Начальное сексуально-эротическое воспитание

     Эротика началась с детсадовских помывок в летнем душе всей группы одновременно примерно до пятилетнего возраста, и кроме стыда и возмущения ничего не оставила.
     Порнопросвещение – с первого класса при посещении школьного летнего сортира. Настенная графика и подписи то замазывались, то вновь появлялись. Особо одарённые увековечивали «это» резьбой по дереву. Те же сортирные «мастера» трудились в Парке, на набережной, на пляже, не утруждая себя разнообразием.
     Просветительской деятельностью занимались пацаны постарше и некоторые дяди-Вани-жестянщики.
     Специально и целенаправленно мы «этим» как бы не интересовались, но при случае ушей не затыкали и не зажмуривались, если мама не шептала в кино: – Не смотри.

     Дозволенная часть знаний поступала через репродукции картин и скульптур, не спрятанную родителями книгу, не вырезанные сцены в фильмах. Например: учащимся РУ, как малообеспеченным подросткам, государство в те годы давало уже не только одежду и обувь, но иногда и билет в к\т «Рот-Фронт» на первый утренний сеанс.
     Племянник одной из соседок с первого этажа отдавал билеты тем, кого встречал во дворе. Я дважды получал такой билет и запомнил оба фильма. «А если это любовь?» – врезался в память тем правдивым показом грубого вмешательства реальной жизни в чистую книжную первую влюблённость, на пороге которой мы уже почти стояли.
     Второй фильм «Дьявол и 10 заповедей» оказался французским с ремаркой «Детям до 16 лет смотреть запрещается». Я подал контролёрше билет со штампиком «Ремесленное Училище № ...», и она пропустила меня без вопросов. В огромном на 625 человек зале собралось от силы 40-50 зрителей. Буржуазная интерпретация заповедей Божьих тринадцатилетнего подростка не увлекла, я откровенно скучал. И не я один. Через полчаса в зале осталась половина зрителей. И тут во весь широкий экран на несколько секунд из ванны встала в полный рост лицом к зрителям молодая обнажённая женщина.
     Это произвело сильное впечатление на юный организм. Стал более понятен и привлекателен смысл запрета «...до 16 лет » и полного текста сказок «1000 и одной ночи».
     Я поделился своим впечатлением во дворе, и кто-то рванул на следующий день в кино, но вернулся разочарованным: то ли по цензурным соображениям, то ли механиком для личных надобностей эпизод был вырезан.

      (Практически такая же сцена повторилась через три года. В том же «Рот-Фронте» демонстрировался шведский фильм из жизни средневековых викингов «Красная мантия». После школы мы помчались на ближайший сеанс. Расселись и видим – по ряду к нам пробирается наш историк, Яков Наумович, с которым мы только что расстались, и занимает место рядом со мной. Видимо, он дал кому-то из наших деньги на билет, потому что у касс я его не видел. Фильм цветной, с конными сражениями и любовью.
     …Утром в спальню влюблённых героев врываются недруги. Герой, выпрыгивает из постели почему-то в кожано-меховых штанах, но не успевает схватить меч, и тут из-под простынки вылетает его возлюбленная и, раскинув руки, пытается закрыть его от врагов своим абсолютно голым прекрасным телом. И снова во весь уже широкоформатный экран. Оператор не спешил при съёмке отводить камеру, и по заполненному до отказа залу отчётливо прокатилось волнами: – Ух, ты! – Вот это, да! – Положи на место!
     Справа от меня смущённый учитель, не глядя на экран, делал вид, что протирает стёкла очков краешком кашне. Деликатному Якову Наумовичу стало неловко, как будто он специально привёл своих учеников на просмотр такой откровенной сцены. Но нам уже было по 16.
     В далёком 1967 году преподавал такой человек в Педагогическом институте.)

     В январе 1966, когда мне не исполнилось и пятнадцати, в лучшем кинотеатре пустили в прокат «Брак по-итальянски» с Софи Лорен и Марчелло Мастрояни. И, конечно, «до 16 лет». Халявных билетов уже не раздавали, но я решил, что должен посмотреть фильм во что бы то ни стало. Продумал всё. Да и вариантов было не густо. Москвичка, шарф навыпуск, ботинки до блеска. И тут я вспомнил и нашёл отцовскую шапку-пирожок, почти генеральскую папаху. Глянул в зеркало – солидно. Отрепетировал, как подойти, не спеша снять кожаные перчатки, подать с отсутствующим видом билет. Что-то дрогнуло в лице билетерши, с оторванным контролем я оказался в фойе. До сих пор я могу смотреть этот фильм с любого эпизода с тем же восторгом. А вот летом на «Развод по-итальянски» и на «Униженная и оскорблённая» не смог прорваться. Пришлось продавать билет.
     Но, как вольно цитировал Бендер Мопассана: – Ближе к телу…

     26 апреля 1966 в доме у дяди Коли праздновали двадцатилетие сына Вячеслава. После общего застолья молодняк перекочевал в комнату с магнитофоном и начались танцы-обжиманцы. К ним пристроилась Люська, дочь хозяев, мой одногодок. Я же скромно оставался со старшим поколением, пока тётя Зина не намекнула сыну. Он вытащил меня из-за стола, представил тем, кто был в комнате (половина ребят курила на крыльце) и припал в танце к своей будущей жене. В свете уличного фонаря я заметил, что ребята выходили из-за стола гораздо трезвее, а потом разглядел на полу за шторкой трёхлитровый баллон, и несколько чайных чашек на подоконнике.

     Две-три пары колыхались в такт музыке. В отсутствии кавалеров свободные барышни вяло переговаривались, и вдруг одна из них, подойдя, утвердительно произнесла: – Потанцуем.
     Я, взяв её под локоток, сделал пару шагов к центру комнаты, развернулся лицом к даме, собираясь скромно расположить себя на «пионерском расстоянии» от партнёрши, и тут же ощутил её руки сомкнутыми за моей шеей, голову на моём плече, и всё остальное в непосредственной близости. Наверно, что-то во мне дрогнуло, потому что дама (симпатичная и ощутимо приятная), не прерывая нашего совместного танцевального покачивания, приподняла голову, посмотрела на меня, потянулась, и я дважды коротко ощутил на своей щеке её бархатные губы.
     Вот теперь я непроизвольно, но совершенно естественно для молодого неискушенного организма, напрягся не на шутку и ощутил от этого некоторую неловкость. Дама продолжала колыхаться, безмятежно расположившись на мне.

     Ситуация разрядилась с возвращением кавалеров с перекура. Танец закончился, я поблагодарил даму и несколько боком отошёл на свободное слабо освещаемое луной место. Кто-то продолжал танцевать, но возникло ощущение настороженной неопределённости.
     Ко мне подошёл Вячеслав и, подтащив за руку к подоконнику, подал чашку с вином. К нам присоединились отсутствовавшие и свободные от танца. Я спокойно выпил, заметив одобрительные взгляды ребят. Познакомились и после наводящих вопросов и пояснений Вячеслава, ситуация разрядилась сама собой.
     Я оказался хоть и почти вровень с ними по росту, но не конкурент по возрасту. А барышня через несколько минут раскрутила меня на признание обучению бальным танцам, и к общему удовольствию, смущаясь, я поддержал её в чарльстоне, «Ча-ча-ча» и ещё чём-то ритмичном. Но уже довольно скромно. В то время эти танцы не были столь откровенно эротичными как нынче. Ну, а мой классический твист просто покорил аудиторию…