Аннетт

I

Младой природы пышное цветенье
В конце весны. Прошелестев листвой,
Прокрался Ветер золотистой тенью
В старинный дом, что был захвачен мхом.

Тот Ветер-змей, подслушав разговоры,
И проскользнув под дверью сквозняком,
Надув, как парус, напоследок, шторы,
Отправился поговорить с Плющом.

Усатый старец, обвивая вишню,
И подставляя солнцу зелень плеч,
С улыбкой слушал пташек перекличку,
Как прилетел вдруг в сад степей гонец.

"О, вечер добрый, Ветер, старый друг!
Я жду тебя с рассвета. Как там Роза?
Я слышал, что уж превзошла подруг:
Осыпалась от зависти Мимоза!"

"Тебе бы только Роза да Мимоза!
А больше знать не хочешь ничего!
Я слышал интереснее: угроза
Нависла тучей над особняком".

"Какая туча?" "Тёмная, поверь мне,
Темнее в нашем крае не сыскать.
Ты помнишь, что дочь старшую, Аннетту,
Хотели в жёны графу отдавать?"

"Да, слышал. Это было бы ужасно!
Тогда б наш сад стал под присмотром вновь.
Садовник новый принялся бы яро
Бороться, перво-наперво, со мной!"

"Не в том ведь дело, Плющ! Меня послушай:
Не будет свадьбы – захворала дочь".
"А что за хворь?" "Ох, было б слышно лучше…
Но, кажется, она больна душой".

"Больна душой? Сказать ты хочешь, глупый,
Что мисс Аннетт чумой поражена?
А может, корью? Только не душою!
Душой – хоть кто, но только не она!"

"Больна душой. И в этом нет ошибки.
Я слышал, мол, Ландьёри виноват".
"Ландьёри?" "Да". "Из старших?" "Нет же, средний.
Он чистоту украл: все говорят".

"Как так – украл?" "А так вот, подло, нагло
Пред всеми, напоказ, на смех и стыд".
"И что же граф?" "Теперь он отказался
От долгом предназначенной жены".

"Но это долг! Так просто не откажешь!"
"Откажешь. Всё расторгнуто, увы.
Мимоза, Роза, Лилии навеки
Средь сорных трав здесь выживать должны".

Промолвил Ветер и, взлетев на крышу,
ГуднУл трубой, взъерошил кочку мха,
Перевернулся, сажей птиц осыпав,
И устремился ввысь, на облака.

II

По бархату лица скользнул хрусталик,
Упал на хлопок и растаял в нём,
Оставив на щеке дорожку влаги,
Что, высохнУвши, превратится в соль.

По кружеву сорочки разметались
Каштановые волны. А глаза
Напоминают сумрачные дали,
Ресницы же – январские леса.

Утонет особняк во тьме с закатом,
Утонут в ней постель, комод и стол.
Покажется из шкафа чья-то лапа,
Из зеркала посмотрит старый чёрт,

Зашевелится штора, на комоде
Вдруг затанцует статуэтка льва.
Мелькнёт мужчина в ближнем коридоре.
Мужчина уже в комнате. Одна

Лежишь в постели и не в силах вскрикнуть.
Лежишь парализована. Рука
Из изголовья протянулась к шее,
По животу ползёт ещё одна,

Их больше, больше, кажется - что сотни!
От страха попытаешься кричать,
Но тишина. Мужчина превратился
В чудовище, его лицо – оскал.

Он навалился сверху и ломает
Своей тяжёлой тушей рёбра. На
Зеркальной глади лики проступают.
Они смеются и кричат «давай»!

Боль в сердце, голове, спине и ступнях,
И сотни рук на теле. И мольба:
«Спаси меня от мук, святой Иисусе!
Спаси, молю!». Смеются в зеркалах.

Смеются все: «Молитва не поможет!»;
И продолжают тело осквернять.
Смеются все. Их вопли не услышат
За стенкой спящиЕ отец и мать.

Всю ночь приходит кто-то или что-то.
Чудовищ много, цель у всех одна.
Святой Иисусе в муках не поможет.
С тобой лишь бесы, паралич и тьма.

III

С восходом сходит мрак и след простыл
Того, кто по ночам наводит страх,
И синева оковом ледяным
Застынет под глазами, на губах.

