Год, которого не было. Часть 1. Гл. 11

11.

Прежде чем лечь спать Вова решил собраться в дорогу. Некоторые предпочитают путешествовать налегке, но гораздо приятнее пользоваться привычным шампунем, любимой бритвой и дезодорантом, ходить в удобной, тщательно подобранной одежде, тем паче, что все шмотье с мыльно-рыльным ассортиментом, можно уложить в удобную спортивную сумку.
Сборы не заняли и десяти минут, теперь следовало заняться размещением Ива на ночлег.  Пусть кровать и широкая, но не ложиться же им вместе.
Вова спит либо один, либо с барышней, желательно помоложе. Да и не станет Костя спать там, где Соня озорничала. А значит, придется отправить его на второй этаж. Там и так планировалось что-то вроде гостевой комнаты.
Правда ремонт не закончен… Три месяца, а все никак…. Вот уж воистину -  партизанская война. Стоит только начать…Ничего, музыкантам к спартанской обстановке не привыкать. Обдерет с девственного дивана целлофан, а плед и подушка найдутся.
Ив оставался на кухне. Вова присоединился к нему, вырубил ненужное, в связи с наступившим рассветом, электричество, с удовольствием втянул запах свежезаваренного кофе.
- Не уснешь же, чертило. Лучше б соку выпил.
- Да тут разве уснешь… Да и не бодрит меня кофеин. Наоборот. От него в сон клонит.
Ив развернулся к окну, стал смотреть, как рассвет наливается золотом, отражаясь от окон далекой многоэтажки.
       - Вовча, а дай мне свой айфон, – задумчиво попросил Ив продолжая смотреть в окно. - Я хочу кое-что себе перекинуть.
- Не перекинешь, Кость, Айос с «ведроидом» не дружат. Можно конечно по «вайберу» ...А, ты что? Взвести затвор на Соньку хочешь перед сном?
Ив на несколько секунд напрягся, но вместо того, чтобы бросится на друга с кулаками или сказать что-нибудь едкое, обмяк. Словно из воздушного шарика воздух вышел.
- Да, Вова, – устало произнес он. - Именно это я и хотел сделать. Вот только твоя бледная жопа в кадре, весь кайф перебьет…
- Да, пожалуйста. Бери. Зарядник вон, в верхнем ящике, а то батарейка сдохнет прежде, чем ты мне ретину экрана загадишь, – Вова усмехнулся, искоса глядя на друга и как бы говоря: «Ну что со мной поделаешь? Не пробиваемый, железобетонный человек. Ничем не проймешь».
-  Извини, Костян. Меня что-то несет опять. Но ты пойми! Что бы ты там себе не на придумывал, Соня – всего лишь… Читай по губам! Шалашовка на пару пил. Вот и все. Ты бы лучше о жене с дочкой подумал. Как ты с ними объяснишься?
Слышать такое от держащего по ветру член, Вовы, было обидно. И, тем не менее, это не умаляло справедливости слов. Была ли в его жизни реальная Соня или это только мистическое наваждение, суть не менялась. Роман на пару ночей…
- Тоже мне, поборник морали. У самого потрясающая жена! Была… - Ив не мог удержаться от ответной шпильки.   - И что теперь? Штанга между запоями? Перманентный шлюхенролл? Ты о такой жизни мечтал? Не думаю.  А ну ка! Развей мои сомнения.
Ив начал было опять заводиться, но злость быстро улетучилась при виде невозмутимого друга, не собирающегося скабрезно отшучиваться.
- Ты прав, наверно, - ответил Вова, немного подумав. - Мне и самому в голову все чаще приходят такие мысли. Но давай перенесем этот разговор в купе. Под коньячок с шоколадкой. Бери, если хочешь мою трубу и вали на второй этаж. В комоде, в нижнем ящике найдешь плед. Подушку можешь мою взять, из спальни. С диваном, надеюсь разберешься… И поаккуратнее со своим хохлатым питоху, санузел на втором этаже не работает.
Ив никак не отреагировал. Так и не взяв телефона, он прошел в коридор, включил свет и начал рыться в комоде. Через минуту чуть слышно заскрипела под его ногами лестница.
Вова отправился в спальню, мимоходом взглянул на Бандита, сладко спящего в уголке, и сразу повалился на кровать.
