С лица воду не пить

 Глава 1
    Мишка сегодня был на удивление угрюм и молчалив. Мама Надя, пришедшая забрать сына из детского сада, забеспокоилась, и всю дорогу до дома пыталась разговорить мальчугана и выведать причину этой угрюмости, но безуспешно. Мишка упрямо отнекивался или попросту не отвечал на вопросы матери. Такая необъяснимая упёртость у него была с рождения. Заставить его делать что-то вопреки каким-то невесть откуда взявшимся в таком маленьком существе принципам было невозможно. И никакие уговоры или наказания не могли повлиять на его поведение. Если он говорил «нет», то это «нет» было окончательным и безоговорочным. Надя считала такое поведение ненормальным и неоднократно просила мужа повлиять на сына, но Денис только посмеивался.
    - Мужик! - с гордостью отвечал он на просьбы жены. – Стержень у него есть, Надя, а ты хочешь, чтобы я этот стержень сломал. Ну, и что это будет за мужик? Даже и не подумаю.
    - Да какой там стержень в таком возрасте, Деня? Он ещё толком-то и ходить не научился. Стержень у него! – возражала Надежда.
    - Ты вот о чём подумай, Надя. Подумай и реши, что для тебя важней: чтобы твой сын рос пай-мальчиком и вырос размазнёй, или чтобы он вырос мужиком и научился отвечать за свои поступки?
    - Да ну тебя, - махнула рукой Надежда, не желая признаться, что ей хотелось бы и того, и другого одновременно.
    Сегодня Надя задержалась на работе и забирала Мишку одним из последних, поэтому и пришли, когда Денис уже был дома. На угрюмость и молчаливость сына отец не обратил никакого внимания, а Мишка затихарился в своей комнате и носа не казал. Надя тут же принялась готовить ужин. Через час семья уселась за стол. Ужинали молча, каждый думая о чём-то своём. Молчание прервал голос сына:
  - Я женюсь, - твёрдо сказал Мишка. Новость была настолько неожиданной, что Надежда едва не подавилась. Денис, спрятав улыбку, сделал вид, что ничего необычного в том, что он услышал, нет, прожевал пищу, посмотрел на сына и со всей серьёзностью спросил:
    - Ну, и кто же избранница?
    - Валька Сухотина, - так же серьёзно ответил сын. - А она согласна? – поинтересовался отец.
    - Не знаю, - честно признался Мишка.
    - То есть, она ничего об этом не знает? – отложив в сторону вилку, спросил отец.
    - Нет, - покачал головой сын.
    - Удивительное дело, сынок. Ты забыл о самом главном. Ты забыл, что для того, чтобы жениться, нужно не только твоё желание, но и согласие того, кого ты выбрал в жёны. Ты не знал об этом?
    - Нет, - удивлённо сказал мальчик, но тут же добавил, - Она согласится.
    - Миша! – укоризненно сказал Денис. – Нельзя за кого-то принимать решения. Это неправильно. Сначала надо спросить согласие у Вали, а потом мы обсудим этот вопрос. Договорились?
    - Договорились, - кивнул головой в знак согласия сын, но не удержался и повторил: - Она согласится.
    - Вы что здесь несёте? Молоко на губах не обсохло, а туда же… жениться он вздумал, – не сдержалась молчавшая до этого Надежда.
    - Мы обсуждаем, - без улыбки ответил Денис.
   Сын с благодарностью посмотрел на отца и не стал реагировать на возглас матери.
