Круг

Скандал снова начался на пустом месте, с меня хватит, достало, я больше не могу, ты видел, что она натворила? Я два часа отмывала эту долбанную кухню!  Да ей три года всего, ты чего? Ненавижу все эти памперсы, бессонные ночи, ненавижу, ясно? Ненавижу все это! - Инга швырнула на пол какие-то Мусины вещи, розовые штанишки, кофточки, резко развернулась и долбанула дверью изо всех сил, так, что Муся, только что заснувшая, немедленно подала голос. Ответом ей был почти звериный рык из соседней комнаты. Такие истерики у нас не впервые, что делать, такой характер у моей жены, я привык. Сам я ругаться не умею, не способен конфликтовать, пытаюсь найти компромисс, но всегда без толку. Ладно, обычно Инга быстро отходит.

Я взял Мусю на руки и сел на кровать. Бардак в спальне был страшный, все вверх дном, Инга слишком устает, чтобы убирать. Няня вчера не пришла, заболела, я весь день был на работе, помочь некому - вот сегодня и истерика. Надо пересидеть, переждать, и все снова будет хорошо и спокойно, правда же? Пусть ненадолго, но все-таки. Муся успокоилась, и я осмелился заглянуть в комнату, которую Инга определила для себя как художественную студию, там хранились ее краски, кисти, холсты, которые, впрочем, она давным-давно забросила, но среди знакомых все еще считалась большим художником, тонкой творческой натурой, которая должна служить исключительно искусству, хотя, некоторые, например, моя старшая сестра не понимали смысла этих разноразмерных дощечек, покрытых красками, синяя, черная, золотая - Инга сразу развесила их по комнатам, когда переехала ко мне. По мнению сестры, такое может сделать любой, бери краски и мажь, как попало. А мне нравилось, оригинально, и в квартире стало не так пусто.


Инга сидела перед зеркалом и ожесточенно красилась, резкими движениями наносила румяна, на нас не смотрела, будто нас нет. Тоже не в первый раз. Муся пискнула “мама”, потянулась к ней, но Инга помотала головой и встала, не сейчас, пожалуйста, я хочу пройтись, проветрить голову, что-то совсем вымоталась. Конечно, иди, мы поиграем пока, Муся, будем на пианино играть? Муся радостно захлопала в ладоши, засмеялась, а Инга с каменным лицом вышла в прихожую и хлопнула дверью. Опять.

Может, сестра и права - у нас все получилось слишком быстро. Мы с Ингой познакомились в пафосном клубе - я в такие места вообще не хожу, коллега пригласил на День рождения, - и мы с ней столкнулись случайно, потом еще раз, уже специально, у бара, разговорились, она позволила себя угостить - и через час уже ехали ко мне, целуясь в такси. Инга была не просто красива - ослепительна. Женщина-кошка. Никогда не думал, что могу привлечь такую… Просто крышу сорвало.

На следующий день перевезли ее вещи из квартирки, которую она снимала вместе с тремя подружками вскладчину, а к вечеру уже планировали свадьбу. Ну ладно, согласен, я действовал лихорадочно, лишь бы не упустить это чудо, которое наверняка случайно выпало именно мне, ухватить покрепче, не отпускать ни за что.

Поженились мы через три месяца, а еще через два года родилась Муся. Тогда-то и начались скандалы, нехватка времени на себя, на картины (она хоть одну продала, ехидно спрашивала сестра, Ингу она почему-то сразу невзлюбила. Нет, не продала, потому что настоящее искусство не все понимают - ага-ага, ну ясно. С сестрой было невозможно разговаривать). Инга целыми днями жаловалась на свою тяжелую жизнь подругам, в соцсети, меняла нянь, ни одна ей не нравилась, все было не то, я помогал, чем мог, но меня повысили в должности, работы стало больше, дома я буквально только ночевал. Муся росла плаксивой, беспокойной, чем еще больше нервировала Ингу. А помнишь, как мы ездили в Италию, как же было хорошо, можно было валяться на пляже сколько угодно и спать до обеда,  вспоминала она, всхлипывая, а теперь все, мы никуда не можем поехать, связаны по рукам и ногам. Ну что ты, Муська подрастет и вместе поедем, успокаивал я ее, и Инга вскакивала, с яростью бросая мне в лицо - никуда мы с ней  не поедем, никогда! И убегала из комнаты, а я оставался в недоумении, что я опять не так сказал.

Я усадил Мусю за пианино, настроив высоту детского стульчика так, чтоб ей было удобно, сам устроился рядом и чуть потренькал на гитаре, удивившись какая она пыльная, давненько не брал в руки. Мы с Мусей сыграли импровизацию - она изо всех сил била по клавишам, а я пытался подстроиться под ее темп, что даже казалось интересным, правда, Мусе быстро надоело и она завертелась, пытаясь слезть со стула. Пришлось снова взять ее на руки.
-Что будем делать? - вслух спросил я и Муся пожала плечиками: “не знаю”. Без Инги я всегда сразу чувствовал себя потеряно, а когда она уходила вот так - еще и виновато.

Каблук. Так мне в лицо сказал один друг (бывший), когда я не поехал на рок-фестиваль в Чехию, потому что Инга была категорически против - ей не нравилась такая музыка, такая тусовка, ну и мои друзья заодно. “И потом, у нас ребенок, между прочим, я что, должна одна с ней сидеть все выходные?” Мы здорово поругались  тогда, но все же я остался дома. И убедил себя, что так будет лучше, меньше скандалов, это хорошо же? Семья должна быть крепкой, ведь правильно?   

Я обвел взглядом комнату - ну что? Мои гитары покрылись пылью, Инга проходя мимо, всегда нарочно спотыкается о них, и, громко вздыхая, как бы про себя бормочет: деть бы куда-то эти деревяшки, и так места мало, ноги переломать можно. Я предлагал повесить гитары на стену, даже фотографию показывал, как это красиво, но впустую, стены были предназначены только для Ингиных картин. Но ее холсты и кисти давно забыты. Краски высохли в баночках. Мои друзья теперь играют без меня, а я даже не пошел на их выступление. Просто не пошел, даже не сказал ничего Инге, зная, каким будет ее ответ.

Муся уснула у меня на руках. Муся… Так похожа на Ингу, такая же красотка будет, поговаривала сестра. От этой мысли почему-то стало тоскливо. Я осторожно положил дочь в кроватку и проверил телефон. Никто не звонил и не писал. Может, позвонить Инге? Нет. Рявкнет в ответ, и я опять буду лепетать что-то и ненавидеть себя за это. Я даже никуда уйти не могу, потому что у меня Муся. Да и куда идти.

Стемнело сразу после обеда, как всегда в январе.

 Я стоял у окна, не включая свет, чтобы Муся не проснулась. Смотрел на пустую улицу. Вот зажглись фонари. Вот прекратился противный мокрый снег. Шли минуты и я поймал себя на том, что подгоняю их всей силой воли, быстрее, быстрее. Сам не знаю, зачем.

И тут я увидел Ингу во дворе, она остановилась, тревожно глядя на темные окна. И почти бегом скрылась в подъезде. И пока она через ступеньку неслась на пятый этаж, я стоял в прихожей, готовый открыть ей дверь, смотрел в зеркало и думал - черт с ним, может, действительно продать эти проклятые гитары.