Мнение...

     Им брезговали. Его мнением пренебрегали. А ему всегда хотелось поговорить о театре. Он любит говорить о театре. Он им, театром, очень интересуется. Давно. Но не является в нём, в театре, профессионалом.

      Профессионалы в театре слушают и читают только своих коллег. Таких же профессионалов, как и они сами. Но это не останавливает его. Он продолжает думать о театре. И высказывается о нём. О театре. Когда складывается удобный случай.

     Он согласен с тем, что театр может быть или весёлым, или серьёзным. Но театр не может быть тяжёлым!

     Даже трагедия не должна быть тяжёлым зрелищем. Тяжёлое зрелище выматывает душу зрителя, а даже трагедия не должна ничего выматывать. С древними греками он решил согласиться: трагедия должна очищать душу зрителя, а не выматвать её.

     Мало, что ли, людям в их жизни того, что выматывает их души? Таких жизненных штук, которые делают это. Выматывают. В их жизни. Людей обыкновенных. Немало. Да! Много таких штук, что выматывают, в жизни простых людей, их несчастные психики!

      И он согласен с П. Фоменко, мастерская которого есть в Столице. Самого Фоменко уже нет среди нас. А его идея живёт: театр должен дарить праздник. А не тягомотину. Не тяжести. Тяжестей и так в человеческой жизни много. А ничто так не облегчает жизнь, как надежда.

     Надежда - великий облегчитель того серьёзного, что дают, то есть показывают, зрителям, в театре. Без надежды не может быть даже трагедии. Трудно в это поверить. Подумал он. Но надежда, даже серьёзную трагедию на сцене, может превратить в праздник. Праздник, говорят, всегда переносится человеком легче, чем его тяжёлые будни!

     Он понял, что должен согласиться с теми, которые уже давно так высказались: чем больше актёр, тем длиннее его паузы на сцене. Но паузы большого актёра, как и всё остальное, что есть в театральном спектакле, должны давать зрителям не тягомотину, а то, что их зрителей, души, психики, то ли очищает, то ли облегчает.

     Актёр же, который помельче большого актёра, когда растягивает свои паузы, делает  сильно заметным то, что он забыл свой текст. Или забыл то, что он должен, в данный момент, делать на сцене. А театр - это такое искусство, в произведениях которого. То есть в театральных спектаклях. На сцену часто выходят не только большие актрисы и актёры, но и актёры и актрисы помельче.

     И он подумал: то обстоятельство, что театральный спектакль - это выходы на сцену, к зрительницам и зрителям, не только больших актёров, но и актёров помельче, не отменяет того, что театральное искусство является синтетическим.

     А что это такое, - синтетическое искусство? Это означает, что  театральный спектакль, как единое целое, есть переплетение графики, живописи, музыки, пластики и речей актёров, света и сценографии.

     Даже паузы тех актрис и актёров, что помельче больших, не должны разрывать полотна театрального спектакля.

     Когда пауза актёра, который помельче актёра большого, слишком затянулась, зрители могут сосредоточить внимание на костюмах актёров и актрис. На декорациях. На освещённости сцены. На музыке. И не выпасть из настроения, в котором по замыслу постановщика, зрители должны находиться и после того, как спектакль закончится. Тогда, когда они выйдут из зрительного зала. После того, как театральный спектакль финиширует на сцене.

     Он подумал: а чем обеспечивается, в театральном спектакле, то настроение, в котором зрительницы и зрители, по задумке постановщика, должны выходить из зрительного зала?

     Додумался до того, что то же самое, что обеспечивает синтетичность театрального спектакля, должно создавать и настроение, в котором зрители выходят из зрительного зала.

     Он вспомнил, что часто профессионалы  театра называют то, что создаёт зрителям требуемое настроение или синтетичность театрального спектакля, атмосферой.

     Так что же создаёт атмосферу театрального спектакля? Смотря что показывают зрителям! В драмах, комедиях и трагедиях разные явления обеспечивают синтетичность театрального спектакля, то есть его атмосферу, как говорят профессиональные театралы.

     В комедиях то, что обеспечивает необходимую атмосферу или ожидаемое, постановщиком, настроение зрителей на их выходе из театрального зала, создаётся тем, что вызывает у зрителей, если не смех, то хотя бы улыбки.

