянутыми губами, обнажающими ее сверкающие белые зубы и копной взъерошенных волос.

"Я тоже не боюсь бабушки", - повторила она и понимающе кивнула головой "Теперь она не сможет меня обмануть". Ее тон был торжествующим.

"Почему нет?" - спросил мальчик. "Она дала это тебе на прошлой неделе. Я слышал ее...; и я слышал, как ты потом плакал. Боже, как ты справился!"

Мелина покраснела и прикусила губу, затем нахмурилась. Она и ее бабушка, мать ее отца, занял коттедж по соседству, на одной в что Уильям Джонс, который был единственным ребенком в семье, жила с родителями, солидная пара, но мало сношения с миссис Берриман, который — надо сказать правду — не пользовался хорошей репутацией и был пристрастен к выпивке. Обитателями Джубили Террас были почти все представители рабочего класса, люди, которые честно трудились; поэтому они были совсем не рады, когда старая миссис Берриман, которая это была саид зарабатывала на жизнь, одалживая деньги беднейшим из бедных, примерно за год до этого поселилась в доме № 2. Она была вспыльчивая женщина, которая ни с кем не перемолвилась ни единым вежливым словом, и это обычно считалось, что она была недобра к Мелине, что действительно было фактом.

"Я думаю, ты занимался этим большую часть часа", - продолжил мальчик "выл как паинька! Я удивлялся, как ты можешь продолжать в том же духе . Если бы ты не остановился, когда это сделал, мама нанесла бы визит миссис Берриман; она пригрозила, и...

"О, я очень рада, что она этого не сделала", - перебила Мелина. "Если бы она это сделала, бабушка потом обслуживала бы меня хуже, чем когда-либо".

"И все же ты говоришь, что не боишься своей бабушки!"

"Не сейчас. Она больна".

"Больна? Возможно, она умрет".

Мелина покачала головой; в этом жесте чувствовалась безнадежность. "Не может быть такого удача!" - бессердечно воскликнула она.

"О, Мелина, ты злая девчонка, раз так говоришь!" Уильям был действительно потрясен и выглядел соответственно. "У нее был врач?" он поинтересовался.

"Нет. Она говорит, что не может себе этого позволить, и не стала бы этого делать, если бы могла; она говорит, что у нее сильная простуда ".

"Осмелюсь сказать, что это так. Я несколько дней был дома из школы с сильной простудой сам простудился; это первый раз, когда я вышел на улицу. Я не остаюсь в стороне от школы без причины, Мелина, как и ты ".

Мелина посмотрела на свою соседку с насмешкой на лице, затем соизволила объяснить, что ее сегодняшнее отсутствие в школе было вызвано фактом болезни ее бабушки.

"Я должна присматривать за бабушкой", - сказала она. "Я собираюсь выполнить кое-какие поручения сейчас для нее, так что я не могу больше оставаться здесь и тратить свое время на тебя". И, сказав это невежливо, она завернула за угол Джубили-стрит Терраса и исчезла из виду.

На улице, примыкающей к Джубили Террас, был небольшой магазин всевозможных товаров который также являлся одним из почтовых отделений города. Там это было то, что Мелина делала свои покупки. За шиллинг она купила несколько пакетов с продуктами — на пенни того, на два пенни того и так далее; а затем, неся свои пакеты, она отправилась домой. Она сворачивала за угол на Джубили Террас, когда внезапно столкнулась лицом к лицу с Уильямом Джонсом, который намеренно задел ее локтем, в результате она уронила большую часть своих пакетов. Крик ужаса сорвалось с ее губ, когда она заметила, что бумажный рулончик, в котором было две унции чая, раскололся, и чай был разбросан по грязному тротуару.

"Ой, я говорю, Извините," Уильям начинает правдиво, ибо он никто не должен делать каких-либо реальный вред, когда он был прерван Мелина, которые вскочил ему навстречу с поднятой рукой и нанес ему коробку жжения на ухо.

"Ты злой, порочный мальчишка!" - задыхаясь, сказала она и собиралась ударить его снова когда кто-то схватил ее за плечо, и мужской голос сказал:

"Остановись, остановись! Что все это значит?"

Мелина попыталась освободиться от своего похитителя, но тщетно; затем она повернулась и посмотрела ему в лицо, ее глаза были полны злых слез, ее обычно бледные щеки пылали. Она обнаружила, что ее держит невзрачный мужчина небольшого роста, незнакомый ей, который смотрит на нее близоруко через очки.

- Отпустите меня! - закричала она. - Я ненавижу его, ах, как я его ненавижу!

"Тише, тише!" сказал незнакомец, "Я не думаю, что ты это серьезно. Да, да, я видел, что он сделал. Это было очень грубо — очень неуклюже с его стороны. Но смотрите, он забирает ваши посылки для вас; я не думаю, что был нанесен большой ущерб , за исключением чая ".

"В нем было две унции, а стоит оно два пенса", - сказала Мелина голосом, дрожащим от страсти, - "и все испорчено. Если бы бабушка не была больна, она бы избила меня, а он— - она погрозила кулаком агрессору. —... "ему было бы все равно; я думаю, теперь она оставит меня без ужина".

"Если она это сделает, я попрошу маму дать тебе немного", - поспешно сказал Уильям. Он собрал ее пакеты и теперь отдавал их ей, но ее было нелегко успокоить.

"Я еще буду с тобой в расчете", - заявила она, "что я буду! Тебе не нужно думать, что я забуду это! Ты нарочно налетел на меня, ты знаешь, что ты сделал!"

Мальчик не пытался отрицать это. Он был рад, что никто из его друзей не присутствовал при том, что произошло, потому что ему бы не понравилось, если бы стало известно, что Мелина надрала ему уши; но он признался себе, что поступил неправильно, и, не желая затягивать сцену, он пробормотал несколько слов извинения и отвернулся. Маленькая девочка гневно смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверью своего собственного дома, затем, охваченная волнением, ее слезы вышли из-под контроля и потекли по ее щекам.

"О, не плачь, не плачь!" - ласково сказал незнакомец. Все это время он держал ее за плечо, но теперь ослабил хватку, и, сунув руку в карман, достал два пенни, которые он отдал ей, сказав при этом:

"Там ты сможешь купить еще две унции чая для своей бабушки и тогда тебя не оставят без ужина, не так ли?"

"Нет", - ответила она с просветлевшим лицом. "Спасибо, сэр. Я не хотела уходить без ужина, потому что я... о, так голодна! Я съел только немного сухого хлеба на завтрак в восемь часов ".

"А сейчас уже за полдень! Ты живешь один со своей бабушкой?"

"Да", - вздохнула Мелина. "Моя мать умерла, когда я была ребенком, и отец — он был бабушкиным сыном — отдал меня бабушке. Я уверена, что лучше бы он этого не делал".

"Ваша бабушка очень бедна?" он спросил.

Лицо маленькой девочки снова омрачилось, и она поколебалась, прежде чем она ответила: "Я не знаю".

Он посмотрел на нее в озадаченном молчании, заметив ее неопрятный вид. Она была бы хорошеньким ребенком, если бы не страдала от боли худенькая, но, как бы то ни было, она была просто мешком с костями. Пока он таким образом разглядывал ее, она не менее внимательно наблюдала за ним. Он был очень маленьким джентльменом, подумала она, но в нем было что-то такое, что она находила привлекательным — возможно, это было выражение доброй воли, с которым он смотрел на нее. Никто никогда не смотрел на нее так так раньше.

"Вы живете недалеко отсюда?" спросил он.

"Да, сэр", - ответила она. "в доме № 2 по Джубили Террас".

"Ах! Тогда мы встретимся снова. Я приехал жить в Хосток, чтобы быть помощником мирянина в приходе".

Мелина сказала "Да, сэр", хотя она не имела ни малейшего представления о том, что такое помощник-непрофессионал. Она уходила, когда маленький джентльмен задержал ее.

"Я надеюсь, что вы намерены простить того мальчика, который действовал так грубо с тобой," он заметил; "я думаю, ему было стыдно за себя, и он извинился, вы знаю".

"Это было только потому, что ты был здесь", - прямо сказала Мелина. "Я знаю Уильяма Джонса очень хорошо, и— " многозначительно— "он знает меня".

Ее бледное лицо снова вспыхнуло; но, встретившись взглядом со своим спутником в этот момент что—то в них - выражение смешанной печали и сочувствия — заставило ее губы внезапно дрогнуть. "Я— я так несчастна", - она запинаясь, "все — да, все против меня". Она провела рукой поспешно по глазам, затем добавила: "О, я должна поспешить обратно в магазин за чаем и вернуться домой к бабушке!"

Но маленький джентльмен снова задержал ее.

"Ты жалуешься, что все настроены против тебя", - сказал он. "Не скажешь ли ты мне, что ты имеешь в виду? Разве твоя бабушка не добра к тебе?"

Она покачала головой и, задрав свободный рукав блузки, показала тощую руку, покрытую синяками. "Это ее рук дело", - сказала она с горьким смешком, который странно прозвучал из детских уст; "нет, она не добра ко мне — по крайней мере, когда она пьяна. Когда она трезвая, она позволяет мне быть собой ".

"И она твоя единственная родственница? Твой отец — что с ним?"

"Он ушел — я не знаю куда — много лет назад, когда я была маленькой. Я не помню его. Бабушка всегда говорит, что когда-нибудь он вернется. Я бы хотел, чтобы он хотел; возможно, он был бы добрее, чем бабушка ".

Маленький джентльмен посмотрел на нее с жалостью. "Бедная маленькая девочка", - сказал он "ты должна позволить мне быть твоим другом, хорошо?"

"О, сэр!" - воскликнула Мелина в изумлении. "Я— о, вы не можете так думать! Вы джентльмен, и я... — Она замолчала, выразительно взглянув на свое потрепанное платье.

"Я действительно это имею в виду", - сказал он, улыбаясь. "Я надеюсь завести много друзей в этом приходе в скором времени, и я буду считать вас своим первым. Кстати, вы не сказали мне, как вас зовут?"

"Это Мелина Берриман, сэр".

"Что ж, тогда, Мелина, помни, что я твой друг, и ты узнаешь что в Хоустоке есть кто—то, кто не настроен против тебя - кто-то кто оказал бы вам добрую услугу, если бы мог, и будет молиться за вас нашим Отец небесный".

"Ты имеешь в виду Бога?" - спросила Мелина.

Он согласился. "Если Бог за нас, кто может быть против нас?" - процитировал он.

Маленькая девочка бросила на него быстрый проницательный взгляд. "Ты не пастор", сказала она; "Интересно, что заставляет тебя так говорить! Я не хочу думать о Боге. Я боюсь— - Она резко замолчала.

"Боишься Того, кто отдал Своего дорогого Сына, чтобы Тот стал Спасителем мира? О, конечно же, нет! Разве ты не знаешь, что Иисус - твой Спаситель? Разве вы не знаете, что Он обещал: "Приходящего ко Мне Я ни в коем случае не изгоню вон"? Он хочет, чтобы вы шли к Нему, доверяли Ему, дарили Ему свою любовь, и тогда вы никогда больше не будете чувствовать себя одинокой или без друзей. Он единственный идеальный друг, который никогда не меняется, никогда никого не подводит. Я могу ответить за это".

Маленький джентльмен сделал паузу, его лицо сияло светом той веры, которая была его путеводной звездой на протяжении многих долгих лет, и, взяв одну из маленьких холодных ручек Мелины, он ласково пожал ее.

"Прощай, малышка, - сказал он, - и да благословит тебя Бог. Я Надеюсь, что вскоре мы снова встретимся".

 

 

 

ГЛАВА II

МЕЛИНА ДОМА

 

КОГДА Мелина вернулась к своей бабушке, она нашла ее сидящей в постели держась за бока и кашляя, выглядя действительно несчастной. Миссис Берриман была пожилой женщиной в возрасте от семидесяти до восьмидесяти лет с морщинистым лицом, кожа которого была похожа на пергамент; бусинки черные глаза, чрезвычайно проницательные; и большое количество жестких белых волос.

"Ты бездельничал", - сказала она резким голосом, как только у нее прошел приступ кашель прошел, и она смогла перевести дыхание, чтобы говорить; "ты заразишься это если бы я был на ногах, ты, ленивый багаж, ты! Налей мне чашку чая, слышишь, и побыстрее!" Она откинулась на подушку и Мелина услышала, как она бормочет себе под нос: "Я не знаю, что на меня нашло! Я слаба, как кошка!"

Маленькая девочка спустилась вниз и через десять минут вернулась с чаем. Ее бабушка попробовала его и скривилась, но впоследствии выпила.

"Как ты себя чувствуешь, ба?" Спросила Мелина, в ее тоне было больше любопытства, чем сочувствия.

"Плохо", - коротко ответила пожилая женщина.

"Тебе не кажется, что тебе следует обратиться к врачу?"

"Врач? Нет. Я не верю врачам. Я уже говорил тебе об этом раньше ".

Держась на безопасном расстоянии от кровати, Мелина рассматривала свою бабушку задумчиво. "Что с тобой будет, если тебе станет хуже?" - спросила она вскоре; "Ты можешь умереть, ты знаешь".

"Умри!" - выкрикнула миссис Берриман это слово, бросив сердитый взгляд на свою внучку.

"Да," кивнула Мелина, "и тогда тебя, конечно, нужно было бы похоронить. Я хотела спросить — обязательно ли это будут приходские похороны с работным домом катафалк, и—"

"Ты злая, жестокая девчонка!" ворвались Миссис Берриман. "Как ты смеешь так разговаривать как это со мной! Я не собираюсь умирать — во всяком случае, не сейчас; но если бы я умер, как ты думаешь, что бы с тобой стало?"

Мелина на минуту задумалась, затем ответила: "Полагаю, мне следует отправиться в работный дом — не знаю, была бы я совсем против. Миссис Джонс сказала на днях, что мне было бы лучше в работном доме ".

"Дерзкое, назойливое создание! А ты — о, ты просто неблагодарная девчонка! После всего, что я для тебя сделал, так разговаривать! Разве я не давал тебе кров и пищу более десяти лет, и все же я не верю, что тебя волновало бы, если бы я был мертв и похоронен!"

"Нет, - откровенно призналась Мелина, - я не думаю, что должна. Ты никогда не была добра ко мне, бабушка; часто ты била меня чем-нибудь жестоким, ты знаешь ты била! Почему, моя спина и руки теперь болят и покрыты синяками от побоев, которые ты мне устроил на прошлой неделе!"

"Возможно, я немного деспотична", - поспешно призналась миссис Берриман, "но иногда тебя достаточно, чтобы вывести из себя святого, Мелина. Когда я бью тебя, это для твоего блага — чтобы сделать тебя лучшим ребенком ".

"Но это не делает меня лучше", - сказала Мелина. Впервые в жизни она почувствовала, что у нее есть преимущество перед своей бабушкой, и она получала озорное удовольствие от этого факта; она могла говорить все, что ей заблагорассудится, потому что пожилая женщина была слишком больна и слаба, чтобы прикоснуться к ней. "Чем больше ты меня бьешь, тем мне становится хуже, - заявила она, - и я ненавижу тебя — о, ты не знаешь, как я ненавижу тебя за то, что ты такой жестокий!" Ее глаза вспыхнули негодованием, и ее худое тело задрожало.

Изумление заставило миссис Берриман минуту молчать, затем она сказала: тон, который был очень мягким для нее:

"Это хороший способ разговаривать со своей бабушкой! Не стой там так на меня уставившись! Вот, возьми мои ключи и приготовь себе ужин — ты найдешь в угловом шкафу немного бекона; и не показывайся мне на глаза снова пока я тебя не позову. Я собираюсь попытаться вздремнуть, потому что чувствую себя просто измотанным ".

Из-под подушки пожилая женщина достала связку ключей, которую она протянула своей внучке, которая молча взяла ее и пошла вниз на кухню. Маленькая девочка знала, какой ключ подходит к замку углового буфета, и, отперев буфет, она достала оттуда кусок жирного бекона и очень черствый батон. Она нарезала себе немного хлеба и бекона и, будучи очень голодной, приготовила превосходный ужин; покончив с ним, она заперла остатки своего ужина и купленные продукты и сунула связку ключей в свой карман.

На кухне было холодно, потому что огонь в очаге догорел; поэтому Мелина, стараясь производить как можно меньше шума, принесла немного дров из буфета под лестницей и заново развела огонь. Вскоре она согревалась сама перед прекрасным пламенем.

"Теперь, когда бабушка не мешает, я могу устроиться поудобнее", - подумала она. "Интересно, что бы она сказала, если бы увидела, сколько угля я израсходовала!"

Улыбка промелькнула на ее лице, но это была неприятная улыбка, потому что она была полна горечи и делала ее не по годам старой. Однако несколько минут спустя выражение ее лица изменилось, когда она подумала о маленьком джентльмене и вспомнила, как ласково он с ней разговаривал и ее глаза — ясные, изменчивые, карие глаза, какими они были — расширились удивительно нежный и размягченный.

"Подумать только, он хочет быть моим другом!" - размышляла она. "Я не могу понять, почему он должен! И он сказал: "Да благословит тебя Бог"! Я никогда этого не забуду — никогда, пока я жив! О, я так надеюсь, что увижу его снова!"

Мелина не привыкла к доброте, и до сих пор она чувствовала себя в состоянии войны со всем миром. Она была печально заброшенной маленькой девочкой, и, это следует признать, очень непослушной, непослушной тем, кто имеет власть над ней, и нетерпеливой к контролю. Часто она отсутствовала целыми днями в школе и проводила время, бродя по улицам разглядывая витрины магазинов или совершая длительные прогулки по сельской местности; и в нескольких случаях надзиратель подавал жалобы ее бабушке: в последний раз, когда он звонил, он предупредил миссис Берриман, что ее вызовут предстать перед магистратами, если она не проследит за тем, чтобы ее внук должным образом посещал школу. Это было на прошлой неделе; и впоследствии миссис Берриман, которая была пьяна, нанесла Мелине немилосердную взбучку, которая, хотя и имела оставил ее тело израненным, но ни в малейшей степени не сломил ее дух .

Вскоре Мелина услышала стук в заднюю дверь и пошла посмотреть, кто пришел там. Это был Уильям Джонс.

"Послушай, Мелина, - начал он, - вот тебе два пенса на чай — я попросил их у отца когда он пришел домой к обеду. Я—"

"Оставь себе свои два пенса!" - вмешалась Мелина, отмахиваясь от его протянутой руки и мстительно хмуро посмотрела на него. "Мне это не нужно. Я купил еще немного чая."

"О, неужели? Я не думал, что у тебя есть деньги. Но, говорю, ты можешь с таким же успехом ну что ж, возьми два пенса — это будет честно".

Мелина колебалась — не насчет того, чтобы взять его, а стоит ли ей это делать объяснить, что чай заменили не ее собственные деньги; она решила этого не делать. После этого, не отвечая мальчику, она захлопнула дверь у него перед носом и вернулась на свое прежнее место перед камином.

Мало-помалу раздался еще один стук в заднюю дверь. На этот раз посетительницей оказалась мать Уильяма Джонса, опрятная женщина с свежим цветом лица и голубыми глазами, как у ее сына.

"Добрый день, Мелина", - сказала она, встретив вопросительный взгляд маленькой девочки "Мне жаль слышать, что твоя бабушка больна; я приготовила ей заварной крем, думая, что он ей может понравиться."

