Тайны женских сердец

Елизавета Сергеевна вот уже почти три месяца не получала вестей от генерала. Она переехала к тетушке в имение и с самого утра до поздней ночи не сводила глаз с горизонта, надеясь увидеть вестового. Но ничего не было. Она по сто раз на дню вспоминала свадьбу, свой переезд в генеральское имение, которое находилось далеко от имения Троекуровых. Оставив хозяйство на приказчика, она не раздумывая отправилась к тетушке. Та в свою очередь была рада племяннице, готовя выезды в гости почти каждую неделю. Званые обеды тяготили барыню и иногда она оставалась дома. Вот уже который день плохое предчувствие портило настроение, заставляя ее искать утешения в письмах генерала. Те два письма, что были у нее она выучила наизусть. Сражение со шляхтичами перешло в длительную осаду. Она понимала, что война не скоро закончится. Марфа Семеновна с некоторой неприязнью следила за племянницей, замечая, как та бледнеет день ото дня. Однажды вечером, когда они сидели у камина, рассматривая вышивки крепостных девиц, Елизавета Сергеевна в сердцах отбросила от себя ворох рушников.
- Он напишет, - сказала Марфа Семеновна, - наверное, уже отправил вам весточку. Лиза, не изводите себя. Помните, вы можете быть в положении.
- Я не в положении, тетушка, - ответила барыня, - и он не напишет. Может его вообще уже в живых нет.
- У вас есть статус замужней дамы. А это важно. Даже если он падет на поле боя, вы останетесь богатой вдовой.
- Да разве в деньгах счастье!
- По крайней мере вы обеспечены и не бедны, как наши некоторые соседи, чьи дочери по сей день так и не вышли замуж и уже точно не выйдут.
- О, тетушка! Этот разговор становится невыносимым! – воскликнула барыня.
- Хорошо, что лишь разговор, - продолжала графиня Червицкая, - у вас есть такая роскошь как жаловаться на пустяки. А вот останьтесь вы с малыми детьми да без опоры! Вы еще и жизни не знаете, чтобы жаловаться.
Елизавета отложила все и подошла к заснеженному окну. И снова зима, с тоской подумала она, глядя, как мужики пытаются очистить снег, который шел уже почти неделю. Въезды в поместье были наглухо закрыты из-за непогоды. В поместье осталась старая няня, которая так и не добралась до деревни. Лизе приходилось выслушивать ее причитания, которые порой становились невыносимыми. Этот ужасный свист метели, вой волков да причитания няни казались ей каким-то плохим предзнаменованием. Она поделилась этим с тетушкой, но Марфа Семеновна лишь махнула рукой. Укутав племянницу пуховой шалью, Марфа Семеновна с некоторой тревогой посмотрела на нее.
- Да что с тобой, Лиза! – воскликнула она, - так ведь и заболеть можно. Давай распоряжусь насчет ужина в гостиной? Мы славно поужинаем, а то что-то есть хочется. Тебе надо подкрепиться, ведь ты совсем перестала есть.
Елизавета согласилась, последовав вслед за тетушкой. В гостиной уже накрывали на стол. Роскошная гостиная умиляла взгляд синими обоями, украшенными мелкими цветочками. У зеркала стоял внушительный позолоченный подсвечник, а по углам комнаты стояли ростовые подсвечники с толстыми французскими свечами. Именно их привез в качестве трофея генерал с недавнего похода. Елизавета любила смотреть на них, ведь именно они украшали походный шатер генерала, думала она. Все в гостиной было в синих и золотых тонах. Казалось, что даже со свечей капает золотой воск. Марфа Семеновна была довольна замужеством Лизы, надеясь, что и юных барышень Червицких, дочерей сына, тоже ждет счастливое замужество. Она поделилась этой мыслью с племянницей, заметив, что одна из них уже засиделась в девках. Елизавета вспомнила старшую племянницу, Марию Червицкую, которой было всего двадцать лет. Но по мнению тетушки, она уже должна была выйти замуж. Еще пара лет и ее никто не возьмет, говорила Марфа Семеновна, подмечая, что не всегда везет, как Лизе. И пока они мило беседовали, обсуждая холостяков огруга, к самому поместью во весь опор мчалась карета с вестовым.

Елизавета Сергеевна была не в духе. Она прекрасно осознавала всю серьезность сложившейся ситуации. Еще недавно ее радовала встреча с тетушкой, пребывание в отчий дом, хоть и печалила разлука с генералом Печориным, который отправился в далекую Пруссию. Елизавета Сергеевна размышляла над тем, как сложится судьба ее единственной племянницы Марии. Сын тетушки, Алексей Петрович, был тихим и неприметным человеком, предпочитая не вступать в конфликты. Елизавета Сергеевна даже не знала, как ему сказать о сложившейся ситуации. Она также побаивалась тетушки, которая едва услышав о случившемся тут же пригрозила внучке монастырем. Мария слезно умоляла Елизавету Сергеевну заступиться, и та решилась выехать на помощь. Она нашла племянницу в городском особняке и даже не решилась расспрашивать. Мария была в подавленном состоянии. От няни Елизавета Сергеевна узнала, что некто дворянин Лебедев Дмитрий Никитич навещал барышню, а после последней встречи она осталась вся в слезах и даже заперлась в покоях на целый день.
Елизавета Сергеевна знала Лебедева и всю его родню. Она не была удивлена, понимая, что перед таким обаянием любая не устояла бы. Конечно, ей хотелось поговорить с племянницей, но Мария лишь умоляла помочь и вовсе не желала слушать. ей казалось, что Елизавета Сергеевна может все. Внушив тетке это, Мария попросила переговорить с Лебедевым. Подумав, Елизавета Сергеевна решилась пойти на встречу ради Марии. Она верила, что все это лишь недоразумение и что узнав о состоянии Марии Лебедев будет счастлив и тут же поведет ее под венец.
Итак, Елизавета Сергеевна направила свой экипаж к городскому особняку семейства Лебедевых. Именно там и проживал с родителями Дмитрий Никитич. Ее встретил Никита Иванович Лебедев. Пожилой господин был удивлен ее приезду, но все же пригласил в гостиную, приказав позвать супругу. Елизавета Сергеевна мялась, не зная с чего и начать. Осторожно спросив дома ли их сын, она решила переговорить именно с Дмитрием. Чета Лебедевых удивилась такой необычной просьбе, дав знать, что у сына нет от них секретов. Елизавета Сергеевна тактично намекнула, что вопрос щепетилен и ей бы хотелось обсудить сначала с молодым человеком. Супруга Никиты Ивановича, Елена Васильевна, начала догадываться и что-то прошептала мужу. Лебедев побагровел и недобро сверкнул глазами. Он схватил вошедшего сына за ухо, словно какого-то нашкодившего мальчишку и вывел из гостиной. Елизавета Сергеевна слышала его возгласы, где он попрекал сына распутной жизнью. Пригрозив лишить наследства в случае чего, Лебедев с сыном вошел в гостиную. Такого бурного начала Елизавета Сергеевна не ожидала вообще. Ей казалось, что все должно решиться тихо и мирно, а главное, благородно. Она совсем растерялась, когда Елена Васильевна напрямую спросила о цели ее визита.
- Слыхала я, будто у вас выросла племянница, — бесцеремонно начала она, — говорили мне, что наш Дмитрий ей нравится. Увлеклась деваха, чего уж там. И что из этого вышло?
- Я не собираюсь обсуждать здесь свою племянницу, — пробовала защититься Елизавета Сергеевна.
- Помилуйте, вы ведь за этим и приехали. Я ей нравлюсь, это так. Она даже соблазнила меня. А теперь она решила и вас втянуть во все это, — вдруг сказал Дмитрий.
- Да как смеете! — воскликнула Елизавета Сергеевна.
- Нет, это как вы смеете навязывать нам свою племянницу, — возразила Елена Васильевна, — как это пошло и жалко! Где ваше благородство и рассудок? Вы пошли на поводу у девочки. Что скажет обо всем этом ваша тетушка?
- Ваш сын должен взять на себя ответственность, — встала в позу Елизавета Сергеевна.
- Помилуйте, о чем вы говорите! — воскликнул Дмитрий, — до меня она не была невинна. Быть может, у вашей Марии вообще было несколько ухажеров. А отдуваться должен я? Решили найти крайнего?
- Идите уже домой, милочка, — строго сказала Елена Васильевна, — негоже вам пятнать имя супруга, генерала Печорина. Мы уважаем его и вас, и потому просим не вмешиваться. Мария вовсе не сирота. И раз уж ее отец бездействует, значит даже он знает о нраве дочери.
Елизавете Сергеевне хотелось сказать, что брат наивен и не в курсе всех этих дел. Однако, она посчитала, что за один вечер ей унижений хватило.   
- Моя племянница добродетельна, — решительно произнесла она, — а кто считает по-другому, тому придется пожалеть! Прощайте, господа!
- Мой вам совет, отправьте ее в монастырь. Помню, ваша тетушка когда-то именно так и хотела с вами поступить, — нагло заявила Елена Васильевна, — мы хоть и живем в городе, а все же слышали и о ваших вольных нравах. Ведь это вы принимали у себя ночью холостого соседа! Помню, ваша тетушка тогда была крайне возмущена. И не удивительно, что вы защищаете эту наглую девицу.
Елизавета Сергеевна буквально вылетела под такую тираду, чувствуя, что еще немного и ее хватит удар. Она направилась не в особняк, а напрямую в имение. Даже долгий путь в имение не унял ее волнения. Она все вспоминала фразы Лебедевых и одна казалась ужаснее другой. Это же надо так вляпаться, горько расплакалась она, не зная, что и сказать тетушке.    
Экипаж с грохотом въехал на просторный двор. Елизавета Сергеевна вышла и сразу попала в объятия няни. Расплакавшись на ее плече, она долго стояла у крыльца. Няня доложила, что тетушка уже почивает. Елизавета Сергеевна прошла в покои и велела накрыть на стол. Ей не спалось. Она вспомнила испуганную Марию, ее полные надежды глаза и вздохнула. Еще одна жертва наглого интригана, пообещавшего девушке вечную любовь. Так думала барыня, оглядывая родные стены. Ее успокаивал огонь в камине, свечи в золоченых подсвечниках, мягкий блеск синих обоев. Взглянув на портрет мужа, Елизавета Сергеевна подумала, что второго такого для племянницы ей точно не найти. Она уже поняла, что Лебедев вовсе не собирается вести под венец Марию. Ей хотелось настоящего чуда для племянницы. Тем более она была уверенна, что Мария заслуживает чуда. Елизавета Сергеевна вдруг вспомнила тот самый бал, на котором решилась ее судьба. Приятные воспоминания вызвали улыбку, и она на миг позабыла о случившемся. Но тут послышался голос тетушки и ей пришлось вернуться в реальность. Марфа Семеновна совсем недавно прочла адресованное племяннице письмо Марии. Она тут же захотела наказать обеих, но не нашла Елизавету Сергеевну. А когда няня доложила о ее скором отъезде в город, она поняла все. Войдя без стука, Марфа Семеновна сурово взглянула на племянницу.
- Чаи распиваешь? — она ткнула на самовар, — а это как понимать?
Елизавета Сергеевна в ужасе смотрела на конверт в руках тетушки. То было письмо Марии, в котором она просила помощи.
- Ну, чего молчишь? — накинулась тетушка, — ты ее надоумила!
- Да что вы такое говорите! — у барыни не было сил спорить, но само обвинение звучало ужасно.
- Ты была у этих Лебедевых или у тебя хватило ума не унижаться? — Марфа Семеновна пристально взглянула на барыню, — ты была у них. С какими мозгами ты туда поехала? И почему не привезла Марию в поместье?
- Вы бы упрятали ее в монастырь.
- Конечно, упрятала бы. Распутница! Она опозорила наше имя! А что будет с моим сыном, когда он узнает, она подумала? Да он ведь не умеет стреляться! Его убьют на дуэли.
- Дуэли запрещены императором, — слабо возразила барыня.
- Однако это не мешает дворянам стреляться. А что Мария? Она понесла? — Марфа Семеновна выгнала служанку и сама села у самовара, — Господи, что я такое говорю! Даже не верится, что эта девочка способна на такое! Как это вообще произошло, рассказывай!
- Она сказала, что у Бестужевых в городе был бал. И на том балу Мария встретила Лебедева.
- Бестужевы. Это месть, Так и думала, что они отомстят за несостоявшийся брак их дочери с графом Троицким.
- Полно вам, тетушка! Когда это было! Лебедев сам ухаживал за ней весь вечер.
- А после что? Она отдалась ему! Эта дрянь опозорила нас! — вскричала Марфа Семеновна, — меня там не было! Все бы было иначе! Я тебе говорила не отпускать ее. Говорила, что глаз да глаз. А ты такая беспечная! И вот во что обошлась твоя беспечность! Что ты скажешь Алеше? Как он вообще это переживет!
- Ее надо выдать замуж, — вдруг сказала Елизавета Сергеевна, — она не знает, в положении ли. Может и нет. Ее надо быстро выдать замуж.
- Завтра поговорим, — Марфа Сергеевна схватилась за сердце и оттолкнула чашку, — худо мне, Лиза.

***
Елизавета Сергеевна с тоской смотрела на темное небо, раздумывая над словами тетушки. С самого утра Марфа Семеновна, как отличный стратег, разрабатывала несколько вариантов спасения репутации всего семейства. Более всего она беспокоилась о сыне, который, по ее словам, вообще не должен знать о происходящем. Заметив равнодушие Елизаветы Сергеевны, Марфа Семеновна подошла к племяннице вплотную.
- Ты вправе осуждать Марию, - строго сказала она, - но сейчас нам надобно подумать и найти выход из этого ужасного положения. Если общество узнает о ее трагедии, нам всем придет конец. Конечно, ты можешь укрыться за спиной так нелюбимого мужа, тебе не посмеют что-либо сказать. Но помни, за твоей спиной всегда будут ухмыляться.
- Не любимого? – Елизавета Сергеевна впервые за утро серьезно задумалась.
- Только не говори, что ты влюблена в генерала Печорина, - усмехнулась Марфа Семеновна, - проводив его, ты сразу переехала ко мне, а не последовала за ним в гарнизон.
- Но тетушка, там не место барыням.
- Еще как место женам офицеров. Насколько я слышала, там и дети живут. А ты отправила его одного и вовсе не ревнуешь.
- Да какая ревность в наши то годы, - вспыхнула Елизавета Сергеевна.
- В этом ты вся, Лиза. Тебе было удобно заливаться слезами двадцать лет по тому несчастному гусару, с которым ты всего лишь танцевала на балу. Ты читала мне свои стихи, поэмы, и что-то там еще. Признаюсь, я даже рада была, что ты не смотришь на этих мерзких пустомель. И ты не попалась, как Мария. У тебя все было пристойно. Твои мысли, взгляды, тихая жизнь. Ты вышла замуж за влиятельного человека и правильно сделала. В высшем обществе нет места любви. Так что можешь не притворяться, что любишь Печорина, каким бы бравым он ни был.
- Двадцать лет, - эхом повторила Елизавета Сергеевна, - вы правы, мне было удобно. Кажется, я была увлечена и вовсе не любила того несчастного гусара. А сейчас я словно перегорела всем этим и вовсе не пылаю как когда-то. Я не стану слагать стихи генералу Печорину.
- Вот и правильно, - кивнула Марфа Семеновна, - ты всегда была холодна. Но Мария, эта бесстыдница не имеет ни малейшего представления о пристойности. А вдруг она понесла? Лиза, если ты не предпримешь что-то, я лишусь чувств!
- Но что я могу? – растерялась Елизавета Сергеевна, - что мы вообще можем?
- А ты послушай! Слыхала я будто бы в городе живет богатейший на всю округу купец. Говорят, за отличительные заслуги перед империей сам император даровал ему дворянский титул. Конечно, в нашем кругу его не сразу признают, если вообще признают. Но если он женится на благородной девице, пустит в ход деньги, то будет вхож в любой дом.
- И вы хотите предложить ему Марию? Интересно как?
- Тут и мешкать не стоит. Надо просто поехать и переговорить с ним. У купца есть молодой сын, он подходит Марии по возрасту.
- Да он и слушать меня не станет. Да и пристало ли мне? Обычно женихи засылают сватов.
- Насколько я знаю, генерал Печорин сделал большой заказ для армии именно у этого купца. Говорили, будто бы генерал скупил все сукно для солдат и офицеров. Жадный купец обязательно тебя выслушает. Ему будет лестно принять супругу самого генерала Печорина. Ты, милочка, власти своей не чуешь! У тебя вообще получалось убедить человека. Ты так поможешь Алеше! Ведь он не переживет позора дочери!
Елизавета Сергеевна и не заметила, как в обед уже ехала в городской особняк. Она хотела посоветоваться с графом Троицким, но побаивалась расстроить дочь генерала, которая не так давно родила графу наследника. Решив никого не втягивать, она не заехала к себе, а сразу направилась в дом купца Крушинского Николая Васильевича.
Крушинский Николай Васильевич жил на широкую ногу. В городе не каждый особняк мог сравняться с его хоромами. По пути Елизавета Сергеевна напомнила себе, что понятия не имеет какой сын у Крушинского. Увидев Елизавету Сергеевну Печорину в своем дворе, купец вышел навстречу гостье. Елизавета Сергеевна увидела стройного мужчину, который вовсе не походил на купца. Он скорее был похож на благородного графа, а его улыбка сразу обезоруживала. Пятидесяти лет от роду Крушинский был в самом пике купеческой карьеры, возглавляя гильдию купцов империи. Растерявшись, она не знала, что и сказать и была ему весьма благодарна за теплый прием. Тем временем Крушинский восхищаясь ею, заметил, что дама никогда так не приезжала к нему. Обычно он вел дела с мужчинами. А признав в ней супругу генерала Печорина он и вовсе был счастлив. Проводив гостью в гостиную, купец распорядился накрыть на стол. Расторопные слуги уже вносили блюда, а Елизавета Сергеевна все слушала его лесть, благодарно улыбаясь в ответ.
- Кабы знал, что сама Елизавета Сергеевна, супруга нашего доблестного генерала прибудет с визитом, я не заставил бы вас тащиться через весь город, - говорил он, - в следующий раз вам достаточно послать посыльного и я тут же прибуду. Брошу все дела и приеду к вам. Ваш супруг, генерал Печорин сражается за империю, и мы его высоко ценим. Сам император благоволит ему. А уж какие баталии он прошел! Нам и не снилось!
Елизавета Сергеевна подумала, что не будь мужа, ее бы точно не приняли. Пожалуй, это отразилось в ее глазах, так как сердцевед купец тут же сменил тему, переключившись на ее исключительное обаяние.
- Что же привело вас сюда? – спросил он уже после того, как они откушали, - неужто что-то случилось с генералом?
Заверив, что с генералом все хорошо, Елизавета Сергеевна заметила, что в доме нет супруги купца. На что он ответил, что уже лет десять как холост. Барыня охнула про себя и решила поспешить домой.
- Я и не знала, уж простите, - торопливо говорила она, - мне говорили, будто у вас есть сын и я подумала, что и супруга есть.
- Мой сын живет пока со мной. Хотя я думаю отправить его заграницу.
- Вот как? – расстроилась Елизавета Сергеевна.
- Алексей не приучен к купеческому делу. Он мотается по салонам в обществе благородных юношей. А мне это вовсе не нравится. На кого я оставлю свое дело!
Елизавета Сергеевна заметила, что есть еще надежда на будущих внуков. И тут она увидела, как ее слова расстроили купца. Заметив ее встревоженный взгляд, он сердечно похлопал ее по руке, чем безмерно смутил.
- Прошу прощения, - засовестился он, - мы, купцы, народ простой. И вовсе не умеем вести себя с благородной дамой. Я позволил себе вольность, так вы не обижайтесь. Алексей был дважды женат и словно какой-то рок над моим сыном. Он уже похоронил двух жен. Обе умерли родами с детьми.
- Да что вы такое говорите! – всплеснула руками барыня.
- Теперь вы понимаете, отчего он бродит по салонам разгульной жизнью. Но отчего мы говорим об этом? Это вовсе не ваша тема. Я вас расстроил, простите, - он вновь невзначай похлопал ее по руке и Елизавета Сергеевна, сочувствуя ему, сжала его ладонь.
- Вы получили титул, - сказала она, - быть может, при новом титуле будут и перемены к лучшему. Такому как вы нужны наследники.
- Какая вы добрая! – восхитился он, разглядывая ее пальчики, - и нежная. Вы исцелили раны моего сердца. И вдохнули надежду, так давно забытую. Этому дому не хватает женской руки, что тут сказать. Я был бы рад счастью сына.
Елизавета Сергеевна не припомнила чтобы вот так запросто о чем-то говорила с супругом. В считанные минуты купец стал ей ближе по духу, чем генерал Печорин. Это обстоятельство ее испугало так, что она почувствовала бешенное биение сердца. По его взгляду она понимала, что и он чувствовал тоже самое. Неловкое молчание затягивалось, а они все еще держались за руки, совсем как юные влюбленные. Елизавету Сергеевну бросило в жар от таких мыслей, но она не в силах была отдернуть руку. Ей казалось, что Крушинский доверяет ей, как никому другому. Этот расчетливый купец умел разглядеть человека и ценил настоящие, благородные чувства.
- Быть может, вы приедете завтра ко мне на обед? – спросила она, - поздно уже, мне пора домой.
- Я прибуду к вам на обед, - он отпустил ее без расспросов, понимая ее положение.
Елизавета Сергеевна выдохнула уже в карете, и всю дорогу вспоминала синие глаза Крушинского, взгляд которых казался ей таким родным. Прибыв домой, она даже не поинтересовалась где Мария, быстро ретировавшись в свои покои. Няня зашла к ней уже к ночи и пристально посмотрела. Елизавета Сергеевна уткнулась в книжку, размышляя как мог очутиться здесь такой причудливый рисунок. Няня подошла ближе и застыла.
- Чего тебе? – спросила барыня, - я устала и хочу почитать. Ты можешь идти. Отдохни, милая.
- Вы, барыня, книжку-то перевернули бы, - сказала няня, - незачем рассматривать буквы вверх тормашками. 
Только сейчас Елизавета Сергеевна заметила, что думает вовсе не о рисунке, а о Крушинском. Захлопнув книгу, она похлопала по кровати, приглашая няню присесть.
- Что случилось? У вас встревоженный вид, - сказала няня.
- Насколько встревоженный? – барыня осторожно взглянула на няню.
- Да кого вы встретили в городе? Уж не дьявола ли! – воскликнула няня, - на вас лица нет. И этот взгляд я уже когда-то видела. Когда-то давно. Да вы никак влюблены?
- Тише!  Чего ты так орешь, - прицыкнула барыня, - ишь, что выдумала! В кого мне влюбляться, если супруг мой в походе!
Выпроводив няню, Елизавета Сергеевна решила встретиться с Крушинским вне дома. Она не хотела пересудов, допросов няни и тетушки, у которой в доме были соглядатаи. Они точно не одобрят приезда красавца купца. Так думала она и наутро передала весточку Крушинскому. Они условились встретиться в гостинице, при которой был приличный салон. Елизавета Сергеевна не то чтобы часто, вообще не выходила в салоны и потому волновалась, размышляя, взять с собой болтливую служанку или нет. Наконец, она напомнила себе, что уже не юная девица, и решила выехать одна.
Крушинский встретил ее у входа и проводил в салон. Елизавета Сергеевна была готова провалиться сквозь землю при виде членов высшего общества. Графы и графини так и уставились на них. Барыне казалось, что все сейчас захотят подслушать их. Тем не менее она достойно провела положенный час, рассказывая купцу о скучной жизни в поместье. Наконец, обед подошел к концу, и они вышли из салона.
- Нам так и не удалось поговорить, - быстро сказала она, - ситуация щекотливая. Дома подслушивают служанки тетушки, а здесь за соседними столиками собрались все сплетницы города.
- Да, наше пребывание здесь запомнится им надолго, - вырвалось у него.
- Да что вы такое говорите! – возмутилась Елизавета Сергеевна, - мы ведь ничего такого и не сделали!
- Одно пребывание в моем обществе уже испытание для любой барыни, - улыбнулся он, - особенно если супруга нет рядом. Полагаю, генерал доверяет вам. Вам невозможно не доверять. Вы такая настоящая и чуткая. И вас что-то мучает. Я прав?
Елизавета Сергеевна тут же позабыла об обществе, напомнив о проблеме Марии. Она решила довести до конца начатое и начать переговоры о замужестве племянницы. Пусть лучше помрет родами, чем покроет брата и всех бесчестием, так подумала она, теряя контроль над ситуацией в целом. Она и не заметила, как Крушинский предложил ей уединиться в номере, и они уже шли туда, сопровождаемые десятками глаз. Уже в номере Елизавета Сергеевна сняла шляпку и постаралась взять себя в руки. Она без обиняков рассказала о Марии, предложив заключить брачный контракт. Крушинский понимал абсолютно все с полуслова и где-то дополнял ее. Она с таким отчаянием взглянула на него, что сердце его дрогнуло.
- Алексей завтра же приедет к вам со мной, и мы познакомим молодых, – сказал он, - вы принесли себя в жертву, дорогая Елизавета Сергеевна. Если ваш супруг не поймет и вызовет меня на дуэль или начнутся пересуды, я буду на вашей стороне.
- После встречи молодых мы сразу уедем в поместье и все сплетни стихнут, - сказала она, - в конце концов, мы ни в чем не виновны. Нас не в чем упрекнуть.
- Вы ведь знаете, что вашему обществу достаточно одного мимолетного взгляда, чтобы закопать репутацию на корню. А вы еще и направились со мной в номер гостиницы. Вы пошли на отчаянный шаг.
- Было бы хуже, услышь в салоне о ситуации племянницы! – воскликнула она, - что же до меня, я замужем.
- За очень влиятельным человеком, - добавил он, - при других обстоятельствах, если мы с генералом были бы соперниками, я не стал бы иметь с ним дело.
- Вы говорите нелепицы, - она всплеснула руками, - Все обойдется.
- Вы вышли замуж по любви? – спросил он, - если так, отчего мне кажется в вашем взгляде нечто мое?
- Вы переходите всякие границы, - она прошла к двери, - не стоит заигрывать со мной.
- Бог с вами, Елизавета Сергеевна, вы являетесь самой влиятельной дамой этого города и сами того не ведаете. Заигрывать с вами я бы не посмел.
Елизавета Сергеевна вышла из номера, когда он склонил голову. Ей казалось, что все обойдется. Но местные кумушки уже писали письма в гарнизон, сообщая последние новости о супруге генерала Печорина.