- Ну вот, – произнес он не громко. - Всем подушки раздал, а себя любимого обделил...
Вова думал, что не сможет уснуть. Устал до безумия, но пересидел, спать вроде не хочется. Однако едва смежив веки, он провалился в сон без сновидений, как в черную яму.
Ненадолго…
Дикий вопль Ива, словно струя ледяной воды в лицо, вырвал в реальность. Вова даже почувствовал, как холодные капли стекают по щекам и подбородку. Это нервное...
Ивин стоял в дверях белее мела и что-то мычал. От его диких междометий проснулся рыжий котенок, выгнулся дугой и зашипел на обезумевшего человека.
- Вова! Там! Вовааа!  У тебя наверху!
Как взведенная пружина тело взметнулось с кровати.  Вова плечом оттолкнул полуобморочного друга и бросился на второй этаж.
Какого черта на этот раз!?? Идей никаких, в желудке застыл холодный ком нехорошего предчувствия. Он не представлял, что довело Ива до судорог, и открывшаяся картина шокировала своей сюрреалистичностью.
Вся просторная комната оказалась завешена целлофановыми перегородками, как в низкобюджетных фильмах о борьбе гуманнейших врачей с распространением эпидемий в странах двадцатого мира. Куча белых ящиков с торчащими из них пузырьками и мензурками. На разложенном диване, рядком лежали две девушки. Обе голые, но не африканки или азиатки как в кино, а молочно - белые, обескровленные. Их тела опутывало множество разнокалиберных силиконовых трубок, по которым циркулировали разноцветные жидкости. Красный цвет преобладал. Вова вгляделся в лица пытаясь понять, живы девушки или нет, и вдруг узнал обеих подружек. Соня с Васькой!
Рядом с телами, в халате медсестры возвышалась жирная туша Дианы со шприцем в руке. На ее мокром от пота, раскрасневшемся лице читалось и любопытство, и облегчение одновременно.
- Наконец-то!  - строго сказала она. - Где тебя носит? «Ёлик» давно готов.
Диана-Лимончик поднялась, подошла к парализованному от увиденного Вове и, взяв его за руку, попыталась вонзить, сочащуюся мутными каплями, иглу ему в предплечье.
Шершавая губка прошлась по сознанию. Вова брезгливо вздрогнул, оттолкнул толстуху и кинулся к девчонкам, сжал безвольную голову Василисы собираясь поделиться своей внутренней силой. Спасти! Оживить ее, а потом и Соню. С Ивом сработало же, и с котенком…
Ничего не получалось.
Вова услышал за спиной вздох полный усталого сарказма, словно несмышленышу собираются сказать в сотый раз, что раздавленная бабочка больше не полетит.
- Перестань. Ты сам забрал их жизненную силу. Я как раз остатки тебе собиралась ввести. Реверса быть не может, – Диана отложила шприц, подошла и сжала двумя руками-окороками Вовину задницу.
- Я соскучилась, – сказала она, поменяв тональность. Слова звучали приторно и капризно. - Давай как в прошлый раз…
Вова шарахнулся к двери. Нет, ни как черт от ладана. Он не черт! Сами они черти! Это она – ведьма! Если и есть в мире сверхъестественное, паранармальное, потустороннее (а наверно время пришло признать, что есть) то оно снова пришло к нему. Тянется жирными лапами!
- Какой раз!? Да пошла ты на …! Я тебя сейчас… – Вова не знал, чем пригрозить. Прибью? Перекрещу? Святой водой спрысну?
- Да, мы сейчас полицию вызовем, - раздался из-за спины спокойный голос Ива. Он поднялся следом и теперь стоял в дверях, не спеша заходить.
Вова удивился перемене настроения друга. Полчаса назад он собирался отправиться в Нижовск, искать сакральное место из своих и чужих снов. Затем трясся как эпилептик, двух слов связать не мог… А сейчас – полиция! Что они будут говорить полицейским? И журналюги наедут. Это же не просто песец, а полный, голубой полярный зверь…
Хотя если разобраться, в этом есть смысл. Как они могут уехать, когда у него в доме два полутрупа утыканных трубками и сумасшедшая медсестра-ведьма? Они за порог, а она дом спалит! И девчонок жаль, может им еще помочь можно.