Она протянула маленькую корзинку, накрытую белоснежной тканью, которую Мелина взяла, пробормотав несколько слов благодарности, чувствуя себя очень удивленной, потому что как правило, соседи миссис Берриман воздерживались от того, чтобы делай с ней.

"Я слышала, как ваша бабушка ужасно кашляла ночью", - заметила миссис Джонс "Мне показалось, что у нее очень сильная простуда. Она я думаю, разумно остановиться в постели. Ты заставишь ее съесть этот заварной крем, и, если ей понравится, я приготовлю ей еще один. И, о, кстати, в корзинке ты найдешь кусочек торта — это для тебя, к твоему чаю".

"Спасибо", - сказала Мелина, отодвигая салфетку и заглядывая в корзину . "О!" - воскликнула она. "Какой большой кусок торта, миссис Джонс, и как вкусно он выглядит!"

"Что ж, надеюсь, вы найдете это вкусным", - ответила миссис Джонс, улыбаясь; "и, Мелина, если тебе понадобится какая-нибудь помощь, пока твоя бабушка лежит, ты просто скажи мне, и я приду. Я не думаю, что нужно сделать больше , чем девушка вашего возраста может сделать по дому; но если миссис Берриману должно стать хуже, или тебе потребуется помощь любым способом что ж, ты будешь знать, к кому обратиться. - И, кивнув, она удалилась. уходи.

"Мел—лина! Мел—лина!" - позвал хриплый голос сверху.

"Иду, бабушка!" Ответила Мелина, закрывая заднюю дверь. Она взяла заварной крем в стеклянной посуде из корзинки и отнесла его, используя ложку, наверх. "Посмотри, что тебе принесла миссис Джонс", - сказала она, когда вошла в комнату своей бабушки. "она приготовила это специально для тебя, потому что ты плохая".

"Миссис Джонс? Хм! Откуда она узнала, что я плохой?"

"Она слышала, как ты кашляла ночью", - ответила Мелина, воздержавшись от упоминания о своем разговоре с Уильямом, который, несомненно, передал новости о болезни ее бабушки своей матери, чтобы та не была обвиняется в сплетнях. "Теперь ты будешь заварной крем?" - спросила она.

Миссис Берриман согласилась. Она села на кровати и начала есть.; но у нее, по-видимому, не было аппетита, и, проглотив несколько ложек лакомства, она велела внучке забрать себе остальное.

"Я доем это завтра", - сказала она. "Это очень вкусно, приготовлено с яйцами, которые я пробую, но почему-то не чувствую вкуса". Затем, бросив подозрительный взгляд повернувшись к Мелине, она потребовала: "Где мои ключи?"

"Вот", - ответила маленькая девочка, засовывая руку в карман и доставая их.

"Отдай их мне".

Мелина сделала так. Старая женщина положила ключи под подушку, и лежала еще в постели, с глубокой вытяжки вздохнув.

"Если завтра мне не станет лучше, я позову врача", - заметила она и добавила: "Помни, дитя, ты не должна выходить из дома".

"Хорошо, бабуля, я не буду".

Мелина была достаточно контента, чтобы оставаться в помещении, для ее начала, чтобы дождь. Она не красивый огонь на кухне и сидела в нем.

"Так приятно все время быть в тепле", - сказала она себе, когда наслаждалась приятным теплом; "Бабушка говорит, что не может позволить себе держать в стреляй весь день, но я ей не верю — я не верю, что она так бедна, как она притворяется ".

Мало-помалу она снова стала думать о маленьком джентльмене и размышляла обо всем, что он сказал ей о Нем, он назвал единственным идеальным Другом. Она очень мало знала о Боге и всегда думала о Нем как о суровом, безжалостном судье, который получал удовольствие от наказания правонарушителей, но никогда как о любящем отце, и, к сожалению, она никогда не молилась. Миссис Берриман запирала дверь перед священниками и служителями, и, поскольку она никогда не ходила ни в какое место поклонения, ее внучка тоже не ходила, то следствием этого было то, что у ребенка не было никакого религиозного учения , кроме то немногое, что она получила в школе, не произвело на нее почти никакого впечатления.

"Маленький джентльмен сказал, что он должен молиться за меня", - подумала Мелина. "Я интересно, молится ли он за меня сейчас, и если да, то о чем он просит Бога сделай для меня — я бы очень хотел знать."

 

 

 

ГЛАВА III

КЛАД МИССИС БЕРРИМАН

 

Маленький джентльмен, которого звали Рэймонд Блэкмор, снял дом под названием "Саут Вью" в Хоустоке, симпатичную отдельную виллу окруженную садом; он прожил там всего неделю. Несколькими месяцами ранее он вернулся в Англию из Индии, где он провел много лет на службе в фирме колониальных торговцев, и впоследствии он заплатил викарию Хостока, преподобному Пол Уайз, который был его старым другом, визит, во время которого он обнаружил, что его друг сильно перегружен работой, и что он мог не по карману платить за священника из своей скудной стипендии. Г-Н Блэкмор не заметил на эти факты в свое время; но, после того как он ушел, он написал викарию, и предложила вернуться к Hawstock как лей-помощник.

"Мне нужна работа, - писал он. - Я знаю, ты можешь найти мне много работы. Позволь мне приехать".

Он пришел; и теперь, на следующее утро после того, когда он познакомился с Мелиной Берриман, он стоял у калитки своего сада, после завтрака наблюдал за прохожими, большинство из которых были детьми они направлялись в школы-интернаты. Великое множество детей были светлолицыми маленькими людьми, тепло одетыми, которые разговаривали и весело смеялись; но некоторые были полураздеты и выглядели изможденными и несчастный, потому что ночью дождь прекратился, и раннее утро принесло резкий мороз, так что воздух теперь был сырым и холодным.

В сердце мистера Блэкмора было очень мягкое местечко для всех детей, потому что ради двух его собственных малышей, которые вместе со своей матерью имели пал жертвой холеры в Индии, в первые дни своего пребывания там, более двадцати лет назад; и в нем пробудилось сочувствие к бедным маленьким дрожащим смертным, спешащим мимо.

"Легко выбирать тех, у кого хорошие родители", - пробормотал он себе под нос сам. Викарий сказал ему, что большая часть нужды и убожества в этом месте была вызвана пари и выпивкой; поскольку занятости редко хватало в Хоустоке, даже зимой, было несколько гончарных мастерских и кирпичные заводы по соседству и глиняные поля, где мужчины, которые были способны и хотели трудиться, обычно могли найти работу. "Ах, вот и идет маленькая девочка, с которой я вчера разговаривал! Боже мой, какая она сердитая она выглядит!"

Мелина шла с опущенными глазами, выражение ее лица было угрюмым до крайности. Миссис Берриман заявила, что сегодня утром ей стало лучше, и настояла на том, чтобы ее внучка пошла в школу. Это не понравилось Мелине; но, опасаясь нового визита дежурного офицера, она сочла разумным уехать. Теперь, когда она приближалась к югу Она заметила фигуру у садовой калитки и подняла глаза. Тут же вздрогнула от неожиданности и покраснела от удовольствия. Она не ожидала снова увидеть маленького джентльмена так скоро .

"Доброе утро, Мелина", - весело сказал он, дружески кивнув.

"Доброе утро, сэр", - ответила она, и тень дурного настроения исчезла внезапно с ее лица, уступив место улыбке, которую было так же приятно видеть, как солнечный луч в зимний день.

"Я полагаю, ты идешь в школу?" спросил он.

"Да, сэр. Вчера я не потому, что бабушка больна, и мне пришлось оставаться дома, чтобы заботиться о ней; но ей лучше в-день—уж во всяком случае она так говорит".

"А ты так не думаешь?"

Мелина покачала головой. "Она выглядит достаточно плохо, - сказала она, - и она не собирается вставать".

"Не собираюсь вставать! Но вы же не оставили ее в доме одну, конечно?"

"О да! С ней все будет в порядке. Я запер ее, и у меня есть ключ от двери у меня в кармане; она сказала, что чувствовала бы себя в большей безопасности, если бы была заперта внутри — она всегда боится, что ее ограбят ". Маленькая девочка засмеялась, очевидно, ее позабавила эта идея.

"Вряд ли кажется правильным, что ее следует оставлять одну, если она больна", - заметил мистер Блэкмор. Затем, после короткой паузы, он сказал: "Ты была у меня постоянно в мыслях с тех пор, как мы встретились вчера, Мелина; ты думала о нашем разговоре потом?"

"Да, сэр", - ответила Мелина. "Вы — пожалуйста, не обращайте внимания на мой вопрос, и не обращайте внимания, если вы забыли — вы молились за меня, сэр?"

"Я так и сделал", - последовал ответ.

"О!" Глаза ребенка были полны нетерпения и любопытства. "Я должна очень хотела бы узнать, что вы сказали — Мне было интересно—" Она замолчала в некотором замешательстве, опасаясь, что маленький джентльмен может счесть ее любопытной.

Он помолчал с минуту, в течение которой снял очки, протер их носовым платком и снова надел. Когда он заговорил, его голос звучал очень мягко, очень серьезно.

"Я сказал: "О Боже, вспомни мою новую подругу, маленькую девочку, которую я встретил сегодня утром, и научи ее познавать Твою любовь, которая превосходит всякое познание, ради Иисуса Христа", - сказал он ей. "Ты молишься за себя, Мелина?"

"Нет, сэр, никогда".

"Тогда для тех, кого ты любишь? Конечно—" Он резко остановился, потому что улыбка, которую он не понимал, наполовину горькая, наполовину веселая, промелькнула на ее лице .

"Я никого не люблю", - сказала она.

"О, моя дорогая, это очень печально".

Карие глаза внезапно смягчились и затуманились слезами. Она не могла припомнить, чтобы кто-нибудь когда-либо раньше называл ее "моя дорогая", и это тронуло ее, что маленький джентльмен так поступил.

"Я не читаю никаких молитв, - объяснила она, - какой в этом был бы прок? Бог не стал бы меня слушать".

"О да, он бы сделал это! Почему ты думаешь, что он не сделал бы этого?"

"Потому что я плохая. Бабушка говорит, что я самая плохая девочка, какую она когда-либо знала . О нет, Бог не послушал бы меня!"

"Ты ошибаешься, действительно ошибаешься. Бог любит тебя. Вы Его ребенок — осмелюсь сказать, очень непослушный ребенок, который часто огорчает Его; тем не менее вы не должны сомневаться в том, что Он любит вас, и вы никогда не должны воображать, что Он не прислушается к вашим молитвам. Полагаю, я не должен вас больше задерживать сейчас, иначе вы опоздаете в школу; но когда-нибудь я зайду к вам домой, и...

"О, я думаю, тебе лучше не стоит!" Вмешалась Мелина: "Бабушка была бы уверена нагрубить тебе, если бы ты это сделал. Она хлопнула дверью в лицо викария когда-то, она не даст тебе вернуться в дом. О, пожалуйста, пожалуйста, не звоните, сэр!" Ее лицо было полно страдания.

"Очень хорошо", - согласился он после недолгого раздумья. Мелина глубоко вздохнула с облегчением, а затем они обменялись пожеланиями доброго утра, и она пошла в школу, все ее мысли были о маленьком джентльмене. Ей стало интересно как его звали, и были ли у него жена и дети — она подумала, что очень вероятно, что были.

"Я думаю, он очень хороший и добр к ним, - размышляла она. - должно быть, это здорово приятно иметь отца; я бы хотела, чтобы мой вернулся!"

Когда Мелина вышла из школы в полдень она не бездельничать о улицы, как обычно, а сразу поехал домой. Думая, что ее бабушка , возможно, спит, она вошла в дом как можно бесшумнее и быстро поднялась наверх. Она толкнула дверь бабушкиной комнаты и заглянула внутрь, с трудом подавив возглас изумления в следующий момент перед ее взором предстала сцена. Миссис Берриман встала с постели и стояла на коленях перед камином, спиной к двери, а на камине лежало несколько куч золотых и серебряных монет, которые она очевидно, он что-то подсчитывал. Пока Мелина стояла, уставившись на нее, пораженная онемев от изумления, пожилая женщина взяла деньги, стопку за стопкой, и упаковала их в маленькую жестяную коробку, которую впоследствии засунула в дымоход, за заслонкой.

"Тридцать фунтов, десять шиллингов и шесть пенсов", - пробормотала она, когда попыталась подняться с колен. "О, мои бедные суставы! Я настолько одеревенел, что я заявляю, что с трудом могу встать!"

Мелина не стала ждать, чтобы помочь ей. Действуя под влиянием момента, она быстро отступила, прежде чем ее бабушка смогла обернуться и увидеть ее, и прокралась вниз так же осторожно, как и поднималась. Затем она с шумом открыла и закрыла входную дверь и пошла на кухню.

"Я знала, что она не так бедна, как изображала, но я и не знала, что она была настолько богата", - подумала маленькая девочка; за те деньги, которые она увидела они показались ей настоящим состоянием. "Неудивительно, что она боится воров! И, о, как нечестиво — как жестоко с ее стороны — притворяться бедной, а не дай мне теплую одежду и нормальную еду! Тридцать фунтов, десять шиллингов и шесть пенсов! Я должен позаботиться о том, чтобы она не догадалась, что я знаю, где это! О, Мне действительно интересно, где она все это взяла!"

Мелина была в полном неведении настоящей бабушки средств поддержка. Несколько лет назад миссис Берриман торговала старой одеждой и держала крошечный магазинчик на убогой задней улочке городка, но она бросила этот бизнес, когда переехала жить в Джубили Терраса. Люди теперь часто звонили ей "по делу", очень они казались бедными людьми, и для Мелины это всегда было загадкой чего они хотели; но она никогда не могла выяснить, для нее бабушка беседовала со своими посетителями наедине в передней комнате на первом этаже из коттеджа, и если она отваживалась расспросить ее о них, то получала неизменно пренебрежительное отношение.

"Мел-лина! Мел-лина!"

Миссис Берриман услышала, как открылась и закрылась входная дверь, как Мелина и предполагала и теперь звала свою внучку.

"Да, бабушка", - ответила Мелина и снова поднялась наверх, в свою комнату бабушки.

"Вы вернулись из школы раньше обычного", - заметила миссис Берриман, которая к этому времени была в постели; "как вам это?"

"Потому что я бежала почти всю дорогу домой", - ответила маленькая девочка.

"Что заставило тебя убежать?"

"Я подумал, что ты, возможно, захочешь меня, ба".

Это была правда, но миссис Берриман не выглядела так, как будто она поверила в это. "Ты мне не нужен", - сказала она нелюбезно. " Ты можешь забрать свой ужин и уйти снова. Мне лучше, и я должен встать. Я ожидаю кое-кого здесь сегодня днем, чтобы повидаться со мной по делу. Вот, возьми свой ужин!"

С этими словами она достала ключи из-под подушки. Ее внучка взяла их, но не двинулась с места.

"Готовьте свой обед!" - резко повторила миссис Берриман. "Вы слышите?"

"Да, я слышу", - ответила Мелина, выражение ее лица было непокорным и угрюмым. "но я устала от холодного бекона и—"

"Надоел холодный бекон! О, действительно! Ну, больше ты ничего не будешь!"

"Дай мне пенни, чтобы купить булочку, бабуля—до".

"Что дальше? Я не буду делать ничего подобного. Если тебя не устраивает то, что есть в доме, ты можешь обойтись без этого".

"Тогда я обойдусь без!" - страстно заявила девочка и, швырнув ключи на кровать, повернулась и вышла из комнаты.

Она сдержала свое слово, и, хотя она была голодна, пошли dinnerless в в школе во второй половине дня. Возвращаясь домой после четырех часов, она стояла, с тоской глядя в витрину кондитерской когда кто-то тронул ее за руку, и, обернувшись, она увидела Уильяма Джонса.

"Привет, Мелина", - начал было он, но что-то в ее взгляде привлекло его внимание, и он сделал паузу, чтобы пристально посмотреть на нее, затем спросил: "Послушай, ты голодна?"

"Ужасно", - призналась она.

"О, это очень плохо!" - воскликнул он. "Вот, пожалуйста, возьми эти два пенса —"

"Нет", - упрямо перебила она, - "я не буду".

"Тогда позволь мне купить тебе несколько булочек—"

"Я бы не прикоснулся к ним, если бы ты это сделал".

"Не говори так, Мелина. Мне жаль тебя — жаль, что ты должна быть голодной, Я имею в виду—"

Маленькая девочка снова прервала его, ее сердце было полно негодования и горечи.

"Не лезь не в свое дело, Уильям Джонс", - сказала она. "Я не верю ты сожалеешь — скорее всего, ты рад".

 

 

 

ГЛАВА IV

ХОЖУ В ВОСКРЕСНУЮ ШКОЛУ

 

Было субботнее утро, и миссис Джонс была в разгаре важного дела по глажению одной из рубашек своего мужа, когда раздался стук в заднюю дверь, и, выглянув в окно, она увидела ее маленькая соседка, Мелина Берриман.

"Входи, дитя!" - позвала она. "О, ты пришла вернуть мою тарелку, я видишь", - сказала она, когда Мелина вошла в кухню и положила статью из вопрос на стол.

"Да", - согласилась Мелина. " и бабушка сказала, что я должна поблагодарить вас за заварной крем, пожалуйста, мэм".

"Я надеюсь, твоей бабушке лучше?"

"Да, спасибо вам, мэм".

"Но я слышал, что кашель у нее не прошел. Сядь, дитя, и поговори со мной пока я заканчиваю эту рубашку".

Мелина села на стул, втайне очень довольная, потому что никогда раньше не была в доме своего соседа. Какая это была удобная кухня, подумала она, оглядываясь по сторонам. Стены были покрашены в приятный голубой цвет; на полу лежал линолеум; а банки на каминной полке сияли, как серебро. Все было чистым и свежим, как новая булавка.

"Я всегда готовлю по субботам", - объяснила миссис Джонс, отложив на минутку свой утюг, чтобы заглянуть в духовку, в которой была полка с маленькими пирожными. "Я не сторонница готовить по воскресеньям, если кто-то может помочь это; кроме того, мы с мужем любим ходить в церковь вместе, и мы не смогли бы этого сделать, если бы нужно было приготовить горячую еду. Если вы подождете немного несколько минут, вы получите на обед один из этих каменных кексов ".

"О, большое вам спасибо!" Сказала Мелина, чувствуя благодарность, но и недоумение потому что миссис Джонс до сих пор мало что могла сказать или сделать с ней. "Какой красивый номер это?" - воскликнула она через мгновение, в восхищенный тон.

"Он такого же размера, как у твоей бабушки, не так ли?"

"Да, но он совсем другой; он выглядит таким удобным и такой удивительно чистый".

От этого замечания Миссис Джонс судить о том, что на кухне рядом не было красиво, чисто. Она возобновила глажку и в течение нескольких минут она молчала, размышляя, время от времени поглядывая на свою спутницу. Наконец она сказала:

"Кое-кто вчера говорил со мной о тебе, Мелина; угадай, кто это был ".

"Уильям?" - нерешительно предположила Мелина после недолгого раздумья.

"Нет. мистер Блэкмор, друг нашего викария, который стал помощником мирянином—"

"О!" - вмешалась Мелина, "маленький джентльмен! Я не знала, как его звали раньше! Что такое помощник-непрофессионал, миссис Джонс?"