Глава 2
    На следующий день Мишка в присутствии воспитательницы и всей группы совершенно серьёзно попросил Валю Сухотину быть его женой. Девочка, выслушав Мишку, так же серьёзно дала согласие. Это, без преувеличения, комичное и даже гротескное, на взгляд взрослого человека, событие взбудоражило весь детский сад, и обсуждалось не только работниками, но и детьми, о чём Елена Валерьевна, Мишкина воспитательница, возбуждённо поведала Надежде. Не зная, как к этому отнестись, Надя сделала то, что делала всегда, попадая в затруднительные ситуации - возложила решение вопроса на мужа. Кто, в конечном счёте, глава семьи? Муж? Вот пусть и решает! Денис и решил. Просто и не по годам мудро. Вечером пригласил Мишку в родительскую комнату и там совершенно серьёзно, как со взрослым человеком, обсудил все вопросы будущей женитьбы. Объяснил сыну, что люди имеют право жениться и выходить замуж только после того, как достигнут восемнадцатилетнего возраста. Так что, хочешь не хочешь, придётся им с Валей немножко подождать. При этом он заверил сына, что они с мамой ничего против женитьбы не имеют, не забыв упомянуть об окончании школы и службе в армии. Согласие родителей воодушевило Мишку, поэтому необходимость ждать каких-то двенадцать лет ничуть не огорчила. Ждать, так ждать! Для детей всё одно, что жить, что играть, потому что и игра для них жизнь, и жизнь – игра. И к тому, и к другому они относятся со всей своей детской обстоятельностью. С такой же обстоятельностью Мишка отнёсся и к своим обязанностям жениха, то есть, будущего мужа. О том, что они с Валей теперь жених и невеста, Мишка узнал в тот же день от своего товарища по группе. «Жених и невеста замесили тесто», - голосил малыш, хлопая в ладоши и подпрыгивая рядом с Валей и Мишей. Остальные дети подхватили было эту народную присказку, попрыгали немного, но очень скоро устали, оставили в покое смущённую пару, и занялись своими обычными делами. Так же поступили и «жених с невестой». Так же, так же, но не совсем. Теперь Мишка играл только с Валей, и никого другого, ни девчонок, ни мальчишек, в эти игры не допускал. Исключение делалось только тогда, когда какие-то обучающие игры устраивала воспитательница. Так и повелось с тех пор. К их неразлучности быстро привыкли и взрослые, и дети. С первого класса и до окончания школы они сидели за одной партой, и Мишка ежедневно провожал Валю домой. Недоумение и настороженность родителей, что Мишки, что Вали, также быстро прошли, так как в поведении своих детей никаких отрицательных отклонений замечено не было. Дружат дети? Ну, и слава Богу! Пусть дружат! Вот так незаметно и пролетели школьные годы. Дети повзрослели, но ничего в их отношениях не изменилось. Всё также, изо дня в день, Мишка провожал Валю до дома, шёл обедать и возвращался назад готовить уроки. Иногда занимались и у Мишки. И так все одиннадцать лет. К их неразлучности настолько привыкли, что появление кого-нибудь из них в одиночестве было событием из ряда вон выходящим. Как лунное затмение, например. Жили Мишка и Валя на соседних улицах в частном секторе, на окраине города. Совсем недалеко друг от друга. Родители, несмотря на неразлучную дружбу детей, близко друг с другом не сходились. И у тех, и у других был свой круг общения, однако никакой неприязни по отношению друг к другу не испытывали. Не было причин. Окончание школы встретили буднично. Финансовых возможностей как-то широко отметить это событие не было ни у тех, ни у других. Справили детям хороший костюм и красивое платье на выпускной и достаточно. Никто и не возражал. К излишествам с детства приучены не были, да и завистью, слава Богу, не страдали. Поступать решили в университет, на медфак. Родители не протестовали. И профессия интересная и нужная, и после окончания учёбы можно будет работать вместе. Сдали документы и ожидали решения приёмной комиссии. Иногда ходили в лес за грибами и ягодами, благо до леса рукой подать. Иногда гуляли.
Глава 3
    В тот день, сходив в магазин за продуктами, решили пойти вечером погулять. Ничего не предвещало беды, когда подходили к стоящему в некотором отдалении от остальных последнему дому, за которым начинался пустырь, тянувшийся до самого леса. Живущего там чудаковатого старика, знали с детства. Евсеич. Ничего необычного, кроме нелюдимости, в этом старике не было. Старик и старик. Бабка его, говорят, умерла ещё до их появления на свет, а родственников никто и в глаза не видел. Так и жил одиноко, незаметно и будто бы вечно. В Церковь, говорят, иногда ходил. Ну, на то они и старики, чтобы в Церковь ходить. А больше ничего примечательного в нём и не было. На запах гари сначала не обратили внимания. По мере приближения к дому запах стал усиливаться, и ребята насторожились. Выходящий из-под двери дым, первым заметил Мишка и от волнения остановился.
