Денатурат

Сейчас в это трудно поверить, однако в семидесятые годы в Киргизии насчитывался миллион овец Киргизской тонкорунной породы. Эта порода была создана селекционерами Академии наук Киргизской ССР и адаптирована к местным климатическим условиям.
Многочисленные отары весной перегоняли на пастбища в близлежащие горные долины, а осенью своим ходом спускали с гор, так сказать, на зимние квартиры. Каждое хозяйство имело свой определённый участок для выпаса. Перемещение стад происходило организованно, соблюдалась очерёдность, чтобы не допустить смешивание отар, определялись места отдыха, водопоя и кормления.
Перегоняли животных в мае, строго по графику, в основном в ночное или в раннее утреннее время, чтобы не создавать помех движущемуся автотранспорту, так как маршрут пролегал через город, да ещё и по основной улице с оживлённой трассой, по которой порой и проехать было крайне затруднительно. Овцы шли и шли нескончаемым потоком, одна отара за другой по пятьсот или шестьсот голов в каждой. Овечья река состояла из остриженных и выкупанных против чесотки в специальных ваннах животных, от которых запах креолина, отпугивающий напрочь комаров и мух, распространялся по близлежащим улицам города. Перед каждой отарой впереди шествовали «матёрые генералы»: стада, состоящие обычно из трёх рогатых козлов с самками; за ними, не раздумывая, следовало всё стадо. Впереди козлов шёл чабан, сдерживая чрезмерную прыть поводырей, а сзади следовал другой, подгоняя отстающих. Обычно их сопровождали собаки, которые чётко поддерживали строй, исключая разброд и шатание совсем уже бестолковых и оголодавших не ко времени особей. Раздавалось разноголосое блеяние, периодичность и громкость которого становилось реже и снижалось по мере усталости поголовья.
Стада стремились как можно быстрее пересечь город.
Вся дорога была усеяна овечьими шариками – какашками, которые высыхали, скатывались на обочины или раздавливались полуночным транспортом. Впоследствии выходили поливомоечные машины и все следы тщательно смывались. Однако всё это расширяло богатство специфического запаха, создавая незабываемое амбре, быстро исчезающее с восходом азиатского солнца. Ослепительное солнце оперативно справлялось и с влагой, и с запахами, попутно дезинфицируя всю поверхность.
На отгонных пастбищах в горах стояли стационарные кошары – овчарни, а в некоторых местах для временного проживания и кочевания устанавливались юрты.
Это жилище, удивительное и рациональное изобретение, обеспечивало нормальные условия жизни при любой погоде. А главное, легко разбиралось, перемещалось и быстро собиралось там, где это было необходимо, особенно при смене пастбищ.
В течение кочевого периода в юрты из хозяйств периодически завозили провизию, простейший бытовой скарб, тёплую одежду, постельные принадлежности.
На основное стойбище завозились жерди, щиты, из которых можно было оперативно составить временные загоны для размещения овец в ночное время, они служили для проведения профилактических прививок и пересчёта поголовья.
Всё лето семьи овцеводов проводили в горах, и только когда наступали холода и пастбища к осени истощались, все возвращались домой.
В пастбищный период к чабанам по мере необходимости направлялись зооветеринарные специалисты иногда на пару недель, иногда на несколько дней для выполнения специальных работ.
Однажды наступила и моя очередь: меня, ветеринарного врача, как молодого специалиста командировали провести вакцинацию овец против сибирской язвы, установить причину гибели павших животных и оформить акты выбытия. Позвонил председатель колхоза и сказал, что всё с вышестоящим руководством согласовано, времени на сборы нет, завтра в четыре утра заедет машина и полный вперёд – в горы Ала-Тоо в Иссык-Атинское ущелье.
Собрав наспех всё необходимое для работы в ветеринарную сумку – бланки актов, наборы инструментов для вскрытия, шприцы, вакцину, часто используемые лекарственные препараты, я взял для стерилизации шесть бутылок денатурата и выделенную по норме бутылку спирта ректификата.
Раньше не было одноразовых шприцев, зато были надёжные иглы для животных с различным диаметром и длиной. Стеклянные многоразовые шприцы «Рекорд» хранились в специальных стальных тубусах, залитых спиртом. Если спирт ректификат выделялся по разнарядке согласно нормативам и его расход строго учитывался, то денатурированный спирт использовался без ограничений для дезинфекции рук, инструментов, для компрессов и прочих работ. Он был окрашен в чернильный фиолетовый цвет, а на чёрно-белой этикетке каждой бутылки был нарисован череп с перекрещенными костями и нанесена устрашающая надпись «Яд!».
Я примерно посчитал, что для работы на пять отар этого количества вполне будет достаточно.
 Мне посоветовали взять только сменную, тёплую одежду, рабочий халат, еду брать было не нужно, сказали – там всё есть.