С восходом солнца скованность проходит,
Все кости целы, нет ни синяка!
Нет смеха в зеркале, не чувствуешь ладоней,
Что двигаются к низу от пупка.

Приносят завтрак: «Не хочу, спасибо».
Обед приносят: «Я не голодна».
На ужин и того смотреть противно:
«Не голодна и вовсе не больна».

Приходит ночь, а засыпать так страшно…
Приходит ночь. В окошко – лунный свет.
Приходит ночь. Сидеть во тьме – ужасно.
Не справится и дюжине свечей!

Не справится, ведь будет тёмный угол,
В котором захорОнится беда,
Дождётся час, когда свеча погаснет,
И нападёт, молитвы не страшась.

Из шкафа вылезает чья-то лапа,
По коридору слышатся шаги,
Парализует тело силой страха.
Кричишь без звука. В зеркале – они.

Из ночи в ночь страдание от боли,
Из ночи в ночь свершение греха.
Из ночи в ночь желание: «О Боже!
Пошли мне смерть!». Потом – утрА заря.

IV

«Мечтания сбываются, поверь мне,
Их кто-то силой превращает в явь»:
Сказал однажды мальчику учитель.
Ему ответил мальчик: «Если так,

То как стать тем, кто силой превращает
Слова и мысли в яства и дожди?
Как научиться? Стать великим магом?»
«Нет, надо просто человеком быть».

«Быть человеком? Это ведь так просто!
Ты сам сказал, что «просто»! Помню я,
Меня учил ты взращивать в морозы
Цветы из пепла, розы из песка!

Учил парить в грозу над облаками,
Учил дышать, как рыба, под водой.
Да что уж там, я был глухой, но в дар мне
Ты отдал слух наполовину свой!

Ты говоришь: «быть человеком просто»,
Но просто ли на самом деле? Я
Умею сотворять в жару колодцы,
В пустыне воду! Но мечтанья в явь

Я обратить как попросту не знаю,
Не представляю даже и во снах
Я не найду ответа. Обещай же
Что передашь мне знание!» «Я так

Хотел бы сделать это, но не властен
Сам над стихией мысли и мечты.
Не человек я, чудище из сказок,
Я на могилах развожу сады.

Ты был рождён от человека, знай же:
В твоей лишь власти мысли воплощать
В дожди и яства, деньги, власть и статус.
Ты можешь всё. Но я хочу отдать

Тебе ещё один подарок прежде,
Чем ты уйдёшь одной из ста дорог.
Возьми с собой бессмертие и может
Ты сможешь стать кому-то…»: и умолк.

Отдал учитель жизнь свою и силу
Во имя знаниЯ ученику.
Прошло столетье, мальчик стал мужчиной
И думал всё: «кому и кем смогу?».

V

Путешествие в зазеркалье:
Это явь иль фантазий бред?
То никак никто не узнает
Не поставив эксперимент.

Прикоснитесь к манящей глади,
Поздоровайтесь с близнецом.
Улыбнитесь. Совсем не страшно?
Только коль улыбнулся он.

***

Ночь спускается. Лунный призрак
Вновь заглядывает в окно.
Нет уж силы в слезах молиться,
Есть лишь страх, паралич и боль.

Крик немой и дыханье тихо,
Нет движенья и жизни нет.
В окружающих – безразличье,
В избавлении – только смерть.

Не отделаться от позора,
Отвержения никогда.
«Лучше б я заболела корью,
Иль чумой, иль разбилась, да!

Я б разбилась о скалы, в море
Растворилась бы плоть моя.
Лучше кормом стать для рыбёшек,
Чем утехою для чертА!

Лучше сгинуть в морской пучине,
Чем терпеть эти страх и боль,
Чем смотреть, как во тьме мужчина
Пробирается в коридор,

Как подходит к постели тихо,
Как улыбка его блестит.
Не улыбка – оскал! Он весь ведь
Из клыков, из ножей... Стоит,

Улыбается. Говорит мне:
«Уже поздно, а ты одна.
Проводить бы тебя до дома,
А то мало ли, вдруг беда?»

