Аллочка, или прощай наивная любовь!

Кто из нас не влюблялся в летнем пионерском лагере, кто не переживал хоть раз чистой и наивной немного детской любви, когда и мыслей не было о близости физической, а от общения сердце трепетало как маленькая птичка?
Да…Сколько потом было летних смен! И ни одна не была похожа на другую. Становясь подростком, мы, двигаясь по дороге своей жизни, вдруг стали больше обращать внимание на девочек рядом с нами. И кажется – это было взаимно! Сколько трепетных вздохов, когда кажется, что у тебя в груди трепещет крыльями маленькая и очень ранимая птичка, сколько стремления к взаимному пониманию было в ставшим вдруг таким важным общении с взрослеющими у тебя на глазах девушками. В этом общении часто слова говорили одно, глаза другое, да было нет и нет было что да! Почему они – это другая вселенная и одновременно мы – это недостающие части друг друга? Почему в общении с ними, как в комнате с множеством зеркал, так много различных образов и так много образного? Игра слов, обмен насмешливыми фразами, абстрактными образами, понятными ассоциациями, намеками, формировали тонкий узор общения, порой настолько сложный, что подростку трудно было не войти в стопор. Поэтому приходилось совершенствовать искусство общения, понимая, что это такая увлекательная игра, когда сквозь пелену слов, сквозь отвлекающие тебя жесты можно было рассмотреть сияющие интересом и любопытством глаза, которые не могли скрыть истинное к тебе отношение. Сколько трепетных, новых чувств было пережито в летнем лагере, сколько счастливых чувств полета и обид были тогда почувствованы за короткое время лагерной смены!
Еще не любовь, но уже больше чем дружба, переросшая детство привязанность к человеку, девочке-подростку, такой же, как и ты, зарождалось в душе! И это не то, не детское чувство дружбы, когда самая лучшая девочка для тебя – это как «свое парень», как мальчишка, с кем ты можешь запросто играть, носиться как сумасшедший за ней, и она за тобой, хохоча и находя это очень интересным, или рисовать в альбоме, что-то не понятно интересное ей. Это новое чувство уже другое, не то, что раньше. Как будто в душе твоей еще совсем маленькое деревце твоей любви уже немного подросло и стало побольше, чем детский кустик. Обильно поливаемое интересом к противоположному полу оно подросло, стало больше. И твое чувство симпатии к той девочке стало больше, чем раньше, когда ты еще видел физиологическую разницу, но не понимал притягательную духовную разницу между мальчишкой и девочкой. Наверное, именно это заставляет мальчишек в детстве привлекать к себе внимание девочек, кривляясь и геройствуя по любому поводу. И еще чувство, которое генетически заложено в тебе поколениями твоих предков - это защита и опека девушки как человека, который слабее тебя, который нуждается в защите и опеке пока на неосознанном уровне. Поэтому, пробуешь все, что может ей понравиться, вызвать хоть какую-нибудь симпатию, получить от нее одобрительный, поддерживающий взгляд. Мол «давай, давай», я все вижу! И тут в ход идет все! И твои спортивные умения, и способность придумывать интересные истории, и смотреть на нее нежным взглядом грустно вздыхая! Деревце любви тихонько расправляет веточки в твоей мальчишеской душе, заставляя быстрее стучать сердце и пьянеть от незнакомого пока тебе чувства, лишающего тебя сна и усталости. Любопытство, как и интерес для человека великий двигатель отношений! Любопытство как живет другая часть человечества, практически другая вселенная приводит к интересу его понять, изучить, получить опыт отношений.
Из своей первой подростковой влюбленности в летнем лагере я помню нескольких девчонок. Ну, конечно только тех, к кому я испытывал что-то похожее на нежные чувства. Были две Лены, Света, Марина и самая первая, которая тогда на меня произвела очень сильное впечатление была Алла. Алла это была очень грустная история, открывшая для меня, еще совсем не отягощенного жизненным опытом паренька, тот факт, что люди делятся на нации, и не все люди, и даже дети, по желанию родителей могут позволит быть себе просто детьми, вернее быть равными в отношениях друг с другом.
Они были каждая по-своему очень симпатичных для меня. Они разные, я помню их лица, такие далекие сейчас отрывками, не могу восстановить в памяти хоть немного продолжительный эпизод, но помню.
Была девочка Лена Миронова, которая меня не замечала. Улыбалась одними глазами, отвечала на шутки, но не замечала. Проходила мимо, как будто я соткан был из воздуха и был прозрачен. Иногда здоровалась, иногда нет. Всегда как казалось мне тогда о чем-то думала. Она была больше похожа на мальчишку-подростка, худощавая и вся состоящая из острых углов. Лена жила в Доме Чекистов на улице Карла Маркса. Я после лагерной смены как-то приходил даже во двор этого дома, ожидая ее с безнадежной надеждой (простите за каламбур), а вдруг она появиться из подъезда, вдруг? Но нет. Видимо Всевышний сводит людей вместе, когда они оба этого хотят этого. Я так и остался один со своим ранними романтически теплым чувствами и без Лены. Появившись в летнем лагере раза три, Лена Миронова больше не появлялась.
Вообще на Лен мне в жизни везло, надо сказать! Наверное, половина мои знакомых девушек были Ленами. А может тогда это было популярным именем? На меня никак не повлияло тогда, что мы не начали встречаться с Леной, а может я не горевал, именно потому, что не начали? Если бы затянуло, тогда и было бы, о чем жалеть?