***
   С самого утра Мария с няней допрашивали Елизавету Сергеевну, которая только к утру поняла, что находилась около часа с мужчиной в номере. Закрывая глаза, она вспоминала его вдумчивый взгляд, недоумевая, отчего образ купца оттеснил супруга.
- Как вы могли договориться о венчании за моей спиной! – восклицала Мария, - я никогда не полюблю его! Вы толкаете меня какому-то купцу!
- А он хорош собой? – выпытывала няня.
- Немедленно прекратите иначе я пожалуюсь тетушке! – воскликнула барыня, - вы с самого утра не даете мне покоя!
Но она и не знала, что совсем скоро покоя не останется вообще. Все три женщины с тревогой услышали шум въезжающей во двор кареты. Выглянув в окно, няня сообщила, что прибыла Марфа Семеновна. Услышав о приезде бабушки, Мария тут же ретировалась в свои покои. Барыня не успела и охнуть, как Марфа Семеновна с порога налетела с ужасными обвинениями.
- Мало мне было одной безбожницы в доме! – кричала она, - так еще ты позоришь нас и супруга! А коле дойдет до генерала и разведется он, ты хоть представляешь какой позор нас всех ждет! Как ты могла уединиться с мужчиной!
- Мы в таком возрасте, что можно и уединиться, - запальчиво возразила Елизавета Сергеевна, - мне на людях ему все рассказывать надо было? Как вы себе это представляете!
- До гарнизона три дня пути. Так что будь уверена, твой муж приедет через шесть дней. И тогда тебе точно несдобровать! Распутница! Кого там еще принесло? – рявкнула Марфа Семеновна на застывшего в дверях дворецкого.
- Луиза Константиновна Шереметьева, матушка, принять просит.
- А ее к чему было звать! – Марфа Семеновна уставилась на недоумевающую барыню, - ясно. Посмеяться приехала. Что же, зови. Пусть Лиза видит начало своих бед!
- Чего ты грохочешь, словно летний гром? – в дверях появилась Луиза Константиновна, - я вовсе не злорадствовать пришла. Успокойся.
- Чем обязана? – Марфа Семеновна холодно взглянула на бывшую подругу.
- Слышала я, будто Лиза сватает сына Крушинского. Вот и подумала, что в столь солидном деле не помешает общество такой дамы как я, - Луиза Константиновна с улыбкой следила за барыней.
- А вы как об этом прознали? – удивилась Елизавета Сергеевна, - неужели купец рассказал?
- Милая, вы совсем не знаете местных гостиниц. В каждой комнате есть портрет, за которым скрывается пара любопытных глаз, - ошарашила ее дама, - об этом уже весь город говорил бы, да только хозяин гостиницы мне доложился. Как никак, гостиница то моя. И он будет молчать.
- Могла бы предупредить Лизу, - заметила Марфа Семеновна, - ты нарочно не пошла с ней.
- Разве я знала о ее планах? – развела руками графиня Шереметьева, - Лиза была на высоте. Она не посрамила фамилии супруга, не беспокойся.
- Наедине с незнакомым мужчиной не есть быть на высоте, - вспыхнула Марфа Семеновна.
- Так он совсем скоро родственником станет, - сказала графиня Шереметьева, - встреча можно сказать прошла по-родственному.
- Даже ты в это не веришь, - не сдавалась Марфа Семеновна, - лучше скажи, что рассказал тебе твой человек? Что видел он?
- Мне показалось, что совсем скоро я буду рада за Лизу, - сказала графиня, - наконец-то она нашла родственную душу.
- В лице Крушинского? – возмутилась Марфа Семеновна, - вы меня вконец с ума сведете!
- Купец первой гильдии Крушинский Николай Васильевич с сыном! – объявил дворецкий.
Три дамы тут же застыли. Елизавета Сергеевна подумала, что в этот раз точно упадет в обморок. Луиза Константиновна оценивающе взглянула на купца и одобряюще кивнула барыне. Марфа Семеновна высокомерно взглянула на прибывших, распорядившись накрыть на стол. Елизавета Сергеевна побледнела так, что Крушинский спросил о ее состоянии. Почти не слыша его, Елизавета Сергеевна испуганно глядела на тетушку. Крушинский перевел взгляд на Марфу Семеновну и улыбнулся. Ему казалось, что ее не тронули никакие заверения, лесть и прочее. Марфа Семеновна была непреклонна. Ее холодное отношение дамы высшего общества к выскочкам, а именно так она и думала, не затмила даже обходительность графини Шереметьевой.
- С вашим капиталом, милейший Николай Васильевич любой граф будет рад выдать дочь за такого красавца, - говорила графиня Шереметьева, отбросив все условности, - нам давно следовало познакомиться поближе.
- Вы мне льстите, - поклонился Крушинский, все еще наблюдая за Елизаветой Сергеевной.
После сытного обеда, они договорились о браке молодых и вышли проводить гостей. Алексей Крушинский лишь в окне увидел силуэт невесты и поспешно сел в карету, недоумевая отчего отстал отец. Тем временем Николай Васильевич отстал от дам, увлекая за собой Елизавету Сергеевну.
- Что с вами? Что-то случилось? – спрашивал он, - на вас лица нет.
- Все хорошо, не беспокойтесь, - отвечала она, силясь улыбнуться, - тетушка весьма недовольна нашей встречей в гостинице.
- А, уже сообщили соглядатаи, - ухмыльнулся он, - я предупреждал вас. Теперь сообщат и вашему супругу. Милейшая графиня, обещайте при разводе не думать о монастыре.
- Вы, видимо, шутите, - побледнела она, - я вас отказываюсь понимать.
- Я вас предупреждаю. Не рубите с плеча, - он взял ее за локоть и повернул к себе, - обещайте мне.
- Думаю, вы преувеличиваете, - она отстранилась, с испугом заметив грозный взгляд тетушки, - тетушка!
Попрощавшись с дамами, Николай Васильевич сел в карету. И пока его карета отъезжала со двора, в город спешил генерал Печорин. Как обычно он ехал верхом, сменяя лошадей. Охрана едва поспевала за ним. Думая лишь о своей чести, генерал напомнил, что супруга так и не стала супругой по-настоящему. Сразу после венчания он отбыл в полк, оставив ее одну. И вот чем это обернулось, думал он, понимая, что в городе лишь об этом все говорят. Непомерная глупость супруги привела его в ярость. Еще никогда он не гнал так коней, загнав до смерти пару гнедых.
- Простудитесь, ваша светлость, - к нему подскакал адъютант, - пересядьте в карету.
Пересев в карету, генерал подумал, что военная жизнь была спокойна без жены. Решив сразу же развенчаться, он уже жалел, что бросил полки и отбыл. Одно успокаивало, его командующие вполне держали осаду крепости, пытаясь взять противника измором. Совсем скоро шляхтичи сдадут крепость, думал он, и тогда никто не посмеет смеяться над ним. Сама мысль, что его фамилия на устах в связи с инцидентом супруги в гостинице возмущала. Он вспомнил смазливого купца и вконец разуверился в добродетели Елизаветы Сергеевны. Вскоре он прибыл в город. Остановившись в гостинице, генерал Печорин написал письмо Елизавете Сергеевне в котором уведомил о предстоящем разводе. Марфа Семеновна долго кричала на племянницу, грозя выслать ее в монастырь. Елизавета Сергеевна плакала, думая, что вовсе не была любима. Мария пыталась ее успокоить, но тщетно. Елизавета Сергеевна понимала, что в поместье тетушка ее не заберет.
- Пусть твою судьбу решает Печорин! – кричала Марфа Семеновна, - ты не вернешься в родовое поместье! Не осквернишь его! Тебе прямая дорога в монастырь! А я тебя еще в пример Марии ставила! Ты такая же, даже хуже! В твои лета и так опозорить блестящего генерала! Да в уме ли ты была!
- Вы сами меня толкнули на это, - защищалась Елизавета Сергеевна, - вы не захотели ехать договариваться и отправили меня к вдовцу!
- Да кабы знала, что он вдовец! – нападала Марфа Семеновна, - а ты знала и пошла на встречу! Чтоб тебя!
Елизавета Сергеевна, не выдержав такого натиска, решила переехать в гостиницу. Попросив графиню Шереметьеву посодействовать, она попросила номер без портретов. Наспех собрав вещи, она переехала в гостиницу уже к вечеру. Она не знала на что ей жить. Раздумывая над работой, не представляла кем вообще может работать. Ей захотелось уехать в другой город и устроиться учителем французского языка. Ее мысли прервал стук в дверь. Испугавшись, что это может быть муж, который закатит скандал, Елизавета Сергеевна сначала подошла к окну. Кареты супруга во дворе не было, и она решилась открыть дверь. На пороге стоял Крушинский Николай Васильевич. Увидев его, она вскликнула и присела за стол. Он прошел в комнату и сел рядом.
- На вас обрушилась беда, - сказал он, - ваша тетушка сообщила в письме, что вас на свадьбе молодых не будет.
- Да, она уже записала меня в число монашек, - пробормотала Елизавета Сергеевна, утирая слезы.
- Я распорядился вернуть все деньги, что заплатила армия за сукно, - вдруг сказал он, - думаю, я не стану вести дела с Печориным.
- Вы много потеряли.
- Ничего. Где-то теряю, где-то нахожу. Жизнь такая, - он похлопал ее по руке, - а вы не отчаивайтесь. У меня есть имение вдали от города. Там никто не живет. Я отвезу вас туда и спрячу.
- Я не могу жить на вашем содержании, - всплакнула она, - вы вовсе не обязаны.
- Лиза, позвольте мне так вас называть, Лиза, я обязан. Если вы попадете в беду, я никогда себе не прощу. И вам не надо отказываться. Ведь мы почти родственники. Совсем скоро дети поженятся и одним из условий будет ваше возвращение в имение. Думаю, ваша тетушка не откажет.
- Вы ее совсем не знаете. Она уже отреклась от меня. То же ждет и Марию, если ваш сын отступится.
- Мы с вами справим свадьбу молодых в моем имении, - сказал он, - мы сегодня же поедем туда. Вы не можете жить в гостинице вечно. Вам некуда идти. Не падайте духом, Лиза. Все образуется.
- Я не могу ехать с вами.
- Вы должны. Мне просто не справиться с подготовкой. Да и потом, я забираю и Марию туда. Вам стоит быть рядом с молодыми.
- Хорошо, - сдалась Елизавета Сергеевна.
Будущее казалось ей загубленным, и она уже видела себя в монастыре. Не знала она и того, что генерал Печорин разыскивает ее по всему городу. Получив свои деньги от купца, генерал все понял. Как переменчива бывает стратегия победителей, так и мысли генерала Печорина сейчас занимала встреча с супругой. Лишь через пару дней ему сообщили, что карета с Елизаветой Сергеевной выехала из города в известном направлении. Ему не составило труда узнать адрес имения и поспешить вслед за женой.
Окруженная заботой служанок нового имения, Елизавета Сергеевна первые дни пребывала настороже. Общество Марии и Алексея радовало ее. Крушинский Николай Васильевич тоже остался с ними. Вечерами они вели неспешные беседы, наблюдая за молодыми. Елизавете Сергеевне казалось, что Мария понравилась Алексею и она была рада, что тот не отходит от нее. Вслед за ними прибыли и белошвейки, и дамы увлеклись готовкой нарядов к свадьбе. Крушинский все больше проводил время в кабинете, предоставив поместье Елизавете Сергеевне. Она же старалась быть с Марией, радуясь ее счастью. Узнав, что Мария не в положении, барыня была безмерно рада.
В один из вечеров Елизавета Сергеевна мечтательно смотрела в небо, не сразу заметив въехавшую во двор карету. Она услышала голоса внизу и с ужасом узнала голос Печорина. Барыня вышла из гостиной и подошла к перилам, собираясь спуститься, но что-то словно удержало ее на месте.
- Как вы смели, мадам, покинуть мой дом! – воскликнул Печорин, - кто вам позволил находиться здесь?!
- Елизавета Сергеевна здесь не одна, - к Печорину вышел Крушинский, - она сопровождает племянницу. У нас совсем скоро свадьба.
- Мечтаете породниться с дворянами? Что же до вас, сударыня, вы немедленно соберетесь со мной в город! Собирайтесь!
- Я никуда с вами не поеду, - сказала Елизавета Сергеевна.
- Что? – генералу подумал, что ослышался, - если вы немедленно не соберетесь, вас ждет суровое испытание! Как ваш супруг я имею права! Или вы забыли о замужестве? Я жду вас в карете!
Генерал вышел, и Елизавета Сергеевна без сил опустилась на ступени. Крушинский выбежал вслед за генералом, и барыня кинулась вслед. Она боялась дуэли, понимая, что Крушинский будет убит. Тем временем купец стоял возле кареты генерала.
- Вы не посмеете убить меня, - говорил Крушинский, - убив человека, вы лишитесь должности. Я не отдам вам Лизу.
- Ах Лизу! – вскипел генерал, - вы видимо забываетесь, милостивый государь! Я и только я могу ее судить. До вас мне и дела нет.
- Стойте! Не спорьте с ним, - барыня вцепилась в руку Крушинского, - берегите Марию. Обо мне не думайте. Другого выхода нет. Генерал обещал мне развод. Так что скоро все закончится.
Оттолкнув Крушинского, она села в карету. Печорин приказал выехать, и они тронулись в путь. Елизавете Сергеевне казалось, что муж убьет ее прямо на дороге, так был страшен его вид.
- Вы не получите развод, милая, - сказал он, подъезжая к городу, - он не получит вас.
- Он просто проявил сочувствие, - пробовала защититься она, - ваша ревность не к месту.
- Я не ревную вас. Из-за вас я прервал осаду крепости. Из-за вас чуть не вызвал на дуэль купца первой гильдии. Но я вовсе не ревную вас. Я ревную лишь свою фамилию. Графиня Печорина не имеет такой вольности ехать в поместье к мужчине! Раз вам не сидится дома, вы отправитесь со мной в гарнизон.
- Но я не люблю вас, - Елизавета Сергеевна смотрела на показавшуюся городскую заставу, - и никогда не полюблю. Вы жестокий эгоист, который вовсе не видит во мне человека.
- Вот как вы заговорили после встречи со смазливым купцом! Что скажет ваша тетушка о таком мезальянсе!
- Господину Крушинскому пожалован титул, - напомнила она.
- Не будь у него титула вы бы не посмотрели в его сторону. Но титул все меняет, не так ли? Но вы не учли меня. Вы отправитесь со мной, мадам. Это даже не обсуждается.
Генерал остановил карету и пересел на верховую лошадь. Елизавета Сергеевна расплакалась, глядя как он исчезает вдали. Ей показалось, будто женское счастье мелькнуло перед ней, пообещав настоящую любовь и тут же испарилось словно дымка.