И ему нужна помощь. Может эта шизофреничка его чем-то обкалывала, пока он в отключке валялся? Может как раз это и есть объяснение тому, куда десять дней пропали? Может он умрет скоро!?
- О, полиция! – Диана закатила глаза. – Люблю ролевые игры. Ты, Вовчик, скажи, чтобы они наручники и дубинки не забыли. А я тебе дубинку…
Колыхаясь всем телом, на ходу расстегивая пуговицы халата, медсестра направилась к ним.
Произошла короткая схватка, в ходе которой выяснилось, что два не слабых мужика не в состоянии справиться хоть и с мощной, но, в сущности, женщиной. Какие силы ей помогали? В чем была их главная слабость? В условности, что женщин бить нельзя!? Нет, не тот случай. Вова сразу провел сильнейший апперкот. У обычного человека, такой удар начисто выбил бы челюсть, а у этой только голова мотнулась. Он готов был приложить этой жирной ведьме еще, да и Ив тоже. Вот только не справились…
Через минуту, постанывая от тянущей боли в паху, Вова помогал Иву, у которого под глазом расцветал свежий фингал, удерживать снаружи дверь в гостевую комнату, сотрясающуюся от чудовищных ударов сто двадцатикилограммового тела.
- Она нас убьет, Ив! Убьет, как пить дать. У сумасшедших силища, ууууууууу!
- Ты думаешь, она сумасшедшая?
- Нет, блин, у нее обострение свинки!
- Кто она такая и что за девицы на диване лежат?
- А я почем знаю? – ответил Вова лукавя. Ну не вдаваться же в объяснения, когда изо всех сил приходится удерживать, начавшую трещать дверь. Тем паче, что Ив может слететь с катушек, узнав, что там Соня. - Надо на улицу и реально в полицию звонить.
- Я если честно полицией ее попугать хотел, - Ив приналег спиной на дверь, отлетая чуть ли не на полметра от каждого удара. -        Два раза за ночь с ними якшаться, не к добру!
- А по яйцам от сумасшедшего мамонта получать к добру? Еще чуток и она петли сорвет! – Вова попробовал последовать примеру товарища, так же, сдерживать удары спиной.
- А как же Нижовск? Как же поезд? Тут следствием попахивает. Может там, на диване трупы…
- Да, живы, они! Дышали, я слышал. А следствие… Так мы причем? Если у этой коровы крыша поехала, нас-то, в чем обвинять? Разберутся! Может это тот кончик как раз, за который потянут, потянут, да всю историю на свет божий и вытянут. Или ты хочешь, чтоб тебя эта игрунья за кончик тянула?
- Нет уж! Может, Вован, я дверь подержу, напрягусь, а ты вниз, беги к телефону…
Удары неожиданно прекратились. Вова приложился ухом к полированному массиву, прислушиваясь.
- Затихла, что-то. Может ее того, отпустило? Может у нее наплывами?  Давай-ка вместе по-быстрому вниз. Схватим что нужно и на улицу, а уж оттуда звонить будем. Один на один с ней лучше не оставаться.
Они кубарем, задевая друг друга локтями на узкой лестнице, скатились на первый этаж. Иву и хватать то особо нечего, кроме телефона, он как был в вельветовых шортах и рубашке, так и остался. Нацепил сандалии на босу ногу и нервно ждал Вову у входной двери.
- Ну что ты там застрял?! – Ивин нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
- Ну не могу ж я в трусах! – донесся голос Вовы из спальни.
Он наспех одевался. На пол из шкафа-купе высыпалась стопка аккуратно сложенных носков, которые тут же перемешались и он, надев один черный, теперь на вторую ногу натягивал синий с полосками, который, уцепившись ниткой за мизинец, никак не хотел налезать. Сверху раздался шум, качнулась люстра, гулко протопали шаги. Туда-сюда ходит! Может и не спустится!?
Нитка, наконец, порвалась, и носок встал на место.  Вова скинул спортивные шорты, сверкнув причиндалами, присмотрел нижнее белье с логотипом Дольче Габбана, «пятьсот пятые страусы» и черную майку с головой писателя на груди и надписью DostoevSKY на спине. Чего не хватает? Айфон, банковская карта и можно бежать. А еще паспорт! Про собранную сумку, со всем дорожным необходимым, Вова забыл начисто.
