Просак старого сноба

    «Карл Маркс, а может быть, Фридрих Энгельс, писали, что человек – двуногое животное. Это, безусловно, авторская натяжка. На самом деле многое отличает человека от животного. Хотя, смотря ток-шоу «Великий Львов», этого и не скажешь.
     Но всё же кое-что отличает. Это, несомненно, ношение брендовых покровов, членораздельная, пусть даже и матерная, речь, и самое главное – способность читать сообщения в телефоне.
     Раньше же, в прежние времена, читать умели не только мэседжи, но и книги.
     Тяжело сказать, где люди прошедших тысячелетий брали время на это занятие, но факт остается фактом – они читали.
     Надо сказать, что и тогда это было уделом небольшой прослойки общества. Остальная же часть относилась к чтению с недоверием, как к барской затее, почтенной, но пустой…»
     Так брюзгливо думал старый книгочей и библиофил Пётр Казимирович Сташинский.
     Но он, конечно, ошибался. Читали, читают и будут читать люди всегда, хотя это так же необъяснимо как стремление слушать оперу, ходить на балет или восторгаться абстрактными картинами.
     Видимо, это отвечает какой-то тайной склонности человека тратить жизнь не на то, что надо.
     Хотя Петру Казимировичу и казалось, что вокруг никто не читает, это была неправда. Я сам лично слышал в трамвае, как один юноша, по которому совершенно нельзя было предположить, что он обладает навыками чтения, говорил другому:
     - Блин, Ярик, мне так захавался «Скотный двор»! Хотя у Оруэлла мне больше хавается критика. Читал «Писатель и Левиафан»?
     Другой юноша с неопрятной бородой отвечал:
     - А я, Бодя, приторчал от Свифта. Если у кацапов литература вышла из «Шинели», а у америкосов из «Гека Финна», то Кафка в натуре из «Скромного предложения»!
     Слегка приторчав, я сошёл не на своей остановке.
     Всё же такие рафинированные гопники скорее исключение.
     Но всё равно, читают многие. Да, бумажные книги, романтически пропахшие пылью веков, ушли, они больше не в тренде. Но «ушедший» их интернет, как это ни парадоксально, привел к тому, что читают сейчас не меньше, чем в лучшие годы советской власти. Стали читать ленивые и застенчивые, бедные и занятые. И хоть в основном это лёгкое чтение – детективы, фэнтези, Б.Акунин, но ведь так было всегда. Чехов перестал писать рассказы и уехал на Сахалин, говоря, что писать не для кого. Закончил он пьесами, хотя Лев Толстой умолял его не делать этого.       Спустя время уже Зощенко отчаивался, что у него нет серьёзных читателей.
     И все равно, детективы – это хорошо, намного лучше, чем ничего. Говорят, что литература ничему не научает и никого не исправляет. На первый взгляд это верно и белокурый мальчик, учивший в гимназии стих про то, как не пылит дорога и не дрожат листы, немного погодя, в мундире какого-нибудь шарфюрера жёг деревни и убивал стариков с женщинами. Но капля точит камень и если оглянуться на далёкое прошлое, нравы заметно смягчились. По крайней мере, членов партии «За життя!», агитирующих за мир и дружбу с Россией, уже не бросают к зверям и не распинают, а только бьют и обливают зелёнкой.
     Так что литература пусть всё же будет. Тем более, что тяга писать романы, повести, в крайнем случае стихи никоим образом не ослабевает, что, конечно, представляет жгучую загадку для психиатров.
     Одна милая дама сказала, что в России сто двадцать тысяч писателей. Не знаю, сколько их в Украине, но тоже, наверное, тысяч с пятнадцать будет. Если вспомнить, что МАССОЛИТе было всего три тысячи, что вызывало желчную усмешку у Булгакова, то это, конечно, много.
     С одной стороны это, конечно, перегиб и затарка. С другой, можно предполагать, что эта писательская масса есть и основная читательская.       Несомненно, как люди подкованные и не чуждые прекрасного, эти сто двадцать тысяч регулярно читают серьёзные произведения, свои и чужие. Сюда можно добавить членов их семей, завидующих знакомых, а также малых и старых, планирующих стать писателями и пока входящих в курс дела.
     И вот, несмотря на такой ренессанс и парадиз литературы, Пётр Казимирович Сташинский едва не проворонил счастья на склоне лет. Если бы Пётр Казимирович умер, проворонив его, он попал бы впросак как тот юнга из рассказа Джека Лондона, которого товарищи по кораблекрушению съели за несколько минут до появления на горизонте спасительного паруса. Причем, в отличие от юнги, виноват был бы один Петр Казимирович.
     Дело в том, что Пётр Казимирович был снобом. С польской твердолобостью он прямо заявлял, что теперешние писатели туфта и хлам, что в современной литературе хорошего быть не может, а что всё закончилось на «Ста летах одиночества».
Его приятель Мисюна, защитивший в 1986 году в житомирском пединституте диплом по теме: «Хармс – предтеча…» - а кого, он и сам теперь не помнил – говорил ему:
     - Ты бы, Казимирыч, почитал кого-нибудь посвежее Хэма, что ли! Чего ты?
     Но Пётр Казимирович ставил ноги в третью позицию, как Киса Воробьянинов, руку по-наполеоновски совал за борт пиджака и говорил:
     - Я слишком испортил свой вкус Достоевским и Стендалем, чтобы читать это… - тут он говорил неприятное слово, связанное с физиологическими отправлениями.
     А на дальнейшие мисюновские слова говорил пренебрежительным голосом:
     - Буду я тратить время на Мурашкиных и Видоплясовых! – и морщил нос, как будто нюхнул эти самые отправления.
     И вот этот старый сноб чуть не попал впросак через свою твердокаменную узколобость.
     Теперь-то он спохватился, теперь посыпается пеплом и говорит, что напрасно строил из себя Корнея Чуковского. И благодарит Пана Езуса, что успел насладиться превосходным, рангом никак не ниже Леонида Андреева, недоступным как Сэлинджер, в загадочных очках – писателем Пелевиным!
     Правда и здесь Казимирычу не все нравится, но это естественно, путь художника извилист и горбат, и у Кафки ему тоже «Процесс» нравится больше, чем «Америка», а «Бесы» - чем «Братья Карамазовы». Поэтому «Чапаева и Пустоту» он читал, закусивши кулак от удовольствия, а при чтении «Ампира Вэ» уже не закусывал; пелевинская же «Ника» умилила его не хуже бунинской «Лики».
     А ведь он не читал еще Шишкина, Лукьяненки; не читал Людмилы Улицкой! Да что там! Он не читал даже Б.Акунина!
     Позавидуем же Петру Казимировичу, по-доброму позавидуем и вслед за ним воскликнем:

        О, сколько нам открытий чудных
        Готовит интернета сайт!..