"Кто—то - не священник, — кто помогает в приходе", - объяснила миссис Джонс. "Да, мистер Блэкмор заходил ко мне вчера", - продолжала она, "и он кажется очень милым маленьким джентльменом, таким приятным и жизнерадостным; и все же, похоже, он познал много неприятностей. Он сказал мне он потерял свою жену и двоих детей много лет назад, и что у него не было близких родственников во всем мире ".

"Значит, он живет один в Саут-Вью?" Поинтересовалась Мелина.

"Один, если не считать слуг. Вот, эта рубашка готова; я положу ее перед огнем, чтобы проветрилась. А теперь, я думаю, эти пирожные готовы".

Пока Мелина ела обещанный ей пирог, миссис Джонс продолжала говорить о мистере Блэкморе, и мало-помалу она сказала:

"Он очень интересуется тобой, дитя; он мне так сказал. Он попросил меня попытаться убедить твою бабушку отправить тебя в воскресную школу, но я сказала Я не мог вмешиваться; ты думаешь, она отпустила бы тебя?"

"Осмелюсь предположить, что она бы так и сделала, но я не хочу идти, миссис Джонс".

"Почему бы и нет, Мелина?"

Маленькая девочка выразительно оглядела свое поношенное платьице. "У меня нет ничего подходящего, - призналась она тихим голосом, ее щеки вспыхнули; "У меня нет никакой воскресной одежды. Если бы я ходил в воскресную школу таким, какой я есть сейчас другие дети смеялись бы надо мной, а я ненавижу, когда надо мной смеются".

"Но обязательно ли вам уходить в том виде, в каком вы сейчас?" - спросила миссис Джонс. "Твое платье, конечно, сильно изношено, но ты могла бы заштопать эту дыру на юбке и вытереть эти пятна губкой из лиф; и я полагаю, ты могла бы расчесать волосы и привести их в порядок, не могла бы ты? У тебя такие красивые волосы, Мелина — то есть, они были бы такими, если бы ты содержала их в лучшем состоянии ", - добавила она.

Мелина ничего не ответила, но румянец на ее щеках стал еще гуще.

"Это не ваша вина, что вам приходится носить поношенную одежду", - продолжила миссис Джонс, "но это, безусловно, ваша вина, если вы неопрятны и грязны. Теперь попробуйте, как мыло и вода помогут улучшить вашу внешность и не обижайтесь на то, что я так говорю. Я думаю может быть, мне следовало сделать это раньше. Мне действительно стало стыдно за себя когда мне пришлось признаться мистеру Блэкмору, что ты и твоя бабушка жили по соседству со мной в течение многих лет и как мало я знала о тебе; это наткнулся на меня, что я, должно быть, плохой христианин и что я пренебрег своим долгом по отношению к моим ближним ".

"Как вы думаете, мистеру Блэкмору понравилось бы, если бы я пошла в воскресную школу?" Резко спросила Мелина.

"Да, я уверен, что так и было бы", - последовал уверенный ответ.

"Тогда я пойду. Я пойду, хочет бабушка мне позволить или нет".

"Нет, нет", - поспешно сказала миссис Джонс. "Мистер Блэкмор не захотел бы, чтобы вы поехали, если бы миссис Берриман запретила вам, но я не думаю, что она это сделает".

"Нет, - согласилась маленькая девочка после недолгого размышления, - я и не ожидаю, что она согласится; я поговорю с ней об этом сегодня вечером".

"Это верно".

Доев свой пирог, Мелина поднялась, чтобы уйти; но в эту минуту во дворе за задней дверью послышались тяжелые шаги, и через несколько секунд появился крупный, могучего вида мужчина в заляпанной глиной одежде. одежды, появившиеся на сцене. Это был муж миссис Джонс. Он работал резчиком глины, часто в подземных шахтах, и получал хорошую зарплату. Он был тихим, покладистым человеком и очень по-доброму улыбался Мелина, как он обычно делал, когда видел ее, что случалось не часто.

"Да это же маленькая горничная по соседству!" - сказал он с некоторым удивлением. "Итак, не уходи, потому что я пришел. Боже, благослови меня, Мэри!" - воскликнул он, обращаясь к своей жене: "она растет по образу и подобию своего отца!"

"Вы знали моего отца, мистер Джонс?" нетерпеливо спросила Мелина.

"Чтобы быть уверенным, что я это сделал", - последовал ответ.

"Я бы хотела, чтобы ты рассказал мне о нем", - сказала маленькая девочка. "Бабушка никогда не расскажет. Ты хорошо его знал?"

"Да, - согласился мистер Джонс, - когда-то. Мы с ним ходили в школу вместе, и мы начали работать, я помню, в один и тот же день; но он недолго занимался глиняной работой, а потом уехал в Лондон — чтобы, по его словам, совершенствоваться самому. Я ни разу не видел его после того, как он уехал из Хоустока.

"Вы знаете, где он сейчас?" Спросила Мелина. Затем, когда мистер Джонс покачал головой, она с тоской добавила: "Я действительно хотела бы, чтобы он вернулся. Вы знали мою мать тоже, мистер Джонс?"

"Нет, - ответил он, - я никогда ее не видел; я слышал, она была лондонкой".

"Она умерла, когда я родилась", - грустно сказала Мелина. "Бабушка сказала мне об этом. О боже, бабушка зовет меня в нашем дворе. Я должна идти!" И с поспешным "Доброе утро" мужу и жене она поспешила прочь.

В тот вечер Мелина попросила и получила разрешение своей бабушки посещать воскресную школу; но на следующий день она не пошла, потому что ей нужно было сделать кое-какие приготовления. В течение следующей недели она штопала и почистила свое платье, вымыла и расчесала волосы. Она столкнулась с большими трудностями в том, чтобы распутать свои кудри, но ей это удалось наконец; и во второй половине дня в следующее воскресенье она начала для воскресной школы, если и не очень хорошо одетый, то, по крайней мере, опрятный и опрятный.

Она уже почти добралась до своего места, когда она услышала, как свет, спешат шаги позади нее, и через минуту она присоединилась немного девушка примерно ее возраста под названием Агнес Браун, школьный товарищ ее. Агнес была миловидным ребенком, не красавицей, но обладательницей пары честных серых глаз и яркой улыбки; она всегда была хорошо одета и сегодня на ней был симпатичный темно-синий жакет, который закрывал ее всю и темно-синяя фетровая шляпа в тон.

"Куда ты идешь?" спросила она, идя рядом со своим школьным товарищем.

"В воскресную школу", - ответила Мелина, добавив с внезапным приливом уверенности: "Я никогда раньше там не была и не хочу идти сейчас; я только собираюсь угодить тому, кто был добр ко мне ".

"Хорошо, ты можешь пойти со мной", - сказала Агнес; "Я попрошу своего учителя вы в ее классе, а затем вы можете сидеть рядом со мной, ты знаешь".

Так все и было устроено. Мелина мало общалась с Агнес Браун раньше, но Агнес никогда не смеялась над ней и не дразнила ее так, как многие из ее школьных товарищей имели привычку делать, и поэтому ей было приятно сидеть рядом с ней в школе, и ей очень нравилось второй день; для их учительницы, симпатичной молодой леди по имени мисс Сеймур, обладавшей способностью приковывать внимание своих учениц, и Мелина, как и остальные, слушала ее с величайшим интересом.

"Ты придешь снова в следующее воскресенье, не так ли?" Агнес сказала, как, школа закончилась, они с Мелиной ушли вместе; но в эту минуту к ним присоединилась другая девочка и прошептала ей достаточно громко, чтобы Мелина услышала:

"Пойдем со мной, Агнес. Ты, конечно же, не хочешь, чтобы тебя видели гуляющей с Мелиной Берриман? Позволь ей идти дальше одной".

Мелина не слышала ответа Агнес, но она услышала достаточно, и, ускорив шаги, она поспешила опередить остальных. Она однако не успела отойти далеко, как Агнес догнала ее.

"Не стоит так торопиться", - сказала Агнес. "Ты знаешь, что мой путь такой же, как твой ненадолго, и я хочу с тобой поговорить".

"Я бы предпочла побыть одна, спасибо", - неправдиво ответила Мелина; "Я не собираюсь идти с тобой, чтобы— чтобы опозорить тебя". Это было сказано с видом гордости, а не смирения.

"Что за чушь!" - Воскликнула Агнес, покраснев и выглядя смущенной.

"Это не чушь! Я знаю, что я ужасно потрепанная, и—" Мелина сделала паузу, с дрожащими губами и комом в горле.

Агнес не могла ей возразить, но она была тактичной маленькой девочкой с очень добрым сердцем, поэтому она сказала:

"Я только что думал о том, как хорошо ты привела себя в порядок — я был действительно. До сегодняшнего дня я понятия не имел, что у тебя такие прекрасные волосы; что ты с ними сделала? Как красиво и глянцево они выглядят! Они завиваются, как это естественно?"

"Да", - ответила Мелина, и медленная довольная улыбка расползлась по ее лицу. "Я ничего не делала, только вымыла и расчесала волосы", - объяснила она; "Я никогда раньше не испытывал по этому поводу никаких проблем".

После этого они продолжили дружить, и Агнес предложила, чтобы они встретились по дороге в воскресную школу в следующее воскресенье днем, на что Мелина согласилась, и когда они расстались, они были в наилучших отношениях друг с другом.

"Ну, и как тебе понравилась воскресная школа?" - спросила миссис Берриман, когда ее внучка вернулась домой. Она сидела у кухонного очага — всего лишь горсть углей — и выглядела крайне раздраженной.

"Очень хорошо", - коротко ответила Мелина.

"Кто был твоим учителем?" спросила пожилая женщина.

"Мисс Сеймур — такая симпатичная молодая леди, бабушка! Она так мило с нами разговаривала". Лицо Мелины просветлело при воспоминании.

"О, она мило говорила, не так ли? О чем?"

"Об Иисусе — как Он пришел на землю, чтобы спасти грешников—"

"О, я все это уже слышала раньше!" - перебила миссис Берриман.

"Это очень чудесно, не правда ли?" Задумчиво произнесла Мелина.

"Что здесь замечательного?"

"Что Он должен был умереть за грешников. Мисс Сеймур сказала, что Он молился даже за своих врагов — людей, которые плохо служили Ему и оскорбляли Его. Только представьте себе это!"

Не получив ответа на это замечание, маленькая девочка поднялась наверх, чтобы снять шляпу и куртку, напевая мелодию из услышанного ею гимна который пели в воскресной школе в тот день днем. Это было "Там есть зеленый холм вдали", и это произвело на нее глубокое впечатление. Один куплет она запомнила слово в слово и подумала, что попробует спеть его, что она соответственно и сделала.

 

"Не было другого достаточно хорошего
Чтобы заплатить цену за грех;
Только он мог открыть ворота
С небес, и впусти нас".
 

Так пела Мелина. Ее бабушка с удивлением услышала ее и пробормотала: про себя:

"Что произошло с ребенком? Я никогда раньше не слышал, чтобы она пела".

 

 

 

ГЛАВА V

ПРИГЛАШЕНИЕ МИССИС БРАУН

 

"МАМА, - сказала Агнес Браун одним прекрасным весенним днем, вернувшись из школы, - я бы хотела, чтобы ты позволила мне пригласить Мелину Берриман на чай в следующую Субботу. Я уверен, что она хотела бы прийти."

"Очень хорошо, - согласилась миссис Браун, - я буду очень рада ее увидеть, бедная маленькая девочка".

Мать и дочь были вместе в уютной гостиной своего дома, который представлял собой небольшой дом на боковой улице города, улице под названием Гладстон-стрит. Семья Браун состояла из отца, матери и троих детей, старшей из которых была Агнес, двое других были мальчиками. Мистер Браун был младшим клерком в кассе на железнодорожной станции; а его жена до замужества была портнихой, так что она могла шить все для себя и Агнес одежда, которая позволяла им быть одетыми лучше, чем они могли бы в противном случае были бы. Брауны жили в Хоустоке всего лишь с прошлой осени, когда мистера Брауна перевели из города, расположенного на некотором расстоянии, на его нынешнюю должность; следовательно, у них было мало знакомых в этом месте. Миссис Браун никогда еще не видела Мелину, но она слышала от своей маленькой дочери, что та жила со старой бабушкой, которая была совсем не добра к ней.

"Спасибо, мама", - сказала Агнес. Она поколебалась, затем продолжила: "Я интересно, что ты подумаешь о Мелине и понравится ли она тебе. Вы будете говорить, что она очень потрепанная, я знаю. Она выросла из своей зимней куртки, и она ей так тесна, что она с трудом застегивает ее; и она носит такую ужасную старую шляпу ".

"Без сомнения, ее бабушка очень бедна и не может позволить себе хорошую одежду для нее", - заметила миссис Браун. "Вы никогда не были у нее дома, не так ли вы?"

Агнес покачала головой. "Нет, - ответила она, - и я уверена, что не хочу, потому что в школе говорят, что миссис Берриман - злая старуха".

"Порочный!" миссис Браун выглядела несколько пораженной. "Что ты имеешь в виду, Агнес?" она спросила.

"Я почти не знаю", - призналась маленькая девочка, "но я думаю, что она пьет—"

"О боже, боже мой!" - вмешалась миссис Браун.

"Мелина ничего не сможет поделать, если она это сделает, мама", - поспешно воскликнула Агнес.

"Нет, бедное дитя, конечно, нет. Если это правда, мне очень, очень жаль за нее, но, поразмыслив, возможно, прежде чем вы пригласите ее сюда на чай, мне лучше навести кое-какие справки о ее бабушке. Я поговорю с твоим отцом и попрошу его выяснить, что о ней известно."

"О, мама!" - воскликнула Агнес, выглядя очень разочарованной. "Если ты узнаешь , что это правда — что бабушка Мелины действительно пьет — что тогда? Ты не захочешь, чтобы я перестал ходить с ней в воскресную школу, не так ли? Никто никто не имеет к ней никакого отношения, кроме меня, разве что подшучивать над ней ".

Агнес поначалу нравилась Мелина, потому что та жалела ее, но сейчас в ее сердце было более теплое чувство к ней, чем жалость. В течение последних двух месяцев они с Мелиной регулярно посещали воскресную школу вместе, и между ними возникла дружба, которая удивила их других школьных товарищей.

"Можешь быть уверен, я не помешаю тебе ходить в воскресную школу с Мелиной, - сказала миссис Браун, - но не приглашай ее на чай, пока я не поговорю с твоим отцом. Видишь ли, моя дорогая, если она приедет сюда, ты, вероятно, потом будешь приглашен к ней домой, и...

"О нет, я так не думаю!" Вмешалась Агнес; "Мелина говорит, что ее бабушка никогда ни с кем не встречается, кроме как по делам".

"По делу? По какому делу?"

"Я не знаю— Мелина тоже не знает".

Миссис Браун собиралась задать еще несколько вопросов, но в эту минуту ее маленькие сыновья вернулись из школы, и больше о миссис Берриман тогда не было сказано ни слова. Позже вечером она попросила своего мужа попытаться выяснить все, что он мог, о пожилой женщине, что он соответственно и сделал, в результате чего они оба почувствовали сожаление о том, что близость должна возникли между их маленькой дочерью и Мелиной Берриман.

"Вы говорите, что миссис Берриман подвержена приступам пьянства и предполагается, что она занимается бизнесом в качестве ростовщика!" - воскликнул Миссис Браун, в отчаянии, когда услышала все, что ее мужу пришлось рассказать. "Какой ужас! А я думала, что она такая бедная!"

Мистер Браун покачал головой. "Во всяком случае, она способна одалживать деньги, я в курсе", - сказал он, затем продолжил объяснять. "Она ведет бизнес таким образом: в понедельник она одалживает шесть пенсов и получает их обратно ей добавляют еще шесть пенсов в конце недели. Это, конечно, ростовщичество, и, как вы можете себе представить, все ее дела связаны с очень бедными людьми. Мне сказали, что она жадная, бессовестная старуха; и я не могу не желать, чтобы Агнесс так не увлеклась своим внуком ".

"Я желаю того же", - ответила миссис Браун с тревожным вздохом, "потому что мы знаем, что такое Агнес — очень любящая и добросердечная; она хочет, чтобы я пригласи Мелину сюда на чай в субботу, но— - Она замолчала и с сомнением посмотрела на своего мужа.

Мистер Браун тоже выглядел сомневающимся. Он понимал, что внучка миссис Берриман ни при каких обстоятельствах не могла быть хорошо воспитана дома; но в то же время он чувствовал, что они не должны допускать, чтобы этот факт настраивал их против нее.

"Я понимаю, в чем дело", - сказал он наконец. "ты не знаешь, стоит или нет мы должны разрешить дружбу между нашей маленькой служанкой и этой Мелиной. Что ж, разве вы не можете спросить чьего—нибудь совета по этому поводу? - кого-нибудь, кто знает ребенка?"

Лицо миссис Браун просветлело при этом предложении.

"Я поговорю с мистером Блэкмором", - сказала она. "Он ее знает. Агнес сказала мне на днях, что Мелина сначала пошла в Воскресная школа, и что он всегда останавливается, чтобы поговорить с ней, когда они встречаются ".

Мистер Блэкмор, который выполнял обязанности викария в порядке посещения прихода, зашел к Браунам несколькими днями ранее. Миссис Браун пожалела, что ей не пришло в голову поговорить о Мелине Значит, Берриман для него; но, возможно, она встретит его на улице очень скоро, размышляла она, в этом случае она непременно поступит так.

"Ты не можешь пригласить Мелину Берриман на чай в эту субботу", - сказала она Агнес, "но я не буду говорить, что она не придет немного позже".

Этим Агнес пришлось удовлетвориться, но она выглядела и чувствовала себя чрезвычайно разочарованной.

Каждый раз теперь, когда миссис Браун сделала все необходимые покупки она хранится взгляд для Блэкмора, но она не видела его несколько дней. Однажды однако ясная весенняя погода соблазнила ее прогуляться по окраине города, и, когда она повернула за угол, который привел ее на Джубили Террас, она увидела, как мистер Блэкмор входит в один из из коттеджей.

"Я подожду и поговорю с ним, когда он выйдет", - подумала она и продолжила прогуливаться взад-вперед по тротуару перед коттеджами. Мимо и мимо она заметила бедно одетую маленькую девочку, спешащую навстречу ей, за которой следовала группа маленьких мальчиков, которые развлекались тем, что смеялись над ней и обзывали ее.

Миссис Браун остановилась, и мальчики, заметив неодобрение на ее лице, внезапно замолчали; но как только они прошли мимо и решили, что она не слышит, они начали насмехаться над снова маленькая девочка, называющая ее "Святой Мелиной", очевидно, в надежде вызвать ее гнев.

"Так это и есть Мелина Берриман", - сказала себе миссис Браун. "Какой позор со стороны этих мальчишек так дразнить бедное дитя!"

Она начала возвращаться по своим следам, намереваясь вмешаться; но в этот момент в тот же миг маленькая девочка добралась до своего дома и, обернувшись на пороге, повернулась лицом к своим мучителям, ее губы были плотно сжаты, хотя глаза были полны слез а щеки пунцовыми. На минуту она смотрела на мальчиков уверенно, молча, потом она открыла дверь и исчезла внутри коттеджа, а мальчики, видя, что миссис Браун намерен выговор, немедленно удаляются.