- «Как при пожаре, - пронеслось у него в голове. – Только это хуже пожаров. Хуже переездов и ремонтов вместе взятых».
- Дверь! Дверь наверху открылась, слышишь? – крикнул Ив одновременно вынося одну ногу за порог дома.
Вова не слышал. Может правда, Диана-Лимончик спускается, может Иву мерещится со страху. Один черт торопиться нужно. Вова сунул ноги в кроссовки, а шнурки завязывал уже на улице.
Чертыхаясь и проклиная все на свете, Вова ходил кругами вокруг Ива, с удивительным спокойствием разговаривающего по телефону с полицией.
 Раннее утро. Улица с ровными рядами двухэтажных домиков пустовала, только изредка перебегали с места на место серые кошки. Кошки…
- Бандит! Бандит там остался! – завопил Вова бросаясь к входной двери оккупированного сумасшедшей теткой дуплекса.
- Сейчас полиция приедет, – Ив, закончив телефонный разговор,  только отмахнулся.
-  Бандит же! Его нужно забрать!
- Я без полиции обратно не пойду…
- А как же Бандит?! – не унимался Вова.
- Ты за кота, больше чем за людей переживаешь!
- Кот тоже человек! А если она его сожрет!?
- Вова, ты совсем ку-ку что ли? – Ив как и давеча, в машине Карбона, постучал костяшками пальцев по лбу.
- Нет, я его заберу, - Вова вернулся к двери, подергал ручку, порылся в карманах. - Захлопнулась! А ключи внутри остались!
- Форточка вон открыта, на кухне, ты в форточку, Вова.
- Не, не пролезть мне, узковато. Во, смотри, смотри!
За шторами на первом этаже мелькнула чья-то фигура.
- Это не Диана, Ив! Мелковато больно для мамонта. Как думаешь?
- Получается, там еще кто-то есть. Может это одна из девиц встала?
-  Да ну перестань! Они в таком виде были, что им лучше недельку не вставать и куриным бульоном отпаиваться. Гляди, и на втором этаже кто-то ходит!
- Вот х..ня то! Мы когда приехали, Ив? Мы ночью приехали! И до утра сидели не слышали ничего! Как же так? В доме такое творилось, а мы на кухне бухали…
- Не знаю я Вова, не знаю. Пусть полиция разбирается.
- А кстати, что ты им наплел?
- Ну, в общем-то, ничего особенного. Не хотел выглядеть подозрительно, так… незаконное проникновение.
- Молодец. Им поменьше рассказывать надо, а уж про глюки всякие вообще молчать.
В ожидании приезда полицейской машины Вова попытался сделать несколько телефонных звонков.
- Никому не могу дозвониться…
- А кому звонил? Коту бесполезно я думаю. Да и не хочется снова чувствовать, будто в тебя злой дух вселяется. Чужими голосами говорить, это ж надо, бррррр, - Ива передернуло.
- Я Наиля решился набрать. Эта катавасия всех касается, а его в первую очередь. Не зря ведь он нам мерещится? Только видимо с сетью что-то… Или вообще с миром… Исходящие срываются, даже гудков нет. И не только Наиль… Со всеми музыкальными контактами такая история… Только на Нину гудки пошли, но тут уж я сам сбросил… А ты не помнишь какие планы после отпуска были? Гастрольный график?
- Планы? – Ив почесал лысину. – А не было планов, Вова. Как я помню, а это не самый надежный источник информации, мы должны были связаться после двадцатого… а это завтра.
- Может  нам на базу съездить? В студию? Там-то кто-то должен быть? Звукачи, техники… Поспрашивать у них, кто где?
- Может и надо. Только не сейчас. Сейчас вон, друзья приехали.
В конце улицы показался полицейский автомобиль, серебристый форд, с синими полосами. Вылезли двое, в форме, один с автоматом. Подошли. Лица обычные, скучающие, автоматчик смачно почавкивал жвачкой.
- Утро доброе! Сержант Моржин. Вы вызывали по этому адресу? Документы, пожалуйста.
Ив вытащил паспорт из кармана рубашки, свой Вова держал в руке, наготове.