Отказать не посмела… Он ведь
Друг семьи, он знакомый наш…
Ах, вернуть бы обратно время!
Только б знать, что он очень пьян!

Только б знать, что затеял подлость!
Только б знать то, что в нём – беда,
А не в том, что одна домой я
Возвращалась, кляня закат.

Как исправить?! О, как вернуться?!
Я, должно быть, сошла с ума…»
Из кровати и стен на шею,
Грудь и плечи легла рука…

VI

«Быть человеком оказалось просто.
Сложнее быть волшебником. Вот я
Давно умею взращивать в морозы
Цветы из пепла, розы из песка,

Парить могу в грозу над облаками,
Могу дышать, как рыба, под водой.
Да что уж там, глухим был мальчуганом,
А стал бессмертным магом, колдуном!

Я говорю: «быть человеком просто»,
Пока в душе твоей живо добро.
Как только ты познаешь, только сможешь
Зло сотворить внутри исчезнет он.

Я обратился в чудище, как только
Свой новый мир стал строить на костях.
Мне не дано узнать, как превратиться
Мечта способна, мысль может в явь».

VII

Способно ль зло вдруг проявить добро?
Пусть не добро, а жалость, состраданье.
Способно ль зло помочь в борьбе со злом?
Иль зло и зло – навек друзья-скитальцы,

Что вместе ходят, парой. Если врозь
То непременно прибегут на помощь
Друг другу, коль понадобиться.
Стой!..

Остановись, читатель, делать вывод.
Остановись. Ещё подумай раз:
Способно ль зло свои направить силы
И мысли на свершение добра?

VIII

«Подсматривать за жизнью интересно
Людей других, своей коль жизни нет» –
Тем объяснить случившееся Ветер
Плющу пытался, гневно завертев

В весеннем вальсе, в ритмике рассвета
Снег белоснежный яблони и слив.
Ответил Плющ: «Не верю, чтоб волшебник,
Дел не нашёл, как по ночам следить

Чрез зеркала за жизнью мисс Аннетты.
К тому же, зная, что она больна!
Не стал грешить бы я забавой этой
На месте был коль мага, колдуна.

На что смотреть? Лежит бледна, уныла,
В глазах печаль, улыбки тени нет…».
«Не понимаешь! Это интересно…
О, там такое, только мне поверь…».

***

Случилось ночью вот что, мой читатель:
Нам всем не чуждо детство вспоминать,
Не чуждо посещать места родные,
Вернуть года ушедшие мечтать.

Не чуждо это и нечистой силе…
А может, чистой? То совсем не суть.
Вернуться в дом, где вырос, где родился,
Решил бессмертный маг, решил колдун.

А как вернуться? Далеко давно уж
Родное место, далеко поля,
Пестрящие цветами, и ручьями
Богатая горбатая гора,

Давно померкли уж в воспоминаньях
Домишко старый, огород…. «Нашёл!
Вернуться в дом, где вырос, где родился
Поможет зазеркальный переход».

Прошёл сквозь гладь кристальную, как призрак,
И оказался в мёртвой тишине.
Он невесом и страшен стал обличьем
Во тьме бескрайней, моря глубине.

Наоборот всё в зеркале: что бело,
То станет чёрным, оказавшись в нём.
Прекрасный маг по тем законам древним -
Ужасным монстром. Но внутри – собой

Всё остаётся в зазеркальном мире:
Меняет облик, не затронув суть.
Останется добро добром в нём, злом же
Останется прекрасным ставши зло.

Полмира в зазеркалье – лишь полшага,
Года – минуты, дни – всего лишь миг.
Но помнить надо: в глубине и мраке
Не пустота - ты вовсе не один.

Ты не один, но и не с добротою –
Ей ни к чему скрываться в темноте.
Кишит зеркальный мир веков чумою –
В нём чудищ жутких, бесов… счёту нет!

Столкнулся с ними и колдун всевластный.
«Откуда вас тут столько? Ну, пошли!» -
Он отгонять пытался монстров страшных,
Ему что заслонили выход в мир.