Миссис Браун стояла перед закрытой дверью коттеджа Берриманов, который был рядом с тем, в который, как она видела, входил мистер Блэкмор, и ждала. В настоящее время голубоглазый, светловолосый мальчик послышался свист круглый на углу улицы. Он с любопытством взглянул на миссис Браун, когда подошел к ней и, очевидно, думая, что она ждет допуска, добровольно сообщил информацию о том, что если миссис Берриман не желая, чтобы ее увидели, она не открывала дверь, как бы громко никто не стучал .

"Значит, вы знаете ее — и ее внучку?" спросила миссис Браун.

"Я знаю Мелину, - ответил он, - но я никогда не разговаривал со старой миссис Берриман и не хочу. Мелина в целом неплохая девушка — в последнее время она открыла новую страницу с тех пор, как стала ходить в воскресную школу чтобы угодить маленькому джентльмену ".

- Маленький джентльмен? - вопросительно повторила миссис Браун.

"Так она всегда называет мистера Блэкмора — нового помощника-непрофессионала. Она сильно изменилась с тех пор, как знала его. Мальчики почти называют ее "Святой Мелина"сейчас, потому что, когда они дразнят ее, вместо того, чтобы отвечать в ответ и используя ужасный язык, как она это делала раньше, она не произносит ни слова. Я полагаю, вы знаете Мелину Берриман, мэм?"

"Нет, но я собираюсь", - ответила миссис Браун, внезапно придя к этому. решимость. "Я жду здесь, чтобы увидеть мистера Блэкмора, который ушел в дом. соседняя дверь", - объяснила она.

"Вот где я живу", - сообщил ей мальчик. "Меня зовут Уильям Джонс. Ты давно ждешь?"

"Около десяти минут, я думаю. Но расскажи мне все, что ты знаешь о Мелина Берриман, хороший мальчик. Я надеюсь, ты не будешь ее дразнить".

Уильям Джонс сильно покраснел и беспокойно переступил с ноги на ногу. "Я не знаю сейчас, - ответил он, - потому что — ну, мне жаль ее; тебе тоже было бы жаль, если бы ты слышала, как ее бабушка иногда избивала ее. Я не могу сказать, что Мелина но мы с ней друзья", - откровенно признался он.

В этот момент разговор был прерван появлением мистера Блэкмора на пороге коттеджа Джонсов. Миссис Джонс, которая открыла дверь своему посетителю, отступила при виде незнакомца, а мистер Блэкмор, сразу узнав миссис Браун, подошел и заговорил к ней, в то время как Уильям отошел на небольшое расстояние вне пределов слышимости.

Миссис Браун объяснила мистеру Блэкмору, что она ждала встречи с ним и почему, и после того, как у них состоялся долгий разговор о Мелине, результатом которого стало то, что, когда мистер Блэкмор двинулся дальше, миссис Браун повернулась и постучал, надо признать, довольно робко, в дверь миссис Берриман.

Прошло несколько минут, но никто не появился в ответ на стук. Затем миссис Браун постучала снова, на этот раз громче, и еще раз. В наконец дверь приоткрылась на несколько дюймов, и резкий голос осведомился, кто там .

"Меня зовут Браун", - ответила миссис Браун. "Я хочу видеть миссис Берриман. Могу я поговорить с ней минутку?"

"Я миссис Берриман. Я вам нужен по делу?"

"Я хочу попросить вас разрешить вашей внучке прийти на чай с моей маленькой девочкой в субботу. Мою маленькую девочку зовут Агнес Браун; она ходит в воскресную школу с вашей внучкой".

Дверь открылась шире, раскрывая Миссис Берриман с Мелиной близко позади ее. Темные глаза ребенка сверкали в ожидании.

"Позволь ей прийти", - настойчиво продолжала миссис Браун. "Ты бы хотела, не так ли, моя дорогая?" - спросила она, улыбаясь Мелине.

"О да, да!" - закричала маленькая девочка. "О, бабушка, отпусти меня — действительно отпусти меня уходи!"

"Можешь, если хочешь", - нелюбезно сказала пожилая женщина. "У тебя больше друзей, чем я знала".

Говоря это, она отвернулась от двери, и Мелина выступила вперед. сказала очень серьезно, с благодарностью в голосе:

"Как вы добры! совсем как Агнес! Меня никогда раньше не приглашали на чай раньше!"

 

 

 

ГЛАВА VI

СОБИРАЮСЬ КУДА-НИБУДЬ ВЫПИТЬ ЧАЮ

 

КОГДА Уильям Джонс сказал миссис Браун, что Мелина совершенно изменилась он не сказал ничего, кроме правды; для смягчения в ее сердце действовало влияние — влияние Божьей любви. С тех пор как она познакомилась с маленьким джентльменом, Мелина почувствовала себя менее одинокой и озлобленной, и, движимая чувством глубокой благодарности к нему за его очевидную добрую волю к ней, она почувствовала продолжал посещать воскресную школу, и учили ли там большему о Спасителе, о котором мистер Блэкмор говорил как о совершенном Друг. Поначалу история жизни Христа на земле и Его любви к грешникам показалась ей прекрасным романом, слишком замечательным, чтобы в него можно было поверить то, что кто—то мог заботиться о ней настолько, чтобы умереть за нее, имело звучало невероятно; но постепенно удивительная правда открывалась ей. Обстоятельства ее жизни не изменились, и все же она сама была другой; потому что она училась верить в Иисуса, и новое, сладостное чувство счастья закрадывалось в ее сердце.

Это было в среду, когда Мелина получила приглашение миссис Браун, а в пятницу вечером миссис Берриман позвала ее в свою спальню и, указав на пакет в оберточной бумаге на стуле, велела ей открыть его и посмотреть, что было внутри. Мелина так и сделала, а затем издала негромкий возглас смешанный со смесью изумления и удовольствия.

"О, бабушка!" - воскликнула она. "новое платье! — для меня?"

"Да," кивнула миссис Берриман. "Я купила его готовым, но он совершенно новый".

"Я вижу, что это так". Платье, о котором шла речь, было из дешевой грубой синей саржи и не могло стоить больше нескольких шиллингов, но лицо Мелины выражало величайший восторг, когда она трогала его пальцами. "Спасибо, Бабушка", - искренне сказала она. "Я могу надеть это завтра, не так ли?"

Миссис Берриман поддакивал. "Вы хотите этого достаточно сильно", - призналась она; "я не заметил, что платье на вас надето было так убого, пока я не увидел тебя на солнце вчера. Одеть растущую девочку чего-то стоит такую, как ты, - неохотно добавила она.

Мелина покраснела и подумала о деньгах, спрятанных в дымоходе. Она продолжила примерять свое новое платье в тишине; оно сидело на ней очень красиво, и улыбка осветила ее тонкое личико, когда она посмотрела вниз на себя и отметила этот факт.

"Агнес едва узнает меня завтра", - сказала она с довольным смехом; "Она еще никогда не видела меня иначе, как поношенной. У меня никогда раньше не было по-настоящему нового платья". До сих пор, бедное дитя, она всегда была одета в подержанную одежду.

"О, бабушка, - продолжала она, - я хотела бы — о, я действительно хотела бы, чтобы у меня тоже была новая шляпка ! Это стоило бы недорого — я имею в виду, просто дешевую. Я видел матроса шляпа с темно-синей лентой, с надписью "семь пенсов три фартинга" на днях в магазине в городе; она так хорошо смотрелась бы с этим платье".

"Семь пенсов три фартинга? Это значит восемь пенсов. Дай-ка мне взглянуть на твою старую шляпу".

Мелина принесла его и с тревогой наблюдала, как ее бабушка рассматривала его. Возможно, миссис Берриман не осознавала, что это было так каким бы возмутительно потрепанным оно ни было, потому что она быстро отложила его в сторону и, достав кошелек, протянула Мелине шиллинг.

"Вот, дитя, ты можешь купить шляпку, которая тебе нравится, - сказала она, - и ты можешь оставить сдачу себе".

На минуту Мелина почти усомнилась, что не ослышалась; затем она слегка ахнула и взволнованно воскликнула:

"О, спасибо, спасибо тебе, бабушка! Ну что ж, у меня будет четыре пенса после покупки шляпы! Ты знаешь, что я сделаю? Я начну откладывать деньги на покупку Библии".

"К покупке Библии?" - повторила миссис Берриман в великом изумлении.

"Да", - согласилась Мелина. "У Агнес Браун есть своя книга — ее мать подарила ее ей, как только она научилась читать. Библия - это слово Божье, вы знаете, и она полна прекрасных историй — правдивых историй; и в ней также рассказывается все об Иисусе—"

"Да, да, - вмешалась миссис Берриман, - это всем известно".

Говоря это, она достала ключи из кармана и открыла старую шкатулку, оклеенную обоями, которая стояла в нише возле камина. Затем она подняла крышку коробки, в которой, как увидела Мелина, лежало много выцветшей старой одежды и несколько книг. Одну из книг, небольшой, толстый томик в кожаном переплете, миссис Берриман выбрала из остальных и передала своей внучке, заметив при этом:

"Тебе не нужно думать о покупке Библии; ты можешь взять эту одну. Она твоя по праву, потому что принадлежала твоей матери".

"Моей матери!" Мелина нетерпеливо взяла священный том и, открыв его, прочла на титульном листе ровным округлым почерком: "Мелина Мид, ее книга". Она вопросительно посмотрела на свою бабушку.

"Мид была девичьей фамилией твоей матери", - объяснила миссис Берриман. "Твой отец дал мне Библию, чтобы я сохранила ее для тебя; я почти забыла о ней до только что. Это надпись твоей матери на форзаце, я полагаю. Там есть ее имя, не так ли, и текст? — ее любимый текст, я помню так сказал твой отец."

"Приходящего ко Мне Я ни в коем случае не изгоню", - прочитала Мелина вслух. "О, - воскликнула она, - она, должно быть, была христианкой, моя мать! Посмотрите как использовалась ее Библия! Некоторые страницы довольно изношены! Да, она должно быть, была христианкой, я уверен в этом!"

"Я не знаю об этом", - сказала миссис Берриман. "Я никогда не видела твою мать. Твой отец женился на ней, когда жил в Лондоне, и она умерла год спустя, когда ты родился — ты уже слышал, как я это говорил раньше ".

"Но разве отец никогда не рассказывал тебе, какой она была?" Спросила Мелина с тоской.

"Он сказал мне, что она была так же хороша, как и хорошенька", - ответила миссис Берриман довольно нетерпеливо. "Но послушай, дитя мое, не приставай ко мне с еще какими-нибудь вопросами. Бери свою книгу и уходи".

Маленькая девочка послушно направилась к двери, говоря на ходу:

"Спасибо тебе за шиллинг, бабушка. О, я так надеюсь, что матросская шляпа не была продана!"

Матросская шляпа не была продана, и на следующее утро Мелина стала ее покупательницей. Она чувствовала себя очень счастливой и беззаботной, когда она несла ее домой в бумажном пакете. Дойдя до Джубили Террас, она обнаружила Миссис Джонс, убиравшую порог своего коттеджа, и остановилась, чтобы поговорить с ней, на самом деле, чтобы позволить ей взглянуть на новую шляпу.

"Это очень красиво и аккуратно", - заметила миссис Джонс, заглянув в бумажный пакет. "По-моему, это как раз то, что вам нужно".

Мелина кивнула. "У меня тоже есть новое платье", - доверительно сообщила она, "и сегодня днем я иду на чай со своей подругой по имени Агнес Коричневый. Если ты выглянешь в окно в три часа, ты увидишь меня начинай".

"Бедное дитя, - пробормотала миссис Джонс себе под нос, когда маленькая девочка ушла от нее, - для нее в новинку иметь что-то новое. Какая она умница выглядит! В последнее время ей определенно стало намного лучше!"

Ровно в три часа Мелина отправилась на Гладстон-стрит, которая находилась почти в получасе ходьбы от Джубили-Террас. Миссис Джонс из окна своей гостиной помахала ей рукой и кивнула; и на углу террасы она встретила Уильяма Джонса в компании с другом. Она заметила, что двое мальчиков очень пристально смотрят на нее, и Уильям был удивлен замечанием о ее внешности.

"Ах, Мелина, - воскликнул он, - как шикарно ты выглядишь! Куда ты собралась?"

Маленькая девочка покраснела, но не от неудовольствия. "Я иду куда-нибудь выпить чаю", - был ее ответ.

Ее путь лежал мимо Саут-Вью. Сад перед домом был пестрел весенними цветами, и она задержалась, чтобы полюбоваться золотистыми нарциссами, которые росли у калитки. Она шла дальше, когда услышала, как ее окликнули по имени позади нее, и, оглянувшись, увидела стройную, прямую фигуру маленького джентльмена.

"Добрый день, Мелина", - сказал он. "Ты любовалась моими цветами?"

"Да", - согласилась она, добавив наполовину извиняющимся тоном, опасаясь, что ее обвинили в нарушении правил хорошего тона, "всего на минутку".

"Подожди, и я подарю тебе букет".

"О, сэр, как это любезно с вашей стороны!"

Она стояла у ворот и смотрела, как он собирает цветы нарциссы и даффодилы, и с благодарностью поблагодарила его, когда он вернулся к ней и вложил цветы в ее руки.

"Могу ли я делать то, что мне нравится с ними?" - спросила она, ее лицо вспыхивает удовольствие.

"Конечно, они ваши собственные", - ответил он, улыбаясь. "Может быть, вы бы хотели угостить чем-нибудь своих друзей, Браунов, поскольку собираетесь пить чай с ними?"

"О да! Это было именно то, о чем я думал! Но как ты узнал, что—" Она замолчала, озадаченно глядя на него.

"Откуда я узнал, куда вы направляетесь? Потому что я встретил миссис Браун сегодня утром, и она сказала мне, что ждет вас к чаю сегодня днем. Я надеюсь вы приятно проведете время. Я так рад, что ты заводишь друзей, Мелина. А теперь беги, а то опоздаешь. Добрый день."

"Добрый день, - ответила Мелина, - и большое вам, очень большое спасибо".

Теперь она шла быстро и больше не останавливалась, пока не достигла Дома Браунов на Гладстон-стрит. Там она нашла Агнес и миссис Браун которые искали ее, и была радушно принята ими обеими. Она сохранила несколько цветов, подаренных ей мистером Блэкмором, для себя; но остальные она подарила хозяйке, и впоследствии они украсили середину чайного стола.

Сначала Мелина была довольно застенчивой, но ненадолго, и она стала совсем домашней к тому времени, когда мистер Браун и двое его маленьких сыновей появились на сцене, когда все пили чай. Мелина наслаждалась чаем, который был подан способом, к которому она совершенно не привыкла, для миссис Берриман никогда не заботилась о том, чистая ткань или нет — действительно, она часто вообще обходилась без нее.

Здесь, однако, скатерть была чистой и не помятой, а чайные принадлежности аккуратно разложены; в то время как деревянное блюдо для хлеба было безупречно чистым, а масло лежало в красивой стеклянной посуде. Перед началом трапезы Мелина была удивлена, увидев, как ее спутники благоговейно склонили головы, в то время как мистер Браун благодарил Бога за угощение, которое они собирались отведать: она никогда раньше не слышала, чтобы говорили "Благодать".

"Ты должна навестить нас снова, моя дорогая", - сказала миссис Браун некоторое время спустя позже, когда ее маленькая посетительница собиралась уходить. "ты бы хотела, не так ли?"

"О да, пожалуйста", - ответила Мелина, ее темные глаза встретились с глазами миссис Браун с выражением удивленной благодарности в них. "Я не могу себе представить почему вы так добры ко мне!" - добавила она, думая, что она любила Агнес очень сильно мама.

Миссис Браун не знала, что на это ответить. Она обняла Мелину и подарила ей теплый, импульсивный поцелуй; но вместо того, чтобы ответить на него, Мелина отстранилась и посмотрела на нее с удивлением.

"В чем дело?" - спросила миссис Браун. "Вам не нравится, когда вас целуют?"

"О да", - быстро ответила маленькая девочка, боясь быть неправильно понятой, "но я — я так удивлена. Видите ли, я не могу вспомнить этого кто-нибудь когда-либо целовал меня раньше".

"О, бедное дитя!"

"Бабушка никогда не — нет, никогда! Но я не хочу, чтобы бабушка меня целовала! Ты — о, ты мне действительно нравишься! Я хотел бы, чтобы ты была моей матерью, вот что я хочу!"

"Твоя собственная мать мертва, не так ли?"

"Да. Если бы она была жива, она бы любила меня, не так ли? — точно так же, как ты любишь Агнес?"

"Вот так просто".

Мелина вздохнула. "Я бы хотела, чтобы она не умирала", - сказала она дрожащими губами и внезапный прилив слез к ее глазам.

"Ты не должна желать этого, моя дорогая. Бог забрал ее, и все, что Он делает, направлено на лучшее; я надеюсь, ты когда-нибудь поймешь это. А теперь прощай. Агнес а мальчики часть пути домой пойдут с тобой — им понравится прогулка".

Миссис Браун снова поцеловала свою маленькую гостью, и на этот раз ласка была возвращена.

"До свидания", - прошептала Мелина голосом, дрожащим от глубокого чувства. "о, ты не представляешь, с каким нетерпением я буду ждать твоего приезда снова!"

 

 

 

ГЛАВА VII

ЗАПЕРТЫЙ В

 

ОДНАЖДЫ днем, примерно через неделю после визита Мелины на Гладстон-стрит, вернувшись из школы в половине пятого, маленькая девочка была встречена у входной двери коттеджа своей бабушкой и потянула грубо говоря, на кухню.

"О, бабушка, не надо!" - умоляюще закричала она. "Ты делаешь мне больно!" Затем, поскольку Хватка миссис Берриман на ее плече не ослабла, она позволила себе внезапный поворот и высвободилась. "Что я такого сделала, что ты разозлился снова?" - требовательно спросила она.

"Ты рассказывала небылицы той женщине по соседству", - гневно сказала миссис Берриман "рассказывала небылицы обо мне — своей бабушке! Ты злая, неблагодарная девчонка! Миссис Джонс имела наглость остановить меня на улице только что и отчитать меня за то, что я надрал тебе уши прошлой ночью когда ты разбил ту чайную чашку; ты, должно быть, пожаловался ей или она ни за что бы не узнал!"

"Я действительно рассказала ей об этом", - призналась Мелина. "Я была во дворе — плакала — и она заговорила со мной через стену. Я не хотел разбивать чайная чашка выскользнула у меня из пальцев, когда я вытирал ее; и ты ударил меня так сильно, что с тех пор у меня болит голова. Ты не имел права делать это — нет, ты не имел! Это было постыдно с твоей стороны!" Она говорила вызывающе, но старалась держаться подальше от своей бабушки.

"Я имею право поступать так, как мне заблагорассудится, когда это касается вас", - заявила миссис Берриман, - "и поэтому я поставила миссис Джонс в известность!"

"Надеюсь, ты не был груб с ней", - сказала Мелина, и в ее голосе прозвучала тревога. "в последнее время она была очень добра ко мне, и она была добра к тебе когда ты был болен. Разве ты не помнишь, какой вкусный заварной крем она тебе приготовила, и...

"Мы не нуждаемся в ее доброте", - вмешалась миссис Берриман. "и послушай вот что, моя девочка, если я когда-нибудь узнаю, что ты рассказывала ей сказки еще раз, я ... я буду бить тебя до тех пор, пока у меня хватит сил держать палку!"

