Я вернулся в Мещанку и Лавру..

Я вернулся в «Мещанку» и «Лавру»,
отдавая всем «Троицким» честь.
Мне возвратный код доступа набран
порученцем каким-то, Бог весть,
чтобы вспомнил приют коммуналки,
комнатёнку четыре на три,
коридор, где играли мы в салки
вперемешку с «замри-отомри»,
ударяясь о выступы полок
и огромный соседский сундук,
бывший нечистью всяческой полон,
потому бравший нас на испуг —
малолеток, любивших свободу
и несущихся с криком во двор
к своему дворовому народу
на всегдашний мальчишечий сбор...
Вспоминаю коляску-кроватку,
а позднее — скрипящий диван,
на котором спалось очень сладко,
хоть и вырос из всех одеял...
Пианино — как стенка дивана,
ежедневных этюдов «чума»
в окруженьи уроков незванных,
постоянно сводивших с ума
назидательно брошенным: «Надо,
если хочешь чего-то достичь»,
и менявших восторг на досаду,
вызвав детской души паралич...
Помню утлую лодку балкона,
старых улиц весёлый поток
до Садовой, где был закольцован
путь из детства в туманность «Потом»...
А ещё вспоминается кухня,
керосинки для каждой семьи,
пять столов, за которыми тухнет
мир вражды, переруганный в мир.
У окошка — «обглоданный» фикус
и столетник засохший в углу,
изогнувшись немыслимой фигой,
наш кухонный приветствует клуб,
находящийся в вечном угаре:
кто стирает, кто жарит омлет,
кто сцепился в болельщицкой сваре,
кто советы даёт за совет...
Разговоры, суды, пересуды —
коммунально-налаженный быт
с прозой жизни от сданной посуды,
утверждающей главное —  «Быть!».
Быть соседям «Мещанским» и «Лаврским»,
да и «Троицким» быть-не тужить.
Среди вас я. Всегда. Ваш Паранский.
Жив! Надеюсь и дальше пожить...

9 июня 2015. Озерицы.