Образование лезгинских поселений в Джаро-Белоканах

Образование лезгинских поселений в Джаро-Белоканах (1865)

«Лезгины. С давних пор племена, заселившие кавказские горы тревожили своими разбойничьими набегами Грузию. Между племенами этими особенно отличались лезгины (лезги, легзи). Сначала они не смели, однако поселиться оседло на долины. Но вот, вслед за тем, как Шах-Аббас в 1616 году вторгнулся в Грузию и до крайности её обессилил, лезгины нашли уже возможным спуститься с гор на житье ниже.

О начальном заселении лезгинами Джарского ущелья в памяти народной сохранилось следующее предание. Первоначально из Дагестана на плоскость выселилось два горца: один из Нухинского, другой из Чимчилинского обществ. Оба они стали группировать около себя партии из горцев, согласившихся признать их главами. По имени этих двух глав образовалось два общества, на язык же лезгин два тухума. Названия Нухинского и Чимчилинского тухумов сохранились и теперь. Тухумы эти поселились на Гундз-горе, отроги которой обрамляют собою Джарское ущелье. Вскоре горец из Табалинского общества образовал третий тухум Табалинский. Потом выходцы из Горного магала образовали четыре следующие тухума: Араблинский, Джурмутский, Бояклинской и Цебелинский. Когда тухумы эти усилились, то они уже могли поселиться на плоскости: так первые три поселились в самом Джарском ущелье, а остальные четыре в Тальском ущелье смежном с Джарским.

В последствии образовался ещё один тухум следующим образом. Во время турецкого господства в Грузии, когда и Джарские лезгины признали верховную власть оттоманской Порты, в замке Тамары, недалеко от урочища Царские Колодцы, жил турецкий Паша Сари-Мустафа; оттуда он господствовал над Кахетией и лезгинами. Сари-Мустафа особенно старался об распространении ислама между горцами и грузинами. С этой целью он послал одного своего миссионера, муллу Муртаза-Али Мулла этот вскоре, однако совсем поселился в Джаре, обзавелся семейством, хозяйством и наконец образовал около себя, тухум под названием Чапар-Алиханского (Али посланника).

Лезгины, спустившись с гор ближе к плоскости, имели исключительною целью — грабёж. О главах первых двух тухумов рассказывают следующее. Глава нухинского тухума, за свою удаль в набегах, в особенности за ту ловкость и осторожность, с которыми он умел пробираться через каменную стену, отделявшую Кахетию от гор (о стене этой мы скажем подробно ниже), получил характеристическое прозвание Гету-Шабан (Кошка-Шабан). В последствии как за эти военные подвиги, так и за то усердие, с каким старался распространять магометанство, он получил другое название Шайха, т. е. богоугодного, святого.

Глава Чимчилинского тухума тоже отличался смелостью и в особенности хищничеством, за что и удостоился прозвания Баца-каков (Белый Волк). Главы тухумов обыкновенно залучали выходцев из горцев в свои тухумы с согласия выходца; но иногда допускался и условленный обман, и ежели обман был удачно выполнен, то обманутый вместе с темь считал себя и как бы побеждённым. Все дело состояло в том: ежели глава тухума успевал завладеть силою-ли, об. - оружием другого горца, то этот последний волей-неволей вступал в тухум. Так, когда еще Белый-Волк со своим тухумом на Гундз-горе, то один выходец из Табалинского общества тоже вышел с горы с целью составить тухум. Выйдя к Гундз-горе, он зашёл к Белому-Волку отдохнуть. Белый-Волк об радовался гостю, радости он, приняв его, предложил отдохнуть и вскоре снять оружие и отдать ему на сохранение. Но гость догадался, что хозяин хочет завладеть его оружием, чтобы потом завладеть и свободой. Тогда гость вышел из сакли, поблагодарил хозяина за гостеприимство и уселся в стороне под камнем, на котором положил и свое оружие, сказав при этом хозяину, что он ни на какое угощение не променяет своей свободы. В последствии этот Табалинский выходец сам стал главою тухума, а камень этот, под которым он отдыхал, служить приятным воспоминанием для потомков любившего свободу горца.

Теперь скажем насколько пояснительных слов о тухуме.