    - Что? – спросила Валя, недоумённо посмотрев на Мишку.
    - Смотри, - ответил Мишка, указав рукой на дом.
    Не успела Валя обернуться, как раздался громкий хлопок, вылетели стёкла и из дома повалил густой чёрный дым, сквозь который пробивались всполохи ярко красного и оранжевого пламени. Ребята бросились к дому, но остановились метрах в десяти, не зная, что делать дальше. Замешательство длилось не больше секунды. Мишка, посмотрев на Валю, судорожно сжал её руку и бросился в открытую от взрыва дверь. Валя от неожиданности и охватившего её ужаса замерла. Ей казалось, что время остановилось и прошла целая вечность, прежде чем из дыма появился Мишка, несущий на руках бессознательного Евсеича. Добежав до Вали, он повалился вместе с ним на землю. Футболка почти полностью сгорела. Тлели только кое-где оставшиеся лоскутки. Брюки огонь почему-то не затронул вообще. Руки и всё тело до пояса покрывали огромные волдыри. Волосы сгорели и спеклись в какую-то чёрно-кровавую массу. Валя опомнилась только тогда, когда Мишка застонал. Закричала что-то нечленораздельное, увидела бочку для дождевой воды, бросилась к ней, зачерпнула ведро, и, вернувшись, окатила Мишку. Только затем достала телефон и вызвала скорую и пожарных. На счастье, одна из бригад скорой помощи находилась на соседней улице, поэтому прибыла буквально через минуту. Мишку забрали первым. Валю, пожелавшую ехать с Мишкой бесцеремонно оттолкнули и уехали. Евсеича забрала другая бригада. С того момента, когда они подошли к дому, прошло не белее десяти минут. Дождавшись пожарных, Валя пошла сначала домой, но, передумав, поспешила к Мишкиным родителям. Перепуганные Надя и Денис, захватив с собой Валю, помчались в больницу скорой помощи. Через три часа после приезда им, наконец-то, сообщили, что Мишка жив, но его ввели в состояние медицинской комы, чтобы избежать возможных негативных последствий от болевого шока. Сколько он будет находиться в коме, сказать не смогли, поэтому посоветовали отправляться домой и звонить. Пускать кого-нибудь к нему отказались. Бесполезно, да и мешать будут. Родители решили ехать домой, а Валя отказалась. Отговаривать её не стали. Знали, что бесполезно. Валя, выйдя из больницы, позвонила маме, сообщила о случившемся и попросила привезти что-нибудь из одежды. Ночью прохладно. Переубедить Валю ехать домой не удалось и маме. Через час она вместе с мужем приехала в больницу и привезла Вале тёплую кофточку, не забыв насильно вручить бутерброды и термосок с чаем. Проводив родителей, Валя устроилась на кресле в коридоре приёмного отделения. Множество людей сновало мимо, но никто не обращал на неё внимания. Все были заняты своими делами. Ближе к ночи суета улеглась. Посетители и врачи разошлись, и Валя осталась в коридоре одна. Изредка выходила подышать свежим воздухом и возвращалась на место. На неё обратили внимание только под утро. Проходившая мимо медсестра разбудила заснувшую Валю вопросом: «Ты что здесь делаешь?». Валя рассказала о случившемся, сообщив, что никуда не уйдёт, потому что Мишка её муж, и она должна быть с ним. Медсестра ничего не сказала, но почему-то сразу поверила, что так оно и будет. С утра суета возобновилась. Появились пришедшие на работу врачи и медперсонал, а за ними больные и посетители, но о Вале не забыли. Видно, медсестра рассказала кому-то из своих подруг или врачей. В районе десяти утра к ней подошёл молодой доктор и, спросив фамилию мужа, ушёл. Вернулся через четверть часа, неся в руках медицинский халат, велел надеть и повёл за собой. Войдя в блок реанимации, прошёл ко второй от входа палате и открыл дверь, пригласив Валю войти. Мишка лежал на кровати весь в бинтах, за исключением небольших щёлочек для глаз и рта. Вокруг стаяло много медицинского оборудования. К телу Мишки протягивались какие-то провода и трубки.