Главный ветеринарный врач района перед поездкой провёл инструктаж. Улыбаясь, сказал:
– Ну, как надо вакцинировать и всё остальное ты, конечно, знаешь, а вот как проводить вскрытие, нет!
– Как это не знаю? – возмутился я, – уж это я знаю прекрасно и с диагнозом не ошибусь!
– Да дело не в диагнозе, а в количестве голов! Они там профессионалы, надо ухо держать востро! Значит так, слушай внимательно: когда вскроешь и выпишешь акт на списание, необходимо незаметно пометить труп, особенно голову, иначе пока поедешь к следующей стоянке считать павших, эти вскрытые трупы, то есть головы, туда приедут раньше. Просто их перевезут от одного чабана к другому, потом к третьему и так далее, а скажут, что волки задрали, мол, вот только одна голова осталась, так и будут дурачить, чтобы побольше списать овец в свою пользу. Были случаи, что одну и ту же голову по два-три раза подставляли новичку, чтобы тот оформил соответствующие акты.
Этого я не знал, и намотал себе на ус полезный совет более старшего и опытного коллеги.
В четыре часа утра за мной заехала грузовая машина с усиленной проходимостью. Я взобрался в открытый кузов, там уже сидели среди ковров, кошмы и разобранных юрт несколько человек животноводов и членов их семей. Лежало несколько мешков с мукой и сахаром, а также с дроблёной кормосмесью с крупными кусками соли – лизунца для овец – и разобранные юрты.
Часам к трём мы были на месте. Меня высадили на уже оборудованной центральной ферме, на базе которой предполагалось проводить работы и делать прививки.
– Вот в этой юрте вы будете жить, – сказал водитель, указывая на добротное круглое сооружение, стоящее на возвышенности.
– Что, один? – спросил я.
– Да нет, сейчас подойдёт хозяин, его зовут Аскер, он старший, с ним. Он как бригадир, а юрты других чабанов стоят неподалёку, на таком расстоянии, чтобы отары случайно не смешались. Пока располагайтесь. А мы поехали разгружаться, а то дотемна не успеем из ущелья выехать. Через пару дней вернёмся.
Я откинул полог, вошёл в юрту, бросил в угол рюкзак с одеждой, а рядом поставил свою ветеринарную сумку со склянками. Тут подошёл Аскер – хозяин, старший чабан. Мы поздоровались, познакомились и пошли осматривать предстоящее место работы. Там с невероятно бронзовым загаром трудились ещё три человека. Они деловито закрепляли последние щиты для загона. Необходимо было оценить составленный загон, чтобы он не подвёл: прежде всего, не завалился и не допустил смешивания вакцинированных овец с не вакцинированными, в противном случае работа будет затянута или вообще непоправимо испорчена.
– Чем будем метить привитых? – спросил я.
– У нас есть специальная смываемая синяя краска, её ещё раньше привезли, нам хватит, – сказал старший чабан. – Трое работают, а один стоит метит на выходе.
Итак, вход в загон с одной стороны, выход по узкому коридору с другой. Всё сделано правильно и надёжно. Вакцинированная отара сразу уходит на пастбище, а следом на очереди с другой стороны подгоняется другая. Главное, сноровка – строптивых животных есть возможность придержать.
– Хорошо сделали, молодцы! – одобрительно сказал я.
– О доктор, не первый же раз делаем! Целый день вчетвером вместе с бригадиром собирали! Устали на жаре, как собаки!
Пока мы осматривали окрестности, работники незаметно удалились.
– А где мужики? – спросил я
– Да чабаны уже в юрту пошли ужин готовить, дастархан накрывать.
– Пойдём уже, а то утром рано вставать, отдохнуть надо.
Из юрты доносился аромат варёной баранины и жаркого.
– Они будут тоже здесь ночевать?
– Нет, они покушают и к себе пойдут, у них там юрты стоят, недалеко, только мы здесь будем.
Откинув полог, я первым вошёл в юрту и обомлел!
Трое добродушных чабанов сидели полукругом на ковре, скрестив ноги, посредине на постеленной цветной клеёнке стояла большущая чаша с варёным мясом, лежали лепёшки, борсоки, отдельно в пиалах очищенные грецкие орехи, топлёное масло, сахар, соль, перед каждым стояли гранёные двухсотграммовые стаканы и пиалы с чаем. К аромату свежесваренного мяса примешивался ещё один очень знакомый для меня запах совершенно неуместный для такого застолья, противно пахло денатуратом.
– Наверное, бутылка разбилась, – подумал я.
Чабаны были уже навеселе и о чём-то активно беседовали. Когда мы вошли, они на миг умолкли. Сквозь слабый свет я с ужасом увидел, как один из них, держа в руке гранёный стакан, большими глотками допивал фиолетовую жидкость, а рядом лежала опустошённая бутылка из-под денатурата!