Елизавета Сергеевна прибыла в городской особняк супруга в полном смятении. Она уже представляла какой скандал закатит тетушка. Увидев коня генерала на привязи у крыльца, она поспешила в дом. Ей хотелось скорее укрыться в своих покоях, выпроводив из дома всех, включая мужа. Сейчас она как никогда хотела тишины и покоя. Мечтая об одиноком вечере, Елизавета Сергеевна прошла в гостиную, где разгорались нешуточные страсти. Генерал требовал немедленного отъезда Марфы Семеновны, в свою очередь Марфа Семеновна требовала полного отчета где ее внучка Мария Червицкая.
- Мне нет дела до вашей внучки, мадам, - говорил генерал, - вы дурно влияете на Лизу. Как вы посмели выгнать ее из моего дома?
- Она моя племянница, - Марфа Семеновна угрожающе сдвинула брови.
- Прежде всего она моя жена, - возразил он, - вам пора бы отправиться в свое имение и не тревожить Лизу.
- С каких пор вы заботитесь о ее покое! – вскричала Марфа Семеновна, - вы ей даже не муж по сути дела! Вас волнуют лишь баталии! Зачем такому как вы вообще жена?! Я ошиблась, когда отдавала Лизу замуж за вас!
- Вам здесь не рады, - генерал отвернулся к окну, - у вас пара часов на сборы. По-военному. Что же до Лизы, она уедет со мной в гарнизон.
- Вы оставили мою внучку в имении Крушинских в обществе мужчин! – Марфа Семеновна проигнорировала его слова, - да вы просто чудовище! Вы не подумали о ней! И что же мне сейчас делать? Как быть? И вы еще вините Лизу в каких-то грехах! Моя племянница когда-то была влюблена, а сейчас она предпочитает жить теми воспоминаниями. Увези вы ее хоть на край света, она вас не полюбит!
- На что вы рассчитывали тогда, когда выдавали ее замуж? – холодно спросил он.
- На то что слюбитесь. Но вам кроме ваших баталий ничто не нужно. А потому я заберу Лизу с собой.
- Графиня Печорина поедет со мной.
Елизавета Сергеевна зашла в гостиную, и они оба замолчали. Первой очнулась Марфа Семеновна, кинувшись к племяннице со слезами. Она жаловалась на зятя, уговаривая Лизу одуматься и остаться с ней.
- Да хоть разведется, пускай, - говорила она, - я не позволю ему так издеваться над нами! Бедная Мария! Каково ей сейчас там!
- Это вы отправили их без сопровождения няньки и горничных, - заметил генерал, - вам вообще было все равно. Лишь бы спихнуть внучку замуж. Вы опустились до купеческого сословия. Какой позор!
- Пожалуй я останусь в городе, - сказала Елизавета Сергеевна, - я не поеду в гарнизон и уж тем более не отправлюсь в имение с вами, тетушка.
- Вот как, - многозначительно протянула Марфа Семеновна, - надеетесь на своего заступника? Вам видно голову вскружил Крушинский. Как делец он на это способен.
- Что вы такое говорите, - смутилась барыня, - я просто должна дождаться Марии. Николай Васильевич обязательно привезет ее ко мне.
- Вы сегодня же отправитесь со мной в гарнизон и будете дожидаться моей победы над шляхтичами, - генерал подошел к ней, - идите собираться, сударыня.
Он подтолкнул ее к двери, и Елизавета Сергеевна выпорхнула из гостиной. Ее не остановили возгласы тетушки, она понимала, что на этот раз супруг настроен решительно. Будучи миролюбивой натурой, барыня размышляла как бы убедить его оставить ее в городе. Приказав собрать сундуки, она взяла себя в руки. Увидев отъезд тетушки из окна, Елизавета Сергеевна спустилась вниз. Генерал сидел в кабинете за столом. Он что-то писал и был крайне серьезен. Елизавета Сергеевна села рядом, но он тут же отсадил ее к камину.
- Не стоит заглядываться на мои бумаги, - проворчал он, - еще не хватало записаться в шпионы и лишиться головы. С вас такое станется. Ведь вы сочувствуете шляхтичам.
- Прискорбно то, что в той крепости есть дети и женщины, - сказала она, - а ваши пушки палят по крепости день и ночь. Так пишут в газетах.
- Этих писак я бы вообще не допускал к позициям. Да есть распоряжение императора. Видели фото?
- А вы гордитесь теми руинами?
- Я превратил крепость в руины прежде чем мы вошли туда. А сейчас очередную крепость ждет такая же участь. Идите, мадам, мне не до вас.
- А что ждет меня в гарнизоне без вас? Говорят, там много людей. Семьи офицеров, лазарет, салоны. И что мне там делать? Играть в карты с вашими полковниками?
Генерал Печорин отложил бумаги и откинулся в кресле. Он внимательно посмотрел на супругу и задумался.
- Вы умудрились при своей тетушке опростоволоситься в городе. Еще не хватало в гарнизоне опозорите меня при моих полковниках. Вот что, мадам, пожалуй, вы останетесь здесь. Но не спешите радоваться. Я оставлю своего адъютанта с вами.
- Я под арестом?
- Для охраны. Он будет сопровождать вас повсюду.
Елизавета Сергеевна была рада этой уступке и невольно заулыбалась.
- Вы и ему так улыбались? – спросил генерал, - подумать только, насколько вы неосторожны.
- Срочная депеша генералу Печорину! – послышалось со двора, и они подбежали к окну.
- Что же это такое? – она взглянула на побледневшего мужа.
- Пропустить! – крикнул он караульному и обернулся к ней, - мадам, идите к себе.
Елизавета направилась к двери. Она пропустила вестового и застыла в дверях. Слушая резкие приказы мужа, она только сейчас поняла всю масштабность его дела. Генерал отдавал приказы, спешно собираясь выехать к границе. Едва посмотрев на нее, он вышел во двор и сел в карету. Елизавета Сергеевна облегченно вздохнула, подумав, что теперь осталась одна. Карета с генералом исчезла за горизонтом, и барыня спокойно направилась в покои.
Поздним утром барыня проснулась от голосов и поспешила накинуть халат. Она вышла из покоев и тут же столкнулась с Крушинским. Купец обрадовался и поспешил рассказать последние новости. Как оказалось, молодые уже выбрали дату свадьбы, подготовили пригласительные, которые он приказал отправить гостям. Елизавета Сергеевна была крайне смущена, припоминая слова мужа и тетушки о купце. Она вовсе не хотела повторения скандала и тактично напомнила, что находится в доме совсем одна. Николай Васильевич все понял с полуслова. Пообещав немедля удалиться, он вручил ей пригласительное от молодых. Елизавета Сергеевна с тоской смотрела ему вслед, понимая, что от нее мало что зависит в этой жизни. Весь мир принадлежит мужчинам и только им решать судьбы несчастных женщин, думала она, пытаясь не расплакаться. Так прошла неделя. Елизавета Сергеевна жила в тишине и покое, не ожидая весточки от супруга, с которым толком даже не поговорила. Писать ему она тоже не решалась, понимая, что ему недосуг до праздных писем.
Однажды к вечеру она получила письмо Крушинского, в котором он настаивал на встрече. Подумав, барыня решила, что что-то произошло с Марией и тут же выехала в гостиницу, где он ожидал ее. Ей удалось спровадить адъютанта и уехать, но она понятия не имела, что сам генерал находится в городе. Он прибыл, как только получил письмо от адъютанта, в котором сообщалось о приезде купца. Елизавета Сергеевна вполне по-родственному посмотрела на Крушинского, который был задумчив и печален. Они сидели у камина, беседуя в основном о молодых.
- Как вы добрались в тот раз? – вдруг спросил он, - я думал, что он заберет вас с собой.
- Генерал Печорин осадил крепость, и эта осада длится второй месяц, - вздохнула она, - он дышит только этим. Ему не терпится победить и приехать с триумфом. Он мне не пишет.
- Сказать по правде, он вам совершенно не подходит, - Крушинский взял ее за руку, и они встали.
Елизавета Сергеевна прочла в его глазах тайное чувство и только сейчас обратила внимание на тусклый свет в комнате. Где-то по углам горели свечи, а камин едва освещал комнату.
- Здесь так мало свечей, - сказала она.
- Нам не нужны свечи. Я полюбил вас, дорогая Лиза. И я буду просить вашей руки у вашего брата. Я надеюсь, генерал все поймет и даст развод.
Елизавета Сергеевна была поражена. Впервые кто-то высказал ее мысли. Она и не знала, что стремилась к разводу и не забывала купца. Он поцеловал ее, и она решилась положиться на судьбу. Всегда взвешенная разумная Елизавета Сергеевна впервые уступила сердцу, не прислушиваясь доводам рассудка. Через минуту они уже целовались в кровати, и она не хотела думать о последствиях. Закрыв глаза, барыня подумала, что впервые в ее жизни появился настоящий мужчина. Послышались какие-то стуки, но она не обратила внимания. Через мгновение кто-то стащил купца с кровати на пол. Испуганная Елизавета Сергеевна увидела мужа с пистолетом в руках. Он с ненавистью взглянул на нее и наставил оружие на купца.
- Не двигайтесь, не то пристрелю, - сказал он, - отныне ваше благополучие зависит от меня. Что же до вас, сударыня, еще одна оплошность и ваш любовник будет убит.
Елизавета Сергеевна в ужасе смотрела на мужа, пытаясь застегнуть платье. Накинув на нее свой плащ, генерал вывел ее и посадил в карету.
- Гони! – крикнул он и карета понеслась по улицам.
- Это я во всем виновата, - сказала она, - Николай Васильевич вовсе не виноват.
- Не смейте произносить его имени, - генерал побледнел и схватился за голову, - я оставил бы вас с ним и подал бы на развод. Но вы графиня Печорина, а в нашем роду еще никто не разводился. Вы будете жить со мной, сударыня, в моем доме или в имении. И если я еще раз услышу о нем, я попросту пристрелю его. Вам все ясно?
Елизавета Сергеевна кивнула, понимая, что только что растоптала свою репутацию перед мужем. Генерал проводил ее до покоев и прошел в кабинет. Она слышала его приказы, понимая, что штаб временно перенесся в городской особняк. Она слышала об осаде, о том, что в крепости шляхтичей уже заканчивается провиант. Генерал решил взять крепость измором и не спешил. Он решил остаться на день в городе. Елизавета Сергеевна ожидала мужа к ночи, страшась его появления. Она вспоминала купца и заливалась слезами. Выдворив няню, она не желала видеть кого-либо.
Генерал Печорин не собирался разбираться с супругой. Приказав высечь адъютанта, он выставил охрану по периметру дома. Видеть супругу он считал худшим из зол. Выехав наутро из дома, он даже не посмотрел на ее окна. Елизавета Сергеевна была в смятении. Генерал сказал ей, что разберется с ней после победы и ей оставалось теряться в догадках. Так проходили дни и недели. Елизавета Сергеевна получала письма от купца, но не могла написать ответ. За ней следили люди генерала, и она прекрасно понимала чем рискует. В один из вечеров домой вернулся генерал. Весь город ликовал, встречая победителя. Генерал Печорин устал и вовсе не был настроен на приветствия. Выглянув пару раз из окошка, он с досадой закрыл шторы.
- Они вас любят, - сказал сидевший рядом адъютант.
- Это пока я победитель, - мрачно заметил генерал.
- Я отправил вестового, чтобы Елизавета Сергеевна успела с праздничным ужином.
- Вот уж кто не будет рад моему возвращению, - заметил генерал. 
Елизавета Сергеевна вышла во двор, волнуясь, смотрела на въезжающую карету генерала. Учтиво поздоровавшись, она сообщила о готовящемся ужине. Генерал холодно поздоровался, сказав, что через пару часов выедет в столицу с докладом. Елизавета Сергеевна с облегчением вздохнула. Они вошли в дом и прошли в ее покои.
- Вы, верно, устали с дороги, - предположила она, - я распорядилась подготовить ваши покои. Там вы можете отдохнуть хотя бы пару часов до отъезда.
- Я взял крепость, - сказал он, - шляхтичи не выдержали осады и сами сдали ее. Так поступают слабые. А вы даже не спросили о победе. Я привез вам трофеи. Возьмете в каретах во дворе.
- Вы разграбили крепость? – она в шоке посмотрела на него, - мне не нужны трофеи.
- Я обещал вам решить, как быть с вами дальше, - напомнил он, - думаю, вы отправитесь в имение графа Троицкого. Побудете с моей дочерью, графом и моим внуком. Вас они любят. Довольно держать из-за вас такой штат солдат в охране особняка.
Елизавета Сергеевна была рада встрече с четой Троицких. Она направилась в покои, приказав собирать вещи. Генерал, не попрощавшись выехал в столицу. Елизавета Сергеевна с эскортом выехала в противоположную сторону. Захватив с собой няню и корзинку с ветчиной и сыром, она позабыла обо всем. Ей хотелось скорее добраться до имения и там встретить весну. Каково же было ее удивление, когда карету остановили загородом. Из дорожной кареты к ней пересел Крушинский и она в ужасе замерла.
- Что вы здесь делаете? – воскликнула она, - вы рискуете жизнью! Да стоит ли это того?!
- Эскорт не знает меня в лицо, - ответил он, - я решил, что более удачного случая не представится. Прикажите няне молчать и пересядьте в мою карету на постоялом дворе. Мы там будем через час.
- Но зачем? Вы с ума сошли!
- Вы не любите его. А он никогда не полюбит вас. Я все равно заберу вас, пусть даже ценой жизни. Мы должны это сделать, Лиза.
- Он убьет вас, а меня сошлет в монастырь! – дрожа, выкрикнула она, - я никогда не прощу себе этого. Мы не можем быть безрассудными. Нас отвергнут все.
- Через час я буду ждать вас на постоялом дворе. Я заберу вас на край света, Лиза. Вы только доверьтесь мне, - он поцеловал ее ручку и вышел из кареты.
Карета с эскортом двинулась дальше. Няня осуждающе глянула на барыню и покачала головой. Елизавета Сергеевна не обратила внимания, восхищаясь смелостью и нежностью Крушинского. Она решила забыть обо всем и приказала няне дальше ехать молча. На постоялом дворе она незаметно вышла из кареты и очутилась в соседней карете. Вскоре она наблюдала, как карета с няней, сопровождаемая эскортом гусар, выехала со двора. Крушинский велел кучеру ехать в имение, и Елизавета Сергеевна впервые за долгое время вспомнила о Марии. Она решила навестить племянницу и считала это вполне благоразумным предлогом.
Генерал Печорин вовсе не удивился таинственной пропаже супруги. Он даже догадывался где ее искать. Отправив эскадрон гусар с личным адъютантом в имение Крушинского, он остался в городском особняке. Елизавета Сергеевна даже не успела зайти в дом и увидеться с Марией, как на широкий двор въехали гусары. Адъютант попросил пересесть в карету, и вскоре она отправилась обратно в город. Графиня Печорина оглядывалась назад, подозревая, что купца могут попросту пристрелить. Она хорошо помнила обещание мужа и была рада, что он не прибыл лично. Прибыв в городской особняк, Елизавета Сергеевна нашла мужа в гостиной. Он сидел у камина, а увидев ее, поднялся с места.
- Вы нарушили всяческие обещания, мадам, - сказал он.
- Что с ним сделают ваши гусары? Какой приказ вы отдали? – дрожа, спросила она.
- Всего лишь сжечь имение вместе с ним, - пожал плечами генерал, - я предупреждал вас.
- О! Какой вы жестокий! – выкрикнула она, - вы не посмели бы отдать такого приказа!
- Конечно я не стал бы омрачать свою победу подобным приказом. Хотя надо было! – взорвался он, - неужели вы подумали, что он защитил бы вас?
- Я прошу развода, - твердо сказала она, - не то вы точно опозоритесь на всю империю.
- Но прежде я пристрелю вас, мадам! Вы не получите развода. А сейчас вам стоит примерить драгоценности, добытые мной в крепости. Сегодня вечером мы приглашены на бал к губернатору.
- Я не стану примерять окровавленные драгоценности, - отвечала барыня.
- Они с музея крепости. На них крови нет. Это всего лишь трофей. И вы блеснете им на балу. Или клянусь Богом, я накажу вас так, что вы пожалеете. И мы не вспомним более купца! Кстати, на свадьбу Марии тоже не поедем. Думаю, ваша тетушка все поймет.
 Они стояли друг против друга, и впервые генерал читал явственное презрение в глазах супруги. Ему казалось, что она его ненавидит. Елизавета Сергеевна едва стояла на ногах, понимая, что не на шутку вывела из себя генерала. Баловень императора и любимец народа был сейчас в худшем настроении. Никто бы не подумал, что именно этот человек с победой вернулся в город.
- У вас ровно час, мадам, - сказал он, - горничные принесут вам украшения.
Он развернулся к окну, посчитав разговор законченным. Елизавета Сергеевна выбежала из гостиной и поспешила к себе. Ее душили слезы, и она впервые позволила себе разрыдаться, примеряя платье с драгоценностями. Горничные не спрашивали хозяйку, не утешали, опасаясь гнева хозяина. Припудрив лицо, барыня прошла к выходу. Генерал уже ждал у дверей и лишь оценивающе посмотрел на гардероб. Заметив, что она восхитительна выглядит, он подал руку. Барыня села в карету, опираясь на руку генерала. Она ехала вперед, стараясь не слушать его. Наконец, он понял, что она не слушает и замолчал. Подъезжая к особняку губернатора, генерал вдруг остановил карету. Елизавета Сергеевна вопросительно взглянула на него.
- Вы что, действительно любите его? – вдруг спросил он, - и вы так уверенны в нем?
- Да, - отвечала она, глядя как он расстроился.
- Много ли вы видели вообще, чтобы так отвечать, - с сомнением сказал он, - мне уже давно не нравится этот ваш взгляд. Вы так смотрите с появлением купца в нашей жизни. Забудьте все иллюзии и будьте как прежде.
- Вы не дадите развода? – обреченно вздохнула она.
- Его привлекает сама мысль отбить супругу генерала, - усмехнулся он, - иначе где он раньше был. Я уверен, вы и раньше бывали в его лавке. Просто не обратили на него внимания. Но если уж он воспылал любовью, в чем я сомневаюсь, отчего он не обратил ваше внимание на себя раньше? Вы не подумали? Ему не дано победить победителя!
- Вы что же решили, что я ваш очередной трофей?! – вспыхнула она.
- Причем не самый дорогой, - заметил он, - а вот драгоценности на вас действительно редкие. С ними вы, пожалуй, становитесь интересней.
Елизавета Сергеевна отвернулась к окну, стараясь не расплакаться. Карета тронулась и вскоре они сходили под аплодисменты с кареты. Барыня понимала, что аплодируют генералу, но все же помахала рукой толпе, замечая завистливые взгляды. Генерал улыбался ей, держал за руку, ведя вдоль толпы господ. Сам губернатор приветствовал их у дверей, представляя гостей генералу. Елизавета Сергеевна лишь в глазах дам улавливала некоторое сомнения, которое сразу испарялось, стоило ей взглянуть в глаза той или иной даме. Все спешили улыбнуться и польстить супруге генерала Печорина. Дам привлекли драгоценности барыни, которыми был украшен гардероб. Генерал закружил ее в вихре вальса, становясь центровой фигурой зала. Далеко за полночь они вернулись домой и разошлись по своим покоям. Елизавета Сергеевна проснулась поздним утром и распорядилась накрыть стол в своих покоях. Ей не хотелось видеть мужа с самого утра. Она надеялась, что он отправится куда-нибудь по делам, а лучше всего вообще покинет город. Сегодня ей хотелось покоя. Дверь открылась, но вместо служанок вошел сам генерал. Елизавета Сергеевна закуталась в одеяло, испуганно глядя на него.
- Уже почти полдень, а вы все еще в постели, - заметил он, - мадам, это влияет на цвет лица. Вы стали бледны, даже ваш взор как будто погас.
- Как будто вы не знаете причины, - вспыхнула она, - и у вас еще хватает дерзости говорить такое с самого утра!
- Я зашел пригласить вас позавтракать вместе, как в нормальной семье. Приводите себя в порядок и не надейтесь завтракать в покоях.
Он вышел и следом зашла няня с горничной. Елизавета Сергеевна вопросительно взглянула на них.
- Кажется, он надолго останется в доме, - ответила няня, - говорит, что положен отпуск. Приказано было накрыть на стол в розовой гостиной. И вас просил поторопить.
Уже за столом Елизавета Сергеевна почувствовала неладное. Она с беспокойством посмотрела на супруга, и тот не выдержал. Генерал сообщил, что пришло письмо от Марфы Семеновны.
- И что же пишет тетушка? – замерла барыня.
- Вести настолько плохи, что я бы обсудил их после завтрака, - отвечал генерал, - подкрепитесь, вам нужны будут силы.
- Но все же, что она пишет? 
- Надеется, что вы повлияете на Крушинского. Чего я вам не позволю, - ответил генерал, - даже не думайте, мадам. Иначе в следующий раз за вами поеду я сам, а не мой эскадрон.
- А зачем на него влиять? – не поняла барыня.
- Я позволил себе вскрыть письмо тетушки. С этого дня я читаю всю почту, в том числе и вашу.
- Ну и что там было? – в нетерпении спросила барыня.
- А вас не возмущает, что я читаю вашу почту?
- А вам нравится оттягивать ответ и мучить меня. Конечно, нет. Мне совершенно нечего скрывать от вас. И что же в письме?
- Скажу, как только выйдем со стола.
Елизавета Сергеевна так строго взглянула на супруга, что он расхохотался.
- Даже не думайте, что сможете напугать меня, мадам, - сказал он, - видели бы вы сейчас себя! Перед вами генерал, а не какой-то мальчишка.
Елизавета Сергеевна поспешно допила чай и прошла к камину. Генерал заметил, что он еще не позавтракал и попросил вернуться к столу. Она сидела за столом, нервно постукивая пальцами по скатерти.
- Ну, хорошо, - сдался он, - ваша тетушка пишет о Марии. Читайте, - он протянул письмо.
Елизавета Сергеевна прочла письмо, каждая строчка которого была пропитана отчаянием. Она взглянула на генерала, понимая, что проблема Марии становится и их общей проблемой.
- Итак, этот купеческий сын решил отменить свадьбу, - сказал генерал, - а позвольте спросить, почему? Только не лгите мне.
- Я не знаю, - соврала барыня.
- Быть может он прознал о романе вашей племянницы с некто Лебедевым? Быть может, девица вообще зашла далеко, - предположил он и пристально взглянул на нее.
- Быть может.
- Я так и знал! И теперь ваша тетушка мечтает о нашем разводе, лишь бы спихнуть вас Крушинскому в качестве трофея, и заставить того повлиять на сына.
- Она просит лишь встретиться с ним.
- Она рассчитывает, что я подам на развод после вашей встречи. А вам, я думаю, достаточно и той встречи.
- Которой вы будете попрекать меня до конца дней, - мрачно сказала она.
- Ну, в конце концов это выглядело ужасно со стороны. Вы лежали в его объятиях, целовались и ваши стоны были слышны даже в коридоре.
- Прекратите. Какой вы ужасный.
- Даже вам этого не хочется вспоминать. Вы позабыли о своей репутации, которую мне чудом удалось восстановить на губернаторском балу. Хотя, если вы так хотите развода, быть может небеса услышат вас, и я паду в бою.
Елизавета Сергеевна заметила, как огорчился генерал и уже не была рада весточке от тети.
- Что же будет с Марией, если я не помогу? – спросила она.
- Ее ждет постриг. Это никак вас не коснется. Графиня Печорина не может позволить себе…
- Какой еще постриг?! Вы о чем? – перебила она его, - она еще молода и полна жизни! Уж лучше бы я в монастырь отправилась бы!
- Этого графиня Печорина тоже не может себе позволить. По крайней мере пока я жив, - добавил он.
- Вы должны разрешить мне, - настойчиво сказала она.
- И вы отправитесь к нему и станете навязывать свою племянницу? А вдруг его сын уже побаловался с ней? Ваша тетушка ведь не сразу забрала ее у них.
- Да вы что такое говорите! – всплеснула руками барыня, - быть не может!
- По-моему, Крушинский специально шантажирует Марфу Семеновну, добиваясь именно вашего приезда. Но он не получит желаемого.
- Вам не совестно ревновать в ваши то годы?
- Но вам ведь не совестно было целоваться с ним в ваши то годы.
- Ох, опять вы за свое! И это сейчас, когда Марии грозит монастырь.
- Вы можете не любить меня, мадам, но вы обязаны завтракать, обедать и даже ужинать со мной. Также, в ваши обязанности входит заботиться о моем досуге. Например, читать книги или играть на рояле. Что касается ваших нежных чувств к господину Крушинскому, оставьте их при себе. Можете вздыхать по нем ночами, но днем прошу вас не упоминать о нем. Я вижу вас взгляд, знаю, о чем вы думаете.   
Елизавета Сергеевна вдруг по-другому взглянула на мужа. Грозный полководец, любимец императора и всего города смотрел на нее с уязвленной гордостью. И она понимала, что в этом есть ее вина.