Пожилая женщина выглядела так, как будто была вполне способна привести свою угрозу в действие и Мелина, испуганная и дрожащая, выскользнула из кухни и побежала наверх в свою комнату, ее сердце колотилось от смешанные негодование и страх, потому что она увидела, что ее бабушка была пьяна и, как следствие, в сварливом настроении. Некоторое время позже она услышала, как открылась и закрылась входная дверь, и предположила, что миссис Берриман вышла — скорее всего, за добавкой выпивки.

Теперь маленькая девочка спустилась вниз и убедилась, как она и ожидала , что ее заперли в коттедже. Она не возражала против этого, но что ее действительно беспокоило, так это то, что она не могла найти ничего, чтобы поесть. Слезы жалости к себе наполнили ее глаза, потому что она была голодна.

"Очень плохо, что бабушка вот так уходит", - пробормотала она. "Я полагаю она хочет оставить меня без чая в наказание за то, что я рассказала миссис Джонс как сильно она ударила меня прошлой ночью. Интересно, что сказала ей миссис Джонс — я хотел бы услышать."

Она поднялась в свою комнату снова, и, взяв Библию своей матери из ящика, в котором она хранила ее, сел на кровать, открывая книгу наугад. Первые слова, которые она прочитала, были такими: "Возлюбленные, давайте любить друг друга; ибо любовь от Бога; и каждый любящий рожден от Бога и знает Бога. Тот, кто не любит, не знает Бога; ибо Бог есть любовь".

Мелина не стала читать дальше, а закрыла книгу и задумалась. "Я полагаю, настоящие христиане всегда любят друг друга, - размышляла она, - и добры ко всем. Вот маленький джентльмен — он христианин, Я знаю; и миссис Джонс — я думаю, что она одна из них; и Агнес Браун и ее мать — ах, да, они тоже христиане! Я задавался вопросом, почему они все так добры ко мне; конечно, это потому, что они берут Иисуса за свой пример. Мисс Сеймур сказала нам в прошлое воскресенье, что мы все должны это делать, но я не могу — не совсем! Я не могу простить людей, которые грубы со мной, хотя я могу придержать язык и не отвечать; и—я не могу простить Бабушка — она жестокая старуха, раз так со мной обращается! Очень вероятно, что она вернется довольно поздно, и ей будет все равно, голоден я или нет ".

Ее губы задрожали, и несколько жалких слезинок скатились по ее щекам; но минуту спустя она вскочила на ноги и подбежала к окну, потому что кто-то бросил в стекло пригоршню гравия. Выглянув наружу она увидела Уильяма Джонса во дворе соседнего коттеджа; он был пристально смотрящим на нее с широкой улыбкой на лице, поэтому, вскинув окно, она обратилась к нему каким угодно, только не дружелюбным тоном.

"Уильям Джонс, это ты сделал это?" - требовательно спросила она и, не дав ему времени ответить, продолжила: "Если бы ты разбил стекло, там бы..." - спросила она. Не дав ему времени ответить, она добавила: "Если бы ты разбил стекло, там бы была бы ужасная ссора с бабушкой — она бы заставила тебя заплатить за это; но там, я осмелюсь сказать, ты бы ушел и сказал, что это не ты ...

"О, перестань", - вмешался мальчик, сильно покраснев и выглядя возмущенным. "это слишком плохо с твоей стороны - воображать, что я буду так себя вести! Что ты, должно быть, думаешь обо мне! Я не лгу, Мелина Берриман. Если бы я разбил твое окно, я должен был бы признаться, но горсть гравия, которую я бросил не могла причинить вреда ".

"Почему ты это сделал?" Спросила Мелина.

"Потому что я хотел поговорить с тобой. Я предположил, что ты можешь быть там, наверху, и я знал, что твоей бабушки нет дома, потому что я встретил ее менее десяти минут назад направляясь к городу. Я спрашиваю, ты заперт внутри?"

"Да", - согласилась маленькая девочка, "и я не думаю, что бабушка вернется целую вечность. Хуже всего то, что она не оставила мне ничего поесть".

"Что? О, теперь это очень плохо! Я называю это позором! Ты хочешь сказать в доме нет еды?"

"О да! Но я не могу до него добраться — даже буханка хлеба заперта".

Лицо Уильяма Джонса выражало сочувствие, которое он испытывал; видя это, Мелина забыла, как часто он дразнил ее в прошлом, и позволила своему сердцу смягчиться по отношению к нему.

"Не бери в голову", - сказала она, стараясь говорить весело, хотя действительно была против очень сильно; "скажи мне, о чем ты хочешь со мной поговорить".

"О, я только собирался спросить тебя, любишь ли ты апельсины", - ответил он. "любишь ли ты?" Затем, когда она кивнула, он продолжил: "Они очень милые так вот, и я купил пару красавцев по дороге домой из школы; один Я уже поел, другую я приберег для тебя. Отойди!"

Маленькая девочка повиновалась, и в следующий момент апельсин, брошенный с безошибочной точностью, влетел в открытое окно и покатился по полу. Она схватила его и вернулась к окну с сияющим лицо и сверкающие глаза.

"Спасибо", - сказала она с необычайно любезной улыбкой. "Я не буду возражать теперь обойдусь без чая. На вид апельсин прелестный, и какого он размера !"

"Ну, съешь это и посмотри, так ли это вкусно, как кажется".

Мальчик смотрел, как она чистит апельсин и делит его на хлопья. Она медленно съела одно хлопье и сказала, что оно восхитительное, затем остальное, и когда с последним было покончено, снова поблагодарила его. Он не ожидал, что она будет такой благодарной, какой она, очевидно, была.

"О, не говори больше ничего", - сказал он. "Я рад, что подумал о том, чтобы сохранить это для тебя. Я немного боялся, что у тебя этого не будет —"

"Я была так голодна", - вмешалась Мелина, как будто этот факт объяснял готовность, с которой она приняла его подарок. "Я—" Она сделала паузу внезапно, вспомнив случай, когда, сделав ему подобное признание, он сказал, что сожалеет, и она ответила ему тем же скорее всего, он был рад. Как она была груба! "Я не могу понять, почему ты должен был беспокоиться обо мне!" - импульсивно воскликнула она. "Я была иногда ужасна с тобой".

"И я был ужасен по отношению к тебе", - признался он. "это всегда было у меня в голове я думаю о тех двух пенсах, которые тебе пришлось потратить —"

"О, - перебила она, - я скажу тебе сейчас! Это были не мои два пенса — они принадлежали маленькому джентльмену. Он дал их мне. Я-я не должен был позволять тебе поверить, что это было мое ".

Он помолчал с минуту. "Ну, это было не совсем прямолинейно с вашей стороны", - признал он . "Разве этот маленький джентльмен, как вы его называете, не хорошего сорта?"

"Действительно, это так!"

"Он нравится всем, кто его знает. Вы слышали, что он собирается делать вечером в Страстную пятницу?"

"Нет. Что?"

"Он собирается провести что-то вроде служения в ратуше. Там будет волшебный фонарь с библейскими картинками, и будут исполнены гимны и обращение самого мистера Блэкмора. Разве ты не хотел бы посмотреть фотографии?"

"Да; но, боюсь, на это нет никаких шансов. Полагаю, я должен должен заплатить —"

"О нет! Это будет бесплатное развлечение. Почему бы тебе не пойти? Успевайте вовремя и тогда вы сможете занять место далеко впереди — вот что я намерен сделать. Я советую вам сделать то же самое ".

"Возможно, бабушка мне не позволит; это просто будет зависеть от того, в каком она настроении . Страстная пятница? Почему, это на следующей неделе".

Мелина оперлась локтями о подоконник и положила подбородок на сцепленные руки. Она находила свой разговор с Уильямом Джонсом интересным и была рада, что он, казалось, был склонен продлить его. By и by он сказал ей, что сожалеет о том, что раньше дразнил ее, и что он намеревался попытаться убедить других мальчиков на террасе оставить ее в покое в будущем.

"Не вмешивайся", - быстро ответила она. "Я могу стоять на своем".

Это было сказано в ее прежней резкой манере, но ее голос смягчился, когда она продолжила: "Тем не менее, с вашей стороны очень мило, что вы хотите встать на мою сторону, но я думаю, вам лучше этого не делать. Ты знаешь, почему мальчики привыкли называть меня "Святой Мелиной"?"

Он кивнул. "Да, потому что ты не ругаешь их и не показываешь свой характер перед ними, как раньше; они знают, что ты теперь ходишь в воскресную школу, и они говорят, что ты стал набожным. Я бы не возражала, если бы меня называли "Святой Мелиной" на твоем месте."

"Я думаю, ты бы так и сделал, если бы знал, что над тобой насмехаются".

В этот момент послышался голос миссис Джонс, зовущей своего сына отнести письмо, которое нужно отправить для нее, и, дружески кивнув Мелине, мальчик пошел выполнять ее просьбу.

Миссис Берриман вернулась несколько часов спустя, только после девяти часов. Мелина все еще была в своей комнате, когда услышала, как вошла ее бабушка; но пожилая женщина сразу же окликнула ее, и она поспешила вниз.

"Вот и я, бабуля", - сказала она, входя на кухню, где миссис Берриман уже опустилась на стул. "Мне теперь приготовить ужин?"

"Ужин? Нет. Я ничего этого не хочу", - последовал ответ.

"Но— но я хочу", - осмелилась сказать Мелина. "Ты же знаешь, я не пила никакого чая".

Ее бабушка резко рассмеялась. "Тебе не повредит поститься", - сказала она "Это укротит твой дух, Мелина. Ах, ха! ты не будешь так торопиться снова жаловаться на меня миссис Джонс! Впрочем, ты можешь съесть немного хлеба и сыра сейчас, если хочешь; полагаю, я не должен морить тебя голодом.

Она неуверенно поднялась, открыла угловой шкаф и отрезала своей внучке толстый ломоть хлеба и небольшой кусочек сыра. Мелина молча съела этот скромный ужин, благодарная за то, что получила его, в то время как миссис Берриман, вернувшись на свое место, погрузилась в дремоту, от которой она вскоре резко проснулась.

"Я устала и пойду спать", - хрипло пробормотала она и, встав, она вышла из комнаты. Мелина услышала, как она медленно поднялась по лестнице и вошла в свою спальню. Последовало молчание, которое так и не было нарушено.

Десять минут спустя, покончив с ужином, маленькая девочка поднялась сама наверх; но прежде чем пойти в свою комнату, она прислушалась у бабушкиной двери. Звук прерывистого дыхания донесся до ее ушей и, бесшумно открыв дверь, она заглянула внутрь. Свеча горела на стуле рядом с кроватью, и миссис Берриман, полностью одетая, лежала на кровати в тяжелом сне. Мелина не потревожила ее; но она на цыпочках пересекла комнату и потушила свечу, затем постучала поспешно ретировалась.

"Как неосторожно со стороны бабушки оставить свечу зажженной", - подумала она "и к тому же так близко от ее кровати! Я действительно должна рассказать ей об этом утром. Если она не возражает, в один прекрасный день, когда она будет не в себе она подожжет это место!"

Но когда наступило утро, миссис Берриман была в таком дурном расположении духа, что Мелина побоялась заговорить с ней об этом и решила успокоить ее .

"Она бы сказала, что мне нечего делать в ее комнате, - размышляла она. - нет, на если подумать, возможно, мне лучше не говорить об этом. Я осмелюсь сказать, что она... никогда больше не оставит свою свечу гореть вот так ".

 

 

 

ГЛАВА VIII

ДОБРЫЙ ВЕЧЕР ПЯТНИЦЫ

 

КОГДА Мелина рассказала своей бабушке о службе, которую должен был провести мистер Блэкмор вечером в Страстную пятницу в ратуше, и попросила разрешения посетить ее, пожилая женщина ответила: "Нет, конечно, нет".; но, услышав, что плата за вход взиматься не будет, она сказала: "Что ж, если платить будет не за что, я не возражаю, чтобы вы пошли. Кстати, кто такой этот мистер Блэкмор?"

Мелина ранее не упоминала о своем знакомстве с маленьким джентльменом при своей бабушке, поэтому ее ответ был решительным сюрпризом для пожилой женщины.

"Мой друг, бабушка — очень приятный джентльмен, который переехал жить в Саут-Вью. Он помогает викарию, и—"

"О! подсобник!" - вмешалась миссис Берриман. "На него мне указали на днях в городе — на худенького маленького парня в очках. Он... твой друг, да?" Она разразилась саркастическим смехом.

"Да, это он, бабушка, правда. Я знаю его уже несколько месяцев — с января. Однажды он был очень добр ко мне — когда ты заболела и отправил меня купить кое-какие продукты. Возвращаясь домой, я... я уронила пакетик чая, а он—мистер Блэкмор —дал мне денег на покупку большего, и с тех пор, когда мы встречались, он всегда говорил — иногда у нас были довольно долгие беседы вместе. Он мне так нравится, он настоящий милый маленький джентльмен".

"И это он собирается провести это служение в Страстную пятницу?" спросила миссис Берриман.

Мелина согласилась. "Там должен быть волшебный фонарь", - объяснила она. - "А ты когда-нибудь видела такой, ба?"

"Да. Во сколько начинается служба?"

"В шесть часов, и все закончится к восьми. Агнес Браун и ее братья едут со своими матерью и отцом, и Уильям Джонс едет, и—"

"И я подумываю о том, чтобы уйти самому", - вспыхнула Миссис Берриман; "я не видел волшебного фонаря в течение многих лет. Я интересно, если там будет коллекция?"

"Я не слышала, что это должно быть", - ответила Мелина, которая после своего разговора с Уильямом Джонсом подробно расспросила о предстоящей службе.

Маленькая девочка была не совсем довольна перспективой оказаться в обществе своей бабушки вечером в Страстную пятницу; она чувствовала, что предпочла бы побыть одна, но, конечно, она этого не сказала. Возможно, в Страстную пятницу будет сыро, размышляла она, и в этом случае ее бабушка, по всей вероятности, предпочла бы остаться дома, поскольку ратуша находилась на некотором расстоянии от Джубили Террас.

Но Страстная пятница, когда она наступила, была прекрасным весенним днем, солнечным и мягким, с предвкушением лета в воздухе, и без четверти шесть час вечера застал миссис Берриман и ее внучку они вместе прибыли в ратушу. Они заняли места в очень хорошем положении, чтобы и видеть, и слышать; и тогда Мелина огляделась вокруг пытаясь найти Браунов. Мало-помалу она заметила их и обратила на них внимание своей бабушки.

"Смотри, бабушка", - сказала она взволнованным шепотом, "вот Брауны — в нескольких рядах перед нами, на противоположной стороне зала. Миссис Браун смотрит на нас сейчас. Она кивнула мне, и я думаю, что она пытается кивнуть тебе ".

"Тише, дитя!" - предостерегла миссис Берриман; тем не менее она посмотрела на Миссис Браун и ответила на ее узнавающую улыбку довольно неловким кивком.

Несколько минут спустя Мелина обнаружила Уильяма Джонса, сидевшего далеко впереди и после этого она выбрала нескольких своих школьных товарищей.

Еще до шести часов зал был переполнен. Большинство людей присутствующие принадлежали к рабочему классу, многие из которых казались состоятельными, в то время как другие демонстрировали признаки крайней бедности; и некоторые из них, подобно миссис Берриман, никогда не ходили в места поклонения, и их тянуло туда, потому что они хотели увидеть волшебный фонарь и не хотели упускать возможность развлечься даром.

"Я думаю, уже почти шесть часов", - наконец сказала Мелина. "О!" - воскликнула она минуту спустя, - "а вот и маленький джентльмен!"

Незамеченный ею, мистер Блэкмор вошел в зал и поднялся на платформу , на переднюю часть которой он теперь вышел, чтобы обратиться к собранию.

"Друзья мои, - начал он, когда продолжавшийся шепот внезапно прекратился, и все взгляды были устремлены на него, - сегодня вечером я намерен показать вам несколько картин, представляющих сцены из жизни Иисуса; но прежде чем я это сделаю, я хочу, чтобы вы присоединились ко мне и спели этот гимн, знакомый большинству из нас я полагаю, что он начинается словами "Вдали есть зеленый холм"; и пока мы поем, давайте в наших сердцах поблагодарим Того, Кто ради нас умер на горе Голгофа, и подумаем о том первом вечере Страстной пятницы почти девятнадцать столетий назад".

В один голос все собрание поднялось, и г-н Блэкмор вел пение.

 

"Вдали есть зеленый холм,
Без городской стены,
Где был распят наш дорогой Господь
Который умер, чтобы спасти всех нас."
 

Теперь Мелина знала гимн от начала до конца, и она повысила голос, исполняя остальное. К ее великому удивлению, ее бабушка присоединилась к последнему куплету. "Классно бабушка поет!" - подумала она про себя.

 

"О, нежно, нежно Он любил,
И мы тоже должны любить Его,
И верьте в Его искупительную Кровь,
И попробуй Его дела делать".
 

Гимн закончился, мистер Блэкмор попросил людей сесть; и, пока они рассаживались, он отошел в сторону, и газ был убавлен.

Первые картинки, показанные на экране, который занимал всю заднюю часть платформы, представляли сцены из ранней жизни Иисуса. Зрители с живейшим интересом увидели младенца-Спасителя в Руки его матери, мудрецы, преклонившие колени в поклонении перед Ним; увидел Его, маленького мальчика, обучающего в Храме, а позже работающего за плотницким верстаком. Затем они увидели, как Он исцелял больных, проповедовал на берегах Галилейского моря и благословлял маленьких детей; и в наконец, после того, как Иуда Искариот предал Его, а Петр отрекся от Него, они видели Его стоящим в зале суда перед Понтием Пилатом.

Мистер Блэкмор до сих пор очень полно объяснял значение каждой картины такими простыми словами, которые никто не мог не понять; но когда изображение сцены в зале суда было заменено одним показывая далекий холм, на вершине которого четко выделялись три креста на фоне горизонта, он просто сказал:

"На зеленом холме далеко отсюда, вечером в первую страстную пятницу".

Мелина вздохнула так глубоко, что это было почти рыданием. В то утро она прочитала в Библии своей матери рассказ о Распятии, поэтому она точно знала, о чем должна была рассказать картина. Она смотрела на нее сквозь пелену слез. Затем внезапно она осознала, что ее бабушка была странно взволнована. Пожилая женщина дрожала, почти как будто она была напугана.

"Что с тобой, бабушка?" Мелина с тревогой прошептала: "Ты заболела?"

"Нет, дитя, нет", - был ответ; "Не разговаривай! Ах!" Восклицание было полно облегчения.

Изображение на экране исчезло, и газ прибавился.

Теперь мистер Блэкмор снова вышел на переднюю часть платформы.

"Это последняя картина, которую я должен показать, - сказал он, - и я хочу, чтобы ты забери воспоминание о ней с собой домой сегодня вечером - я хочу, чтобы ты подумала о Иисуса, распятого на горе Голгофа, и помнить, что это было ради вашего спасения, что Он умер там. Вы можете сказать, каждый из вас: "Он умер за меня". В гимне, который мы пели сегодня вечером, говорится: "

 

"Он умер , чтобы мы могли быть прощены,
Он умер, чтобы сделать нам хорошо,
Чтобы мы могли наконец отправиться на небеса,
Спасен Его драгоценной кровью."
 

"Это правда — мы спасены Его драгоценной кровью. Он умер на кресте чтобы Он мог привлечь нас к Себе. Он хочет, чтобы вы пришли к Нему — да, все вы, даже самые грешные. Он сказал: "Приходящего ко Мне Я ни в коем случае не изгоню". О, если среди вас есть те, кто не нашел Его, иди к Нему сегодня вечером, доверяя только Ему, и Он даст вам прощение за ваши грехи и мир для ваших душ. Кровь Иисуса Христа, кровь, пролитая на горе Голгофа в ту первую Страстную пятницу так давно, очищает от всякого греха".