Так вот в чём дело! – молнией мелькнула мысль, они, видимо, распотрошили мою ветеринарную сумку и уже пьют денатурат! Вот это номер! Такого я не ожидал! Ведь денатурированный спирт – это своеобразный коктейль из этилового (винного) спирта и небольшого количества метанола с добавлением пиридина, который и придаёт ему специфический запах, а метилово-фиолетовый краситель добавляет зелью сине-фиолетовую окраску. Ёлки-палки! Ведь денатурат предназначался для различных технических и ветеринарных целей, но отнюдь не для использования в качестве спиртного напитка. Теперь мне вместо проведения работы придётся ещё их всех откачивать от отравления! Внутренне я просто закипел от возмущения!
– Ай друзья-товарищи, что вы делаете?! Вы же отравитесь! – воскликнул я.
– Извини, брат, что «цап-царап» сделали, пожалуйста, не ругайся, спросить хотели, но не дождались вас, не бойся, нам ничего не будет, мы не первый раз пьём! Понимаешь, устали очень. Ведь тебе, брат, не жалко? А?
– Да мне не жалко! Мне вас жалко, там у меня есть бутылка чистого спирта, лучше бы его взяли и выпили!
– Нет, доктор, не волнуйся, мы не всё выпили, мы для работы оставили, нам спирт не нужен, а этот – во! – показали утвердительно большой палец, – очень хороший, качественный! Да всего-то две бутылки брали! Извини, что без разрешения, не обижайся.
Старший чабан молчал, видимо, не знал, как реагировать, а может, давно знаком с такой практикой, поэтому и водил меня подольше.
Я спросил:
– Как же будем завтра работать?
– Да будем хорошо работать, – начали оправдываться сидевшие, – ничего не будет, в горах не болеют. Давай, доктор, садись, кушать надо, а то всё остынет.
Ну, думаю, раз уж пошла ситуация вразнос, то надо её как-то возглавить.
– Что ж вы своему старшему-то не оставили? Ладно, – говорю, – что ж теперь делать? Придётся яд разбавлять! Я же вас хотел по-хорошему угостить, нормальным спиртом, а вы поторопились! Ну что, Аскер, как бригадир, что скажешь?
– Да не откажусь, можно немножко.
– Ну, тогда неси горной воды из ручья.
Старший чабан взял большую алюминиевую кружку и вышел из юрты. Вскоре он принёс воды. Я достал из сумки бутылку спирта, отлил половину и развёл холодной водой, затем передал хозяину и сказал:
– Тебе, как старшему, виднее, своих людей лучше знаешь, наливай!
– А я что? Я-то не обиделся, а вот если вы сорвёте завтра мероприятие, то тоже не обижайтесь!
– Нет, нет, мы не подведём! – разноголосьем посыпались обещания.
-Если что, – продолжил я, – у меня есть активированный уголь, марганцовка – сразу ко мне!
Мы выпили вдвоём понемногу, остальным он налил символически, за компанию. Оставшееся тщательно закупорил и отставил в сторону. Все дружно сдвинули стаканы и перешли к трапезе.
– Зачем вы эту гадость пьёте?! – нарушив молчание, спросил я.
– Э, доктор, ты совсем в жизни ничего не понимаешь! – сказал пожилой чабан. – Пойми, в плохой продукт какой дурак чернила наливать будет? Ты лучше нам синий оставь, а этот спирт совсем не то!
– Доктор, не переживай, овец мы всех за один день сделаем! Начнём пораньше, лишь бы ты не устал! Отары будем подгонять по очереди, мы уже договорились, кто за кем идёт.
В горах темнеет быстро. Покушали, поговорили, в заключение попили чайку из горного разнотравья и все разошлись.
Засыпая, я их не осуждал и не сердился на них, лишь бы не отравились! Ведь, по сути, они точно знали, что денатурат я им не дам, поэтому и сделали «цап-царап»… Я не посмел их отругать, испортить вечер и лишить их неожиданной маленькой радости, да и при всём желании воспрепятствовать уже опоздал, уже выпили. Они лишены возможности в горах того, что доступно дома. Ведь если в длительное плавание снаряжали корабль, то загружали и бочонки с ромом. Вместе с тем даже при сложившихся обстоятельствах я чувствовал, что они простые хорошие люди, и главное, поверил – не подведут, будут работать. Пока я размышлял, мне вспомнились слова Леонида Брежнева. Он как-то заметил, что, мол, нельзя быку глаза завязывать, когда зерно молотят. В этом ключе их логика была безупречна! Тут же подвернулся случай! Мало ли чего написано «Яд» – разве будет травить свой народ советское правительство?! Наверное, прав чабан, там же не дураки сидят! Ежели кто отравится, ведь посадят производителя. Верно уж всё предусмотрели, сделали поправку на бесшабашность, так чтобы никто отравиться не смог!