 Ранним утром Елизавету Сергеевну разбудил шум со двора. Она поспешила выглянуть в окно и с некоторым удивлением заметила скопление конницы. Подумав, что супруг вновь куда-то собрался, она с нетерпением ждала его появления. Накинув халат, барыня простояла у окна еще несколько минут, наблюдая, как эскадрон исчезает за поворотом без своего генерала. Она заметила, что личный адъютант генерала, некто граф Мичурин Александр Федорович, выехал во главе гусар. Вздохнув, Елизавета Сергеевна отметила, что уже привыкла к скоплению военных во дворе. Она посмотрела на греющихся у костров солдат, расположившихся по периметру сада. Вошла няня, сообщив, что завтрак уже накрыт.
- Во дворе такой дым от этих костров, что граф, видимо, чувствует себя как на поле боя, - сказала няня, - вы бы сказали ему, матушка. Негоже жечь костры в саду. Садовник жалуется.
- Он хозяин дома и ему виднее, - отвечала барыня.
- А вы хозяйка дома, - возразила няня, - чего вы боитесь сказать?
Елизавета Сергеевна собралась и придирчиво оглядела себя. Няня поторопила барыню, и она поспешила в гостиную. Генерал ждал у камина. Увидев супругу, он таинственно улыбнулся. Елизавета Сергеевна вопросительно вскинула брови, недоумевая чему он рад.
- Готовьте праздничный обед, моя дорогая, - сказал он, - сегодня у вас будет гостья.
- И кто же?
- Полагаю, ваша племянница Мария Червицкая.
- Но как это возможно?
- Я отправил за ней эскадрон.
- Что же вы молчали! – воскликнула барыня, - но как же они ее найдут? Она может быть где угодно.
- Мичурин достанет ее из-под земли, - отвечал граф.
Елизавета Сергеевна не слушала его. Она попросила няню принести бумаги и чернила. Быстро написав письмо тетушке, она взглянула на супруга. Генерал кивнул, кликнув вестового, отправил письмо в имение.
- Она снова будет морочить нам голову, - заметил он.
- Вы все равно не бываете дома. Позвольте мне побыть с тетушкой.
- Ваша милейшая тетушка вгонит меня в землю своими высказываниями о моей походной жизни. Да ладно. Стал бы я бояться этого после моих баталий.
- Вот и славно, - барыня захлопала в ладоши, радуясь приезду родственниц. 
После завтрака она то и дело подбегала к окну, ожидая топот конницы. Генерал закрылся в кабинете и даже не вышел встретить Марию. Барыня сама встретила племянницу, которая была рада встрече. Женщины закрылись в покоях, где Мария поведала тетушке о своих бедах и надеждах. Как оказалось, граф Мичурин спас ее и привез в город. Еще в дороге граф оказывал внимание и был очарован настолько, что предложил венчаться. Елизавета Сергеевна услышала гневный голос генерала и поспешила из покоев. Она нашла мужа в кабинете, где он отчитывал адъютанта Мичурина.
- Как вы вообще осмелились, - резко говорил он, - вам ли стремиться породниться со мной! Племянница Елизаветы Сергеевны помолвлена, и тут вы опоздали, голубчик!
- Насколько я понял, помолвка была расторгнута, - сказал адъютант, - и лишь поэтому я осмелился просить у вас разрешения на брак.
- Ступайте прочь и займитесь службой, - генерал отвернулся к окну.
Елизавета Сергеевна пропустила адъютанта и подошла к супругу. Она понимала, что лучшей партии для Марии и не найти. Поделившись этой мыслью, с надеждой посмотрела на мужа.
- А вот и ваша тетушка, - сказал он, показывая на двор, - быстро же доехала. Мы должны подготовиться к длительному пребыванию неприятеля в наших траншеях.
Елизавета Сергеевна выбежала навстречу тетушке, в то время как генерал степенно спускался вниз. Сухо поприветствовав Марфу Семеновну, он закрылся в кабинете. Марфа Семеновна прошла к внучке и долго слушала ее рассказ. Елизавета Сергеевна украдкой утирала слезы, размышляя над ее судьбой. Наконец, Марфа Семеновна одобрила брак с графом Мичуриным. Она попросила племянницу посодействовать и переговорить с супругом.
- Этот брак должен состояться, - говорила она, - тем более Мичурин влюблен и ему море по колено. Умыкнул девицу, влюбился и не побоялся своего генерала. Просил ее руки. Каков храбрец. Лиза, вам надобно убедить супруга в необходимости этого брака. Сейчас одно его слово решает нашу судьбу. Ступайте к нему и просите. Бросьтесь в ноги, если понадобится.
Елизавета Сергеевна была настроена решительно. Она прошла в кабинет супруга, который ждал ее.
- Вас прислали ко мне уговаривать, - догадался он, - что же, уговаривайте, мадам.
- Что вам стоит дать согласие на брак. Ведь это вам по силам. Ваш адъютант ждет лишь вашего решения. Того и гляди он умыкнет ее ночью и что вы тогда сделаете?
- Пристрелю как дезертира, - отвечал генерал, - ваши слова неубедительны.
- Вы, видимо, решили не помогать нам, - вздохнула она.
- Всему есть подход и нужна стратегия, мадам. Что я получу взамен?
- Как будто у меня есть что предложить, - фыркнула она.
- Вы могли бы предложить ночь любви, - предположил он, - притвориться на одну ночь, что любите меня. И тогда адъютант получит приказ жениться на Марии.
- Вы бесчестный человек. Вы знаете, что я люблю другого и нарочно так говорите.
- Вам решать. Вы уже знаете мое решение. Мне даже жаль вас. Вы ведь не можете пожаловаться тетушке. Она вас мигом отправит в мои покои, не так ли? Да и потом, разве не вы моя супруга? Или вы скрываете свое бесчестие, мадам?
- Я ненавижу вас! – выкрикнула она.
- Это, как и любовь, очень сильное чувство. Я рад, что вы питаете ко мне хотя бы это, - сказал он и попросил удалиться.
Елизавета Сергеевна вышла из кабинета и расплакалась. Она побежала к себе, не обращая внимания на окрик тетушки. Закрывшись в покоях, барыня дала волю слезам. Она вспоминала нежные поцелуи графа Крушинского, понимая, что не в силах предать его. Издевательство мужа показывало его пренебрежительное отношение. Вдруг барыня вспомнила отчаяние Марии и испугалась за нее. Она села на кровати, подумав, что племянница может вообще покончить с собой. Эта мысль отрезвляла. Решив принести себя в жертву, надеясь, что это не помешает настоящей любви, после нескольких часов раздумий, барыня накинула халат и поздним вечером направилась в покои мужа. Он уже почивал и даже не удивился, увидев ее в дверях. Показав на кровать рядом, генерал задул свечу и опустил балдахин. Елизавета Сергеевна впервые легла рядом с ним, боясь шелохнуться. Огромная кровать и тяжелое одеяло словно подавили ее волю. Она бесшумно плакала, чувствуя соленые слезы, боясь всхлипнуть. Генерал лежал посреди кровати, глядя на нее.
- Вы можете придвинуться ближе, я вас не укушу, - сказал он.
Она не двинулась, понимая, что этой ночью предаст не только Крушинского, но и себя саму. Генерал отвернулся, и вскоре она услышала его храп. Елизавета Сергеевна была даже немного возмущена. Он принудил ее лечь с ним, но и тут проявил крайнее пренебрежение. Елизавета Сергеевна хотела уйти, но она боялась, что муж передумает. Промаявшись полночи, она заснула.
Проснувшись утром, она не увидела генерала рядом. С облегчением вздохнув, барыня поднялась с кровати. Генерал вошел в покои, когда она уже облачилась в халат. Елизавета Сергеевна требовательно взглянула на супруга. Он вопросительно вскинул брови, не понимая, что от него требуется.
- Я выполнила свою часть сделки, - сказала она, - теперь и вам пора поступить как договаривались.
- Помилуйте, мадам, вы ведь лежали как мешок на траншее, - он развел руками, - вы не угодили мне. Плакали, да и только.
- Вы, видимо, издеваться решили! – повысила она голос.
- Я не думаю, что дама вашего возраста не имеет понятия как угодить мужу, - посерьезнел он, - а вот вы да, издеваться решили точно.
Елизавета Сергеевна всплеснула руками и направилась к выходу. Генерал перехватил ее в дверях, и прижал к себе.
- Отпустите меня!
Он вдруг поцеловал ее. Елизавета Сергеевна замерла, чувствуя головокружение. Она ухватилась за мужа, удивляясь как подкашиваются ноги. Почти лишившись чувств, барыня и не заметила, что он уже просто держит ее в кольце объятий.
- Он вас так не целовал, - усмехнулся генерал.
- Откуда вам знать об этом, - она оттолкнула его и выбежала из покоев.
Действительно, Крушинский так не целовал, думала она, испуганно оглядываясь назад. В покоях она нашла тетушку, которая потребовала полного отчета насчет дальнейшей судьбы Марии.
- Что решил вас супруг? – спрашивала она, - вы были достаточно убедительны, Лиза?
- Оставьте меня в покое! – не выдержала барыня, - придет время и все разрешится.
- У нас нет времени, Лиза! – воскликнула тетушка и притихла, увидев в дверях генерала.
- Оставьте нас, тетушка, - сказал он, проводив Марфу Семеновну за дверь.
- Вы пришли издеваться, - вздохнула барыня.
- Можете готовиться к балу, мадам. Мы объявим о помолвке графа и Марии. Я дам согласие на брак.
- О! Вы умеете быть благосклонным, - не удержалась она.
- Мне просто жаль бедную девочку. К тому же вам более не стоит приходить ко мне в покои. Хватило и того поцелуя.
- Хорошо.
- И вам не интересно с кем я бываю?
- Нет, - она отошла к окну, - вы можете бывать с кем угодно.
- Чудно, - он закрыл дверь, и она услышала удаляющиеся шаги.
Отчего то ей показалось, что от нее отдаляется нечто большее, чем просто отношения. Она и сама не понимала отчего расплакалась, чувствуя обиду и пустоту. Одного она не желала признавать, списывая на случайность. А именно головокружительного поцелуя генерала, который ей хотелось вспоминать. Предательство ли это, думала она, чувствуя, как меркнет образ графа Крушинского. Решив сосредоточиться на подготовке к балу, она приказала созвать весь штат слуг. Ей не впервой приходилось готовиться к балу. Но все же она пригласила заранее графиню Шереметьеву. Луиза Константиновна прибыла тотчас же и устроилась в покоях, напротив. Марфа Семеновна была занята гардеробом внучки, и они практически не виделись. Однако им приходилось встречаться за столом и от пожилых дам не укрылось смятение Елизаветы Сергеевны и генерала. Он словно ждал от нее чего-то, тогда как она боялась взглянуть на него. Однажды вечером, когда генерал откланялся и прошел в кабинет, Луиза Константиновна решила припереть Елизавету Сергеевну к стенке. Она задала вопрос касательно генерала и обо всем догадалась.
- Куда же вы, милочка, смотрите! – обратилась она к Марфе Семеновне, - эта девочка отвергла мужа, который смотрит на нее как собака на заветную кость, а вы и не видите!
- Как это отвергла? – не поняла Марфа Семеновна.
- Как это смотрит? – переспросила барыня.
- За этим столом я одна все вижу, а вы окунулись в свои думы. Лиза же боится лишний раз взглянуть на супруга. Что, сладки были поцелуи?
- О чем вы говорите? – возмутилась Марфа Семеновна, - как вы можете обсуждать семейную жизнь Лизы!
- Которая началась пару дней назад, - констатировала графиня Шереметьева, - не так ли, Лиза? Ведь именно на днях слуги видели, как вы целовались с супругом у дверей.
- Ох, он нарочно приоткрыл двери, - догадалась барыня.
- Ну и что. Они ведь супруги, - сказала тетушка.
- Лиза отвергла мужа и все ждет графа Крушинского, - мрачно сказала графиня Шереметьева, - не злись, девочка, я должна это сказать.
- Чушь! У них все хорошо, - опровергла тетушка.
- Так хорошо, что они спят в разных покоях, - съязвила графиня Шереметьева.
- Лиза? – Марфа Семеновна грозно взглянула на барыню, - вы что, пренебрегаете своими обязанностями? 
- Генерал устает от баталий и ему нужен покой, - пыталась соврать барыня.
- Который он находит в салоне мадам, - добавила графиня Шереметьева, - ваш муж таскается к проституткам, а вам хоть бы что. Этак вы вообще потеряете всяческое влияние на него. Он станет неуправляем.
- К проституткам? Как вы можете такое говорить мне! – возмутилась барыня.
- И ты еще спрашиваешь! – опешила Марфа Семеновна, - так значит это правда?
- Это не ваше дело, - холодно произнесла Елизавета Сергеевна.
- Вы сегодня же пойдете к нему в покои и не выйдете до утра! – выкрикнула Марфа Семеновна, - еще не хватало вашего развода!
- Правильно, - кивнула графиня Шереметьева, - и о чем вы мечтаете, милочка? О Крушинском? Забудьте уже его.
- Николай Васильевич любит меня, - всхлипнула барыня.
- Ну вот. О чем я вам говорила, - графиня Шереметьева выразительно посмотрела на Марфу Семеновну, - с этим надо что-то делать. Пока наш генерал не встретил на каком-нибудь злополучном балу очередную генеральшу. Женщины сейчас на все пойдут, чтобы заполучить его и стать влиятельной дамой.
Марфа Семеновна отчитала племянницу, потребовав исполнения обязанностей, на что барыня ответила, что генерал сам ее отверг. Графиня Шереметьева заметила, что не бывает отвергнутых женщин.
- Будет так как вы пожелаете, милочка, - говорила она, - тем более наш генерал натура страстная. Не думаю, что он не ждет вас. Скорее всего уязвлена его гордость и только. Что вам стоит приласкать его разок?
- Но я люблю другого, - упрямилась барыня.
- Вот и любите другого, но спите с мужем. В темноте не сложно представить, что это тот самый, желанный, - сказала графиня Шереметьева.
- Как вы можете такое говорить! – возмутилась барыня.
- А как мне еще было пережить брак со стариком. Мне было восемнадцать, когда меня буквально продали за долги старику. Я даже родила от него и не единожды. Затем я стала вдовой и мне стало намного легче с капиталом мужа и наследниками.
- Это так, - кивнула Марфа Семеновна, - у вас, Лиза, доблестный супруг. Грех отталкивать его любовь.
Барыня подчеркнула, что муж ее не любит, на что графини попросту махнули рукой. Уже к вечеру они пригласили опытных горничных, которые надушили барыню и подготовили к ночи. Запуганная тетушкой барыня несмело постучала в двери генеральских покоев. Кирилл Сергеевич разрешил войти, отпустив своего адъютанта. Елизавета Сергеевна покраснела от одного взгляда адъютанта. Она представила, что о ней подумают в гарнизоне. Но тут она напомнила, что все же является супругой и решила, что ей незачем краснеть. Но и тут слова генерала повергли ее в краску.
- Ваша тетушка кричала на весь дом, - сказал он, - я все слышал. Весь дом в курсе, что вы, мадам, пренебрегаете мной.
- Она также говорила о ваших похождениях, - парировала она, - слуги все слышали.
- Как будто они не знают о моих похождениях, - фыркнул он, - вы пришли расспросить о них? Или вас направили соблазнить меня?
- Тетушка считает, что я должна быть в ваших покоях по ночам. По крайней мере, пока она здесь.
- Снова пригрозила монастырем? – усмехнулся он, - у вашей тетушки талант лезть в наши дела. А у вас не хватает духу противоречить. Какая вы послушная племянница!
- Можно я прилягу здесь, на краю? – она подошла к кровати, - я вас не потревожу.
- Мадам, уж лучше бы потревожили, но учитывая вашу влюбленность, я не буду настаивать. Интересно, что бы сказал ваш купец, узнай, что вы сейчас со мной?
- Я не с вами. Я всего лишь в ваших покоях, - отрезала она.
Генерал притянул ее к себе, и она испуганно вскликнула.
- А теперь вы со мной, - прошептал он, целуя ее, - я не потерплю даже воспоминаний о нем в моих покоях. Я заставлю вас, мадам, забыться этой ночью.

