Перевод с русского

Витя Кузеванов был по жизни везунчиком. Поэтому, когда после окончания военного училища новоиспечённый лейтенант Кузеванов отправился служить не в Монголию, а в группу советских войск в Германии, никто не удивился
 
Никакими особенными талантами к военной службе Витя не обладал, росту был невысокого, выглядел моложе своих лет, но были у него два увлечения, которые помогали несколько разнообразить суровую армейскую жизнь: бокс и немецкий язык. Даже «Евгения Онегина» пробовал переводить на немецкий.

 Боксом Кузеванов занимался ещё в школе, в училище перчатки надевал редко, но в Германии попал в часть, командир которой, полковник Яров, был фанатом спорта. Он заставил лейтенанта возобновить тренировки и вскоре отправил на первенство ГСВГ. На соревнованиях Вите опять повезло – в его весе не оказалось сильных боксёров и лейтенант Кузеванов неожиданно для себя попал в тройку призёров, получив бронзовую медаль за третье место.

Полковник, дабы простимулировать других молодых офицеров, а также в целях действенного поощрения спортсменов, взял да и представил лейтенанта Кузеванова к присвоению внеочередного воинского звания «старший лейтенант». Так Витя, прослужив после училища чуть более года, получил третью звёздочку на погоны. На что коллеги-сослуживцы адекватно отреагировали. Общее мнение кратко выразил лейтенант Гусев, который был старше Витьки:
– Надо же, Кузя, сопляк! Только что после училища  и на тебе – уже старлей. А тут третий год горбатишься и никакого просвета…
 
Через несколько месяцев, правда, старлея присвоили и ему, и Гусев успокоился.
Приближалась осень, а с ней и 65-ая годовщина Великой Октябрьской Социалистической революции. В часть для торжественного доклада ожидали аж целого генерал-лейтенанта. Учитывая, что командующий ГСВГ был в звании генерал-полковника, то для воинской части полковника Ярова это большая шишка. Поэтому суетились все.

Военные жили в предвкушении банкета, на который были приглашены офицеры дружественной Национальной Народной армии ГДР. Но ритуал, есть ритуал – перед банкетом обязательная торжественная часть в гарнизонном клубе – там прибывающему военачальнику предстояло зачитать написанный для него доклад. Тут у полковника Ярова и возникли некоторые проблемы…

 Старший лейтенант Кузеванов стоял навытяжку в кабинете полковника и ел глазами начальство.
– Понимаешь, Кузеванов, проблема у нас с переводчиками. Один, понимаешь, в отпуске, другой – в госпитале… Остальные при деле. Не у нас одних праздник. Кто будет немецким офицерам доклад генерала переводить? Не догадываешься? Ты будешь переводить, лейтенант! Задачу понял?

– Товарищ полковник! Как же я? Я же никогда… Я же не профессиональный переводчик!  Только на бытовом уровне…
– Ничего, ничего… Ты готовься. Если на бытовом можешь шпрехать, то тут ничего сложного! «Революция» и «социализм» на всех языках звучат одинаково. Ты, главное, на ринг до праздника не выходи. Чтобы по голове тебя не били, пока доклад не переведёшь. Понял? Иди, выполняй!
– Есть…, – упавшим голосом сказал Витя и вышел из полковничьего кабинета.

Кузеванов попросил разрешения ознакомиться с докладом, приготовленным для генерала и, прочитав полсотни страниц, понял, что судьба ему приготовила непростое испытание. До седьмого ноября Витя ходил, как в воду опущенный.
Но время «Ч» подошло, независимо от желания старлея Кузеванова. К назначенному часу офицеры собрались в клубе. Немецкие коллеги занимали половину зала.

 Приглашены были офицеры от унтерлейтенантов до оберстов. В основном это были мотострелки, но среди них мелькали погоны с красной и розовой окантовкой –  танкисты и артиллеристы. Немцы занимали правую половину зала, левую – советские офицеры.

Доклад начался. Кузеванов стал переводить для правой половины зала. Он старался как мог, и поначалу получалось неплохо. Первый час все слушали докладчика терпеливо: о значении Октября в мировой истории, об успехах социалистического строительства.

 На втором часе слушатели начали шевелиться, но, благодаря армейской закалке, собрав всю свою офицерскую волю в кулак, продолжали слушать о крепнущей интернациональной дружбе. Переводчик Кузеванов, немного подустав, стал тормозить, отчего доклад казался более нудным.

На третьем часе дисциплинированные немецкие братья по оружию вовсю старались не заснуть, чтобы не захрапеть и не вызвать международный скандал. При этом упорно пытались сохранять на лицах заинтересованное выражение. Витя уже стал немного заикаться, добавляя тоски.

 На четвёртом часе, когда генерал докладывал о важной миссии выполняемой братскими армиями в Восточной Европе, даже он понял, что аудитория находится в предкоматозном состоянии.
 Измождённый переводчик нёс явную ахинею.

 Генерал-лейтенант, почему-то считавший, что он обладает великолепным чувством юмора, заканчивая доклад, решил рассказать ну очень смешной анекдот, чтобы разрядить обстановку, взбодрить аудиторию и немного компенсировать грусть-печаль, в которую он вогнал гвардейцев.

То ли анекдот оказался не очень смешным, то ли генерал что-то упустил, но советская половина зала среагировала вяло, против ожидания докладчика. Немецкая же половина вообще молчала. Ждали перевода. Но обессилевший Витя Кузеванов даже смысла анекдота не понял и не знал, что говорить.

 Наконец, после долгой паузы, преодолев обуявший его ужас, он, потея и заикаясь, выдавил из себя по-немецки:
– Уважаемые коллеги… Товарищи офицеры… Только что товарищ генерал рассказал нам очень смешной анекдот, который я не понял даже на родном языке, поэтому я несколько затрудняюсь с его переводом на немецкий… Но я надеюсь, что «вы, к моей несчастной доле хоть каплю жалости храня, вы не подставите меня»… Поэтому убедительно вас прошу, поаплодируйте товарищу генералу…

У немцев сон как рукой сняло. Они засмеялись, смех стал переходить в хохот, некоторые сползали со стульев, держась за живот и смахивая слезу. Докладчик, сняв очки, победно оглядывал зал. Старлей Кузеванов был спасён.

На банкете генерал, дотягиваясь вилкой до балыка, говорил полковнику:
– Толковый у тебя переводчик… Очень толковый. Ты это… Давай-ка, представь его к внеочередному званию. Потом доложишь мне.

Через месяц Кузеванов получил четвёртую звездочку на погоны. А старлей Гусев опять шипел:
– Да что же это такое, ну кто он такой? Пятнадцатилетний капитан какой-то!
В этот раз Гусева почему-то никто не поддержал.