«О, мы все тут не просто так: смотри же!
Снаружи, там, теперь сгустилась мгла.
Из ночи в ночь устраиваем сцены
Из Ада книг и не даём поспать,

Собравшись вместе, данной Высшим силой
Мы юной деве. Видишь? Вот она
Лежит в постели. Скоро здесь «мужчина»
Появится,  чтоб напугать…» «Но как?…

Зачем пугать?» «Грешна она пред всеми –
Сама о том без Умолку твердит.
В мечтаньях просит всех о скорой смерти –
Иисуса и Марию, нас самих!»

«Как так – о смерти? А пугать, зачем же?
А ну-ка, сгинь, подобие чертА!
Не можете простор зеркал покинуть,
Так вздумали души людской пытать?!»

«Мы не пытаем – просто наблюдаем!
Сам посуди – на что способны мы?
Лишь рот кривИть в пространстве зазеркальном,
Угрозы страшным гласом говорить!

Есть пострашнее – те, что к ней приходят
В реальный мир и душат, и хотят
В жизнь воплотить ужасные кошмары,
Произошли что в вечер возле дамб».

«Что там случилось?» «Осквернили тело
И душу, верно, с ним же заодно.
Иначе б светлый ангел неизбежно
Нас покарал. Но глянь же – нет его!»

«Уйди с дороги! Бредни ваши слушать
Нет времени. Я не за тем пришёл».
Волшебник оттолкнул грешнУю душу
И вышел в дом, где вырос, где рождён.

Но что такое? Где же колыбелька?
Где лавка, стол и печка с котелком?
Откуда шторы, лампа, шкаф и книги?
«Неужто кто-то здесь теперь живёт?»

Волшебник осмотрелся и заметил,
Как на кровати кто-то тихо спит.
СкрипнУла в коридоре половица.
Блеснул оскал. Дыханье затаив,

Шагнул навстречу чёрту смело маг,
На что противник в страхе растворился:
«Ну, нет.. придумал, тоже мне.. пугать
Теперь пусть ходит сам всесильный Высший!»

«Ну, а чего нечистый испугался?
Неужто наш волшебник так силён?»
Силён волшебник, дорогой читатель.
Силён волшебник. «А взаправду он

Колдун, волшебник, маг… все трое сразу?
Ах, разве так бывает? В чём подвох?»
Нет, не бывает дорогой читатель.
То – псевдонимы. «А на деле он?..»

Оставить должен вас я без ответа:
Его не знает попросту никто.
Кем может быть он? Наперво – мужчиной
И человеком. Дальше - только ложь.

***

Перепугав до смерти под кроватью
Таившуюся лапу и прогнав
Из шкафа ночи ужас в зазеркалье,
Колдун присел на девичью кровать;

Не нагло, с краю, так, что не заметил
Того б младенец, спящий чутким сном,
И с любопытством приоткрыл холодной
Рукой от простынИ её лицо.

«Милейший ангел… кто тебя обидел?
Поведай мне свой самый страшный грех…» -
По волосам провёл волнистым нежно,
Обрезал локон, в тот же миг исчез.

Он растворился, словно дым, но Ветер
Его заметить смог через окно.
В ту ночь спала спокойным сном Аннетта –
Сам Страх испуган магом-колдуном.

IX

Чёрный замок на горизонте,
Синева острозубых гор,
Шум прибоя и холод моря,
Миллиард белоснежных звёзд,

Луг в цветах, лес сосновый, птицы
И журчание родников.
Край чудесный, мир дивный - вечно
В бархат ночи он погружён.

Никогда здесь не всходит солнце,
Никогда не горит заря.
Этот мир на костях построен,
В его жилах и венах – яд.

Его создал бессмертный мальчик,
В прошлом - глух, всемогущ сейчас.
О вас всё он узнает сразу,
Коль скользнёт в волосах рука,

Заберёт он малейший локон –
Не заметить пропажи вам,
Окунёт его в кубок с мёдом,
Солью моря, взболтнёт и мак,

Чтобы сон ваш был крепким, сладким,
Чуть добавит в своё питьё.
Не забудет плоды Познанья,
Вскипятит и едва глотнёт,

Как застелят глаза туманом
Мысли, чувства, водоворот
Всех событий, что радость дали,
Принесли что печаль, и вот

Знает всю вашу жизнь мальчишкой
Кто был раньше, теперь кто… Стой!
Я не выдам, читатель, тайны.
Я не выдам. Я сам – как он.