- Куда совершено незаконное проникновение? – Сержант привычно вытаращил крупные, карие глаза, внимательно разглядывая мужчин.
- Сюда,  – показал Вова рукой на входную дверь. - Тетка там сумасшедшая на втором этаже. И вроде еще кто-то есть.
- Это ваш дом господин… Гончаров? – лейтенант, листая Вовин паспорт, остановился на прописке. – На улице Куусинена зарегистрированы?
- Все верно. И дом мой. Я его недавно купил. Право на собственность есть, все в порядке. Только документы внутри.
- Пройдемте внутрь.
- Не могу я внутрь пройти. Мы от этой сумасшедшей выскочили, дверь захлопнулась. Ломать надо.
Сержант переглянулся с напарником и пошел к двери. Автоматчик остался с Вовой и Ивом, чуть в стороне, похлопывая свою смертоносную железяку по цевью.
- Ломать надо или в окно. Выбить, черт с ним, стекла вставлю.
Но полицейский не стал действовать так радикально, подойдя к входу, он просто позвонил в звонок, нажал черную пипочку и из глубины дома раздался мелодичный сигнал.
- Сержант, - Ивин хотел было вступить в разговор, но полицейский поднял руку, останавливая его, а потом… дверь открылась. Не сама конечно, ее открыли изнутри. Седенькая старушка в халате, бигуди на жидких волосенках, а за ней старичок, самого, что ни на есть, домашнего вида – майка алкоголичка и треники с «коленками». Старичок держал на руках рыжего котенка, поглаживал за ухом большим пальцем и тот сонно, благодарно урчал.
- Утро доброе, сержант Моржин, – молодцевато отчеканил старший. - Сигнал поступил, незаконное проникновение.
- Мы милицию не вызывали, - старушка выглядела наивно испуганной, называя ребят в форме по старинке.
- Вы здесь проживаете?
- Да, конечно здесь. Мы недавно переехали, вместе этот дом купили с сыном. Только его нет сейчас. Он с семьей в отпуске. С невесткой и детьми.
- Это сын? – Моржин кивнул в сторону изумленного Вовы. Автоматчик заметно расслабился, история попахивала обычной бытовухой. Большое дело. Родители не пускают колобродящего сынка с дружком собутыльником.
- Нет, что вы, - старушка подслеповато прищурилась. – Я этих молодых людей первый раз вижу.
- Так… - сержант явно раздумывал, как проще поступить. Забрать подозрительных мужичков в отделение сразу или все-таки провести на месте какое-нибудь дознание.
Но в размеренный разговор вмешались истеричные Вовины вопли.
- Да врет она, лахудра старая! Какой сын? Какая невестка? У меня документы на дом в спальне, в сейфе, внутри гардероба. Да и хрен с ними с документами, вы поднимитесь, посмотрите, что у них на втором этаже делается! А ты старый! Отпусти Бандита!
Ивин с силой дернул Вову за плечо. Он был шокирован не меньше друга, но раньше смекнул, что таким нервным поведением можно только нажить новые неприятности.  Тут опять, какая-то мистика! Опять непредсказуемый разворот реальности!
- Тихо, Вовча, тихо. Ты что не видишь. Это опять какое-то…
- Искажение… - Вова, произнеся это слово, замолк, сделал несколько глубоких вдохов и заговорил уже другим голосом. – Вы, товарищ сержант, господин Моржин, документики-то посмотрите у них. Чем черт не шутит…
Вряд ли сержант прислушался к его советам, но в процессе внутренних рассуждений, наконец, принял решение и снова обратился к старушке.
- Я понимаю, гражданка…
- Смирнова, Татьяна Андреевна, и муж мой, Смирнов Георгий Витальевич, нас соседи знают.
- Я понимаю, гражданка Смирнова, что без постановления на обыск нельзя, но сигнал… и… так быстрее будет. Разрешите я пройду. Один. Осмотрю только и на документы гляну. А вот мое удостоверение. Чтоб вы не волновались.
Он показал корочку, и старушка разрешила ему войти. Вова и Ив остались один на один с вновь напрягшимся автоматчиком. Им не хотелось разговаривать при посторонних ушах, поэтому они, изредка многозначительно переглядывались да снова смотрели по окнам, за которыми ничего подозрительного не происходило.