Маленький джентльмен замолчал и сошел с помоста, в то время как викарий, который управлялся с фонарем из центра зала, занял свое место и вознес короткую искреннюю молитву, после на котором был спет вечерний гимн "Слава Тебе, Боже мой, этой ночью" очень сердечно, и собрание начало расходиться.

Миссис Берриман настояла на том, чтобы задержаться, пока зал почти не опустел, по ее словам, ей не нравилось, когда ее толкали в толпе, и следствием этого было то, что мистер Блэкмор заметил ее и Мелину в они поднялись со своих мест и, оставив викария, с которым он разговаривал , догнали их прежде, чем они дошли до двери.

"Я так рад, что ты пришла", - сказал он, дотрагиваясь до руки Мелины, чтобы привлечь ее внимание. "Тебе понравились фотографии?"

"О да, сэр, - ответила она, - они были прекрасны! Я— это моя бабушка, сэр", - добавила она, когда его взгляд обратился к миссис Берриман.

Он протянул руку пожилой женщине, которая, довольно неохотно это сделав появилась, пожала ему руку.

"Я часто думал, что хотел бы познакомиться с вами, миссис Берриман", сказал он ласково: "Я знаю вашу внучку некоторое время, насколько я осмеливаюсь полагаю, она рассказала вам?" Он заговорил вопросительно.

"Да", - согласилась пожилая женщина.

"Она была первым другом, которого я завел в Хоустоке — я всегда буду помнить это. Ты знаешь, что я помогаю викарию в приходе? ДА. Интересно, смогу ли я когда-нибудь навестить тебя? Я знаком с вашей соседкой, миссис Джонс...

"Я не имею ничего общего со своими соседями", - вмешалась миссис Берриман, в такой бесцеремонной манере, что Мелина покраснела от стыда: "Я взяла за правило держать себя в руках". Она говорила так, как будто делать это было добродетелью.

Глаза мистера Блэкмора, полные доброты и благожелательности, но в то же время испытующие также были серьезно устремлены на морщинистое лицо старой женщины, читая его выражение.

"Я никогда не могу понять, как кто-то может это делать, - заметил он, - я уверен, что не смог бы; но ведь я от природы общительный человек. Неужели ты хочешь сказать, что предпочел бы, чтобы я не обращался к тебе, тогда?"

Миссис Берриман колебалась, какой дать ответ на этот прямой вопрос. Она взглянула на Мелина, который смотрел на нее умоляюще, и, вопреки своему обыкновению, решил проявить внимание к ней чувства внучки.

"Я действительно это имела в виду, - ответила она, - но если вы хотите позвонить, сэр, пожалуйста позвоните".

"Спасибо", - сказал маленький джентльмен.

Он не стал продолжать разговор дальше, но сказал "спокойной ночи"; и после этого Мелина и ее бабушка вышли из зала и направились своими шагами домой. Это была прекрасная ночь, с ясным небом, ярким со звездами и мягким ветерком, который был очень освежающим.

"Теперь ты знаешь мистера Блэкмора, ба", - заметила маленькая девочка. "Что ты о нем думаешь?" ты думаешь о нем?"

"Я думаю, у него добрые намерения", - признала миссис Берриман. "Он кажется очень серьезным, и он, очевидно, верит во все, о чем говорил сегодня вечером — в то, что Иисус умер ради нас".

"О да!" Голос Мелины был полон нетерпения. "Ты рад, что поехал со мной?" спросила она.

"Рад? Нет".

"Тебе не понравились фотографии?"

"Достаточно хорошо, но теперь я жалею, что поехала к ним".

"О, почему?"

"Потому что я не хочу, чтобы мистер Блэкмор заходил ко мне, и я должен был сказать, что он мог бы, поскольку он был добр к тебе. Я не хочу иметь ничего общего с незнакомцами — я хочу, чтобы меня оставили в покое".

Мелина сочла разумным ничего на это не отвечать. Она прошла мимо некоторое время ее бабушка молчала, но вскоре она сказала:

"Я так счастлива сегодня вечером, бабушка, что чувствую, что должна сказать об этом. Мое сердце очень, очень радуется".

"В самом деле! Почему?"

"Я думаю, это потому, что я научился любить Иисуса", - было тихо произнесено признание.

"Любите Иисуса?" изумленно повторила миссис Берриман.

"Да", - сказала маленькая девочка, в ее голосе слышалась дрожь глубокой искренности; "Я действительно люблю Его, и я собираюсь стать христианкой, если смогу". Глаза, которые она подняла, когда говорила, на лицо своего спутника, сияли ярким, ровным светом.

- Ну, - воскликнула ее бабушка с нажимом в голосе: "это лучше чем ничего, я когда-либо слышал в моей жизни!"

 

 

 

ГЛАВА IX

ПРЕДВКУШЕНИЕ БАНКОВСКИХ КАНИКУЛ

 

"ОСТАНОВИСЬ! Я говорю, подожди меня, Мелина!"

Это было днем после Страстной пятницы, и Мелина, которая должна была выполнить кое-какие поручения своей бабушки, направлялась домой. Она оглянулась на звук знакомого голоса, обращавшегося к ней, и увидела Уильяма Джонса, который спешил догнать ее. Мгновение спустя он поравнялся с ней сбоку.

"Итак, вы с бабушкой были вчера вечером в ратуше", - заметил он когда они вместе шли дальше. "Фотографии были прекрасны, не так ли они?"

"О да!" Мелина ответила: "Действительно, были! Они мне понравились — все они. Я видела тебя в холле, но не знала, что ты заметил нас. Бабушка бы поехала со мной".

"И ты не хотел ее, я полагаю?" предположил он.

"Ну, нет, - призналась она, - я бы предпочла пойти одна".

Мальчик понимающе кивнул. "Что ты собираешься делать в понедельник?" спросил он.

"Ничего особенного".

"Мама, папа и я собираемся на экскурсию к морю; мы обычно делаем это во время пасхальных банковских каникул".

"Как мило!"

"В этом году мы едем в Хоумут. Если погода будет хорошей, а она обещает быть хорошей, я думаю, мы на редкость хорошо проведем время. Мы возьмем с собой наш ужин и съедим его на пляже, а наш чай мы выпьем в чайной и вернемся домой ужинать".

Мелине эта программа показалась восхитительной. "Я никогда не была на побережье ", - сказала она со слабым вздохом сожаления.

"Никогда не была на побережье!" - эхом повторила ее спутница в глубочайшем изумлении. "И к тому же Хоусток всего в двенадцати милях от Хомута!—всего лишь около четверти часа езды на поезде!"

"Я знаю. Я часто задавался вопросом, смогу ли я дойти туда и обратно снова за день, но, боюсь, я не смог бы".

"Нет, конечно, ты не смог бы; ты не должен думать о том, чтобы пытаться".

"Сейчас нет; но ты не можешь себе представить, как я мечтаю увидеть море. Я видела его фотографии в картинных магазинах города, и о, это должно быть великолепно!"

Уильям Джонс кивнул. "Я бы хотел, чтобы ты поехала с нами в понедельник", - сказал он сказал, задумчиво глядя на нее. "Я хотел бы—" Он внезапно остановился и несколько минут шел молча; затем начал снова: "Послушай, Мелина, тебе не интересно, что стало с твоим отцом?"

"Да, это я знаю! Бабушка мне не говорит — возможно, она сама не знает".

"Возможно, нет. Отец говорит, что, по его мнению, он уехал за границу, чтобы Канада. Может быть, он сколачивает состояние, и на днях он... вернется домой".

"О, я очень надеюсь, что он это сделает! — то есть, если он такой же хороший человек, как твой отец, Уильям. Но если он сколачивает состояние, ты не думаешь, что он отправил бы домой немного денег для меня? Он должен знать, что я очень дорого стою бабушке."

"Я полагаю, это то, что говорит миссис Берриман — что ты обходишься ей дорого но я не верю, что это так. Да ведь она почти ничего не тратит на тебя; это очень подло с ее стороны быть такой ненормальной, особенно когда она могла бы сделать для тебя гораздо больше, если бы захотела."

Уильям Джонс, который цитировал мнение своей матери, выглядел довольно говоря это, он был возмущен. Мелина ничего не ответила; она вспоминала обнаруженный ею клад денег, которым обладала миссис Берриман.

"Видишь ли, твоя бабушка не может быть по-настоящему бедной", - продолжил мальчик; "Если бы она была бедной, она не смогла бы давать деньги взаймы, это точно".

"Что ты имеешь в виду?" - спросила маленькая девочка в ответ. "Я не верю, что бабушка стала бы кому-то одалживать деньги. Я — ну, я не думаю, что она достаточно добра, чтобы сделать это".

"Вы хотите сказать, что не знаете—" Уильям Джонс замолчал внезапно, затем воскликнул: "Ну, я никогда! Ты же не хочешь сказать, что она держала это в секрете от тебя?"

"Что скрывала от меня?" спросила Мелина, совершенно озадаченная; "Чего это я не знаю?"

"Что твоя бабушка - ростовщица. Это ее дело — давать взаймы деньги. Мысль о том, что она держит тебя в неведении об этом! Это показывает, что она знает, что поступает неправильно ".

"Значит, давать деньги взаймы - это неправильно?" Спросила Мелина. Ее лицо было выражающим изумление и недоверие. Она думала, что ее бабушка слишком ценила деньги, чтобы давать их взаймы; но, предположим, она все-таки давала взаймы, в чем был вред?

"Неправильно, если за это берут слишком много", - объяснил Уильям Джонс, пораженный невежеством своего компаньона. "Ах, я вижу, ты не понимаешь! Дело вот в чем — но не говорите миссис Берриман, что я говорил с вами о ее делах. Пообещайте мне это ".

Маленькая девочка без колебаний дала требуемое обещание, и мальчик продолжил:

"Когда твоя бабушка дает деньги взаймы, это случается с очень бедными людьми, и на небольшие суммы, а когда они возвращают их, она заставляет их давать ей намного больше, чем они занимали, — иногда вдвое. Вот это не так правильно, не так ли?"

"Нет, в самом деле, - ответила Мелина, - конечно, это не так!"

"Это то, что называется ростовщичеством, - сказал Уильям Джонс, - и человек, который занимается этим, является ростовщиком — злым человеком, который заботится только о том, чтобы делать деньги и грабит бедных".

"О!" воскликнула Мелина, очень потрясенная. Она думала о жалких на вид существах, которые так часто заходили повидать миссис Берриман и беседовали со старой женщиной в гостиной. Она не могла не сомневаться, что ее спутник сказал правду.

"Мама говорит, что отнимать у людей их деньги, как это делает твоя бабушка, это так же плохо, как быть обычным карманником", - продолжил Уильям Джонс. "Я слышал, как она говорила об этом отцу только вчера, и он согласился с она. На самом деле, Мелина, твоя бабушка - ужасная старуха, и это неудивительно, не так ли, что люди — я имею в виду, респектабельные люди — не хотят иметь с ней ничего общего?"

"Нет", - ответила Мелина с придыханием в голосе. Ее лицо было белым и застывшим.

"Возможно, мне не следовало говорить вам, что миссис Берриман - ростовщица, - сказал мальчик довольно неловко. - Не беспокойтесь об этом. Вы ничего не можете с этим поделать".

"Нет, - согласилась Мелина, - но это так— так постыдно! Теперь я понимаю, почему все были так против меня — это было из-за бабушки! О, теперь я знаю это, я не думаю, что смогу когда-нибудь снова пойти к Браунам! О, предположим, они должны узнать—"

"Вы можете быть уверены, что они все знают о вашей бабушке", - вмешался Уильям Джонс "или, по крайней мере, знает миссис Браун. Наверняка мистер Блэкмор рассказал ей".

"Маленький джентльмен!" Румянец прилил к щекам Мелины, затем исчез, сделав ее еще бледнее, чем раньше. "Он знает?" спросила она дрожащим голосом.

Ее спутник кивнул. "Мама рассказала ему, - утверждал он. - ему было очень жаль это слышать, и—"

"Но он приедет повидать бабушку!" Перебила Мелина: "Если он знает, что она такая злая, как ты говоришь, почему он хочет иметь с ней что-то общее ?"

Мальчик несколько минут хранил озадаченное молчание, пока обдумывал этот момент, затем на его лице промелькнуло понимание.

"Потому что он христианин, - ответил он, - потому что любовь к Богу в его сердце — вот что делает его таким добрым. Люди, у которых есть любовь к Бог в их сердцах заботится о других людях, даже когда они не такие хорошие, как они сами; они хотят помочь им и сделать их лучше ".

"Ты же не хочешь сказать, что думаешь, что маленькому джентльмену может быть не все равно что-нибудь о бабушке?"

"Да, я знаю".

"В Библии сказано: "Возлюбленные, давайте любить друг друга, ибо любовь от Бога", - задумчиво произнесла Мелина. "Вы христианин, Уильям Джонс?" она спросила.

"Боюсь, не так уж много", - ответил он, выглядя несколько озадаченным ее вопросом.

"Я тоже не очень-то одна из них", - сказала она. "Я вообще не была одной из них очень долго".

На углу Джубили Террас они наткнулись на группу мальчиков, которые, как только увидели Мелину, начали отпускать пренебрежительные замечания в ее адрес. Уильям Джонс остановился, чтобы возразить им, в то время как маленькая девочка шла дальше. Когда она остановилась на пороге своего дома, она услышала, как внутренний голос сказал:

"Вы получите деньги на следующей неделе, миссис Берриман, действительно получите! В последнее время у нас было так много болезней и так много расходов, что — но что бы ни случилось, вы получите деньги на следующей неделе!"

Мгновение спустя дверь изнутри открылась, и молодая женщина с печальным лицом женщина с ребенком на руках проскользнула мимо Мелины и поспешила прочь. Мелина стояла, глядя ей вслед, когда миссис Берриман вышел из салон.

"Какая же ты бездельница, дитя!" - раздраженно сказала пожилая женщина. "входи и закрой дверь". Затем, когда внучка подчинилась, она взяла ее за плечо и потащила, менее грубо, чем обычно, на кухню. "Хм! вы не очень хорошо выглядите, как и сказала миссис Джонс, - заметила она. - Я надеюсь, вы не собираетесь заболеть.

"Я чувствую себя вполне хорошо, ба".

"Совершенно верно. Ты всегда была худенькой, остроносой малышкой, как я и говорил Миссис Джонс. Полагаю, тебе интересно, как получилось, что я с ней разговариваю? Она только что звонила мне, чтобы пригласить тебя поехать с ней в Хоумут в понедельник."

"О, бабушка, что ты сказала?"

"Что у меня нет денег, чтобы дать тебе на содержание в отпуске; но она сказала, что ее муж был бы рад оплатить твои расходы — это будет его угощением".

"Тогда я должна идти?" Спросила Мелина, дрожа от волнения.

"Да, если погода будет такой же хорошей".

"О, я надеюсь, что так и будет! Я действительно так надеюсь, что так и будет!"

"Я не сожалею, что вам предстоит угощение, - сказала миссис Берриман, - потому что— я отдам вам должное — я думаю, вы это заслужили. Ты была лучшей девочкой в последнее время, и я нахожу, что ты совсем не избегала школы. Теперь, Я не возражаю, если ты станешь религиозным, если это сделает тебя менее беспокойным; но имей в виду вот что — держи язык за зубами от этих идиотов обо мне, иначе тебе будет хуже. Я не могу терпеть, чтобы обо мне говорили ".

"Я никогда не говорил о тебе, бабушка — по крайней мере, только когда ты плохо обслуживала меня и—"

"О, ты настаиваешь на том, что я плохо тебе служила, не так ли?" миссис Берриман прервала, нахмурившись.

Мелина подняла глаза на лицо старухи с мировым упрека в их темных глубинах. "Гран", сказала она, "вы знаете".

Бабушка оттолкнула ее от себя. "Я поправляла тебя, когда ты поступала неправильно, - сказала она, - так как это был мой долг. Перестань пялиться на меня — это невежливо пялиться".

"Я уверена, что не хотела быть грубой", - ответила Мелина. Она отвела свои глаза от раздраженного лица миссис Берриман и спросила: "Могу я забежать на минутку в соседнюю комнату? Я хотела бы поблагодарить миссис Джонс за приглашение—"

"О, идите, если хотите!" вмешалась миссис Берриман. "Вам лучше узнать во сколько вы должны приступить в понедельник — я забыла спросить".

Миссис Джонс накрывала на стол к ужину, когда Мелина постучала в заднюю дверь и из кухонного окна поманила девочку, чтобы та вошла.

"О, миссис Джонс, - начала маленькая девочка, войдя на кухню, - я не знаю, как вас благодарить — на самом деле не знаю! Бабушка только что сказала мне, что Я уезжаю в Hawmouth с тобой, и да, это кажется почти слишком прекрасный чтобы быть правдой! Как хорошо, что вы думаете об этом! Я никогда не была на побережье в моей жизни!"

"Тогда я очень рада, что вы едете с нами в понедельник", - ответила миссис Джонс с улыбкой на миловидном лице. "Вы должны быть готовы начать с половина восьмого, потому что поезд отправляется без четверти восемь, и это займет нам потребуется больше десяти минут, чтобы дойти до станции."

"Я буду вовремя, не бойся!" Мелина заверила ее.

"Поразмыслив, я думаю, тебе лучше подготовиться до этого, хотя, и приходи сюда завтракать. Да, так будет лучше всего. Завтрак в ровно в семь, имей в виду".

"О, как мило! О, спасибо вам, миссис Джонс!" Лицо Мелины сияло от восторга, но оно слегка омрачилось, когда она продолжила более приглушенным тоном: "Бабушка говорит, что мистер Джонс заплатит за меня в понедельник. Я— я не думаю, что это совсем правильно...

"О да, это так", - быстро вмешалась миссис Джонс. "Не забивай себе голову об этом. Нам и в голову не пришло приглашать тебя присоединиться к нам на В понедельник, если бы мы не собирались оплачивать все расходы ".

"О, как вы добры!" Мелина тихо выдохнула, ее темные глаза сияли благодарным светом сквозь пелену счастливых слез.

Вскоре после этого она ушла, а миссис Джонс продолжила прерванную работу по приготовлению ужина, ее совесть укоряла ее за то, что она никогда раньше не думала о том, чтобы доставить удовольствие своему маленькому соседу.

"Боже, прости меня", - пробормотала она про себя. "Возможно, я могла бы сделать ее жизнь счастливее, если бы попыталась".

 

 

 

ГЛАВА X

НАСЫЩЕННЫЙ СОБЫТИЯМИ ДЕНЬ

 

СЕМЬ часов утра в пасхальный понедельник застали Мелину за завтраком со своими соседями. Завтрак из жареного бекона и вкусного кофе ей, привыкшей начинать день с того, что она ела, показался роскошным день подкреплялся только чашкой слабого чая и ломтиком хлеба намажьте маргарином или поливкой и, воодушевленный замечанием Мистера Джонс о том, что чем больше она съест, тем лучше ей понравится ему это доставило огромное удовольствие.

"Как у тебя дела, моя дорогая?" - время от времени спрашивал мистер Джонс, по мере того как продвигался ужин.