— Тухум напоминает собою и времена патриархов, и времена греческих Фил. В отношении быта патриархального, это – семейство с главою и рабами, или нукерами т. е. прислугой. — Такой состав тухумов относится к времени первоначального их образования; по мере же того, как тухумы увеличивались и внутренний строй их усложнялся. Когда же впоследствии тухумов стало много; они начали соединяться по нескольку в один. По мере таких соединений, быть патриархальный сглаживался; вместо одного авторитета в среде тухума являлось их несколько, и на место патриархального быта появились республиканские формы, с взаимно обусловленными отношениями, правами и обязанностями между каждым тухумом порознь и всеми вместе. Такая отношения между тухумами породили и новую форму управления.

Уже тогда образовалось в этой молодой республике три сословия: духовенство — сословие самое важное, почитаемое; в руках его находилось и управление, и образование, а также большое влияние на народ. Заметим: мы назвали все духовенство собирательным названием сословием, кастою. В республике мог быть безусловно господствующим теократический принцип, потому самые кази становились во главе управления только по выбору другого сословия – воинов-землевладельцев; так и потому что сын муллы мог не быть муллою действительным, по обязанностям, к имени его прибавлялось только слова: такого-то муллы сын; и он мог быть воином-землевладельцем. На оборот лицо не из духовного сословия могло сделаться муллою, имея, во-первых, к этому добрую волю, а во-вторых, выучившись грамоте, чтению Корана и других священных книг, а также совершать обряды. Сословие духовное было избавлено физического труда и жило на счёт трудов и имущества остальных.

Второе сословие это — воины-землевладельцы. К этому сословию принадлежали исключительно лезгины; оно подразделялось на тухумы и занималось только войною, набегами и охотой, занятая ими земля принадлежала исключительно лицам этого сословия, но они ее не обрабатывали – труд этот принадлежал, образовавшемуся в последствии, третьему сословию – раятам (крестьяне, чиншовники). Но возвратимся к формам правления. Из среды тухумов выбирались волей самих тухумов, ежегодно четыре кази (высшая степень в мусульманской духовной иерархи). Здесь так же необходимо заметить, что лицо, становясь муллою или вообще духовным, не переставало быть и членом тухума, к которому оно принадлежало. В руках этих казиев сосредоточивалась вся власть и все управление: они решали спорная дела, большою властью и быть может, в следствие этого, не редко злоупотребляли его в пользу тех тухумов, к которым сами принадлежали; от них зависло также решение вопросов, относящихся так до мира и войны.

Для приведения в исполнение приговоров казиев назначались чауши (в род наших полицейских служителей), в потребном количестве, избранные также народом, но без определённого срока. Кроме того, в деревнях, заселённых мугалами и Ингилоевцами, подпавшими под власть джарцев, были старшины – кавха и сотники — юзбаши, имевшее также чаушей, но подчиненные во всем избранным казиям. Сложные вопросы решались казиями обыкновенно среди джамаата (мир, сходка). Джамааты выбирали казиев и учувствовали в решении вопросов, относящихся до всей страны. Но не всегда доброе согласие сохранялось между тухумами: то споры за землю или воду, то убийство в ссоре служили поводом к внутренним раздорам; однако раздоры эти никогда не принимали серьёзных размеров. Напротив, общие интересы тухумов, в виду враждебных отношении с соседними народами, стремление к сохранению самостоятельности, и даже к расширению своих территориальных владений вызвали потребность единства правильной взаимной связи между тухумами и одинаковости участия в общих интересах, их поддержании и защиты.

Вместе с появлением этих требований складывалось и упомянутая выше форма управления; а современные этим требованиям взаимные отношения и обязанности тухумов уже во многом подошли к греческим Филам времён Пизистрата: интерес одного из членов тухума поддерживался целым тухумом; казий , избранный в управители, старался вообще поддерживать интересы того, к среде которого принадлежал сам; а тухум, из которого были выбран казий приобретал более веса при решении вопросов джамаатом; каждый тухум обязан быть в случае надобности выставить потребное число воинов. Таким образом мы видим, как патриархальные порядки уступили место республиканским и как эти последние уложились в известную форму.