Через десять минут вышел сержант. Он попрощался с пенсионерами, козырнул и направился к нарушителям спокойствия. По его лицу было видно, кого он считает виновными. Старушка закрыла дверь и теперь подсматривала за происходящим на улице из полуоткрытого кухонного окна, слегка отодвинув шторы. Вовины шторы, которые, как ему помнилось, он покупал в Леруа-Мерлен месяц назад. Только сейчас в том не было полной уверенности.
- Так, господа Гончаров и Ивин, проедем в отделение, разберемся.
- А что там? Вы на втором этаже были? – Вова не знал, как реагировать.
- Молчи Вова, - Ивин дернул друга за рукав, отстраняя от разговора, и обратился к полицейскому. – Можно на пару слов. С глазу на глаз. Хоть в вашей машине. Пожалуйста. Мы ж не преступники, какие.
- С глазу на глаз? Это можно конечно. Только вот ложный вызов… И претензии…
- А какие претензии, сержант? Мы же никаких заявлений не писали. Или эти старички что-нибудь накатать успели? А ложный вызов это… Я сейчас объясню.
- Когда накатают, другой разговор будет, уважаемый…
- Пару слов, всего пару, слов и я все объясню.
Ивин и сержант Моржин скрылись в полицейской машине. Вова присел на крыльцо, как он думал еще двадцать минут назад, своего дома и смотрел на автоматчика. Полицейский рядом самозабвенно двигал челюстями, перемалывая жвачку. Вид имел невозмутимый, чуть ли не геройский. Травинку ему в дуло засунуть что ли? Нет, не оценит шутки. Еще стрельнет, не дай Бог…
Минут через пять, из машины вышел Ивин. Сержант Моржин опустил стекло, махнул напарнику. Тот оставил свой пост возле Вовы, пошел к форду. Полицейские отъехали, но встали неподалеку.
Ивин подошел к Вове, встретившему его кучей вопросов.
- Что ты ему сказал?  Он тебя не узнал? Они нас отпускают?
- Не узнал, слава Богу. А то… Одним словом, наплел я ему с три короба. Сказал, что ты мне проспорил, желание.
- Проспорил желание? – круглые Вовины глаза полезли из орбит.
- Ну, да. Что ментов вызовешь по пустяку, а они нам ничего не сделают…
- И что? Он после этого бреда решил нас в отделение не везти? У них, что день милосердия? Это ж хулиганка?
- Ну, я не только говорил. Я ему еще всю наличность отдал. Двадцать штук…
- Двадцать! – Вова поднялся. – Двадцать штук!
- А что было делать? В отделение ехать? Рассказать про привидения, которые ты видишь, или про Соню? Или как ты котов лечишь руками, да раны заживляешь? Вова очнись! Ошибся я… Тут не в полицию надо, а к экстрасенсам, или в церковь…
- Ага, сразу к Папе Римскому. Но в одном ты прав – наша проблема стандартными способами не решается.
- К Папе или нет, а уходить нам надо. Видишь, они не уехали. Ждут. Кроме бабла, еще духу нашего здесь быть не должно. А то и деньги не помогут. Пошли.
- Куда, Костян?
- Куда? Ну не опять же в дом к пенсионерам ломиться на глазах у полиции. Нет там ничего в доме. Если б сержант, правда, увидел то, что мы видели, тут бы такой шорох начался. Нет там ничего… Правильно ты сказал. Искажение…
- Искажение! В мозгах у нас искажение.
- В мозгах и в глазах.  Делать что будем? Может правда в студию? А потом…
- Потом, знаю, что потом, - Вова кинул последний взгляд на дом, с грустью понял, что жить то ему теперь негде и закончил общую мысль. – Если честно, не верю я, что в студии нас ждут вразумительные ответы. Так, что потом, поезд у нас в шестнадцать нуль нуль. Ох, я бы сейчас под стук колес выспался! Пошли. Бандита жалко. Пропал. Пи…ц котенку.