– А ты, доктор, правильно сделал, – вдруг заговорил хозяин юрты, – в горах нельзя скандалить, в горах все равны. Надо все вопросы решать мирно. Когда меня назначили старшим, я решил строго требовать с напарников дисциплину. Они стали обижаться. А тут принялись волки нападать на овец. Потом у меня внезапно сдохла моя самая лучшая помощница – собака, она всё время лаяла, а без собаки чабану как без рук. Даже на лошади всё стадо бывает трудно удержать, особенно когда непогода, дождь, туман, ветер. Короче, год я проработал впустую. Показатели плохие, зарплата маленькая. Я вначале думал, что отравили, вызвал ветеринара, но он ничего не обнаружил. Прошло много лет, я завёл новых собак и как-то в беседе с одним аксакалом рассказал об этом случае. А он мне говорит:
– Знаешь, дорогой, всё очень просто: ты кого-то обидел, он тебе и отомстил.
– Каким образом?
– Он просто взял волчью шкуру и натёр собаке под хвостом волчьим жиром. Как только собака свернётся кольцом, то сразу почует волчий запах, она вскакивает и начинает метаться – искать волка. За неделю она себя изведёт постоянным страхом, потому что не может без отдыха, и погибнет. Это старинный способ навредить обидчику. Вот как бывает. Или без коня могут оставить. Например, на шее ножницами кусочек вены вырежут. В горах надо жить дружно.
– Ты, доктор, спи, не думай, когда загоним первую отару, я разбужу, –завернувшись в одеяло сказал старший чабан.
– Хорошо, – улёгшись на разноцветные подушки, ответил я и продолжил, – да, совсем забыл, после прививок нельзя некоторое время забивать животных на мясо, вы оставьте себе для пропитания несколько голов, чтобы было что кушать.
– Это мы знаем, доктор, не первый год работаем, уже всё сделали. Я вначале с отцом начинал, а теперь вот самостоятельно кочую, почти всю жизнь в горах, каждого барана в «лицо» знаю, вот скоро жена приедет, легче будет.
Впечатленный рассказом старого аксакала, я вспомнил один клинический случай, когда привели ко мне истекающую кровью лошадь и я с удивлением обнаружил как будто вырезанное зияющее отверстие на ярёмной вене размером с пять миллиметров. Хозяин тогда сказал, что лошадь, наверное, где то зацепилась. Я, конечно, остановил кровотечение, аккуратно зашив отверстие, но мысль о том, что оно сделано умышленно долго меня не покидала. Теперь я убедился, что так пытаются навредить хозяину через несчастное животное.
Сон был коротким, но удивительно спокойным, лишь только заслышав блеяние овец, я проснулся и стал готовиться к работе.
Чабаны не подвели. Ровно в четыре утра конвейер заработал.
Вакцинировать овец против сибирской язвы при хорошей организации было не трудно, тем более что опыт у меня уже был. И хотя мозоли от шприца-автомата я набил, прогнали мы всё поголовье без перерыва на обед.
Вскрытие и оформление естественного отхода прошло без эксцессов. Никто меня обмануть не пытался, я почувствовал глубокое уважение к себе. За какие-то пару дней мы стали друзьями. В заключение я научил их, как лечить хромоту, отпугивать оводов, обрабатывать раны, не допускать желудочно-кишечных расстройств, и популярно объяснил, почему всё-таки нельзя пить денатурат: «Посадите зрение, да и печень спасибо не скажет». Всё, что у меня оставалось в ветеринарной сумке, я отдал старшему чабану, подписал и объяснил, как и при каких обстоятельствах применять.
– Доктор, а ты хорошо работаешь, быстро, только никому не рассказывай в отделении, что мы тут маленько отдыхали.
– Обещаю, никому не расскажу. Вы молодцы, всё сделали в срок, работали организованно и очень хорошо, спасибо за приём.
Они натолкали мне в сумку кучу гостинцев – много вяленого мяса, сухих творожных шариков, борсоков и лепёшек.
Когда пришла машина, провожать меня пришли все чабаны. Обменявшись крепкими рукопожатиями, тронутый теплом и взволнованный, я сел в кабину. Какие прекрасные виды открывались при спуске в долину. Как здорово было подмечено, что «лучше гор могут быть только горы».
К сожалению, мне никогда не пришлось больше встретиться именно с этими замечательными людьми, но я навсегда сохранил о них добрую память, так как, видимо, от них, от солнечного Киргизстана, моей второй Родины, я получил самую главную прививку любви к человеку на всю жизнь.

07.06.2023 г.