X

Вечерний звон колоколов сзывает
На службу в храм святой честной народ.
Нарочно ли Ландьёри наблюдает
За мисс Аннет сквозь благовоний смог?

Держа в руках свечу и обжигая
Горячим воском белые перста
На плеч изгиб он вновь и вновь бросает
Свой хищный взгляд, что будто из стекла.

Вечерний звон. Протяжный, поминальный –
То Солнце погибает, в горизонт
По гор вершинам кровью утекая.
Меж крон деревьев – ветра нежный стон.

На мостовой фонарь зажжёт фонарщик,
Отбросит тень на жёлтый тротуар
Чугунный столб, цилиндр, плащ. Мерцает
Едва огнём затмимая луна.

Открыты двери, и толпа выходит
Из храма, растекаясь по домам.
"Вас проводить?" "Лишь если вам удобно…".
Улыбка добродетели – обман;

Сверкнула на мгновение и тут же
Уходит в тень, как чистые поля
Уходят в мрак в затмения минуты.
Затмение рассудка. "О, а там,

Теперь, я слышал, сделан новый портик.
С него – чудесный вид и свежий бриз
Гуляет по ночам. И всюду розы,
А лилии – ну, дочери звезды!

Пройдём, хотите?" "Я спешу домой…" "Нет,
Я настоять здесь должен!" "Подождите…"
"Идём, идём же! Там такие виды!"
"Ну, только если очень настоите…"

И настоял. Но нет порта в помине,
А есть заросший берег у реки.
"Постойте… Стойте! Руки уберите!"
"Заткнись!" "Нет! Люди, люди! Отпусти!"

Удар ладонью по щеке небритой –
И тут же крики ужаса. В глазах
Мольба и слёзы. "Бес в тебя вселился?
Пусти! Молю!" В ответ лишь злой оскал.

Боль резкая, пронзающая тело,
Глухой удар мужского кулака.
Меж рёбер хруст, разорвана одежда,
Губа разбита. "Замолчи же, мразь!

За графа выйти замуж захотела?
Я покажу, как мне отказ давать!"
"Я не давала!" "Тише, дрянь! За это
Благодари отца". Удар опять,

На этот раз – боль ватная, тупая,
Боль изнутри и жжение. "Постой!"
Сквозь слёзы крик. И новые удары.
И пред глазами мрак, в ушах – трезвон,

Уходит из-под тела твердь земная,
Залит ручьями крови алой рот,
Руки разжали тоненькие пальцы
Рукав плаща и прядь златых волос.

***

Туман со взора всё быстрее сходит.
Известна колдуну твоя судьба!
«О, как посмел над нею надругаться?!
Он – дьявол!... Что же должен сделать я?»

XI

И снова зазеркальный переход
Его ведёт в неведомые дали:
На шабашЕ колдуний хоровод
Кружит, как смерч, из ада призывая

Лукавых демонов, чтоб с ними, наиграя
На скрипке, Дьявола позвать на тёмный пир.
Он сам же, приглашенье принимая,
На трон воссел, что из голов. Ампир -

Стиль, торжествующий в аду!
Ампир – художник, кажется, в бреду!

Здесь лапы львиные столы
Себе и кресла отрастили,
И, ощетинившись, цветы
Лохматые вздымают гривы!

Ампир – стиль в пламенеющем аду!
Отдай же своё тело торжеству!

Сменяет горящий пламенем престол
ЗастлАнный жемчужных слёз туманом взор.

И снова зазеркальный переход
Его влечёт. Неведомые дали!
Они растают в сумраке сыром,
Лишь солнце только осветИт лучами.

Бал Сатаны и сборище чертят,
Картины Рая и сирены стон,
Змеиный сад и волны океана,
Душ расхититель и Отец Дагон,

Русалки хвост, сверкнувший на закате
Луны, уплывшей в серый горизонт.
Окончит свой путь долгий в зазеркалье
С рассветом маг, что человек – рождён.

И есть ответ на тот вопрос, что задал
Он сам себе: «Мечтает лишь о сне
Она, должнО, спокойном, мирном. Я же
Мечтанье в явь желаю перенесть…

Так помогу – укрою от страданья,
Переместив заклятием её
В свой замок. В параллели мирозданья
Нечистый никогда нас не найдёт».