****
      Спецкор Крот ТВ-Сеть:
- Мы находимся на открытии пятого Нижовского Рок-Фестиваля – «Ниж-рок». Можно назвать его юбилейным, ведь как-никак пятый год подряд, на берегу Волги проводится подобное мероприятие, и каждый раз оно приобретает все более масштабные формы. Извините, что мне приходится кричать. Слышите этот грохот? Правильно! Четыре сцены, отовсюду доносится мощнейший звук, ведь на каждой из них, одновременно выступают команды, приехавшие сюда из разных уголков, нашей с вами необъятной страны.
Посмотреть на выступление съехалась уйма народу. Видите, сколько людей? Сосчитать невозможно! Тут тысячи!
Сожалею, что наша съемочная техника не в состоянии передать всей атмосферы этого музыкального праздника. Остается только надеяться, что мы хоть немного смогли приобщить вас к царящей здесь всеобщей эйфории.
Мне сложно описать словами энергетику, пропитавшую воздух этого места. Хочется кричать! Хочется петь! Вот где по-настоящему чувствуешь истинный пульс жизни…

Из оставшегося за кадром:
- Петя? Как картинка? Не дрожала? Брак по звуку сильный? Фу! Ну и какофония, – корреспондент снял красную бейсболку с логотипом канала и вытер мокрое, сморщенное в гримасе недовольства, лицо.
- Сойдет, Семен! Не первый год…жена мужу не дает, -  долговязый оператор опустил громоздкую, навороченную камеру и, выпростав ремень, осторожно закинул ее за спину, как ружье.
- Знаю, знаю. А, дает любовнику…. Сразу в автобус или посмотрим чуток? Я слышал «Эйфориентир» приедет.
- Можно глянуть, конечно. Только камеру прибрать нужно. Поломается, мне башку открутят.
Семен покрутился в разные стороны, прикидывая как безопаснее пробраться сквозь густеющую толпу.
- Пойдем скорее. Я пива хочу выпить.
- Я тоже не против.
Пройти напрямую, к стоянке автотранспорта, не было никакой возможности. Народ, плотной массой, пер в основном оттуда. Единственный вариант, обойти берегом реки, где людей поменьше.
С Волги приятно веяло прохладой, что помогало пережить духоту летнего вечера. Вдалеке виднелся противоположный берег, густо поросший деревьями.
Весь звук, что долетал сюда, отражался эхом от воды, чудно ложась на барабанные перепонки.
Оператор, размашисто шагая, легко догнал спецкора, и теперь они шли вместе.
- Ты хоть одну кабинку туалета видел? – Семен искоса глянул на Петра.
- Да, что тут говорить… Как всегда, и везде, – оператор подцепил носком кроссовка раздавленную жестянку, высоко подбросил и сильно вдарил, как футболист по мячу.
- То-то и оно. Рассея матушка, – спецкор зашагал чуть быстрее.
- А при чем тут Россия? Пара тысяч мочевых пузырей опорожняются, где придется из-за того, что кто-то сэкономил на биотуалетах. Да и сколько кабинок понадобилось бы?
- Я в аллегорическом смысле… Кстати в лесу траншеи выкопали под это дело. Только там еще хуже…
Стоянка, с хаотично припаркованными автомобилями и автобусами приближалась. Двое работников интернет-канала, уже почти перешли на бег, в надежде скорее покончить с делами и выпить обжигающе холодного пива, и этим хоть немного отгородится от липкой духоты. А после, можно посидеть на берегу, подставляя разгоряченные тела прохладному речному бризу.
Внезапно, с берега, донеслись странные хлопки похожие на выстрелы. И не одиночные, а целыми сериями, словно били из автоматического оружия. Истошные крики добавили подозрения.
- Слышишь? – спецкор резко развернулся в сторону возможных выстрелов. Профессиональное чутье, пересилило страх.     -  Врубай камеру, похоже, репортаж только начинается!
Толпа отхлынула от очага событий, распалась на визг и шорох бегущих по траве ног. Что-то противно вжикнуло, прямо над головой.
- Эй, Петя! Ты чего? Что с тобой?  Петр!

****

Из дневника, заброшенного на антресоли:
Милый дневник, прости меня, что не писала так долго. Просто ничего достойного не происходило. Да и руки не доходили. Или пальцы? Топ, топ, топ, теперь пальчики дошли и могу написать.
Помнишь, я рассказывала, что познакомилась с мальчиком? Да, правильно, Никитос. Никита… Он красивый. И так на меня смотрит.