      Что же получается? Подумал он. Не только слова актёров, их движения, жесты, мимика, должны  вызывать в комедии, если не смех, то улыбки. Он вспомнил, что и декорации, и костюмы, и даже музыка могут вызывать у зрителей если не смех, то улыбки. Но вот как сделать смешной или хотя бы весёлой освещённость на сцене? Он не знает. Но он и не осветитель, не режиссёр по свету.

     И он решил не  останавливаться на весёлости света в комических спектаклях театра, а идти дальше. В своих раздумьях-соображениях о театре

      Трагедии становятся синтетическим зрелищем, ему пришло это в голову, благодаря целесообразности. Именно целесообразность, решил он, делает трагедию атмосферным синтетическим зрелищем.

    А сообразным с целью показа, зрительницам и зрителям, трагедии, является всё то, что указывает на причины того, что привело к физической или другой, например, морально-этической или психической, умственной (сумасшествие), гибели героя трагедии.

     Некоторые постановщики, на театральной сцене, трагедий, умудряются до того, что показывают и способы устранения, в будущем, причин, которые привели к гибели, в трагедийном театральном спектакле, его героя или героини.

      Хотя никто и не требует, от театральных постановщиков, чтобы они показывали, в своих театральных трагедиях, способы устранения причин, которые привели, и приводят до сих пор, героев трагедий к их физической или какой-либо другой гибели.

     Он ещё раз взглянул, своим внутренним взглядом, на то, что сейчас ставят в театрах, и подумал, что в настоящее, для него, время, всё чаще вместо трагедий ставят драмы, атмосфера или синтетичность которых задаётся праздничностью постановки.

     Театральная комедия на сцене является, сама по себе, уже праздником для уставших от тяжестей жизни зрителей, а вот трагедии, если её ставят ещё в современном театре, некоторая праздничность не помешала бы.

     А драма, так складывается современность, не запомнится зрителям или не оставит в них требуемого постановщиком настроения зрителей, при их выходе из театрального зала, если в ней, в драме, не будет хотя бы намёка на праздничность.

     Драма, как театральный разговор со зрителем, со сцены, о том серьёзном, что есть в жизни, требует некоторой праздничности разговора. Когда в драматическом театральном спектакле слишком много праздничности, критики говорят о чрезмерном пафосе, излишней торжественности театрального зрелища.
 
     Когда критики пишут, что в театральной драме нет даже намёка на праздничность,  они оценивают спектакль как затянутый, нудный, скучный, тягомотный, а такого и в реальной жизни зрителей хватает.
 
    Разве не заметно, что такого, что является нудным, скучным, тягомотным, в действительной жизни зрителей очень много? Очень даже заметно!  Заметно и сейчас, в эпоху длительных разговоров об искусственном интеллекте и мимолётных упоминаний о чувствах человеческих.

     Исходя из этого, пришло ему в голову,  праздничность театрального спектакля - это то, что не даёт спектаклю, как атмосферному и синтетическому зрелищу, стать нудным, скучным, тягомотным явлением в жизни зрительниц и зрителей, пришедших на спектакль.

     Вот до чего додумался он, дилетант в театре, как говорят о нём театральные профессионалы, которые терпеть не могут слушать его высказывания о театре!

     Сам он, кроме раздумий о театре, пытается писать небольшие пьесы. То есть сочинять, в основном то, что должны говорить и что должны делать на сцене актёры и актрисы.

     Подумав о том, что ремарки есть указания драматурга на то, как должны выглядеть, с каким реквизитом быть, как двигаться, перемещаться в пространстве сцены и занимать в нём, в пространстве, определённые положения, он пришёл к выводу, что театр, кроме того, что он, - искусство синтетическое, является ещё и технологией.

      Самым технологичным из искусств является кинематограф, но если в театре заметной является роль технологий, то понятным становится, почему при возникновении кинематографа его назвали искусстаом, близким театральному.

     Подумав так, он пошёл продолжать писать пьесы для театра. Решив, что будет стараться писать, отдавая необходимую дань технологичности театра, ремарки так, чтобы в его пьесах сохранялась бы их необходимая праздничность.

     Обеспечение праздничности своих пьес не только с помощью реплик исполнителей, но и с помощью ремарок, вполне возможно, может пригодиться ему и при написании киносценариев. А вдруг ему повезёт оказаться, если не в профессиональном театре, то хотя бы в кинематографе?

     А пока его мнение совсем не интересует профессионалов и театра, и кинематографа, но это не отвадит его от того, чтобы размышлять о театре, кинематографе, об этих видах, как говорят сейчас, креативной идустри'и,  и иметь о них собственное мнение!..