***
    Елизавета Сергеевна долго не решалась открыть глаза. Она чувствовала солнечный свет на ресницах, прислушиваясь к дыханию супруга, обнимавшего ее во сне. Вспомнив прошлую ночь, она невольно улыбнулась. Да, он был хорош. Он действительно победитель, заставивший позабыть обо всем в пылу страсти. Вот он пошевелился, и она притворилась спящей. Генерал проснулся и заботливо накрыл ее плечи одеялом. Лежа в постели, барыня слышала шум воды в мыленке генерала и ждала, когда он уйдет. Ей вовсе не хотелось беседовать с ним после случившегося. Ей хотелось разобраться в своих чувствах. Стремительный натиск генерала так ошарашил ее, что она не смела и думать о ком-то еще. Это казалось неправильным.
- Просыпайтесь, мадам, - услышала она, - пора спуститься к завтраку. Не то ваша тетушка решит, что я вас придушил во сне. Ее служанка несколько раз подбегала к нашим дверям.
- Нет, это просто невозможно! – вырвалось у нее, - она что, следит за нами?
- За вами.   
- Вы идите, я скоро приду. И пришлите мне мою горничную.
Он вышел, и вскоре в покои оглядываясь, вошла горничная Настя. Увидев барыню, она обрадовалась и подбежала к ней. Елизавета Сергеевна спросила где тетушка и узнала, что все ждут только ее. Как хозяйка дома, она должна была первой проснуться и ждать гостей, но с недавних пор в доме гости стали задерживаться надолго. Так что барыня решила простить себе такую оплошность. Утро перед балом стирало все сомнения. Она пыталась настроиться, чтобы подобающе провести торжество. В гостиной ее уже все ждали. Луиза Константиновна пристально глянула на барыню и кивнула. Марфа Семеновна говорила о готовности к балу, спрашивая готово ли платье самой барыни. Елизавета Сергеевна поняла, что спокойного завтрака не будет. Генерал поспешно откланялся и выехал в город и дамы переглянулись.
- Итак, граф Мичурин Александр Федорович с родителями прибудет к нам на бал, - начала Марфа Семеновна, - как-то поспешил наш зять с этим балом. Не лучше ли Мичуриным объявить о помолвке сына?
 - Мичурин личный адъютант Кирилла Сергеевича, - пояснила барыня, - так что в данном случае будет уместнее объявить на нашем балу.
- Как вам угодно, - сдалась Марфа Семеновна, - лишь бы после не было толков.
- Милая, у вас и так из-за Марии сплошные толки, - уколола ее графиня Шереметьева, - одним больше, ничего, переживете.
- А вы этому как будто рады, - не выдержала Марфа Семеновна, - а я между тем забочусь о девочках. Лиза совсем отбилась от рук, а Мария в отчаянном положении. Ее репутации придет конец, если граф Мичурин не будет помолвлен с ней сегодня же.
После долгих приготовлений, Елизавета Сергеевна любовалась нарядом напротив зеркала. Ее голубое платье было усыпано алмазами, которые блестели при свете свечей. Трофейные алмазы, подумала она, разглядывая подвеску на плече. Алмазные бантики были по всему платью, которое на этот раз было с декольте. Генерал Печорин прибыл в дом и сразу поднялся к себе в кабинет. Даже в такой день у него дела, подумала барыня, с минуты на минуту ожидая гостей. Первым прибыл ее брат, Андрей Червицкий. Марфа Семеновна сама встретила сына и отвела к внучке. Елизавета Сергеевна зашла поздороваться с ним и отправилась к супругу. Она нашла генерала в кабинете у окна. Сказав, что уже готов, он протянул руку и они спустились вниз. Бальная зала блестела зеркалами, в которых отражались огромные люстры и французские канделябры. Елизавета Сергеевна встречала гостей вместе с мужем, приветливо улыбаясь и восхищаясь нарядами дам. Все знали, что на балу у генерала произойдет событие и оставалось лишь гадать, о чем объявит сам генерал. Встретив всю знать, генерал проводил супругу в залу и вернулся на место. Елизавета Сергеевна наблюдала, как он встречает главу местного духовенства, чиновников прокуратуры и купцов. Заиграла музыка и Кирилл Сергеевич повел ее в танце. Закружившись в вальсе, барыня любовалась мелькавшим в зеркалах собственным гардеробом и статным мужем. Повсюду казались завистливые взгляды, и она, откинув голову, глядя на мужа, постаралась отвлечься. После вальса Генерал Печорин подвел ее к графине Червицкой. Елизавета Сергеевна едва не задохнулась, увидев в другом конце зала графа Крушинского.
- Что он здесь делает? – едва прошептала она, с отчаянием посмотрев на мужа.
- Как глава купеческой гильдии, он тоже был приглашен, - ответила графиня Червицкая, - этот купец возомнил о себе невесть что и хотел посмеяться надо мной, отвергнув Марию. Пускай теперь видит ее удачную помолвку с дворянином!
- Боже мой, он с сыном, - заметила барыня, - зачем вы позвали их!
- Приглашение было для всей гильдии купцов, - невозмутимо сказал генерал, - но я не ожидал, что он придет с сыном.
- Но зачем? – не поняла барыня.
- Чтобы дать вам шанс на побег, моя милая. Именно на этом балу вы должны решить с кем останетесь. И если вы выберете его, я отпущу вас. Ведь вы уже потеряли все что могли. И следующий побег станет последним. Я не стану преследовать вас.
Барыня позволила мужу увести себя из зала. С виду они походили на влюбленную пару, и многие дамы завидовали тому, с какой нежностью генерал смотрел на супругу. Однако ее встревоженный вид вселил надежду в сердце купца. Он проводил их взглядом и как только они исчезли за поворотом, пустился следом. Графиня Печорина лишь охнула, когда генерал затащил ее в покои. Она слышала звук падающих алмазов, задыхаясь от страсти и поцелуев генерала, закрыла глаза, чувствуя, под собой ковер у камина. Она потеряла счет времени, а когда очнулась, поспешила дернуть за шнурок.
- Хотите поправить прическу, - заметил генерал, - сейчас вашему виду позавидовала бы любая дама из гостей. Вы очаровательны, ангел мой.
- Не называйте меня так, - отдернула она его, - зачем вы вообще потащили меня сюда!
- Чтобы ваш воздыхатель увидел ваши припухшие губки и милый румянец. Представляю, как он расстроится.
Елизавета Сергеевна уже собиралась ответить, как вдруг послышался выстрел. Они вскочили и выбежали из покоев. Она не обращала внимания на свой растрепанный вид, распустив локоны, поправив платье на ходу, бежала куда и все. Все выбежали в сад, откуда слышалась стрельба. Один из адъютантов подбежал к генералу и доложил о дуэли. Как выяснилось, стрелялись граф Мичурин и Крушинский Алексей Николаевич. Барыня схватилась за руку супруга, чувствуя, что ее трясет от ужаса. Все планы были порушены, оставалось лишь дождаться, что скажет доктор. Вскоре доктор сообщил генералу о плачевном состоянии графа Мичурина.
- Пуля застряла в тканях рядом с сердцем, - говорил он, - будет чудом, если он вообще выживет.
Елизавета Сергеевна с ужасом смотрела как расходятся гости, как графа Мичурина грузят в карету, чтобы отвести в лазарет. Она зашла в дом и увидела плачущую Марию. Марфа Семеновна и графиня Шереметьева сидели подавленные и притихшие.
- Где второй участник дуэли? – спросил генерал у адъютанта.
- Задержан, ваша светлость.
- Расстрелять, - приказал генерал, - за покушение либо убийство. В обоих случаях ему нет оправдания. Он покусился на жизнь моего личного адъютанта!
- Вы знаете, что он единственный сын графа Крушинского, - сказала барыня, - отпустите его, не карайте, прошу вас.
- Это и есть ваш выбор? – резко спросил ее генерал.
Она увидела графа Крушинского и отвернулась к окну. Генерал сообщил, что расстрел военного может караться военным судом. На что граф Крушинский ответил, что подаст ходатайство в суд.
- Ваш адъютант спровоцировал моего сына, - говорил он, - в конце концов это была дуэль.
- Пристало ли вашему сыну стреляться, - усмехнулся генерал, - в любом случае каторги ему не избежать. 
Елизавета Сергеевна отправилась вслед за графинями, которые уводили в покои безутешную Марию. Обе графини считали эту дуэль не иначе чем карой Божьей, решив, что судьбе угодно отвратить женихов от девицы, чтобы она нашла утешение в монастыре. Они до утра пробыли с несчастной, делясь впечатлениями. Марфа Семеновна проклинала весь род Крушинских, из-за которых рушилось счастье Марии. Елизавета Сергеевна вспоминала гневный взгляд графа Крушинского, когда она вместе с мужем выбежала в сад. Он все понял, кончилась наша любовь, плакала она, глядя на племянницу.
- Прекратите рыдать, граф Мичурин еще жив, - сказала Марфа Семеновна, - помолимся вместе о его выздоровлении.
Прошла бессонная ночь. И лишь к обеду прибыл вестовой из лазарета, сообщив, что после операции граф пошел на поправку. Родители графа Мичурина, все домочадцы генерала были рады, переспрашивая и заставляя вестового повторяться.
- Жив! Какое счастье! И ты родилась счастливой, Машенька, - плакала суровая Марфа Семеновна.
Елизавета Сергеевна только сейчас почувствовала огромную усталость. Едва дождавшись отъезда тетушки и брата с племянницей, она проводила графа Мичурина с супругой и прошла к себе. Генерал Печорин выехал в город, и она решила его не ждать. Она знала, что совсем скоро Мария выйдет замуж на графа Мичурина. Ей не хотелось сейчас думать о графе Крушинском, который был дорог сердцу. На него свалилась беда, подумала она, и в этом отчасти виновны мы все. Она была уверена, что генерал не отступится и приговорит Алексея Крушинского к каторге. Крепко заснув, она не услышала скрип кареты во дворе.
Граф Крушинский Николай Васильевич вернулся к барыне, как только увидел отъезд генерала. Он решил умолять ее смягчить приговор сыну. После бессонной ночи слуги отдыхали в своих комнатах, и он беспрепятственно пробрался в покои барыни. Елизавета Сергеевна проснулась от хлопка двери. Она подумала, что вернулся генерал и поспешила подняться с кровати. Увидев графа Крушинского она в ужасе застыла. Он подбежал к ней и заключил в объятия.
- Прошу вас, не бойтесь меня, - говорил он, - о разгульной жизни моего сына известно всему городу. Ваш супруг спровоцировал его. Он рассчитывал, что Алексей не выдержит и вызовет на дуэль Мичурина.
- Но он же сам отказался от Марии! – вскричала барыня, - вы отговорили сына!
- Ваш муж сущий дьявол. Он нарочно отправил за Марией графа Мичурина. Всем известно, что он выгодная партия. Ваша племянница сразу отъехала с ним, бросив моего сына.
- Но как же так, - растерялась барыня, - Мария рассказала совсем другое. И я верю ей. И как же письмо тетушки?
- Говорю вам, сын мой не отказывался от нее. Ваша тетушка лишь подыграла генералу и написала письмо. Мария сама решила предать его и уехала с графом Мичуриным. А теперь Алешу обвинят и отправят на каторгу.
- Но вы все же глава гильдии купцов, вас должны послушать. Тем более, граф Мичурин выжил, - она будто поверила ему.
- Зато ваш муж мстит мне и непреклонен. Он постарается отправить Алешу на каторгу. Но за что? За любовь? Лиза, вы должны помочь Алеше! Иначе он погибнет. Никакая гильдия не справится с генералом Печориным.
Они услышали голос вернувшегося генерала и в ужасе замерли. Барыня застыла, держась за руки графа Крушинского. Именно так их застал генерал в ее покоях. Барыня стояла в одном халате, с ужасом глядя на него.
- Я, кажется, обещал пристрелить его, - сказал генерал, - жаль, не взял с собой оружия. Так как вы граф, я могу вызвать вас на дуэль. И если вам повезет как сыну, вы, мадам, станете вдовой.
Генерал бросил перчатку графу Крушинскому и приказал выйти. Крушинский вышел из покоев, оставив их одних. Елизавета Сергеевна хотела выйти следом, но генерал остановил ее.
- Пусть идет, - сказал он, - вот и решится ваша судьба. Кого бы вы предпочли похоронить?
- Идите к дьяволу, - она вырвала руку и открыла дверь, - оставьте меня немедля. Вы решили погубить Крушинских обманом и подлостью. Надеюсь, он также метко стреляет, как и его сын.
Побледневший генерал вышел, и она захлопнула дверь. В окно она видела, как генерал выбирает секундантов. Еще одна дуэль, подумала она, решив все же помешать им. Барыня села за столик и написала письмо. Позвав вестового, она попросила отнести его в жандармерию. Пусть их остановят, думала она, надеясь на благоприятный исход. Но с окна она заметила, как адъютант отобрал у вестового письмо и вернул его обратно. Елизавета Сергеевна наблюдала, как ее письмо бросили в огонь во дворе. Она понимала, что адъютант выполняет приказ и решила переговорить с мужем. Отправившись к нему, она застала его за чисткой оружия.
- Вам не мешало бы приодеться, - заметил он, - ко мне заходит адъютант и негоже будет если он увидит вас в халате.
- Откажитесь от дуэли, - она подошла к нему и взяла за руку, - откажитесь ради всего святого. Вы не можете их погубить. Подумайте о последствиях.
- Мадам, если бы я думал о последствиях, я бы не выиграл ни одну битву, - отвечал он, - даже ему надоело ваше непостоянство. Мы стреляемся из-за вас, мадам, это должно вам польстить.
- Что же будет с вами, если вы его убьете? – спросила она.
- Думаю, в любом случае победителя не тронут. И генерал, и глава гильдии нужны империи. Надо же, вы только подумайте кто за вас будет драться! Не ожидал, что он не отстанет.
- Он не ради меня приходил. Он просил о сыне, - настаивала она, - смешно терзаться ревностью.
- Пожалуй убью его или погибну сам, пока вы не растоптали мою честь, - пробормотал он, - идите, мадам, выберите за кого молиться и молитесь уже. Мы стреляемся сегодня вечером. Мне надобно завершить дела.
Он вывел ее из кабинета, и она без сил села на диван у стены. Горничная подхватила ее и привела в покои. Няня велела накрыть на стол, ворча, что мужчины стреляются, а барыня не должна от этого терять аппетит.    
Дуэль! Во все времена именно дуэль волновала сердца дам, кружила головы дуэлянтов, знавших не понаслышке о чести и достоинстве. Дуэль порождала чувства, заставляя забыть обо всем и познать истинную любовь, чувства сильные и возвышенные, такие, что забудешь обо всем. Породивший дуэлянтов великолепный век будто грезил возвышенными чувствами, над которыми не властны времена. Эпоха сменялась эпохой, менялось абсолютно все, но самым консервативным оставались чувства, ради которых человек чести забывал обо всем, безрассудно защищая свою честь. Кто-то назовет это немыслимым и будет прав, но наши герои, те самые, которым довелось прочувствовать приближение дуэли,  не пожалеют о тех часах. Никогда еще сердце не билось так учащенно перед страхом потери  любимого, перед его гибелью от пули. Именно дуэль показала насколько близки любовь и смерть. Словно по краю пропасти шел человек ради любви прекрасной дамы сердца, забывая обо всем на свете. И кто же остановит дуэлянта, подумаете вы, кто осмелится выступить против человека безрассудного и ведомого честью. Не успел генерал Печорин почистить свое оружие, как в город со спешной депешой въехал вестовой из дворца. Марфа Сергеевна с надеждой припала к окну, глядя как при свете уличного фонаря, что был покрыт снегом, вестовой, подняв депешу высоко над головой, поднимался по крыльцу. Вот его пропустил караул и он вошел в дом. Марфа Сергеевна была полна надежд. Ей казалось, что сама судьба протянула руку помощи, отводя смерть от графа Крушинского и убийство от генерала Печорина. Не выдержав, Елизавета Сергеевна выбежала из покоев и направилась в кабинет супруга.
Вестовой стоял перед своим генералом едва держась на ногах. Его обмороженное лицо горело, а голос был хриплым, но четким.
- Срочный приказ императора, - говрил он, - вам предписано явиться в штаб, дабы навести порядок в полках.
- Немедленно выезжаем! – выкрикнул генерал караульному и стал собираться.
Увидев на пороге Елизавету Сергеевну, генерал с досадой махнул рукой. Она вошла в кабинет, попросив подошедшего слугу отвести вестового на кухню и накормить. Генерал кивнул и вестовой быстрым шагом удалился за слугой. Елизавета Сергеевна закрыла дверь и прошла к окну. Во дворе уже собрался эскадрон, который всегда сопровождал генерала. Кучер подкатил карету к самому крыльцу.
- Не думала, что вы так скоро соберетесь назад, - сказала она.
- Радуетесь, что не состоится дуэль, - заметил он, - я передам графу Крушинскому об отсрочке. У меня, действительно, появились неотложные дела.
- Да как вы можете вообще говорить о какой-то дуэли! – воскликнула она, - подумать только! У вас целые полки! Вы все же главнокомандующий армией империи! И какая-то дуэль? Что бы сказал император, узнай о таком!
- Вы ведь понимаете, что шансов у Крушинского мало. Ладно, теперь от него зависит. Я пошлю весточку, если будет настаивать, то дуэль состоится. Это уже вопрос чести, мадам. И ничто этому не помешает. Вы сейчас словно королева Франции. Говорят, из-за нее состоялась битва при Ля Рошели. Французы!
- Но вы ведь не король! – не выдержала она.
- Мадам, это уже не важно. Задета моя честь и уж поверьте, еще одна провокация, я пристрелю этого Крушинского как шляхтича.
- Не думаю, что он осмелится. Он даже будет рад, что дуэль так скоро отменили.
- Отложили.
- Отменили, - настаивала она, - или вы хотите, чтобы меж нами выросла стена?! Вы этого добиваетесь? Ведь если вы убьете его, я вас возненавижу, сударь, так и знайте!
- Есть еще второй вариант, - сказал он, - но мне недосуг сейчас вести беседу, мадам. Я даже не знаю, вернусь ли я.
- Что в письме? – Елизавета Сергеевна схватилась за ворот, только сейчас понимая, что он выезжает на военные позиции, - разве не закончился ваш поход?
- Мятежники, мадам. Они всегда появляются неожиданно. Пишут, что они сожгли наши приграничные деревеньки. Полки гудят, словно встревоженный улей. Ведь многие солдаты именно из тех деревень. Да, вот так, матушка. Так что берегите себя и не думайте обо мне.
Сказав это, он поклонился и вышел. Елизавета Сергеевна без сил опустилась на кресло, понимая, что он не простил. Ничто уже не будет как прежде, подумала она и расплакалась. Опомнившись, она подбежала к окну и распахнула его. Ей хотелось попрощаться, сказать ласковое слово перед дорогой. Но карета генерала уже выезжала за ворота. Елизавета Сергеевна все же крикнула, в отчаянии пытаясь разглядеть в снегопаде карету. Вот она остановилась и из нее выше генерал. Он прошел к дому и стремительно поднялся по ступеням. Елизавета Сергеевна выбежала навстречу, плача и пытаясь собраться мыслями. Он взял ее за руки и усадил в кресло у дверей покоев.
- Возьмите себя в руки, мадам, - сказал он, - это всего лишь мятежники и вовсе не регулярная армия неприятеля. Дайте мне неделю и я вернусь.
- Вернетесь? – она с надеждой посмотрела на него.
- Конечно, вернусь, - улыбнулся он, - вы не успеете рассердиться, как город вновь будет встречать меня и мои полки.
- А вечером мы поедем на бал к губернатору, - она попыталась улыбнуться.
- Мадам, вам следует подобрать гардероб, а потому пригласите белошвейку. Вы и не заметите, как придет время надеть роскошное платье. А сейчас мне пора, моя дорогая Лиза.
- Берегите себя, - она не решилась поцеловать его, глядя как он спускается вниз.
Служанка увела ее в покои, барыня чувствовала, как ноги стали ватными, и пыталась взять себя в руки. Служанка закрыла ставни, сообщив, что генерал выехал со двора. Елизавета Сергеевна чувствовала недоброе, пытаясь занять себя чем-нибудь. Она с таким отчаянием взглянула на служанку, что та перекрестилась. Поделившись опасениями, Елизавета Сергеевна словно послала высшим силам страх, такой, что он лишь усиливался. Нельзя говорить о беде, спохватилась она, чувствуя, что беды не миновать. Женское чутье словно вело ее по своим безошибочным каналам, и она уже чувствовала близкий конец генерала Печорина. Слезы лились словно по покойнику, пугая служанку, Елизавета Сергеевна не могла совладать с собой, понимая, что безмятежной жизни совсем скоро наступит конец. Да что это со мной, сердилась она, но нечто словно рисовало в ее воображении скорую гибель генерала. Он не вернется, думала она, пугаясь именно этого. Она не представляла жизни без него, понимая, что многое еще предстоит пережить.         