    - Проходи, - громко сказал доктор. Валя испуганно посмотрела на него, но он успокоил: - Не волнуйся, он ничего не слышит.
    - А долго он так будет? – с опаской спросила девушка.
    - Дня три-четыре, как минимум. Ну а дальше, смотря по состоянию, - ответил доктор, и указав на стул, ушёл. Вернулся через несколько минут, принёс мягкое кресло, и, поставив его в углу палаты, пояснил: - Трудновато всё время на стуле сидеть. На кресле тебе полегче будет.
    - Спасибо, - отозвалась Валя.
    - Ты, если заскучаешь, можешь на посту медсестёр книгу какую-нибудь выбрать почитать. Не стесняйся. Они о тебе предупреждены. А ночью можно будет на диванчике прикорнуть, если совсем невмоготу будет, - напутствовал доктор.
    - Спасибо, - поблагодарила ещё раз Валя. Доктор ушёл и осталась Валя наедине с бесчувственным Мишкой и своими нерадостными мыслями. Поначалу было интересно наблюдать за огоньками приборов и цифрами на мониторах, но скоро надоело. Напряжённо прислушивалась к Мишкиному дыханию, но несмотря на то, что изо рта у него торчала какая-то трубка, ничего не слышала. Вставала, подходила к окну, наблюдала за происходящим во дворе больницы и возвращалась на место. Проведя несколько часов в напряжённом безделье, не выдержала и пошла на пост медсестёр. Выбрала наугад самую толстую книгу и вернулась в палату. Пыталась читать, но ничего из прочитанного не понимала, потому что все мысли были о Мишке. Отрывалась от чтения и пристально смотрела на него. Вспомнила, что надо помолиться и попросить помощи у Бога, но не знала, как это делать. Изредка звонили мама и Мишкины родители. Сообщала о состоянии Мишки и вновь погружалась в ожидание. На третий день утром обратила внимание на то, что стали подёргиваться Мишкины веки. Побежала за медсестрой. Когда вернулись, Мишка открыл глаза. Медсестра попросила Валю сбегать в ординаторскую за врачами. Прибежали врачи и Валю выставили в коридор. В течение получаса маялась от неизвестности перед закрытой дверью. Наконец, дверь открылась и из палаты, один за другим, стали выходить прибежавшие доктора. Последней вышла медсестра:
    - Успокойся. Всё будет хорошо. Иди к своему герою.
    Взволнованная Валя благодарно кивнула и вошла в палату, посмотрела на Мишку и улыбнулась. Улыбнулась в ответ на радость, светящуюся из Мишкиных глаз.
    - Валя… - услышала она слегка охрипший Мишкин шепот, взяла стул и, сев рядом с кроватью, сказала:
    - Всё будет хорошо, любимый. Первый раз так сказала. Хотя Мишка и так всё знал, но в слух никогда этого не произносила. Любимый. Мишкины глаза засветились ещё большей радостью, и он хотел коснуться Вали своей забинтованной рукой, но застонал от боли.
    - Ну, вот. Лежи спокойно, никуда я не денусь.
Боль утихла и радость вернулась в Мишкины глаза.
    - И чего тебя понесло в это пекло? – неожиданно с досадой спросила Валя. – Скоро учёба, а тебе ещё неизвестно сколько здесь лежать.