И Мелина каждый раз отвечала: "Очень хорошо, спасибо, мистер Джонс", - и одаривала его застенчивой довольной улыбкой с чувством огромной благодарности в сердце.

Как только завтрак закончился, все отправились на станцию, миссис Джонс и Мелина шли впереди, а мистер Джонс следовал за ними с Уильямом, двое последних по очереди несли большую закрытую корзину, которая была полна провизии. Они прибыли на станцию как раз вовремя, чтобы успеть на экскурсионный поезд, на котором им предстояло совершить короткое путешествие в Хоумут.

"Послушай, Мелина, кто бы мог подумать, что ты поедешь с нами?" заметил Уильям, когда вместе с Мелиной и своей матерью ждал на платформе пока его отец покупал им билеты.

"Да, кто бы мог подумать!" Весело ответила Мелина: "Я едва могу поверить в это — правда! Это как сон — прекрасный сон! О, как я рад сегодня такой прекрасный день!"

"Для апреля тоже тепло", - сказала миссис Джонс, — "я бы назвала это скорее летом" это".

Мелина втайне радовалась, что было так тепло, потому что по этой причине она смогла обойтись без своей поношенной старой куртки. Она была очень хороша в своем новом саржевом платье и матросской шляпке; и, хотя ее туфли были поношенными, она так тщательно починила их и сумела нанести на них такой блеск, чтобы не было видно, как сильно они были изношены .

"Интересно, что ты подумаешь о море, Мелина", - сказал Уильям. "Я говорил маме, что ты увидишь его впервые. Ты сможешь купи несколько красивых ракушек, если они тебе нравятся, и — о, а вот и отец!"

Мистер Джонс присоединился к ним, и минуту спустя их поезд прибыл на станцию и они сразу заняли в нем свои места.

Мелина сидела рядом с миссис Джонс, а мистер Джонс и Уильям напротив. Отец и сын были одеты в свои лучшие наряды, и первый из них надел небесно-голубой галстук и воткнул цветок в петлицу.

"Теперь мы отправляемся!" - сказал мистер Джонс, кивая Мелине, когда поезд тронулся медленно отъезжая от станции.

Она издала низкий смешок, выражающий сильное восхищение, и, наклонившись вперед, прошептала ему: "Я никогда раньше не ездила на поезде!"

"Ты так не говоришь!" - воскликнул он в изумлении.

"Никогда", девочка сказала выразительно: "это первый настоящий отпуск в моей жизни."

"Тогда я надеюсь, что тебе это понравится, моя дорогая", - ответил он. "Это не будет моя вина, если ты этого не сделаешь".

Выглянув в окно, Мелина заметила, что железнодорожная линия проходила параллельно реке Хоу, которая протекала мимо Хостока и впадала в море у Хоумута.

"Ах, мистер Джонс, как широка становится река!" - воскликнула она вскоре; "и, о, там довольно большой корабль! Какая глубокая вода, должно быть здесь!"

"Да", - согласился он. "на следующем изгибе линии мы увидим море. Теперь туда, вперед!"

Мелина выглянула; но вместо того, чтобы выразить удивление и восхищение, которые ожидали услышать ее спутники, она тоже сидела молча пораженная благоговением, чтобы говорить, ее глаза были прикованы к широкому водному пространству, которое, в это прекрасное весеннее утро она сияла на солнце, как серебро. A несколько минут спустя поезд въехал в перерезь, а затем замедлил ход на станции Хоумут и остановился.

Мелина никогда не забывала счастливых часов, которые последовали за этим. Утро, которое она провела на эспланаде перед морем: был высокий прилив, и мистер Джонс и Уильям ушли купаться, а миссис Джонс присела на скамейку отдохнуть, она прогуливалась в одиночестве, разглядывая других экскурсантов и слушая оркестр, который играл. Мало-помалу она вернулась к миссис Джонс, и они сидели, разговаривая и наслаждаясь свежестью соленый воздух и великолепное солнце, пока они наблюдали за морскими птицами парящие вокруг и паруса далеких кораблей, которые отчетливо выделялись на фоне голубого горизонта. Затем мистер Джонс и Уильям присоединились к ним, и содержимое большой корзины были привлечены к свету и они ужин. Ужин состоял из мясных пирогов, испеченных миссис Джонс собственноручно, и теперь объявленных лучшими, которые она когда-либо готовила, с имбирным пивом для запивания .

К этому времени прилив отступил; поэтому, как только с ужином было покончено, было предпринято движение к пляжу, где впоследствии они исследовали скалы, которые теперь были обнажены. Там Мелина собрала много красивых ракушек, которыми наполнила свой карман, и увидела красивые анемоны разных оттенков в заводях между камнями, помимо всех видов красивых морских водорослей. Во второй половине дня прошли так быстро, что она была весьма удивлен, когда миссис Джонс сказал, что это был как раз к чаю.

Они пили чай в ресторане. Это был новый опыт для Мелина тоже; а потом они вернулись к набережной, где они остались пока они были вынуждены спешить на вокзал, чтобы поймать поезд домой.

"Я никогда в жизни не забуду этот день", - заявила Мелина, когда в половине десятого она и ее друзья шли из железнодорожная станция в Хоустоке по направлению к Джубили Террас"; "и я буду никогда, никогда, никогда не смогу достаточно отблагодарить вас, мистер Джонс—"

"Ну-ну, - прервал мистер Джонс, - хватит об этом! Я не хочу слышать ничего о благодарности. Я рад, что вам понравилось мое маленькое угощение; я уверен, нам было очень приятно взять вас с собой ".

"Да, это так", - согласилась миссис Джонс. "Ты очень устала, Мелина?" - спросила она .

"О нет, - ответила маленькая девочка, - ни в малейшей степени! Я бы хотела, чтобы этот день был только начинающимся!"

Завернув за угол Джубили Террас, они увидели при свете уличного фонаря, что на пороге дома миссис Берриман стоит мужчина. Он отошел при их приближении и пошел им навстречу.

"Извините, - сказал он, обращаясь к мистеру Джонсу, - не могли бы вы сказать мне, живет ли миссис Берриман в доме номер два?"

"Да, - согласился мистер Джонс, - она знает".

"Ах, тогда меня правильно проинформировали! Я стучал в дверь несколько раз, но я не могу заставить кого-нибудь услышать. Возможно, поскольку становится поздно, Я лучше вернусь в город и приду снова завтра".

С этими словами мужчина, который был высоким и респектабельной внешности, ушел прочь.

"Теперь мне интересно, кто это", - сказал мистер Джонс. "Я его не знаю, и все же мне показалось, что я слышал его голос раньше. Я полагаю, твоя бабушка достаточно хорошо слышала, как он стучал, а, Мелина?"

"О да, - согласилась Мелина, - но она не пошла бы к двери, потому что уже поздно, и она бы испугалась, что он грабитель".

"Грабитель!" - изумленно повторил мистер Джонс, добавив: "Ну, я бы никогда никогда не подумал, что миссис Берриман из тех женщин, которые нервничают вот так! В любом случае, мы подождем и посмотрим, как тебя примут".

Очевидно, миссис Берриман наблюдала за возвращением экскурсантов из окна своей гостиной, потому что, прежде чем мистер Джонс успел постучать, она открыла дверь. Коридор коттеджа был погружен в темноту, так что он не мог видеть ее лица, но он услышал по толщине ее голоса она сразу же заговорила, что была не совсем трезва.

"Итак, вы наконец вернули мою внучку обратно", - сказала она. "Я надеюсь она хорошо себя вела".

"Ну, конечно, она была, - ответил мистер Джонс. - она была очень хорошей маленькая горничная, и у нас был очень приятный день".

"Хм!" - воскликнула пожилая женщина. Она протянула руку и, взяв Мелину за руку, потащила ее в коридор. "Спокойной ночи", сказала она и тут же захлопнула дверь перед носом у соседей.

"Вот тебе и хорошие манеры!" - возмущенно воскликнул Уильям.

"Я надеюсь, что она накормит это бедное дитя чем-нибудь на ужин", - сказал мистер Джонс; "Я рад вспомнить, что она выпила хороший чай".

"Бедная Мелина!" сочувственно вздохнула миссис Джонс. "Какое возвращение домой для нее после целого дня развлечений! Бедная маленькая девочка!"

Тем временем миссис Берриман увлекла Мелину на кухню, которая была освещена маленькой ручной лампой на столе. На столе тоже стояли бутылка спиртного и стакан.

"Кто это стучал в дверь как раз перед вашим приходом?" Миссис Требовательно спросила Берриман.

"Я не знаю", - ответила Мелина, "он был незнакомцем. Он говорил с мистером Джонс и спросил, живете ли вы здесь, и когда он услышал, что вы живете, он сказал, что позвонит снова завтра."

"Кем он может быть?" - пробормотала себе под нос пожилая женщина. "Ты видела, на что он был похож?" - спросила она.

"Я только увидел, что он был высоким, и я думаю — о да, я уверен, что он носил бороду! Мистеру Джонсу показалось, что он узнал его голос —"

"Что!" - воскликнула миссис Берриман. "Этого не могло быть — нет, конечно, этого не могло быть— он не приехал бы, не написав — он—"

Она сделала паузу посреди своей бессвязной речи и, повернувшись к столу, взяла стакан и отпила из него. Затем она обратилась к Мелине снова.

"Иди спать", - сказала она. "Ты слышишь, что я говорю? Иди спать".

Мелина вышла из кухни и поднялась наверх, в свою комнату. Она не была очень голодна, потому что, как заметил мистер Джонс, она приготовила хороший чай, так что она не возражала, что ее оставили без ужина. Она разделась сама в темноте, а затем опустилась на колени в ночной рубашке у своей кровати, чтобы помолиться: теперь она никогда не ложилась спать, не помолившись, потому что научилась чувствовать что Бог действительно был ее другом — нежным, любящим Отцом, который заботился о ней и которому она могла рассказать все, что было у нее на сердце. Она только только закончила свои молитвы, когда услышала шаги своей бабушки на поднявшись по лестнице, и, поспешно вскочив на ноги, она прыгнула в постель. Минуту спустя миссис Берриман открыла дверь и заглянула внутрь; она была в руках у нее была ручная лампа, которой она пользовалась на кухне.

"Ты в постели, дитя мое?" спросила она.

"Да, бабушка", - ответила Мелина, добавив робко, потому что она всегда боялась если бы старуха выпила: "Спокойной ночи".

"Спокойной ночи", - сказала миссис Берриман; затем она ушла в свою комнату.

Маленькая девочка вздохнула с облегчением. Когда миссис Джонс спросила ее, устала ли она, она ответила, как ей казалось, правдиво, сказав, что нет; но теперь она обнаружила, что на самом деле очень усталость — несомненно, волнение не давало ей чувствовать себя так раньше. Она закрыла глаза и попыталась уснуть; но, хотя ее конечности болели от усталости, ее разум все еще был начеку. В воображении она перебирала восхитительные события дня и прислушивалась к таинственному шепоту моря.

"Я была так счастлива, так очень, очень счастлива, - думала она, - но теперь все кончено. Было ужасно вернуться к бабушке — обнаружить, что она снова пила. О, что, должно быть, думают о ней Джонсы! Но вот, они знают, кто она такая!"

Затем она вспомнила все, что Уильям Джонс говорил ей о ее бабушке; она почти не думала об этом в течение дня; и огромное чувство стыда наполнило ее сердце, и она разрыдалась. Она горько плакала, пока, наконец, совершенно измученная, не провалилась в глубокий сон без сновидений, от которого некоторое время спустя она проснулась с чувством, что что-то не так. Она села в постели, кашляя, и обнаружила, что комната полна дыма. С криком ужаса она поняла, что было не так. Дом был в огне.

 

 

 

ГЛАВА XI

ОГОНЬ

 

ОКОНЧАТЕЛЬНО проснувшись, Мелина вскочила с кровати и бросилась к двери . Она была закрыта, и, когда она открыла ее, ее встретил объемный дым, поднимающийся по лестнице: очевидно, пожар был внизу. Дым почти ослепил и задушил ее; тем не менее, она позвала "Бабушка! Бабушка!" - так громко, как только могла, и направилась в свою бабушкину комнату, которая находилась над гостиной. Это не удивило ее отсутствие ответа, поскольку она знала, что миссис Берриман всегда была крепко спала, особенно когда напивалась; так что, сразу же подойдя к кровати, она протянула руки, намереваясь встряхнуть старуху и таким образом разбудить ее, но, к своему ужасу, обнаружила, что кровать не занята. Ей потребовалось всего несколько минут после этого, чтобы убедиться, что ее бабушки вообще не было в комнате.

Охваченная паническим страхом, Мелина выбежала на лестничную площадку, намереваясь спуститься вниз в поисках миссис Берриман, но обнаружила, что это совершенно невозможно сделать, потому что дым на мгновение стал еще гуще и огромные языки пламени взметнулись вверх по лестнице; поэтому она пошла в свою спальню и поспешно оделась, затем вернулась в свою комнату бабушки, где дым был не таким густым, как в ее собственной, и направилась к окну, которое широко распахнула, громко позвав при этом: "Помогите! Помогите!"

К ее великой радости, она сразу получила ответ - голос с улицы, в котором она узнала голос соседа, кричавшего в ответ:

"Хорошо! Держитесь у окна, и мы вытащим вас через несколько минут. Кто-то пошел за лестницей, и мы послали за пожарной машиной".

"Где бабушка?" требовательно спросила Мелина.

"Миссис Берриман?" - спросил тот же голос. "Разве она не там, наверху, с вами?"

"Нет, - ответила маленькая девочка, - и я не могу ее найти! Я думаю, она должна быть внизу".

Снизу донесся испуганный ропот, и, высунувшись из окна при свете уличного фонаря Мелина увидела, что небольшая толпа собрались люди, среди которых, как ей показалось, она узнала миссис Джонс.

"Это вы, миссис Джонс?" позвала она.

"Да", - последовал ответ. "Не падай духом, Мелина! Пожалуйста, Боже лестница скоро будет здесь!"

"Я задыхаюсь от дыма!" - в ужасе воскликнула Мелина. " комната полна дыма!"

"Они — мой муж и еще несколько человек — врываются в дом с черного хода. Ах, вот и лестница, и — да, наконец-то пожарная машина!"

Две минуты спустя, как только пожарная машина прибыла на место происшествия, к окну была приставлена лестница, и Мелина с посторонней помощью благополучно спустилась по ней. Миссис Джонс подхватила ее на руки, когда она достигла земли; и маленькая девочка, которая чувствовала тошноту и головокружение, была рада прислониться к ней для поддержки.

"Слава Богу, вы в безопасности", - сказала миссис Джонс. Затем, прежде чем она смогла добавить что-либо еще, Уильям подбежал к ним, взволнованно плача:

"Они нашли ее! — они нашли миссис Берриман! Она ужасно ранена, и они отвезли ее в больницу! Она лежала у подножия лестницы, и—"

"А теперь, прочь с дороги!" - вмешался один из пожарных. "о чем ты думаешь, стоя вот так на дороге?"

"Отпустите нас!" - закричала Мелина. "О, я не знаю, куда мы можем пойти!" Она была совершенно расстроена и дрожала всем телом.

"Ты ведь не ранена, правда, Мелина?" спросил Уильям.

"Нет, но я чувствую себя так себе, и я плохо вижу".

Она поднесла руки к глазам, которые щипало от дыма; ее силы покидали ее, и если бы не поддержка миссис Джонс, она упала бы.

"Она больна, мама", - услышала она голос Уильяма. Его голос звучал издалека, на большом расстоянии, и после этого сознание совсем покинуло ее.

Когда Мелина пришла в себя, она обнаружила, что лежит на диване в гостиной миссис Джонс, а миссис Джонс стоит рядом и омывает ей лоб холодной водой. Она с трудом приняла сидячее положение и сразу начала задавать вопросы. Как она туда попала? Был ли потушен пожар ? Где была ее бабушка?

"Вы упали в обморок, - объяснила миссис Джонс, - в результате испуга и того, что я полагаю, вас чуть не задушило дымом, и кто-то помог мне занести вас сюда. Пожарные думают, что они смогут предотвратить распространение огня на другие коттеджи, если смогут не допустить его распространения на крышу; они уже одержали над этим верх. Что касается твоей бабушки — ну, ты слышала, как Уильям сказал, что она ранена; к этому времени она в больнице, и там ей окажут всяческую помощь. Послушай моего совета и полежи немного там, где ты есть; если ты пообещаешь это сделать Я подойду к двери и спрошу, что стало с моим мужем.

"Очень хорошо", - согласилась Мелина. "только, пожалуйста, не задерживайся надолго. Да ведь уже почти рассвело! О, я рада этому!"

Миссис Джонс поспешила прочь, и несколько минут спустя Мелина услышала, как она разговаривает с кем-то в коридоре.

"Да, это твоя очень хорошая идея", - услышала ее слова маленькая девочка; "Ей было бы лучше подальше отсюда — от всех этих волнений".

"Тогда я возьму ее с собой теперь," был ответ, говорится в голос, который слушатель признается.

Мгновением позже миссис Джонс появилась снова в сопровождении Агнес Браун отец. Он был на железнодорожной станции, чтобы забронировать пассажиров на ранний утренний поезд, и сообщили ли там о пожаре в Юбилейный терраса, и пришли, чтобы взглянуть на него, прежде чем вернуться к Гладстон-стрит, чтобы позавтракать.

"Я хочу, чтобы ты поехала со мной домой, моя дорогая", - сказал он Мелине. "Твоя добрая соседка, здесь, думает вместе со мной, что тебе лучше пойти. Что ты скажешь?"

"О да, да!" Мелина плакала. Говоря это, она поднялась с дивана; затем внезапная мысль поразила ее, и она нерешительно сказала: "Хотела бы я знать побольше о бабушке — возможно, мне следует самой поехать в больницу, чтобы найти вон—"

- Нет, - решительно вмешалась миссис Джонс, - не раньше, чем за вами пошлют. Идите с мистером Брауном, как хорошая девочка; я уверена, что вам следует.

После этого, Мелина очень благодарно в сопровождении мистера Брауна к себе домой. Таким образом и получилось, что оладьи у неожиданного посетителя, чтобы их ранний завтрак утром. Они заставили Мелину сесть с ними за стол, и, хотя она ранее заявила, что не голодна, она выпила немного кофе и съела немного хлеба с маслом. Миссис Браун была довольно молчалива во время еды, как и ее муж, оба опасались, что Состояние миссис Берриман, должно быть, очень серьезное; но Агнес и мальчики поддерживали разговор, задавая Мелине множество вопросов.

"Я думаю, вы, должно быть, были очень напуганы, когда обнаружили, что лестница в огне", - заметила Агнес. "О, разве вы не были ужасно напуганы?"

"Да", - согласилась Мелина. "Я боялся, что меня сожгут заживо; я сделал не думал, что кто-нибудь будет поблизости, и я не знал, который час было— что это было так близко к рассвету".

"Кто первым узнал о пожаре?" - спросила Агнес.

"Машинист, который заступает на дежурство в пять утра", - ответил мистер Браун: "он проходил мимо задней двери миссис Берриман, когда увидел, что судомойка полна дыма и пламени, и немедленно поднял тревогу".

"Было ужасно ждать у окна, прежде чем принесли лестницу", - сказала Мелина содрогаясь. "Дым становился все гуще и гуще. Я пыталась помолиться, но не могла — не как следует. Я, казалось, была не в состоянии думать ". Она казалась очень обеспокоенной.

