Штрихи. Любовь в трёх частях

Часть первая. Магирус.

Полвека тому назад наша молодая семья получила ключи от квартиры, кооперативной, в районе новостроек. «Восток-1» протянулся вдоль главного проспекта города. В ту пору на выезде из оного ещё стояли домишки деревни Слепянка. На противоположной стороне Московского шоссе, уже переименованного в Ленинский проспект, был жив большущий, одичавший в черте города, яблоневый сад. Вырастали дома: в центре пятиэтажки, по периметру девяти. Но прошло время, им пришлось потесниться, впуская соседей, – тут и там тянулись ввысь столбики по двенадцать и шестнадцать этажей.
Однажды я гуляла с коляской, а к соседней высотке подкатила МАШИНА. Пожарная. Красная. Дыма не было. Машина припарковалась перед домом, стала жужжать, поскрипывать, замигала разноцветными огоньками. У неё, как у жука, вытянулись ноги-опоры, а за тем на спине стали распускаться крылья, вернее расти, поднимаясь к верхнему этажу, телескопическая лестница. Оказалось, тренировка пожарных. Представление было захватывающим и хорошо, что тренировочным. Досмотрела до конца: и лестницу сложили, и ноги подтянули, и пожужжали, и уехали. Через год мчусь в обеденный перерыв по улице Кнорина, мимо пожарной. Сигнал. Открываются ворота, и выезжает ОНА, вернее ОН - Магирус. Так я узнала о месте обитания удивительной машины и иногда навещала её: посмотрю, как обслуживают, там, за воротами, послушаю, как жужжит, подмигивая огоньками. Любовь продолжалась несколько лет, пока я не перебралась жить и работать в другой район города. Там рядом с домом оказалась пожарная часть, но без Магируса…

Часть вторая. Понтиак.

Очень хорошо помню первую и единственную нашу встречу. Как всегда куда-то спешила, но горел красный. На перекрёстке. У театрального института (Академии искусств ныне). Желтый. Зелёный. Вперёд! Троллейбус, «Нива», что это? Остановилась. Всматриваюсь в значок-эмблему. Иномарка. Их было единицы в ту пору, а эта… Ах!! Любопытство заставило найти «фамилию» - Понтиак!
Проходит время.  Хороший знакомый «заставляет» пойти на собеседование в организацию – нужен бухгалтер. И таки да! Прижилась, осталась на всю оставшуюся трудовую жизнь. Коллектив уже с полгода прожил, я - «вливаюсь». Собрались с шефом в банк, знакомиться. Выходим из здания, на парковке стоит Понтиак. Мне открывают дверцу – поехали! Модель другая – минивен, но Понтиак! Теперь мы с ним были на ты, он мне отворял дверцу, а не я замирала перед ним на переходе. Пока не списали в утиль, Понтиак…

Часть третья. Убийца леса.

Утро. Привычно шла по тенистым лесным дорожкам. А вот шум был излишним – кроме пенья птиц что-то тарахтело, визжало, рычало. Двинулась на звуки. С просеки за рядами тонких ёлочек подлеска виднелись большущие колёса, зелёные капот и кабина, и жёлтая рука-манипулятор.
Зелёный монстр сносил старые, иссохшие деревья. Их опущенные корявые от времени и жизни руки, простите, ветви без единого листочка или хвоинки цепляли глаз, подол, царапали руки - стой!! А зелёный хватал их за ноги, ногу, опрокидывал, злобно рычал, срезая сучья, и визжал, распиливая на брёвна, подгоняя всех под один размер. Его жёлтая рука мелькала среди хвои и листвы, из-под капота вырывался натужный рык. Шум – на весь лес. Невдалеке пыхтел второй, забрасывая себе на закорки бревна, отвозя их на опушку, где тарахтел третий. Целое железное стадо!.. Третий перемалывал. Запихивая манипулятором в чрево очередное бревно, изрыгал в ёмкость щепу, то, что было деревом этого леса.
Птицы. Им не было покоя – гнёзда, птенцы!.. Страх. Он гнал с гнёзд словно ураган. Оставались те, кто не мог сняться с гнездовий, не знал – куда, не понимал – почему. И пение, щебет - такие привычные по утрам, носились по лесу полные беспокойства на фоне рыка и визга.
Но машина, Харвестер, сам механизм, заворожил. Стояла и стояла я на просеке, наблюдая за чёткими, размеренными, аккуратными движениями, за манёврами машины (или водителя) среди стволов, за рукой «убийцы леса». Да, у столь интересного механизма такое громко-печальное прозвище. Конечно, он расправится со всем лесом – дай горючее и… Но этот работал вдумчиво, очистил первый ярус от сухостоя, убрал меченые деревья, сделал еловый лес прозрачнее. А дубок, что приметила ещё в прошлом году, не тронул. Деревцу досталось, когда газ прокладывали вдоль опушки. Подсохли его ветки, но нынче прямо на стволе кудрявились молодые пучки листвы. Он жил. Стоял. А Харвестер увезли на другую делянку. Нет у него времени постоять, обнять, пошуршать, по-ма-ни-пу-ли-ро-вать. А смог бы, хоть и железный.

18/06/23