Образ жизни джарцев в начале был чисто воинственный; они предпринимали отважные набеги на Грузию, разоряли ее и с богатой добычей возвращались домой; грабежи и охота были единственным средством их пропитания. Этот период жизни джарской республики можно, кажется, назвать героически. Но естественные условия страны не могли не иметь влияния на этих диких сынов природы, и мы вскоре замечаем, что среди их культ военный сменяется, или, вернее, даёт место подле себя культу земледельческому, исторические события так же не мало способствовали этой метаморфозе и так, прекрасное местоположение, богатая почва, способная произрасти фиги, виноград, тутовые деревья, — обнаружили влияние на природу переселенцев, а подчинение им грузинских и монгольских заселённых деревень, покровительство то персиян, то турок и наконец формальная уступка правителями Кахетии земель, лежащих между горами левым берегом реки Алазани, называвшихся северной Кахетией, — дали средства к материальному проявлению новая культа.

Лезгины обратили внимание на разведение садов и хлеба; а труд, сопряженный с агрикультурой, упал исключительно, как мы заметили выше, на грузин — ингилоевцев и монголов — мугал. Далее, приискивая средства к обрабатыванию земли посторонними руками, они обратили внимание на колонизацию своих земель. Они пригласили бедных жителей бесплодных гор поселяться у них на долине и заниматься хлебопашеством. Охотники явились и начали переселяться, они только обрабатывали землю, но право собственности осталось по-прежнему в руках лезгин. Переселенцы эти вместе с ингилоевцами и мугалами образовали третье сословие – рабочих. Очерчивая те отношения в какие были поставлено это сословие к землевладельцам, мы уже сказали выше, что быт ингилоевцев и с принятием ислама нисколько не улучшился; теперь скажем, что и быт новых добровольных переселенцев с гор не отличался ничем от быта ингилоевцев и мугал; они даже сами вскоре получили название мугалов рабов. Таким образом земледельческое население всех трёх племён было поставлено джарскими лезгинами в одинаковые условия.

Вся пахотная земля была собственностью лезгин и разделена между тухумами; тухумы, разделив, землю на кешкели-участки с лугами и лесом, отдавали их в пользование рабочему сословию, раятам на условиях, по которым раяты, должны были платить землевладельцам известное, сообразное с величиною и удобствами кешкеля, количество тагаров — пшеницы, ячменя, сарачинскаго пшена, проса, и часть снятого сена; кроме того должны были давать еще баранов, мёд, шерсть, огородные овощи и находились сами в самой строгой личной зависимости; при этом должны были ещё исполнять обязанности нукеров – слуг. Такие отношения раятов к землевладельцам были, конечно очень стеснительны для первых.

С того же времени, как джарские лезгины, подчинившись оттоманской порте, позаботились выхлопотать себе у турецкого правительства грамоту на полное и не оспоримое владение занятою ими частью Алазанской долины, рабство — крестьянство было, так сказать, узаконено в горной республике. В грамоте этой сказано: за заслуги, оказанные джарцами турецкому правительству, способствуя к утверждению ислама и удерживая Горские племена от набегов на принадлежащие высокой порте владения, земли, лежащие в границах реки Капу-чай, главного хребта гор кавказских, Кара-тубал-чай и урочища Элле-роюх, — по правой стороне Алазани, — вместе с заселяющими, их мугалами отдаются в вечное владение Джарским и Тальским агаларам (господам, лезгинам) и их потомкам. В это же время произошла и, упомянутая нами выше, уступка со стороны Грузии, упрочившая за лезгинами владение землею, принадлежавшею сев. Кахетии. Грамоту эту турецкого правительства лезгины сберегают как святыню и до ныне и показывают её с особенною гордостью. С этих-то пор лезгины, действуя самостоятельнее и смелее, установили упомянутых отношения между собою и раятами. Хотя земледелие и стало развиваться на земле джарских лезгин, но самые лезгины не переставали разорять Грузию и заниматься набегами, хотя уже не с единственною целью поживы, зачастую из удали любви к искусству; тем не мене культ земледельческий стал очевидным, а результаты его влияния не переставали обрисовываться яснее и очевиднее».

Автор: ‘Али Албанви

Литература

1. Кавказский календарь на 1866 год, изданный при Главном Управлении Наместника Кавказского. XXI год. Тифлис. 1865. С. 19–23. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/34M9Yw, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 11.06.2023). — Яз. рус.