XII

Утонет особняк во тьме с закатом,
Утонут в ней постель, комод и стол.
Покажется из шкафа чья-то лапа,
Скрипнёт устало старый коридор:

По половицам шаг давно знакомый,
Размашистый, уверенный…. Но сон
Прервать не в силах демон, оскорблённый,
Скрезча зубами, уходящий вон.

«Душа её теперь не здесь!» «Я знаю,
Я видел всё – её похитил Он!»
«Он самый?» «Зуб даю вам! Заклинанье
Он в полумраке шёпотом прочёл…»

«Как заклинанье? Что за заклинанье?!»
«Неужто нам теперь опять скучать?!»
«Скучать, скучать! Замолкните, болваны!
Что толку в болтовне?» «Великий маг…»

«Какой же маг??» - его перебивают -
«Не маг, и не колдун, то всё ведь ложь –
Давно известно! Разве вы не знали?
Он на костях себе построил дом!

Уверен: погубить младую душу
Теперь задумал…. Сгинет, да и всё!»
«Девицу жалко…» «Жалко?!» - на минуту
Колдун прервал теней переговор.

«Не вы ли еженощно поминутно
Холодный ужас нагоняли…?» «Так
Должно всегда быть после грЕха блуда!»
«Но не виновна! Вам ли то не знать?»

«Виновна, не виновна… разговоры
То всё пустые. Суть не изменить».
«С меня довольно… жалкие уродцы!» -
И маг исчез. «Обиду ль затаил?»…

XIII

Белоснежный песок и море,
Обнажающее в отлив
Янтаря и жемчужин россыпь.
В ней сиянием лунный лик

Разливается, иллюзорно
Превращая земную твердь
В твердь небесную. Бисер звёздный
Подхватили в своей игре

На волнах изумрудных ловко
Разыгравшиеся мальцы -
Кучерявые дети моря,
Войско кобальтовых глубин.

Переменится ветер. Скоро
Ледяной закипит котёл:
Вспыхнет белым и разобьётся,
Паром взбрызнув, морской прибой.

Пар – туман, закипанье – буря.
Переменится горизонт:
Застилает луну немую
Чёрных бархат. И грянет гром!

Градом сыплет на твердь земную
Твердь небесная. Сладкий стон,
Подпевая ветрам от юга,
Тянет нежно массив лесной.

Грозы быстро проходят. Море
Из стальных ледяных оков
Выпускает брега жемчУжны,
Чтоб потом поглотить их вновь.

Удивительный мир, что создан
На костях, на людских телах…
Вдруг всплывает на горизонте
Нежной девушки стройный стан.

Мерный шаг, чуть робкА походка,
Взгляд тревожный. «Всё это – сон?
Неужели?! О, слАвный Боже!»
Припадает к земле, поклон

Отдавая, хваля Иисуса.
Отдавая, но не того
Восхваляя! И смотрит ворон,
С древа кроны, сокрыв крылом

На груди изумруд, рубины,
Сотни капелек янтаря.
Ворон смотрит. В глазах – равнины,
Их питают людей тела.

XIV

Чёрный замок на горизонте,
Синева острозубых гор,
Шум прибоя и холод моря
Заставляют искать покров.

БОсы ноги ступают. Травы
Гладят ступни, ковёр цветов
Путь укажет до бора Мрака,
Где на древе сидит Керуб,

Древо то – в замка райском саде,
Замок – каменный исполин,
Он чернее, чем тьма в колодце,
Холоднее морских глубин.

В замок вход охраняет призрак,
Но отступит пред девой он,
То, читатель мой, верный признак –
Поджидают давно её.

Залы, заперты что когда-то
Были крепко, открыты. Вот
Заиграл на фортепиано
Лапкой Моцарта чёрный кот.

«Чудный сон! Чудный сон!». Восторг,
Удивленье… Ни капли страха!
«Чудный сон!» - накрывают стол,
Восемь яств вынося, мышата.