Fwd[2]:
От:
Saltanat Nur <saltanat.nur@mail.ru>
Подробнее&
Сегодня, 00:19&
Поздним вечером Елизавета Сергеевна с некоторым трепетом ожидала вестового. Она много раз подбегала к окну, разочаровываюсь, отходила и снова подбегала. Ее беспокойство словно охватило весь дом, даже служанки смотрели с тревогой, вздрагивая от завывания метели. Елизавете Сергеевне казалось, что на этот раз она получит дурные вести. За всю свою супружескую жизнь она еще не слышала о мятежниках. А между тем город гудел словно встревоженный улей, все говорили, что мятежникам нечего терять и они пойдут до последнего. Все предпосылки указывали, что это не простой мятеж. Пожилым господам виднелась рука зарубежной страны, по всей видимости, Германии. Так говорили все, кто приходил навещать супругу генерала Печорина. Елизавета Сергеевна таяла день ото дня, чувствуя, что на этот раз действительно тоскует о доблестном генерале. Она вспоминала ночи, те что прошли в гордом одиночестве и корила себя за ту нелепую гордыню. Казалось, она позабыла графа Крушинского. Барыня все вспоминала супруга, его объятия и лелеяла в сердце зарождающееся чувство нежной привязанности. Она уверяла себя, что именно это чувство перерастет в любовь и они с генералом будут счастливы. Бессонными долгими ночами Елизавета Сергеевна сидела у камина, мечтая о встрече с генералом. Сегодня же ее беспокоило чувство чего-то ужасного. Страх перехватывал дыхание, заставляя озираться по сторонам и бежать к окну. Он должен прислать вестового, говорила она себе и злилась на метель, что сковывает движение на дорогах. Однако, плохие вести приходят быстро. Словно накликала беду барыня, укоризненно взглянула на нее вошедшая няня.
-Няня, что там? - в нетерпении спросила барыня, - что ты так смотришь?
- Вестовой прибыл, - глухо сказала няня, - дождались вы его.
- Отчего ты так говоришь? С ним что- то случилось?! - вскричала барыня.
Она в нетерпении замахала руками, требуя вестового. Вошедший был весь в снегу и едва стоял на ногах. Протянув письмо, он ждал приказа. Барыня пробежалась по письму и выронила его. Она смотрела на вестового, все еще не веря прочитанному.
- Как это случилось? - спросила она.
- Засада, матушка, - отвечал вестовой, - соболезную.
- Подите, - барыня устало махнула ручкой, и он вышел.
Только сейчас до нее дошло, что все правда. Реальность была настолько ужасной, что ей хотелось забыться. Такого просто быть не может, говорила себе барыня, все это ужасная ошибка и только. Она тысячу раз уверяла себя в этом и в итоге стала надеяться на чудо. Но к вечеру, когда во двор въехали сани с телом генерала, она приняла ужасную реальность. Не смирившись, барыня даже после похорон сидела у себя в покоях, отказываясь от еды и питья.
Казалось, весь город в трауре. В доме генерала барыня наказала закрыть окна. Ей не хотелось видеть бледное солнце, улицу и вообще все живое. Слуги ходили тихо, боясь нарушить покой госпожи. Няня неотлучно находилась подле нее, с беспокойством поглядывая на барыню. Лишь через десять дней барыня поднялась с кровати, заметив радость в глазах няни.
- Это я его убила, - заплакала барыня, - это все из-за меня.
- Что ты, матушка! Мятежники подлую ловушку подстроили.
-  Он словно жить не хотел. Потерял бдительность из-за меня, - уже навзрыд ревела барыня, - а я ему пожелала смерти перед дуэлью.
- Так не было же дуэли, - няня пыталась ее успокоить, - напрасно изводите себя.
- Ну и что, что не было. Я ведь ему пожелала, сказала в лицо. И не засовестилась. Как же так!
Обнявшись, они долго плакали. Наконец, няня сквозь слезы предложила приказать накрыть на стол да принести чаю. Хватит уже изводить себя, строго говаривала она, стараясь привести ее в чувство. Но как бывает на самом деле, клин вышибают клином. Вот и сейчас, горюющая барыня и не подозревала, что к дому приближается несчастье. Сейчас для нее потеря любимого генерала казалась худшею из зол. И она даже не знала, что убиваясь по умершему, не учла доли живых. В данном случае, карета с важным господином приближалась за Марией, племянницей барыни, жених которой был убит мятежниками.
Все домочадцы вздрогнули от громкого хлопка парадной двери. Казалось, ее попросту вышибли. Барыня , запахнув розовую шаль, поспешила из покоев, на ходу поправляя локоны. Няня едва поспевала за нею, на ходу закрыв дверь покоев Марии, чья любопытная служанка выглянула и с испугом зашла назад. На пороге стоял господин лет сорока пяти. Распахнув богатую шубу, он не спешно огляделся. Елизавета Сергеевна остановилась у лестницы, пытаясь разглядеть незнакомца при тусклом освещении дальних свечей. Между тем он прошел к ней и слегка поклонился. Она признала в нем редкого гостя генерала, бывшего у них на балу.
- Не пытайтесь вспомнить мое имя, - сказал он, - думаю, вы его попросту не запомнили. Я редко бываю в свете. Особенно после кончины супруги. Соболезную, мадам, будьте стойкой ибо сейчас вам понадобится вся ваша стойкость.
- Что вы имеете в виду, милостивый государь?- не поняла она, - пристало ли вам так со мной разговаривать!
- Мадам, я вовсе не любитель утешать. Скорее, наоборот. Вы, быть может, слышали мерзкие гадости обо мне. Так вот, все они правдивы, а некоторые даже занижены.
- Зачем вы явились сюда, когда я все еще в трауре?  - вспыхнула она.
- Я не намерен мешать вам предаваться горю. Горюйте себе на здоровье, хоть это все вздор. Покойника уже не вернуть. Генерал похоронен и все на этом. Вы же изволили задохнуться в этом темном доме. Что же, ваше право. Что до меня, я здесь по делу. И не займу у вас много времени. Вы вообще можете идти в свои покои. Только дайте мне смышленого слугу, который проводит меня до покоев Марии Червицкой.
- Маша? Зачем она вам? - удивилась барыня.
- Дело в том, что ваш брат проигрался настолько, что продал ее как скот, - он высокомерно взглянул на барыню, - мне продал. Это мужские дела и вам не понять.
- Сколько он вам должен? Я заплачу, - она словно вернулась в реальность, вспомнив о Марии.
- Ваш брат дал слово дворянина, мадам. Вы хотите выкупить его деньгами? - усмехнулся он, - но это невозможно.
- Вы получите лишь деньги, месье, - холодно сказала она, - я не выдам ее.
- Вам бы пора отвыкать приказывать. Ведь вы уже не генеральша, - заметил он, - я увезу ее тотчас же. А после, отдам в бордель.
- Да что вы такое говорите, вы, бездушный человек! - воскликнула она.
- У меня давно не было благородной шлюхи. Я сделаю из нее именно такую.
Елизавета Сергеевна нашла в себе силы и что есть мочи ударила его по лицу. Отшатнувшись, она с ужасом увидела занесенную его руку.
- Я прощу вашу слабость, мадам, но в следующий раз я ведь не удержусь.
- Вы посмейте ударить женщину? - с вызовом спросила она, не понимая, как оказалась так близко, что почувствовала его легкий парфюм.
- Я не бью женщин, мадам. Но я могу вас отшлёпать и сделаю это со взаимным удовольствием.
- Да как вы смеете! Подите прочь!
- Я уйду тотчас же с Марией Червицкой.
- Вы не получите ее! Я отправлю вам чек!
- У вас появился румянец, - заметил он,- в моем обществе женщина не долго предается горю.
- Вы негодяй каких свет не видывал.
- Вы не первая кто так говорит. Но мне удалось заставить вас забыть покойника, не так ли. А быть может, вы вообразили нашу баталию в покоях?
- Я не понимаю о чем вы. Подите прочь. Эй, слуги!
- Завтра я заеду за девицей. Подготовьте ее для меня. Говорят, она юна и прекрасна. Но что с ней будет через пару лет в борделе, где она будет обслуживать стариков и всяких офицеров?
А вам сейчас не выставить охрану, не так ли?
Елизавета Сергеевна понимала, что именно сейчас она беззащитна. Как жестоко общество, думала она. Ведь не успела похоронить и оплакать супруга, как уже появляются те, кто в собственном доме оскорбляют и унижают. У нее хватило сил выставить его вон, но она понимала, что он вернется. Вспомнив о тетушке, она подумала, что убитую горем графиню не стоит беспокоить. Что же делать, думала она, слыша плачь Марии через дверь. Она все еще оплакивала жениха, даже не зная, какая ужасная опасность нависла над ней. Отчаявшись, барыня написала письмо графине Шереметьевой. Каково же было ее удивление, когда две пожилые графини приехали в одном экипаже. Как выяснилось, графиня Червицкая гостила у Луизы Константиновны. Недовольно взглянув на племянницу, Марфа Семеновна Червицкая отчитала ее за оплошность принять мужчину одной. О проигрыше сына она и слышать не хотела. Что за вздор, именно так воскликнула она, решив, что это очередной розыгрыш какого-то прохиндея. Елизавета Сергеевна сидела в гостиной, слушая упреки тетушки. Она взглянула на графиню Шереметьеву и та кивнула, словно прочла ее тайные мысли. На самом деле, в голове вертелось лишь одно имя заступника. К нему и собиралась обратиться барыня. Вскоре к ним с визитом прибыл граф Крушинский. Марфа Семеновна была крайне недовольна данным гостем. Ведь не успели полакать, какие уж тут визиты и тем более мужчин, чуть ли не в слух возмущалась она. Тем временем Луиза Константиновна буквально вытолкала подругу детства за дверь, оставив барыню наедине с графом.
Елизавета Сергеевна никогда не умела притворяться и потому рассказала все как на духу. Граф лишь  подтвердил намерение утреннего визитера. Как выяснилось, в салоне действительно был спор, в хмельном порыве которого Алексей Червицкий подписал бумаги и проиграл. Елизавета Сергеевна словно сквозь сон слушала рассказ Крушинского.
- Да что вы за люди да такие! — воскликнула она, — как вы можете спорить и проигрывать человеческую душу! Мария выросла у меня на руках и если вы думаете, что это выше дворянской чести, то ошибаетесь! Я призову к ответу наглеца. Алеша просто не знал, что подписывал. Наверное, он вообще принял все за шутку. А теперь некто Брунин пытается нас запугать.
- К сожалению, такое водится среди благородных господ, -печально отозвался граф, — вам ведь известно, я совсем недавно принял титул от императора. Нам, купцам, известны честь и достоинство.
- Что же нам делать, граф? — барыня с отчаянием взглянула на него.
- Нам надобно сегодня же вечером выехать в мое имение, — твердо сказал он,- там вас никто не достанет.
- Но это лишь временно. А что потом?
- Положитесь на меня, Лиза. Я прикажу верным людям похитить расписку вашего брата.
- Возможно ли такое?
- Либо они похитят расписку, либо граф Брунин скоропостижно скончается.
- Вам доводилось убивать? — вздрогнула барыня.
- Мне доводилось отдать подобный приказ, но лишь единожды. И поверьте, чести в этом нет. Каждый в гильдии преследует свои цели, а деньги открывают любые двери и делают доступными слугу любого вельможи. Другое дело как вам жить с этим?
- Переживу, спасибо за честность, — ответила она.
Приказав собирать вещи, Елизавета Сергеевна попросила графиню Шереметьеву забрать тетушку. Она не сказала им с кем и куда выедет. Служанки наспех упаковали вещи и вскоре они выехали в карете графа Крушинского. Сейчас Елизавете Сергеевне не хотелось вспоминать то далекое прошлое, которое вновь рисовало картины будущего. Граф Крушинский сидел напротив и лицо его было серьезным как никогда. Она прекрасно знала с кем им доведется столкнуться и лишь то, что Мария будет в безопасности утешало барыню.   
Наверное, мы не слукавим, заметив тот самый факт, что каждой женщине показался бы единственным шансом. Именно об этом думала Елизавета Сергеевна, когда город с его мрачными тусклыми фонарями остался позади, а тройка, звеня бубенцами выехала на широкую дорогу. Барыня вдруг вспомнила, что отныне осталась совсем одна, без супруга и ужаснулась тому факту, что даже не успела снять траурное платье, как вновь пустилась в неведомую даль, да еще и с мужчиной. Она прекрасно осознавала тот немаловажный факт, что не с каким-то мужчиной, а с самим графом Крушинским, когда-то объяснившемся в пылких чувствах именно ей. Где-то в глубине души барыня надеялась, что при теперешнем серьезнейшем положении граф попросту позабыл тот порыв чувств, но тут же напоминала себе, что и сама прекрасно помнит все его слова. Она вспомнила поцелуи в гостинице, и вовсе оконфузилась. Ее отрезвлял бледный вид Марии, напоминавшей о грозившей угрозе со стороны графа Брунина. Елизавета Сергеевна уныло всматривалась вдаль, понимая, что спутникам не до светских бесед.
Как же все же изменилась жизнь, вздыхала барыня, вспоминая свою неторопливую, беспечную жизнь в отчем имении. Тогда она и не ведала, что вскоре выйдет замуж и станет вдовой. Генерал, которого она, казалось бы, полюбила, все же отталкивал своим хладнокровием. Я так и не поняла его, сокрушалась барыня, зная, что он был человеком чести. В то же время барыня верила в порядочность графа Крушинского, который в трудную минуту всегда был рядом. Вот и сейчас он бросил все свои дела и выехал ради нее. Этот факт был неприятен, ведь барыня вовсе не желала быть обязанной мужчине. Но все же деваться было некуда. Ее неспешные мысли, которые хаотично приходили и улетали, сменяя друг друга, прервали какие-то возгласы. Барыня инстинктивно повернулась к окошку и с ужасом увидела каких-то всадников. В то же время она услышала, как граф приказал конюшему гнать и вцепилась в племянницу. Мария сидела едва жива, а ее полные ужаса глаза молили о пощаде. Елизавета Сергеевна услышала скрежет и поняла, что карета перевернулась. Краем глаза она заметила крышу имения Крушинского. Они с трудом вылезли из перевернувшейся кареты и столкнулись с графом Бруниным. Мария в ужасе вскрикнула и упала без чувств. Елизавета Сергеевна бросилась к ней, загораживая собой. Графа Крушинского удерживали трое здоровенных мужиков. Брунин подошел ближе и всмотрелся в лицо Марии.
- Так это и есть ваша племянница, - пробормотал он, - вам почти удалось увести ее, Елизавета Сергеевна, - вот только слуги ваши чрезмерно болтливы.
- Не смейте подходить, - выдохнула барыня, почти не слыша свой голос.
- Ну, ну, Елизавета Сергеевна, вы ведь не хотите, чтобы мои люди отсекли графу голову прямо на ваших глазах, - граф Брунин оттолкнул ее от Марии.
- Что вы такое мелете! – возмутилась барыня.
- Так делали в далеком Багдаде для устрашения. Мне довелось там побывать. Да, где мне только не довелось побывать, милая Елизавета Сергеевна. Мой вам совет, отправляйтесь-ка с Крушинским в его имение и загубите свою репутацию на корню. Весь город видел, как вы садились в карету, выезжали из города. А Марию Червицкую оставьте мне.
- Не дождетесь, - барыня кинулась к племяннице, но Брунин остановил ее, схватив за руку.
- Еще шаг и голова вашего кавалера полетит с плеч. Я не шучу, - угрожающе прошипел он, - я выиграл ее, она и есть мой трофей.
- Ну пожалуйста, - взмолилась барыня, - прошу вас, заклинаю, не губите! Неужто у вас совсем очерствело сердце! Что станется с бедной девочкой! Просите взамен что угодно, граф!
- Например, ваш городской особняк? – задумался он.
- Да, да, конечно. Берите. Считайте, он уже ваш, - поспешила согласиться барыня, - мне никогда не нравилось жить в городе.
- Боже мой, бескорыстная вы душа! – подивился граф Брунин, - я слыхал о вас нечто подобное, но не верил. Да вы – ангел!
- Так мы договорились? – спросила она, держась за его руку.
- Вот расписка вашего брата, мадам, - он протянул ей расписку, - пусть молится на вас да не пьет так много. По пьяному делу, сами видите, каких он дров наломал.
- Мой поверенный оформит все бумаги, - бормотала барыня, пряча расписку кузена.
- Мадам, я не стану забирать у вас дом. Что скажут в свете! Но вы позволите навещать вас, не так ли? Я не так плох, как вам кажется. Как видите, я могу быть человечным.
Барыня не знала, что и сказать, глядя как мужики отпускают графа Крушинского. Тем временем граф Брунин советовал ехать в город. Он заметил, что длительное отсутствие барыни скажется на репутации всего семейства. Откланявшись, он поскакал в сторону города, уводя за собой охрану. Граф Крушинский отправил извозчика за подмогой в имение и вскоре за ними прислали карету.
Уже в имении графа барыня окончательно успокоилась. Граф уверял ее, что именно ее слова заставили передумать Брунина. Ее мало волновало, что скажут в свете. Она решила остаться и дать им обоим шанс. Тем временем граф рассказывал о соседях, радуясь ее приезду. Он предложил пригласить соседей, которые не раз приглашали его с сыном. Мария с Алексеем Крушинским вновь были вместе, и барыня поражалась той легкости, с которой молодые забыли прошлые обиды и недопонимания. А может так и надо, думала она, понимая, что с возрастом некоторые вещи не подлежать логическому пониманию. Как же беспечна юность, думала она, глядя на молодых. Она согласилась помочь графу встретить гостей и даже взялась за составление меню. Также, она была рада удачному стечению обстоятельств и спасению племянницы. Ловя на себе задумчивый взгляд графа, она краснела, словно девица, понимая, что ничто не будет уже как прежде.
Наутро слуги поспешили накрыть на стол, все имение было торжественным в ожидании гостей. Елизавета Сергеевна спешила с завтраком, понимая, что ее ждет куча дел. Пока Мария с Алексеем не спеша завтракали в зимнем саду, а граф у себя в кабинете, барыня успела позавтракать на кухне, контролируя готовку блюд. Служанки сообщили, что соседи люди состоятельные и славятся своим гостеприимством. И вот уже к обеду все было готово. Елизавета Сергеевна чинно вышла с графом встречать гостей.
Каково же было ее удивление, когда в дом вошли соседи в сопровождении пяти дочерей. Барыне показалось, что все они были погодками. Граф Крушинский представил ее соседям, коими оказались граф и графиня Шереметьевы. Барыня поинтересовалась, не родня ли они Луизе Константиновне и заметила их неприкрытое недовольство. Как оказалось, они были дальними родственниками графине Шереметьевой Луизе Константиновне. Представив дочерей, графиня Татьяна Васильевна Шереметьева акцентировала внимание на старшей дочери. Действительно, девица была на выданье, подумала барыня, понимая тайные чаяния графини Шереметьевой. Пока мужчины беседовали у камина о предстоящей охоте, барыня с соседкой графа устроились у окна. Девицы чинно сидели на диване, украдкой разглядывая пышное убранство гостиной.
Графиня Татьяна Шереметьева была немного спесива, и в меру тщеславна. А ее супруг, напротив, оказался весьма спокойным и напомнил барыне ее кузена Алексея Червицкого. Девицы же оказались спокойными барышнями, по крайнем мере, так показалось Елизавете Сергеевне. В гостиную вошли Мария с Алексеем, и графиня Шереметьева огорчилась. Барыня представила Марию, понимая, что племянница заняла жениха, на которого надеялись гости. Приехавшие девицы тоже с досадой взглянули на Марию. Недоуменно вскинув брови, Мария пригласила всех к столу. Все прошли в более просторную гостиную, где уже был накрыт стол. Слуги застыли позади господ, стараясь уловить их желания. За столом лилась неспешная беседа о соседях, о предстоящей охоте и о последних слухах уезда. Но за всем этим барыня улавливала подноготную визита, понимая, что соседи были бы не прочь выдать дочь замуж. Она внимательно посмотрела на старшую и невольно улыбнулась. Да, она чем-то напоминала ее саму в молодости. Девица была старше Марии лет на десять и уж точно засиделась в девках. Она была старше Алексея, а значит, ее скорее всего прочат самому графу. Так думала барыня, переходя уже к третьей дочери, которую графиня Шереметьева усадила напротив Алексея Крушинского. Понятно, что ее прочили именно ему и появление Марии стало лишь досадной помехой. Словно читая ее мысли, графиня Шереметьева стала нахваливать свою дочь, попросив ее сыграть на рояле. Девица тут же направилась к роялю, попутно бросив томный взгляд на графа Крушинского. Она точно не видела в барыне соперницы и была уверенна в себе. Барыня вдруг поняла, что является лишней в этой пышной гостиной. Она прошла тот самый путь, который этим девушкам еще предстоит пройти. Так могу ли я отнимать у нее такой шанс, размышляла она, не беря в расчет мнение самого графа. Заиграл рояль, и Алексей с Марией поспешили откланяться. Они весело выбежали из гостиной, и барыня лишь с укором посмотрела им вслед.
- Теперешняя молодежь совсем не та, что прежде, - степенно сказал граф Крушинский, - я прощаю сыну такие вольности. Тем более он совсем скоро женится на Марии. Говорю это вам как соседям, по большому секрету.
-  Так о помолвке еще не объявили? – встрепенулась графиня Шереметьева.
- Еще нет, - ответила барыня.
- За чем же дело стало? Неужели молодые еще раздумывают? – поинтересовался граф Шереметьев.
- Объявим при первой же возможности, - отвечал граф Крушинский, - а пока Елизавета Сергеевна в трауре.
И тут чета Шереметьевых с удивлением воззрились на барыню, только теперь понимая кто перед ними. Выслушав их слова сочувствия, барыня прослезилась так, что пришлось выйти со стола. Она направилась к себе, чувствуя головную боль. Нехорошо получилось, думала она, не понимая, что графиня Шереметьева специально довела ее до слез жалостливыми словами. Она устранила соперницу дочери и теперь ей оставалось устранить Марию. Конечно, до нее доходили слухи о пребывании Марии Червицкой в этом имении и ранее. И сейчас, увидев ее, графиня Шереметьева понимала, что Алексей Крушинский не взглянет на ее дочь просто так. Необходим был повод, и она надеялась на удачу. Тем временем разыгравшаяся вьюга за окном позволила графу Крушинскому уговорить соседей остаться на ночь. Недолго думая, они согласились, понимая, что в такой буран выехать будет не просто.      