Аллочка это следующее мое романтическое воспоминание! Ах, Аллочка! Светлые, почти белые волнистые волосы, светлые глаза, точнее глаза, которые казалось излучали свет! Лет двенадцать мне было, кажется… Аллочка была молчаливой, немного замкнутой, скромной. Она не носилась в играх с мальчишками, не была «пацанкой», а ее сдержанные манеры, сразу выделяющие ее от всех остальных девчонок, подчеркивая ее другое воспитание. Негромкие, но глубокие по интонации слова и удивительные глаза создавали ей образ уже взрослеющей девушки, уже не ребенка. Это очень меня притягивало тогда. Была в ней загадка неразрешимая для меня, была тайна, которая так сладка для мальчишек, манящая и завлекающая. Подростки тогда, в моем возрасте, в те времена семидесятых годов не были осведомлены в вопросах секса, так как их одногодки сейчас. Да и отставая по развитию от девчонок ребята не понимали еще значение плотской любви, в большинстве в них было чувство радости от общения, осознания духовной близости при таком общении, от восприятия того, что тебя понимает другой человек, не мама, не сестра, а другая девочка!
В общем Аллочка очень мне нравилась. Даже не так. Я был от нее в восторге! Хотя трудно назвать это чувство любовью тогда. Но нравилась так притягательно сильно, что я чувствовал, что это больше, чем просто симпатия. А главное, мое сдержанное, уважительное общение с ней, при том, что я был фантазер, непоседа и болтун, приводило к тому, что она кажется отвечала мне. Отвечала вначале глазами, взглядом, который я так жадно ловил каждый раз, ища одобрение сказанному, сделанному. Затем уже словами жестами, немного времени прошло, и вот мы уже говорили на общие для нас темы о лагере, отдыхе, комарах, ее подругах и…еще тысячах мелочей, заставляющих порхать мое сердце у меня в груди. Мне не надо было от нее ничего! Лишь бы она смотрела вот так на меня как Любава на Садко, и рассказывала что-то о пустяках. На актрису Ларионову она была и правду чем-то похожа! Похожа своим излучающим свет взглядом, опущенными ресницами и сдержанной жестикуляцией.  Раньше я никогда не испытывал такого чувства и это было заметно не только ей. Мои приятели заметили происходящие во мне перемены, да и ее подружки тоже. И если они бросали на меня вопросительные взгляды, мол и чего она в нем нашла, то приятели мои больше подшучивали надо мной, да со временем и это прошло. Несмотря на то, что мы никогда не говорили друг другу что-то похожее на выражение чувств, выражение симпатии друг к другу, да и говорить об этом я тогда не умел, не было ни опыта, ни слов подходящих и позаимствованных из литературы, наши симпатии, которые, как мне казалось тогда, были между нами, передавалось больше в нашем отношении друг к другу. Душа моя летела на крыльях чувства неизведанного, ни разу не испытанного, паря в облаках и ни прося ничего взамен.
Да все это только было так не долго. Как все хорошее обязательно заканчивается, так и тогда молния сверкнула и гром грянул в родительский день. Смутно помню, как Алла на крыльце корпуса показала взглядом на меня своей маме. Что это мама можно было догадаться, так как никто не брал ее за руку, видимо право на это принадлежало только ее родственникам. Помню, как во сне Алла посмотрела на меня отстраненным взглядом, мама ее кивнула головой, понимая, что это видимо я и есть, тот, о котором она ей рассказала и больше Аллу Зак я не видел.
Мне уже потом сказали, что родители ее забрали обратно в город. И уже позднее, кто-то сказал мне, что «девочка из порядочной семьи», мол, ладно, что ты хочешь?
Потом, когда я подрос, и стал понимать больше, чем тот двенадцатилетний мальчишка. Я постепенно набрал опыт общения с разными людьми. И со Светочкой Шпак и с ее родственниками, которые были родственниками и Сереги Тюрина. Были в моем кругу общения и другие интересные люди с другой культурой и другими семейными ценностями.  Но самое главное, со временем я нашел ответ на вопрос «почему», появившийся тогда у меня. Аллу забрали потому, что она росла другой семье, с другими традициями. В другой среде росла, в другой культуре воспитывалась.  Но дело даже не в этом! Дело не в традициях и семейных ценностей разных, древних и не очень культур! Дело в любви и страхе родителей, которые отправляют своих чад в маленькое самостоятельное плавание по летней лагерной жизни, при этом сильно их любя столько же сильно боятся, чтоб с ними, особенно с девочками не случилось бы что-то такое, о чем потом можно было бы сильно пожалеть и нельзя было бы исправить. И это тоже нормально! Какая же мама, не побеспокоиться о своей девочке! Не позаботиться о ее чести, ее безопасности, и не горит желанием избавить ее от ошибок в жизни?
Понимание того, что переживание мамы Аллы были вызваны с подачи кого-то другого, кто, переживая больше за себя, за свою ответственность перед родителями, вдруг подумал, что то, светлое детское чувство, которое едва-едва появилось между нами тогда, может закончится чем-то плотским, непристойным по его пониманию. В отношениях, где не было высказано само чувство, даже не любви еще, а только симпатии, чистой, детской симпатии двух разных подростков, кто-то увидел, и сам испугался возможности бесчестия. Да разве мог я тогда? Не было сил просто признаться, что очень нравиться, а уж про остальное…Видение чистых детских отношений через мутную призму своей испорченной нравственности и страха изменило взгляд на эти вещи, в итоге девочку забрали, а мальчик остался один, так и не поняв тогда почему. Так и не найдя тогда ответа на этот вопрос. Грустно… Грустно также как в одинокий вечер в летнем лагере, когда по крыше корпуса стучал холодный вечерний дождь, пахло падшими хвойными иголками и мокрыми подгнившими досками крыльца лагерного корпуса.