У него светлые волосы, вот только прическа, слегка прилизанная. Кто его прилизал? Хи, хи.
Я боюсь признаться, что он мне нравиться, даже Катьке. Катька хоть и подружка, а все равно разболтает всем. Стыдоба….
Ну, так вот, мой бесценный дневник. Ты-то точно не проболтаешься.       Вчера, после школы мы с Никитой пошли в кино, а потом в кафе. Мы ели мороженое. А когда смотрели фильм, он положил мне на плече руку. Что? Нет, конечно, не показалось.
Никита очень хороший. Не ругается. Говорит вежливо, но мало. Так что мне приходится наверстывать за двоих. А то, что же? Сидим и молчим. А он только смотрит на меня голубыми глазами. Иногда так, что сердце замирает. А иногда глаза - словно льдинки. Это мне не нравится.
Я еще окончательно для себя не решила, буду с ним гулять или нет.
Катька говорит, что уже целовалась. Врет, а все равно неприятно. Может, я завидую?
И еще я тебе такую вещь сейчас напишу. Только это самая пресамая тайна.
Я хочу поцеловать Никиту. Прямо в губы. Сама. Но я, мой милый дневник, никогда на такое не отважусь. Хоть за сто миллионов. Или даже за двести!
И вообще, сейчас возьму замазку и все выбелю.
А все-таки интересно как это? Катька говорит клево. Слово какое-то рыболовное, старое. Теперь так не говорят. Я его еще от папы слышала.       Так вот, Катька, говорит, словно на небо улетаешь
Сегодня мы с Никитой идем в Третьяковку. Он проводит меня домой как вчера. Я в этом уверена.
Чтобы еще написать?
Вчера папа уехал, а перед тем они с мамой ругались на кухне. Дверь закрыли. Думали, я не слышу. А я все слышала и согласна с мамой.
Мама говорит, что не надо было брать отпуск за свой счет. И ради чего?  Три дня смотреть, как патлатые придурки воют со сцены? Он еще нас с собой звал. Но мама, ни за что бы, ни поехала. И меня не отпустила бы. Да я и сама не особо хотела. Из-за Никиты…
Хорошо, что папа у меня спокойный и никогда не кричит. Правда, упертый очень. Если, что в голову втемяшится, ничем не выбить. Даже маминым ором.
Папа поехал один.
А сегодня утром, в дверь позвонили. Выскочила открывать, думала Никитос пришел. Потом сообразила, что я в одной пижаме. Сначала в глазок посмотрела. Нет. Мужик какой-то, незнакомый. Не дядя Кот и не дядя Вова. Их-то я знаю. И мама знает. Только всегда плохо о них говорит. Называет их долбаками и еще по-всякому.
Мама с незнакомцем сначала на площадке поговорила, потом домой пустила. На кухне сели чай пить, я подсматривала.

Странно...  И незнакомец странный. Высокий, в серой куртке такой, как накидка из натуральной шерсти, с капюшоном. На монаха похож, только рожа, лицо у него…
Как у огромного кота или леопарда.
Не так! Лицо у этого странного человека нормальное: нос, глаза, брови - все как у людей. Но если внимательно присмотреться…

Даже не знаю, как написать. Его увидеть разок надо, и сразу станет понятно, о чем я. И еще руки в перчатках. В кожаных! В такую-то жарень! Может, он обожжен, как сосед, дядя Вася из сто семнадцатой квартиры. Тот, тоже вечно рубашки с длинным рукавом носит. Руки прикрывает. Правда, я видела однажды его с голым торсом, когда он мусор выносил. Жуткое дело!
И голос у незнакомца странный. Говорит внятно, а что именно, не разобрать. Я попыталась подслушать, не поняла ничего. Только имя разобрала. Вроде, Наэль. Эльф какой-то.
Мама слушала внимательно, не перебивала, кивала. Значит, понимала его. Вот чудеса то…  Они долго разговаривали. Минут двадцать или больше. Потом он ушел.
Мама делала вид, что ничего особенного не произошло, но мне кажется, это она от меня что-то скрывает. Она испугалась… И я немножко боюсь, мой милый дневник.
Но, может все обойдется? Да! Все будет хорошо. Вот и выходить скоро. Никита ждет.