Елизавета Сергеевна была озадачена тем фактом, что не каждая девица вообще может рассчитывать на счастливое замужество. Она вспомнила своих юных племянниц, посмотрела на дочерей соседей, мать которых уже теряла всякое терпение и выглядела отчаянно. Барыня понимала ее переживания и лишь поэтому написала приглашение племяннику, Ивану Алексеевичу Червицкому. Он был уже офицером, но все еще был холост, и барыня лелеяла надежду, что племяннику кто-нибудь здесь да понравится. Она не стала делиться этой мыслью с Крушинским, и уж тем более с гостями. И вот, ближе к вечеру Иван Червицкий прибыл навестить тетушку и сестру Марию. Елизавета Сергеевна объяснила приезд тем, что с ними должен быть кто-то из родни. Граф Крушинский не был против, а гости даже были рады появлению привлекательного молодого человека. К своим тридцати годам Иван не спешил венчаться и избегал всяческих встреч. Он был предан службе государю и видел в этом цель жизни. Увидев же пятерых девиц, он все же не сконфузился, вполне ожидая такого от тетушки. Елизавета Сергеевна надеялась, что в этом поместье, как когда-то в ее собственном, наступит время настоящей любви. Она надеялась на чудо, втайне наблюдая за племянником. В просторной гостиной собирались все. Кто-то из девушек играл на рояле тихую музыку, остальные читали либо вышивали, слушая рассказы графа Крушинского. Елизавета Сергеевна больше молчала, а ее взгляд вообще был далек, как будто она думала о чем-то совершенно чуждом. Вскоре именно ее взгляд стал угнетать остальных и, Иван предложил проводить ее в покои. Барыня согласилась, сославшись на головную боль. Она с некоторой досадой понимала, что ничего путного не выйдет и ей совершенно не на что надеяться. Напрасно позвала Ивана, отвлекла от дел, кручинилась она, опуская руки. Девицы были совершенно не в его вкусе, да еще и немного назойливы. Все вертелись перед ним, так что барыня решила и вовсе отказаться от затеи и отпустить племянника.
- Дорогой мой, ты вполне можешь отправляться к себе, - сказала она уже в покоях, - а я побуду здесь.
- Пожалуй, тетушка, - согласился он, - не стоит больше устраивать смотрины, прошу вас. Я ведь уже не в том возрасте.
- Да, ты прав, - вздохнула она, - как быстро вы растете! Мария уже вовсе заневестилась, хоть и была еще вчера девочкой в розовом платьице и играла у меня на коленях.
Попрощавшись, Иван Алексеевич отправился к себе. По дороге в покои он услышал чей-то тихий голос и остановился. По всей видимости, это какая-то горничная, подумал он. Но чудо как хорошо поет, восхитился молодой барин и невольно шагнул в ту сторону. Он все шел и шел, пока не выбрался к зимнему саду. Там, у куста белых роз, он увидел бледную тонкую девицу, которая явно не походила на горничную. Заглядевшись, Иван Алексеевич не заметил гостьи, которая вошла за ним и буквально оттолкнула молодого барина. Мать пятерых девушек, что гостила в поместье, была в гневе. Она подскочила к девушке и была готова растерзать ее.
- Ах вот ты где! – воскликнула она, - вертишь хвостом перед мужчиной! Постыдилась бы! Чего ты распелась, словно у себя дома!
- Сударыня, вы напрасно нападаете на милую девушку, - не выдержал Иван, - она сидела здесь совершенно одна, и я ненароком подслушал чудесную песню.
Девушка засовестилась, боясь взглянуть в его сторону. Тем временем дама тормошила ее, пытаясь вывести из сада.
- А ну пошли отсюда! – шипела она, - вечно под ногами путаешься!
- Так вы ее знаете? – Иван преградил им путь, пытаясь рассмотреть девушку.
- Не ваше дело, - отрезала дама.
Иван Алексеевич отступил, пропустив дам мимо. Он уловил легкий аромат жасмина, и еще долго ходил по зимнему саду, словно завороженный, понимая, что жасмин здесь не растет. А ведь даже глаз ее не разглядел, кручинился он, не понимая, отчего так запала в душу незнакомка. Ах, тетушка, тетушка, улыбался он, получилось ведь притянуть волшебство. Он шел в покои и улыбался, понимая, что ему не заснуть. Интересно, где живет прелестное создание, в каких покоях, думал он, строя головокружительные планы. Ему хотелось похитить ее и увезти на край земли. Дозволит ли, робел он, понимая, что должен узнать ответы на тысячи вопросов. Также, он не понимал, как в столь ничтожно короткий срок некая незнакомка, которую он вообще впервые увидел, заняла все его мысли. И словно вдали осталось решение вернуться в полк. Все его стремление было увидеть ее вновь, не смотря на позднее время суток, ночь за окном, и даже на моральные устои. Неважно кто что скажет или подумает, никто и не узнает, уверял он себя, подходя к ее двери. Военному человеку не сложно разобраться и запомнить с первого раза кто где обустроился. Именно здесь она и остановилась, подумал он, разглядывая эту, казалось бы, привычную для него, но все же новую сейчас дверь. Постучавшись, он вошел и действительно, увидел ее у окна. Барышня вскрикнула от неожиданности и побледнела.
- Не пугайтесь, - быстро проговорил он, подходя ближе, - и простите мой порыв.
- Немедленно уйдите, - потребовала она, - что вы себе позволяете! Да разве можно так врываться?
- Но нам не дадут поговорить в другом месте, а в мои покои вы точно не пойдете, - он подошел ближе и внимательно посмотрел на нее.
Да, это была действительно та самая, усмехнулся он, не понимая, как тетушке вообще удается так перевернуть всю его жизнь. Он понимал, что с этого позднего вечера начинается новая жизнь, где основное место займет именно стоящая напротив милая барышня. В ее глазах, таких милых и притягательных сейчас сквозил какой-то не понятный ему ужас. Она испуганно оглядывалась на дверь, и он понимал, чего она боится.
- Никто не придет, - сказал он, взяв ее за руку.
- Тетушка! – вдруг крикнула она, - тетушка!
- Тише, вы так весь дом перебудите, - он сжал ее руку.
- Вы не понимаете, - она оттолкнула его, - для вас это игра, потеха. А мне с этим позором жить и терпеть тетушкины упреки. Это вовсе не смешно.
 Не успел он ответить, как в покои ворвалась мадам. Она возмущенно вскрикнула и тут же напала на бедную девушку.
- Ах, ты шельма! Блудница! Не постеснялась в чужом доме в покоях принять мужчину! – кричала она, не слушая лепет девушки, - да тебе прямая дорога в монастырь!
- Сударыня, что вы себе позволяете! – возмутился Иван.
- А вам, сударь, я советую немедленно удалиться! – повернулась она, - я не позволю подходить к племяннице! И раз уж она сирота, мне и только мне устраивать ее судьбу.
- Насколько я понял, ваша племянница уже в возрасте, когда может и сама решить, - не сдался он, - вы так не кричите. Я намерен просить руки вашей племянницы. Одно ее слово, и мы обвенчаемся.
Говоря это, он верил, что его не отвергнут. Конечно, бедная племянница мешала своей тетке, и та будет рада избавиться от нее, подумал он. В то же время, дама была в шоке и не могла представить кто же еще будет у нее на побегушках, принесет в сад шаль или книгу. Решительно повернувшись к Ивану, она смерила его презрительным взглядом.
- Вам бы следовало посоветоваться с вашей тетушкой, а то и бабушкой, - сказала она, - виданое ли дело! Вы ведь и не знакомы с ней, а уже под венец! Да в уме ли вы, сударь? Немедленно удалитесь к себе, а уж завтра поговорите с Елизаветой Сергеевной.
- Я не отступлюсь, - сказал он, посмотрев на девушку, - а вы уйдете со мной.
Он дождался выхода дамы и закрыл за ней дверь. Краем глаза заметил, как бедная девушка без сил опустилась на кресло у камина. Им обоим было о чем подумать в эту ночь в разных покоях. И пока Иван Алексеевич Червицкий мерил шагами покои от окна до камина, вспоминая ее образ и романтично вздыхая, девушка лила слезы в ожидании ужасного будущего, уготованного тетушкой. Тем временем сама дама уже стучалась в покои Елизаветы Сергеевны. Барыня приняла ее тотчас же и долго успокаивала заливавшуюся слезами даму. Она узнала все. И то что племянница буйного нрава, и то что вечно с ней пререкается, и то что отбивает женихов у дочерей. И вот снова она приворожила бессовестными взглядами молодого барина. Так говорила дама, прося помощи у Елизаветы Сергеевны.
-Чем же я могу вам помочь? – недоумевала барыня.
- Убедите племянника обратить взор на моих дочерей. Их пять и каждая готова выйти замуж. За каждой будет неплохое приданое. К чему вам бесприданница? Да еще и необразована как следует. У меня не было средств на ее образование. Только и может что читать дни напролет. В хозяйстве же бестолковая. Да на что она ему такая?
- А может это любовь? – этот вопрос Елизаветы Сергеевны вызвал презрительный взгляд дамы.
- Да какая же тут любовь, дорогая моя, - фыркнула она, - девица томно взглянула, а он человек военный. Того и гляди, обесчестит ее, а мне что потом делать? Отправлять в монастырь? Я застала их покоях. Да она чуть ли не вешалась на него! А как же нравы?
- Вы ведь не будете против их брака?
- Да какой тут брак! – не выдержала дама, - что вы такое говорите, сударыня! Я напишу вашей тетушке. Видно, вы вовсе не разбираетесь в нравах высшего общества.
- Но прежде он умыкнет ее, - не сдавалась барыня, - не лучше ли заставить его жениться?
- На одной из моих дочерей, - не унималась дама.
- А почему не на племяннице? На что она вам вообще?
- Мне стыдно предлагать Червицким такой брак. У девицы нет приданного, а ваша тетушка, Марфа Семеновна, будет категорически против. И тут я с ней соглашусь!
- Вам не жаль бедную девушку?
- Бедную девушку?! Да вы что! Это я ее терплю с самого детства. Я кормлю ее и обеспечиваю. Покупаю одежду и еду. Вы даже представить не можете, сколько труда и средств я вложила в нее.
Елизавета Сергеевна понимала, что девушку держат за рабыню, которой позволили садиться за стол с господами. Она все прекрасно понимала, удивляясь, как сразу не обратила внимание на бледную тихую девицу, на фоне дочерей мадам. С трудом выпроводив мадам, барыня решила переговорить с племянником утром. Тем временем Иван Алексеевич вновь прошел к покоям девушки. Постучав, он попросил открыть дверь, заверив, что устроит шум, если не впустит. Дверь открылась, и он попал в покои. Закрыв двери, он прошел за девушкой к камину, огонь в котором едва горел. Свечи в комнате мерцали лишь по углам, создавая очаровательный уют.
- Что вы наделали, - она схватилась за голову, - зачем вы пришли? Завтра же меня вышлют в монастырь. Поделом мне. Размечталась о свободе.
- Не говорите так, - он взял ее за руки и прижал к груди, - завтра же я попрошу вашей руки. И даже если мне откажут, мы обвенчаемся.
- Вы совсем не знаете меня, - она попыталась освободить руки, - что на вас нашло? Так не бывает.
- Еще вчера я думал о службе и собирался в полк. Но если вы откажете, я отправлюсь прямиком на Кавказ и не вернусь оттуда, - с жаром говорил он, - неужели вы хотите моей погибели?

- Я не верю, что вам нужна бесприданница. И к тому же, я вас не знаю и уж тем более не люблю, - слезы в ее глазах разрывали ему сердце.
Не удержавшись, он поцеловал ее. Они замерли, в плену головокружительного поцелуя. Казалось, прошла вечность, прежде чем она оттолкнула его.
- Вы полюбите меня, - сказал он, - меня невозможно не полюбить. Обещайте согласиться на брак. Обещайте сейчас же.
- Меня зовут Екатерина, - она отошла от него, - я не помню своих родителей и всегда жила у тетушки. Вы должны это знать, Иван Алексеевич. Ваши родные будут против, так что забудьте.
- Мои родные были против военной службы. Посмотрим, что они выберут, вас или Кавказ, - улыбнулся он.
- Уходите, вы погубите меня, - она направилась к двери, ведя его за руку.
Он поцеловал ее руку, исчезая за дверью. Екатерина долго стояла, прислонившись к двери, все еще в плену поцелуев, понимая, что на этот раз судьба сыграла с ней злую шутку. Она не верила ни единому слову молодого барина, который на самом деле понравился ей. Принцев не бывает, и я не в сказке живу, говорила она себе, пытаясь позабыть его прикосновения. Волшебная ночь тем временем диктовала свои правила, напоминая каждый миг их встречи.
Утро наступило для всех по-разному. Отправив еще ночью вестового к Марфе Семеновне, дама с удовольствием увидела с самого утра экипаж Марфы Семеновны во дворе. Елизавета Сергеевна проснулась от зычного голоса тетки, которая не желала слушать графа Крушинского, требуя к себе Елизавету. Барыня поспешила к тетушке, понимая, что той каким-то чудом уже все известно. Иван Алексеевич тоже вышел на голос бабушки, поспешив увести ее с тетушкой в покои Елизаветы Сергеевны. Заявив, что дело семейное, он у самого носа мадам закрыл дверь, приказав слуге выйти и не допускать никого к дверям. Но именно в этом приказе не было никакой необходимости. Марфа Семеновна кричала так, что стены дрожали. Ее вовсе не смущал тот факт, что это имение графа Крушинского. Она вроде и привыкла видеть графа возле племянницы. Сейчас ее возмущало известие о скоропалительном решении внука жениться. Она отчитывала Ивана, не обращая внимания на слова Елизаветы Сергеевны.
- Помолчи! – Марфа Семеновна властно подняла руку, огрождаясь от внука, - Лиза! Как ты могла вообще пригласить их сюда! Чтоб тебя! Что ты вообще здесь делаешь?
- Мария и Алексей Крушинский вновь вместе и собираются венчаться, - напомнила барыня, - не могла же я отправить племянницу одну в компании мужчин. Да и соседей графа тоже не я приглашала.
- Ах эти соседи! Знаю я эту мадам! – фыркнула Марфа Семеновна, - мечтает заполучить Алексея Крушинского для одной из дочерей. А тут ты с Марией. Да, дела. Но Иван, мальчик мой, вы никак не можете жениться на этой бесприданнице! Где же это видано!

- Не благословите, отправлюсь на Кавказ, - напугал он.
- Господи! Кавказ! Да в уме ли ты! – воскликнула Марфа Семеновна, - ведь ты старший у отца. Остальные братья и вовсе недоросли. Кавказ! А как же семейные дела? Мы ведь так рассчитывали на тебя!
Тетушка была близка к срыву, и барыня решила вмешаться. Она сообщила, что готова отписать любимому племяннику имение своего отца. Марфа Семеновна посмотрела на нее, не веря своим ушам. Конечно, рано или поздно барыня отписала бы имение кому-то из племянников. Но чтоб так скоро! И тут барыня попала в яблочко. Поинтересовавшись не шутит ли она, Марфа Семеновна получила ответ и удовлетворенно кивнула.
- Ты немедленно пригласишь нотариуса, и мы здесь же все и оформим.
- Да,тетушка. Я давно собиралась сделать это. Ведь у меня есть еще и имение, оставшееся от супруга.
- А ты, дорогой внук откажешься от Кавказа раз и навсегда, - Марфа Семеновна повернулась к внуку, - и да, можешь жениться на ком угодно из благородных девиц. Эта девица бедна, но, как я полагаю, благородна. Пойти, поговори с ней. Да не медлите.
И тут в покои влетела мадам. Она зло посмотрела на Елизавету Сергеевну и повернулась в Марфе Семеновне.
- Что, купила вас племянница, купила? – от нее исходила злоба, - да только одного вы не знаете!
Они вопросительно уставились на нее, понимая, что еще не все закончилось.  Тем временем мадам победоносно взглянув на Ивана Алексеевича, продолжила.
- Мой покойный брат путался с кухаркой. От него и зачала Екатерину бедняжка. Я все скрывала ее происхождение, но теперь вы знаете. И если вам угодно, весь уезд узнает, что ваш внук взял в жены кухаркину дочь!
- Еще не взял, - заметила Марфа Семеновна.
- Какая же вы злая! – не удержалась Елизавета Сергеевна, - бессердечная. Вам вовсе не жаль бедняжку!
- Бедняжку? – наступала на нее мадам, - да знаете ли вы что такое вскормить чужое дитя?! Сколько сил я приложила! Вырастила на свою голову ту, что отбивает женихов у дочерей. А она, видите ли, бедняжка! Бедными станете вы, если рискнете репутацией, связавшись с дочерью кухарки, что была на черной работе.
- Полно вам, милочка, - Марфа Семеновна поднялась с кресла, - я тоже в свое время воспитала племянницу с малолетства. Мы, можно сказать, выросли вместе. Тогда я была молода и не замужем.
- Верно. Вы воспитали дочь брата от законной супруги, - подчеркнула мадам, - девицу с солидным приданым. И вам не приходилось краснеть за сомнительное происхождение.
- Мне все равно. Я не отступлю, - сказал Иван Алексеевич, - а будете угрожать, вызову вашего супруга на дуэль.
- Боже мой! О чем он говорит, этот гнустный шантажист! – воскликнула дама, - как можно! Дуэль?!
- Зовите племянницу, - наступала Марфа Семеновна, - это будет честный брак. Всем на зависть, так сказать.
- Я сама позову, - Елизавета Сергеевна выпроводила мадам и пошла за Екатериной.
- Мой брат не дал ей своей фамилии, - мадам схватила за руку барыню, - а кухарка та уже давно как померла. И я не помню, как крестили девочку.
- Вам следует уехать.
- Вы спихнули свою племянницу Алексею Крушинскому, хотя я давно хотела познакомить его со своей дочерью. А теперь еще и уводите племянника от моих дочерей.

- Знаете в чем не повезло вашим дочерям? – Елизавета Сергеевна пристально взглянула на мадам, - да в том, что у них вот такая вот мать.
Вскоре решили по совету графа Крушинского сыграть обе свадьбы в один день. Не так уж затратно, говорила Марфа Семеновна, детально изучая договор дарения племянницы. Теперь, когда имение Троекуровых отошло к Ивану, он мог развернуть тамошнее хозяйство. Марфа Семеновна уже обсуждала с ним дела хозяйства, попутно спрашивая у Елизаветы Сергеевны некоторые детали. Там временем Иван хотел лишь уединиться с невестой, которая сидела в сторонке, плача от недавних новостей. Екатерина и не знала кем была ее мать, но она прекрасно помнила кухарку, недоумевая, отчего та была холодна к ней. Видя печальную невесту, Иван все же отпросился и увел ее в зимний сад. Они шли вдоль кустов роз, разглядывая диковинные фонарики со свечами.
- В имении Троекуровых нет зимнего сада, но вы можете там все устроить, - говорил он, едва касаясь ее руки, - посадить такие же розы и еще какие-нибудь диковинные кустарники.

- Зачем вы пошли на это? – она отдернула руку, - вы ведь военный офицер. И вскоре вас вновь призовут на службу. Что мне делать там одной?
- Могут и не призвать, ведь у меня ранение, - отвечал он, - легкое, но все же есть. Мне надоело служить, жить в гарнизоне. Вы не представляете, каково жить в казарме, где одни гусары. И мне пора остепениться. Да и семья требует того же.
- Неужели вы уехали бы на Кавказ? – удивлялась она.
- Тотчас же, - уверял он, - если бы не вы, я бы уехал. И был бы убит в горах.
- И не пожалели бы семью?
- Послушайте, у меня еще два брата. Они уже почти юноши. Бабушка просто привыкла полагаться на меня. Без меня семья точно не пропадет. А вот я без вас пропал бы.
Он чувственно взглянул на нее и обнял. Они целовались, потеряв счет времени. Потеряв голову, молодой барин распустил ее локоны, слыша, как падают на мрамор шпильки. Нетерпеливо подхватив ее на руки, он отнес на софу у окна сада. Екатерина почти теряла сознание, не желая взять себя в руки. Чувствуя его поцелуи, она запрокинула голову, и чуть на вскрикнула, увидев в дверях тетушку. Мадам зло смотрела на них, а за ее спиной стояли сестры. В их глазах читались зависть и укор. Екатерина отдернула платье и оттолкнула барина. Поправив плечики, она стыдливо опустила глаза. Мадам в негодовании подошла к ним.
- И на что скажите мне это похоже, - прошипела она, - вот, девочки, так себя и ведут развратные девицы. Нагло и распущенно. А мужчинам это, надо полагать, очень нравится. Губы то, губы как распухли! Распутница!
Расплакавшись, Екатерина выбежала из сада, направившись в свои покои. Иван выбежал следом, догнав ее у самых дверей покоев.
- Куда же вы, сударыня? – он зашел следом и обнял ее, - не смейте убегать от меня.
- Она права. Я перешла черту дозволенного.
- Они просто завидуют вам, - убеждал он, - ведь совсем скоро мы поженимся. Вы станете хозяйкой в моем имении и тогда вас никто не посмеет обидеть.
Он утешал ее, рассказывая о будущем, о том самом имении, где будет ее сад. Екатерина слушала, все еще не веря своему счастью. Ей казалось, что-то непременно случится. Иван Алексеевич не желал и слушать о плохом, и вскоре поверив ему, она уже улыбалась. Лишь под утро, когда бледный свет осветил окна покоев, барин попрощался с невестой.