"Многие молитвы никогда не были облечены в слова, моя дорогая; Бог читает наши сердца, ты знаешь. Молитва - это возвышение сердца к Богу".

Это сказала миссис Браун. Мелина нетерпеливо посмотрела на нее; затем воскликнула с просветлевшим лицом и тоном облегчения:

"О да! Тогда я уверен, что молился в своем сердце!"

После завтрака, когда мистер Браун снова отправился на железнодорожную станцию, в сопровождении мальчиков, которые намеревались отправиться на место происшествия пожар, прибыл мистер Джонс и побеседовал с миссис Браун. Он так и сделал пробыл недолго; и как только он ушел, миссис Браун поднялась наверх к Мелине, которая была с Агнес в спальне последней.

"Твой сосед, мистер Джонс, был здесь, Мелина", - серьезно начала она; "он просил меня передать вам, что ваша бабушка получила серьезные ожоги на теле и страдает от шока; видите ли, она очень старая женщина —"

"О, она собирается умереть?" - ахнула Мелина.

Было время, совсем недавно, когда мысль о ее смерти бабушки нисколько не тронула бы ее; но теперь она была глубоко взволнована. Божья любовь смягчила ее сердце, и она разразилась слезами .

"О, как ужасно, если она умрет!" - рыдала она, когда миссис Браун не решалась ответить. "Да ведь только прошлой ночью она была пьяна! О, она не годится умирать — бедная бабушка!"

Агнес обняла подругу и попыталась утешить ее, и благодаря и благодаря Мелине к ней вернулось самообладание. Затем миссис Браун заговорила снова. "Я должна еще кое-что сказать тебе, Мелина, — сказала она, - кое-что, что станет для тебя большим сюрпризом. Твой отец вернулся".

"Мой отец вернулся! О, ты уверен? Да, да, я вижу, что ты здесь! О, где он? Когда он пришел?"

"Он прибыл в Хосток прошлой ночью и направился прямо к своей матери. Было довольно поздно, и миссис Берриман не захотела открывать ему дверь; я полагаю, она не догадалась, кто он такой — он не написал, чтобы сообщить, что он приезжает...

"О, - вмешалась Мелина, - это был мой отец? Почему, я видела его — он говорил с Мистером Джонсом!"

"Так мне сказал мистер Джонс. мистер Джонс не узнал его тогда, но он узнал с тех пор сделал это. Похоже, что ваш отец прошлой ночью ночевал в отеле, а сегодня утром первые новости, которые он услышал, были о пожаре. Узнав кто был ранен, он отправился в больницу, чтобы навестить свою мать. Он увидел ее; она была в сознании и знал его; я верю, что он с ней сейчас."

"О! И мистер Джонс видел его сегодня утром?" спросила Мелина.

"Да, на несколько минут в больнице".

"Интересно, когда я увижу его", - задумчиво сказала Мелина. "Я так надеялась и страстно желала, чтобы он пришел. И, о, мне действительно интересно, на что он похож!" добавила она с тревожным вздохом, в то время как выражение ее лица говорило о ее противоречивых чувствах.

Прежде чем миссис Браун успела ответить, раздался стук в парадную дверь, и она спустилась вниз, чтобы открыть ее. Она вернулась почти сразу же, выражение ее лица было еще более серьезным, чем раньше.

"Мелина, мистер Блэкмор приехал, чтобы отвезти тебя к твоей бабушке", - сказала она - "Она спрашивала о тебе. Ты должна идти немедленно".

Маленькая девочка, дрожа от возбуждения, поспешила повиноваться. Она пришла на Гладстон-стрит без шляпы, но теперь Агнес одолжила ей шляпу, и, надев ее, она поспешила вниз, где нашла мистера Блэкмора. Он молча взял ее за руку и повел к такси, которое ждало за дверью.

"Залезай, Мелина", - сказал он.

Она так и сделала, и он последовал за ней, сев напротив нее. Затем такси уехало.

"Бабушка умирает?" спросила она с благоговением в голосе; "Пожалуйста, скажи мне".

"Она не может прожить этот день", - ответил он. Он замолчал на минуту, затем продолжал: "она выразила желание видеть меня; я был послан за, и, из конечно, пошел с ней сразу. У нас была небольшая беседа—"

"О, сэр, - вмешалась Мелина, - она очень напугана?"

"Нет, не сейчас. Бог был очень милостив к ней; Он дал ей время покаяться — сейчас, в одиннадцатый час. Подобно умирающему разбойнику на кресте, она обратилась к Иисусу, когда этот мир проходит — она ушла к Нему наконец-то".

"Бабушка ушла к Нему! Ты хочешь сказать—"

Мелина резко замолчала, потому что такси остановилось перед больницей. Маленький джентльмен открыл дверцу и вышел на тротуар, затем помог своему спутнику выйти, и они вместе прошли через вход в большое здание в вестибюль за ним.

В этот момент дверь с одной стороны вестибюля открылась, и вошла седовласая медсестра средних лет, которая, как впоследствии узнала Мелина, была надзирательница появилась в компании высокого мужчины с темной бородой лицо выглядело очень серьезным и печальным. Медсестра быстро перевела взгляд с маленькой девочки на мистера Блэкмора, затем обратилась к последнему.

"Все кончено, мистер Блэкмор", - сказала она; она упала в обморок совершенно внезапно после того, как вы ушли, и больше никогда не разговаривала. "Моя дорогая", - добавила она, поворачиваясь к Мелине, - "вы понимаете? Твоя бедная бабушка мертва."

Мелина никогда не любила свою бабушку — для нее это было невозможно сделать это. Тем не менее она была глубоко потрясена и, находясь в переутомленном состоянии, снова разрыдалась; после чего высокий мужчина быстро шагнул вперед; и, заключив ее в объятия, покрыл ее лицо поцелуями.

"О", - ахнула Мелина, "вы— да, вы, должно быть, мой отец!" Она была совершенно уверена, что никто, кроме ее отца, не поцеловал бы ее так. "О, отец, почему ты не пришел раньше?"

"Хотел бы я этого, - сокрушенно ответил он. - О, хотел бы я этого!"

 

 

 

ГЛАВА XII

До СВИДАНИЯ

 

КОГДА Джон Берриман, отец Мелины, вскоре после смерти своей жены, эмигрировал в Канаду и оставил свою малолетнюю дочь с матерью, он договорился ежемесячно выплачивать определенную сумму на содержание ребенка. До этого времени миссис Берриман, хотя и не была трезвенницей, не пила чрезмерно и, хотя была склонна к скупости, любовь к деньгам заставляла не настолько исказил ее характер, чтобы сделать ее неразборчивой в том, как она это получила . Она никогда не была любящей матерью, но ее сын верил, что она, во всяком случае, выполнит свой долг по отношению к своему маленькому внучка; и, поскольку он всегда регулярно выплачивал ежемесячные взносы, которые обещал присылать ей, ему и в голову не приходило, что Мелиной могут пренебречь каким-либо образом.

К несчастью, однако, в старости миссис Берриман поддалась двум сильным порокам — любви к деньгам и пьянству. Она сделала так постепенно; но так как она держала своего сына местонахождение в секрете из всех, что никто не смог просветить его, так как ее режим жизни, и он представлял ее, ушел из бизнеса, гостиная удобно с маленькой дочкой на доход который он имел все вместе поставляла, и стала постепенно увеличиваться, как он стал лучше. Так проходили годы, пока это не пришло ему в голову как бы ему хотелось съездить в Англию, повидать свою мать и Мелину; он мог бы взять их с собой в Канаду, подумал он. Итак, он вернулся домой, не написав миссис Берриман, чтобы она его ждала, намереваясь преподнести ей приятный сюрприз, и вечер Пасхи Понедельник застал его в родном городе.

Как, увы, отличалась его встреча с матерью от той, которую он ожидал! Когда он стоял рядом с ней, когда она умирала в больнице, и слушал ее признание в содеянном, он чувствовал себя абсолютно ошеломленным; и только после ее похорон, когда он начал расспрашивать о делах, и обнаружил, что большая часть денег, которые он ей отправил, она скопила и положила на почту Сберегательный банк, в то время как один из пожарных обнаружил жестянку, в которой было больше более тридцати фунтов в дымоходе ее спальни на Джубили Террас.

"Я действительно думаю, что моя мать, должно быть, была сумасшедшей", - заметил Джон Берриман Мистеру Блэкмору однажды днем, когда он разговаривал с ним в сад в Саут-Вью"; "должно быть, она была настоящей скрягой; и посмотрите как она услужила моей бедной маленькой девочке! Она никогда ничего не рассказывала ей обо мне — даже о том, где я был или что она когда-либо слышала обо мне; и Джонсы говорят, что временами она обращалась с ребенком очень недоброжелательно — когда она была пьет, я полагаю."

"Да, когда она выпивала", - согласился г-н Блэкмор; "она была не в себе. Напиток почти всегда убивает лучших своих жертв качеств, и выявляет их хуже. Так было и в случае с твоей матерью, без сомнения."

Джон Берриман глубоко вздохнул. У него была долгая беседа с мистером Блэкмор в кабинете последнего в Саут-Вью, во время которого он рассказал ему о своих планах на будущее; и вскоре он собирался увидеться С Мелиной, которая все еще жила у Браунов.

"Я никогда не смогу отплатить вам за вашу доброту, сэр", - сказал он; "но поверьте мне, я никогда не забуду всего, что вы сделали для меня и моих. Мелина рассказала мне, каким хорошим другом ты был для нее — первым друг, который у нее когда-либо был, бедное дитя, так она говорит; и я всегда буду помнить, как ты утешал мою мать, когда она умирала, как ты помолился за нее, когда она сказала, что не в состоянии молиться за себя, и вверил ее любви и милосердию Божьему. Я не смог бы помочь ей как ты это сделал; ты казался таким уверенным...

"Да, так и я был", - сказал мистер Блэкмор, когда другой прервался, как будто едва ли способный объяснить, что он имел в виду, "уверен в Спасителе — уверен, что Он сдержал бы Свое обещание: "Того, кто придет ко Мне, я ни в коем случае не изгоню вон". Я верю, Берриман, что в те последние короткие часы ее жизни, твоя мать повернулась к Нему, и что Он был с ней, когда она проходила через долину смертной тени". Двое мужчин к этому времени уже подошли к садовой калитке. Когда Джон Берриман открыл ее, он сказал: голос дрожал от волнения:

"Я тоже в это верю".

Несколько минут спустя он попрощался с мистером Блэкмором и направился пешком в сторону Гладстон-стрит. Прибыв в дом Браунов, он был встречен у двери Мелиной, которая обняла его за шею и, притянув его лицо к своему, поцеловала его. Уже появилась привязанность между отец и дочь, которые быстро крепнут.

"Я веду хозяйство одна, - объяснила она. - Я бы не пошла куда-нибудь с Агнес и ее матерью, потому что думала, что ты можешь прийти сегодня днем, отец. Ты же знаешь, я не видел тебя вчера весь день."

"Весь день?" Он повторил эти слова с улыбкой. "Ты была разочарована, значит?" спросил он, следуя за ней в гостиную.

"Да, - согласилась она, - действительно, была".

Джон Берриман сел, а его маленькая дочь заняла стул рядом с ним, ее глаза были прикованы к его лицу — лицу с резко очерченными чертами, и выражением прямоты в нем, которое делало его очень привлекательный. На несколько минут воцарилось молчание, затем Мелина сказала:

"Вчера я был на Джубили Террас и посмотрел на дом № 2. Что за хорошо, что пожар был потушен до того, как он добрался до крыши! Но о, отец, мне жаль, что сгорела вся мебель, потому что она могла бы принадлежать тебе теперь, когда бабушка умерла, не так ли?"

"Да, но это не имело большой ценности".

"Единственное, о чем я жалею, что потеряла свою Библию", - сказала маленькая девочка, "и я действительно очень переживаю из-за этого. Это была Библия матери, ты знаешь, и я мог бы сохранить ее, если бы подумал об этом, но я был слишком напуган, чтобы думать вообще. И, о, отец, я забыл сказать тебе, что У бабушки была куча денег в камине ее спальни...

"Ах, вы знали этого, не так ли? Это вполне безопасно; он встретился один для пожарных".

"О! Теперь это будет твоим, не так ли, отец? Я никогда не говорила бабушке, что знаю что они у нее были; однажды я видела, как она пересчитывала их — я полагаю, она сохранила их".

Джон Берриман ответил не сразу. Он чувствовал нежелание, что было вполне естественно, говорить о своей матери; и когда наконец он заговорил его голос был очень серьезным и печальным.

"Твоя бабушка скопила много денег, которые ей следовало бы потратить", - сказал он, - "часть из которых по праву принадлежит мне, потому что я послал их ей; но остальное я раздам — больнице и беднякам города. Я сообщил мистеру Блэкмору о своем намерении; он считает, что я поступаю правильно ".

"О, отец!" Воскликнула Мелина. Она помолчала с минуту, размышляя над тем, что он сказал, затем добавила: "Думаю, я понимаю, что ты чувствуешь".

"Я чувствую, что деньги были взяты у бедных, и я должен возместить то, что могу загладить свою вину".

"Я до недавнего времени не знал, отец, чем занималась бабушка; потом Уильям Джонс рассказал мне".

"Никогда не давай нам снова говорить об этом, Мелина!"

"Нет, мы никогда этого не сделаем", - согласилась она. "Я видела мистера и миссис Джонс, когда я была вчера на Джубили Террас", - продолжила она информировать его, - "и Мистер Джонс сказал мне то, чего я раньше не слышал, — что это бабушка устроила пожар в доме ".

"Да, - ответил ее отец, - это было так. Она объяснила, что встала ночью, чтобы взять что-нибудь с кухни, и уронила ручную лампу, которую несла. Масло загорелось, и она не смогла потушить его; она собиралась разбудить вас, когда у нее закружилась голова и упала — у подножия лестницы, где мистер Джонс и те, кто помогла ему взломать черный ход и нашла ее."

Мелина догадалась, что "что-то", за чем ходила ее бабушка, на кухне было выпивкой, но она этого не сказала; и ее отец резко сменил разговор, заметив:

"Я думал о том, что не могу позволить тебе оставаться здесь надолго. Это было очень любезно со стороны Браунов задержать вас так надолго; но в доме, где я снимаю квартиру, найдется место для вас, и...

"О, я бы хотела быть с тобой, отец!" Вмешалась Мелина.

Он улыбнулся и выглядел довольным. "Я намеревался пробыть месяц или около того в Англии, - сказал он, - но теперь — ну, то, что я нашел все не так, как ожидал заставило меня изменить свои планы".

"Ты имеешь в виду, что скоро вернешься в Канаду?" Голос Мелины звучал встревоженно и подавленно.

"Да. Я там очень хорошо справлялся — всегда справлялся. Я работал на новой прежде всего, на железной дороге, затем я получил должность на ферме, а затем друг вступил со мной в партнерство, и мы взяли немного земли для себя. Мой партнер присматривает за всем во время моего отсутствия, так что он очень занят — он будет рад вернуть меня ".

"Да. Я— я полагаю, что да", - согласилась Мелина.

Отец вопросительно посмотрел на нее, судя по выражению ее лица был встревожен. "Осмелюсь предположить, тебе будет жаль оставлять своих друзей в Хоустоке, - сказал он, - но—"

"Отец, отец!" - взволнованно перебила маленькая девочка, "ты хочешь сказать что я должна пойти с тобой? О, ты действительно это имеешь в виду?"

"Почему, безусловно, хочу. Ты же не думал, что я должен оставить тебя позади я, не так ли? Я хочу, чтобы моя маленькая дочь —"

"О!" - перебила Мелина, ее лицо светилось от счастья, "ты не можешь хотеть меня вполовину так сильно, как я хочу тебя!"

Слезы текли по ее щекам, но это были слезы радости облегчения; и ее сердце, которое часто было таким печальным и одиноким, было полно радости.

 

"Пойдем, Мелина, моя дорогая, пришло время нам сказать "до свидания"."

Это был вечер накануне дня , когда Берриманы должны были уехать Хоусток, прекрасный майский вечер, который подходил к концу, ибо солнце почти село, и над городом опускался мягкий серый туман; и говорившим был Джон Берриман, который со своей маленькой дочерью наносил прощальный визит мистеру Блэкмору.

Местом действия был кабинет в Саут-Вью. Мистер Блэкмор сидел за своим письменным столом, рядом с открытым окном, через которое дул легкий ветерок доносил аромат желтофиоли, в то время как его посетители сидели дальше вглубь комнаты. Мелина улучшила свой внешний вид за последние несколько недель; она выглядела менее болезненно худой, и на ее щеках появились слабые розы . Но розы теперь увяли, когда ее отец напомнил ей, что им пора сказать "до свидания" мистеру Блэкмору. Она в тот день сказала несколько "до свидания", что очень опечалило ее, чтобы Мистеру и миссис Джонс и Уильяму, а также каждому члену семьи Браун, но ей казалось, что сказать "до свидания" мистеру Блэкмору было величайшим испытанием из всех.

"Да", - согласилась она, "Я полагаю, что это так". В ее голосе была дрожащая нотка печали.

"Одну минуту", - сказал мистер Блэкмор; "Я должен кое-что дать тебе, Мелина, прежде чем мы расстанемся".

Говоря это, он выдвинул ящик своего письменного стола и достал оттуда маленькую Библию в сафьяновом переплете, которую протянул ей.

"О, сэр, как вы добры!" - это было все, что она могла сказать в течение минуты, но ее лицо говорило больше, чем слова, о том, что она была глубоко тронута и довольна. Она открыла Библию и увидела, что на титульном листе написано: "Мелине Берриман, от ее друга, Рэймонда Блэкмора".

"Спасибо вам, о, спасибо!" - воскликнула она; затем посмотрела на мистера Блэкмора нерешительно и попросила: "Пожалуйста, сэр, не могли бы вы написать что-нибудь еще?"

"Что-то еще?"

"Да, пожалуйста. Моя мать написала текст под своим именем в своей Библии, ее любимый текст —"

"И ты хочешь, чтобы я написал твой любимый текст?" - спросил он.

"Нет, сэр, я бы хотел, чтобы вы, пожалуйста, написали свою". Он взял у нее Библию сделал, как она хотела, и вернул ей книгу. Она прочитала что он написал: "Дар Божий - это вечная жизнь через Иисуса Христа, Господа нашего", затем встретила его взгляд, полный понимания.

"Спасибо вам", - тихо сказала она. - "Большое, очень большое вам спасибо".

Несколько минут спустя маленькая девочка шла между своим отцом и Мистером Блэкмором через благоухающий цветами сад к садовым воротам, где впоследствии они попрощались.

Глаза Мелины затуманились, когда она пожала руку мистеру Блэкмору и услышала его добрый голос сказал:

"До свидания, Мелина. Да благословит тебя Господь и сохранит тебя, моя дорогая".

"До свидания, сэр", - ответила она, храбро улыбаясь ему сквозь слезы; "и да благословит вас Бог", - добавила она. "О, я знаю, что он это сделает!"

Тогда отец взял ее за руку и повел прочь; но на углу дороги она оглянулась и увидела, что маленький джентльмен стоит, перегнувшись через садовую калитку, и смотрит им вслед. Отблески заката падали прямо на его лицо, так что она могла ясно видеть его; и таким образом, спустя годы она всегда представляла его себе озаренным золотым светом.

 

 

 

КОНЕЦ