    Мишки глаза стали серьёзными. Помолчав какое-то время, он ответил:
    - Не знаю, Валя. Само собой как-то вышло. Я ведь и не задумывался даже. Понесло и всё тут. Но и слава Богу, что понесло. Я вот вроде бы и без сознания был, но на самом деле слышал всё, что происходит в палате. И не только это. Я одновременно был и ещё где-то. Не могу описать где. Слов таких нет. И со мной кто-то постоянно разговаривал. Бабушку и дедушку точно помню, а остальные голоса вроде бы и знакомые, но не знаю чьи. Так вот, Валюша. Из всех этих разговоров я понял, что мне оказано великое доверие родиться среди этого народа и быть его частью. И, чтобы оправдать это великое доверие, я должен был поступить так, как поступил. Иначе бы я перестал бы быть частью нашего народа, наших предков и родителей, частью нашей Родины. Я перестал бы быть самим собой и частью тебя, Валя. Если бы я струсил, не было бы меня больше. Кто-то другой был бы. Мерзкий, слякотный и вонючий. А меня не было бы. Мне выпала великая честь, Валя, и я рад, что оправдал её. Валя, удивлённая таким высокопарными словами, напряжённо смотрела на Мишку, который помолчал немного и продолжил:
   - Я, когда в дом вбежал, чуть на пороге не задохнулся. Меня по инерции пронесло внутрь. Осмотрелся. Нет нигде старика. Бегаю, ищу, а его нет и нет. Забегаю в спальню, а он там. Сидит себе спокойненько на стуле, будто ничего не происходит, и внимательно так на меня смотрит. Дымища кругом – не продохнуть. А он сидит себе и хоть бы хны. «Чего сидишь? – спрашиваю. – Сгоришь ведь!». А он спокойно так отвечает: «Тебя жду.». Представляешь? Будто знал, что я за ним приду. Я его хвать и поволок из дома. А дальше уже ничего и не помню. Услышав рассказ Мишки, Валя растерялась. Растерялась, не зная, как на него реагировать, и что отвечать, поэтому, желая как-то избежать этого ответа, попросила:
    - Мишаня! Мне бы помыться надо. Я ведь четвёртые сутки толком не мылась и не переодевалась. Домой бы мне на часок-другой сбегать. Потерпишь?
    - Сбегай, конечно. Да к нашим заодно заскочи, привет передай.        Воспользовавшись Мишкиным одобрением, Валька тут же поднялась и, как ошпаренная, выбежала из палаты. Оказавшись за дверью, немного успокоилась, сообщила медсестре о том, что уходит на пару часов, и пошла на выход. Всю дорогу до дома не давали покоя Мишкины слова. Молоточками раскалёнными стучали. Сначала решила помыться и переодеться, а к Мишкиным родителям зайдёт на обратной дороге.
    Мама была дома, искренне обрадовалась приходу дочери, и тому, что Мишка пришёл в сознание. Не слушая возражений, усадила Вальку за стол. Наложила полную тарелку плова, села напротив и внимательно уставилась на дочь.
    - Ты что-то сказать хочешь, мама? – спросила Валька.
    - Спросить хочу.
    - Что?
    - Как у вас теперь с Мишкой-то будет?
    - А что изменилось? – не поняла Валька.
    - Ну, как что? Он ведь обгорел, Валя.
    - Ну и что это меняет?
    - Ну, как ты не понимаешь? Он ведь теперь уродом будет, Валя. На всю жизнь. Тебе и на людях с ним показаться будет стыдно. Неужели не понимаешь?
    - Мама, мама, - оставив еду, произнесла дочь. – Не ты ли меня учила, что с лица воды не пить?
    - Но я же совсем другое имела в виду, - попыталась оправдаться мать.
    - Я прекрасно понимаю, что ты имела в виду, мама. Мне выпала честь стать женой такого прекрасного человека, как Мишка, и я эту честь должна оправдать! Иначе я буду ненавидеть себя всю жизнь! И давай больше не поднимать этот вопрос! – безапелляционно закончила Валька и, не доев, поднялась из-за стола. Постояла какое-то время в раздумье и сказала:
    - Я слышала, что можно как-то помолиться и попросить помощи у Бога. Как это лучше сделать?
    - В Церковь иди, Валя! В Церковь! Там подскажут, - тихо сказала мать, поняв, что дочь не отступит.