«Что за яства? Заморский пир!
Я не видела отродясь,
Чтобы курицу вместе с сыром
Подавали в златых медах,

Я не видела, чтобы вИна
Разливали в такой грааль…
Как чудесно, о, как чудесно!»
Вся посуда – сьребро, хрусталь,

Драгоценных камней вкрапленья
Украшают кувшин резной,
Потолки – рококо лепнина,
Купидоны в раю земном

На стенАх, пол – плато гранита,
Стол из мрамора. Словно звёзд
Мириады сияют: свеч то
Преломляет огонь стекло.

"Проходите, садитесь, ешьте!" -
Приглашает шеф-повар мышь.
"Ну, скорее! Жаркое стынет!" -
Поторопит мышонка писк.

«Чудный замок! Мне это снится!» -
Вторит эхом ей коридор.
Гобеленов воображение
Поражает златой узор.

***

Сменит ночь, разгораясь, день,
Прогоня иллюзорный сон.
Солнца луч осветит постель,
Иссушая простор морской.

XV

Из ночи в ночь приходишь в чудный мир,
Из ночи в ночь вкушаешь дивный ужин.
«Но кто хозяин? Райский чей удел?» -
Ответ тебе так непременно нужен!

Не радует качель полёт шелкОвых,
Не внемлешь больше ветерка стихам,
Не смотришь даже, как сияет жемчуг
На кварца белоснежных берегах.

Винт лестницы проводит в башню замка,
Где льётся из окна лиловый свет.
«Кто там?» - ответ на стук. «Меня простите,
Но я хочу того благодарить,

Кто миром этим правит. Дивным миром!
Здесь так чудесно! Вам известен он?»
«О, да, известен» - дверца отворилась,
И маг предстал пред нею. «Вам поклон…»

«Нет-нет, не нужно» - отвечает скоро –
«Вы проходите… Заварить вам чай?
С лимоном, мятой, может, кардамоном?
Вы что предпочитаете?». Молчат,

Молчат и пьют, чуть губы обжигая.
Молчат так, словно слова не найдёшь,
Чтоб описать смущенье и страданье,
Чтоб обозначить истину и ложь,

Чтоб рассказать, зачем он этот сОздал
Дворец и сад, зачем придворный кот
На фортепьяно мягкой чёрной лапой
Концерт играет и зачем поёт

В саду о вечном лете пересмешник…
Летают светлячки мотыльки
Зачем над витьеватою тропинкой,
Ведущей к дубу, змеем что обвит.

Тот змей расскажет об Эдеме сказку,
А может быль… «Того вам не познать» -
Прошепчет, ядом прыская, пугая
Несущих яства поваров-мышат.

Молчанье – красноречие. Бывает,
Для чувств и сотни слов не хватит нам,
Но взгляд один, один лишь жест укажет
На скрытое в глубинах естества.

XVI

Вложив ладонь в ладонь, паря, как птицы,
Кружатся в вальсе двое. Чёрный кот
Играет им на старом пианино.
«Я не хочу… я не хочу домой.

Хочу остаться с вами, в вашем замке…
Позвольте мне, прошу вас!» «Не могу…
Не в силах перенесть живое тело
Людей из мира в зазеркалья мглу».

«Но что же делать?» «Есть один лишь способ…
Но то не стану делать никогда.
Не для того тебя спасти стремился
От чёрта лап, от сатанинских глаз».

***

Давно узнал из книг старинных тайну
Свершенья перехода маг. Должно
Произойти души разъединенье
И тела через плоти смерть. Его

Ответ сей не устроил. «Не посмею
Я причинить ей боли никогда…
Я так хочу стать снова человеком,
Познать, как мысли в дело обращать.

Не просто мысли, а о сокровенном,
О чём не в силах догадаться сам
Мечтающий. О том, туманом скрыто
Что непереходящим бытия.

«Молю, возьми меня, святой Иисусе!
На небо забери. Укрой крылом
Мой ангел, душу грешную!». Мечту ту
Не в силах был исполнить. «Ничего

Я не могу поделать…. Помоги мне,
О, мой учитель! Верю, ты со мной!
Я чувствую присутствие. Должно быть,
Со звёзд холодных ты следишь за мной».

«Слежу, мой мальчик» - голос громогласный
Раскатом отзовётся в тишине
«Я видел всё. Я знаю, что желает
Исполнить тайно милая Аннетт».