Елизавета Сергеевна слушала графа Крушинского, размышляя, где и когда удобно устроить свадьбу Марии. На семейном совете было решено выдать замуж сначала племянницу, а уж после женить Ивана. Конечно, свадьбы будут в один день, но в разных имениях. Как вариант, Елизавета Сергеевна предложила сыграть обе свадьбы в отцовском имении, но граф хотел провести обряд венчания у себя в фамильной часовне. Иван Алексеевич соглашался с тетушкой, да и бабка была не против. С этим он и отъехал с невестой в имение Троекуровых, ранее принадлежащее Елизавете Сергеевне. Мадам с дочерьми с самого утра уехала к себе, оставив Екатерину и даже не поинтересовавшись ее дальнейшей судьбой. Елизавета Сергеевна волновалась, отправляя Екатерину с племянником без сопровождения. Но Марфа Семеновна лишь махнула рукой, надеясь, что вскорости появится правнук.
Поздним вечером к Елизавете Сергеевне зашла тетушка для серьезного разговора. Елизавета Сергеевна всегда нервничала при таком раскладе, понимая, что тетушка бросит все силы, чтобы испортить ей жизнь. Теперь, когда проблема со спорным поместьем Троекуровых была устранена, она не понимала, что же еще от нее хотят. Марфа Семеновна села напротив нее у камина и без всякого вступления выложила все, что думает.
- Лиза, вы не можете здесь более находиться, - сказала она.
- Но я не могу оставить Марию, - возразила Елизавета Сергеевна.
- Она вскоре выйдет замуж. И уже не важно, что сын графа навещает твою племянницу по ночам. Болтливые слуги знают больше тебя. Так ты приглядываешь за ней. Или тебе кажется, живи ты под одной крышей, этого достаточно?
- Да что вы такое говорите! – возмутилась Елизавета Сергеевна, - Маша мне бы рассказала.

- Он такается к ней каждую ночь, а ты и не ведаешь, - усмехнулась тетушка, - в этом ты вся. Веришь, что тебе все принесут на блюдечке. Они милуются не только в покоях и одна ты этого не видишь. А между тем мне все доложили. С ними все ясно, они вскорости поженятся. А как быть с тобой? Тебе здесь не место.
- Глупости, - вспыхнула барыня.
- Верхом глупости будет оставить тебя здесь. Тогда и позору не оберешься. Тебе надобно поехать со мной или же отправиться к Ивану. Заодно будет пристойно сказать, что Екатерина не была наедине с ним.
- Она и вправду дочь кухарки? – вдруг спросила Елизавета Сергеевна.
- Почему ты спрашиваешь? Ты осуждаешь? – насторожилась Марфа Семеновна.
- Просто она настолько утонченная и такая благородная, что и не подумать, - пожала плечами барыня.
- Иван, на которого мы все возлагаем большие надежды, получит свою возлюбленную, будь она хоть дочерью дворовой девки. Насколько я знаю, кухарка то была из вольных. Или ты думаешь, что нам бы отдали ее вот так без всяких, будь она дочерью крепостной? Наверняка ее отец позаботился об этом. Конечно, мы будем скрывать ее происхождение. Оставь это мне. Скажем, что Иван познакомился с ней здесь, в поместье Крушинских. Представим, как подругу Марии.
- Разумно, - кивнула барыня.
- Но тебе здесь не место, - повторила Марфа Семеновна, - или ты любишь его?
- Кого? – смутилась барыня.
- Купца Крушинского, которому повезло получить дворянский титул и уж тем более повезло получить в снохи мою внучку. Так ты любишь его?
- Я не знаю, тетушка, - призналась барыня, - но что меня ждет там? Где бы я ни была, я везде чужая. А одной мне жить еще не приходилось, вы знаете.
- И ты решила найти утешение в его поместье? – сурово спросила тетушка, - дожила!
- Тетушка!
- Что, тетушка?! – воскликнула Марфа Семеновна, - не ты ли клялась мне, что в твоем возрасте уже глупо влюбляться? Не у тебя ли была трепетная любовь к покойному генералу? Ты только вспомни его! А ведь ты с ним делила ложе.
- Зачем вы мне все это говорите, - огорчилась Елизавета Сергеевна.
- Вразумить тебя хочу. Или ты думаешь, что богатый купец, капитал которого исчисляется миллионами, не найдет утешения в более молодых объятиях? В имении Крушинского достаточно молоденьких смазливых горничных. Посмотри на себя в зеркало и усмири гордыню, милая. Тебе лучше поехать к Ивану. Или вернуться в городской особняк.
- Хорошо. Я вернусь в свой особняк, - сдалась Елизавета Сергеевна.
- И немедленно.
- Да.
- Мы вместе выедем и наши экипажи разъедутся на развилке у города. Так ты проводишь меня.
- Хорошо.
- Славно, - тетушка встала и похлопала ее по руке, - у тебя была такая яркая любовь, есть что вспомнить, не так ли? Бравый генерал погиб во цвете лет. Как жаль.
- Вы сами знаете, он был все время на позициях либо в гарнизоне. Даже не помню, скучала ли по нем.
- Он отбил тебя у Крушинского, - напомнила тетушка, - не рви сердце, Лиза.
- Почему вы не скажете, что живые должны жить? – встрепенулась Елизавета Сергеевна, - отчего вы мешаете мне сейчас?
- Ты в траурном платье, милая, - строго сказала Марфа Семеновна, - не прошло и года. Тебе ли не знать о приличиях. Обещай, что за этот год не примешь графа у себя. Дай слово, Лиза.
- Но я не могу дать такого слова, - смутилась барыня, - идет подготовка к свадьбе Марии и я обещала помочь.
- Ложь. Все отговорки! Он только и хочет, что залезть к тебе в кровать! И ты станешь потворствовать в этом блуде?! – сверкнула глазами тетушка, - да ты ли это?! В уме ли ты?! Так отдайся ему здесь, в этом имении!
- Тетушка, что вы такое говорите! – воскликнула Елизавета Сергеевна, понимая, что их голоса слышны и за дверями, - не кричите, вы не у себя дома!
- Собирайся, милая. Мы немедленно выедем. И пусть этот купец не надеется залезть тебе под юбку.
- Да вы меня вконец в могилу сведете! Что вы так кричите! – Елизавета Сергеевна кинулась к шкафу и стала наспех собирать чемодан.
- То то же, - удовлетворенно кивнула Марфа Семеновна, - и мне все равно, что он подумает. Знаю я, что у таких как он на уме!
На этой торжественной ноте тетушка удалилась, напомнив, что через час ждет Елизавету Сергеевну в карете. Наспех попрощавшись с Марией, они вышли во двор.
- Он даже не проводил нас, - заметила Марфа Семеновна, - вот видишь как. А ты расчитывала на какие-то чувства. Уж и вообразила себе! Силы небесные! Держи себя в руках, деточка. Жаль, что у вас с генералом нет детей.
- Тетушка, садитесь уже в карету, - Елизавета Сергеевна заметила графа Крушинского у окна кабинета, - он нас видит.
- Вот нахал. Это он мне в пику не вышел, - ворчала тетушка, садясь в карету.
Всю дорогу тетушка рассказывала о Марии, ее счастливом замужестве и о воспитанном сыне графа. Она подчеркивала богатство графа Крушинского, радуясь, что внучка выходит замуж за наследника.
- Ты не должна мешать счастью Маши, - говорила она.
- Но как я могла бы помешать? – удивлялась Елизавета Сергеевна.
- Ты хоть и не молода, а жизни не знаешь. К примеру наши соседи. Ведь их дочь вышла замуж за сына помещика, а тот помещик возьми и женись как вдовец. Родился новый наследник и теперь дочь соседей с мужем живут на малом уделе, выделенном помещиком. А не женись он, все бы досталось молодым. Я насквозь вижу таких. Твой Крушинский хочет еще одного наследника. А у тебя прекрасные данные для родов и прочей чепухи, что застит глаза мужчинам. Если и закрутишь с ним, обещай не рожать, милая.
- Что вы такое говорите! – отшатнулась Елизавета Сергеевна.
- Правду. Я всегда говорю лишь правду. Рано или поздно он добьется своего. Будет хорошо если женится. Не то ты будешь опозорена. Но вам совершенно не нужны дети. А тебе, моя милая, нужен любовник. Надо это признать. 
- Мне кажется, он никогда не приедет ко мне, - сказала барыня, - даже провожать не вышел. И еще мне никто не нужен.
- Не нужен, говоришь? Не с ним ли ты целовалась в гостинице. Ты тогда забыла обо всем, и главное, о своем положении замужней дамы. Он похитил тебя у генерала. Законную супругу похитил. Или забыла? И сделал это он в пылу страсти. Той самой страсти, которая все сожжет на своем пути. Граф Крушинский знает тебе цену как настоящий купец. Даже рассматривал как породистую скаковую лошадь. Я все видела.
- Вам показалось.
- Показалось? – усмехнулась Марфа Семеновна, - в таком случае постарайся не отдаться ему в покоях. Совсем скоро он явится к тебе и тогда ты вспомни мои слова, дорогая. Смотри-ка, впереди развилка.
Марфа Семеновна остановила кучера, и Елизавета Сергеевна пересела в свою карету. Они разъехались с тяжелым сердцем, каждая думая о своем. Елизавета Сергеевна отогнала тяжелые мысли при виде рабочих у особняка. Как оказалось, графиня Шереметьева любезно предоставила их в услужение, для смены ворот. Елизавета Сергеевна совсем забыла, что действительно договаривалась с графиней. Ворота были убраны, вместо них собирались установить новые. Приказчик вручил письмо графини Шереметьевой, где она предлагала остановиться в ее гостинице. Повернув карету к гостинице, барыня вскоре вошла в просторный номер для господ. Хозяин гостиницы, некто господин Шнуровский, уверял, что это один из любимых номеров графини.
- Здесь вы будете в безопасности, - говорил он, сопровождая барыню по комнатам, - вот просторная гостиная, кабинет и покои с итальянским гарнитуром. Картин здесь, как видите нет. Номер безопасен и не прослушивается.
- Благодарю, - барыня положила муфту на кровать и удовлетворенно кивнула.
- Запасные ключи только у меня, - продолжал Шнуровский, - а вот эти я оставлю вам. Завтрак служанка может принести вам в гостиную, если прикажете.
- Пожалуй, будет разумно, - согласилась барыня, - обед и ужин тоже.
- Конечно.
- Кто-то из господ еще проживает в гостинице? – спросила она.
- Конечно. Есть и приезжие и местные. Сейчас у некоторых господ идет ремонт, и они всегда в таком разе выбирают нашу гостиницу. У нас безупречная репутация и самый верный сейф для хранения драгоценностей. Кстати, я могу унести их с собой?
Барыня протянула ему шкатулку с драгоценностями, и он тут же передал ее слуге, приказав отнести в хранилище. Уже ближе к ночи барыня приказала накрыть стол в покоях. Ей не хотелось идти в большую гостиную. Она наблюдала за бойко расставляющими блюда служанками. Вручив им золотой, барыня осталась одна. Окинув взглядом изящную мебель, довольно улыбнулась. Позади был тяжелый день, который вовсе не хотелось вспоминать.
Плотно поужинав, Елизавета Сергеевна решила почивать. Она листала книгу, с упоением зачитываясь французским романом. Завидуя героине, барыня вздыхала и невольно всплывали в памяти романтичные сцены. Ее беспокоило, что в основном в этих сценах были стены этой гостиницы, образ графа Крушинского и его поцелуи. Именно тогда она потеряла голову и позабыла обо всем на свете. Интересно, суждено ли зрелой даме еще раз испытать подобное, думала она, надеясь, что разум не позволит ей этого. Она решила позабыть графа, дабы не стать предметом насмешек. Действительно, у него в поместье достаточно смазливых горничных, думала она. И эта мысль отрезвляла. Но все же хотелось с упоением вспоминать именно графа, отчего барыня лишь расплакалась. Не бывать больше счастью, жалела она себя, понимая, что молодость быстротечна, а у зрелости свои правила. Уснув в слезах, Елизавета Сергеевна проснулась поздним утром. Откинув бархатный балдахин, она прошла к окну. Снег хлопьями засыпал просторный двор, начиналась вьюга, из-за чего барыня поспешила закрыть ставни и позвонила в колокольчик. Приказав служанке зажечь свечи в гостиной и закрыть все ставни в номере, она прошла в гостиную. Там уже накрывали на стол. Служанки спешили угодить барыне, не понимая, отчего она так на них смотрит. Тем временем барыня была недовольна юным видом служанок, впервые отметив, что проигрывает на их фоне. Да, тетушка права как всегда, вздохнула она, приказав не думать о графе. И как это зачастую бывает, когда закрывается одна тема, тут же открывается другая. А барыня была из тех, кто мог сразу заметить перемены. Услышав от служанок имя не так давно гнавшегося за ними господина, она чуть не выронила чашку. Служанки также говорили, будто он чуть не привез барышню, которую выиграл в карты. Услышав звон, служанки подскочили к столу, пытаясь собрать осколки чашки.
- К несчатью это, - перекрестившись, пробормотала барыня.
Тут же вошел слуга, доложив о госте. Барыня не ждала гостей, но тут же подумала о графе Крушинском и велела просить. Она волновалась, понимая, что в словах тетушки была доля истины. И тут она вовсе опешила, увидев вместо графа Крушинского того самого гонителя Марии. Он вошел и учтиво поклонился. Служанки понимающе взглянули на него и поспешили из гостиной. В тишине барыня явственно услышала хлопок дверей. К своему ужасу она осталась одна с этим человеком. Не смея выдохнуть, барыня выжидающе смотрела на него. Между тем, граф прошел к столу, присел напротив. В его неспешных движениях сквозила беспечность.
- Вы? – наконец выдохнула она, - как вы осмелились!
- О, мадам, я и не на такое осмеливался и вам это известно, - заметил он, - как и то, что я человек чести. Ведь я оставил вам вашу племянницу и даже не взял ваш особняк в качестве платы.
- Алексей был не в себе. Вы его опоили и наглым образом взяли ту расписку. Он бы никогда не продал бы дочь! – она вскочила и отошла к окну.
- Не сомневаюсь. И лишь поэтому я не стал отнимать ее у вас. Я уступил вам, но у всего есть цена. У моей уступки тоже.
- Вы просто бесчестный человек, - бросила она.
- Я всего лишь нуждаюсь во внимании, например, в вашем. Вы ведь не молоденькая дебютантка, хотя и они бывают весьма бойкими, не так ли?
- Убирайтесь прочь, - она указала на дверь.
- Ну неужели вы не уделите мне время для милой беседы?
- Беседы?   
- А как еще можно развлечься в этой гостинице! Насколько я понял, здесь лишь этот номер не прослушивается. Вас поместили сюда в качестве особой гостьи графини Шереметьевой. Говорят, это ее личный номер. Садитесь за стол, мы поговорим, нам есть что вспомнить.
Барыня нехотя села за стол, заметив, что он придвинул ее стул ближе к себе. Тем временем граф налил себе вина и откинулся. Замечая его немного развязный вид, барыня невольно залюбовалась. Да, он был хорош и знал это.
- Вам удалось устроить счастье племянницы? – спросил он.
- Она вскоре выйдет замуж за сына графа Крушинского, - с гордостью сообщила она.
- А, того самого графа, который пытался вас увезти. Я бы пристрелил его, не будь вы там.
- Чем же он вам не угодил?
- Слишком богат. А еще он забрал Марию для своего сына. А вас, я полагаю, он забрал для себя?
- Какая чушь! – фыркнула барыня.
- На той дороге вы одна не смотрели на него. Вы смотрели на меня, а я видел, как он смотрел на вас. И поверьте, он был готов убить меня ради вас. Но вижу, ему не удалось удержать вас в своем имении. Вы оказались прозорливой, раз уехали оттуда.
- Прозорливой?
- Вы все правильно рассчитали. Ибо насколько мне известно, Крушинский разыскивает вас в городе с самого утра. Рабочие у вашего дома не знают где вы. Откуда я знаю? Я сам спрашивал у них. Говорили, что вас еще искал господин. И поверьте, по всем приметам это он и есть.
- Вы искали меня? А зачем?
- Не всегда встречается такая бескорыстная душа. Вы даже не строите глазки, не прибегаете еще к каким-то ужимкам, которые порядком осточертели. Этим вы и притягательны для графа Крушинского.
- Мы с графом вскорости станем родственниками, - строго сказала она, - не понимаю, чего вы фантазируете. Вам все показалось.
- Я тоже так думал и даже осмелился проверить, - ответил он, - я сказал ему где вы. Вы бы видели его лицо! Он был готов убить меня одним взглядом. Меня спасло лишь то, что мы были в салоне.
- То есть весь город знает, что я в гостинице? – ужаснулась она.
- Но вы ведь не в борделе, сударыня, - рассмеялся он, - привыкли жить за спиной тетушки? Не хочется взрослеть?
- Вы видимо позабыли чья я вдова, - высокомерно начала она.
- Мы скорбим о генерале Печорине. А вы? – его циничный вопрос застал ее врасплох.
Барыня засовестилась, понимая, что где-то он прав. Вошедший слуга не успел доложить, как его оттолкнули и на пороге появился граф Крушинский. Барыня не ожидала, между тем граф взял ее за руку и с некоторым вызовом взглянул на графа Крушинского.
- Как это понимать? – спокойно спросил он, - что же вы, милостивый государь, без доклада? К вдове генерала и в такое раннее время?
- А вы что здесь делаете? – вырвалось у Крушинского.
- Я здесь затем же что и вы, - отвечал граф, - в отличии от вас у меня есть шанс преуспеть. Так что извольте оставить нас. Елизавета Сергеевна останется со мной.
- Это и есть ваш выбор? – надменно спросил граф Крушинский.
- Я бы не спрашивал женщину дважды, - сказал граф, - а вы, граф Крушинский, все же заметно, что из бывших купцов.
- Я все еще возглавляю купеческую гильдию, - напомнил граф, - и да, я спрашиваю. Так как знаю, что вы ей неинтересны. Елизавета Сергеевна сейчас сама не ведает что творит. Сударыня, если вам угодно, я уйду.
Сказав это, граф Крушинский удалился. Елизавета Сергеевна чуть было не бросилась следом, но ее удержал ледяной взгляд графа. Она села за стол и расплакалась. Граф подошел к ней и похлопал по руке.
- Он уже ушел и не видит ваших слез. Напрасно плачете, милая, - сказал он, - вам не следует расстраиваться, ведь он еще вернется.
- Нет, не вернется, - всхлипнула она.
- А вам бы этого хотелось?
- Оставьте меня!
- Я напишу вам и, если вы не ответите, возьму штурмом вашу дверь с огромным букетом роз, - пообещал он.
Она выпроводила графа, и увидела в соседнем номере графа Крушинского. Захлопнув за гостем дверь, Елизавета Сергеевна наказала служанкам не беспокоить ее и никого не принимать.
Пожилая графиня Луиза Константиновна Шереметьева прибыла в гостиницу еще утром и была в курсе происходящего. Конечно, она знала о портрете в стене гостиной, через который можно подслушать многое. Решив дать пару часов барыне, графиня устроилась этажом выше. Ей казалось, что в воздухе гостиницы, где проживали именитые господа, уже витал некий таинственный образ будущего Елизаветы Сергеевны. И оставалось лишь гадать, кого же из двух господ она выберет. Не сомневалась графиня и в том, что ее подруга, Марфа Семеновна тоже вскорости прибудет в гостиницу, чтобы расставить все точки. И пока граф Крушинский радовался скорейшему отбытию своего соперника, сама барыня все чаще вспоминала утреннего визитера. Она думала о новом знакомом, который стремительно ворвался в ее жизнь и с ходу претендовал на особое внимание. В отличии от Крушинского он ясно дал понять, что не отстанет, напросившись в гости на ужин. Сейчас Елизавета Сергеевна и сама не понимала отчего написала ему ответ, да еще и пригласила на ужин. Каков нахал, сказала бы тетушка, улыбнулась барыня. Мало того, что надерзил, так еще и на ужин напросился. 
         


Продолжение следует...