«И что желает?» «Быть любимой, друг мой.
Ты дал ей всё: защиту и покров,
Веселье, радость, танцы под прибоя
Морского музыкальный перебор.

Ты на свободу дал надежду. Только
Не дал любви ответной…» «Я люблю!»
«Тогда забрать придётся…» «Знаю, душу!
Но как посметь…» «С согласия её».

***

«Руку вложи в мою руку,
Неспешно за мною иди
Под ноги, под ноги, под ноги
Главное не смотри.

Ступать по краю не бойся –
Вместе со мной танцуй
Жертвенный танец.
Ну же! Я тебе помогу:

Душу делить и тело
Вместе с тобою стал,
Ступай же, ступай неспешно
По почерневшим следам.

Руку вложи в мою руку,
Плечи расправь. Танцуй!
Танцуй, помышляй о чуде,
Танцуй, воплоти мечту!»

Руку вложивши в руку,
Танец последний свой
Исполнят колдун влюблённый,
Влюблённая дева в него.

Поднимется на кровати,
Костлявой скрипя рукой,
Откинувши одеяло
На пол, не окончив сон

Синюшное тело. Слепы
Во тьме впавшиЕ глаза
И волны волос редких
Размётаны по плечам.

Откроет рука смело
Дверь выхода на балкон,
Ступает нога верно
В такт музыке штормовой.

«Руку вложи в мою руку,
Неспешно за мною иди
Под ноги, под ноги, под ноги
Главное не смотри».

Ступни по половицам
Босые едва скользят.
Мост напомнят перила
Через ущелье в сад.

«Ступать по краю не бойся –
Вместе со мной танцуй»
В свете луны сьребрЯном
Жертвенный жест. Испуг

В юном лице нечитаем:
Только улыбка. Треск
Старых перил. Сорвалась
И полетела вниз

Белою птицей. Крови
Взбрызнул густой фонтан:
Переломилась шея
ОзЕмь не сдержав удар.

Сломаны вишни ветви,
Корень воздет Плюща.
Лилии плачут тихо,
Роза скорбЕй полна.

XVII

Способно ль зло вдруг проявить добро?
Пусть не добро, а жалость, состраданье.
Способно ль зло помочь в борьбе со злом?
Иль зло и зло – навек друзья-скитальцы?

Дубовый гроб, горячих слёз мерцанье,
Печаль во взгляде, дрожь белёсых губ,
Старух-наёмщиц сиплое рыданье,
Зеркал укрытых замерзший испуг,

Молитвы монотонные и свечи,
Дымленье благовоний. «Пусть приют
Отыщет в Царстве Божием Аннетта».
Захлопнув крышку, в яму уберут

И закопают чЕрвям на съеденье
Младое тело. Слышен шепоток:
«Она больна, то точно говорили!
Больна душой, и спору нет уж тут!»

«Теперь-то что? Пустые разговоры…»
«Вам говорю – Ландьёри виноват!»
«Виновен, как же! Этого не надо,
Бесстыдна баба, людям сочинять!»

«Не сочиняю, а всё точно знаю!»
«Что сплетничать? Уж поздно»… «Господа,
Пройдёмте на поминки в главной зале!» -
Стянулась к входу пёстрая толпа.

Поели, выпив крепко. Разбежались.
Забылось вскоре Смерти торжество.
Один лишь Ветер помнил, грустно плакав,
О мисс Аннетт, серебряной звездой

Что танцевала в белом одеянье,
Объятая единственной мечтой.

***

Чёрный замок на горизонте,
Синева острозубых гор,
Шум прибоя и холод моря,
Миллиард белоснежных звёзд,

Луг в цветах, лес сосновый, птицы
И журчание родников.
Край чудесный, мир дивный - вечно
В бархат ночи он погружён.

Никогда здесь не всходит солнце,
Никогда не горит заря.
Этот мир на костях построен,
В его жилах и венах – яд.

В танце кружатся под пиано
Мелодическую игру
Два влюблённых: колдун и ангел,
Победившие страх и грусть,

Победившие боль, страданье,
Смерть и время. И змей Керуб
Вновь расскажет Эдема сказку:
«Жил на свете один колдун…»